Пустая шкатулка и нулевая Мария. Книга 1

— Должна убить… — отчаянно убеждаю себя.

Остается лишь это. Только так я не дам другой, поддельной мне снова подчинить себя.

Я все брошу.

Думаю, только так я искуплю вину.

Поэтому втыкаю в себя нож, падаю прямо на Кадзу и оказываюсь близко-близко к его лицу. Вот он понимает, что я сделала, и широко распахивает глаза.

Только не корчи такую рожу! Я хочу успокоить его улыбкой… но уже разучилась улыбаться. Больше я не улыбаюсь и не плачу.

Чувствую, как холодеет мое тело.

Было бы хорошо, если бы вся та грязь, что во мне скопилась, исчезла и я бы очистилась.

«Я не оставлю тебя здесь одну!»

Спасибо, но не выйдет. Это невозможно, это было невозможно с самого начала.

Почему? Потому что… я уже давным-давно умерла.

О, я умираю.

После удара прошло уже столько времени… Удивительно, однако я до сих пор жива. Но после такой аварии спасения нет. Я умру. Здесь все и закончится.

Н-нет…

Я ведь столько раз думала о смерти, а теперь, оказывается, и умирать не хочется — просто смешно.

Я умру. Все закончится. Больше ничего не будет. И я поняла весь этот ужас только перед лицом смерти.

Пускай мне суждено вот так умереть, но лучше бы я погибла до того, как узнала о любви.

И хотя теперь я представляю, что это такое…

И хотя теперь у меня есть цель…

И хотя я еще ничего не успела сделать, чтобы сойтись с ним…

Это все равно произошло. Как жестоко.

— Мм, как интересно.

Вдруг из ниоткуда появляется человек — то ли мужчина, то ли женщина. Я даже не увидела, как он возник. И вообще, почему он так спокойно говорит? Не понимаю, где он, хотя, признаюсь честно, даже не представляю, куда смотрю. И так с тех пор, как перекувыркнулась через себя после удара. И все же этот человек не сводит с меня глаз. Нет, так не бывает. Совсем не то… На самом деле я оказалась в каком-то другом месте, а этот человек — прямо передо мной. Но все-таки не понимаю, где я. Место было ничем не примечательным, но в то же время почему-то особенным.

— Нет, я не про аварию — такое где угодно могло произойти. Просто авария случилась неподалеку от парня, который меня заинтересовал.

О чем это он?

Обычно говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами, но вот о том, что люди попадают в какое-то особое место, где с кем-то разговаривают, я никогда не слышала.

Интересно, этот человек — Смерть?

Незнакомец казался одновременно похожим на всех — и ни на кого конкретно.

Но я точно чувствую, что он прекрасен. Его черты, голос, запах… просто очаровывают меня.

— Я хочу взглянуть, как этот мальчик ощутит шкатулку, если ее используют рядом с ним. Интересно ли мне, как используешь свою шкатулку ты? Да, интересно — мне вообще все люди интересны. Но все-таки не настолько, как интересен он, — заканчивая свою малопонятную речь, незнакомец улыбается. — Чего пожелаешь?

Чего пожелаю?

Я уже решила.

— Это шкатулка, которая исполнит любое желание.

Я беру ее.

И сразу понимаю: его слова — правда. Поэтому я ее не отдам.

Пожалуйста!.. Если я не могу изменить концовку, то, пожалуйста, дайте мне переделать кое-что другое. Хотя бы только вчерашний день! Я еще не успела кое-что доделать. Верните мне вчерашний день, и я скажу о своих чувствах ему! Если получится, я уже не буду жалеть, и не важно, чем все закончится. Пожалуйста, отмотайте время назад хоть на чуть-чуть! Знаю, это невозможно, но это и есть мое желание.

Шкатулка раскрывается, будто хищная пасть, и растворяется в воздухе.

Да, хорошо. Наверное, так и должно быть.

— Ха-ха, — очаровательно смеется человек и отвечает на мое желание всего одной фразой. — А все потому, что ты ограничиваешь себя.

После чего исчезает.

А меня вышвыривает из этого особенного места, которое я никак не могла запомнить.

