Работа для привидения (бывшее «Долгое эхо»)

Глава 20

У Оввера был отличный план военной кампании. Взвешенный, продуманный, учитывающий все необычные обстоятельства и специфику исполнителей — хоть сейчас в учебник по стратегии! Поэтому, когда примчался взмыленный капитан городской стражи, и задыхаясь сообщил, что все пошло наперекосяк, абсолютно не удивился — на его памяти такие идеальные планы еще ни разу не срабатывали.

Гулкий замковый двор повторял неуверенным эхом речь мнущегося и глотающего окончания слов человека, придавая ей странные интонации.

Вообще-то сэр Шинней пришел к наследнику Карди, но был перехвачен стражником на воротах и отведен к настоящему начальству (с замковой стражей Оввер познакомился в первую очередь и присматривал за ней в оба глаза, чтобы не получилось, как в прошлый раз). Сейчас все свободные от дежурства бойцы ненавязчиво топтались в пределах слышимости и делали вид, что новости их абсолютно не интересуют. Оввер не гнал их, зная, что дурная фантазия страшнее, чем реальность, и при этом ничего такого, что люди сами в ближайшие часы не увидят, главстраж не сообщит.

Светящийся в тени крепостной стены, как парадная люстра, призрак выслушал сэра Шиннея и принялся деловито уточнять нарочито спокойным тоном: люди должны чувствовать, что все под контролем.

— Половина вассалов не явилась? Список мне, потом припомню. А что ополчение? Хорошо, вот это совсем другое дело. А что у ополчения с боеспособностью? Учения Ралто проводил? М-м-м… ладно, как есть. Оружие-то для них в городском арсенале найдется? М-м-м… М-м-м… — Барон попытался выдавить из себя что-нибудь цензурное, чтобы не пугать капитана, понял, что это бесполезно и многозначительно промолчал, чем смутил человека гораздо сильнее. — Я лично видел, как горожане к войне с фэйри готовились, пускай поделятся с деревенскими, которые вообще без всего явились. А тех вассалов, которые все-таки пришли, в замок шлите, нечего им городские казармы занимать. Что значит, суеверные?! Ничего, так и переночуют, не барышни! Нет, прямо сейчас зовите, чтобы заселиться и отдохнуть успели!

Едва дождавшись, когда из замкового двора стрелой вылетит красный запаренный капитан, к призраку спланировал грифон с не менее «радостными» новостями от волшебной разведки. Дернувшиеся было разойтись по делам бойцы шарахнулись в стороны, щурясь из-за взметнувшегося в воздух песка, и собрались послушать еще, но в этот раз Оввер их шуганул. Новости фэйри для посторонних ушей не предназначались и были до обидного коротки и безрадостны. Сэр Шинней слово «жопа» на целый доклад растянул, а грифон в пару фраз уложился.

— Отлич-чно, Юннэй, пойду обрадую Дариону, — сообщил барон пытающемуся отдышаться грифону, и понес весть о том, что маркиз, вместо того, чтобы задержаться из-за тщательно продуманного и планомерного вредительства фэйри, наоборот увеличил темп и вот-вот будет под стенами города.

«Умен, сволочь», — невольно одобрил призрак: «единственный шанс довести армию до Гайтасы в боеспособном состоянии нашел и не побоялся использовать».

Размытые до состояния жидкой сметаны дороги, жадно засасывающие в себя солдатские башмаки, и неохотно, с чавканьем отпускающие их наружу; охромевшие и выбившиеся из сил лошади, после первой ночевки выглядящие так, будто их всю ночь гоняли; измученные ночными кошмарами бойцы (этот аспект деморализации противника удался особенно хорошо: Оввер и сам под настроение мог тяжелый сон напеть, но с такими профессионалами своего дела, как мары, тягаться было бессмысленно). Обозные телеги, рассыпающиеся на ходу и провиант, гниющий и плесневеющий прямо на глазах. Ржавеющее оружие и доспехи, рвущиеся ремни на снаряжении и расползающиеся швы на одежде. Фэйри под чутким руководством призрака сделали все, чтобы задержать эйоминову армию и с каждым днем задержки снижать ее боеспособность все больше и больше. Единственная нашедшаяся в подчинении Дарионы Лихоманка бродила вокруг людей пока безрезультатно, но спустя пару дней у нее наверняка появились бы первые жертвы.

Эйомин понял расклад верно, и вместо того, чтобы затормозить, стараясь привести в порядок имущество и дать отдых людям, погнал их вперед быстрее прежнего. Юннэй даже что-то заикнулся про «человеческую магию», но Оввер был уверен, что у маркиза есть кто-то доверенный, хорошо разбирающийся в логистике. Эх, вот его бы найти и прицельно выбить…

О том, как проклинают «бессердечного» командира бойцы, вкусившие прелестей вредоносного колдовства, думать было приятно, но других удовольствий маркиз врагам не доставил.

