Разозленные (ЛП)

ГЛАВА 23

Лютер нашел Грейс свернувшейся калачиком на диване. Перед ней на журнальном столике стоял включенный компьютер. Лютер ворвался в комнату злющий, как сам Сатана, и прямиком направился к ней, используя трость, чтобы подчеркнуть каждое слово.

— О чем, — тук, — черт, — тук, — возьми, — тук, — ты, - тук, — думала? — тук!

— Не прикасайся ко мне! — крикнула Грейс и, вскочив с дивана, быстро попятилась к открытой двери веранды, спрятав ладони под скрещенными руками. — Я серьезно. Пожалуйста, не трогай меня.

Лютер остановился, явно ошеломленный.

— Думаешь, я тебя ударю? — спросил он. На его лице отразилось недоверие и боль.

— Нет, — печально ответила Грейс. — Конечно, нет. Я просто попросила не трогать меня. Во всяком случае, пока. Мне снова больно от прикосновений.

— Проклятье! — Лютер выглядел чуть менее сердитым, но выражение боли на лице испарилось. — Ладно, расскажи мне, что произошло.

Грейс выдала ему то, что, как она надеялась, было похоже на профессиональный рапорт. Закончив, она ожидала, что он вытащит свой телефон и позвонит Фэллону Джонсу. Вместо этого Лютер просто стоял и пристально ее рассматривал, как будто никогда раньше не видел ничего подобного.

— Тот трюк с горничной, — наконец сказал он. — Ты сказала, что делала это и прежде?

— Несколько раз. — Грейс опустила руки и посмотрела на ладони. — После того как умерла мама, я попала в приемную семью. Где-то через шесть месяцев я сбежала. Потом какое-то время жила на улицах. А там много всяких уродов.

— Точно, мать их, — выругался Лютер.

Грейс сделала вид, что не слышала его.

— Некоторые из них — парапсихологи, которые учились использовать свои таланты, чтобы манипулировать другими. Был там один сутенер со странным, на мой взгляд, харизматическим талантом. Он умел соблазнять молодых девушек, заставлять их влюбляться в него. Ради него они пошли бы на что угодно.

— И он отправлял их на улицы, чтобы они зарабатывали ему деньги, — проговорил Лютер, мрачнея с каждым словом.

— Вижу, тебе попадались такие помойными крысами, — тихо заметила Грейс.

— Да. — В подробности он вдаваться не стал.

— Я часто сталкивалась по ночам с некоторыми из его девушек. Используя свой талант, я говорила им, какие клиенты не представляют опасности, а каких следует избегать. Однажды сутенер увидел, как девушки отшивают опасных типов. Он был в ярости и решил избить двух-трех из них в назидание остальным. Я узнала о его планах. И даже знала, какую девушку он собирался избить первой, — новенькую и самую молодую. Когда той ночью он приехал за ней, я была рядом. Она была в ужасе. Окружающее его насилие было таким сильным, что хоть ножом режь. Когда он потянулся к ней, я схватила ее за руку и максимально напрягла все свои чувства, подавляя ее ауру своей и формируя своего рода барьер для него. В тот момент, когда он дотронулся до нее, он поджарился.

— Что значит «поджарился»? — поинтересовался Лютер. — Умер?

— Нет, — ответила Грейс, ужаснувшись. — Нет, я не убивала его, клянусь.

— Да мне плевать, даже если бы ты его убила.

— О. — Грейс откашлялась. — Ну, тем не менее, я этого не делала. Но что-то произошло, когда он соприкоснулся с моей аурой. Казалось, будто на несколько секунд закоротило его собственное энергетическое поле. Я не могу это объяснить. Знаю только, что он некоторое время был без сознания. Девушка тоже. Когда она пришла в себя, с ней все было в порядке, разве что она была немного потрясена.

— А сутенер?

— Вот он был не в порядке. Выглядело все так, будто у него был нервный срыв. Он сломался. Думаю, его талант пострадал навсегда. Однако что бы это ни было, оно затронуло не только его паранормальные чувства, но и все остальное. Он начал сходить с ума и исчез из окрестностей. Через некоторое время до нас дошли слухи, что его убили в потасовке из-за наркотиков.

