Проклятие главы рода

Глава 20

4 месяца спустя

Агата спустилась с трапа самолета, прижимая к себе Дитриха, одетого в зимний комбинезончик. Несмотря на то, что осень еще не закончилась, мальчишки в последнем звонке сказали, что у них уже снег проносит, так что, собираясь в долгожданную дорогу, — она утеплилась.

Прошло четыре месяца с тех пор, как она уехала из дома в санаторий, предложенный Серпом. Сейчас всё произошедшее тогда в поместье подернулось дымкой и казалось страшным кошмаром. Муж и дети звонили ей каждый день, они говорили только хорошее, как скучают, любят ее. Как ждут домой вместе с братом.

Очень хотелось верить, что она вернется домой и всё будет хорошо. Что с рождением ребенка получится перелистнуть все страшные страницы прошлого. Все ссоры, обиды.

Впереди будет ждать только хорошее.

Агата перевела взгляд на сладко сопящего на руках малыша.

Когда она только-только узнала, что будет мальчик, в голове всплыло одно имя — Илья. Но назвать его так — означало выдать себя мужу с головой. А стоило представить, что она будет называть ребенка каким-то другим именем, то тут же всё внутри восставало против. Странная одержимость, не иначе.

Она надеялась, что имя выберет Серп, но тот в своей излюбленной безразличной манере лишь пожал плечами

— Доверяю тебе в этом вопросе.

Словно он знал, что она чувствует, и проверял. Предложит она назвать сына Ильей или нет?

А потом, в санатории, уже перед родами, ее уговорили поехать на одну экскурсию. Совсем недалеко. Врачи давали добро, а ей это внезапно показалось хорошей идеей.

Чего только не взбредет в голову беременным.

В итоге всё как всегда пошло не по плану. Она отстала от экскурсионного автобуса, потом внезапно начались роды, и случайный паренек помог добраться ей до больницы.

— Как вас зовут? — спросила она тогда у парня. — Я в честь вас сына назову.

Это показалось отличной идеей. Словно бы не она делала выбор, а сама судьба.

— Дитрих.

— Дитрих, — повторила Агата, пробуя имя на вкус. — Дитрих…

Оно было странное, шуршащее, немного колючее и, вместе с тем, теплое, какое-то родное. Словно она знала его всю жизнь, просто забыла, и вот теперь ей напомнили.

— Диточка, потерпи немного, — прошептала она малышу. — Сейчас паспортный контроль пройдем, и папа нас встретит.

Она должна была приехать через пару недель после родов, но потом начались какие-то осложнения по женской линии, и хоть она чувствовала себя хорошо, врачи отпускать не хотели. Иногда она даже думала, что это муж приказал врачам наврать ей про здоровье. А потом настаивал, чтобы она оставалась под присмотром медперсонала как можно дольше, заверяя, что с мальчишками отлично проводит время. Те по телефону слова отца вроде бы подтверждали.

— Агата, дорогая, — Серп окликнул ее, едва она вышла из зоны контроля. Помахал рукой, улыбнулся.

На короткий миг ей показалось, что он сделал это совсем как раньше, совсем как в юности, когда он, еще будучи студентом, караулил ее у подъезда и махал снизу, когда Агата выходила на балкон.

Сердце невольно екнуло, и она кинулась к нему навстречу.

— Серп! — воскликнула она, всматриваясь в его лицо, словно ища что-то.

Муж подцепил указательным пальцем ее подбородок, запечатлевая на губах холодный поцелуй, а затем взял на руки сына. Оценивающе оглядел. Агата увидела, глаза Серпа полыхнули проклятой силой. Муж удовлетворенно хмыкнул.

Плечи сами собой опустились, а на душе стало тоскливо. Хотя отчего бы? Неужели она правда надеялась, что за время ее отсутствия дар куда-то денется?

Серп тем временем щелкнул пальцами, и позади него возник все тот же хмурый водитель, что был тюремщиком Агаты в последние месяцы ее беременности дома.

Женщина отшатнулась, она уже совсем забыла об этом человеке (а может, и нелюде, точно она не знала), и сейчас воспоминания были не из приятных.

