"НЕЙРОС". Часть вторая "Крайм"

Глава 5. Преступник реализует мечты обывателя

— От тебя пахнет, как от Оньки, — морщит нос Нагма.

— Конфетами и соплями?

— Лиранией!

— Брата не надо нюхать, — сообщаю я внушительно, — брата надо кормить! Осталось у нас что пожрать?

— Есть пока. Но я съела всё сладкое, и мне грустно, что нельзя сходить в автомат.

Я запретил ходить в соседнюю башню. Хотя поиски Тамэя пока не перешли в активную фазу, появляться там небезопасно. Мы закупились, чем могли, закрыли переход, и Кери отключил привод двери. Понятно, что службу безопасности это не остановит, но у нас будет небольшая фора.

— Как ты думаешь, сестрёнка, я хороший человек?

— Самый лучший! Во всём мире! И всех мирах! Нет никого лучше тебя! — Нагма и на секунду не задумалась.

— Спасибо, — ответил я серьёзно. — Здорово, что ты так думаешь.

— Я это знаю! — кивнула она важно. —Ты из-за Тамэя расстраиваешься, да?

Нагме двенадцать, но у неё отличный слух, и соображает она хорошо. А уж чувствует других людей и вовсе поразительно. Скрыть от неё что-то невозможно. Аллах, может, и не смотрит её глазами, как раньше, но определённо слегка подглядывает.

— Да, из-за него.

— Он был плохой. Онька говорила, обижал Лирку. Ты же его убил, да?

Я же говорю, девочка-рентген.

— Да, колбаса. Так вышло.

— Жаль, что это пришлось сделать тебе. Ты добрый. Добрые не должны убивать.

— А какие должны?

— Специальные. Как дядя Слон. Он не добрый, ему несложно.

— Боюсь стать как он, — поделился я.

— Нет, ты не станешь как он.

— Почему ты так уверена?

— Потому что Аллах иногда смотрит твоими глазами. А ещё… — она замялась.

— Что, плюшка?

— Только ты не сердись… Мы с тобой немножко одно и то же.

— Я не сержусь, просто не понимаю.

— Мы две части чего-то одного. И я не всегда вижу, где кончаюсь я и начинаешься ты.

— Я должен сердиться? Почему?

— Мне кажется, ты хочешь быть отдельным. Держаться в сторонке. Боишься, что мы сольёмся, как две капли воды.

— Не боюсь, — рассмеялся я. — Из нас вышел бы презабавный Нагмадок!

— Чур, глаза у него будут мои! И руки! И ноги!

— А от меня тогда что?

— Мозги-и-и! — разбесившаяся девчонка напрыгнула мне на спину, обхватила руками и ногами и повисла, как рюкзак.

— Сейчас сожму сильно-сильно, и как влипну в тебя! — завопила она мне в ухо. — Сразу станем Нагмадоком!

— Если влипнешь сзади, от тебя в нём будет, в основном, попа.

— Ладно, — она со вздохом опустила ноги на пол. — Но однажды я всё равно подкрадусь и влипну!

— Договорились, козявка.

***

— Я знала, что этот день настанет, — констатирует Костлявая.

— Корпа не вступает в клан, — в очередной раз напоминаю я.

Мы сидим в мотобаре на Средке. В нём пьют, не слезая с мотоциклов, — заезжают в специальные стойла, между которыми на удобной высоте столы. На удобной — если ты на моте. А если тебе шестнадцать, и рост твой метр шестьдесят пять, то у тебя торчит над столешницей только башка, и выглядишь ты предельно глупо.

Готов поспорить, она это специально.

— Ну да, ну да, — скалится Костлявая. — Просто бизнес.

— Именно. И если тебя это не устраивает…

— То ты найдёшь другой клан?

— На кланах свет клином не сошёлся.

— Серьёзно? — глумится клановая. — Ну-ка, ну-ка, расскажи мне — куда ещё может свалить корпа, которая запалилась и на низах, и на верхах?

— Мы вовсе не «валим», как ты выразилась, — делаю я возмущенное лицо. — Просто сокращаем логистическое плечо.

— И это совсем-совсем не связано с тем, что некий мелкий прем привалил некоего вершка? И с тем, что теперь безопасники землю роют?

— Нам пора менять место, засиделись, — соглашаюсь я. — Движение — жизнь и всё такое.

— В твоём случае — определённо! — ржёт Костлявая. — Если не свалишь, долго не проживёшь.

