Пустая шкатулка и нулевая Мария. Книга 1

— Слушай-слушай, я сегодня попробовала кое-что новенькое, ничего не заметил? Ничего? — спросила Коконэ, хотя я уже наизусть знал каждую ее черточку.

Но иногда она все равно спрашивает, так какой дать ответ?..

— Тушью накрасилась.

— Ого! Блестяще, Кадзу!

А как же, угадал.

— Ну… Как тебе?

— Да, миленько, — не задумываясь, ответил я, ведь это тоже правильно.

Хоть я и похвалил ее не слишком искренне, Коконэ сильно обрадовалась: она заулыбалась и закивала.

— Хмм, а ты, Кадзу, подаешь большие надежды. Слышь, неудачник, тебе бы у него поучиться! — С довольным видом Коконэ сложила руки на груди и повернулась к Дайе.

— Я скорее язык откушу, чем скажу такое.

— Да уж, сделай одолжение, весь мир порадуется.

— Я, вообще-то, про твой язык.

— Ха-ха, ты что, мечтаешь о французском поцелуе? Со мной? Ох, только держи себя в руках!

Больше не обращаясь ко мне, они, как всегда, устроили перепалку.

Скоро Дайя заговорит о новенькой.

Давай скорее, Отонаси!

— Ая Отонаси. Мне нет дела ни до кого, кроме Хосино и владельца.

Класс тут же загудел.

А? Новенькая что, решила с порога обозначить расстояние, на котором всем стоит от нее держаться? Но я, в отличие от тебя, учусь здесь уже год и вести себя так не могу!

— Что за владелец? И чем он владеет? Или кем? Может, это владелец Хосино?

— Короче, его девушка, да?

— Значит, у Кадзу есть девушка, а Отонаси ее ищет? Так?

— Но выходит, что между Хосино и Отонаси тоже что-то есть? Он что, встречается… с двумя?!

— Верно! Так и есть! Ух, звучит прикольно!

— У Отонаси к этому ловеласу, наверное, сложные чувства, любовь и ненависть… Она преследует его, вот и перевелась к нам, — ну точно!

— Ах, Хосино, соблазнил такую красотку?! Да ты у нас прямо альфа-самец!

Ребята строили теории, одна безумнее другой, уже не обращая на нас особого внимания. Откуда только они этого бреда понабрались?

— Значит… Кадзу просто играл моими чувствами…

— Чего?! Так ты и была второй?!

— Нет… Кажется, я была лишь запасной, третьей… А может… может, есть еще и другие… — притворно разрыдалась Коконэ.

— Ох… вот урод! — воскликнул Дайя, хотя голоса он никогда не повышает.

Да уж, в паре они работают отлично, ничего не скажешь.

— Н-да… — забормотала Отонаси. — Теперь они от нас не отстанут. И все из-за тебя.

Так это… я виноват?!

Урок закончился, и мы с Отонаси вылетели из класса. Некоторые провожали нас одобрительными возгласами, хотя в глазах парней явно читалась жажда крови. Но нам с Отонаси было плевать на всех.

Как и всегда, мы пришли на задний двор, решив, что на занятия больше не вернемся.

— Значит, если сотрудничать с тобой, дело примет такой оборот. Ты обязательно втянешь меня в отношения с другими людьми, а это… непросто.

Нет, причина вообще не в этом, а в том, как Отонаси заявила о себе классу.

— И на этот раз трудности возникли не из-за того, что я всех игнорирую. Надо же. Такое у меня впервые. За двадцать семь тысяч семьсот пятьдесят пять раз… И правда интересно.

— Нашла чему радоваться.

— Именно. Приятно видеть хоть что-то новенькое. К тому же теперь мы работаем в паре, а значит, многое вокруг переменилось, и это хорошо.

— Почему?

— Потому что, возможно, есть какие-то детали, которых я не замечала, пока была одна.

Если так, работать в паре действительно полезнее, но…

Нет, Отонаси на удивление права. Она же не знает, каким был класс до сегодняшнего дня, так что ей и сравнить не с чем. И, например, не в курсе, что я влюбился в Моги между вчера и сегодня, то есть внутри «Комнаты удаления».