После ночного дождя парило, как в бане. Влажный горячий воздух заставлял капитана городской стражи то и дело кашлять, оседал каплями на алом командирском плаще, делая его заурядно-бурым и тяжелым, но не мог остановить преисполненного беспокойством человека.

Сэр Шинней объехал с инспекцией все городские ворота в третий раз за утро, и с каждым разом его брови сходились у переносицы все более грозным изломом. Взмокшие бойцы трепетали и изо всех сил демонстрировали боевой дух и служебное рвение (тут же рассеивающееся за спиной удаляющегося начальства), но это слабо помогало — переживал глава городской стражи сейчас не из-за них.

В конце концов он не выдержал, велел заместителю закончить обход вместо него, и рысью пустил коня в сторону дома, разбрызгивая воду из мелких, не успевших испариться на утренней жаре луж, и распугивая прохожих одним своим видом. Аура недовольства, окутывающая старого рыцаря, была почти осязаемой.

И вызвана была мыслями не о службе, а о семье. Обязанности — это прекрасно, но племянник у него с недавних пор только один, а обещание призрака «припомнить не явившимся» прозвучало убедительно, даже слишком. Этот припомнит. Но ведь если ленивый оболтус, по злой насмешке судьбы ставший хозяином Пейерн-сайаса вместо погибшего брата, явится раньше маркиза, то повода для гнева и мести у старого Карди не будет. Да и лишние два десятка толковых лучников городу не помешают — как раз на восточную стену между Высокой и Пестрой башнями поставить… Да и потом в качестве сопровождения наследника к королю отправить можно будет — юному Кайару все равно будет нужна свита, так почему бы Пейерну ее не возглавить? И дело, и почет, и возможность в высшем свете показаться — как ни посмотри, прекрасная работа!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Открывающиеся перед семьей перспективы разгладили хмурые морщины на лице Шиннея, и даже подуставший конь, откликаясь на изменившееся настроение хозяина, зацокал копытами бодрее. Рыцарь потрепал его по шее и одобрительно кивнул — не столько коню, сколько своим мыслям. Нет смысла сидеть и ждать, кто победит, а потом пытаться влезть в сработавшуюся команду. Лучше подсуетиться сейчас, а потом, после победы, отгонять проснувшихся любителей халявы. Верно? Конь пряданул ушами — вряд ли отвечая на хозяйские мысли, — но всадник все равно воспринял это как подтверждение.

Строки письма непутевому родичу складывались в уме рыцаря сами собой. Когда Шинней доберется до кабинета, останется только записать да отправить, а уж резвый курьер всегда найдется…

О том, что победу придется завоевывать буквально завтра, когда маркиз подойдет к недоинспектированным воротам Гайтасы, рыцарь не думал. После армии фэйри люди его пугали слабо. А того, что рядовые бойцы не разделяют его оптимизма, старый командир, поглощенный делами семьи, не заметил вовсе.

Перенос к дому феи давался Овверу с каждым разом все легче. Барон шагнул из замка прямо на знакомое крыльцо, вдохнул терпкий аромат — плети растений, заменяющие Еловнице дверь, зацвели мелкими белыми цветами, собранными в пушистые шары-грозди, и с легким сердцем отправился разъяснять обстановку. Благо, фея явилась на зов сразу, будто под дверью караулила.

Солнечные лучи, пробивающиеся в гостиную сквозь листву, делали ровно-зеленый моховой пол похожим на малахитовую мозаику, а самого призрака — на говорящий набор пятен. Выражение лица собеседника было не разобрать, но голос барона оказался на диво спокоен. Даоин ши такого легкомысленного настроения не разделяла.

Оввер посмотрел на изменившуюся в лице даму и порадовался, что выгнал чаевничавших подданных феи прежде, чем объявлять новость. Нечего среди рядового состава панику разводить. Достаточно того, что главнокомандующая паникует. Хвала предкам, что не ревет, а варианты просчитывает.

— И что теперь? Вы же хотели по очереди… Сначала моими командовать против Эонталя, а потом своими…

В комнате потемнело — откликаясь на настроение хозяйки, живой дом сомкнул ветви, защищая находящихся внутри, и призрак дернул уголком губ: выгнанные подчиненные феи наверняка тоже увидели изменения в архитектуре и истолковали их верно. Засада с этой магией: куда ни ткни, везде колдовство, и всякий раз не к месту. Зато его теперь будет нормально видно, а то на солнечные зайчики даоин ши так щурилась, что призраку ее жалко было.

Не заметившая изменений фея выпустила из вспотевших ладоней скомканную ткань юбки и попыталась разгладить образовавшиеся заломы. Своего опытного командира у нее не было, только теоретики, которые никогда не командовали отрядами крупнее десятка, но готовы возглавить армию хоть «вот прям щас» и тотчас же идти громить супостатов, поэтому на опытного в ратных делах призрака Дариона возлагала большие надежды. А теперь что? Обе армии будут у Гайтасы одновременно, не разорваться же ему!