— Тебя вот не спросил. Так ты согласна или нет?

— Ты так смешно пищишь из-под стола…

— Напросилась, — сплёвываю я.

Иду к парковке. Там стоят у своих мотоциклов клановые. Курят — чисто клановый прикол, остальные тут предпочитают аэрозольные ингаляторы, — пьют прямо из бутылок, трындят, ржут. Тех, кто из Клана Синей улицы, легко узнать по цвету курток. Я подхожу к ближайшему.

— Без обид, дро, мне нужен твой мот.

— А ты не охренел, мелкий?

— Охренел. Дашь?

— Дам по башке так, что она в жопу провалится!

Поддатый клановый тянется отвесить мне педагогический подзатыльник, я бью его в торчащий из расстегнутой куртки живот, добавив умения, он валится, как сноп. Я запрыгиваю на его мот, врубаю вариатор, тягой сбрасываю с подножки — он слишком тяжёл для меня, но десяток метров по прямой проезжаю почти ровно.

— Вот, теперь я хоть вижу, с кем разговариваю, — одобрительно кивает Костлявая и машет рукой за спину, останавливая направившихся к нам клановых.

— И что ты видишь?

— Не в меру наглого и мелкого, но всё же према.

— Слушай, вот зачем этот цирк?

— Хотела посмотреть, как ты выкрутишься.

— Ты уже видела, как я выкручиваюсь, Костлявая, — резко отвечаю я. — Если забыла, спроси у Хваталы. У Тамэя ещё можешь поинтересоваться. И больше не проверяй, потому что тебе не понравится.

К концу этого спича меня уже трясёт от злости. Гормональная система — это не только про секс. Это ещё и про агрессию.

— Стоп-стоп, — поднимает руки в примирительном жесте клановая. — Что ты сразу заводишься? Просто хотела посмотреть, натрындел ты, что можешь на моте, или нет.

— Увидела?

— Ну, сидишь ты, как порег на заборе, но хотя бы не упал.

— Мы будем обсуждать мою посадку на моте? — рычу я. — Если тебе нечем занять вечер, не еби мне мозги, а пойди в бордель.

— Если ты так нахамишь мне при ребятах, придётся тебя убить, — вздохнула она примирительно. — Ладно, будем считать, что был фальстарт. Возвращаемся на исходную. Что ты предлагаешь?

— У меня есть наработанная клиентура, обкатанная программа под неё и финансовые инструменты для изъятия денежных излишков. Чего у меня нет — места, где до нас не доберутся ни нижние, ни верхние. И силовой поддержки на Средке. У тебя нет клиентуры и токов, но есть долбодятлы, которых надо занять, место, куда никто не полезет, и транспорт, на котором можно кататься на Средку. Я предлагаю объединить ресурсы.

— Объединить?

— Ещё раз напоминаю — мы не вступаем в твой клан. Мы вас просто нанимаем. Жильё, логистика, охрана. Может быть, что-то ещё потом. Но пока только это. Будем обсуждать условия, или ты хочешь проверить что-нибудь ещё? Например, какова на вкус моя жопа?

Костлявая закатилась от смеха так, что чуть не навернулась с мота.

— Жопа! На вкус! Ой, я не могу! — ржёт она до слёз из глаз. — Такой симпатичный мальчик и такой грубиян!

Я терпеливо жду.

— Ладно, — говорит она, нахохотавшись. — Я знаю, что вам нужно. Отличное местечко, недалеко. До Средки доплюнуть можно, и никто чужой не сунется. И всё как любят городские неженки: вода, свет, сеть, кондей. Но это будет тебе стоить, мелкий прем.

— Называй сумму, Костлявая.

— Не сумму, прем. Процент! Клан хочет долю в бизнесе!

— А если это будет доля от нифига?

— Эй, пацанчик! Я в тебя верю! Так что, семьдесят на тридцать?

— Двадцать на восемьдесят.

— Ты такой щедрый?

— В нашу пользу.

— Ты такой наглый?

— Это я наглый? Ты на себя посмотри! За что вам семьдесят? — я махнул рукой официантке, раскатывающей между столиками на моноколесе. Похоже, пока мы закончим, у меня не раз пересохнет в горле.

Моноколесо оказалось не транспортным средством, а частью официантки. Деталью шасси, которое у неё вместо ног.

***

— А где наш дом? — спросила Нагма, недоуменно оглядываясь.