— Возьми чемоданы, — приказал тем временем муж водителю, а сам, подхватив Агату за талию и держа Дита одной рукой, направился к выходу.

— А где дети? Платоша? Злат?

— Дома с бабушкой. Вера Эммануиловна сказала, что ей тоже не терпится познакомиться с внуком. Я ей предложил на ближайшую неделю у нас остаться, если ты не против, конечно.

— Не против… — немного оторопело ответила она, все еще не до конца понимая свои чувства.

Взгляд будто приклеился к крошечному свертку — Дитриху на руках у мужа. Приходилось себе напоминать, что он отец и у него уже есть опыт взаимодействия с младенцами. Он не уронит, не навредит, и, тем не менее, на подсознании ощущался какой-то иррациональный страх.

В машине оба сели на заднее сиденье.

— Давай я возьму, — не выдержала Агата.

— Ты и так устала с дороги, отдыхай, дорогая, — мягко, но непреклонно отстранил ее Серп. — В конце концов, будущий носитель семейного дара. Я сам.

— Носитель дара? С чего ты решил? Ты что-то видел? — всполошилась Агата.

— Ну а кто еще, — ухмыльнулся муж, — Платон слишком уж похож на меня, чтобы получить дар сразу. Злат? Можно даже не рассматривать. Не тот характер. Методом исключения у нас остается Дитрих.

Это «получить дар сразу» настолько резануло ухо, что пробил озноб. Как будто муж уже заранее предсказывал, пророчил Платону собственную судьбу. И Златон… все тот же пренебрежительный тон.

Машина тронулась. За окном проносился снег. Как прошла прошлогодняя зима, Агата за своими переживаниями даже не заметила, но нынешняя встречала ее мрачным пониманием — ничего не изменилось. Разве что она сама.

Вскоре они въехали во двор особняка. Его мрачный вид вызвал в Агате непонятное чувство. Не радость от возвращения после долгого отсутствия — а что-то унылое, как будто она приехала обратно в свою личную тюрьму.

Всё тут чужое — хоть волком вой.

Но вскоре это ощущение прошло. Потому что дома невероятно пахло выпечкой. Стол ломился от салатов и вторых блюд. Мерцали новогодние гирлянды — наверное, мальчики попросили развесить их ещё в октябре. Мама колдовала над сервировкой, дети пытались незаметно утащить что-нибудь повкуснее.

Нет, всё же это не темница. Дом. Пусть и не самый уютный, но другого ей не надо. Здесь её семья. В этих стенах её прошлое, настоящее и будущее.

— Мама!!! — в один голос закричали мальчики, стоило им увидеть Агату.

Женщина прижала к груди обоих своих сыновей, выдохнула с облегчением. Выглядели они здоровыми крепышами. Конечно же, она не допускала мысли о том, что Серп может причинить им вред — но он постоянно работает, вечно занят, да и его упреки в сторону Злата…

В общем, она выдохнула лишь тогда, когда мальчишки наперебой заговорили о том, как с папой ходили то в музей, то в парк, то в кафе. А ещё он купил им кучу новых игрушек и не запрещал вечерами есть сладости.

Братика они приняли с недоверием («Какой же он маленький! Точно-точно орк, а не фей?!»), но по-мужски. Пожали его крошечную ладошку, пообещали защищать и никогда не обижать.

А потом вся семья трапезничала в столовой. Даже Серп не противился и не говорил, что они тратят время впустую — а с удовольствием налегал на кушанья, вышедшие из-под руки Веры Эммануиловны.

Они разошлись через два часа, вдоволь наговорившись. Агата с мамой ушли на кухню — намывать посуду. Дитрих уснул. Мальчишки побежали в детскую — играть с новомодным конструктором, который Агата привезла из Германии.

— Я ещё Розу хотела позвать, но она не смогла выбраться, — щебетала мама, натирая чистые тарелки до блеска.

— Не надо Розы, — резко ответила Агата. — Вообще не произноси больше её имени в моем присутствии.

— Почему?

