"НЕЙРОС". Часть вторая "Крайм"

Глава 1. Заблудшие овцы сбиваются в волчьи стаи

— Прем, уже неделю сидим, — упрекает меня Шоня. — Не, тут шик-блеск, но мне уже надоело пялиться в окно. Да и денежки скоро кончатся. Здесь же ни черта бесплатного, всё за токи!

Стоим на балконе, любуемся неоновым туманом внизу. Мы неплохо проводим время в бессовестно захваченных апартаментах башни, но рыжая права — заскучать можно и в роскоши. В роскоши, честно говоря, даже проще. Наша небольшая компания уже насладилась незаслуженным комфортом, надо что-то решать на будущее, а я рефлексирую. Карьера атамана малолетних разбойников мне всё-таки неорганична.

— Спокойно, казначей, — смеюсь я. — Скоро у нас, кроме расходной части, появится доходная.

Шоня по прозвищу «Поганка» остаётся держателем нашего скромного «общака», выражающегося на данный момент в нескольких предоплаченных картах умеренного номинала. На низах мы с такой суммой были королями, но здесь ситуация иная. Доставкой в квартирах я пользоваться запретил, это может привлечь внимание к тому, что они обитаемы. Поэтому источником жизненных благ для нашей небольшой корпы стал автоматический магазин в соседней жилой башне. С ней нас соединяет тоннель-коридор на уровне верхнего этажа. Верхнего — для нас, для них — среднего. То есть, там проживает население повыше классом того, что занимало квартиры тут. Поэтому ассортимент и цены соответствующие, не по нашему нищебродству. За одну футболочку с фирменным принтом, которые мы продолжаем регулярно заказывать, на Средке можно было бы всю корпу одеть. Если выбрать магазин попроще, конечно. Но мы «держим марку», стараясь соответствовать дресс-коду верхов. Иначе будет слишком заметно, что мы тут не по праву.

К счастью, если ты забрался в башню и не слишком нарываешься, то спросить: «Кто ты такой?» ― просто некому. Здесь не надо показывать документы, а лица скрывают масками. Не все и не всегда, но как правило. По умолчанию, раз ты тут, то имеешь право. Иначе бы тебя тут не было. Этим мы и пользуемся, постепенно вживаясь в образ.

Ребята сначала комплексовали и нервничали (кроме Лирании, которая жила в башне раньше), но теперь даже неуверенная в себе Колбочка и трусливый Кери привыкли. Ходим по коридорам как так и надо, здороваемся с аборигенами в магазине. Они считают нас соседями и, в общем, не ошибаются. Просто соседство несколько более дальнее, чем им кажется.

Есть плюсы: у ребят растёт самооценка. Но есть и минусы — возвращение в низы будет катастрофой. Чем выше забрался, тем больнее падать. От меня доверчиво ждут, что я обеспечу если не дальнейший взлёт, то хотя бы отсутствие падения. Идей, как этого добиться, у них нет, зато есть я. Нелепая ситуация, если вдуматься: если я прем, то рядовые члены корпы должны в поте лица пахать криминальную ниву и приносить в клювике трофеи, верноподданно складывая их к моим ногам. Но никто этого не делает, а я их содержу за свой счёт.

Я же говорил: атаманство — не моя стезя.

В их мире, лишённом взрослых, осталась зияющая лакуна на том месте, где должны быть родители. Оно сформировано миллионами лет эволюции высших приматов, а природа не терпит пустоты. Если бы низовые не арендовались в семнадцать лет, то вырастали бы теми ещё психопатами. Но у них нет времени для перехода от пубертатных неврозов к взрослым психозам. Live fast, die young.