Переживая, что Дмитрий давно не выходит на связь, решил проведать наш особняк.

Любоваться нечем. Кондоминиум, который не то выкупил, не то просто присвоил цифровым способом Дмитрий, перестроив внутри в роскошное жильё, отсутствует. Огрызки стен, груда строительного мусора. Всё это бодро разбирают и грузят на беспилотные самосвалы могучие арендные разнорабочие, квадратные от силовых имплантов, и автономная стройтехника. Похоже, кто-то устал ждать, пока Димка вылезет из своей норы, и обрушил вход.

— Как же они теперь? — спрашивает Нагма.

— Хотел бы я знать…

Что происходит, если уничтожить локальную привязку кросс-локуса? Ту дверь, на которую он завязан? Слон считал, что проход закрывается навсегда. Но Слон просто пользователь, он далёк от теории.

— Они живы, братик?

— Почти наверняка. Но они в ловушке.

— Мы их вытащим же, да?

— Очень постараемся, — ответил я, понятия не имея, с чего начать.

Даже если некий проводник смог бы восстановить кросс-локус, где взять проводника? Как бы не пришлось Димке осваивать акушерство на практике.

***

— Серьёзно, Сегоний? Ты притащил Лолю? — шёпотом ругаюсь я, отозвав своего потенциального «заместителя в верхах» от скромной группы кандидатов.

Девушка стоит чуть в стороне с лицом безмятежным и самоуглублённым. Скорее всего, уже чем-то вмазалась с утра. Судя по тому, что о ней рассказывают, может и сортирного антисептика нахлебаться. Единственное, что не переваривает её могучий организм — это трезвости.

— А что было делать? — виновато шепчет парень. — Она сказала, что всех сдаст, если мы её не возьмём!

Сказал бы я, что в таких случаях делают в настоящем криминале, но это порушит хрупкую ментальную девственность наших новых рекрутов. Не стоит их так сразу тыкать мордочкой в реальность.

— Привет, Лоля, — подошёл я к девушке.

— А… Это… — с видимым усилием сфокусировала зрение она. — Привет, прем. Я теперь с вами, ты в курсе?

— Только если я так решу, Лоля.

— А мне деваться некуда, прем, — сонно улыбнулась толстуха. — Я назад не вернусь.

— Не понял.

— Я ушла. С концами. Сожгла все свои вещи в ванной, нассала родителям на кровать, спёрла отцовскую карточку с токами и свалила.

— Сурово, — оценил я.

— Да не. Я ващета хотела насрать, но выпила флакон освежителя дыхания, а у меня от него запор.

— Ничего, твой месседж и так поймут, я думаю.

— Они сказали, что отправят меня на лечение. Запрут и не будут давать штырева, пока я не вылечусь. Но я не вылечусь, а пизданусь окончательно, прем. Мне нельзя быть трезвой, я сразу тону в текстурах.

— И ты решила, что это должно стать моей проблемой, Лоля?

— Да как хочешь, прем. У меня есть карточка с токами, там немного, но можно один раз упороться наглухо.

— И что дальше?

— Какое «дальше», прем? — она посмотрела на меня чистыми прозрачными голубыми глазами и счастливо улыбнулась. — Я же сказала, наглухо! А если не хватит, шагну со Средки. Всегда хотела проверить, пролечу ли землю насквозь.

Лоля, высказавшись, потеряла ко мне интерес и отвернулась, с рассеянной улыбкой разглядывая рекламу вокруг. Легальная наркота мелькает чуть ли ни на каждой первой, так что она полна предвкушения своего счастливого, хотя и короткого, будущего.

— Спасибо за роскошный подгон, Сегоний-Младший, — сказал я, вернувшись к парню. — Именно такого ценного кадра нам в корпе и не хватало.

— Извини, прем, — вздыхает он, — я как-то растерялся. Она хоть и без башки совсем, но я её с детства знаю. Жалко дуру. Она же, правда, скинется, она может. Нам только этого не хватало к… Ну, ты знаешь, к чему.

К счастью, остальные кандидаты в корпу оказались более вменяемыми. Трое ребят, одна девушка, все довольно взрослые — восемнадцать-девятнадцать лет. В верхах детьми считаются до двадцати двух, и золотой молодёжи Средка не светит. Но им очень хочется. Сегоний, за исключением прокола с Лолей, оказался неплохим кадровиком — молодые люди неглупые и целеустремленные. Хорошо замотивированы возможностью заработать токи и тратить их вне родительского контроля. Суммы, которые я им готов отчислять с наших доходов, по меркам верхов небольшие. Уверен, их карманные деньги больше. Но те счета под контролем, а эти — нет. Можно позволить себе запретного.