— Ты сказала, что были и другие похожие случаи?

— Несколько, — призналась Грейс. — Прием действует и против людей, не обладающих паранормальными способностями. В конце концов, у всех есть аура. Но каждый раз, когда я это делаю, я становлюсь сверхчувствительной и не могу ни к кому прикасаться.

— Хм.

Грейс ждала, но Лютер больше ничего не добавил, только стоял и выглядел полностью погруженным в свои мысли.

— Ну так что? — не выдержала она.

— Просто интересно. Как думаешь, ты сегодня закоротила ауру этой певицы?

— Нет. Она была слишком сильной. К счастью, когда она потеряла самообладание, с ним ушла и большая часть контроля. А затем начал открываться лифт, она запаниковала и сбежала.

Лютер не сводил с Грейс глаз.

— Что бы произошло, если бы певица не сбежала?

— Не знаю, — честно ответила она. — Думаю, исход зависел бы от того, кто из нас двоих оказался бы сильнее. У нас не было возможности закончить состязание. Полагаю, можно считать, что была ничья.

— Последнее, что я хочу видеть, — это матч-реванш. Ясно?

Грейс вздрогнула.

— Поверь мне, я к этому тоже не стремлюсь. Ладно, можешь снова начинать орать.

Последовало долгое молчание.

— Ты не кричишь, — заметила она.

— Не пойми меня превратно, мне очень хочется поорать.

— Но?

— Но ты спасла жизнь горничной. Это именно то, что сделал бы агент «Джонс и Джонс» в подобной ситуации.

Грейс вдруг почувствовала облегчение.

— Спасибо.

— Ты уверена, что я не могу к тебе прикоснуться? — спросил Лютер.

Она напряглась.

— Ожог был довольно болезненный. Вероятно, потребуются дни, а может, и недели, чтобы оправиться. — Краткий миг профессиональной гордости мгновенно испарился. Она едва сдерживала слезы. — Это просто невыносимо! Я же только недавно оправилась от последнего ожога.

— Могу я уговорить тебя на эксперимент? Ты говорила, тот факт, что мы оба таланты по чтению аур, может иметь некое защитное влияние.

Грейс одолевали сомнения, но все же она согласилась:

— Ладно.

— Прикоснись ко мне сама. Так ты сможешь все контролировать.

«Ты агент «Джонс и Джонс», — уговаривала она саму себя, застыв на несколько секунд. — Рискни».

Грейс медленно направилась к Лютеру и остановилась, когда оказалась в нескольких футах. Он протянул руку ладонью вверх. Она осторожно прикоснулась к ней кончиками пальцев. Не было ни шока, ни боли. Ее затопило облегчение. Грейс сознательно положила свою руку на его, ладонь к ладони.

— Удивительно, — благоговейно произнесла она. — Я никогда не могла ни до кого дотронуться так скоро после подобного инцидента. Похоже, все эти годы мне попадались не те мужчины.

Прорычав что-то, Лютер схватил ее за руку, притянул к себе и крепко поцеловал. Когда он отпустил ее, Грейс учащенно дышала.

— Не дразни меня так, — мрачно предупредил он. — Я еще не оправился от шока, когда прочел твое сообщение. Думал, меня инфаркт стукнет.

— Их называют сиренами, мистер Джонс, — говорила Грейс по телефону. — Этот талант встречается крайне редко. Именно поэтому вы о них никогда не слышали. Они так неожиданно возникают в отчетах Общества, что многие из нас в Генеалогии предполагали, что они всего лишь миф.

Грейс снова сидела на диване и чувствовала себя настолько уставшей, что сама удивлялась, как может видеть какой-то смысл в файлах на стоящем перед ней мониторе, не говоря уже о предоставлении последовательного отчета боссу. Она все еще переживала последствия от всплеска адреналина. Потребуется некоторое время, чтобы успокоились нервы и она смогла уснуть.

