Против тьмы

Глава 33 СМЕРТЬ НЕИЗВЕСТНОГО МУЖЧИНЫ ОТ ЕСТЕСТВЕННЫХ ПРИЧИН

По лицу Рэкса струился пот, мускулы его рук конвульсивно подергивались, но невидимая сила держала его крепкой хваткой.

Де Ришло молча молился. Он знал, насколько бессмысленно пытаться физически вмешаться в происходящее и сомневался, что его моления будут услышаны, — столь ужасным казалось ему проявление сил зла. И, одновременно, в глубине души он ясно сознавал, что именно эти сомнения, избавиться от которых сейчас было выше его сил, делали его мольбы бесплодными.

Рядом с ним стоял бледный, как мел, Ричард и протягивал руки к Флер, как будто намеревался схватить ее или пытался умолить Небеса о пощаде.

У него на плече лежала рука Мэри Лу. Она перешагнула барьер страха, и даже мысль навсегда потерять Ричарда и Флер и упасть в беспросветную тьму преисподней уже не пугала ее. Она не пыталась молиться или броситься к своему ребенку. Даже биение сердца, казалось, остановилось, и само дыхание замерло. Однако ее сознание оставалось ясным и чистым, словно кристальным, как бывает в те моменты, когда нет ни малейшей возможности спастись от угрожающей опасности. Она вспомнила о книге, которую видела во сне и которую де Ришло назвал «Красной Книгой» Аппина, и своими пальцами, казалось, вновь ощутила мягкую ворсистую кожу, обтягивающую ее.

Саймон упал на колени между герцогом и Рэксом и слегка покачивался из стороны в сторону в мучительной агонии страдания и раскаяния. Это его чудачество стало причиной всего случившегося с ними. Только теперь он смог до конца понять весь ужас происходящего и, в полном сознании своего поступка, сделал единственную остающуюся возможной для него вещь — предложил себя силам тьмы взамен Флер.

Кинжал Мокаты, занесенный над ребенком, на мгновение замер. Колдун уловил вибрацию мысли Саймона, повернулся и взглянул на него. Но Саймон больше не интересовал его, и бледные губы Мокаты растянулись в жестокой улыбке. Он покачал головой, отвергая предложение, и еще выше поднял нож.

Рука герцога дернулась в отчаянной попытке остановить удар крестным знамением. Всего лишь дернулась…

Ричард открыл рот, собираясь закричать, но ни единого звука не сорвалось с его губ.

Рэкс по-бычьи наклонил голову в последнем отчаянном усилии прорвать барьер, но на его плечи, казалось, давил многотонный вес.

Перед мысленным взором Мэри Лу лежала раскрытая «Красная Книга» Аппина. И вновь, как и прежде, во сне, она смогла понять смысл написанного в ней одного предложения: «Тем только, кто способен любить, не желая, Господь дарует силу в самый мрачный час». Ее губы раскрылись. Не сознавая, что делает, она произнесла короткую молитву, которую то ли прочла в этой книге, то ли выучила еще в далеком детстве. Но каждый произнесенный слог теперь был полон совершенно иного значения, ранее не постигаемого ею.

Неожиданно вся громада здания содрогнулась, как от подземного толчка. Стены накренились, и пол заколебался настолько сильно, что запертые в кругу пленники уцепились друг за друга, чтобы не упасть. Свечи заплясали на алтаре, и талисман Сета сорвался со лба чудовищного козла и упал к ногам де Ришло.

Моката пошатнулся, и козел, издав жуткое ржание, встал на задние ноги. Его глаза, из которых струился красноватый свет, вылезли из орбит, и зрачки дико вращались. Затем он начал увеличиваться в размерах, угрожающе нависая над алтарем и Мокатой. Ужасное, тошнотворное зловоние заполнило, казалось, весь склеп. Нож выпал из руки колдуна, в отчаянии пытавшегося защититься, и глухо звякнул о камни. Чудовище в последний раз издало пронзительное ржание и ударило Мокату огромным передним копытом с такой силой, что колдун рухнул лицом вниз на ведущие к алтарю ступеньки.