Их задача — находить таких же, как они, и приводить к нам. На Средке будем работать мы и немножко, на подхвате, клановые Костлявой. Из тех, кто поумнее и выглядит не слишком стрёмно. Поскольку башни для нас теперь закрыты, без посредников не обойтись. Может быть, если «верхние Шуздры» покажут себя хорошо, кому-то из них доверим работать с клиентами. Но вряд ли — это нам не выгодно. Знание Средки — наш капитал, и распылять его на новых акционеров нет смысла. Так и монополию утратить недолго.

Поэтому стращаю новичков по полной. Рассказываю, как опасна Средка, предупреждаю, что инициатива тут до добра не доводит, «кто на улицу попал — заблудился и пропал» и прочее «не ходи за ворота́». Слухи про Тамэя всё равно ползут, так что они легко верят. И, в общем, правильно делают. Вляпаться тут можно запросто. Пытаюсь донести до них мысль, что их работа — в верхах, а на Средке они такие же клиенты, как прочие.

— Не надо искать на жопу приключений, — вещаю я, — потому что найдёте и не обрадуетесь. Захотели оттянуться — обращайтесь к нам, мы поможем, подскажем, присмотрим, а если что — вытащим и прикроем.

Когда мотивирующий брифинг окончен, обязанности расписаны, цели поставлены, обещания розданы и приняты, все расходятся. Они — в башню, искать клиентов. Мы — осваиваться по новому месту жительства. И только Лоля стоит одна с глупой улыбкой.

Я смотрю на неё и очень хочу поступить рационально. Предоставить её собственной судьбе. Зачем нам сумасшедшая наркоманка? Пусть закончит свою жизнь быстро и красиво, как хотела. Мы ей ничем не обязаны. Лишняя суета вокруг её суицида вряд ли что-то изменит — в отличие от Тамэя, она никого не удивит. Все знают, что девушка сильно не в себе. Опознают размазанный по низам труп, сообщат родителям: «Ваша дочь упоролась и убилась, наши соболезнования». И тем кончится. Я бы так и поступил, но не слишком ли много рационального стало в моей жизни? Каннибализм, к слову, — весьма рациональная практика, экономящая социуму много ресурсов. Но стоит его легализовать хоть на полшишечки, и вы удивитесь последствиям. Поэтому я вздохнул, сказал себе: «Ты об этом пожалеешь», ― и взял толстуху за пухлое запястье.

— Пойдём, Лоля.

— А там есть, чем вмазаться?

— Что-нибудь придумаем.

***

— Обживайтесь, детишки! — Костлявая широким жестом распахнула дверь.

Я чихнул.

— Подзапылилось, — кивнула она. Лет десять тут никого не было. Но коммуникации подключены, а раздербанить руки не дошли. Это наша территория, сюда никто не сунется. А что пыльно — уберётесь, у нищих слуг нет.

— Я всё протру, братец Док! — подпрыгивает радостно Нагма.

— Откуда такая роскошь? — спрашиваю я клановую.

— Вершки не всегда жили в башнях. До Чёрного тумана было наоборот — высотки для рабочих, особняки — для промов. Даже Великие Дома тогда строились пониже и пошире. Город выглядел совсем иначе — в центре торчал в небеса каменным хером Дом Креона, а остальные жили не выше нынешней Средки. Её по крышам тогдашних высоток как раз и положили потом.

— И как давно это было?

— Да хрен его знает. У нас в клане есть несколько древних засранцев, так даже они не застали. Утром заскочу, погляжу, как вы устроились. А теперь извини, мелкий прем, взрослую тётю ждут взрослые дела!

И умотала, зараза.

Здесь даже шикарнее, чем в башне. Весь этаж одна квартира, в которой с непривычки и заблудиться можно. Отделка совсем другая, менее технологичная, более вычурная, с кучей мелких деталей и узоров, в отличие от простых гладких линий дизайна башенных апартаментов. Но главное, что бросается в глаза, — отсутствие неоновой подсветки, от которой в центре спасения нет. В башне неоном даже сральники сияли, а здесь простой жёлтый свет встроенных светильников. Мне нравится, а Шоня не одобряет.

— Как-то тут скучновато. Вроде и богато, но тускло.

