Прощай, творение

Глава 20

Артем отлично помнит мудрость, продиктованную ему бабушкой и природной тактичностью. Гость хорош три дня. И эту мудрость он, будучи в гостях у молдавского любителя максимально извращенных мерзостей забывать не собирается. Впрочем, дом у любителя мерзостей вовсе и не мерзкий. Ухоженная квартира, недавно отремонтированная и очень чистая, хотя беспорядок там при этом царит изрядный. Наверное, это силы, олицетворяемые Кристанией, сошлись с силами, олицетворяемыми Габи, породив такое странное сочетание. Следов присутствия Раду в квартире будто бы нет: никаких отрезанных конечностей, неведомых зверей, никаких астрологических расчётов или же инструментов для пыток, как в лаборатории. Впрочем, все это не удивительно, ведь в столице Венгрии средневековые хобби скрыть сложнее, чем в недосягаемых лесах Румынии.

Раду будто бы не обращает на них с Ливией внимания, он смотрит "Русалочку", вытянувшись на кровати.

- Извините, - говорит Габи им с Ливией. - Думаю, он хочет досмотреть до конца. Пойдемте пока на кухню. Вообще-то, я ужасно рада, что вы приехали. Мне бы тоже не хотелось уничтожать мир, и все такое прочее.

Габи заваривает им кофе, кладет по четыре ложки сахара и Артем маленькими глотками пьет эту бурду, в которой, кажется, уже способны начаться процессы консервации. Артем замечает, что сразу же Габи готовит порцию и для Раду, как будто знает, что он присоединится к ним до того, как кофе остынет.

Кристания и какой-то бледный разноглазый мужчина стоят у двери, как парочка телохранителей, но чашки со сладчайшим кофе и их делают уютнее. На чашке Кристании написано по-английски "Мне нужно больше денег и власти и меньше дерьма от вас, люди".

Кристания говорит с дружелюбием, достойным ее чашки:

- Итак, вы сюда пришли, потому что мы вам нужны.

- Не только. Еще я позвала сюда Гуннара и пыталась связаться с Айслинн.

- Что?! - вскрикивает Габи. - Гуннара?

Артему кажется, что делает она это нарочито громко, потому что спустя секунд десять на кухне появляется Раду.

- Гуннар? - спрашивает он. - Мы должны убить Гуннара? Потрясающе! Ради чего? Да неважно!

Габи протягивает Раду чашку, тот берет ее, продолжая улыбаться.

- Нет, - говорит Ливия. - Мы не собираемся убивать Гуннара. Гуннар едет сюда.

- Но если мы не собираемся его убивать, зачем он сюда едет? - спрашивает Раду.

- Чтобы помочь нам.

- Я, - говорит мужчина с разными глазами. - Так и не понял, в чем, честно говоря.

- Я, - говорит Артем. - Тоже вот не очень понял. Хотя казалось бы.

Ливия смотрит на него, скорбно качает головой. Потом кивает разноглазому мужчине, спрашивает:

- Вы ученик Кристании?

- Я даже не уверена, что это возможно, - говорит Кристания. - В любом случае, Адам куда больше, чем ученик. Он - мое творение.

Кристания горделиво фыркает. Она явно не слишком доверяет Ливии. Как, впрочем, и Габи, хотя Габи остается доброжелательной, как и всегда. Раду зато выглядит вполне заинтересованным. Из-за их поведения Ливия явно немного смущается. Габи разворачивает конфету за конфетой и запивает их сладким кофе, Кристания шепчется с кем-то большим, чем ученик по имени Адам, а Раду смотрит так, будто Ливия собирается открывать ему мировой свет.

Наконец, Артем не выдерживает. Он говорит:

- Шаул однажды был колдуном, как мы. Но он Воплотился.

По крайней мере, так Артем понял Ливию. Однажды Шаул был очень сильным колдуном, царем колдовского племени, и решил Воплотиться, думая, что это сулит ему еще больше силы. Но Воплотиться не так просто, нужно соответствовать собственному Слову, как адепт соответствует своей религии. И тогда, после смерти, а в некоторых легендах и до нее, сам станешь магией. Что в этом такого особенно привлекательного, Артем так и не понял.