— Так что сейчас делаем?

— Ну, я по-прежнему думаю, что ты напрямую связан со всем, что тут происходит.

— А? До сих пор меня подозреваешь?

— Нет. Но ответь на вопрос: как ты сохраняешь память?

— А… ну…

— Непонятно, да? Ты отличаешься от остальных. Разве не кажется странным то, что ты один можешь все помнить?

— Ну… да, конечно это странно.

— Вот я и думаю, не специально ли так сделал владелец.

— Это… как?

— Вечно ты тормозишь! Короче, владелец сохраняет тебе память, вот я и думаю, сознательно ли он это делает.

Выходит, сохранять мне память — одна из задач «Комнаты»?

— Нет, вряд ли. Я ведь не всегда все помню. Если б не ты, я бы тоже, наверное, забывал, как и остальные.

— Да, это и правда выбивается из моей гипотезы. Но может быть и так, что сохранение воспоминаний просто не работает как надо — так же как и возвращение в прошлое. Просто подумай: если ты все помнишь, то прошлое уже не вернуть в его изначальном виде. Вот такое противоречие.

Может, и так. Но кое-чего я все равно не понимал.

— Зачем вообще сохранять мне память?

— А я что, в курсе? — отрезала Отонаси. — Зато знаю, какое чувство толкает человека к действию сильнее прочих.

— И какое?

Отонаси нахмурилась:

— Любовь.

— Лю… бовь?..

Из-за того что Отонаси состроила такое страшное лицо, я даже не понял, что она сказала. А-а, любовь…

— Как мило, Отонаси.

В ответ она наградила меня ледяным взглядом:

— Ни разу. Разве сильная любовь чем-то отличается от ненависти?

— Чем-то отличается от ненависти? — опешил я. — Да всем!

— Ничем. Ну ладно, да, они отличаются… Люди сами не понимают, насколько любовь грязное чувство, что она хуже ненависти. Мерзко.

Мерзко, говоришь…

— Но я сейчас не об этом. Кто-нибудь приходит на ум, Кадзуки?

— Спрашиваешь, влюблен ли в меня кто-нибудь? Да нет, коне… — отмахнулся я и сразу вспомнил.

Да, есть такой человек.

Если она мне звонила не шутки ради, то я знаю ответ.

— Кажется, вспомнил кое-кого…

Я не ответил.

— Так кого?

— Ну, в общем… Не обязательно же она будет виновницей, да?

— Конечно нет. Нельзя вот так сразу считать ее владелицей шкатулки — нужны и другие доказательства.

— Нет… она… она не может быть виновницей.

— С чего бы?

Знаю, что ни с чего, но просто не хочу, чтобы это было так.

— Пока мы в «Комнате», у нас бесчисленное количество попыток. Нужно использовать каждую возможность, если хотим подобраться к владельцу.

— Ты делала такое и раньше, но ничего не добилась, верно?..

— Язвишь, я смотрю. Хотя, вообще-то, ты прав. Но сейчас у нас новая гипотеза: владелец специально сохраняет твою память. Вот и будем отталкиваться от нее. Может, удастся выяснить что-нибудь еще.

— Но…

— Не хочешь докапываться до нее, потому что слишком доверяешь?

Да, именно.

Не хочу даже пытаться разнюхивать, потому что где-то в глубине души и сам ее подозреваю.

— Понял… Ладно, будем работать вместе.

— Не просто вместе. Ты, Кадзуки, должен меня направлять.

Ну да, это ведь я пытаюсь выбраться из «комнаты».

Но все-таки… что-то меня беспокоит, и очень давно. Но что именно?

— Ладно, пошли!

— П-погоди.

— Что такое? Чего застыл?! У меня терпение не бесконечное!

Что же это за чувство… А, вот оно.

Я наконец понял, в чем дело, и у меня покраснели уши.

— Ну? Что не так, Кадзуки? Ты чего красный весь?

