Проклятие Шалиона

Глава 24

Они возвращались по тому же пути, по которому Кэсерил ехал в Ибру — через западный Шалион, — меняя лошадей на маленьких сельских постах ордена Дочери. На каждой остановке он с тревогой спрашивал, нет ли новых шифрованных посланий от Исель или каких-нибудь новостей из Валенды, что помогло бы им прояснить ситуацию и избрать на подступах к цели верную тактику. Но писем не было, и беспокойство Кэсерила всё возрастало. Согласно прежнему плану, предполагалось, что Исель будет ожидать их в доме своей бабушки и матери, под защитой баосийской гвардии дяди. Кэсерил боялся, что этот план рухнул.

Они остановились ранним вечером в деревушке Пальма, за двадцать пять миль от Валенды. Местность вокруг славилась своими пастбищами; здешний пост Дочери занимался разведением и обучением лошадей для храма. Кэсерил был уверен, что здесь они без труда обменяют своих уставших коней на свежих. И молился о каких-нибудь известиях.

Он сполз с лошади на землю кулём, словно его тело было вырублено из единого куска дерева. Ферда и Фойкс вдвоём поддерживали его, пока Кэсерил, неуклюже переставляя ноги, ковылял по двору поста. Братья привели его в скромную комнату с ярко пылавшим в каменном очаге огнём. Простой сосновый стол был наспех освобождён от чьей-то партии в карты. Дедикат, комендант поста — старший представитель Дочери здесь, — заторопился к ним навстречу; похоже, их ждали. Дедикат неуверенно глянул на ди Тажиля и ди Соулда, затем повернулся к Бергону — все они от самой границы в целях безопасности путешествовали в одежде грумов. Комендант смутился и рассыпался в извинениях, когда ему представили принца, и отправил лейтенанта за едой и питьём для высоких гостей.

Кэсерил сидел за столом в мягком кресле — великое блаженство после седла! — а комната безостановочно вращалась вокруг него. Он начинал чувствовать такое же отвращение к лошадям, как и к кораблям. Голова у него была как будто набита ватой, а тело, казалось, не могло и пошевельнуться. Он перебил обмен любезностями, хрипло прокаркав:

— Есть что-нибудь из Валенды? Какие-то новости об Исель?

Ферда вложил в его руку стакан с разбавленным вином, и Кэсерил выпил одним глотком сразу половину.

Комендант понимающе закивал, поджал губы.

— Канцлер ди Джиронал на прошлой неделе прислал в город ещё тысячу человек. Другая тысяча разбила лагерь у реки. Они патрулируют окрестности, разыскивая вас. Дважды заезжали сюда. Валенда — в руках ди Джиронала.

— Здесь нет никого из людей провинкара ди Баосия?

— Есть два отряда, но силы канцлера во много раз превосходят их по численности. Во время похорон принца Тейдеса никто не стал бы ввязываться в бой, и после они уже не осмелились.

— Вы получали известия от марча ди Паллиара?

— Обычно он привозил письма, но вот уже пять дней, как у нас нет никаких сведений о принцессе. Ходят слухи, что она очень больна и никого не принимает.

Глаза Бергона тревожно расширились. Кэсерил потёр ноющие виски.

— Больна? Исель? Ну… может быть… А может, этот слух распускают нарочно…

Неужто его письма попали в чужие руки? Он опасался, что им придётся либо похитить Исель из Валенды, либо освободить силой оружия. Желательно первое. Он не продумал, что делать, если Исель будет настолько больна, что не сможет, к примеру, ехать верхом, когда это понадобится.

В его затуманенную голову пришла безумная мысль — может, Бергон как-нибудь проберётся к ней по крышам и балконам, подобно романтическому любовнику. Но нет. Ночь тайной любви может разрушить проклятие, отправить его из этого мира обратно к богам, но вот какое чудо избавит от двух тысяч очень даже реальных солдат?

— Орико жив? — спросил он наконец.

— Да, насколько нам известно.

— Сегодня мы уже ничего не сделаем. — Он не стал бы доверять ни единому плану из тех, которые мог сейчас придумать его измученный мозг. — Завтра Фойкс, Ферда и я отправимся в Валенду пешком, под видом бродяг. Если по дороге мы столкнёмся с какими-то трудностями, повернём в Тарион, к провинкару ди Баосия, и вместе придумаем новый план.

— Вы сможете идти, милорд? — спросил Фойкс с сомнением в голосе.

В данный момент Кэсерил не был уверен, что сможет даже стоять. Он беспомощно взглянул на Фойкса, усталого, но жизнерадостного, даже скорее розового, чем серого, после многих дней в седле. Молодость. Да…

— К завтрашнему дню смогу. — Он потёр лицо. — Люди ди Джиронала понимают, что они не телохранители, а тюремщики? Что их фактически толкают на государственную измену, покушаясь на права законной наследницы?