Но она все еще могла прикасаться к Лютеру. Это чудо ободряло ее, и ничто иное не имело значения.

Лютер стоял у окна, смотрел, как искрят в океане лучи жаркого полуденного солнца, и слушал ее разговор с Фэллоном. Он вернулся к тому, что Грейс теперь называла его профессиональным состоянием — стал холодным, строгим и сосредоточенным.

— Что за сирена? — спросил Фэллон. — Какой-то гипнотический талант?

— Талант связан с гипнозом в том смысле, что психическая энергия передается через голос, но это требует очень высоких и чистых нот, какие мало кто может взять. Кроме того, хотя в истории было немало талантов сирены, очень немногие из них обладали способностью действительно воспроизводить убийственные волны энергии.

— А что с другими? Почему мы не слышали о сиренах, которые не убивают?

Грейс слабо улыбнулась.

— Вы слышали, сэр, просто не знали об этом. Их называют оперными певцами.

— Оперными певцами? — переспросил Фэллон, совершенно запутавшись.

— Конечно, не все они сирены. Мне кажется, только некоторые из главных колоратурных сопрано. И сами сирены, вероятно, даже не догадываются о своих паранормальных способностях. Подождите, беру свои слова назад. Оперные певцы известны своим эгоизмом. Некоторые из них наверняка считают свой дар паранормальным.

— Что, черт возьми, вы имеете в виду?

— Сколько раз вы слышали оперного певца, пение которого «гипнотизирует»? Истории известны певцы, которые якобы могли парализовать или очаровать аудиторию.

— Хм.

Сосредоточившись на мониторе, Грейс быстро читала:

— Высокий уровень таланта, требуемый для разрушения человеческой нервной системы, проявляется почти всегда у женщин, потому что только истинное колоратурное сопрано может достигать высоких убийственных нот. В дополнение к голосу, талант также связан с их сексуальностью, отсюда и название — сирена.

— Оперные певцы выглядят сексуально? — спросил ошарашенный Фэллон.

— Сэр, мне крайне неприятно быть той, кто просветит вас в этом вопросе, но оперные певцы (будь то группа, мужчина или женщина) известны своим сексуальным мастерством. В частности, богатые, влиятельные люди находят певцов-сопрано невероятно привлекательными. Вспомните хотя бы Марию Каллас и Аристотеля Онассиса[42].

Лютер обернулся и чуть приподнял брови. Грейс притворилась, что не заметила.

— Вы сказали, что певица была сумасшедшей? — спросил Фэллон.

— Ну, полагаю, это зависит от того, что вы подразумеваете под сумасшествием. Она излучала некоторые очень нестабильные волны, но, очевидно, смогла составить тщательно продуманный план и даже попытаться осуществить его. Я почти уверена, что она вошла в номер 604 с намерением кого-то убить, и скорее всего — Юбэнкса.

— Вы думаете, она планировала дождаться его там, в комнате?

— Я в этом уверена.

— А как же телохранитель?

— Может быть, она не знала, что у Юбенкса он есть. Или, возможно, думала, что смогла бы справиться и с ним. Так или иначе, горничная отеля сорвала ее план. Из-за этого сирена была в ярости. — Грейс вздрогнула, вспомнив эту сцену. — Клянусь, певица вела себя, как истинная оперная дива, которую прервали на середине выступления.

— Но пытаться убить горничную в данных обстоятельствах — это, мягко говоря, чересчур, — заметил Фэллон. — Не думаете, что сирена могла бы выйти из ситуации, сказав настоящей горничной, что она новенькая или еще что-нибудь?

— Она оперная певица, к тому же психически неуравновешенная. Скорее всего, перебарщивание у нее в крови.

— Вы действительно думаете, что она профессиональная певица?

— Даже не сомневаюсь. Держу пари, она пела на сцене. А может, все еще поет.

— Вы говорите, что она обвиняла вас и горничную в том, что вы сорвали ее «выступление»?

