Раненая из другого мира

Глава 23. Полет

Самолет «Challenger 3500» легко оторвался от земли и взмыл в небо. Он был рассчитан на восемь посадочных мест, именно столько шикарных кремовых кресел размещалось в салоне. Занято было только три, кроме ребят и Юлу больше никто не летел. Капитан судна обещал, что доберется до Измира за четыре часа пятнадцать минут.

Весь полет Юлу смотрела в иллюминатор, который в бизнес-джете был больше, чем в обычном лайнере и имел прямоугольную форму, так что вид из него открывался шикарный. После взлета самолет попал в серую дымку, а потом через нее стал проникать свет. Появился пульсирующий кокон, который быстро набирался мощи, словно собираясь взорваться. На него стало больно смотреть. Юлу надела темные очки, не переставая наблюдать за светящимся образованием. Оно приближалось и, казалось, могло врезаться в самолет, но никто не проявлял страха, поэтому Юлу тоже старалась не волноваться. Для нее это было не просто.

Юлу в новом мире познакомилась со многими диковинками, но самолет оказался самой удивительной из них. Она не понимала, как тяжелая стальная птица держится в воздухе и не падает. Да что там, мчится вперед со скоростью девятьсот километров в час, как сказал капитан.

Самолет вынырнул из серой массы и теперь летел в невероятно голубом небе над бугристой подстилкой из туч. А светящимся коконом оказалось солнце, на которое даже через черные очки не получалось смотреть. От восхищения Юлу забыла как дышать. Это было чудо, волшебство, которое ей посчастливилось увидеть.

Сколько времени потребуется, чтобы в ее мире появились самолеты? Триста, четыреста, пятьсот лет? Пока об этом можно только мечтать. Она, конечно, не тратила времени зря и постаралась узнать как можно больше. Даже этих знаний будет достаточно, чтобы превратить свою страну в самый развитый и богатый край. У нее уже набралось три толстых тетради, куда она записывала особой клинописью, схожей с методикой стенографии, ценные данные о сплавах металлов, доменных печах, паровом двигателе, устройстве водопровода, добыче полезных ископаемых, производстве бумаги, мыла и духов и о многом другом, что можно использовать в своем мире.

Она бы осталась здесь подольше, чтобы разобраться в науках, но тогда есть риск навсегда потерять власть на Озарисе. Верных ей лордов вырежут вместе с домочадцами и слугами. Без их поддержки ей не победить лорда Клостриглия и его сторонников. Возвращаться во враждебную пустошь не имеет смысла.

Виктория сказала, что домой ей придется добираться трудным и опасным путем, но не исключено, что возможен более простой проход туда-сюда. Нужно будет этим озадачить королевских колдунов. Если такой портал существует, она замутит долгосрочный проект, как здесь говорят. Пришлет несколько молодых семей под крыло Виктории. Они нарожают детишек, дадут им образование. Можно сразу наметить необходимые направления. Потом специалисты вернутся на Озарис и войдут в совет по науке. В любом случае, такой нужно создать. Хватит только мечами размахивать, нужно двигаться вперед.

Плохо, что прогресс разрушает землю, загрязняет реки, уничтожает животных и птиц, создает оружие, превращающее все в пыль, кроме этого, меняет людей. В этом мире нельзя никому верить, почти не осталось места благородным поступкам и честному слову. Мужчины стали слабыми и безвольными, привыкли к комфорту, имеют множество пороков и гнусных страстей. Не хотелось бы, чтобы от ее преобразований исчезли благородные рыцари и суровые воины Озариса. Хотя подлецов везде хватает. Один лорд Клостриглий чего стоит.

Трудно принимать важные решения одной, от них зависит судьба ее будущей семьи и жизни подданных. Если бы удалось поговорить с отцом… Виктория обещала, что она постарается его разыскать, вернее, Маргарита сможет найти. Но вдруг он превратился в серый песок, и они не успеют?

Юлу вздохнула, а в глазах защипало. Им не удалось попрощаться, отец не дал последних указаний и не передал власть своей дочери. Его убили подло, со спины, как пытались убить и ее.

Тогда она пришла на Поклонный утес к древнему капищу, чтобы дать клятву отомстить за отца. Она попросила духов семьи помочь ей найти убийцу. Такие места священны для каждого, никто не ожидает там подлости, даже самая черная душа не решится возле могил напасть на врага. Все знают, что за такой поступок ждет проклятье, а духи семьи убитого будут преследовать убийцу и каждого из его рода до полного уничтожения даже самых далеких родственников. Но лорд Клостриглий не побоялся. Это не просто так. Он подлец, но не глупец. Что-то дает ему уверенность в безнаказанности. Возможно, он не хотел ее убить, а лишь пленить и захватить меч Командора, не понимая, что древний артефакт не подчинится ему.

