Рандом (СИ)

Глава 6. Сусанин

Сусанин

Двигатель ревел, форсированным звуком взрывая тишину. Я летел на снегоходе в метель, замкнутую пространством между домами, словно скалистыми берегами снежной реки. Старательно лавируя, я гнал себя дальше. Я пытался вырваться на свободу, туда, где моя машина оторвется на полной скорости, устремится вперед, оставив позади наспех укрытое белым дерьмо, увезет меня подальше от тех мыслей, что мешают жить. Увлекшись несбыточными местами, я едва не угодил в ловушку между двумя холмами, скрывающими большегрузы. Мне пришлось сбавить обороты и тут же резкий звук двигателя захлебнулся, придушенный навалившимся сверху снежным безмолвием.

И мысли. Воспользовавшись тишиной, они настигли меня.

- Слышь, Сусанин! – окрик Лехи, остановившего рядом снегоход, вгрызлись мне в мозг. – Семеныч восьмой.

- Как-нибудь до восьми считать умею, - зло отозвался я, думая лишь об одном – какого? Какого я не взял с собой фляжку? Вместительную такую фляжечку грамм на пол-литра. Конечно, можно было остановиться возле любого магазина, в крайнем случае, разбить стекло – если закрыто – и взять что душе угодно. Но… как бы это объяснить? Мне не хотелось пугать Владу. Девчонка и так дрожала, хоть и старалась виду не подавать. Тысячу раз… нет, пожалуй, восемь раз по числу трупов, я пожалел, что взял ее с собой. Теперь мне оставалось лишь двигаться, прокладывая фарватер для пары едущих следом снегоходов, каждым пройденным километром приближаясь к тому выключателю, которому одному под силу отключить эти гребанные картинки, возникающие в моей голове!

Пара глотков виски и…

…- Она мертва? – голос Лехи пробился ко мне издалека.

- Нет, блин, отдохнуть прилегла с дыркой в башке, - съязвил я.

Софья Николаевна возглавила список убиенных, но по времени первой не была, как выяснилось позже. Она лежала на кухне. Седые волосы слиплись от крови, глянцево блестели в подсохшей луже. Из разбитого выстрелом окна дул ветер. Снежный пух угнездился на подоконнике. Холодно, промозгло. Я сидел на корточках и рассматривал труп.

И меня раздражали домочадцы Софьи Николаевны, сновавшие вокруг. Младенец лет двух-трех - кто их разберет? – пытался одолеть препятствие в виде мертвой бабушки. И, судя по всему, давно. Мальчишка в футболке и промокшем насквозь памперсе карабкался на труп, то и дело оскальзываясь на влажном от снега и мочи полу. Впрочем, начал он с лужи крови: темные пятна, отпечатки детских ладоней покрывали стены. Сам ребенок, перепачканный, серьезный, рассматривал что-то впереди, за пределами бабушкиного тела. Он падал и вставал, вставал и падал, шлепая губами что-то неразборчивое.

Младенец являлся не единственным раздражающим фактором. Мимо шастала то ли дочь покойной, то ли сноха. Довольно упитанная тетка неопределенных лет, имела наглость выражать вслух мысли, от которых через пару минут меня затошнило.

- Нет, ну разве я не права? – трещала она. – И эта сучка еще собирается учить меня жизни! У самой ни мужа, ни детей.

И дальше в том же духе. Без помощи усопшей, растрепанной тетке в халате скоро придет кирдык – и эта мысль меня согрела. Младенец сделал очередную попытку перебраться через бабушку и не удержался – упал, покатился к моим ногам. Мне захотелось вздернуть его за шкирку, перебросить через покойницу, но я сдержался. Стоило ли разнообразить его последние… Часы? Дни? Его зарядки надолго не хватит. Еще немного, и он умрет. Тут же, у ног бабули.

- Так что, Макс? – нерешительно спросил Леха. – Типа, пойдем?

Пуля вошла в левую половину лица Софьи Николаевны, вынесла ошметки мозга и черепа и застряла в стене. Черная дыра на щеке, с трещинами по краям смотрелась чудовищным жуком, присосавшимся к ране.

- Макс, - снова пристал Леха. – Чего с ней будем делать?

- Колюне скажем, - я дернул плечом.

- А мы к нему сегодня успеем?