— А, да так просто…

С каких это пор она называет меня «Кадзуки»?

— Просто? Просто что? Эй, ну чего ты краснеешь?..

— П-прости, ничего.

И как так получилось, что Отонаси теперь зовет меня по имени? Ко мне так даже родители не обращаются.

Черт, наверное, я покраснел еще сильнее…

— Ну? Странный ты, конечно, ну да ладно, пойдем уже, — отвернулась Отонаси и зашагала обратно к школе.

— Д-да…

Может, и мне называть Отонаси по-другому? Просто Аей?

Нет, нет и нет!.. Не бывать такому, никогда-никогда-никогда-никогда!

Может, тогда добавить к имени «сан»?.. Нет, странно звучит. Но и Отонаси слишком формально. Нужно, чтобы и на язык ложилось, и не было таким официальным.

— А…

На ум пришло только одно. Да, немного сложно, но я уже обращался так к Отонаси, и мне вполне удавалось звать ее этим именем. И произносилось легко.

— Мария… — пробормотал я.

Отонаси тут же остановилась, обернулась и страшно широко распахнула глаза.

— Ой! П-прости! — невольно извинился я, когда увидел выражение ее лица.

— Чего извиняешься?.. Хотя да, ударил ты исподтишка.

— Не злишься?..

— Было бы из-за чего. Зови как нравится.

— Л-ладно…

Отонаси… нет, Мария слегка улыбнулась.

— И все-таки ты выбрал именно «Мария», ха-ха…

— А, ну… не нравится?

— Да нет, просто снова убеждаюсь…

— Мм… в чем?

Мария в ответ широко улыбнулась:

— В том, что ты, Кадзуки, интересная личность.

Я кое-что искал. Мы вернулись в класс, и я начал рыться в вещах девушки, которой нравлюсь.

Конечно, мне не хотелось это делать, и чувствовал я себя просто отвратительно.

Мария решила, что, раз следующим уроком физкультура, гораздо лучше покопаться в вещах подозреваемой, чем говорить с ней напрямую.

Мысленно я согласился, так что решение того вопроса взял на себя, но на душе все равно было гадко. Причина проста: Мария уже по нескольку раз обшаривала вещи каждого из нас и, раз ничего не нашла, оказалась в тупике. Оно и понятно: до сегодняшнего дня она в принципе не знала моих одноклассников, так что при всем желании не смогла бы заметить тревожных звоночков.

— Ох…

На полях учебников подозреваемой я нашел множество разноцветных и удивительно точных пометок; тетради были исписаны некрупным аккуратным почерком (цветастых пометок и здесь хватало), а в левом углу она нарисовала котенка. И на следующей странице тоже, и на следующей, в одном и том же месте… А, понял, картинки складываются в историю. Если быстро листать страницы, увидишь мультик о котенке, который улетает в космос на ракете, сделанной из банки из-под корма. Я невольно улыбнулся и тут же поймал на себе взгляд Марии.

Вообще, все вещи подозреваемой были совсем девчачьи: тут и там мелькали белый с розовым; айпод был забит японской попсой; кошелька не оказалось, — наверное, взяла с собой.

— О!

А вот и сотовый, весь аккуратно обклеенный какими-то блестяшками. Именно там она хранит все личные данные. Но, как и предполагалось, телефон был запароленным, так что узнать ничего не вышло, хотя от этого мне стало как-то легче…

Рядом с розовым зеркальцем лежала косметичка, а в ней… это что?.. «База под макияж»? А еще помада, карандаш для бровей и щипчики для них же, а это… кажется, новенькая тушь.

— Хм…

Что?

Что-то не так.

— Нашел что-нибудь?

— Пока не уверен…

Я снова заглянул в косметичку — да вроде все как обычно.

— Мария, а загляни ты. Ничего не замечаешь?

— Да нет. Я и раньше смотрела, но ничего… — подключилась та и вдруг переменилась в лице. — Погоди, глупость какая-то! Косметички у нее точно быть не должно. Не могла же я за все двадцать семь тысяч семьсот пятьдесят пять раз не заметить… Но получается…

— Ты чего? Что-то поняла?