Дедикат откинулся на спинку стула и развёл руками.

— Слухи разрастаются как снежный ком. Все говорят, что принцесса отправила посланца в Ибру договориться о браке с новым наследником. — Он поклонился Бергону, принося свои извинения.

Вот такая секретная миссия. Кэсерил прикинул возможные политические партии и альянсы в Шалионе: Исель и Орико против ди Джиронала — чудесно, Исель против ди Джиронала и Орико… крайне опасно.

— Эту новость принимают по-разному, — продолжал комендант. — Леди одобряют, им мерещится романтическая история, поскольку говорят, что принц Бергон отважен и красив. Более пессимистично настроенные головы опасаются, что Исель может продать Шалион Лису, так как она… э-э… юна и неопытна.

«Другими словами, глупа и легкомысленна. Пессимистам предстоит ещё многое узнать».

Губы Кэсерила растянулись в холодной усмешке.

— Нет, — пробормотал он. — Этого мы не сделали.

Он вдруг понял, что обращается к своим коленям, лоб как-то незаметно для него уткнулся в стол. Примерно через минуту голос Бергона тихо прошептал Кэсерилу на ухо:

— Кэс? Ты не спишь?

— М-м…

— Не хотите ли лечь в постель, милорд? — после ещё одной паузы спросил дедикат.

— М-м…

Он слабо застонал, когда сильные руки подхватили его и поставили на ноги. Ферда и Фойкс… ведут куда-то. О, какая жестокость. Стол был такой мягкий… Кэсерил не помнил, как очутился в постели.

Кто-то тряс его за плечо.

Омерзительно радостный голос орал в ухо:

— Вставай! Пора в путь, Капитан Солнце!

Он вздрогнул и вцепился в одеяло. Хотел было сесть, но передумал. С трудом расклеив тяжёлые веки, Кэсерил моргал, пока глаза не привыкли к свету свечи. И наконец узнал голос.

— Палли! Ты жив! — попытался радостно крикнуть Кэсерил. Что ж, кажется, его даже можно было услышать. — Сколько времени? — Он снова решил сесть и упёрся в постель локтем. Похоже, Кэсерил находился в спальне коменданта — скромной, просто обставленной комнате.

— До рассвета ещё примерно час. Мы скакали всю ночь. Исель послала меня разыскать тебя. — Палли поднял руку со свечой повыше; из-за его плеча выглядывали встревоженные Бергон и Фойкс. — Демоны Бастарда, Кэс, на кого ты похож? Краше в гроб кладут!

— Это я уже слышал.

Кэсерил снова лёг. Палли здесь… Палли здесь, и всё хорошо. Он может спихнуть на него Бергона и всё своё бремя, лежать и не вставать. Умереть в мире, покое и одиночестве, забрав с собой из этого мира Дондо.

— Возьми принца Бергона и его людей и отвези их к Исель. Оставь меня…

— Чтобы тебя нашли патрули ди Джиронала? Ещё не хватало… я дорожу своим будущим положением при дворе. Исель хочет видеть тебя живым и невредимым в Тарионе!

— В Тарионе? Не в Валенде? — Он заморгал. — В безопасности? — Теперь он действительно собрался с силами и сел, потом встал на ноги и, тяжело осев на край кровати, потерял сознание.

Когда тьма рассеялась, Кэсерил увидел Бергона с округлившимися глазами, который поддерживал его за плечи.

— Опусти голову вниз и посиди, — посоветовал Палли.

Кэсерил послушно согнулся над своим терзаемым болью животом. Если Дондо навещал его прошлой ночью, то не застал дома. Призрак пинал его во сне несколько раз — по крайней мере так ему показалось. Пинал изнутри.

Бергон тихо сказал:

— Вчера, когда мы приехали, он ничего не ел. Он просто падал, и мы перенесли его в постель.

— Правильно. — Палли жестом что-то приказал Фойксу, тот кивнул и выскользнул за дверь.

— Тарион? — пробубнил Кэсерил себе в колени.

— Ага. Она улизнула от двухтысячной армии ди Джиронала. Улизнула! Ну, сначала её дядя, ди Баосия, вывел своих людей и отправился домой. Эти идиоты дали ему уйти! После этого Исель пять дней кряду выезжала верхом покататься — каждый раз в сопровождении эскорта из всадников канцлера — и гоняла их так, что они были едва живы. Люди канцлера были совершенно уверены, что Исель попытается бежать с одной такой верховой прогулки. Так что когда она и леди Бетрис на шестой день отправились гулять пешком в сопровождении пожилой леди ди Хьюлтер, охранники позволили им пойти одним. Я ждал с двумя осёдланными лошадьми и двумя женщинами наготове, которые обменялись плащами с Исель и Бетрис и вернулись вместо них с леди ди Хьюлтер. Мы скакали так быстро… Старая провинкара взялась покрывать побег внучки и заявила, что Исель больна и находится в покоях матери. Держу пари, принцесса была уже в безопасности в Тарионе, прежде чем в Валенде стало известно о её побеге. Но, пятеро богов, как скачут эти девушки! Шестьдесят миль по бездорожью, от заката до рассвета, при полной луне! И только один раз сменив лошадей!