Пальцы снова вцепились в разглаживаемую ткань, и выпускать ее фея не стала. Наоборот, впилась так, что заломило суставы, а потом медленно расслабила кисть. Полегчало.

Интересно, почему барон так задумчиво улыбается? У него сейчас родовые владения уведут, ребенка спасать надо, а он листики с подлокотника кресла ощипывает, злодей!

— Да ничего, так тоже неплохо. Готовьте своих, завтра с утра выдвигаемся на Лошадиную Пойму. Надо занять восточную часть раньше, чем до нее кто-нибудь из противников доберется.

— Но это же самое неудобное для нас место в баронстве! — Поразилась фея, лично излазившая всю округу не столько ради дела, сколько в попытках отогнать дурные мысли. — Пехоте не построиться нормально, лучникам снизу-вверх стрелять неудобно будет, места для отступления и маневра нет — по тем буеракам, что у нас за спиной будут, даже волшебный народ не пролезет! Эонталь подойдет со стороны западного холма и нас затопчет!

— Не подойдет, — развалился в кресле барон и удивленно глянул на подлокотник: листики неожиданно закончились. — Во-первых, на западном холме будут стоять «Туманные Покровы». Уверен, наш хвостатый друг уже сообщил Эонталю, как они выглядят и «ощущаются», так что туда ни один фэйри не полезет. Во-вторых, завтра со стороны западного холма должна появиться армия Эйомина. Да-да, я помню, что фэйри с ней сражаться не могут. Но фэйри могут сражаться друг с другом. И я помню все ваши рассказы о том, как именно это происходит.

Сражения фэйри происходили красиво и страшно.

А если поле будущего боя предварительно перекопали и подготовили обычные человеческие крестьяне — еще и непредсказуемо.

Оввер взирал с высоты своего Песка на вздымающиеся тут и там горбы земли. На бьющие по противникам ядовитые плети растений, во мгновение ока вырастающие из брошенных в землю семян (или из невезучих бойцов, в которых угодили). Считал удары бьющих стеной молний. И тихо молился предкам о том, чтобы никто из вчерашних «фортификаторов» не схалтурил, потому что и численный, и «качественный» перевес был у Эонталя. Вкопанное в землю холодное железо было для фэйри ядом, блокиратором магии, непреодолимым препятствием, создавало аномалии, сбивающие действие амулетов, а вот для крестьян — бесхозным ценным ресурсом, который можно незаметно прихватить домой, пока спятившее начальство не видит, и пристроить к делу. К счастью, за щиты из рябиновых прутьев, которые вкопали вперемешку с железом, можно было быть в этом отношении спокойным, но щитов было мало — слишком быстро все завертелось, времени на подготовку почти не нашлось.

Ладно, и то хлеб. Вражеские бойцы накатывали хорошо организованными волнами, сбивались в кучу, мешая друг-другу, искали проходы в невидимых под слоем дерна, но жгущих ноги заграждениях, разрывая строй, и падали под ударами противника. Правда, падали недостаточно быстро, и, бывало, поднимались, отряхиваясь. Выучка у них была на зависть войскам барона.

На стороне Оввера были только заранее подготовленные позиции и… беснующийся посреди сражения дивного народа маркиз, пытающийся вывести своих людей из внезапно обрушившегося буйства стихий.

Передовые отряды людей вышли в мирно зеленеющую пойму совершенно спокойно, но стоило основной части маркизова войска присоединиться к ним, как земля слева и справа от дороги встала дыбом, и две неравные по размеру, но одинаково впечатляющие каменистые волны понеслись навстречу друг-другу, «схлопывая» оказавшихся посередине людей, подхватывая и закручивая вперемешку с травой и измазанными кровью камнями. А за опавшими валами выжившие увидели приготовившихся к атаке фэйри, которые не стали выдерживать эффектную паузу и красоваться.

Призрачные кони давили зазевавшихся пехотинцев ничуть не хуже настоящих, да и разряды молний хоть и летели в фэйри Дарионы, но при этом сносили на своем пути все, что попадется без разбора: Эонталь вообще не понимал, откуда здесь так некстати взялись люди, и не считал нужным прерывать бой ради того, чтобы их пропустить. Сами влезли — сами виноваты.

Маркиз так не считал. И глядя на то, как четырехрукие великаны, ломанувшиеся к стрелкам Дарионы сквозь человеческий обоз, падают под его заклятиями, Оввер понял, что здорово недооценил врага. И участь Ралто его ничему не научила.

Вражеский командир, видимо, впечатлился талантами Эйомина не меньше, чем призрак, потому что попытался отвести часть бойцов, и пропустить-таки людей, раз уж они так хотят пройти. Незачем попусту гнать бойцов на постороннюю армию, им надо с Дарионой сражаться, а не с этим психом. К сожалению, с первой попытки это не удалось: Оввер был категорически против.

