Проклятие главы рода

Глава 23

Ей бы выпить для храбрости — но нельзя, она же кормящая.

«Ну да, алкоголь пить нельзя, а сомнительные смеси трав — можно…» — укорил внутренний голос.

Когда Агата выходила из ванной, то ощущала себя странно, словно вот-вот упадет в обморок.

Повышенная регенерация орка уже залечила ее порез, и Серп не должен был ни о чем догадаться. Когда Агата подошла, он сидел на кровати и листал записную книжку, делая какие-то пометки.

Она забралась на супружеское ложе и обняла его со спины. Обвила руками шею, зажмурилась. А что, если он откажет? Если скажет, что сейчас не время?

— О чем ты разговаривал с Дорином, пока я детей искала? — Не самое романтичное начало для прелюдии, но, насколько она знала Серпа (нынешнего Серпа, измененного проклятием), ему нравилось обсуждение его высокого статуса и полезных знакомств. Лесть, похвала, высокая оценка его и его окружения.

— Спрашивал, как Нику себя ведет, — усмехнулся муж. — Если я правильно понял, Арджеш хочет принять блудного сына обратно. Вроде как несолидно, что один из древних… — Он замолчал, когда почувствовал прикосновение губ жены к своей шее и ее осторожные поглаживания его плеч. — Я думал, ты устала?

Сердце в груди стучало набатом, во рту пересохло от волнения. Агата сама себе казалась плохой актрисой в дешевой мыльной опере.

— Всего лишь хочу сделать тебе приятное. Хочешь массаж? — Она начала разминать его плечи, — А почему про Альбеску спрашивали тебя? Ты разве с ним хорошо знаком?

— Нику называл дедушку Максимилиана своим «старым добрым другом», а учитывая, что он «немного» свихнувшийся… — Серп сделал акцент на слове «немного», хотя понятно, что конкретно этот вампир свихнулся много, сильно, давно, окончательно и бесповоротно.

«И, тем не менее, Агата, ты заключила с ним сделку и выполняешь ритуал по его указке».

— …Не уверен, что при общении со мной он понимает, кто перед ним: я, дед Максим или еще какой-нибудь мой дальний предок, — со смешком закончил муж тем временем.

На это Агата не нашлась, что ответить, поэтому просто продолжила делать массаж, попутно снимая с мужа рубашку:

— Столько нелюдей сегодня хотело пообщаться с тобой… — Главное — побольше восхищения в голосе.

Серп вдруг резко повернулся, хищно напрыгнул на нее, прижимая запястья к кровати, придавливая своим весом.

— Кажется, кто-то сегодня настроен поиграть… — сверкнул глазами Серп. А затем вдруг так же быстро скатился с нее в сторону, снова садясь, и хмыкнул. — Но это явно не я. Мне еще нужно записать всё, что видел сегодня, пока не стерлось из памяти, так что переоденусь и пойду в кабинет.

Говоря «видел», он наверняка имел в виду свой дар и предсказания чужой смерти.

Обычно Агата не отвлекала мужа от работы и не спорила в такие моменты, но сейчас был другой случай. Агата слезла с кровати, на секунду встретившись с прожигающим душу взглядом мужа. Ноги сами собой подогнулись, она мягко опустилась на ковер.

Непослушными пальцами потянулась к ремню на его брюках. Умоляюще посмотрела на мужчину снизу-вверх.

Сейчас она была в человеческом обличье, после вечера в истинной форме она сама себе казалась бледной и невзрачной, но, видимо, муж разглядел в ее виде нечто иное.

— Госпожа Адрон, а вы сегодня настойчивы, — ухмыльнулся Серп. — Мне нравится, когда ты такая. Выглядишь слабой, беспомощной, покорной. Идеальной. — Он зарылся пальцами в ее волосы, перебирая их, а затем притянул к себе для поцелуя.

Этот раз ничем не отличался от других. Ласки мужа всё так же граничили с грубостью, а его горячий пылкий шепот — с унижением. Но в какой-то момент мысли начали путаться. Разум начала затмевать похоть.

Совсем не то, что Агата испытывала когда-либо прежде, совсем иные эмоции… словно чужие. Она на какой-то момент растворилась в этом, даже сама настойчиво начала ускоряться, а вот Серп — напротив.