— Девушки? — переспросил Кэсерил. — Леди Бетрис тоже в Тарионе?

— О да. Они обе щебетали как птички, когда я уезжал. Я даже почувствовал себя стариком.

Кэсерил стрельнул глазами в Палли, который был на пять лет моложе его, и не ответил на эту фразу.

— А сьер ди Феррей… провинкара, леди Иста?

Палли посерьёзнел.

— Остаются заложниками в Валенде. Знаешь, они все убеждали девушек ехать.

— Да.

Фойкс принёс на подносе миску с бобовой похлёбкой, горячей и ароматной, а Бергон собственноручно поправил подушки и помог Кэсерилу устроиться поудобнее. Кэсерил думал, что голоден как волк, но нашёл в себе силы проглотить только несколько ложек. Палли мудро рассудил, что ехать лучше в темноте, пока не взошло солнце, чтобы в сумерках не могли рассмотреть, сколько их скачет. Кэсерил посопротивлялся для порядка, но потом позволил Фойксу помочь ему одеться. Его страшила перспектива снова оказаться в седле.

Во дворе их ожидал эскорт — дюжина людей из ордена Дочери, приехавших с Палли из Тариона. Между сёдлами двух лошадей были прикреплены носилки. Кэсерил поначалу возмутился и с негодованием отверг предложение взгромоздиться на них и ехать лёжа, но затем поддался на уговоры и убедительные доводы Бергона. Кавалькада тронулась в путь в серой предрассветной дымке. На разбитых окольных дорогах и узких петляющих тропках носилки немилосердно трясло и качало. Через полчаса Кэсерил запросил пощады, решив всё-таки пересесть на лошадь. Кто-то догадался захватить с собой для этой цели спокойного, с лёгкой поступью иноходца; Кэсерил вцепился в луку седла, решительно настроившись выдержать весь этот убийственный путь в обход Валенды с войсками ди Джиронала и далее дорогу на Тарион, которая обещала быть получше.

Днём они спустились с поросшего лесом склона холма на открытое место, и Палли поехал рядом с другом, время от времени бросая на него любопытные изучающие взгляды. Наконец он спросил:

— Говорят, ты творил какие-то чудеса с мулами?

— Не я — богиня. — Кэсерил скривил губы в ухмылке. — Похоже, она поступила как хотела.

— Ещё мне рассказали, как ты расправился с разбойниками.

— Нас было куда больше, и мы были хорошо вооружены. Если бы не приказ ди Джоала, они не осмелились бы напасть на нас.

— Ди Джоал был одним из лучших клинков ди Джиронала. Фойкс говорит, ты уложил его в считанные секунды.

— Это вышло по ошибке. Я не хотел его убивать. Кроме того, он поскользнулся.

Теперь ухмыльнулся Палли.

— Знаешь, тебе не обязательно трубить об этом направо и налево. — Он посмотрел вперёд и после небольшой паузы добавил: — Так, значит, тот ибранский мальчик на галере, за которого ты заступился, был сам Бергон.

— Да. Как выяснилось, это был именно он, похищенный людьми своего сводного брата. Теперь мне понятно, почему ибранский флот так отчаянно преследовал нас.

— Неужели ты даже не догадывался, кто он такой, — ни тогда, ни потом?

— Нет. У него… такая выдержка, я и представить не мог. Одно это уже делает его достойным уважения и говорит о том, каким сильным реем он может стать в своё время.

Палли посмотрел туда, где рядом с ди Соулдом скакал Бергон, и осенил себя священным кинтарианским знаком.

— Боги на нашей стороне, я уверен. Мы можем проиграть?

Кэсерил горько усмехнулся.

— Да. — Он подумал об Исте, Умегате, безъязыком груме. Об игре со смертью, в которую он оказался втянутым. — И когда мы проиграем, боги проиграют вместе с нами.

По крайней мере Исель была в безопасности, под защитой своего дяди; как наследница, она могла привлечь на свою сторону немало честолюбивых людей. У Исель будет достаточно сторонников, не считая самого Бергона, чтобы защитить её от врагов… хотя в будущем ей не помешали бы и мудрые советники, чтобы защитить и от друзей… А что может избавить от грядущих опасностей Бетрис?

