Раненая из другого мира

Глава 1. Буйная

— Вечером из пятнашки перевели буйную.

— Алкоголичка?

— Внешне не похожа. Молодая, симпатичная.

— Что она делала в пятнадцатой больнице?

— Попала туда с ранением. По переводному эпикризу, стрела пробила кольчугу в области спины.

— Какую кольчугу? Какая стрела?

— Она одета в комбинезон, по виду, из тонкого металла.

— Кто она такая? Связались с родными?

— Неизвестная. Нет ни имени, ни адреса. Ее нашли на берегу Финского залива.

— Так… — вздохнул Марат Андреевич, заведующий женским психиатрическим отделением.

Он обвел взглядом всех присутствующих и решил:

— Больную будет вести Голованов.

Молодой симпатичный брюнет кивнул и сделал пометку в блокноте. Поручение его взволновало. Александр Николаевич Голованов работал в отделении первый год. Буйных до этого ему не доверяли.

После утренней летучки он отправился в специальную палату для таких больных, которую называли надзорной. Там полагался отдельный пост, но персонала не хватало, поэтому в комнате с двумя высокими кроватями никого, кроме пациентки, не было. Она лежала, пристегнутая кожаными ремнями к поручням. Надзор осуществлялся через открытую дверь, так как выведенный из палаты на сестринский пост монитор барахлил.

Девушка спала, повернув голову набок. На вид ей было не больше двадцати лет. Подходящий возраст для шизофрении. Ее черные, как вороное крыло, спутанные кудри покрывали всю подушку. В них что-то блеснуло. Александр Николаевич вытащил из волос заколку — острие золотого цвета с прозрачным голубым камнем. Такой иголкой вполне можно кого-то поранить или нанести вред себе. Безобразие. Больную не осмотрели, как положено.

Всех поступающих пациентов в приемном покое раздевали догола, тщательно осматривали, включая естественные отверстия, на предмет опасных предметов и наркотиков, затем мыли в ванне и одевали в больничную одежду: мужчин в полосатые пижамы, а женщин в бордовые фланелевые халаты с крупными желтыми или синими цветами.

Что же случилось? Почему пациентка осталась в странном костюме, напоминающем чешуйчатые доспехи древних воинов? Нужно выяснить, кто был в приемном покое на ночной смене.

В палату зашла пожилая медсестра.

— Нелли Гавриловна, почему больную не переодели? — спросил Александр Николаевич.

— Я не знаю, как этот комбинезон снимается. Нет пуговиц и молний.

— Но ее ведь оперировали. В эпикризе написано, что зашили и обработали рану на спине. Давайте посмотрим.

— Хорошо, — без энтузиазма согласилась медсестра.

Она не сомневалась, что санитары в приемном покое пытались снять этот дурацкий костюм. И молодому доктору следовало об этом знать. К инструкциям в психиатрической клинике относились серьезно. Что только больные на себя не напяливают!

Нелли Гавриловна вышла из палаты и вскоре вернулась с медбратом. Он отстегнул ремень с правой руки пациентки и вдвоем с медсестрой стал переворачивать больную набок. Но только они принялись это делать, как девушка свободной рукой оттолкнула здоровенного парня. Он с грохотом врезался в аппаратуру.

Медсестра выбежала в коридор, призывая подмогу. Александр Николаевич пытался обхватить пациентку, но получил кулаком в глаз. Он пошатнулся и осел на пол. Под сомкнутыми веками полыхнул салют, а в голове зазвенело.

Тем временем девушка отстегнула ремень на второй руке и уже освобождала ноги. В палату вбежал заведующий отделением. Вместе с медсестрой и пришедшими в себя медбратом и врачом, они навалились на буйную, прижали к кровати. Она сопротивлялась, кричала, но им удалось зафиксировать ее. Девушка продолжала метаться и выгибаться всем телом, дергая ремни. При этом не переставала выкрикивать непонятные слова.

— Мегера, — сказал Марат Андреевич, потирая укушенное плечо. — Наберите два кубика реланиума, — приказал он медсестре.