- Что вы имеете в виду? - переспрашивает Адам, но Кристания прикладывает ему палец к губам, говорит:

- Такой колдовской термин, не забивай себе голову - нам с тобой и так довольно проблемно выяснить, чем ты занимался при жизни.

Раздается звонок в дверь, такой неожиданный, что Артем вздрагивает. Габи отвлекается от поедания конфет и идет открывать гостям. Артем слышит из прихожей голос Франца.

- Простите, нас немного задержали в аэропорту. Гуннар был сильно пьян.

- Серьезно? - кричит Раду. - Гуннар, такого я от тебя не ожидал! Это потому что ты все еще боишься самолетов? Если бы твой самолет разбился, ты бы даже не попал в обычный рай, ты попал бы в рай для подвыпивших. Кстати, ты никогда не задумывался, как удивительно, что самолеты летают? Они ведь такие огромные, в них столько деталей...

- Заткнись, - рявкает Гуннар, так что Артем снова вздрагивает. Он бы никогда не решился сказать Раду что-нибудь в этом роде. Гуннар и Франц проходят на кухню. Вид у обоих помятый и довольно усталый.

- Итак? - спрашивает Гуннар. - Мы ведь для чего-то собрались в этой неприятной компании, в этой неприятной стране и, конкретно, в этой неприятной квартире.

- Эй! - говорит Габи. - Тогда можешь уходить!

- Да, - говорит Раду. - Позвони нам из места поприличнее. Мы включим громкую связь.

И тогда Ливия вдруг бьет кулаком по столу. Чашки подскакивают и жалобно звенят.

- Братья, - говорит она. - Я хочу поговорить с вами о том, как нам освободиться от Шаула, а не о том, как вам освободиться от ваших подростковых проблем с соперничеством. Поэтому, будьте добры, помолчите и послушайте меня.

Раду и Гуннар переглядываются и, чуть погодя, кивают, причем совершенно одинаково.

- Итак, хотя тысяча лет не сделала умнее ни одного из вас, я хотела бы рассказать вам то, что узнала, чтобы мы вместе придумали, что с этим делать, - начинает Ливия. Артем хочет сказать ей мысленно, что унижение на интеллектуальной почве не лучший способ заручиться поддержкой товарищей, но Ливия уверенно продолжает говорить. Она рассказывает все те крохи, что они сумели узнать. Те крохи, которые и дают им шанс на победу, пусть даже Пиррову.

- Правда, - заканчивает Ливия. - Я не понимаю одного. Если Шаул не божество и не дух, а просто Воплотившийся колдун, то почему он общается с миром, присутствует в нем и даже влияет на него.

- Я понимаю, - говорит Раду. - Вот эту часть я, как раз, понимаю отлично. Одна из опасностей поиска Воплощения. Если все проходит правильно, то ты сливаешься с Абсолютом, уходишь в вечную Нирвану и поддерживаешь круговорот магии, не чувствуя ничего, кроме экстаза и единения с миром. Если твои душа и дух делали все в согласии. Если же колдун следовал своему Слову, но не был искренним в этом, лицемерил и фарисействовал, то после смерти он отчасти сохраняет свою силу, способный применять ее лишь в согласии со своим Словом, но в остальном становится кем-то вроде призрака. Его просто не допускают слиться с магическим Абсолютом, он становится отчужденным в равной степени от материального мира и от магии. И, разумеется, вечно страдает, находясь между мирами, чувствуя свет и тепло магии, но оставаясь в мертвенном холоде. В отличие от призрака, у него есть сила. Но так же в отличие от призрака, он топчется перед воротами рая, куда никто его не пускает. Этим пугают послушников на Востоке. Своеобразный ад, разве нет?

Ливия кивает, говорит:

- Полагаю, что с Шаулом случилось именно это. Он искал Воплощения неправильно и попал в ловушку. И теперь, лишенный всех радостей, скитается, способный творить что-нибудь только в согласии с Миром.

