Продавец игрушек

Глава 9

Геката чувствовала непривычное спокойствие внутри.

Оно ей категорически не нравилось.

Она даже не заметила, когда именно оно появилось. Возможно, как только она добралась до Объекта… Но это вряд ли. Она сразу знала, что Дана уже здесь, и догадывалась, чем именно Дана может заниматься. А потом была проверка, ярость, та драка… Злость не отпускала еще долго, да и тревога, связанная с продавцом игрушек, никуда не исчезла. Казалось бы: как со всем этим может уживаться спокойствие? Но вот пожалуйста, уживается.

Это спокойствие было теплом в груди и уверенностью в том, что все получится, даже если сейчас хватает поводов для настороженности. Хотелось верить, что оно лишь совпало с воссоединением с Марком, одно не связано с другим напрямую, но Геката не собиралась прятаться за наивностью.

Нет, она-то знала, что поддержка другого человека, знание, что у тебя за спиной стоит кто-то, кто не даст ударить, дорогого стоит. В ее прошлой жизни такое было, так что нельзя сказать, будто спокойствие совсем уж новое. Но к чему ее привела эта уверенность, чем все закончилось? У такого спокойствия слишком высокая цена, и лучше бы отказаться сразу, не платить, ведь нормально же все было…

Но и отказаться не так просто, на самом-то деле. Потому что у спокойствия есть и преимущества. Оно не только расслабляет, оно дает силы – а силы сейчас нужны. Главная проблема, пожалуй, в том, что переход от катастрофы к огромному преимуществу и обратно на сей раз контролирует не сама Геката. То, к чему приведет спокойствие, зависит от другого человека, и это бесит, но это же манит. Если он не предаст, все кончится не как в прошлый раз, а по-другому, да и вообще не кончится… Но если предаст, последствия будут куда тяжелее, чем в прошлом. Разумнее всего было бы отказаться от общения с ним на пару лет, а то и вовсе убить его, чтоб лишних соблазнов не было, ведь она слишком плохо его знает для такого доверия…

– Мы можем поговорить?

Геката не искала ничьего общества, она специально ушла в дальнюю часть Объекта. Ей тут нравилось – в окружении рельсов какого-то аттракциона, теперь поросших колючими лианами с ярко-красными цветами. Как пятна крови на зелени… Такого в жизни Гекаты тоже хватало.

Здесь легко было остаться наедине со своими мыслями, и изначально она хотела этого, но и не разозлилась, когда ее отвлекли. Она не успела сделать выбор, однако не по своей вине, так что она слабину не давала.

Ее не удивило то, что Дана нашла ее здесь – она и не пряталась, знала, что это не нужно, что далеко не каждый решится нарушить уединение Великой Жрицы. То, что Дана захотела поговорить, тоже удивления не вызвало. Геката знала, что это произойдет, вопрос был лишь в том, когда именно.

Дана уже полностью восстановилась после случившегося, да оно и понятно. Может, студентов и шокировала разрушительная сила ударов, которые одно Воплощение без сомнений обрушило на другое. Но преподаватели дергались куда меньше, они усвоили: у самых совершенных порождений Черного Города хватает способов защиты. Ну а Гекате и вовсе было известно, что Дана отказалась лишь от внешних протезов, решив, что они ничем не превосходят экзоскелет. Внутри у нее все-таки были механизмы самосохранения, которые не позволили ей развалиться на части тем вечером.

Так что в себя она пришла куда быстрее, чем Марк, а сейчас и вовсе выглядела так, будто ничего не случилось. Она явилась на встречу в длинном плотном платье, так не похожем на ее обычную игру с тряпочками, да еще и без экзоскелета. Видимо, этим хотела впечатлить Гекату… ну и зря. Гекате было совершенно все равно, что она таскает на себе.

– Ты скажешь мне что-нибудь такое, чего я не знаю? – полюбопытствовала Геката.

– Прежде всего я хотела убедиться, что между нами все в порядке.

– Да. Просто такой уж у нас порядок. Мне прекрасно известно о твоей ненависти к мужчинам, Дана. Нянчись со своей любимой мозолью как хочешь, но не позволяй этому больше стать моей проблемой.

Это не было попыткой уязвить Императрицу и уж тем более унизить. Геката говорила серьезно, потому что ее слова были правдой. У каждого Воплощения свое безумие, и это – часть безумия Даны. У ее ненависти были причины, да еще и серьезные, вот только Геката не собиралась принимать их как оправдание.

У всех свои причины и своя боль. У Даны хватает ума при этом не бросаться на Воплощения, обитающие в мужской оболочке. Пусть усвоит: Марка необходимо воспринимать точно так же. Геката знала, что в свите Императрицы есть и Мастера-мужчины, и даже представлять не хотела, как они согласились на такую жизнь. Но никто еще не жаловался… и не умирал. Дальше пускай сами разбираются.