И я попадаю в запертую комнату: в нос ударяет запах кучи разлагающихся трупов, на меня наваливается тьма. По сравнению с этой темницей любая тюрьма покажется раем. И я думаю: боже, больше часа я здесь точно не выдержу! Но вдруг все вокруг становится белым. Да, вокруг белым-бело, и я не вижу даже стен. Меня окружает сладкий запах, как от благовоний, смрад исчезает. Стоит моргнуть — и появляется стена, потом доска и столы со стульями, которые множатся и множатся, а с ними и другая мебель… Осталось только позвать ребят. Добавлю только тех, кто и вчера был здесь. А потом все исправлю. Исправлю вчерашний день.

Но какой краской ни залей комнату, все равно она заперта и хуже тюрьмы.

Это мир полон моих сладких и светлых-светлых надежд. Таков мир после моей смерти.

Поэтому… да. Если я не достигну желаемого… то перед тем, как осыплется вся красивая пудра, перед тем, как я снова увижу эту невзрачную картину, мне придется самой разбить шкатулку.

— Почему бы не грохнуть его? — странно пошутил Харуаки, пока я с ним советовалась.

— Почему бы не грохнуть его? — вот уже в который раз странно пошутил Харуаки, пока я с ним советовалась.

— Почему бы не грохнуть его? — в шутку предложил вполне естественное решение Харуаки.

— Почему бы не грохнуть его? — опять выдвинул свою шуточную теорию Харуаки.

— Почему бы не грохнуть его? — в шутку посоветовал мне Харуаки.

Он уже сам рассказал, как мне избавиться от него.

— А есть какой-то способ убедить себя избегать человека?

Харуаки не заставил себя ждать и с ходу выдвинул несколько идей, которые я слышала столько раз, что в пору удавиться. А в конце он, как и всегда, сказал, что лучший способ заставить себя избегать кого-либо — чувствовать себя виноватым перед ним.

Затем Харуаки придумал очередную причину того, как почувствовать вину.

— Почему бы не грохнуть его? — в шутку посоветовал он, сразу замахнувшись на крайнюю меру. — Ну серьезно, если грохнуть, с ним ваще видеться не придется!

Так зачем мне «удалять» Харуаки? Да затем, что его исчезновение повлияет на меня с Кадзу.

Жизнь в этом мире — как бесконечная игра в «тетрис». Сначала изо всех сил стараешься, пыхтишь и набиваешь побольше очков, ведь это же так весело! Но со временем становится плевать. Много очков, мало — какая разница, если в конце надо перезагружать игру и начинать заново? Со временем даже проигрыши не трогают. Можно, конечно, порадоваться успехам, но весело, как было в начале, уже не станет. Каждый раз становится неинтересно, скучно, тяжело, сложно. Не хочется больше вращать фигуры, составлять, а если делаешь, то не переживаешь об их расположении. Но фигуры все падают и падают, падают и падают, доходят до самого верха, громоздятся друг на друге. Если я остановлюсь, играя в такой «тетрис», то умру, а я этого не хочу, ведь у меня есть цель: прожить сегодняшний день, ни о чем не сожалея. Вот и остается менять сами правила.

И ты, Харуаки, важная их часть.

Поэтому я должна тебя «удалить».

— Слушай, а не повторишь еще раз, как вызвать чувство вины?..

— Блин, Касуми, ну что за дела?.. Ну ладно… Почему бы не грохнуть его? — как и всегда, отвечает Харуаки ровно в десятитысячный раз.

Ну да. Наверное, по-другому и никак. Да, тут уж ничего не поделаешь. Понимаешь? Сам ведь в десятитысячный раз предложил. А ты в курсе, что повторяешься? Может, хочешь, чтобы я…

Хочешь, чтобы я грохнула тебя?..

— Нет! Прошу, нет!

Я не слушаю.

Я убью Харуаки Усуя.

Ведь он сам мне предложил, да?

Я **** Харуаки Усуя.

И тут же я исчезла. Я, Касуми Моги, исчезла. Страшная боль раздавила меня и разнесла останки по сторонам, так что теперь я никогда не стану целой. Но мое пустое тело воскреснет, будет воскресать снова и снова.

Затем я чувствую, как что-то пытается влезть в мое пустое тело.

Какая-то грязь, рожденная в шкатулке. Какая-то безумная вонь — то ли дохлые жуки и личинки, то ли нечистоты, то ли все вместе. Я отталкиваю грязь, отталкиваю, но уже понятно, что, несмотря на сопротивление, она просочится в меня. Эта грязь — как гиена, которая вынюхивает слабости жертвы, поджидает подходящего момента, а потом впивается в горло. Грязь напитывает меня чернотой — я чернею целиком. И вообще я больше не я, а какая-то подделка самой себя. А может, эта подделка и есть истинная я? Да, так и есть.