- Бедный, бедный Шаул, - говорит Габи. - Мы выяснили его психологические проблемы. А зачем он пытается разрушить мир-то, если он с ним весь такой в согласии?

- Из злости? - предполагает Франц.

- Нет, - Раду отпивает кофе, ставит пустую чашку на стол. - Если Ливия права, и он действительно недоВоплощенный колдун, значит, Шаул хочет перестать быть таковым. Значит, он отчаялся, лишенный свободной магии и мира, и планирует убить собственную магическую часть. Для этого ему нужно нарушить Слово. Я даже и не представлял, что это возможно. Чтобы нарушить свое Слово, нужно уничтожить то, что оно означает. Он хочет освободиться от магии. Физически он на это уже не способен, но с помощью нас, почему бы и нет? Если его Слово было Мир, он хочет разнести его к чертям и полагает, что достаточно будет начать с человеческого мира.

- То есть, он хочет стать просто призраком? - спрашивает Франц.

- По крайней мере, он хочет перестать быть Воплощенным колдуном, - говорит Ливия. В голосе ее слышится боль, и Артем чувствует ее жалость к Шаулу, а отчасти даже и страх за него. Да, Ливии страшно все это говорить собственным братьям. Ливии страшно, что они могут согласиться убить Шаула и страшно, что они могут не согласиться.

- Это, - говорит Гуннар. - Мы с Ливией уже обсуждали. Он бывший колдун, иными словами его можно убить, меня не интересует его мотивация, надежды и мечты. Я предложил заманить Шаула в тело Тьери с помощью магии Ливии. Мы вколем ему формулу, созданную Францем...

- Формулу? - спрашивает Раду.

- Я создал лекарство, блокирующее применение магии, - смущенно говорит Франц, Артему кажется, что он сейчас покраснеет. - Оно особым образом влияет на нервную систему, не позволяя колдуну сконцентрироваться на...

- Так вот как вы ловили колдунов? - спрашивает Габи.

- Вы были в нашем списке, - говорит Гуннар. - Как и другие преступники.

- Однако вы не очень старались, - говорит Кристания.

Ливия вздыхает, потом снова стучит по столу, на этот раз тише, напоминая какого-то председателя на собрании.

- Давайте вернемся к теме, - говорит Ливия. - Итак, мы заманим Шаула в тело Тьери, лишим его магии на некоторое время, а потом?

И вот тогда все замолкают. Тишина становится оглушительной, слышно шум холодильника и мерный стук часов. Слышно, как хрипловато дышит Адам и как он, стараясь скрыть неловкость, отпивает кофе.

- Можем взять его в плен и колоть ему сыворотку, блокирующую магию до конца вечности, - говорит Гуннар.

- Очень в твоем стиле, - говорит Раду. - Но нужно убить его.

- Как, если он призрак? Он просто выйдет из тела Тьери...

- Нет, Гуннар, - говорит Раду. - Ты не понимаешь. Мы убьем его магию.

Ливия водит пальцем по столу, рисуя какие-то абстрактные узоры, Габи начинает нервно распрямлять фантики от конфет, Кристания облизывает губы, а Франц закашливается.

- Адам, - говорит Кристания. - Пойди в комнате посиди, ладно? Поищи в интернете список научных дисциплин, мы должны узнать, в какой области ты академик.

- Надеюсь, речь опять не идет о том, чтобы убить меня и тем самым принести в мир новую чуму?

Гуннар вскидывает брови, а Раду обезоруживающе улыбается и разводит руками.

- Нет, - говорит Кристания. - Просто нам нужно обсудить дела для взрослых колдунов.

- Мы постановили, что мне тридцать пять!

- Тем не менее, ты не колдун вовсе.

Выпроводив Адама, Кристания возвращается и с видом строгой матери говорит:

- Что вы обсуждаете тут при нем?

- Он же все равно ничего не поймет, - пожимает плечами Раду.

Артем прекрасно осознает, почему все замолкли и ощущают себя так неловко. Не совсем чувствует, ведь не так долго он пробыл колдуном, но понимает. Ливия рассказывала: самое худшее, что другие колдуны могут сделать с равным себе, это убить его магию, лишить искры, которая его составляет. Разумеется, человек после этого умирает, ведь он жил только благодаря своей силе. Что случается, если применить этот чудовищный обряд на призраке, Артем не решился бы предположить. Наверное, призрак просто исчезнет.