Для нашей корпы я невольно стал замещающей отцовской фигурой. Несмотря на то, что физически мне не больше шестнадцати. Я хреново подхожу для этого, Нагма не даст соврать, в качестве брата я ей заметно комфортнее. У меня просто нет родительского опыта, девочка появилась в моей жизни сразу десятилетней, и наши отношения выстроились сами по себе, уж как сложилось. Но когда я вернусь от Шоньки в нашу квартиру, готов спорить — Нагма будет дрыхнуть не у себя, а в моей кровати. Ей так спокойней. Она, как и все остальные, полностью полагается на меня.

***

— Нам точно надо туда идти, Док? — тихо спрашивает Шоня. — Чот я очкую.

— Надо. Нам нужны горизонтальные связи, причём на самом высоком уровне, до которого мы можем допрыгнуть. Это уникальный шанс, и его глупо упускать.

Завтра в соседней башне праздник. «День соседа» или нечто в этом роде. Все собираются в большом зале, едят, пьют, общаются. Может быть, будут танцы или какие-нибудь игры и конкурсы самодеятельности, не знаю. Спрашивать не рискнул, вдруг регламент таких мероприятий — дело общеизвестное? Нам, проникшим сюда контрабандой, спалиться на мелочах проще некуда.

— А вдруг там надо будет снимать маски? — продолжает нервничать Шоня.

— Значит, снимем, — говорю я уверенно.

— И все увидят, что мы не отсюда!

— Чёрта с два, — успокаиваю я её. — В башне живёт дофига народу, не могут они знать друг друга в лицо, тем более, что все ходят в масках.

— Мы не умеем вести себя по-верховски!

— Мы подростки, любой косяк спишут на возрастную придурь. Не сморкайся в занавески, этого достаточно.

— Во что не сморкаться? — удивляется девушка.

Ах да, тут нет занавесок. Стёкла затемняются каким-то электрическим колдунством, становясь непрозрачными в случае необходимости.

— Ни во что не сморкайся. На всякий случай. И не нервничай так, всё будет хорошо.

— Точно будет, прем?

— Гарантирую. У меня всё продумано! — соврал я. На самом деле это будет чистая импровизация. — Пойду спать, завтра много дел. Спокойной ночи!

Как я и ожидал, в моей постели, разбросав руки и ноги, в позе морской звезды дрыхнет Нагма. Она ухитряется перебираться ночью из своей комнаты в мою даже не просыпаясь. Хорошо, что кровати тут широкие.

***

Это можно было бы назвать «утренним брифингом», если бы тут знали такое слово. На самом деле я просто формирую привычку к некоторому хотя бы условному коллективизму, столь несвойственному здешнему социуму. Думаю, предстоящий нам сегодня праздник ставит ту же цель — чтобы жители башни хотя бы иногда выползали из раковин собственных апартаментов и убеждались, что другие люди существуют.

— Итак, народ, — сказал я, оглядев собравшихся. — Объявляю начало первого этапа операции внедрения.

— Назовём её «Крадущаяся шуздра»! — немедленно предложил Зоник.

— Ты балбес, — отреагировала Колбочка.

— Зато я обаятельный! — не смутился парень.

Кажется, у них теперь отношения, в публичной своей части выражающиеся взаимными подколками. Кери, всё ещё страдающий по Колбочке, смотрит на это мрачно. Лендик, страдающий по Шоньке, мрачно смотрит вообще на всех. Лирания… Не будем о грустном. Смена образа жизни её ненадолго взбодрила, но теперь девушка снова скатывается в обычные для неё самоедство и депрессию. Может быть, обстановка башни напоминает ей о том, что она жила тут с родителями. Их судьба по-прежнему остаётся неизвестной.

— Самые секретные операции не имеют названий, — сказал я веско. — Но, если вам так хочется, можем назвать первый этап «Шуздра меняет шкурку». Потому что это именно то, чем мы займёмся прямо сейчас.

— Будем дружно раздеваться? — весело предположил Зоник. – Устроим оргию?

— Будем дружно одеваться. На праздник надо прийти нарядными.

— Опять кучу токов выкинем! — застонала Шоня. — А когда нам будет нечего жрать, виноват окажется казначей, то есть я!