Кажется, Вера Эммануиловна была ошарашена. Она не привыкла слышать от дочери таких категоричных замечаний — да ещё в отношении родни. И тогда Агата ей всё рассказала. Про обман «сестренки», про её попытки сойтись с Серпом, про историю с изменой. Хватит пытаться всех защитить и быть для всех хорошей.

Пора бы маме знать правду.

Роза — двуличная стерва. И она никогда больше не переступит порог дома Адронов.

— Роза не могла так поступить, — ахала мама и качала головой, но затем, когда первое несогласие улеглось, она добавила: — Хотя я всегда замечала в ней нездоровый интерес к твоему мужу. Но я думала, это что-то вроде восхищения.

— Угу, восхищения и желания занять мое место.

— Я поняла. Больше никакой Розы.

Что-что, а к таким особам мама Агаты относилась с особым негодованием. Сама потеряла мужа из-за вертихвостки, которая пришла, махнула хвостом — и увела из семьи. А тот и рад был увестись. Даже не вспоминал потом про дочку с бывшей женой, как и про алименты.

Жизнь потекла как прежде.

Агата перестала замечать незнакомцев, что ходили в дом к Серпу. Если не можешь оказать сопротивление — смирись. Плыви по течению. Не трать силы зазря. Какой в этом смысл?

У нее была одна цель: достойно воспитать мальчишек, вырастить малыша-Дитриха. Оставаться хорошей женой и матерью. В любой ситуации.

Да и Серп вроде смягчился. Конечно, его нельзя было назвать тем самым орком из прошлого — но и привычная холодность из тона ушла. Он проводил время с мальчиками, не отказывал Агате в нежности.

Она тоже не лезла на рожон — понимала, что и сама во многом виновата. Какой муж будет рад, если жена постоянно с ним собачится? Нужно быть мудрее, хитрее. Брать своё лаской, а не скандалами.

Водителя, кстати, он ей сменил. Тот в очередной раз сказанул какую-то грубость на просьбу Агаты заехать в магазин вне списка, мол, в хозяйских планах на день этого не стояло — и она не выдержала. Пришла к Серпу и, рыдая в голос от обиды и усталости, попросила найти кого-то другого. Потому что ей дико надоело унижаться перед незнакомым мужиком и упрашивать его о банальных вещах.

Муж не противился.

— Ну чего ты плачешь, глупая? Раньше бы сказала, — только и вздохнул он. — Конечно, водитель должен исполнять твои капризы, а не качать права. Это даже не обсуждается.

Новый водитель, Игорь Семенович, был немолодым седовласым мужчиной, но зато веселым, улыбчивым. И поговорить готов, и с детьми вел себя дружелюбно, и в любой магазин не только отвезет, но и сам покупки потом дотащит. Агате он сразу понравился.

Конечно, она чувствовала, что не так он и прост, как кажется, но хотя бы не хамит и настроен на диалог с хозяйкой. Видимо, получил указания от Серпа быть приветливым.

Все последние сплетни она узнавала от него.

— Слышали, Агата Эдуардовна, к нам в город приезжает большая шишка? — спросил он однажды, когда они катались по магазинам, а то Дитрих вырос из всех вещей, да и мальчишки росли как на дрожжах, ни в одни штаны уже не влезали.

— Не-а, а какая?

— Ну как же?! — Игорь Семенович цокнул языком. — Правая рука главы Арджеша, как-никак. Глядите-ка, даже он из склепа своего выбрался и решил культурную столицу навестить, — пошутил он. — Это ж такое событие! Говорят, город перекрывать собираются, мало ли куда ему заехать вздумается. Агата Эдуардовна, вы вообще, что ли, новостей не знаете?

— Да я как-то не слежу, — пожала она плечами, а сама подумала, что событие действительно значимое.

Даже интересно, что верхушке Арджеша понадобилось в их городе?

А вечером об этом зашла речь в разговоре с Серпом.

— У тебя есть какие-нибудь платья, подходящие для бала? — неожиданно спросил муж за ужином.

— Для бала? — Агата мысленно прошлась по вещам в своем гардеробе. — А у нас планируется бал?

На это муж чуть не подавился.