— Какого лешего… — Он выпустил ее из объятий и встал с кровати. — Что ты сделала…

Пошатнулся, рухнув на колени на ковер, а затем поднял на нее странный взгляд:

— Агата, девочка моя… — Это неожиданно прозвучало с нежностью. — Объясни мне, что происходит…

Вот только Агата и сама не могла взять в толк, что происходит. Но внутри царило такое спокойствие, безграничная уверенность в своих силах, что беспокоиться о том, что Серп перед ней на коленях, и не хотелось. Беспокоиться не хотелось вообще ни о ком и ни о чем. Разве что похоть и желание еще не до конца отпустили, и если бы муж был не против, она бы даже продолжила…

«…называется «Сопереживание», — веселый голос древнего всплыл в памяти. Может быть, всё дело в ритуале? Серп сейчас переживает то, что переживала она, а значит, она…

— Ты меня не любишь, — вдруг со всей четкостью осознала Агата. — Ты вообще никого не любишь.

Встав с кровати, она накинула на себя платье и, застегивая на ходу, вышла из комнаты.

А Серп так и остался один.

«Интересно, каково ему сейчас?.. — промелькнула вялая мысль. — Хотя нет. Не интересно…»

Она спустилась вниз, хотела налить себе чего-нибудь крепкого, вот только по дороге встретилась с Игорем Семеновичем. Стоило ей лишь один раз взглянуть на него, как сердце пропустило удар. И в этом ударе была смерть.

«Машина несется по ночной дороге, Игорь Семенович смотрит на часы. Пять минут третьего. Глубокая ночь. Впереди плетется старенькая развалюха, у нее даже фары не включены.

— Ну вот и куда лопух крадется?.. — сквозь зубы цедит водитель, заходя на обгон, но в этот момент развалюха резко ускоряется, а впереди маячит фура. — Да чтоб тебя…

Столкновения не избежать, но Игорь Семенович всё же выкручивает руль, пытаясь уйти в кювет. Затем удар, звук которого растворяется в ушах…»

— Агата Эдуардовна, вы же завтра никуда не собираетесь с утра? Я, пожалуй, домой ночевать поеду… — Голос мужчины приводит ее в чувство.

— Который час? — Она начала озираться в поисках часов.

— Уже полвторого. Ну так что? Я поехал?

Агата оглянулась на пустой коридор позади себя, словно пытаясь найти поддержку в муже. Пусть сейчас ей и передалась непоколебимость Серпа, но конкретно в эту секунду сомнение всё же клюнуло её в темечко.

Можно ли поступать так, как собиралась поступить она? Не запрещено ли это правилами владения даром?

Впрочем, пошли к черту эти правила — Агата их не подписывала. С неё взятки гладки. Ничего плохого она не сделает, если попросит водителя никуда не уезжать.

— Игорь Семенович, уже поздно, вам лучше остаться, — твердо сказала женщина.

— Да ну, не переживайте. — Мужчина махнул рукой. — Я быстренько домчу, сейчас шоссе пустое, буквально час, и я дома. Завтра думал утро с женой провести. А к вам приеду часам к двенадцати, если других планов не намечается. Нормально же?

Пять минут третьего на часах…

— Нет, — жестко ответила Агата.

Как бы ей хотелось тряхнуть его за плечи и сказать: «Сиди здесь, иначе умрешь этой же ночью!» — но такое точно нельзя было произносить вслух.

Интересно, Серп раньше видел, как именно погибнет их водитель? Он специально ничего не говорил ему или попросту не знал точной даты? Как вообще работает дар?

И как же тяжело им управлять — ведь знание смерти не просто открывается перед тобой, но и оседает в душе тяжким грузом. Впервые Агата начала улавливать, как сложно может быть Серпу, который смотрит на сотни, тысячи, миллионы смертей.

Он помнит каждую?..

— Нет? — удивленно переспросил Игорь Семенович, явно не готовый к хозяйской резкости.

— Нет. Вы нужны мне здесь с самого раннего утра. Я собралась поехать на рынок за свежим мясом и не намерена дожидаться, когда вы отоспитесь. Проведете с женой какое-нибудь другое утро.

К счастью, вышколенный водитель не стал изображать обиду — просто кивнул. Агата зажмурилась и мысленно попросила себя увидеть его смерть ещё раз, а когда открыла глаза…

«Врач, одетый в медицинский костюм, сверяется с записями.

— Прогноз неутешительный, вы и сами понимаете, что ваш отец может не пережить сегодняшнюю ночь. Конечно, мы попробуем изменить схему лечения, но за результат ручаться не берусь. Требуется ваше согласие для дальнейших манипуляций.

Возле больничной койки, на которой лежит совсем немощный Игорь Семенович, сидит женщина, неуловимо похожая на него. Больной стар и слаб. Всё его тело утыкано какими-то капельницами, трубками. Лицо пожелтело, осунулось.

— Ничего, дочка, — кряхтит он. — После смерти твоей мамки я и сам устал эту землю коптить. Пора бы и честь знать.

— Давайте, я всё подпишу, — бормочет женщина со слезами на глазах.

Сердце старика останавливается, стоит очередному препарату начать поступать в кровь…»

Агата облегченно выдохнула. Будущее изменилось. Смерть отступила на долгие годы.