— Увы, это необходимо. Мы должны выглядеть органично, вписываясь в тусовку хотя бы визуально. Ответственными назначаются Шоня как платёженоситель и Лирания как стилист.

— Почему я? — мрачно спросила Лирка.

— Потому что ты жила в башне и представляешь, что тут носят подростки.

— Прошёл почти год, — упрямо возражает она, — теперь носят уже совсем другое.

— В любом случае, ты хотя бы знаешь, из чего выбирать. И без препирательств! Командир сказал наряжаться, значит, всем наряжаться!

— Прем, ты лютый тиран вообще! — пытается скроить серьёзную физиономию Шонька. — Деспот! Диктатор! Самодур! Жаль, что твоего тиранства не хватает, чтобы заставить Кери хотя бы иногда мыться!

— Я моюсь! — возмущается покрасневший парень. — Просто я нервничаю. А когда нервничаю, то потею!

— А точно не ссышься? — спрашивает, ехидно прищурившись, Зоник, — А то запах…

— Отставить срач! — пресекаю я. — Не забываем, что мы корпа. Но ты, Кери, пользуйся дезодорантом. У тебя сейчас гормональная перестройка организма. Когда пубертат закончится, потоотделение нормализуется.

— И, ты не поверишь, вырастут волосы на лобке! — важно сообщает Зоник.

— А ты всё ещё надеешься, что у тебя там вырастет что-то кроме волос? — не остаётся в долгу Кери.

— Прекратите, народ, я серьёзно, — я останавливаю готовых сцепиться подростков. — Хватит.

Лирания морщится, Дженадин краснеет, Лендик тормозит, Нагма хихикает, Шоня откровенно ржёт, мелкая Онька недоуменно на всех смотрит, не понимая в чём шутка. Это мы — крутая и дружная корпа «Шуздры».

***

Виртуальная примерочная в автоматическом магазинчике одна, приходится ждать своей очереди.

— Майки с шуздрой — обязательный элемент, — инструктирую всех я. — Потому что мы корпа. Остальное на ваше усмотрение по согласованию с Лиранией.

— И не берите из лилового списка! — предупреждает Шоня. — Там самое дорогое для понторезов с верхних этажей. И из оранжевого тоже не надо. А лучше всего и жёлтый не брать. Синий и зелёный — выбор разумных и экономных!

— И скучных! — заявляет Онька.

— Респектабельных! — уточняю я. — Народ, пусть будет немного пошлой роскоши для имиджа, но не увлекайтесь. Шоня права, жизнь тут недешёвая. И не забывайте про маски, они тоже должны быть одинаковыми у всех.

— Чур, маски я выбираю! — вызывается Колбочка. — А то Шонька какую-нибудь унылую фигню всем купит. Экономии для. А это, в конце концов, наш первый настоящий праздник!

Ну да, на низах никто «День соседа» не празднует. Насрать там всем на соседей. Иногда буквально.

— Эй, эта штука врёт! — возмущается из кабинки Зоник. — У меня гораздо больше!

— Не вздумай демонстрировать разницу! — шипит на него Лирания.

Все дружно ломятся в дверь посмотреть на виртуального Зоника на экране примерочной. Начинается бардак, хохот и ругань. В общем, всё как всегда.

Я пропускаю всех вперёд и остаюсь последним. Ребята расходятся с пакетами шмоток, прилетевшими доставкой, — в магазине-автомате, разумеется, всё неэксклюзивное, заводское, пошитое на цифровых станках. Массмаркет. Но это несравнимо лучше, чем бесплатная синтетика для соцавансников, так что девчонки довольны. Ребята делают вид, что им безразлично, но настроение поднялось и у них. Шонька картинно вздыхает над нашим счётом, но это не мешает ей нетерпеливо поглаживать собственные обновки.

— Иди уже, примеряй, — отпускаю я её. — За себя сам заплачу.