Она слишком близко стояла к краю утеса. Тогда был удивительной красоты закат. Солнце садилось в облака, и фиолетовое небо окрасилось в яркие полосы всех оттенков красного и желтого цветов. С Поклонного утеса был хорошо виден королевский замок с острыми пиками девяти башен, стоящий на каменистом холме с отвесными склонами, уходящими в бурные воды горной реки. Покрытая сланцем крыша замка и поверхность реки горели красно-желтым, повторяя цвет неба.

Зрелище было настолько завораживающим, что она потеряла бдительность. Тяжелая стрела нгуров пробила кольчугу и угодила под правую лопатку. Мгновенный яд лишил сознания, и она рухнула в Печальное озеро, которое наполнялось из многочисленных родников, струившихся по склону Поклонного утеса. Казалось, что гора плачет.

В воду этого озера никто никогда не заходил, ее запрещено было пить, даже умываться не стоило. Считалось, что вода мертвая и сама несет смерть. Оказалось, что озеро открывает путь в другой мир.

Теперь ей нужно попасть обратно. Виктория сказала, что это можно будет сделать после первого ноября. У нее еще есть время, чтобы все обдумать и хорошенько подготовиться. Бесик обещал, что в Турции их встретят и обеспечат охрану.

Юлу взглянула на парней. Они сидели напротив и впереди. С начала полета пили коньяк. Большая пузатая бутылка была наполовину пуста. На темно-коричневом полированном столике стояли квадратные белые тарелки с закусками.

— Я не могу так просто исчезнуть, — говорил Саша. — У меня работа, пациенты.

— Кого-нибудь найдут, — беззаботно махнул рукой Бесик, а другой подцепил дольку лимона.

— Некого. Одна врач в пятницу ушла в декрет. Еще один уехал в отпуск. У него внук в другой стране. Заведующий и так волосы на себе рвал. Работать некому. Яков Срулевич мог бы подстраховать. Он кафедральный работник, но больных ведет. Но ты же видел, что с ним случилось. Как бы инсульт или инфаркт не хватил. Оставили там одного, без помощи.

— Нашел кого жалеть.

— Зря ты так. Он меня в профессию привел. Все мои знания от него. В психиатрии без наставника делать нечего. Сам он последний ученик профессора Шапошникова. А это авторитет, величина. Все студенты по его учебникам занимаются. Мне Яков Срулевич про него много рассказывал. Профессор Шапошников знал шесть языков, имел энциклопедические знания и всегда говорил, что психиатрия — это не только теория, а особое мироощущение. Он жил во флигеле, примыкающем к психиатрической больнице. Врачи и пациенты могли зайти к нему на чашку чая.

— Большая радость с психами чаи распивать, — фыркнул Бесик.

— Так можно больше узнать о больном, и это своего рода лечение, иногда самое эффективное. У нас диагноз строится на разговоре. Никакие исследования, МРТ там или УЗИ, галлюцинации не покажут. Яков Срулевич всегда говорил, что психиатрия — это высокоинтеллектуальный труд. Нужно уметь задавать правильные вопросы в зависимости от статуса и образования пациента.

— Поэтому твой умник тебя ментам сдал? — усмехнулся Бесик.

— Ты не понимаешь…

— Не понимаю. Он предатель. Этому нет оправданий. Знаешь, как у нас с предателями поступают?

— Знать не хочу. Он ко мне как к сыну относился, боялся, что я повторю его страшную ошибку. Он женился на своей пациентке, больной шизофренией. У них родился ребенок. Через месяц жена убила ребенка и себя.

— Жуть какая, — рука Бесика дрогнула и коньяк пролился на стол. — Зачем вообще этой хренью заниматься? Вы же никого вылечить не можете.

— Неправда. Очень даже хорошо лечатся некоторые заболевания. При шизофрении бывают длительные ремиссии.

— Когда замуж выходит и ребенка рожает — это ремиссия. А когда себя и ребенка убивает, это как называется?

— Рецидив.

— Нафиг такую работу. Еще и за копейки.

— Работа тяжелая, но это лучше, чем наркоту продавать, — огрызнулся Саша.

— Я наркоту и нариков ненавижу. Поэтому этот бизнес слил. Меня чуть не прибили за это.

— Вот за это тебя уважаю. Давай выпьем. Ненавижу нариков лечить.

Саша не помнил, как его вынесли из самолета и погрузили в машину. Проснулся он только на следующее утро. Голова гудела, во рту поселилась стая ежей, а желудок горел огнем. События вчерашнего дня вспоминались с трудом. Возле кровати стоял графин с водой. Саша поблагодарил доброго самаритянина, позаботившегося о нем. Он припал к горловине сосуда и, обливаясь, осушил его до дна. Покачиваясь, добрел до узкого окна и обомлел. Впереди высились горы. Саша открыл створку и высунул голову, вдыхая свежий прохладный воздух. Каменная стена здания стояла на краю обрыва, а там, внизу, мчалась горная река.