Я не ответил. Поднялся. Мертвое тело, карабкающийся по трупу младенец, рассуждающая о какой-то сучке без пяти минут мертвая тетка – как выбросить все это из памяти? Но я знал способ: глоток виски и дурное воспоминание смоет волной.

… освобождая место новому. Однозначно неприятному.

Сан Саныч сидел в кресле на балконе. Он выглядел ужасно. Может потому, что умер уже давно, а может потому, что снег, лежащий на нем, успел несколько раз растаять. К ледяной корке на щеках, лбу, лепились свежевыпавшие хлопья. И только странный провал в районе носа, да заиндевевшая на осколках стекла позади кресла корка указывала на то, что не по своей воле старик откинул копыта.

На балконе я не задержался. У меня зудело между лопатками. Умом я понимал, что киллер вряд ли ловит меня в прицел из дома напротив, но смелости сей факт не добавлял. Пригнувшись, я выскочил в комнату. Почти все домашние питомцы Саныча успели отдать богу души - пара внуков лежали, зарывшись в игрушках, тех, которые мне и не снились. И только на кухне едва передвигалась старушка – наверное, жена Саныча. Она шамкала беззубым ртом, переставляя кухонную утварь.

Я не хотел смаковать подробности, но стоило мне моргнуть, как всплывали негативы страшных кадров. Ревел двигатель, машинка смело покоряла снежные барханы. А я мечтал о волне, что смоет дерьмо с моей сетчатки!

Глоток виски – и растает в памяти образ Елены Николаевны, ничком лежащей в луже крови, странно плоским, развороченным выходным отверстием пули лицом уткнувшейся в кашицу из осколков костей и вытекшего мозга.

Еще пара глотков унесет в пустоту удивленное лицо бабы Шуры, сидящей у стены и пытающейся остановить кровь из пары ран на груди в районе сердца.

Полстакана виски, не меньше – и подернется рябью картина с лежащим в сугробе у парадной Семенычем…

Не. Бутылкой виски я сегодня не отделаюсь. Вот о чем я думал, паркуя снегоход у ворот кладбища. Выпить хотелось катастрофически, но вместо этого, я напоследок зарулил к Колюне. Раз обещал.

- Я пойду с вами! – с места в карьер рванула Влада. Она первой ломанулась к ограде, и упала, едва не утонув в сугробе. Я протянул ей руку, помогая подняться – у меня не осталось сил с ней бороться и я кивнул.

- Как хочешь.

Она выбралась, неблагодарная, оттолкнула мою руку и гордо пошла вперед. Ну, насколько у нее получалось быстро идти по колено в снегу.

Я не был загородом почти год. В прошлом декабре Дашка вытащила меня в Ольгино, пообещав спа-процедуры, баню и бассейн. И еще кое-что, болезненно личное. Тогда снега не было. Так, обледеневшая, припорошенная белым земля, да слегка припудренные ветви деревьев. Поэтому сейчас я обалдел. В прямом смысле. Я не подберу слов, чтобы описать красоту природы. Пушистое, белое, точь-в-точь лубочная картинка прошлого века. Только Деда Мороза не хватало. Чтобы окончательно тронуться умом.

Влада брела, с трудом поднимая ноги. Ей было тяжело – еще бы, ведь она шла первой, прокладывая путь. Не пропадать же добру? Я старательно впечатывал берцы в следы от ее ног. Такое счастье не могло долго продолжаться и оно кончилось.

- Иди вперед, мне надо сапоги поправить, - задыхаясь, сказала она.

Я пошел, почти не усмехнувшись.

Странно. Чистота, царившая вокруг, меня умиротворяла. Или смиряла с обстоятельствами. Иными словами, меня перестало преследовать видение Большой Бутыли, изгоняющей дьявола. Падал снег. Из сугробов росли могильные плиты, кресты и памятники. В полной тишине на нас смотрели лица с надгробий, провожали нас глазами, следя за каждым шагом. Крупные хлопья застревали на ветвях деревьев, скользили по мрамору, граниту, падали на наши капюшоны.

Колюня нас не встретил. У часовни, где мы обитались в последний раз, я остановился. Постучал, но ответа не получил. Тогда я нажал на ручку и дверь медленно открылась.

- Подождите меня здесь, - настойчиво попросил я.