— А тебе, Кадзуки, ничего не кажется странным?..

— А?.. Ну-у… Наверное, косметика — это вообще не ее…

— Боже… — скривилась Мария.

Я решил проверить, нет ли чего-то еще, стоящего внимания, и продолжил рыться в сумке, пока не нащупал что-то знакомое.

— О…

Так вот оно что…

Та самая упаковка. Навевает воспоминания.

«А если бы я призналась по-другому, ты бы тоже иначе ответил?»

«Значит, надо и дальше признаваться, пока ты не согласишься?»

Не может быть.

Нет.

Не может…

Поверить не могу…

Это просто совпадение, просто совпадение… Но те воспоминания… Не мог же я выдумать нечто настолько безумное?..

— Слушай, Мария, а что ты любишь есть?..

— Чего это ты вдруг?.. — Мария повернулась ко мне, ее лицо ничего не выражало. — Эй… Кадзуки, что случилось? Ты побледнел.

— Я вот очень люблю умайбо…

Я протянул ей пачку из сумки.

Это умайбо.

— И особенно мне нравятся умайбо с кукурузным крем-супом, но только вот никому до этого дела нет, поэтому я никогда не говорил. Да, я частенько ем умайбо в классе, но всегда беру с собой разные. И поэтому никто не должен был знать наверняка, что вкус кукурузного крем-супа — мой любимый.

«Но со вкусом бургера и соуса терияки тебе нравится меньше всего?»

«А какой тогда любимый?»

Это просто ошибка. Надеюсь. Я снова взглянул на упаковку.

Сколько ни смотри, она не изменится.

В пачке умайбо не со вкусом бургера и соуса терияки, а крем-супа.

Но память не обманешь.

То, что у нее в сумке умайбо с кукурузным крем-супом, могло быть и совпадением, но воспоминания говорят о другом.

О том, что она… владелица.

— Кадзуки.

Мария крепко схватила меня за плечи, больно впилась сквозь одежду ногтями, и я спустя долгое время очнулся.

— Сомнений нет: она — владелица. Наконец-то мы у нее на хвосте… только вот не совсем… — с горечью произнесла Мария.

— Это как? — спросил я.

— Если она так ошибается, как ей удалось обмануть меня двадцать семь тысяч семьсот пятьдесят пять раз подряд?

— Но все-таки ты не знала, кто настоящий владелец?

— Не совсем. Наверное, я уже находила ее, но забывала, что владелица именно она.

— А? Это как?

— Не уверена, наверное, еще одна аномалия «Комнаты», и она понятна. «Комната» существует, пока владелец верит, что все вокруг — временна́я петля. Но если владелец станет известен, это нарушит предыдущее условие. Поэтому тот, кто вычислил владельца, просто забывает правильный ответ.

— Но теперь-то мы знаем.

— Ага, только радоваться тут нечему, — отрезала Мария. — Если сейчас ничего не сделаем, то все забудется.

Ну да. Стоит нам ошибиться, и мы забудем все, что было в этот раз, а значит, и виновницу придется искать заново.

В нетерпении Мария прикусила губу. Она давно привыкла к повторениям, как и к тому, что даже самую мелкую ошибку нельзя исправить, но ситуация все равно ее бесила.

— Послушай, Мария, в жизни на все у нас есть лишь одна попытка, так? Какая бы мелочь тебя ни волновала, не получится все начать заново.

Мне моя речь показалась крутой, но Мария лишь наградила меня ледяным взглядом.

— Это что, ободрение? И к чему оно? — вздохнула она.

— П-прости… Мне показалось, что ты расстроена.

Мария чуть расслабилась:

— Ну да. Вообще, я и правда расстроилась. Ведь все совсем не так радужно.

— А?..

— Не понимаешь? Я уже выслеживала владелицу, но «Комната» до сих пор существует. Это ясно?

Я в недоумении склонил голову набок.