Девушка радостно убегает, глазки блестят в предвкушении. Виртуальная примерка не даёт катарсиса. Лирания смотрит ей вслед мрачно. Но она на всё так смотрит.

На виртуальном экране — голый я. Не знаю, как программа ухитряется сканировать сквозь одежду, но изображение выглядит анатомически точно.

— Трусы могу и сам выбрать, — говорю я Лирании, быстро пробегаясь по менюшкам. — Нечего пялиться.

— И не думала, вот ещё! — возмущается она.

Теперь мой аватар в трусах и майке с опоссумом. Лирания листает каталоги со штанами, по неизвестному мне принципу отбрасывая целые ветки.

— Вот эти посмотри, — говорит она мне.

— Пойдут, — соглашаюсь я. — Ещё нужен какой-то аксессуар, который будет выделять меня как према. У меня, если честно, нет идей…

— Сейчас… — девушка снова углубляется в каталоги. — Привык быть главным? Сначала тебя это напрягало…

— И напрягает, — признался я. — Но нам нужны контакты, а для контактов нужен представитель. Увы, это я.

— Зато как прем ты спишь с Шоней. Присвоил лучшую самку, — говорит она подчёркнуто равнодушно. — Как она, кстати? Так же хороша в постели, как красива? Согласна на всё, или есть табу?

— Лирка, прекрати. Это глупо и гадко.

— Я знаю. И мне плевать.

— Зачем?

— Ты запретил мне резаться. Приходится делать себе больно иначе.

— А ты запретила к тебе приближаться. И какие ко мне претензии? Я должен был уйти в монахи?

Вряд ли тут есть монахи, но Лирания не переспрашивает. Может, в её мире есть.

— Я тебя ни в чём не обвиняю. Я просто мучаю себя. Из наших отношений ни черта хорошего бы не вышло, но это не значит, что мне не больно.

— Это очень…

— …Очень глупо, знаю, — перебивает она. — А я и не притворялась, что умная. Я запретила тебе приближаться, но ты всё равно слишком близко. Всё время.

В кабинке, рассчитанной на одного, мы стоим вплотную. Она внезапно прижимается грудью к моей спине и кладёт мне руки на бёдра. Организм реагирует.

— Если я с тобой пересплю, ты расскажешь об этом Шоне?

Её ладони сместились мне на пах. Я не отвечаю, дыхание перехватило.

— Да, вижу, ты не против, — шепчет она мне горячо на ухо. — Так расскажешь или промолчишь? Впрочем, не отвечай. Может быть, я однажды проверю. Или нет.

Она убрала руки и отстранилась.

— Решила, что мучить только себя слишком скучно? — я прилагаю чудовищные усилия, чтобы голос звучал спокойно и ровно. У меня почти получается.

— Потерпишь, — бросает она в ответ. — Вот, этот комплект бери. Все будут видеть, что ты главный.

— Ты издеваешься? — на экране классическая «голда», которую во времена оны цепляли на бычьи шеи носители малиновых пиджаков. К ней в пару два широких браслета «жёлтого металла». Вряд ли это именно золото, но выглядит убедительно.

— Ты хотел, чтобы все видели в тебе према? Никто не обещал, что это будет красиво.

— Неужели нельзя выбрать что-то менее пошлое? У меня дурные ассоциации с золотыми массивами на теле.

— Это не золото, какой-то жёлтый сплав. Если он вызывает в тебе комплексы, просто поменяй. Цвет не важен.

Поскроллил позицию вправо-влево. Оказалось, что комплекты предлагаются в десятке цветов.

— Совсем другое дело, — сказал я удовлетворённо, выбрав матово-тёмно-серый, похожий на титан. — В этом я не буду похож на гарлемского сутенёра.

— Не знаю, кто это, но почему ты уверен, что ты — не он? — сказала напоследок Лирания и гордо удалилась.

Оставила, так сказать, за собой последнее слово.