— Не вздумай кому-то говорить эту мысль. — Он внимательно посмотрел на нее и продолжил говорить, только когда дождался кивка. — Нашествия нечисти в мое поместье я не вынесу. Нет, счастливым организатором приема будет Альбеску. Он собрался под это дело арендовать главный музей города… Пафоснее места не нашлось.

Серп рассказывал это как какую-то шутку. С не сходящей с губ улыбкой.

— Стой, подожди. Я, кажется, потеряла мысль. О чем ты говоришь? Какой бал, какой Альбеску? — Нет, фамилию Альбеску Агата слышала. Кажется, так звали древнего вампира, которого выгнали из Арджеша. Но вот как всё это связано между собой и при чем тут бал, никак не могла понять.

Серп закатил глаза и, вздохнув, начал с начала.

— В город со дня на день приезжает Дорин Рошу, он правая рука Басараба — главы Арджеша.

— Об этом я слышала, — кивнула Агата, вспоминая слова Игоря Семеновича. — Но при чем тут бал и опальный вампир?

— При том, что Дорин решил устроить большой прием, примерно такой же, какой устраивал здесь лет двести назад. Вампиры, знаешь ли, склонны ностальгировать.

— И нас тоже пригласили? — Агата передернула плечами. Идти на подобное мероприятие не хотелось. Но зная Серпа — тот вряд ли откажется. Она перевела взгляд на мальчишек. Златон и Платон уплетали запеканку за обе щеки, Дитрих лежал в небольшой переносной люльке, рассматривая яркие игрушки. Может быть, удастся убедить мужа пойти без нее?

— Да, и пойдем не только мы с тобой, но и Злат и Платон. На приеме будет весь свет. Приедет нечисть со всей страны, так что им будет полезно.

— Но они еще дети…

— Они орки, — отмахнулся муж, а затем обратился к ребятам: — Хотите побывать в настоящем дворце?

— Это где короли жили? — вскинул голову Златон, в глазах сиял восторг.

— Бери выше. Императоры, — хмыкнул Серп. — Будет настоящий праздник. Много разных нелюдей. А зная организатора, веселье обеспечено.

— Вообще-то в императорских дворцах сейчас музей. Там нельзя проводить балы, — нахмурился Платон, словно бы для него казалась кощунственной сама мысль, что в музее кто-то будет веселиться.

— Ты сказал, организатор — Альбеску. Но… разве он не в плохих отношениях с остальными вампирами? — зацепилась Агата за последние слова мужа. Как-то всё это ей не нравилось.

— Для него это шанс эти самые отношения улучшить. Да и потом, кто еще сможет загипнотизировать армию человеческих бюрократов, чтобы отдали дворец, культурное достояние, на несколько дней под частную вечеринку?

Следующие несколько дней прошли в разъездах по магазинам. Серп показал жене переданное ему бумажное приглашение, на котором были указаны «цвета дресс-кода»: розовый, белый, красный, черный. А также там были изображены в качестве пожелания небольшие рисунки дамы и кавалера: дама была в пышном платье с огромным подъюбником, а кавалер — в обтягивающих лосинах и удлиненном пиджаке. Отдельно в приглашении отмечалось: «Явиться следует в истинной форме».

«Ну да, ностальгия по вечеринке двухсотлетней давности, если не больше…»

В итоге мальчикам Агата купила простые, но из качественной дорогой ткани черные костюмы с белой рубашкой и галстуком-бабочкой. Серп выбрал себе тоже более современный костюм, но с каким-то затейливым пиджаком со множеством пуговиц. А себе женщина заказала пышное красное платье.

«Я в нем похожа на бабу на чайнике», — ворчала она, осматривая себя в зеркало. Сейчас она не испытывала восторга, видя себя в истинном виде, да ещё в этом пышном платье. Всё какое-то неправильное, вычурное.

Хотя Серпу явно понравилось:

— И почему ты так по дому не ходишь? Тебе определенно идет этот фасон, дорогая. А цвет? Великолепно оттеняет зелень кожи.

Она почему-то представила себя в этом платье в маленьком заваленном кабинете Макарова, где от бумаг негде сесть, а телефон приходится искать на полу. В этом платье она бы точно туда не поместилась. Уж лучше в чем попроще…