Но никак нельзя, чтобы все закончилось.

Потому что я еще не прожила сегодняшний день без сожалений.

Прожить сегодня без сожалений?..

— Ха-ха-ха…

Ну разве я не идиотка? Это же невозможно. Это ведь мир после меня. Что бы я ни сделала здесь, в реальности обязательно пожалею. Ну и пускай в этом мире Кадзу признается мне в любви — и что с того? В сегодняшнем дне, оторванном от настоящего, ни с чем не связанном, могу ли я обрести покой? Смотри-ка, голова совсем пустая…

Это и было мое желание.

А я ведь с таким трудом к этому шла. Только в этом мире ничего нельзя изменить.

Но я даже не знала, к чему мое желание приведет.

Не знала и ухватилась за него. Чтобы потом понять: оно ни к чему не приведет.

— Я хочу жить!

Ах… вот оно что, наконец поняла. Вот чего я желала.

Но желание не сбудется, хоть вечность пройдет.

Я не понимала этого, и поэтому случилось то, что случилось. Мое искаженное желание оплело шкатулку нитями — изнутри, не снаружи, и потому разорвать их невозможно.

Эти нити управляют тем, что осталось от меня, — поддельной мной.

Так что я здесь навечно, ведь шкатулка никогда не исчезнет.

«Я не оставлю тебя здесь одну!» — выкрикнул Кадзу, и я на мгновение снова стала собой, Касуми Моги.

— Я… дура…

Хотя давно решила, что до того, как потеряю цель, до того, как опущусь до всяких низостей, я разобью шкатулку. Ведь с самого начала я так решила.

Но за время этих бесчисленных повторов моя решимость постепенно угасала, пока не угасла совсем.

Стоило кое-кого убить… не помню кого, и пути назад не стало.

Но я…

— Всего одна твоя фраза, всего одна… И поэтому я…

…еще в силах вернуться.

В последнюю минуту мой возлюбленный спас меня.

Но я знала: еще секунда, и мной снова завладеют.

Мной завладеет шкатулка.

Поэтому, пока я еще Касуми Моги… нужно убить себя.

— Прощай, Кадзу.

И я решила покончить с такой удобной шкатулкой, которая так и не принесла мне счастья.

Решила встретить свой конец, упав прямо на своего возлюбленного. Наверное, вот оно, счастье. Так что меня все устраивает. Все устраивает.

Я закрываю глаза.

Снова я их не…

— Разве тебе разрешали умирать?

От удивления я вновь распахнула глаза.

В стороне стоял незнакомец, который дал мне шкатулку. Кадзу его не заметил, — выходит, видеть его могла я одна.

Я встретилась с ним взглядом, и он спокойно улыбнулся:

— Мне хотелось еще понаблюдать за этим мальчиком, так что твое решение убить эту прекрасную возможность весьма некстати. Я собираюсь наблюдать за ним всю вечность.

Что?.. О чем это он?..

— Но когда все повторяется из раза в раз, уже не так интересно. Забирать шкатулки обратно, вообще-то, не в моих правилах, но… Не отдашь ли ты мне свою? Я чуть подправлю ее. Ты ведь все равно собиралась ее разбить… Ну так что, ты не против?

Не дожидаясь ответа, он приложил руку к моей груди, и тут же…

— О, а-а-а! А-а-а-а-а-а-а!

Меня охватила дикая боль. В прошлом меня сбивал грузовик, я всадила в себя нож, но эта боль с прежними страданиями не сравнится. Ее я вынести не могла. Мне казалось, что мою душу покрошили на мелкие кусочки, — такая это была агония. Боль тянула нервы, и от нее нельзя было спастись.

Незнакомец достал из моей груди шкатулку примерно с ладонь размером и улыбнулся.

— Да, думаю, ты поняла, что шкатулка без тебя уже не сработает. Поэтому полезай внутрь, — произнес он и начал сворачивать меня.

Он все сворачивал и сворачивал меня, пока я не уместилась внутри.

Кадзу. Пожалуйста, Кадзу…

Знаю, я вела себя так эгоистично. Знаю, что после такого просто нагло полагаться на тебя… но… но… …Нет… хватит!..

Кадзу, помоги!..