***

— Держимся на виду друг у друга, но не кучкуемся, — инструктирую я. — С любыми вопросами отправляем ко мне. Нагма, на тебе Онька, смотри, чтобы она не наговорила чего-нибудь кому-нибудь.

— Да, братец Док!

— Ведём себя непринуждённо, тусуемся, общаемся. Приоритет — ребята с верхних этажей. Не шифруемся, но и не привлекаем внимания. Девочки — глазки строить можно и даже нужно, но не более того. Не давайте сокращать дистанцию до интимной, спалитесь на куче мелочей, которые мы пока не знаем. Подмечайте, как ведут себя здешние — словечки, поведение, что угодно, что поможет сойти за своих. Все всё поняли?

— Не-а, — беззаботно улыбается Шоня. — Ни хрена не понятно. Но очень интересно. Меня прёт, держите семеро!

Девушка азартно метнулась в водоворот праздника, только футболка с шуздрой мелькнула. Остальные сначала старались держаться поближе ко мне, но потом освоились и распределились по залу, непринуждённо лавируя между столами с закусками.

Народу много, сотни под две, но и зал большой, локтями не толкаются. Много еды а-ля фуршет, напитки разделены на две группы — алкогольные и детские, но никто за ними не смотрит. А вот у столика с аэрозольными ингаляторами стоит строгий мужчина в чёрной глянцевой маске и пафосном наряде. Фланирующих как бы между прочим к этому ассортименту подростков он отгоняет лёгким покачиванием головы. Похоже, что тут есть свои запретные плоды.

Я беру бокал с чем-то алкогольным, отхлёбываю и понимаю, что погорячился — коктейль неожиданно крепкий, а мой снова юный организм не имел шанса выработать толерантность к этанолу. Но я подготовился — у меня с собой универсальный альтерионский антидот. С ним можно не то, что алкоголь, а хоть керосин пить. Незаметно глотаю капсулу, запивая коктейлем — теперь часов пять-шесть меня не отравить почти ничем. Правда, и опьянеть не выйдет, никакого удовольствия.

Наших ровесников много, держатся они, как все подростки, то есть подчёркнуто независимо и в основном по своим компаниям. А те, что бродят сами по себе, выглядят не очень счастливыми. Все в масках, одеты разнообразно, мы на их фоне не выделяемся. Пора заниматься тем, ради чего мы здесь.

— Скучаешь?

Из-за масок и свободных одежд в обществе сверстников присутствует некая гендерная неопределённость. Но я поставил на то, что это девушка, толстая и некрасивая. Она стоит в стороне от всего веселья, ни разу за полчаса ни с кем не поговорила, а главное, лицевая поверхность её маски всё время обращена к столику с «запрещёнкой».

— Нахрен. Тут тупо.

— Меня зовут Док.

— Лоля.

— Привет, Лоля.

— Привет, Док, — голос её выражает некоторое недоверие.

— Взять тебе чего-нибудь? — я киваю на столик.

— Серьёзно? Ты можешь? — воодушевляется девушка. — Сука, из-за этого козла меня уже полчаса ломает. Он меня знает, без шансов.

— Упарываешься?

— А чо ещё делать, ну? Посмотри вокруг. Ну, сука, реально же уныло. Думала, придётся алкашкой накачиваться, а меня с неё растаскивает быстро, и блюю потом. Возьмёшь мне, не трындишь?

— Какую дурь предпочитает дама в это время суток? — галантно осведомился я.

— Возьми эфик, слушай! Он в красно-жёлтых, вон, с краю стоит.

— Не вопрос, — я направился к столику, бесцеремонно раздвинул нескольких взрослых, поглощённых проблемой выбора, и взял ингалятор.

Охраняющий столик персонаж сверлит меня взглядом из-под маски, и даже вроде бы дёргается в мою сторону, но так и не решается ничего предпринять. Как я и рассчитывал — если ты делаешь что-то с достаточно уверенным видом, то люди решают, что у тебя есть такое право.