— У тебя была возможность по дороге в Валенду, да и потом поближе познакомиться с леди Бетрис? — обратился он к Палли.

— О да.

— Замечательная девушка, правда? Ты разговаривал с её отцом, сьером ди Ферреем?

— Да, честнейший человек.

— Это точно.

— Она очень беспокоится о нём сейчас, — добавил Палли.

— Да, могу себе представить. Как и он о ней… они оба заботятся друг о друге. Если… если всё пойдёт хорошо, она станет фавориткой будущей рейны. Такое политическое влияние стоит большего, чем обычное приданое, даже и очень богатое. Умный, проницательный мужчина это поймёт.

— Несомненно.

— Она умна, энергична…

— Отлично ездит верхом. — Тон Палли стал странно сухим.

Кэсерил проглотил комок в горле и, пытаясь заставить свой голос звучать непринуждённо, выдавил:

— А ты не видишь её будущей марчессой ди Паллиар?

Палли печально скривил рот.

— Боюсь, что эти виды безнадёжны. По-моему, она положила глаз на другого мужчину. Судя по всем тем вопросам, которые она о нём задавала.

— Да? Кто он? — Кэсерил безуспешно старался убедить себя, что Бетрис влюблена в… ну, скажем, ди Ринала или кого-то ещё из придворных Кардегосса. Гм… Большинство из них так легкомысленны… мало кто обладает влиянием или состоянием, а о мозгах и говорить не приходится. Кэсерил пришёл к выводу, что никто из них не годится для Бетрис.

— Это секрет. Но я считаю, что тебе следует спросить её об этом по прибытии в Тарион. — Палли улыбнулся и послал коня вперёд.

Кэсерил задумался над словами и улыбкой друга, потом вспомнил и о белой меховой шапке, бережно хранимой им в седельной сумке.

«Женщина, которую ты любишь, любит тебя?»

А разве он когда-нибудь по-настоящему сомневался в этом? Но, увы, слишком много горьких обстоятельств, кои обращают сладость этих подозрений в тоску и печаль.

«Слишком поздно, слишком поздно, слишком поздно».

В обмен на её верность он может дать ей только горе; его гроб будет слишком узким и тесным, чтобы предложить его в качестве брачного ложа. И всё-таки эта мысль была единственным светлым пятном среди зловещей тени смерти — всё равно что найти уцелевшего после кораблекрушения человека или цветок, разворачивающий лепестки на пепелище. Однако… однако ей нужно пересилить своё пагубное влечение к нему. А он должен помочь ей в этом. Он должен проявить величайшую выдержку, чтобы не поощрять её чувств. Интересно, удастся ли сблизить её с Палли, если выдать это за последнюю волю умирающего?

В пятнадцати милях от Тариона их встретил большой отряд баосийцев. У них были ручные носилки и достаточно людей для смены носильщиков. Слишком измученный, чтобы чувствовать что-либо, кроме благодарности, Кэсерил без протестов позволил себя уложить. Завернувшись в пуховое одеяло, упокоив больную голову на мягких подушках, он даже проспал два часа под мерное покачивание. Время от времени он просыпался и видел, как темнеющие зимние пейзажи проплывают мимо, подобно сну.

Значит, вот что это такое — умирать. Что ж, лёжа совсем неплохо.

«Но, пожалуйста, позвольте мне дожить до того момента, когда будет снято проклятие с Исель. Я так хочу это увидеть!»

Любой сказал бы, окинув взором пройденный путь, что работа была проделана огромная.

«Это была моя жизнь, и я успел достаточно».

Он не просил ничего, только бы увидеть завершение того, что начал: свадьбу Исель и надёжное убежище для Бетрис. Если боги даруют ему исполнение этих двух желаний, он может уйти спокойно.

«Я устал».

Они вошли в ворота Тариона — столицы провинции Баосия — через час после заката. Любопытные горожане выглядывали из окон посмотреть на процессию, торопились на балконы, чтобы получше рассмотреть гостей, многие шли рядом, освещая путь факелами. Женщины бросали цветы, которые ибранские спутники Бергона после первоначального замешательства стали ловить на ходу, чему немало способствовала меткость бросавших. Юные лорды посылали в ответ воздушные поцелуи, вызывавшие среди горожанок перешёптывание и хихиканье, особенно на балконах. Неподалёку от центра города Бергон и его друзья, сопровождаемые Палли, свернули к дворцу богатого и влиятельного марча ди Уэста — одного из главных советников и соратников провинкара и, что не было простым совпадением, его шурина. А баосийские гвардейцы пронесли носилки Кэсерила в ворота нового, недавно выстроенного дворца провинкара, расположенного вблизи от крепости, которую разрушило время. Прижимая к себе бесценные седельные сумки, содержавшие будущее двух государств, Кэсерил прошёл за управляющим в тёплую спальню с весело пляшущим в камине огнём. Горело множество светильников, гостя поджидали двое слуг, готовая ванна, обилие горячей воды, мыло, ножницы и полотенца. Третий слуга принёс на подносе мягкий белый сыр, фруктовые пирожные и горячий травяной чай. Кто-то, явно не понадеявшись на гардероб Кэсерила, положил на кровать смену одежды — траурный костюм, бельё, серебряный, украшенный аметистами пояс. Превращение измученного дорогой странника в элегантного придворного заняло не более двадцати минут.