Раздался удар грома, словно Небеса разверзлись, и склеп перестал раскачиваться. Дьявольская фигура над алтарем исчезла, оставив позади себя облачко легкого дыма. Черные свечи погасли, и лишь слабый фосфоресцирующий свет талисмана рассеивал мглу склепа. Де Ришло наклонился и поднял его.

Затем они увидели, как Флер села. Она слегка вскрикнула и соскользнула на пол, глядя округлившимися, ничего не видящими, глазами на мать. Девочка, казалось, еще спала.

Внеземная тишина опустилась на них, подобно куполу, и словно с бесконечно далекого расстояния, до их ушей донеслась едва различимая музыка. Поначалу она напоминала слабый плеск воды о камни, но постепенно стала громче и превратилась в незнакомый напев, исполняемый юными голосами невообразимой чистоты. Их сердца освободились от остатков страха и, преклонив колени, они с благоговением вслушивались в звуки этой праздничной литании.

Однако все взоры были прикованы к Флер. Ее облик невероятным образом изменился. Маленькое обнаженное тельце окутал золотистый сверкающий туман, плечи стали шире, и она как будто подросла. Черты детского лица приобрели более взрослое выражение, не потеряв при этом своей невинности, а за спиной взвились вверх складки плаща. В следующее мгновение окружающее ее облако света превратилось в длинное золотисто-белое платье тончайшего шелка, и явственно обозначились огромные белые крылья.

Напев оборвался на высокой торжествующей ноте, и на месте ребенка возник ангел, чьи серьезные глаза смотрели на них с бесконечной нежностью и безмерным состраданием, которые не известны погрязшим в грехах жителям Земли.

Видение, казалось, не произнесло ни слова, но каждый из молитвенно опустившихся на колени людей ясно услышал низкий, серебристый голос:

«Ангелам запрещено являться простым смертным, однако вы крайне нуждались в помощи Небесных Сил. Двое из вас едва не погубили свои души, увлекшись изучением тайн, скрытых от людей и не приносящих добра. Любовь и преданность друг другу защищали и охраняли вас, но спасительной стала лишь молитва матери. Теперь враг рода человеческого прогнан во тьму преисподней и больше не причинит вам зла. Живите с миром отпущенный вам срок. Засыпайте и возвращайтесь».

Круг превратился в пылающий колодец, стенки которого уходили в беспредельную высоту. Затем все вокруг исчезло, и только их души, похожие на светлые точки, плыли в бесконечных сверкающих потоках, в пустоте, где нет ни мыслей, ни ощущений, ни времени. И после долгих эонов странствий они вновь увидели Кардиналз-Фолли и лежащие в пентаграмме свои тела, в которые они медленно, как снежинки, падали… падали…

Де Ришло поднял голову. Ему казалось, что он побывал в далеком путешествии, а затем проспал много дней. Он провел рукой по глазам и увидел знакомые очертания ярко освещенной библиотеки.

В центре пентаграммы находился связанный Саймон, выглядевший сейчас абсолютно нормальным. Герцог наклонился к нему и развязал узлы опутывавшей его веревки. Мэри Лу пришла в себя, и Ричард хлопотал вокруг нее, непрестанно повторяя:

— Мы живы, милая моя, мы живы.

— Она… она ведь не умерла… так ведь? — донесся до нее голос Рэкса и, обернувшись, Мэри Лу увидела в неверном свете раннего утра его высокую изможденную фигуру, смутно вырисовывающуюся в дверном проеме. На руках он держал тело Танит. Герцог поспешил к нему навстречу, а Саймон, освободившись от веревок, воскликнул:

— Мне снился невероятный сон.

Жалобно вскрикнув, Мэри Лу вскочила на ноги и бросилась к двери и дальше к лестнице, ведущей наверх, Ричард следовал за ней по пятам.