— Я знаю, звучит странно. Возможно, сирена безумна, но она явно считает себя звездой. Поверьте, все это было в ее парапсихологическом портрете.

— Что насчет горничной? — поинтересовался Фэллон. — Она что-нибудь помнит о том, что произошло?

Лютер все еще наблюдал за Грейс. Она неотрывно смотрела на монитор. Лгать всегда было сложно, а в своем нынешнем измотанном состоянии она должна была быть вдвойне осторожна. Как обычно, Грейс старалась придерживаться правды, насколько это было возможно.

— Немного, — сказала она. «Это правда». — Как я уже сказала, она упала в обморок, когда сирена начала петь. — «Не совсем правда. Это из-за меня она упала в обморок, а не из-за певицы». — Когда она пришла в себя, с ней все было в порядке. Я проверила ее ауру. Она выглядела нормальной. — «Снова правда». — Горничная помнила, как шла по коридору, чтобы проверить, почему другая горничная убирает шестьсот четвертый номер, но после этого воспоминания обрываются.

— Что вы ей сказали? — спросил Фэллон.

— Только то, что я увидела ее без сознания и подошла посмотреть, что произошло.

— Все правильно. Отлично. Мне нравится эта ложь. У вас талант в этом деле, Грейс.

Несмотря на усталость, вспышка гордости заставила ее расправить плечи и подняла настроение.

— Спасибо, сэр.

— Значит, никто не позвал охрану отеля? — спросил Фэллон.

— Именно так. Горничная и менеджер решили, что при распределении горничных случилась какая-то путаница, вот и все.

— Значит, Юбэнкс ни о чем не узнает, — подытожил Фэллон с растущим удовлетворением.

— Да, сэр, — согласилась Грейс. — Лютер его недавно проверял. Юбэнкс вернулся с поля для гольфа с остальной компанией и сразу направился в номер. Судя по всему, ничто его не тревожит, потому что сейчас он на массаже в SPA-центре. — Это означает, что его телохранитель не уловил следы насилия, которые там повсюду.

— Как я уже говорила, охотничий профиль всех телохранителей неполный.

— Несомненно, из-за препарата, — закончил Фэллон. — Черт, я не могу дождаться, чтобы увидеть, к чему это приведет.

Что-то в его голосе напомнило Грейс, что Фэллон Джонс сам родом из семьи охотников. Это правда, что его талант имел несколько необычных особенностей, но прилив адреналина связанный с преследованием, легко можно разглядеть.

— Да, сэр, — сказала она.

— Вы можете описать мне певицу?

— Нет, сэр, мне очень жаль. Когда она выбежала из номера, я поняла, что в дополнение к парику и большим очкам у нее на лице было много косметики. Думаю, ей около тридцати пяти, она высокая и стройная, и верхняя часть ее тела очень впечатляет, но это все.

— Стройная? Я думал, что оперные певицы, как танки.

— Это распространенное мнение, сэр. Некоторые певицы действительно очень крупные. Многие женщины, поющие Вагнера[43], скорее всего, одеваются в магазинах для полных. Но на сцену выходят певицы различного телосложения. Некоторые из самых известных сопрано просто тростинки.

— Вы уверены, что эта певица была сопрано?

Грейс вспомнила разбитое стекло.

— Определенно. У нее колоратурное сопрано. Они могут брать самые высокие ноты. Я не эксперт, но даже я успела заметить, что ей отлично даются невероятно высокие ноты. По крайней мере, давались, пока ею не овладел гнев.

— Вы видели ее ауру. Мне нужен полный портрет.

— Да, сэр. Я пришлю его вам как можно скорее. Но если вы не возражаете, я хотела бы еще над ним посидеть. Еще мне нужно будет провести генеалогические исследования. Речь идет об очень редком таланте.

— У нас нет на это времени! — В голосе Фэллона чувствовалось нетерпение.

— Понимаю, сэр. Но хочу сделать все правильно. Я сейчас не в лучшей форме.

— Ладно. Немного поспите и перезвоните мне.

— Да, сэр.