Понять, для чего отступают вроде бы успешно начавшие атаковать конники, удалось не сразу. Барон привстал на стременах, из-под руки разглядывая странные перемещения, а потом заорал:

— Корриганы, в атаку! Свяжите левый фланг боем!

Длиннорукие насмешники повиновались азартно, только их командир зыркнул на мертвого полководца многообещающе и недобро. Сложись все иначе, и на коне сейчас бы восседал он, а в атаку шли позабывшие о своем миролюбии слоамейт.

Но слоамейт были нужны Овверу в тылу, как лучшие маги защиты, поэтому рушить план Эонталя отправилась тяжелая пехота, на ходу плетущая заклинания из пролившейся человеческой крови.

Безумная атака корриганов увенчалась успехом. Остроухие всадники в легких доспехах, стянутые кровавыми путами, валились на людей маркиза, животные эйоминова отряда, непривычные к запаху чар, вставали на дыбы и брыкались, а лохматые пехотнцы Дарионы нечеловечески проворно двигались сквозь два смешавшихся строя, ловко орудуя короткими кривыми мечами. Кинутые Эонталем на подмогу гарпии немного замедлили их скорость, но и только.

Вражеский отряд дрогнул, отступил, а затем побежал.

Это было хорошо — единственный заметный прорыв, несомненный успех дариониных бойцов.

И это было плохо.

Оввер бессильно смотрел на то, как маркиз с четырьмя десятками потрепанных бойцов вырывается на чистую дорогу, бросив позади на произвол судьбы остатки войска, и скрипел зубами. Кинуть на перехват было некого. В том, что маркиз сумеет набрать новую армию из не явившихся на зов Ивиэра вассалов, призрак не сомневался. И сражаться с ней будет некому — если не считать ополчение, в Гайтасе и сейчас воинов ненамного больше, чем у Эйомина, а уж какой перевес будет, когда он по окрестностям пройдется…

— Командир, они сейчас прорвутся в центре! — Залитый фиолетовой кровью маг слоамейт завис в воздухе перед лицом Оввера, перекрыв обзор на удаляющихся людей. — Мы больше не можем сдерживать их!

— Отступайте за вторую линию щитов, — стряхнул посторонние мысли призрак. — Грифоны, приготовиться к атаке сверху!

Не все сюрпризы, приготовленные для чужих фэйри трудолюбивыми людьми, еще сыграли свою роль. Пора познакомить Эонталя с одним из них. «Посмотрим, что в реальном столкновении сильнее — хитрый артефакт или хитрость и холодное железо».

Бесконечная круговерть срочных дел отхлынула внезапно. Вот только что надо было куда-то бежать, что-то решать, спорить с подчиненными и уговаривать не подчиняющихся, давать разрешения и заставлять выполнять обязанности, придумывать и настаивать. И вдруг оказалось, что все. Доделала. Внезапно.

Список дел, стоящий перед глазами и застилающий белый свет, растворился и фея сморгнула, приходя в себя.

Дождик неуверенно накрапывает, воробьи деловито подбирают оброненные зерна овса возле конюшни, с дикими воплями дерутся коты на крыше каретного сарая…

Дариона растерянно огляделась и села на скамью возле теплой, прогретой солнцем стены донжона, не обращая внимания на редкую морось.

Окончание беготни застало ее в образе леди Танилы в Карди-сайасе, и тащиться домой через весь город и предместья не хотелось. Точнее, хотелось, но не моглось — будто личина пожилой леди наложила отпечаток на состояние даоин ши. Ноги гудели, голова тоже. Энергичнее всего гудели дурные предчувствия, но от них фея привычно отмахнулась: пророческого дара у нее никогда не водилось, значит это все мнительность и усталость. Пройдет после хорошего крепкого сна.

Но фея знала, что пока не появятся новости с поля боя, сон к ней не придет: Оввер увел всех боеспособных фэйри, подчинявшихся Дарионе, еще до рассвета, а сейчас уже перевалило за полдень, и до сих пор никаких вестей. С бароном ушли пришлые, объявившиеся на ее территории только с появлением безмагии. Ушли друзья, которых она знала, кажется, лучше, чем себя. Ушел сражаться вместе со всей семьей старый ворчливый дед Шинсхэй, вечно спорящий с Дарионой из-за пустяков и при каждой встрече подкармливающий «вертихвостку» свежей земляникой. И сестрички Дэолис из народа слоамейт, которые много десятилетий подряд шили самые лучшие в округе платья из солнечного шелка, достали из дальних закромов книги заклинаний и ушли вместе с мужчинами.

И что насчет самого призрака? Что, если Эонталь подготовился к такой встрече? Кольцо для шакала он ведь раздобыл!