Из потёртой сумки Кэсерил достал завёрнутый в шёлк, а сверху для надёжности в промасленную ткань пакет и проверил, не испачкан ли тот в крови и грязи. Затем освободил пакет от грубой верхней обёртки и, убедившись, что шёлк тоже чист, зажал документы под мышкой. Управляющий провёл Кэсерила через двор, где при свете факелов рабочие укладывали последние каменные плиты, в соседнее здание. Они прошли через анфиладу комнат и оказались наконец в просторном зале с украшенными гобеленами стенами. Железные канделябры искусной работы высотой в человеческий рост, с пятью светильниками каждый, излучали тёплое сияние. Исель сидела в большом резном кресле у дальней стены, рядом с Бетрис и провинкаром — все в траурных одеждах. Когда Кэсерил вошёл, они посмотрели на него — женщины с жадным нетерпением, провинкар со смешанным выражением спокойствия и настороженности на лице.

Дядя Исель, будучи скорее плотным, чем худым, среднего роста, только слегка напоминал свою младшую сестру Исту. Общим у них был тусклый цвет уже изрядно поседевших волос. Рядом с ди Баосия Кэсерил увидел тучного мужчину — вероятно, секретаря — и пожилого настоятеля храма Тариона в пятицветной мантии. Кэсерил с надеждой взглянул на него, пытаясь увидеть свет или искры ауры, но это был обычный священник.

Тёмное облако обволакивало Исель всё таким же плотным одеялом, но движение в нём было теперь более вялым.

«Милостью леди, недолго тебе осталось клубиться!»

— Добро пожаловать домой, кастиллар, — сказала Исель. Официальное обращение весьма смягчали нежность в её голосе и забота в глазах.

Кэсерил осенил себя кинтарианским священным знаком.

— Пятеро богов, принцесса, всё хорошо.

— Договор при вас? — спросил ди Баосия, не отводя глаз от пакета при Кэсериле, и нетерпеливо протянул руку. — На советах было множество споров и волнений по поводу этих соглашений.

Кэсерил улыбнулся и, пройдя мимо провинкара, опустился на одно колено перед Исель, стараясь не застонать от боли и не упасть. Он коснулся губами её ладоней и вложил в руки принцессы — в её собственные руки — пакет с документами.

— Всё как вы приказали.

Во взгляде её засветилась признательность.

— Я благодарю вас, Кэсерил. — Она стрельнула глазами в секретаря дяди. — Принесите, пожалуйста, кресло для моего посла. Он проделал долгий и трудный путь, — и начала разворачивать шёлк.

Секретарь принёс мягкое кресло с шерстяной обивкой. Кэсерил выдавил из себя благодарную улыбку, не зная, как теперь подняться с колена. К его смущению, с одной стороны к нему подошла Бетрис, а с другой, замешкавшись на мгновение, поспешил настоятель. Поддерживая под руки, они подняли его и усадили в кресло. Чёрные глаза Бетрис изучающе взглянули на него, ненадолго задержались со страхом на животе, где таилась опухоль, но сейчас она могла только ободряюще улыбнуться ему.

Исель внимательно читала брачный договор и не видела, как Кэсерил садился в кресло. Он смотрел на неё и ждал. Прочитав одну страницу, принцесса передавала исписанный ровным каллиграфическим почерком и заверенный печатью лист дальше, своему дяде, нетерпеливо переминавшемуся с ноги на ногу, который, в свою очередь, отдавал его по прочтении настоятелю, а тот уже — секретарю. Секретарь, пробежав текст глазами, складывал листы в нужном порядке.

Ди Баосия, сложив ладони, ждал, когда настоятель дочитает последний лист.

— Ну? — спросил провинкар.

— Она не продала Шалион. — Настоятель осенил себя священным знаком и поднял руки ладонями вверх, благодаря богов. — Она купила Ибру! Мои поздравления, принцесса… вам и вашему послу!

— И всем нам, — вставил ди Баосия. Все трое мужчин изрядно повеселели и приободрились.

Кэсерил откашлялся.

— Конечно. Однако, надеюсь, вы воздержитесь от подобных комментариев перед лицом принца Бергона. Кроме того, договор потенциально выгоден для обеих сторон. — Он взглянул на секретаря. — Возможно, нам следует успокоить народ, вывесив списки договора возле ворот дворца, чтобы с ними могли ознакомиться все желающие.