— О, прем, прикинь, тут компы! — радуется Кери. — Встроенные, с экранами, а не видеостены! Винтаж! Теперь таких не делают! Я покопаюсь, можно?

— Копайся, — разрешил я. — На какое-то время это всё наше.

Дом на клановой территории — это, с одной стороны, безопасно, с другой — зависимость. Хотя мы формально не подчинены Костлявой, но фактически под её «крышей» во всех смыслах. У неё появился рычаг давления на нашу корпу. Захочет выгнать — выгонит. Кроме того, отсюда до Средки с десяток километров, своего транспорта у нас нет, логистика завязана на клан.

Это придётся учитывать.

Теперь у нас нет роскошного вида на Средку, мы на том же уровне или чуть ниже, скорее всего, ночью окна затянет туман. Простой, не неоновый, потому что подсветки тут нет. Квартал пуст и заброшен, на улицах даже мусор стал пылью и сдут ветром. Но дома стоят как ни в чём не бывало. Стёкла пыльные, но целые, дороги пустые, но гладкие. Здесь не было никаких катастроф, район просто опустел.

— Жалеешь, что Средка опять выше? — спросил я вставшую рядом у окна Шоню. — Ты так мечтала…

— Это была романтическая блажь о первом сексе, — отмахнулась девушка. — Меня такую дерут, а я видом любуюсь.

— Мечта исполнена?

— Теперь я знаю, что, когда секс хорош, то тебе не до видов! — рассмеялась она. — Так что чёрт с ней, со Средкой. Раньше я о ней мечтала, теперь зарабатываю на мечтателях.

— Жизнь всё опошляет, факт.

— Просто надо вовремя обновлять мечты, — сказала Шоня задумчиво.

— И о чём ты мечтаешь теперь?

— О всяких глупостях.

— Глупее, чем трахаться над Средкой?

— В сто раз. Каждая следующая мечта должна быть глупее предыдущей, иначе в чём смысл?

— Не говори, если не хочешь. Мечты — дело интимное.

— Хочу. Ты не будешь смеяться?

— Не очень громко, — пообещал я.

— Тогда ладно. Я мечтаю, чтобы стало как до Чёрного тумана. Никаких верхов и низов, никакой кибераренды, никаких сраных башен. Чтобы люди просто жили, чтобы плодились и заселяли обратно окраины, чтобы зазеленели пустоши, чтобы можно было купаться в море…

— И где в этой картине ты?

— Я? — смеётся Шоня. — Я в этой картине стою на постаменте в центре города, роста во мне как в креоновой башне, вся из золота, в руках флаг, волосы развеваются, на постаменте табличка «От благодарных потомков», а соски под майкой торчат так, что на них дрочат все мальчишки города.

— Эпично, — согласился я. — А на флаге-то что напишем?

— Не знаю, Док. У меня хреново с идеями. Но если можно получить памятник, то согласна даже на посмертный. Глупо, да?

— Ничуть, — я обнял её за плечи и привлёк к себе. — Из тебя выйдет шикарный монумент. Но пусть он будет прижизненным — чтобы ты могла сидеть на крыше со стаканом и любоваться. А на сиськи направим два прожектора, чтобы пацанам было лучше видно.

— Уговорил, — вздыхает Шоня. — У меня же красивая грудь?

— Роскошная, — честно говорю я, догадываясь, что будет дальше.

Угадал — майка полетела в угол, девушка выгнулась, уперев руки в талию и выпятив свое богатство. Я бы вот такой памятник ей и поставил, но, боюсь, юные потомки мозоли на ладошках натрут.

***

— А что такое «Чёрный Туман»? — спрашиваю я, когда мы уже отдышались, но ещё не оделись и просто валяемся на растерзанной кровати.

— Точно не знаю, Док. Я же не интик. Слышала, что это было давно. Сначала с морем какая-то фигня случилась. Вода в нём стала ядовитой, про купание все забыли. Потом ночами стал подниматься туман. Сперва он был совсем низкий, потом выше, выше… А потом оказалось, что дышать им вредно, особенно детям. Тогда город полез строиться вверх, и там, где кончался туман, построили Средку. Она стала для города новой землёй, ниже никто не жил. Но заводы поднять наверх не смогли или не захотели, поэтому те, кто там работал, — а это тогда были почти все, — носили защитные маски.