Ей-предки, легче было бы сейчас сражаться вместе с ним на Лошадиной Пойме, чем нервничать в тылу! Но Дариона как раз отвечала за тыловое обеспечение, поэтому оставалось только грызть ногти и ждать. То ли новостей. То ли обоз раненых. То ли вражескую армию.

— Вы обедали? — Ворвался в заторможенно текущие мысли феи детский голос.

Бесшумно возникший перед Дарионой наследник был таким же лохматым, как обычно, и при этом вдвое более пыльным, чем два часа назад, когда фея пробегала через замок в прошлый раз. Из-за разводов грязи и темных пятен, оставленных дождевыми каплями, еще недавно опрятная одежда Ивиэра стала похожа на пестрое оперение куропатки.

«Предки, куда он влез?! Куда смотрят горничные, которые делают уборку? Где телохранитель? На кого первого ругаться?»

К двум дерущимся на крыше котам присоединился третий, и боевые вопли вышли на новую тональность. Теперь, чтобы быть услышанной, приходилось повышать голос.

Фея вздохнула, остатками магии почистила ребенка и просто ответила на вопрос:

— Нет, забыла. Сейчас поем, как раз время есть. — Только сейчас даоин ши сообразила насколько голодна, и чуть не подавилась набежавшей слюной. — А ты?

— Ага, ел уже. — Ивиэр немного помолчал, а потом от души прибавил, — Знаете, я впервые в жизни сегодня порадовался, что прадедушка мертвый — второй раз точно не убьют. А вы за своих переживаете, да? А почему здесь тогда сидите? Во всех балладах благородные дамы верхушки донжона войско высматривают, чтоб издали заметить!

С человеческими балладами Дариона знакома была и параллель ей не понравилась.

— Не хочу, как в балладах. Там вечно все умирают, причем довольно часто — нелепо.

— Это да, — смешно наморщил конопатый нос Ивиэр и внес рационализаторское предложение, — ну тогда можете высматривать их с верхушки донжона, как в сказках. В сказках выживают гораздо чаще. А я вам туда наверх еды пришлю: тетушка Деррит вот-такенные медовые лепешки напекла, знаете, как вкусно?

Предложение выглядело заманчиво. По крайней мере, вторая его часть. Против первой отчаянно протестовали натруженные ноги. «Судя по тому, что у сказочных дев есть силы тащиться по всем этим ступенькам до смотровой площадки, ничем полезным они, ожидая свои войска, не занимались».

Дариона улыбнулась выжидательно смотрящему на нее пареньку.

— Поешь еще раз со мной?

— Не, я сейчас к городским воротам. Горничные болтают, что стража совсем кислая стоит, не дело это. Надо подбодрить.

— Как? — Изумилась фея. Она только сейчас сообразила, что подопечный, оставленный бароном под ее присмотром, не за ней во двор вышел, а по пути в город случайно нашел, и ужаснулась. «Один, без охраны, в городе накануне осады… Оввер меня съест!».

Ивиэр не видел в этом ничего плохого.

— На месте разберусь, все лучше, чем на авось бросить.

Следовало оттащить за ухо не к месту инициативного малолетнего паршивца в замок и велеть слугам присматривать, чтоб не сбежал. Но стража на городских воротах и впрямь стояла напрочь деморализованная, а чем закончится бой — не известно.

Дариона стянула с пальца узкое кольцо с россыпью мелких осколков аквамарина, тут же изменившее размер под детскую руку.

— Езжай верхом на Юннэе. И возьми двоих бойцов из замкового гарнизона. И вот, держи. Оно слабенькое, но на сутки активного использования его хватит, а потом я подзаряжу. Пока это кольцо на тебе, ты будешь чувствовать, если у кого-то рядом с тобой что-то болит, и сможешь помочь. Перелом кольцо не исцелит, сил не хватит, а вот больной зуб унять, ссадину зарастить, живот прихвативший успокоить — вполне. Самое то для поднятия настроения окружающим.

Спустя пятнадцать минут из окна столовой жующая фея наблюдала за тем, как со двора выехал маленький всадник на белом грифоне в сопровождении могучих, внушающих уважение воинов в гербовых плащах Карди. На душе у нее полегчало.

Ночные приготовления делали свое дело — несмотря на все преимущества, смять позиции местных с наскока Эонталь не мог. А после того, как лучники Оввера выбили гарпий и дарионины грифоны остались единственной значимой силой в воздухе, стало понятно, что исход битвы вовсе не так очевиден, как казалось сначала.

Правда на отдельных участках пришлые продолжали наступать. Эонталь приноровился «прощупывать» каждую пядь земли, вовремя предупреждая бойцов о том, куда соваться не следует, и теперь командиры отрядов ловко маневрировали между баронских «домашних заготовок».

Оввер из-под руки щурился на всадников в «крылатых» плащах, которые медленно, но верно оттесняли пестрый строй дариониной кавалерии, и нервно шипел сквозь зубы.

— Тьма, аккуратнее же! Сами вляпаетесь!

