Проклятый лес

Глава 5

Заложив засов, я прислушался. Сени дома встретили меня темнотой, запахом крови и ритмичными ударами, доносившимися откуда-то неподалеку, словно кто-то очень не спеша бил молотком по доске. Может, тот гроб нашли и используют по назначению?

Доски пола нещадно скрипели, и надо было очень стараться, чтобы идти бесшумно. Прокравшись по коридору, я выглянул в зал, где в луже крови лежал недавно виденный мною здоровяк. Кто-то отрубил ему ноги по колено, одну руку по локоть, и пришпилил двуручным мечом к полу, постаравшись вбить лезвие как можно глубже. Сейчас он уже не дымился, а только поднимал оставшуюся руку и ронял ее на пол, чуть вперед, словно пытался ползти. Невероятно, как он еще был жив с такими ранами!

Стараясь держаться в густой тени, я начал обходить умирающего вдоль стены, по широкому кругу. И он словно услышал меня и затих, а затем с усилием повернул голову, ища меня глазами. Вернее одним, правой части у него лица не существовало, вместо нее была сплошная кровавая рана.

— Итан…, — через силу произнес он, а на губах показалась розоватая пена. — Не с…л… н… то…а…

Он что-то говорил, а я не слышал, стоя слишком далеко.

Проклятье! Ведь выйдя в центр зала, я буду как на ладони, с какой стороны не смотри.

— Кому ты это говоришь, дымный человек? — поинтересовался спокойный голос с балюстрады, которая располагалась прямо надо мной. И нависала эдаким балкончиком.

Тот сероволосый, что едва не прикончил меня на чердаке! Вот невезуха… Почему же опять он?

А парень сверху продолжал разглагольствовать.

— Ты заметил кого-то и решил поделиться своим горем, не так ли? И ты подумал, что незнакомец не оставит тебя в беде, когда даже руки и ноги покинули тебя? Наивный глупец, ты забыл, что все мы здесь обречены, просто некоторые проживут чуть дольше.

Было слышно, как он глубоко вздохнул и добавил с какой-то затаенной тоской: — А теперь давай-ка посмотрим, кому ты булькал, дымный человек…

И сверху упруго спрыгнула гибкая фигура сероволосого.

Карты я заготовил уже давно, и отправил их в полет едва мой противник приземлился. Одна, вторая — когда первая из карт долетела до цели, я уже успел отправить вслед еще две, и не думал останавливаться, не смотря на то, что сероволосый отбивал их своими клинками. Увидев меня, его глаза расширились от удивления.

— Оборотень? — прошептали его губы.

Я шел на него, кидая карту за картой, а с пяти шагов добавил пылевым кулаком доставшимся мне в наследство от мертвой девицы с саблей. Неожиданная атака магией отвлекла его и одна из карт воткнулась в грудь. Вторая распорола рубаху на плече, а еще одна скользнула по щеке, оставив кровавую полосу. А потом он атаковал, вырвавшись из пылевого облака. Движения резкие, чуть рваные особенно с правой руки — там, где в мышцах груди засела карта, и разорвано плечо.

Но все равно, отступаю в глухой обороне; один клинок против двух — трудный расклад. Оказалось, что руна в наруче работает лишь периодически. И пока я это сообразил, то уже получил несколько ран.

Жгло бедро, кровь струилась по предплечью и гудела голова от влетевшего плашмя удара. Промятая кираса уже не раз и не два спасла мне жизнь. Отступаю, фехтуя на пределе сил, и если бы не лечебная руна на рукоятке сабли, то силы бы уже кончились. Но вижу, что сдает и сероволосый. Его глаза потускнели, а губы сжались в тонкую линию. Его раны болезненные и много крови — мы на двоих уже залили половину зала. Чувствую, что готова руна в наруче и, улучив момент, выстреливаю пылью прямо в лицо, в упор. Он отшатывается и кувырком назад разрывает дистанцию, пытаясь протереть глаза.

— Продавец гробов знает хитрые приемы, — хрипит он, а я срываю клапан кожаного тубуса и одну за одной кидаю в него стекляшки с ядом. Лишь последнюю оставляя в руке, чтобы наверняка влепить в упор с размаху!

Первые две бомбочки он отбивает удачно, а третья разбивается и его левую руку обливает зеленая пузырящаяся жижа. Он не заорал от боли, хотя рубаху и кожу сожгло мгновенно. Бросившись вперед, он отбил в сторону последнюю склянку и обрушил на меня шквал ударов, рыча от боли и ярости. Отбив саблю в сторону ударом справа, он заносит левый клинок, и я уже понимаю, что не успею защититься. И тут он с грохотом падает мне под ноги, а я, не успев опомниться и понять, что случилось, перетягиваю его клинком, разрубая плечо, лопатку и шею. Он порывается вскочить, атакуя снизу, но снова падает, а я вижу, что за лодыжку его намертво удерживает своей единственной рукой пришпиленный к полу здоровяк.

Сероволосый медленно встает на ноги, опираясь на один из своих мечей, а второй остается лежать на полу. По его спине стекает целый водопад крови, но он смеется.

— Продавец гробов и дымный человек убили меня… Убили…, — тут глаза его меняются и из них уходит безразличие и спокойствие. — Я вспомнил свое имя… Меня зовут Кайел. Кайел Хазгу. А ты… Ты же Итан… Мой брат… Вот же как…

Он опрокидывается вперед и падает об пол, даже не пытаясь подставить руки.

Итан… Это мое имя? Оно смутно знакомое, но мое ли?

Сероволосый лежит неподвижно и не дышит, здоровяк держащий его за ногу тоже мертв. Или нет? Вот, пошевелился…

Подхожу к нему и сажусь на корточки.

— Итан Хазгу, — шепчет он. — Близкая смерть возвращает воспоминания. Кайел не соврал, так тебя и зовут.

— Кто я такой? — хрипло спрашиваю я, невольно наклоняясь, чтоб услышать слабый голос умирающего. — Почему я здесь?

— Мы проиграли, Итан. Она добилась своего…

— Кто? Как…?

— Не упустила случая потешится, выпустив на Арену друг против друга и лишив памяти. Мы твои родичи, Итан… первые… И мы… мы убили друг друга.

Здоровяк хотел еще что-то сказать, но вместо слов из его рта вырвался небольшой выдох дыма и изувеченное тело обмякло, а голова бессильно уткнулась в залитый кровью пол.

— Умри! — отчаянный вопль со спины бьет по ушам и ошеломляет. Я успеваю только вскочить и развернуться, как в бок бьет короткое копье, глубоко пробивая его. От боли темнеет в глазах, но я успеваю увидеть удивленные и широко распахнутые глаза того паренька из сарая. Моя сабля пробила ему сердце, убив на месте.

Тяжело дышу, опустившись на колени. Надо бы извлечь копье, но тогда истеку кровью. Поэтому просто сижу, сжимая рукоять сабли, опустив голову на грудь и как будто засыпая. Треугольный амулет на моей груди чуть нагрелся от чего-то, но меня это уже не волнует. Сонно как-то.

Слева мелькает тень, и я пытаюсь повернуть голову, чтобы увидеть, кого там еще принесло. Тут по лбу мне бьет что-то увесистое, и я заваливаюсь на спину почти не чувствуя боли в боку.

— Выжил-таки, обезьянье отродье, — слышу злобное бормотание. — Будь ты навечно проклят людьми и богами!

Сознание меркнет, а тело уже не чувствует пинков, которые ему достаются.