Не знаю, на кого она в тот момент злилась сильнее: на меня или на виновницу. А может, на себя?

— Каждый раз я проигрывала владелице.

— Коконэ…

— О, это же наш дамский угодник! Кадзуки Хосино собственной персоной! — как обычно, принялась подшучивать девушка.

Была большая перемена. Еще утром мы с Марией сбежали с уроков и потому стали предметом шуток на весь день. Мария, конечно, в ответ только молчала (да так, что всем страшно становилось), но интерес класса никуда не пропал, вот мы и натыкались на каждом шагу на любопытные взгляды. Вообще не удивительно.

— Слушай, Коконэ, у меня… — Я так и не договорил, потому что она почему-то посерьезнела и вдруг схватила меня за рукав.

Глянув на Марию, Коконэ потянула меня прочь из класса.

— Хочу, чтобы ты ответил прямо. — Коконэ наконец отпустила меня и продолжила: — Между тобой и Отонаси что-то есть?

— Почему ты спрашиваешь?..

Хотя я и сам знал почему, но все-таки ответил вопросом на вопрос. Коконэ опустила взгляд и пробормотала:

— Сложно сказать.

Некоторое время она просто молча разглядывала пол, пока я не выдал:

— Но мы с ней не пара.

Тогда Коконэ в удивлении подняла на меня глаза:

— Значит…

Коконэ так и не договорила. А просто со значением перевела взгляд на одного из одноклассников за моей спиной. Я обернулся, чтобы понять, на кого она указывает. Да, так и есть, она смотрела на Касуми Моги.

Первого марта я еще не любил Моги, да и за весь этот повтор мы с ней не общались.

— Коконэ, я очень хочу попросить тебя кое о чем. Это насчет…

— Да, можешь не продолжать, я уже все поняла, — улыбнулась Коконэ. — Давай после уроков на кухне? Там обо всем и поговорим.

Почему вдруг на кухне? А, ну да, Коконэ же в клубе домоводства.

— Тем более там наверняка сегодня никого.

— Ага.

Я кивнул и снова поднял на нее взгляд. Ее выражение лица ни о чем не говорило.

— Кадзуки, — позвала Мария, которая все это время наблюдала за нами из-за двери. Пожалуй, теперь и правда пора.

— Увидимся, — попрощался я с Коконэ и уже почти обернулся, как…

— Ой, погоди!

Я остановился и взглянул на нее.

— Можно спросить кое-что? Конечно, можешь не отвечать…

— Что за вопрос?

— Кто тебе нравится?

— Моги! — без колебаний выпалил я.

Коконэ тут же опустила голову так, что я не смог разобрать выражение ее лица, но на секунду мне показалось, что она улыбается.

Уроки закончились.

По школе разнесся вопль, и мы поняли, что опоздали. И что другого шанса нам не выпадет, поэтому мы рванули на кухню.

Там оказались Коконэ Кирино и Касуми Моги. Вернее, они обе были там еще мгновение назад.

Но теперь вся кухня оказалась залита кровью. Как и нож виновницы, который она не выпускала из рук.

— Кадзу.

Заметив меня, она ничуть не изменилась в лице.

— Ч-что… это?..

Просто в голове не укладывается. Зачем ей эта жертва?

На меня, вся в крови, смотрела Моги, но ее лицо, как и всегда, ничего не выражало. Только во взгляде можно было прочесть намек на обвинение.

А, ну да, точно. Это ведь я виноват… во всем.

— Хочу жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! Жить! — тихонько бормотала Моги, словно проклинала кого-то.

Слушать это было нестерпимо. Хотелось зажать уши, но я не мог. Тело тут же перестало слушаться. А всего-то и нужно было, что увидеть Моги, всю перепачканную кровью. Ее слова буквально въедались в меня. Я отчаянно пытался не слушать, но все без толку — они обрушивались на меня лавиной, давили сильнее и сильнее, и я будто бы тонул в них, не способный пошевелиться.

— Хочу жить! — словно обвиняя меня, повторила Моги.