— Так вот откуда эта традиция…

— Наверное, я не думала над этим. Давно же было. Потом оказалось, что маски не помогают. То есть, работать в них можно, а вот дети рождаются больными или уродами. Великие Дома тогда построили первые башни, за ними потянулись промы с башнями пониже. И вообще все, кто мог себе позволить, лезли наверх, подальше от тумана. Работать в низах уже никто не хотел. Тогда придумали кибераренду: начали с имплов, защищающих дыхалку, потом добавили силовуху и так далее. А потом что-то изменилось, и туман перестал быть чёрным, стал просто туманом. А кибераренда так и осталась, а всех, кто не в башнях, отправили в низы. Теперь они не дохнут, но и жизнью это не назовёшь.

Шоня встала и как была, голой, подошла к окну. Я валяюсь на кровати и любуюсь обнажённой девушкой в лучах заката. Вечереет, поднимается туман. Сейчас его подсвечивает заходящее солнце, это очень красиво, скоро станет темно и он будет не виден. Но никуда не денется.

— Не помнишь, почему туман изменился?

— Нет, — мотает она огненными в контражуре вечернего света волосами. — Вроде бы Великие Дома что-то придумали. Или набрехали всем, что придумали, а оно само прошло. Спроси у Кери, может, им в школе рассказывали.

***

Кери самозабвенно возится в электронных потрохах встроенного в стол компа.

— Нет, прем, в школе это не рассказывают.

— У вас что, нет какой-нибудь «истории города»?

— А зачем она? — искренне удивляется парень. — Какая разница, что было раньше, живём-то сейчас!

— А тебе не интересно? Почему чёрный туман, почему потом не чёрный, откуда он вообще?

— Ну… Так, не особо. Всегда был туман, сколько себя помню. Обычное дело. С закатом поднимается, с восходом уходит.

— И тебе это не кажется странным?

— А должно?

— Чему же вас в школе учат?

— Всяким полезным вещам.

— Например?

— Для чего какие имплы, как правильно выбрать аренду, это для тех, кто потом арендуется.

— А интики тоже арендуются?

— Многие, — кивает Кери, собирая корпус компа обратно. — В техны выбиться сложно, поэтому большинству приходится. Остальные кто куда собрался. Я изучал, как устроены кондоминиумы. Трубы, провода, сети, лифты и так далее. Пристроиться в коммуналке шанс хороший, киберы работают тупо по алгоритмам, а всех ситуаций не предусмотришь. Там, где арендник заменит блок, интик запаяет трубку, прочистит контакты, примотает проволокой — большая экономия. Новые блоки в дефиците, на них очередь чуть не год, поэтому берут вторичные у клановых, то, что они на окраинах скручивают. А их под новые сети подгонять надо, просто «снять-поставить» не выйдет. Поэтому ремонтная бригада — два кибера и один интик. Киберы — подай-принеси-подержи, а интик соображает, что куда и как.

— Что-то не видел я на низах ремонтных бригад… — засомневался я.

— Причём тут низы? — удивился Кери. — На низах вообще ничего не чинят. Если у тебя, к примеру, видеостена сдохла или кондей не пашет, проще переселиться в модуль, где всё работает. Незаконно, но всем насрать. Пустых модулей до жопы. А вот башню бросить из-за потёкшего крана дороговато выйдет. Блоки везде одни и те же, в принципе, отличаются разве что расположением вводов-выводов. Ну и те, которые постарше, понадёжнее сделаны. Металл толще, краска лучше, подшипники там, где на новых втулки. Поэтому иной раз старый блок купить у клановых и подогнать на новое место не только дешевле, но и правильней. Дольше проработает.

— Погоди, — озадачился я. — Получается, что на низах всё меньше людей, а на верхах новой техники не хватает даже для замены? Башни функционируют за счёт каннибализации старья с окраин?

— Если вдуматься, то как-то так. Вот здесь, например, — он обвёл рукой окружающее пространство, — техника гораздо лучше, чем в той башне, где мы жили. И оснащение богаче, и качество выше. Да вот хоть компы взять…

Кери затянул последний винт на крышке и щёлкнул клавишей питания. На столе ожили мониторы, по ним побежали зелёные строчки загрузки.

— В новых башнях одни видеостены, локальных компов нет. А этим больше десяти лет, но они мощнее раз в пять, чем нот твоего брата, который совсем новый и адову кучу токов стоит.

— Слушай, Кери, а что тогда делают все те заводы, на которые народ арендуется?

— Без понятия, Док.