– Тогда мы друг друга поняли, – кивнула Дана. – И, если это хоть немного улучшит ситуацию… Я бы точно его не убила.

Геката не сдержалась, раздраженно закатила глаза. При людях она бы такое не демонстрировала, но Воплощения знают друг друга слишком давно, так что можно.

– Слушай, ну вот тебе обязательно все испортить?

– Что? – растерялась Дана. – Теперь ты расстроена тем, что я бы его не убила?

– Тем, что ты врать не умеешь. Ты не собиралась его убивать, это правда. Но ты до сих пор не можешь точно сказать, что не убила бы.

Дане хватило выдержки не спорить, но она заметно напряглась, сама уже поняла, что ляпнула лишнего. Только вот беспокоилась она зря, Геката лишь небрежно махнула рукой:

– Второй раз я тебя бить не буду, лучше не станет. Просто научись следить за языком.

Дана ушла, быстро, резко, одним раздраженным движением превратила плотные лианы в пыль, и в воздухе завоняло паленой травой. Понятно с ней все, беситься будет весь день, а хотела примирения. Ничего, это станет дополнительным уроком.

С Марком Геката больше не встречалась до самого экзамена. Она знала, что к ее конфликту с Даной Черный Город отнесся равнодушно. Но если она станет проводить слишком много времени со своим протеже, поползут слухи, что она натаскивает его перед испытанием – даже если она слова на эту тему не скажет. Поэтому она навестила Марка только один раз, в лазарете, с тех пор держалась подальше. Это не так уж сложно, ждать все равно пришлось недолго: два неполных дня, дольше Воплощения бы не удерживали на месте.

Экзамен планировали проводить на главной местной арене, в которую переделали высокие американские горки – внутри кольца, которое они образовывали. Металлические рельсы, в полусвете заката так похожие на ребра гигантского монстра, укрепили, их тоже иногда использовали для дополнительных испытаний. Но сегодня они не понадобятся, поэтому по ним просто пустили ползать дронов класса «Морф», которые напоминали переливающихся северным сиянием насекомых. Это и охрана – и просто красиво.

Для гостей и руководства быстро собрали деревянную террасу. Преподавателям полагались места попроще, но тоже неплохие. Студентам и вовсе никто не дал бы отсиживаться в стороне, их тут сейчас маловато, все поместятся.

Геката чуть опоздала – чтобы никого не ждать, она чаще всего так делала, если мероприятие было скорее развлекательным, чем толковым, а наспех организованный экзамен она воспринимала именно так. Лендар Ридли ее, разумеется, не упрекнул, и все же ему не хватило выдержки окончательно скрыть свое недовольство. Он тут, похоже, успел поверить, что равен Воплощениям или близок к этому… Нужно будет его переубедить, но потом, пока же внимание Гекаты было сосредоточено на арене.

Каждому студенту выдали робота класса «Универсал» – среднего размера машину, напоминающую смесь собаки, обезьяны и… паука, пожалуй. «Универсалы» направлены не на эстетику, они должны быть практичными, эти – не исключение. Четыре конечности, абсолютно одинаковые развитые манипуляторы, похожие на человеческие руки, между ними – аккуратный кубик тела, он же – голова, потому что отдельная голова тут не нужна… Идеальный работник.

На некоторых «Универсалов» устанавливали специальные инструменты или даже орудия, но на этих Геката ничего подобного не видела. Просто грубая сила, да еще высокая скорость и ловкость за счет сниженного веса, любопытно.

Возле каждого робота стоял студент, которому достался инструмент. Они находились на равном расстоянии друг от друга, у каждого за спиной – флаг с личным номером, закрепленный на опорах американских горок.

Марк стоял вместе во всеми, но по нему Геката лишь скользнула взглядом, она обратилась к Лендару:

– Что все это должно означать?

– Это тест на уровень контроля, проводится по предмету Мастера Иовина…

– Я знаю, кто такой Иовин Бардас, – перебила Геката. – Больше деталей по сути.

Он наверняка уже рассказывал все это Дане, которая прибыла вовремя, но Лендару хватило ума не огрызаться. Да и Дана не собиралась делать замечание, она вообще всем своим видом показывала, что их разговор ее не интересует. Это не значит, что она мучалась от чувства вины. Напротив, она явилась в привычном виде – какой-то кружевной тряпке и экзоскелете. Значит, решила, что их конфликт исчерпан.

Экзамен был не такой бестолковый, как могло показаться на первый взгляд. Почти все, кто здесь собран, были боевыми операторами, понятно, что драку они устроят по первому приказу, но в этом не будет ничего нового. Их собрали в Объекте-21, чтобы обучить тонкостям контроля, это им и предстояло показать.