— Как будто мы все отправились в Париж? — спросил де Ришло, помогая опустить девушку на пол. — А затем в полуразрушенный монастырь в северной Греции?

— Да, но… но… откуда вам известно?

— Мне снилось то же самое — если только это был сон.

Со стороны лестницы раздался истерический смех, и в следующую секунду Мэри Лу была рядом с ними; она крепко сжимала с объятиях заспанную Флер, и по ее лицу струились потоки слез. Ребенок с удивлением глазел на них и наконец произнес:

— Флер хочет к дяде Саймону.

Герцог склонился над Танит. Саймон с трудом поднялся на ноги и, закрыв руками свои близорукие, наполнившиеся влагой глаза, с трудом произнес:

— Нет, Флер, дорогая, я… я еще болен.

— Чушь, все уже позади! — вскричал Ричард. — Ради бога, возьмите ребенка — Мэри Лу падает в обморок.

— О, Ричард, Ричард! — Мэри Лу покачнулась и склонилась на грудь мужу. — Сейчас все пройдет, — проговорила она, медленно проводя пальцами по его щекам и подбородку. — Но скажи мне, ведь это был сон, правда?

— Она жива! — неожиданно воскликнул герцог, которому, видимо, удалось нащупать у Танит пульс. — Давайте бренди, Рэкс, быстрее!

— Конечно, дорогая, — Ричард успокаивал Мэри Лу. — Мы никуда не выходили из этой комнаты. Взгляни — все мы, кроме Рэкса, в пижамах.

— Ну, да — я думала… — но посмотри на эту бедняжку. — Она выскользнула из его объятий и опустилась на колени возле Танит.

В библиотеку вихрем ворвался Рэкс с бутылкой бренди и стаканом; де Ришло буквально выхватил и то, и другое у него из рук. Мэри Лу положила голову Танит себе на колени, и герцог смог влить ей в рот немного жидкости. Лицо Танит исказила судорога, и глаза открылись.

— Слава богу! — выдохнул Рэкс. — Слава богу!

Она улыбнулась и прошептала его имя, а ее лицо приобрело нормальный оттенок.

— Никогда, никогда в жизни мне не снился такой ужасный кошмар! — воскликнула Мэри Лу. — Мы были в склепе, и этот жуткий человек тоже был там. Он…

— Значит, вам снилось то же самое! — перебил ее Саймон. — Вы нашли меня на складе в Асньере и столкнулись там с парижской полицией.

— Именно, — сказал Ричард. — Удивительно, что всем нам приснилось одно и то же. Совершенно очевидно, что никто из нас не отлучался отсюда с тех пор, как прошлой ночью мы уселись в пентаграмме. Да, это было именно прошлой ночью!

— Значит, я тоже спал, — Рэкс оторвал свой взгляд от лица Танит. — Я задремал в гостинице, а, может быть, еще раньше, и мне, наверное, приснилось, что мы с де Ришло объехали пол-Англии, пытаясь остановить какую-то дьявольщину.

— Но это все было, — медленно произнес герцог, — и присутствие здесь Танит служит тому подтверждением. Однако она умерла лишь в нашем сне, который начался в момент вашего появления здесь с ней на руках. Реальны и сатанисты в доме Саймона, и наш последующий визит туда, и сам шабаш. А прошлой ночью, пока мы якобы спали, наше сознание, вероятно, сражалось с Мокатой на другом плане.

— Моката! — откликнулся Саймон. — Но… но если это был сон, значит он жив.

— Нет, он мертв, — негромко проговорила Танит и, схватив Рэкса за руку, медленно поднялась.

— Почему ты так уверена? — хрипло спросил он.

— Я вижу его. Он недалеко отсюда, лежит вниз головой на каких-то ступеньках.

— Именно так мы и видели его во сне, — сказал Ричард, но Танит покачала головой.

— Нет, мне ничего не снилось. Я ничего не помню с того момента, как в мою комнату в гостинице вошел Моката и усыпил меня. Но вы найдете его где-то неподалеку от дома.