— В пятнадцатой больнице вводили реланиум, а потом галоперидол. Без эффекта, — сказал Александр Николаевич. — Только аминазин успокоил.

— Тогда аминазин, — распорядился заведующий. — Почему ее не переодели? Нам нужен доступ к вене.

— Никто не знает, как этот чертов костюм снимается, — буркнул Александр Николаевич, трогая наливающийся синяк под глазом. — Со спины он рассечен, под ним марлевая повязка.

— Ну так разрежьте его!

— Железо ножницами не разрезать.

— Вы думаете, он металлический? Похож на пластик.

Заведующий потрогал комбинезон на груди пациентки, за что получил плевок, от которого ловко увернулся, и гневную речь.

— На каком языке она говорит? — спросил Александр Николаевич.

— Тарабарщина какая-то. Иностранка?

— Она похожа на итальянку или испанку, — предположил Александр Николаевич.

— Красивая, стерва. До крови прокусила, — сказал заведующий, косясь на красное пятно, появившееся на халате. — Свяжитесь с пятнашкой. Спросите, чем они костюм разрезали. У них там хирурги-ортопеды есть. У них пилы, молотки… Делайте, что хотите, но костюм снимите. Ей нужно МРТ сделать. Вдруг в голове что-то сидит. В железяке туда не засунешь. И анализы все возьмите. Пока пишите ей острый психоз неясной этиологии. Потом разберемся.

Александр Николаевич кивнул. В палату вернулась медсестра с подносом, прикрытым белой пеленкой, и спросила:

— Куда колоть?

— В шею, — распорядился заведующий.

Вновь все навалились на буйную. Вновь ей удалось цапнуть зубами, теперь Александра Николаевича. Но лекарство ввели. Больная обмякла и успокоилась.

— Надеюсь, она не бешеная и нам не придется делать уколы, — сказал заведующий, рассматривая укус на руке молодого врача, который медсестра обрабатывала спиртовым раствором.

— А что, может быть? — испугался тот.

— Почитай учебник, салага, — рассмеялся Марат Андреевич и в приподнятом настроении вышел из палаты.

Буйные пациенты его всегда бодрили, добавляли адреналина. Это не занудные старухи с деменцией и болезнью Альцгеймера. Молодой врач, в отличие от него, покинул палату в ошеломленном состоянии.

Из задумчивости его вывел доцент Яков Срулевич, наставник Александра Николаевича еще со студенческих времен:

— Сашенька, миленький, голубчик, выручай. Дома труба лопнула. Заливает все. Я на пару часов улизну. У меня группа, — он махнул в сторону студентов, жмущихся к посту. — Вот список. Раздай им этих больных. Пусть поговорят, анамнез соберут. Присмотри за ними, — он сунул в руки коллеги мятую бумажку и пачку историй болезни. — Я вернусь и сам проверю.

Не дожидаясь ответа, Яков Срулевич помчался по длинному коридору к выходу. Его пытались перехватить больные, но он отмахивался и ловко лавировал между ними, передвигаясь зигзагами, как по минному полю. С вздернутыми руками и всклокоченной седой головой, он выглядел более сумасшедшим, чем они.

Пациенты поджидали Якова Срулевича не просто так, они собирались сообщить ему нечто важное — то, что тут же снимет с них подозрение в помешательстве. Поэтому они проявляли настойчивость и сопровождали его до дверей, но ему удалось ускользнуть от всех.

Молодой врач вздохнул и направился к студентам. Раздал им задания, а затем занялся своими делами. Когда он выходил из пятой палаты, то обратил внимание на студентку, мирно беседующую с одной из пациенток — Марьяной Громовой. Молодая женщина страдала резистентной к терапии шизофренией и только за год его работы в больнице госпитализировалась уже третий раз. Поэтому прогноз у нее был плохой. Студентка смущенно посмотрела на врача и привстала с диванчика. Вид у нее был растерянный.

— Марьяна, расскажи доктору, почему ты боишься оставаться одна, — решил помочь студентке Александр Николаевич.

Женщина отрицательно помотала головой.

— Не бойся. Этому доктору ты можешь доверять. Поговорить с тобой ее попросил Яков Срулевич.