После всех сюрпризов вражеские командиры обрели небывалую бдительность, поэтому от Оввера требовалась максимальная осторожность: ловушка осталась последняя, а потому сработать должна максимально эффективно. Если не удастся уничтожить хотя бы половину отряда, то дело труба.

— Хэйззео, — призрак нашел взглядом мелкого, размером с воробья, пикси с зелеными стрекозиными крыльями, выполняющего функции вестового, — живо к Еорну, пускай влево забирает! Еще пара метров, и на себя все разрядят!

Но беспокоился призрак зря. Это армией командовать и сражения планировать Еорн Кэритийский не умел, зато со своими четырьмя десятками бойцов управлялся ловчее, чем некоторые с собственной рукой. Его всадники убедительно медленно и довольно бестолково отступали, огрызаясь с отчаяньем обреченных, но при этом явно теряя силы и с трудом удерживая строй, а потом одновременно, будто репетировали, рванули в разные стороны. Самые азартные преследователи кинулись за ними, самые умные и дисциплинированные — замедлились, но это уже не имело значения.

Эонталь не ошибся, когда давал добро на наступление на этом участке — там не было ни укреплений из железа, искажающего магию, ни враждебных заклинаний-ловушек, ни притаившихся магов. А вот на НЕ враждебные чары он внимания не обращал — ни времени, ни магии на это не оставалось. Да и какой может быть вред от заклинания, укрепляющего склон соседнего холма? Во-первых, сам склон в стороне от линии атаки, во-вторых, Эонталь на месте вражеского командира его тоже бы перед началом боя укрепил — вдруг отступать в том направлении придется? Абсолютно нейтральное заклинание, не способное причинить никакого вреда. Громоздкое, энергоемкое, стабильное.

Того, как под лошадиным копытом хрустнула переломившаяся ветка, и свистнула, сматываясь, веревка примитивной ловушки, в которой не было ни одной капли волшебства, он не услышал. Одинокий болт сработавшего арбалета (одного из пяти) тоже никто не заметил, благо, что полетел он не во всадников, а в холм. И впился точно в центральный узел укрепляющего заклинания.

Магия фэйри плохо сочетается с холодным железом. Волшебная сеть, проткнутая в месте напряжения, раскрылась пушистым цветком, за один миг выпуская всю энергию, которую в нее половину суток вливали маги защиты.

Ослепительная вспышка и закладывающий уши свист. Грохот.

Всадники Эонталя не успели даже закричать. А вот несколько недостаточно расторопных бойцов Еорна, которых задело краем, старались и за себя, и за невезучих врагов.

— Бранятся, — с философским спокойствием доложил Овверу Хэйззео, — значит ничего страшного, жить будут.

— Хорошо.

Оввер, которого неожиданно сильно припечатало энергетической волной, потряс головой, пытаясь унять звон в ушах, и привстал на стременах, снова оглядывая поле боя из-под ладони. Действительно неплохо, если учесть, что больше в запасе ничего нет. Численного перевеса у Эонталя больше нет, самые грозные отряды либо прорежены, либо уничтожены. Правда сам барон остался без магов защиты, истративших последние силы на щит для своих, но в прямой рубке от них толку в любом случае немного, так что пускай восстанавливаются и залечивают раны. Сейчас время не для них.

На той стороне поймы звонко пропела серебряная труба и войска Эонталя отошли. Видимо, лорд фэйри решил перегруппировать силы прежде чем вновь идти на противника.

Призрак занимался тем же самым.

— Перестраиваемся! Всем командирам отвести отряды на третью линию! Сомкнуться в атакующий строй!

Но спешка оказалась напрасной — враги строились не в боевые порядки, а в походные.

Зарядивший после полудня мелкий холодный дождь прибивал к земле клубы пыли, размывал кровавые потеки на камнях, остужал разгоряченные лица выживших. Внимание бойцов попеременно смещалось с той стороны поймы на командира и обратно, все больше концентрируясь на нем, а призрак сам пребывал в полной растерянности.

— Что это? Почему? — Оввер смотрел на исчезающие в волшебном тумане спины врагов, силился понять хитрый план противника, и не мог. — Они ведь еще могут победить!

— А на кой Эонталю такая победа? — Благодушно поинтересовался главарь корриганов, смахивая повисшую на кончике мясистого носа дождевую каплю. Драка получилась отменной, поэтому злиться на выскочку-призрака с прежней интенсивностью уже не получалось. Тем более, он оказался дебилом, которому надо разжевывать элементарные вещи. — Эонталь к нам для чего полез? Сохранить свой народ от вымирания. Мы оказались крепче, чем лорд ожидал, и если бы он продолжил сражение, то его народ вымер бы от нас ничуть не хуже, чем от безмагии. Причем без разницы, от победы или поражения. Армию-то свою Эонталь бы по-любому почти всю тут оставил, а желающих добить выжившего слабака сейчас по Мианхору бродит в избытке. Так что лорд как понял насчет потерь перспективы, так и пошел в другое место счастье искать.