Среди колдунов это считалось самым большим преступлением, калечащим душу жертвы, уничтожающим ее суть, а не просто убивающим ее тело. Ритуал быстро распространился, когда был создан каким-то жутковатым колдуном поздней античности, но его проведение все равно требовало выполнения сложных условий. Для ритуала нужно было минимум восемь колдунов, а собрать такую команду, чтобы убить кого-нибудь, никогда не было простым делом. Существовали даже целые кабалы, выполняющие услуги по участию в ритуале, направленном на людей, которых они даже не знали.

Но все же оставалось и еще кое-что, гораздо более сложное, чем собрать восемь колдунов, готовых взять на душу такой грех. Знать Слово жертвы, и не просто его адаптацию к человеческому языку, а Истинное Слово, сказанное на языке мира в момент получения магии. Немногие готовы доверить истинное звучание собственного Слова кому-либо. И есть очень мало способов получить его силой.

- И как мы достанем его Слово, умник? - спрашивает Гуннар. - Я не могу читать мысли Шаула.

Ливия некоторое время молчит, и Артем думает, что она не решится ничего сказать. Однако на лице у Ливии отражается вдруг мрачная готовность идти до конца.

- Его Слово есть в заклинании, которое оставил нам Учитель.

- Нам? - спрашивает Гуннар.

- Нам с Айслинн.

- То есть, он вас больше любил?

- Не в этом дело, Раду. Заклинание написано на языке мира, том самом. И слово Мир среди прочих там тоже есть. Оно должно распространять твое Слово, им Тьери увеличивал длительность и обширность своих видений. Он не хотел, чтобы после его смерти заклинание пропало, и не хотел, чтобы оно попало в плохие руки. Он отдал его Айслинн, запечатал в ней.

- И, внимание вопрос, - тянет Кристания. - Где Айслинн? Что-то я не вижу ее здесь.

Ливия некоторое время молчит, потом говорит:

- Она закрылась от меня. Я не смогла к ней явиться. Полагаю, ей незачем было бы от нас скрываться, если бы она не предпринимала активных действий. Гуннар, попробуй прочитать ее мысли.

- Ничего, - отвечает Гуннар. - Айслинн слишком хорошо разбирается в защитных ритуалах. А вот ее ученик - нет. Мне нужна тишина, чтобы сосредоточиться. И, желательно, отдельная комната.

- Ну, так как нам нужно запечатанное в ней Слово, восьмой участник ритуала и наша сестра, - говорит Раду. - Список приоритетов, кстати, расставлен случайным образом. Раз уж такое дело, ты можешь занять мою комнату.

- Но это моя комната! - говорит Габи.

- Ради общего дела, в которое ты так верила, моя радость. Не я остановил нас на озере.

Гуннар уходит надолго. Артем даже думает, что он использовал свою магию просто как предлог для того, чтобы завалиться спать. Все напряжены, Артем буквально чувствует, как мысли вращаются по кругу у каждого из здесь присутствующих. Совершенно одинаковые мысли.

Что будет, если они убьют Шаула? Что будет, будут ли они живы? Никто не решается задать этот вопрос. Все зависит от того, процесс ли их бессмертие, который Шаул поддерживает и может перестать или же результат, который он может отменить. Во втором случае, все остаются при своих жизнях, Шаул просто не сможет отменить результат, если его магия заблокирована. В первом же, никто не дает никаких гарантий, что они вообще будут живы к концу ритуала.

Но, в конце концов, не рискуя, победить нельзя. Гуннар возвращается через полчаса, лицо его не выражает ничего, и Артем уже думает, будто Гуннар ничего и не нашел. Но он говорит:

- Ученик Айслинн планирует проникнуть в информационную сеть и произнести пламенную речь по всем видео и аудио каналам в мире. Его Слово - Вера, и он призовет всех своих зрителей к самоубийству. Такого количества одномоментных смертей будет достаточно, чтобы окончить мир, каким мы его знаем.