— Ох, сука, ты правда взял его! — восторгается Лоля. — Буду должна! Только давай отойдём в приват, а то кто-нибудь моим настучит.

Уже и польза от моего рыцарского поступка: я узнал, что тут есть некий «приват». Оказалось, что не я первый. В условной «лаунж-зоне», отделённой от основного зала полупрозрачной дверью, сидит и активно общается с каким-то парнем постарше Лирания.

— Уф, ненавижу эти чёртовы доски, — Лоля стаскивает маску и оказывается примерно настолько некрасивой, насколько я ожидал.

Одутловатое лицо в замазанных прыщах выдаёт проблемы с гормонами и похоже на плохо пропечённый блин. Маски в «привате» отсутствуют у всех, и я снимаю свою.

— Не видела тебя раньше, — с интересом рассматривает моё лицо девушка. — Такого симпатичного я бы запомнила. Похрен, гони эфик, кавалер.

Я протягиваю ей ингалятор, она с шипением всасывает его содержимое и расцветает в довольной улыбке.

— Будешь? Там ещё полпшика.

— Нет, спасибо.

— Тогда я… — она торопливо вдохнула остаток. — О-о-о… Это что-то с чем-то! Мир, сука, перестал прогибаться, мать его за ногу!

Глаза её блестят, лицо полно счастья.

— Кто-то рискнул здоровьем и напшикал Лолю? — спросил вошедший молодой человек. — Лоля, колись, кто подогнал эфик?

— Вот, этот пацан! И отвали, у меня больше нет.

— А, так он для тебя взял. А я смотрю, кто это такой наглый… — парень говорит так, как будто меня здесь нет.

Он старше остальных, пожалуй, ему лет восемнадцать. Вершки не арендуются, и такой здоровенный лоб вполне может быть в статусе «ребёнка». Об этом говорит то, что он тут, в подростковом «привате», а не во взрослом лаунже.

— А ещё можешь взять? — обращается он, наконец, ко мне. — Сгоняй, принеси ещё пару.

— А нос тебе говном не помазать?

— Чего?

— Тебе надо, ты и иди. Я помог девушке, но ты не в моём вкусе.

— Хы! — заржала Лоля. — Вы слыхали? Девушке! Ой, я не могу…

Её явно прёт от того, что она приняла, и плевать на реакцию окружающих.

— О, кто-то разглядел в Лольке девушку, а не бездонную банку со штыревом? — делано удивился парень. — Может, ты её даже трахнешь, пацан? Должен же кто-то на это однажды решиться?

— Тебе прямо тут харю разбить? — интересуюсь я вкрадчиво. — Или выйдем?

Я ставлю недопитый коктейль на столик и разворачиваюсь к нему, разминая руки.

— Эй, ты чего? — отступает на пару шагов назад он. — Ты серьёзно? Драться? Как нижники?

— Почему нет? — отвечаю я, понимая, что прокололся. — Не самый плохой обычай. Позволяет понять, кто тут мужик, а кто просто оскорбляет тех, кто не может ему ответить. Так что, выйдем или тут тебя отмудохать?

— Это всего лишь Лоля! — в его голосе мучительное непонимание происходящего. — Её всегда все стебут, с детства! Она же вечно упорота чем-нибудь…

— Может быть, поэтому она и упарывается, что её с детства все стебут? — говорю я тихо и угрожающе, наступая шаг за шагом. — Может, не будь вы такие гондоны…

Парень, отступая, упёрся спиной в стену, и теперь озирается, не зная, что делать дальше. Он выше меня на голову, вдвое шире в плечах, спортивного телосложения и вообще не производит впечатления задохлика. Я должен казаться ему лёгким противником, но он отчего-то совершенно не хочет драться. Пожалуй, даже панически боится этого.