— Скажите Мэлоуну, что последний из наших агентов только что прибыл на остров. Они будут вести наблюдение за пятью сотрудниками «Ночной тени». Вы двое можете паковать вещи.

Грейс испытала прилив разочарования. Ее большое приключение в качестве агента «Джонс и Джонс» подошло к концу.

— Что теперь будете делать, сэр? — спросила она.

— Помимо слежки за людьми «Ночной тени», я собираюсь связаться с Гарри Свитуотером.

— Зачем?

— Сирена, с которой вы столкнулись, явно профессионал.

— Профессиональная оперная певица? Да, я согласна.

— Нет, профессиональная убийца, — нетерпеливо возразил Фэллон. — Кто-то нанял ее, чтобы убрать агента «Ночной тени». Это значит, что она лишь исполнитель, которого можно нанять. Свитуотер знает своих конкурентов. Если повезет, он даст мне всю цепочку. Вокруг не может крутиться много наемных убийц с талантом сирены. Черт возьми, я должен был слышать о ней хоть что-то!

— Не уверена, сэр. Мне кажется, профессиональные убийцы должны быть… ну, в общем, хладнокровными, по крайней мере, когда выполняют работу. — Грейс не могла ему сказать, что на прошлой работе сталкивалась с некоторыми убийцами из-за участия Мартина в торговле оружием. — Сирена была настоящей оперной дивой. Как я уже говорила, она просто обезумела, когда ее выступление прервали. Не думаю, что взрывной темперамент и отсутствие эмоционального контроля могут быть присущи наемному убийце.

— Полагаю, эти качества присущи всем профессиям, — проговорил Фэллон. — Передайте, пожалуйста, трубку Мэлоуну.

Грейс послушно протянула телефон Лютеру, который выхватил его из ее пальцев, как человек, готовый ринуться в бой.

— Что? — резко спросил он, а затем слушал в течение минуты. — Нет, она не вернется в Эклипс-Бей, по крайней мере, пока. Она поедет со мной.

Грейс почувствовала прилив сил.

— Почему? — произнес Лютер. — Потому что эта проклятая сирена психопатка. Она сегодня пришла в ярость из-за Грейс. Кто даст гарантию, что это не превратится в какую-то навязчивую идею? Нет, я не имею в виду, что она последует за Грейс, но и не собираюсь рисковать. Грейс останется со мной, пока ты не найдешь певицу и не устранишь ее.

Настроение Грейс тут же пошло на спад. Лютер собирается взять ее с собой только потому, что волнуется за ее безопасность. Тем не менее, она не собиралась жаловаться, потому что была согласна на все, лишь бы остаться с ним подольше. — Позвони мне, как только что-нибудь узнаешь, — сказал Лютер, отключил телефон и посмотрел на Грейс. — Я знаю, что тебе нужно поспать, — сказал он ей. — Но тебе надо продержаться еще немного. Я хочу увезти тебя с этого острова.

— Ладно, пойду собирать сумку. — Она с трудом поднялась с дивана. — Выпью, наверное, немного кофе.

— Я распоряжусь, чтобы его приготовили. Ты сможешь выпить кофе в машине по пути в аэропорт.

— Хорошо.

— А пока пьешь кофе, расскажешь мне, что случилось год назад, — добавил он опасно мягким голосом.

Грейс замерла в дверях спальни.

— Прости, что?

— Ты целый год была чувствительна к прикосновениям. Готов поспорить, что инцидент, вызвавший это состояние, был намного существеннее, чем то, что произошло сегодня. Ты думала, что потребуется несколько недель, чтобы оправиться от сегодняшнего опыта. Таким образом, я быстренько подсчитал и предположил: что бы ни случилось в прошлом году, это было намного хуже того, что случилось сегодня.

Она вздохнула.

— Ты ведешь себя, как коп.

— Да, иногда бывает. Слушай, я не возражаю, когда ты врешь Фэллону. Но мне нужна правда. Твоя жизнь может быть в опасности. Ты должна мне доверять.