Они должны были отнимать флаги других студентов – и одновременно оборонять свой. Всего с одним роботом. Когда рядом враги. Тот, кто потерял свой флаг, выбывает, но ему как баллы засчитываются все флаги, которые он к этому моменту сумел собрать. Геката даже намеревалась спросить, почему флаги, зачем тратить ресурсы на создание чего-то столь непрактичного? Но она и сама сообразила: ничего специально не создавали, этого добра полно на складе парка аттракционов, десяти поколениям хватит!

Ну и конечно, она поняла, что на этом экзамене Марк опозорится. Бардас наверняка специально выбрал такую схему, когда ему сообщили о внезапном испытании. Многие будут считать, что это из-за нелюбви к Марку – очередная демонстрация того, что он лишний здесь. А вот Геката понимала: Марк тут вообще ни при чем. У Иовина Бардаса специфическое представление о чести и справедливости, и недавнюю драку между Воплощениями он мог воспринять слишком остро. Теперь он хочет показать Гекате, что ее живая игрушка бесполезна, как ни защищай, но он делает это так, что упрекнуть его и уж тем более наказать будет невозможно.

Пускай развлекается. Для нее поражение ничего не значит, для Марка – тоже. Когда Иовин сообразит, что этот ученик здесь надолго, смирится и начнет вести себя нормально.

Геката заняла свое место на платформе. Она знала всех учеников без исключения, просмотрела базу данных перед визитом сюда. О ком-то она слышала еще до приезда – да о том же Мустафе, они в прошлом успели пообщаться, хотя дружбы между ними не было. У нее ни с кем дружбы не было… раньше.

– Начинайте! – приказал Лендар.

Марк рассказывал ей, что в прошлом на подобных занятиях студенты сразу нападали на него. Теперь вот не рискнули: он для них был одним из многих, щадить его тоже никто не собирался. Как только началось действие, все роботы сорвались с мест – а все люди остались стоять там, где стояли. Это, если задуматься, третье задание на экзамене: действовать так, чтобы не задеть соперников.

Как и ожидала Геката, дела у Марка с самого начала пошли не лучшим образом. Если остальные студенты могли переходить от обороны к нападению, то он сосредоточился только на обороне. Это означало, что он не вылетит с поля сразу же… Но вылетит первым, потому что долго такое продолжаться не может.

И не было в этом его вины. Да, он преодолел кризис с ослепляющими кодами, однако это не значит, что он мгновенно усвоил то же, на что у этих операторов годы ушли! Причем порой годы боевого опыта, это тоже важно.

Марк догонит их, просто не сразу. Сегодня… Хорошо, что не сдался без боя, уже можно считать достижением.

– На кого ставишь? – полюбопытствовала сидящая рядом Дана.

– На твою девочку, в принципе, могу, – честно ответила Геката. – Хорошее приобретение.

– Да? Это на какую же?

Опять играет, хочет дополнительной похвалы… Дана прекрасно видела, на кого собеседница смотрела в этот момент. А если бы и не видела, разве так сложно догадаться? В свою свиту Дана обычно хватает всех подряд, если они хоть какими-то способностями отличаются и по уму превосходят булыжник. Но иногда, чисто статистически, ей достаются жемчужины.

– Нико.

– Ах, да… Я тоже считаю Нико многообещающей. Но мне на своих ставить – дурной тон, я бы, пожалуй, сделала ставку на Мустафу! Он не во всем идеален, и все-таки тонкий контроль дается ему хорошо.

– Пожалуйста, не делайте ставки на студентов, – мрачно попросил Лендар.

– А чем нам еще развлечься? – удивленно моргнула Дана. – Шоу становится скучным!

Вступление и правда затягивалось, все флаги оставались при своих первоначальных обладателях. Но Геката видела: это не от недостатка умений, скорее, напротив. Соперники признавали силу друг друга, приноравливались к новым для них машинам, прикидывали, чего ожидать. Пока что их метания по арене напоминали танец странноватых металлических обезьянок. Однако, когда все начнется, промедления уже не будет… И тогда Марку станет не так просто обороняться, уже сейчас заметно, что ему не известны сложные многоуровневые приемы, которыми пользуются остальные. Ну, хоть один плюс от всего этого: после экзамена Гекате не придется избегать его.

Она видела, что сразу несколько роботов готовы были ускориться, и приготовилась наблюдать за сражением… Да не сложилось: машины вдруг остановились. Не замедлились, как раньше, не сделали паузу, а стали колом, будто сложная техника опустилась до уровня садовой лопаты.

Геката, до этого следившая за экзаменом расслабленно, тут же насторожилась, переключилась на чтение кодов. Неужели диверсия? Здесь, в самом центре Объекта, без внешней тревоги? Тогда это очень плохо…

Но нет, роботы не были сломаны или захвачены. Их просто послали на принудительную перезагрузку, уничтожающую все записанные в них стандартные коды. В этот миг они напоминали марионеток, кукол из прошлого, которым перерезали веревочки, позволяющие кукловоду управлять ими.