— Эй, эй, не надо! Ты чего! — смотрит он на меня сверху вниз, но с ужасом. — Чего тебе от меня надо, пацан?

— Извинись.

— Перед тобой?

— Перед девушкой.

— Ты про Лолю, серьёзно?

— Я выгляжу несерьёзным? — делаю ещё шаг, сокращая дистанцию.

— Ну, блин, ты даёшь… — сдаётся он. — Лоля, прости меня, я был неправ, это было грубо.

— Ой, да насрать, — отмахивается девушка, — я привыкла. Но спасибо, э…

— Док.

— О, точно, я запомню. Во всяком случае постараюсь. Если не слишком упорюсь сегодня. Кстати, я вечно вмазанная не потому, что над мной стебутся, а потому что без этого мир прозрачный. Боюсь застрять в текстурах.

— Вот, видишь, это же Лоля! — с облегчением смеётся парень. — Она не обижается на приколы! Она вообще без башки!

— Это не повод… Как там тебя зовут?

— Сегоний. Младший, — уточнил он. — Старший — это мой отец.

— Так вот, Сегоний-Младший. Тот, кто оскорбляет девушку в моём присутствии, оскорбляет меня. А кто меня оскорбляет, тот об этом жалеет. Понятно?

— Понятно, блин. Но ты, блин, странный. Ничего такого, оскорбительного, — добавил он торопливо. — Просто странный. Ты что, правда мог меня ударить?

— И всё ещё могу, — заверил я.

— Охренеть… Это же полное кибство!

— Я прем крайм-корпы «Шуздры», — сказал я веско, показав браслеты на руках и опоссума на майке. — И знаешь, как я стал премом?

— Как? — спросил обалдевший Сегоний.

— Отмудохал предыдущего према так, что он обоссался.

— Реально охренеть.

Вокруг нас собрались подростки, и они смотрят на меня так, словно я помесь Супермена с Гарри Поттером, который только что пролетел по небу с криком «Абракадабра» и волшебной палочкой в заднице. Да что с ними не так?

***

— Они не дерутся. Вообще, — говорит Лирания.

— Ты серьёзно, Лирка? — даже Кери проняло.

Уже ночь, но мы все ещё сидим в холле нашего этажа и не расходимся. Слишком много впечатлений. Нагма с Онькой тоже тут, но они уже задремали, положив мне головы на колени. Нагма — на левое, Онька — на правое. Так и спят симметрично, уперевшись друг в друга макушками и вытянувшись ногами в разные концы дивана.

— Ещё как серьёзно, — отвечает девушка. — Я сама удивлялась сначала, но потом привыкла. Зря, конечно, пришлось отвыкать.

— Физическое насилие максимально маргинализировано, — подтверждаю я. — Считается, что это монополия аристократии вверху и удел быдла внизу. Выяснять отношения силой так же бессмысленно, как бегать наперегонки с мотоциклом. Киберы намного сильнее людей, бойцы в оболочках сильнее людей, поэтому физическая сила не значит ничего. Мне Дмитрий, мой брат, рассказывал, но я не очень внимательно его слушал, к сожалению. Забыл.

— Нижним выдают дышку, она подавляет агрессию, — добавила Лирания. — А верхним с детства внушают, что выяснять, кто сильнее физически, очень глупо. Никто же не выбирает лидера по тому, какой вес он может поднять.

— А дышку им не дают, что ли? — удивилась Колбочка.

— Нет, — подтвердила Лирания. — Они её даже купить не могут, пока взрослый айди не получат. Потому что от неё тупеют.

— Брехня это всё, — мрачно огрызается Дженадин. — Я не верю.

— Им вообще всё запрещено, — продолжает Лирка, не обращая на неё внимания, — любые стимуляторы. Даже коктейль на вечеринке выпить, это уже круто и протест. Не всякий рискнёт…

— Кстати о коктейлях! — Шоня вытащила из-под ног сумку. В ней весомо звякнуло. — Когда все начали расходиться, я тут прибрала кой-чего! Кто хочет?