Ди Баосия неуверенно нахмурился, но настоятель согласно кивнул и сказал:

— Очень мудрая мысль, кастиллар.

— Я буду очень признательна. — Исель посмотрела на дядю. — Прошу вас взять на себя это дело.

Тут в комнату вбежал запыхавшийся паж и, остановившись перед провинкаром, выпалил:

— Ваша леди просила передать, что принц Бергон и его свита приближаются к воротам и вам следует присоединиться к ней, чтобы встретить гостей.

— Уже иду. — Провинкар набрал в грудь воздуха и улыбнулся племяннице. — Ну, скоро мы приведём к тебе твоего суженого. Помни, что ты должна потребовать от него полного поцелуя подчинения — лоб, ладони и ноги. Чтобы все видели, что Шалион правит Иброй. Береги гордость и честь твоего Дома. Мы не можем позволить ему взять над тобой верх, иначе он быстро подчинит тебя себе. Ты должна начать так, как думаешь продолжать жить дальше.

Исель прищурилась. Тень вокруг неё потемнела, словно сжимая свои объятия.

Кэсерил выпрямился и, покачав головой, послал ей тревожный взгляд.

— У принца Бергона тоже есть гордость и честь, ничуть не ниже, чем ваши собственные, принцесса. И его тоже будут видеть его собственные подданные.

Она ненадолго заколебалась, затем решительно произнесла:

— Я должна начать так, как собираюсь продолжать.

В её голосе послышалась сталь. Исель показала на договор.

— Наше равенство скреплено здесь печатью, дядя. Моей гордости не нужно больших доказательств. Мы обменяемся приветственными поцелуями — только в ладони.

Темнота немного развеялась, и Кэсерил ощутил непонятную дрожь. Как будто над его головой проплыла некая хищная тень, угрожая расстроить все их планы.

— Весьма благоразумно, — с облегчением расслабился Кэсерил.

Паж, пританцовывая от нетерпения, придержал для провинкара двери и юркнул вслед за ним.

— Лорд Кэсерил, как прошло ваше путешествие? — использовала паузу Бетрис. — Вы выглядите таким… измученным.

— Это просто усталость — мне пришлось много скакать верхом, но всё было хорошо. — Он поёрзал в кресле и улыбнулся.

Её чёрные брови изогнулись.

— Вот как? Что ж, полагаю, Ферда и Фойкс расскажут нам больше. Наверняка всё было не так гладко и скучно.

— Ну да, у нас была небольшая схватка с разбойниками в предгорьях. Дело рук ди Джиронала, я уверен. Бергон проявил себя наилучшим образом. С Лисом… всё оказалось проще, чем я ожидал, по причинам, которых я как раз не ожидал, — он наклонился вперёд и понизил голос так, чтобы его слышали только девушки. — Вы помните, я рассказывал об ибранском мальчике из благородной семьи, Денни с галеры?

Бетрис кивнула, а Исель проговорила:

— Такое вряд ли можно забыть.

— Я даже не догадывался, насколько благородна его семья. Под именем Денни скрывал от рокнарцев своё подлинное имя Бергон. Похоже, его похищение было организовано покойным наследником Ибры. И Бергон узнал меня, когда я предстал перед ибранским двором.

Губы Исель изумлённо приоткрылись. После минутного молчания она выдохнула:

— Вас послала мне богиня. Я уверена.

— Да, — неохотно признал Кэсерил, — я тоже пришёл к этому выводу.

Её глаза обратились в сторону двери. Руки нервно перебирали складки юбок.

— Как я узнаю его? Он… он красивый?

— Я не знаю, что вкладывают дамы в это понятие…

Тут двери настежь распахнулись, и в зал вошла целая толпа людей: пажи, ди Баосия и его жена, фрейлины, Бергон, ди Тажиль и ди Соулд. Замыкал шествие Палли. Ибранцы успели принять ванну и переодеться в лучшие наряды, которые они, оставляя обоз в Заваре, всё же уложили впопыхах в свои сумки и теперь дополнили — в чём Кэсерил был абсолютно уверен — некоторыми заимствованными деталями. Глаза Бергона с весёлым испугом перебежали несколько раз с Бетрис на Исель и обратно и наконец остановились на Исель. Исель тоже переводила взгляд с одного на другого ибранца. Высокий Палли, стоявший позади Бергона, кивнул на принца и одними губами сказал: «Этот». Серые глаза Исель заблестели, бледные щёки окрасились румянцем. Она протянула вперёд руки для приветственного поцелуя.

— Милорд Бергон ди Ибра, — произнесла она немного звенящим от волнения голосом, — добро пожаловать в Шалион.