Момент с добиванием выживших был тревожным для обеих сторон, поэтому корриган искоса зыркнул по сторонам, оценивая не очень стройные ряды союзников — во время драки не до того было. А ничего так. Не совсем этот прозрачный бестолочь. Хотя, конечно, доброму фэйри не ровня.

— А раненые? — Не переставал изумляться призрак, которого чужие оценки интересовали гораздо меньше, чем творящееся на глазах безобразие. Нет, своя логика в словах командира пехоты была, но в представлении барона все должно было происходить несколько иначе. Отступление на позиции, переговоры, обмен пленными, похороны погибших… А тут — собрались и ушли, как ни в чем не бывало.

Хотя нет, пункт с похоронами можно вычеркнуть: на глазах у призрака ближайшее истерзанное вражеским заклинанием тело подернулось зыбкой белой дымкой и растворилось, оставив после себя поросль ярко-красной наперстянки, тут же покрывшейся бусинками дождевых капель. За ним последовало еще одно, и еще. Взрытая, перекореженная земля по обе стороны дороги густо зарастала цветами. Стебли качались под порывами ветра, и скоро начало казаться, что пойму захлестнуло волной кровавое море, вспоротое серой лентой дороги.

— Так мы щас вместе со своими соберем, а он потом пришлет ходока с выкупом, — с легким недоумением пожал сутулыми плечами фэйри, мол, «а как иначе-то бывает?», и заорал: — Эй, все, кто на ногах, выживших сюда тащите, потом рассортируем!

Сперва Оввер недобро сощурился на попытку перехватить командование со стороны подчиненного, а потом вспомнил про маркиза и одобрительно хлопнул корригана по плечу.

— Командуй тут, а я за Эйомином пойду.

В конце концов, обещание, данное Дарионе, он исполнил, а что там с фэйри дальше будет, пускай они сами разбираются. Ему пора думать о людях.

Зубчатые желтые стены показались между вершинами елей, и Эйомин украдкой перевел дух. Не так он рассчитывал прибыть в Гайтасу, совсем не так. Усталые и израненные воины еле плелись. Сил на то, чтобы роптать, у них уже не осталось, но маг спиной ощущал их безрадостный настрой. Уж лучше бы вслух ворчали, как утром, честное слово.

Кобыла фыркнула, справа раздался ответный фырк, и с маркизом поравнялся прихрамывающий рыжий конь, на спине которого невозмутимой глыбой высился сэр Зеир. Пожилой рыцарь единственный из всего отряда держался в седле так, будто и не было этого безумного марш-броска сквозь магию фэйри. Бодрый, будто только с утра из дома выехал.

Правая рука Эйомина, умнейший и образованнейший человек, доблестный рыцарь имел простецкую физиономию деревенского увальня. Проседь в коротких русых волосах и тонкая сеть морщин, густо изрезавших лоб и гладко выбритые щеки, не портили образ, а добавляли ему степенности и видимого добродушия. Сейчас в круглых голубых глазах рыцаря светилось беспокойство. Эйомин вгляделся в них повнимательнее, и со вздохом решил, что на этот раз демонстрируемая эмоция настоящая.

Рыцарь кашлянул и осторожно сообщил:

— Ваше сиятельство, люди слишком устали. Не следует ли нам сделать привал и поискать союзников среди местных? У нас в любом случае нет сейчас сил на штурм.

Маркиз кинул взгляд на выщербленную городскую стену в просветах ветвей. Совсем рядом уже. Тьма бы побрала этого некстати всплывшего бастарда! Мелкий клоп, а сил на него уже потрачено вдвое больше, чем на папашу! Нельзя его оставлять, ни при каких раскладах нельзя. Вырастет — проблем не оберешься.

Злость толкнулась в виски, застилая глаза мутной пеленой, но голос Эйомина оставался ровным и рассудительным.

— Надо попытаться войти в город без боя. Судя по тому, что сообщили мои люди, гайтасцы не особо рвутся защищать очередного Карди, свалившегося им на головы — они от предыдущего еще не отошли. Могут и впустить. А в городе будет и нормальный отдых, и точка сбора для местных союзников, и целители.

Целители были нужны прежде всего. Эйомин оглянулся на понурых бойцов, глядящих куда угодно, лишь бы не на своего командира, и подавил очередной вздох.

— А если не впустят? — Резонно поинтересовался сэр Зеир. — Вашего племянника они арестовать не постеснялись. Так не поступают с теми, кого собираются признавать сюзереном.

Маркиз не видел необходимости спорить с очевидным и упорствовал исключительно для поддержания боевого духа.