- Как Джим Джонс, - говорит Габи, а Раду смеется:

- Однажды я соберу нас всех в Гаяне, разведу в большой цистерне виноградную газировку, валиум и цианид, и мы все отправимся в одно удивительное место.

- Точно, - говорит Кристания, мечтательно улыбнувшись.

По крайней мере, они друг друга понимают, думает Артем.

- Вы не совсем верно восприняли ситуацию. У него есть инструменты, благодаря которым все получится. И Айслинн помогает ему.

- Она делает логичную вещь, которую не делаем мы - пытается выжить, - говорит Раду.

- Нет. Если бы все было так, мы могли бы ее отговорить. Она делает это из-за Тьери.

- Тогда нам придется ее убить? - спрашивает Кристания.

- Нет, - говорит Раду быстро. - Ее - нет, а вот что насчет ученика? Убьем его? Мне он сразу не понравился.

Ливия молчит довольно долго, потом говорит тихо, но так что слышно ее отчего-то просто замечательно.

- Он действительно серьезно настроен?

- Одержим этим, - говорит Гуннар.

- Тогда нам придется его убить. Но Айслинн мы трогать не станем.

Второй вопрос, как они окажутся в Америке, был решен быстро. Ливия рассказала о ритуале, с помощью которого они уже столько дней, рассыпая за собой соль сомнительного происхождения, путешествуют по миру. Проблема в том, что соль в пакете почти закончилась.

- Но ритуал могут использовать одновременно только два человека, - говорит Ливия. - И здесь на один раз. Кристания, ты могла бы убить Калеба? Довольно сложно убить вечное существо, вроде нас, но возможно. Тем более для тебя.

- М, - говорит Кристания неохотно. - Да, могу. Я бы не хотела оставлять Адама, но...

- Это ради мира, в котором будет жить, в том числе и Адам, - говорит Ливия.

А Артем вдруг понимает: это же мама и бабушка могут, посмотрев телевизор, выйти из окна, наглотаться таблеток, да что угодно сделать. Мама и бабушка. Его родные. Он говорит:

- Я могу пойти вместо Кристании! Я его сожгу!

- Нет, Артем. Ты не слишком опытный убийца, - говорит Ливия. - А с Кристанией пойдет Габи. Она отвлечет Айслинн и попытается выманить у нее заклинание, а так же не позволит ей помочь Калебу. Раз Айслинн закрылась от нас с Гуннаром, постарайся получить нужное нам Слово, Габи.

- Без проблем, - говорит Габи. - Я так понимаю, правило "не убивай членов собственного кабала" еще действует в отношении Айслинн, но уже не действует в отношении Калеба?

- Именно, - говорит Ливия, но ее прерывает Раду.

- Нет! Я не отправлю туда моих учениц в одиночку.

- Два человека, - говорит Гуннар. - Для тех, кто с трудом считает, эта цифра соответствует количеству выбранных нами участников.

Франц укоризненно смотрит на Гуннара, и Артем не знает, то ли Францу не нравится его грубость, то ли Франц считает, что лучше не высовываться и не получать никаких заданий.

- Хорошо, тогда я иду вместо Кристании, она все равно не хочет!

- Ну, я не против, но...

Ливия потирает виски, обреченно уставившись куда-то в потолок.

- Но ты не можешь, - говорит Артем, все еще горящий желанием пойти вместо Кристании. - Я видел твое Слово, оно означает Жизнь.

Раду улыбается, а потом проводит пальцем по воздуху, и щека у Артема вдруг больно щиплется и горит. Он не сразу понимает, что Раду, даже не касаясь его, порезал ему кожу. Или, скорее не так. Будто маленькая, почти зажившая ранка у него на щеке, разошлась вдруг, становясь длинной, глубокой и воспаленной.

- Ай!

Артем стирает рукой кровь, но она не останавливается, на пальцах он видит и капельки гноя, жар разливается от щеки.

- Я могу контролировать все процессы в живом организме. Жизнь очень многогранная штука. И будь осторожнее, когда бреешься, малыш.