— Миледи Исель ди Шалион, — так же взволнованно ответил Бергон и приблизился к Исель, — ди Ибра благодарит вас! — Он опустился на одно колено и поцеловал её ладони. Она наклонилась к нему и, поднеся его руки к губам, ответила на поцелуй.

Бергон поднялся с колен и представил своих сопровождающих, которые почтительно поклонились. Провинкар и настоятель собственными руками придвинули принцу кресло, поставив его рядом с креслами Исель и Кэсерила. Из кожаной шкатулки, которую держал в руках ди Тажиль, Бергон достал подарок — изумрудное колье его покойной матери, одну из немногих драгоценностей, не заложенных Лисом за время войны для покупки оружия. Белые горные пони, к сожалению, были ещё в пути. Бергон сначала собирался подарить ибранский жемчуг, но, по настоянию Кэсерила, заменил его на изумруды.

Ди Баосия произнёс короткую приветственную речь, которая могла бы оказаться значительно длиннее, если бы взгляд племянницы не призвал его пригласить гостей в следующую комнату, дабы отдохнуть и перекусить. Жених и невеста остались наедине. Они сблизили головы и принялись что-то обсуждать, так тихо, что никто из любопытствующих, проходя мимо открытых дверей, не мог уловить ни звука.

Кэсерил не принадлежал к числу этих любопытствующих; он сидел, непрерывно глядя на дверь, и разрывался перед выбором — то ли нервно грызть маленькие пирожные, то ли в волнении кусать собственные кулаки. Голоса принца и принцессы звучали то громче, то тише; Бергон жестикулировал, Исель дважды рассмеялась и три раза охнула, расширив глаза и прижав пальцы к губам. Затем Исель что-то горячо зашептала, Бергон наклонил голову к плечу и внимательно слушал, не отводя взгляда от её лица, разве что пару раз поднял глаза на Кэсерила. Потом они зашептались ещё тише.

Леди Бетрис принесла ему стакан разбавленного вина, кивнула в ответ на слова благодарности. Кэсерил подумал, что, кажется, догадывается, чьими заботами его поджидали ванна, горячая вода, слуги и одежда. Её нежная кожа — молодая и гладкая — отливала в отблесках свечей золотом, а строгое платье и убранные назад волосы подчёркивали её неожиданно зрелую элегантность. Бьющая ключом энергия, перешедшая в силу и мудрость…

— Что происходит сейчас в Валенде, как вы думаете? — спросил у неё Кэсерил.

Её лицо посерьёзнело.

— Думаю, что обстановка весьма напряжённая. Но мы надеемся, что поскольку Исель там уже нет, скоро всё успокоится. Ведь ди Джиронал не осмелится применить силу к вдове, да ещё и тёще рея Иаса?

— M-м… не сразу по крайней мере. В отчаянном положении всё становится возможным.

— Это верно. Во всяком случае, уже меньше задумываешься, что возможно, а что нет.

Кэсерил вспомнил об отчаянной ночной скачке двух девушек, которая так внезапно изменила их общее положение к лучшему.

— Как вам удалось сбежать?

— Ну, ди Джиронал, похоже, ожидал, что мы будем плакать и стенать в замке, напуганные мощью его войска. Но вы же знаете, как смотрит на всё это провинкара. Его шпионки следили за Исель, а не за мной. Я брала Нан ди Врит, и мы спускались в город, делали покупки, выполняли мелкие поручения и наблюдали. Солдаты ди Джиронала готовились отразить нападение спешащих к нам на выручку мятежников, и мы знали все их сторожевые посты. Никто не мог также запретить нам ходить в храм — где находился лорд ди Паллиар — и молиться за выздоровление Орико. — На щеках заиграли милые ямочки. — Одно время мы были такими набожными! — Ямочки пропали. — Тогда провинкара получила известие, уж не знаю, из какого источника, что канцлер отправил к нам своего младшего сына и ещё тысячу человек, чтобы срочно увезти Исель в Зангр, поскольку Орико при смерти. Может, это и правда, но лучше было не попадать в руки ди Джироналу. Таким образом, наш побег стал срочной необходимостью и он состоялся.

Палли подошёл поближе, ди Баосия тоже направился к ним. Кэсерил кивнул провинкару.

— Ваша мать писала мне, что некоторые провинкары обещают поддержку. Есть ли у вас ещё какие-нибудь новости на этот счёт?

Ди Баосия достал список имён тех, кому написал и кто ему ответил. Он оказался не таким длинным, как хотелось бы Кэсерилу.

— Ладно, это слова. А как насчёт войск?

Ди Баосия пожал плечами.