- Макс, можно я тоже…

Влада начала канючить, но я ее не слушал. Готовый ко всякого рода неожиданностям, я ступил за порог. И испытал нечто сродни разочарованию: в комнатенке никого не было. Все та же аскетичная обстановка, диван, пара стульев, шкаф с иконами. Лишь в углу добавились поленница дров, да печка-буржуйка, как бы намекавшая на то, что ничто человеческое ее хозяину не чуждо. Я потрогал кованый бок - огонь давно потух, топка остыла.

- Никого нет, - сказал я в ответ на вопросительный взгляд Влады. Леха стоял поодаль, ворошил ногой снег, шумно сопел и на меня не смотрел.

- Колюня! – крикнула Влада, ненадолго потревожив тишину. Ее отчаянный призыв увяз в тоннах падающего снега.

Я осмотрелся. Если и были следы, то их засыпало. Я повернул за угол, на ходу вспоминая, в каком месте Колюня устраивал братский могильник. Влада двинулась следом, как демона вызывая хранителя кладбища.

- Колю!.. – ее очередное воззвание захлебнулось, перебитое решительным Лехиным:

- Слышь ты, Лада, помолчи, а?

- Леха, ты чего? – оторопела она. Я тоже остановился, интересуясь объяснениями.

- Говорю тебе – хватит орать. Чего тут непонятного?

- Это еще почему? Боишься потревожить покойников?

- Потому! Колюня. Ты не думала об этом?

- О чем, блин?

- О том! Блин. Может, он и есть киллер! Такая умная мысль в твою башку не приходила? – Леха шумно и продолжительно вздохнул. «На двух идиотов хоть один умный нашелся!» - в его вздохе так и сквозила снисходительность.

- Такая мысль не приходила, - подумав, честно признала она.

Пока дети препирались, я повернул еще раз и остолбенел. Вернее, остолбенел я чуть позже, когда по вполне сносно расчищенной от снега дорожке, прошел между деревьями. Мне показалась странной темная полоса, идущая до горизонта, но я даже не успел предположить, что бы это значило.

Открыв рот от удивления, я стоял на краю поляны – поля разрытой земли. Насколько я помнил, здесь оставалось много свободного места, теперь же распахано было все. Чернела земля, недалеко гигантским ископаемым застыл экскаватор. Я не сразу сообразил, что именно беспокоило меня, но когда понял, мне стало не по себе: белые хлопья таяли, едва коснувшись братской могилы. Чтобы подтвердить догадку, я присел, зачерпнул ком земли. Все так. Теплая.

- Ну вот и все, ребята, - услышал я голос Влады. – Он победил.

- Кто? – Леха опустился рядом со мной.

- Ад, - ответила Влада. – Он подтянулся к поверхности. К самой поверхности. Еще немного, и он выйдет наружу. И тогда…

- Тогда кончай, а! – отмахнулся Леха. – Еще одной тронутой нам тут не хватало!

- Ладно, хватит. – Я поднялся. – Пойдем в часовню, хоть записку Колюне оставлю. Надо предупредить.

- Ага. Предупредить надо – в любом случае, - скривился Леха.

- Что-то я не припомню, чтобы ты у Султана озадачился этим предположением, - я посмотрел парню в глаза. – Или ты подозреваешь одного Колюню?

- Я подозреваю всех! Как и ты, Макс. Но Султана меньше других.

- И чем же он заслужил такое доверие?

- Султан постоянно носится со своими бабами, и с хозяйством. Работенка киллера не для многоженца. Так мне кажется. Я тут перекинулся парой слов с Натахой, пока вы там с Султаном прохлаждались, да хачапури трескали. Он никуда не отлучался позавчера.

- Так она тебе и скажет! Она сейчас там главная Гюльчитай в гареме, что ж она, мужа не прикроет?

- Оно так. Только я еще и с Людкой парой слов перекинулся.

- Да? И когда ж это ты все успел?

- Пи… Болтать меньше надо было, - усмехнулся он.

- Может, ты и прав. Если только…

- Да все они там заодно! – выпалила Влада. – Сколько у нас трупов из тех, что вычислили? Восемь? Колюня под вопросом. И еще плюс Борюсик с Головастиком! Исключая этих двух алкоголиков, отстреливали в основном стариков. Не об этом ли Султан и мечтал? Избавиться от балласта. Разве не так?

Пауза. А потом мы с Лехой кивнули. В унисон.