— Древний, как мир, закон, — пробормотал де Ришло. — Жизнь за жизнь, душу за душу. Поскольку вы сейчас с нами, у меня нет сомнений, что на сей раз ему пришлось заплатить сполна.

Саймон кивнул.

— Значит, мы наконец-то избавились от этого ужаса, не так ли?

— Да. Во сне или наяву, явившийся к нам ангел обещал, что силы тьмы больше не потревожат нас до конца наших дней. Пойдемте, Ричард, — герцог тронул его за локоть, — давайте наденем пальто и пройдемся по саду. Нам надо покончить с этим жутким делом.

Когда они ушли, Танит улыбнулась Рэксу:

— Ты не забыл о своем вчерашнем обещании?

— Забыл ли я! — вскричал он, хватая ее руки. — Позволь продемонстрировать тебе, насколько хорошо я о нем помню.

— Саймон, — многозначительно произнесла Мэри Лу, — ребенок простудится, стоя здесь, на холоде, в одной рубашке. Прошу вас, отведите Флер в детскую, а я велю слугам поторопиться с завтраком. — И знакомая ей счастливая улыбка расплылась на лице Саймона, когда Флер одним прыжком повисла у него на плечах.

— Дорогой мой, — нерешительно сказала Танит, когда Рэкс привлек ее к себе, — ты ведь знаешь, как мало времени мне отпущено — не более восьми месяцев.

— Ерунда, — рассмеялся он, — прошлой ночью ты умерла для всех нас, поэтому можно считать, что твое пророчество сбылось. Теперь завеса мрака поднята, и мы проживем еще сотню лет.

Она зарылась лицом у Рэкса на груди, не решаясь поверить ему. Однако его слова вселили в сердце Танит надежду, которой раньше она никогда не имела. Возможно, она и в самом деле побывала в долине теней и вернулась назад.

— Мои дни будут твоими, — прошептала она, — сколько бы их ни было.

Занималось яркое майское утро. Де Ришло и Ричард вышли из библиотеки на террасу, и сразу увидели тело Мокаты, лежавшее головой вниз, на ступеньках.

— Коронер без труда вынесет вердикт, — сказал герцог, бегло взглянув на него. — Сердечный приступ — вот что он скажет. Тело лучше не трогать, и надо немедленно позвонить в полицию. Не стоит говорить, что мы видели его раньше, и намекните Малэну, чтобы он помалкивал о вчерашнем. Я уверен, что никто из друзей Мокаты, знавших о его знакомствах с Саймоном или Танит, не объявится.

Ричард кивнул.

— Да. Вот и эпилог этой странной истории, — смерть неизвестного мужчины от естественных причин.

— Не совсем так. Необходимо сделать еще кое-что, но я хочу, чтобы никто, кроме нас с вами, об этом не знал. Идемте в котельную.

— В котельную, зачем? — удивился Ричард.

— Увидите сами.

Ричард повел герцога к небольшому строению, откуда доносился приглушенный гул горевшей топки. Они вошли внутрь; де Ришло поднял засов и распахнул дверцу топки. Затем он протянул сомкнутую в кулак руку и медленно разжал пальцы.

На ладони де Ришло лежал съежившийся мумифицированный фаллос, длиной не более мизинца, жесткий, сухой и почерневший от времени. Это был талисман Сета; именно таким они видели его в недавнем сне, на лбу чудовища из преисподней.

— Вот что я обнаружил у себя в руке, когда проснулся, — мягко произнес герцог.

— Но… но как он появился у вас?

— Возможно, этот символ зла, с которым мы сражались, отдан нам для того, чтобы его уничтожить.

С этими словами герцог швырнул талисман прямо на раскаленные докрасна угли, и они молча смотрели, как его поглощало пламя.

— Но если мы в самом деле спали, как вы может объяснить все случившееся? — настаивал Ричард.

— Никак, — слегка устало пожал плечами де Ришло. — Даже величайшим искателям истины удавалось лишь приподнять краешек покрова, за которым прячется неизведанное.