— Два моих соседа обещали военную поддержку Исель, если это потребуется. Они не очень-то обрадованы тем, что личное войско канцлера заняло мой город. Мне кажется, что это беспокоит их даже больше, чем меня. А третий… третий женат на одной из дочерей ди Джиронала. Он сейчас чувствует себя крайне неуютно и почти ни с кем не общается.

— Ещё бы. А кому-нибудь известно, где сейчас ди Джиронал?

— Мы думаем, что в Кардегоссе, — сказал Палли. — Военный орден Дочери всё ещё остаётся без генерала. Ди Джиронал боится оставить Орико, чтобы ди Джеррин не убедил его подписать назначение. Как мне тайно сообщили, жизнь Орико висит на волоске. Он болен, но далеко не безумен; мне кажется, рей использует свою болезнь, чтобы избежать принятия ответственных решений, которые могли бы кого-нибудь обидеть.

— Очень похоже на него. — Кэсерил потёр подбородок и посмотрел на ди Баосия. — Кстати о солдатах храма — насколько велик гарнизон Сына в Тарионе?

— Небольшой отряд, человек двести, — ответил провинкар, — это не то что в Гуариде и в других провинциях, граничащих с Рокнаром.

«Значит, в стенах Тариона двести человек», — подумал Кэсерил. Ди Баосия понял его взгляд.

— Настоятель нынче вечером поговорит с командирами. Полагаю, что брачный договор убедил его в преданности новой наследницы… э-э… Шалиону.

— Но они давали присягу, — прошептал Палли, — нельзя доводить дело до того, чтобы им пришлось её нарушить.

Кэсерил прикинул время и расстояние.

— Весть о побеге Исель из Валенды уже наверняка достигла Кардегосса. Новость о приезде Бергона последует за ней. Ди Джиронал почувствует, что регентство, на которое он так рассчитывал, ускользает из его рук.

Ди Баосия радостно улыбнулся.

— Да, всё происходит быстрее, чем он — да и любой другой — мог предположить, — и он бросил на Кэсерила исполненный уважения взгляд.

— Лучше было бы предотвратить те его действия, которые мы потом не сможем исправить, — сказал Кэсерил. Если две стороны, обе несущие на себе проклятие, столкнутся в гражданской войне, могут проиграть обе. И это будет кульминацией посмертного дара Золотого Генерала всему Шалиону; страна погибнет. Победа подразумевает тонкую борьбу, без кровопролития. Пусть Бергон спасёт Исель от проклятия, но оно всё равно останется над бедным Орико, и ди Джиронал разделит судьбу своего номинального господина…

«А что будет с Истой?»

— На самом деле всё зависит от того, когда умрёт рей. Он может протянуть ещё какое-то время, — продолжил Кэсерил, думая о том, что проклятие наверняка предопределит Орико самую тяжёлую судьбу. Для того оно и существует, чтобы притягивать все мыслимые беды и катастрофы. Зверинец Умегата защищал рея от куда более страшных вещей, чем болезнь. — Нужно подумать, что мы можем предложить ди Джироналу в качестве отступных — как до вступления Исель на трон, так и после.

— Не думаю, что ди Джиронал согласится на какие-то отступные, — возразил Палли. — Он был реем Шалиона во всём, кроме титула, в течение десяти лет.

— Ну, тогда он, вероятно, устал, — вздохнул Кэсерил. — Несколько хороших должностей для его сыновей смягчат его сердце. Его слабое место — верность семье.

Только вот проклятие извратило эту добродетель, превратив в прямую противоположность.

— Дайте ему уйти, но выкажите расположение его клану… выдерните у него зубы медленно и нежно, и дело будет сделано.

Кэсерил посмотрел на Бетрис, которая внимательно слушала разговор. Да, она наверняка потом поделится всем услышанным с Исель.

Бергон и Исель в другой комнате встали. Она положила ладонь на его протянутую к ней руку; они бросили друг на друга застенчивые взгляды, не оставшиеся незамеченными ими обоими, и направились к ожидавшей их компании. Принц и принцесса выглядели настолько довольными, как Кэсерилу даже не мечталось.

— Наследница Шалиона, — произнесла Исель и сделала паузу.

— И наследник Ибры, — добавил Бергон.

— Рады всем сообщить, что мы обменяемся брачными клятвами, — торжественно продолжила Исель, — перед богами и перед нашими благородными ибранскими гостями и горожанами…

— В храме Тариона, послезавтра в полдень, — закончил Бергон.

Слушатели разразились радостными криками и поздравлениями. И — Кэсерил не сомневался — подсчётами, успеет ли враг прибыть сюда до послезавтра. Не успеет! Теперь следовало перейти к тщательной подготовке. Как только Исель окажется освобождённой от проклятия, время будет работать на неё. С каждым днём число её сторонников будет расти. С чувством огромного облегчения Кэсерил откинулся на спинку кресла и поморщился от боли, когда живот стиснул очередной спазм.