Никто не стал отказываться, даже я. Хотя я уже выпил сегодня столько, что и взрослого бы срубило, но совершенно трезв — альтерионский антидот ещё работает. Пил напоказ, много, крепкого, ради имиджа. Верховая молодёжь млела от моей лихости, а пара отчаянных нонконформистов, рискнувших последовать моему примеру, к концу вечера лыка не вязали. Я на их фоне выглядел как старый пират с Ямайки, попавший на детсадовский утренник. Йо-хо-хо и бутылка чего-то, слегка похожего по вкусу на ром. Хотя вообще-то алкоголь тут дрянь. Вина нет вовсе, а остальные напитки напоминают мне о тяжёлой молодости — напиток «Юпи» и спирт «Рояль» в разных разведениях. Бытовая химия, а не купаж.

Тем не менее, когда Шоня подала мне стакан (сам я встать не могу из-за спящих на мне детей), я не отказался. Когда все со стаканами, обстановка приватнее и разговор откровеннее.

— Так вот почему они так в нашего према вцепились! — сказал задумчиво Лендик. — Особенно эта… Толстая и страшная.

— Лоля её зовут, — напомнил я. — Точнее, Лолифанда. И не стоит над ней смеяться, ей просто не повезло.

— Она толстая и упоротая! — упрямится парень.

— У неё какое-то психическое заболевание, с детства. Что-то с галлюцинаторным синдромом, как я понял. Ей кажется, что мир вокруг прозрачный и не настоящий, поэтому она страшно боится провалиться в него и застрять. Приём психостимуляторов позволяет ей худо-бедно справляться с расстройством, но они наглухо раздолбали ей гормональную систему. Поэтому она толстая и странная. Болезнь — не повод для шуток, Лендик.

— Прем, а почему ты отказался? — добралась до волнующего всех вопроса Шонька. — Это же лёгкие деньги! Крайм для ленивых!

— Не хочу становиться детским наркодилером, — отрезал я. — Плохо для кармы.

— Для чего?

— Забудь. Не нужно нам это.

Команда явно со мной не согласна, но возразить вслух никто не решается.

***

Освоившись с присутствием на тусовке настоящей крайм-корпы, повосхищавшись моей крутостью, будоражащей воображение готовностью дать в рыло и способностью пить, не пьянея, «золотая молодёжь» башни перешла к практическим аспектам.

— Вы что, и на Средке бываете? — с придыханием спросил меня Сегоний Младший.

— Разумеется, — гордо кивнул я. — Как у себя дома.

— Круто! А правда, что там можно купить что угодно?

— Если места знать.

— Но там же опасно, да?

— Мы крайм-корпа, дро!

— Ну да, блин, круто. Слушай, Док, а что, если вы будете покупать нам на Средке всякое, а мы вам платить?

— А чего сами не спуститесь? — удивился я. — Токи-то у вас есть.

— Да блин, наши айдишки там не работают! Запрещено до двадцати лет. И в автоматах тут никакого штырева. Но я могу, например, перевести токи тебе, ты покупаешь эфик, или стим, или супердышку, или…

— Заткнись, Сегоний, не могу это слышать! — стонет Лоля.

— В общем, — продолжает он, — я не знаю, почём штырево на Средке, но мы с ребятам посовещались и решили, что можем платить за дозу…

Шоня застонала не хуже Лоли, услышав цифру. Моментально спохватилась и сделала вид, что пролила на себя коктейль. Все отвлеклись на мокрую футболку на её груди, и никто не заметил азартного блеска в глазах моей корпы. Они действительно не знают, что почём на Средке и сходу предложили в десять раз больше. При этом Шоня была готова торговаться и наверняка выкрутила бы ещё, но я твердо сказал:

— Нет.

— Но почему? — расстроился Сегоний.

— Не наша специализация. Но, если хотите, могу устроить вам кое-что получше…