— Глава городской стражи выбор сделал, но у горожан может быть свое мнение на этот счет. Представляешь, что будет, если мы сейчас развернемся и уедем, а потом выяснится, что нас собирались впустить? А если нет… не важно. Развернемся и сразу двинемся к королю. Досадно, что план не удался, но главное, что Его величество на нашей стороне, а мнение черни на суде никакой роли не играет.

На королевском суде мнение простолюдинов действительно не играло никакой роли, а вот при попытке войти в ворота города — играло, и еще как.

Сэр Зеир резко послал коня вперед, и арбалетный болт пробил его плечо, а не шею командира. Оруженосец тут же оказался рядом, прикрывая и оттесняя назад, подальше от зоны обстрела, а Эйомин хрипло выплюнул заклинание, отдавая щиту последние крохи силы. Белая муаровая полусфера растянулась над отрядом, но новых выстрелов не последовало.

— Тьма. — Маркиз убедился, что все бойцы отошли достаточно далеко, и свернул заклинание. Руки у него ощутимо дрожали от перенапряжения. — Зеир?

— Нормально. — Рыцарь имел достаточно богатый опыт для того, чтобы оценить полученную рану. — Сейчас Ойт меня перевяжет, и буду как новенький. Как думаете, можно ли арбалетный болт считать полным и окончательным «нет» со стороны горожан?

— Можно, — щедро разрешил Эйомин, слезая с коня, и помогая спуститься на землю бывшему наставнику. Оруженосец, сунувшийся было помогать, почтительно отступил в сторону, а потом зарылся в чересседельную сумку в поисках бинтов. — И я им это еще припомню, когда вернусь из столицы, как полноправный хозяин. Ралто с ностальгией вспоминать будут.

Короткий привал не дал желанного отдыха, но перевязать раны успели все. Задерживаться на неожиданно негостеприимной земле Карди не хотелось никому, поэтому прочь от Гайтасы люди двигались гораздо бодрее, с лиц исчезла усталая обреченность. Может быть проклятие, о котором шептались с самого начала похода, наконец-то от них отстало?

Маркиз с удовольствием прислушался к негромким разговорам и слегка нервным, но все же шуткам, удовлетворенно кивнул и подумал, что дела наконец-то пошли на лад и можно позволить себе немного расслабиться. На минутку. На полминутки.

Дозорный на взмыленной лошади ворвался в сладкие грезы маркиза об отдыхе неотвратимо и бесцеремонно.

— Отряд! Отряд! Лучники!

Эйомин вскинул руку, давая сигнал к остановке, и лихорадочно размышляя — кому на помощь спешит этот отряд? Карди? Или ему?

Судя по выражению лица сэра Пейерна, выехавшего из-за пышных ракит, и остановившегося в растерянности посреди дороги, он сам не был уверен в том, кому следует помогать.

Крупные руки в дорогих перчатках тискали поводья, а глаза шарили по чужому отряду в поисках подсказки. Дядя Шинней в письме требовал одного, самому Пейерну хотелось совершенно другого. Как поступить?

Решение за него приняли бойцы Эйомина.

Маркиз не заметил, кто первым бросил меч и спешился, но это послужило сигналом для остальных. Спустя минуту в седле оставался только он сам, верный Зеир и поддерживающий его оруженосец.

Взгляд Пейерна при виде этой картины изменился, а хватка приобрела должную твердость, но раскрыть рот он не успел.

Эйомин не был бы собой, если бы у него не нашлось самого-самого последнего средства. На самый-самый крайний случай.

Для того, чтобы сорвать с шеи неказистый хрустальный кулон и бросить его под копыта лошадям потребовалась доля секунды и ни одной капли магии. Белый смерч стеной окружил оставшихся в седлах людей, рванул за одежду, ослепил, а когда рассеялся, то всадники обнаружили себя на тесной городской улице.

Хорошо одетые горожане жались к стенам высоких домов, покрытых затейливой лепниной, и ругались на «психованного колдуна» весьма непочтительным образом, но Эйомину не было до этого никакого дела.

Он убедился, что попал именно туда, куда обещал доставку торговец артефактами, и хлопнул себя по колену. Кобыла, еще не успокоившаяся после переноса, вздрогнула и шарахнулась в сторону, сшибая лоток с зеленью и срывая новую порцию брани.

— Вот так-то! — Жаль конечно, артефакт одноразовый и очень редкий, сейчас таких уже не делают, так что новый взять неоткуда. Но ведь именно для такого случая, как сегодняшний, Эйомин его в свое время и купил! — Вы в порядке?

Спутники выглядели после переноса еще хуже, чем раньше, но тем не менее вразнобой кивнули. Сэр Зеир перестал крутить головой по сторонам и вытер покрытый испариной лоб.

— Где это мы?

— Не узнаешь? — Улыбка маркиза напоминала оскал. — Столица нашей родины, славный Юорис. Видишь вон там шпиль виднеется над крышами? Правее коричневой башенки? Это королевский дворец. И мы в него сейчас едем. Да-да, прямо сейчас. И именно в таком виде.