Глаза Марьяны лихорадочно сверкнули. Из них исчезло блеклое равнодушие. Она прищурилась, огляделась, сканируя пространство, и заговорила приглушенным, вмиг изменившимся голосом:

— Они сразу начинают стучать. Вот так, — она забарабанила по стене. — У них штаб прямо над туалетом.

— Кто? — испугано спросила студентка.

Пять минут назад она считала, что женщина здорова и по ошибке угодила в психушку.

— Верховные шпионы. Они хотят заполучить меня. У меня в голове есть телепатический чип. Я могу читать мысли инопланетян…

Александр Николаевич усмехнулся и пошел в шестую палату. Эта история напомнила ему студенческие годы. С первым больным у него получилось примерно так же. Внезапное открытие и шок от услышанного. После этого он и увлекся психиатрией.

После осмотра пациентов молодой врач вернулся в надзорную палату. Больная спала. Он уже связался с хирургами из пятнадцатой больницы. Они, как и предполагалось, разрезали костюм ортопедическими кусачками. Такими можно кости кромсать. Знакомый хирург-ортопед обещал помочь с инструментом, но мог передать его только завтра утром.

Александру Николаевичу предстояло оформить истории болезни двух новеньких пациентов, написать больше десятка дневников и выписной эпикриз, но он стоял, не в силах отвести взгляда от лица девушки. Как несправедлива судьба! За что она послала болезнь такой красавице? Какая необычная серебренная прядь в черных волосах…

К работе его вернула Нелли Гавриловна:

— Какие будут назначения? Аминазин еще будем делать?

— Сейчас напишу.

— Кормить, поить можно?

— Пока не нужно.

Александр Николаевич закончил писанину только через три часа. И вновь пошел к буйной. Она проснулась. Лежала и смотрела в потолок, но сразу почувствовала его присутствие, изогнулась и зашипела. Это после лошадиной дозы аминазина. Другой бы на ее месте слюни пускал. А ее ничего не берет.

Он подошел к больной, чтобы она его видела, и начал говорить спокойно и медленно, четко выговаривая каждое слово:

— Не нужно бояться. Меня зовут Александр Николаевич. Я ваш лечащий врач. Вы находитесь в больнице. Вы заболели. Вам нужна помощь.

Девушка смотрела на него, сжав губы, и внимательно слушала. Окрыленный успехом, молодой врач продолжил:

— Если вас кто-то напугал или сделал вам плохо, расскажите. Я вам помогу. Что случилось? Почему на вас этот костюм?

Александр Николаевич махнул рукой в сторону ее груди, и это невинное движение вызвало новый шквал ярости и крика на непонятном языке. Он не видел, когда в палату проникла Марьяна Громова. Наверное, медсестра с поста в коридоре отошла по делам, зная, что в надзорной палате остался врач, а больная этим воспользовалась. Александр Николаевич приказал Марьяне выйти, но та уставилась на буйную стеклянными глазами и прошипела своим шизоидным тембром:

— Она говорит, чтобы вы не трогали ее. Никто не должен прикасаться к принцессе.

Буйная начала быстро говорить, обращаясь к Марьяне. Та кивала. Александр Николаевич смотрел на это странное взаимодействие, не понимая ни слова. Словно зачарованный, он спросил:

— Что она говорит?

— Она говорит, что рыцари Озариса найдут вас всех и убьют…

— Ну все, — сказал врач и потянул Марьяну к выходу.

Когда она оказалась в своей палате, то стала рыдать и бить себя по голове. Это растревожило других больных. Пришлось дать им по дополнительной таблетке, а Марьяне двойную дозу.

Александр Николаевич ушел с работы позже обычного. Всю дорогу домой думал о буйной. Кто она такая? В странном костюме, раненная стрелой, говорит на непонятном языке. Принцесса с Озариса? Чушь какая. Молодой врач продумывал план лечения. Но ему не суждено было осуществиться.

*****

Переводной эпикриз — выписка из истории болезни, с которой больной переводится в другое медицинское учреждение для дальнейшего лечения. В эпикризе указывают диагноз, данные обследования, проведенное лечение и причину перевода.