Проклятое наследство беглой графини

Глава 9

Кажется, не успела я сомкнуть глаз, как меня уже кто-то пытался разбудить.

– Мама, мамочка, проснись! – сквозь рваный сон ворвалось в моё сознание, а маленькие ручонки изо всех сил трясли меня за ноющее плечо. – Становится темно, и мне очень страшно.

– Что ты, милая, день в самом разгаре. До заката ещё несколько часов, – не желая возвращаться в разрушенную реальность, сонно пробормотала я.

– Ты очень долго спишь... Я кушать хочу, – хныкала девочка.

Последние слова моментально вывели меня из дрёмы. Эта крошка и без того настрадалась, уж голодать то я ей точно не позволю. Как говорится, не в мою смену!

Открыв глаза, я с удивлением поняла, что проспала несколько часов, даже не перевернувшись на другой бок. Усталость почти прошла, если бы не боль во всём теле, чувствовала бы себя вполне прилично.

Солнце действительно уже катилось к закату и на особняк спускался вечерний сумрак. Понимание этого подействовало на меня, как удар током. Юми всё это время просто сидела в этом бедламе и ждала, пока я проснусь. Господи, какая же я эгоистка!

– Прости, малышка, сейчас я тебя покормлю, – открывая корзину с провизией, выпалила я.

Расстелив рядом с собой небольшую матерчатую салфетку, выложила на неё пару кусочков хлеба, сыр и немного вяленых томатов. Этим и поужинали, запив парой глотков графского кваса, в очередной раз вознося хвалы вороватой поварихе.

Выделила я немного снеди и тощему рыжему коту, поглядывающему на нас с дочкой с неким укором, мол, сами едят, а мне не дают. Он гордо восседал на почтительном расстоянии от нас, настороженно наблюдая за каждым нашим движением, словно опасаясь, что его прогонят с давно обжитой территории.

Рассиживаться было некогда, и я быстро убрав недоеденный кусочек хлеба обратно в корзину, решила расчистить хотя бы один угол, в котором планировала оборудовать импровизированную постель. Не спать же ребёнку в этой грязи!

Первым делом я вывесила грязный матрас через окно и принялась колотить его первой попавшейся палкой. Пыли было столько, что снаружи тот час же образовалось довольно внушительное серое облако, которое к моей радости быстро развеял небольшой свежий ветерок.

Старинный шкаф, давно лишившийся одной из ножек и правой дверцы, был единственной более менее уцелевшей мебелью, внутри которого я с облегчением обнаружила несколько простыней, полотенце и кусок мыла.

– Красивый, – протянула Юми, проведя ладонью по покосившейся лакированной дверце.

В похожем, стоящем в детском комнате в графском доме девочке приходилось периодически прятаться от отцовского гнева, а потому и этот шкаф был для неё чем-то вроде крепости.

– Мы обязательно его починим, обещаю! – выволакивая из комнаты обломки кровати, пообещала я.

Весь хлам постепенно переселился в угол небольшого холла, который при более благоприятных условиях вполне мог бы служить гостиной. Более мелкий мусор я, как смогла сгребла в сторонку, используя небольшую тонкую дощечку.

На расчищенное место бросила немного проветрившийся матрас и застелила его пожелтевшей простынёй. Всё же лучше, чем ничего.

Время было поздним, солнце окончательно спряталось за высокие горы, погрузив весь Астор во тьму. Юми практически засыпала, и я, быстро сняв с неё платьице, уложила дочку на импровизированную кровать, укрыв шалью. Сама прилегла рядом, подложив под голову узел с вещами.

– Мамочка, а его сиятельство не найдёт нас здесь? – прижавшись ко мне всем тельцем, сонно спросила малышка.

– Не найдёт, – успокоила я её, поцеловав в макушку. Я очень надеялась, что не обманываю перепуганного отцом ребёнка, да чего уж греха таить, и себя тоже.

Девочка мирно засопела, и по моему израненному телу, подобно сильнейшему лекарству, разлилось невероятное тепло.

Как, оказывается, чудесно быть мамой!

Мне стало искренне жаль молоденькую графиню, погибшую от руки престарелого изувера, которая больше никогда не сможет обнять своё любимое чадо. Хотя, о чём это я? Миниатюрное тело Элии Финч-Огайл навсегда останется с малюткой, как и любящее материнское сердце, доставшееся мне в подарок вместе с воспоминаниями от бывшей хозяйки.

Я не моргая смотрела на огромное око луны, повисшее аккурат напротив нашего окна, и благодарила всех богов за полученный второй шанс, не совсем понимая, почему именно со мной случилось это странное происшествие?

Говорят: что ни делается, всё к лучшему. И сегодня я наконец-то поняла суть этого изречения.

Даже сейчас, лёжа с малышкой на единственном матрасе в разгромленном доме, я очень рада быть не Марией Черновой, а беглой графиней. Нет. Даже не из-за страха умереть, а из опасения за это маленькое существо, лежащее рядом. Одна только мысль о том, что Юми тоже могла умереть от руки собственного отца, заставляет моё сердце сжиматься до размера грецкого ореха.

Этому бессердечному скунсу за все его злодеяния наверняка уже приготовлен отдельный, графский котёл в преисподней. А я готова лично оплатить для него «услуги» чертей!