— Спасибо за понимание. Завтра я поговорю с Серпом насчет дополнительного выходного для вас, — миролюбиво добавила Агата.

«Если, конечно, завтра Серп ещё будет со мной разговаривать…» — мысленно добавила она.

Игорь Семенович поблагодарил её и скрылся в гостевой комнате, где обычно ночевал.

Желание глушить боль в алкоголе исчезло. В голове стало будто бы проясняться. Наверное, ей требовалось самой увидеть всё это — чтобы взглянуть на мир глазами Серпа.

Агата двинулась обратно в спальню, за неминуемым разговором с мужем, но на пути её остановили всхлипы младшего сына. Он пока ещё только хныкал, но Агата слишком хорошо разбиралась в оттенках его плача — пара минут, и он начнет реветь в полный голос.

Над кроваткой малыша уже склонилась нянечка, которая тоже осталась ночевать в особняке — потому что хозяева вернулись поздно. Она оглянулась в сторону Агаты. Дар тотчас заслонил зрение.

…Её смерть будет поджидать не скоро. Не сегодня и не завтра, даже не через год. Ожирение, закупорка сосудов, тихая кончина во сне. Прозаично и даже скучно…

Ну, тут уж ничего не сделаешь. Агата вздохнула, закусывая губу. Если при виде Игоря Семеновича она ещё задумалась, почему бы Серпу не помогать знакомым, ну вот, например, как отговорить водителя от поездки — но теперь начала осознавать: всех не спасешь.

Люди и нелюди гибнут ежесекундно. Сваливаются под колеса грузовиков, давятся едой, умирают в больницах и в собственных кроватях. Им всем невозможно помочь. Даже пытаться бесполезно.

Наверное, отчасти потому Серп и ожесточился. Дар не был предназначен ему, он не готовился к его принятию на уровне инстинктов. На него просто обрушился весь этот ужас. Но он справился. Не лишился рассудка. Научился управлять собой.

Интересно, а действие ритуала «Сопереживание» когда-нибудь кончится? Агата не подумала спросить подробности у Нику Альбеску и теперь ощутила мимолетный страх.

Что, если дар останется с ней навсегда? Что, если это она сама станет черства от постоянных видений? Что, если она попросту обворовала своего мужа и забрала себе то, что ей не предназначалось?

По спине поползли мурашки.

Не нужно было соглашаться на подарки древнего вампира. Он явно не делает ничего просто так. Всё же Агата постаралась выдохнуть и взять себя в руки. Возможно, действие временное. Паниковать надо позже — если через несколько часов или дней дар не вернется к Серпу.

— Давайте я возьму Дитриха, — шепотом сказала Агата. — Отдыхайте.

— Спасибо, — улыбнулась нянечка, широко зевнув.

Все трое мальчишек спали в одной комнате. Надо бы уже отселить старшеньких, благо площадь дома позволяла — но те и сами не хотели уходить от младшего брата. Постоянно пытались его оберегать, рассказывали сказки перед сном.

Сейчас на шум плача заворочался Платон, а Злат, кажется, начал просыпаться.

Агата подошла к кроватке Дитриха, взглянула на него, забывшись, и…

…Смерть повсюду. Картинок слишком много. Они размытые, нечеткие, как будто будущее само ещё не сформировалось. Голоса, звуки стрельбы. Какое-то странное помещение. Невозможно так сразу определить, что это за место. Всё крутится. Меняется, ускоряясь. Не позволяя запомнить что-то более конкретное.

А затем она видит молодую девушку, что стоит, привязанная к металлической конструкции. Худощавая, темноволосая. Наверное, даже хорошенькая. Но сейчас она вызывает в Агате лишь одно чувство — панический ужас.

Это из-за неё умрет Дитрих? Что происходит?

Как назло, смерть выдает ей образы порционно. Не показывает главного — сына. Его смерть. Где же он? Агата мечется по видению, теряя над ним контроль.

В реальности она делает шаг назад. Наступает на железный конструктор, оступается и едва не рушится на пол. Из горла вырывается вскрик.

— Мам, ты чего? — Это подскочили старшие дети.

Взгляд обращается в их сторону. Но ничего не меняется. Заброшенное пространство, железные «столбы», лязганье металла. Чей-то голос, такой знакомый, что начинает болеть голова. Неясная смутная картинка, которая вот-вот должна стать полноценным образом.

Где же сыновья?..

Они что… погибнут все вместе?..

Агата отчетливо понимает, что должна их увидеть, разобраться, что случилось. Сколько им будет лет? Когда это произойдет?

Наверное, она сама не может сформировать видение четче — потому что мечется по нему испуганным зверем.

Надо сосредоточиться.

Надо их защитить…