В такие моменты необходимо срочно загрузить в робота новый код. Кто быстрее это сделает, тот и контролирует машину. Студенты, надо отдать им должное, сообразили, что нужно делать. Они наверняка еще не вычислили, что произошло, но уже подобрали решение. Геката видела, как они пытаются снова взять выданных им роботов под контроль, используют те же универсальные коды, что и раньше.

Но кое-кто их опередил. Все роботы получили один и тот же код, настолько простой, что система приняла его по умолчанию – и куда раньше, чем коды, которые пытались использовать студенты. Конечно, этот код не мог обеспечить такие же сложные трюки, так ведь это и не требуется! Зачем, если все машины теперь служат одному человеку?

– Как он это сделал? – прошептала Дана. Она, конечно, тоже разглядела, к кому тянутся неоновые нити кодов.

– Возмутительно! – вспыхнул Лендар. – Прошу прощения, Великая Жрица, но ваш ставленник переходит все границы, я немедленно прекращаю…

– Достаточно, – Геката бросила на него ледяной взгляд. – Какие именно правила нарушил Марк?

– Он… Просто… Так просто не делается!

– Я не знаю, как у вас тут что-то делается. И он не знает. И не должен знать. Вы дали ему задание: собрать эти чертовы флаги, используя роботов. Так не мешайте ему выполнять ваш же приказ.

– Я не разрешал ему использовать чужих роботов!

Геката все быстрее уставала от вежливости.

– Ты и не запрещал. Давай так: если Марк действительно нарушит хоть одно официальное правило школы, я лично сломаю ему хребет, дабы доказать свое непредвзятое отношение. Но пока он действует по правилам, ни я, ни ты не имеем права его останавливать.

Дана в это вмешиваться не собиралась, хотя ее тоже вряд ли радовал потенциальный разгром ее свиты, включая вполне одаренную Нико. Да и Лендар сообразил, что подошел к опасной черте, он уже склонил голову:

– Прошу прощения, Великая Жрица, я воспринял действия Вергера не совсем… объективно.

– В следующий раз откроешь рот, если нужно будет объявить его победу или поражение, – бросила Геката.

Он знала, что Лендар недоволен, а уж Иовин и вовсе сейчас закипит в той жиже, которая в нем жизнь поддерживает. На обоих плевать. Она не могла оторвать взгляд от арены, ей было любопытно, удержится Марк в рамках протоколов, провернет ли свой трюк так изящно, чтобы его не в чем было упрекнуть.

Пока что все к этому шло. Он использовал программу экстренной перезагрузки, изначально введенную для того, чтобы вернуть своих дронов, если их вдруг взял под контроль неприятель. Судя по реакции Лендара, студентов тут такому пока не учили… А если бы и учили, это было бы отключение дронов по одному – Мастера Контроля чаще используют такой вариант.

Но Марк со своим трюком продемонстрировал уровень владения кодами, присущий скорее Воплощениям. Теперь наверняка будут шипеть по углам, что его Геката научила… Но она-то знает, что не учила! И Черный Город это знает, так что все в порядке.

Вероятнее всего, Марк все-таки добрался до тех бумажных книг, нашел в них скрытые данные и теперь грамотно использовал. Если бы он попытался подчинить роботов стандартными кодами, другие студенты все равно бы его обошли, этим приемом они владели лучше. Но он предвидел такое, он и здесь действовал умнее.

Он закачал во всех роботов сильно упрощенную программу управления хирургами. Доведенную до уровня, который загрузился быстро. Слишком незнакомую другим студентам, чтобы они могли ее взломать. Он, должно быть, еще на том уроке, когда они использовали команды сервисных роботов, сообразил, что для боевых операторов сторонние коды – уязвимость. Но с теми же сервисными дронами справился бы и Мустафа, да и остальные наверняка подтянулись. А вот роботы-хирурги – слишком узкая ниша, чтобы изучать их просто так, всеми роботами управлять не научишься!

Зато Марк ими владеет мастерски. Он, как и Геката, понимал, что пока еще остается на чужой территории и должен проиграть. Только он, в отличие от нее, отказался принимать такой вариант и сделал эту территорию своей.

Студенты еще пытались что-то изменить, посылали запросы системе, вызывали справочную информацию… Все напрасно. Им просто не хватило времени разобраться в происходящем, Марк завершил испытание за пару минут. Роботы рванулись не друг на друга, а каждый за своим флагом. Некоторые студенты попытались остановить их вручную, стать на пути, да какое там! Смотрелось это грустно и смешно. Минута, другая, и все было кончено: роботы собрали флаги, сначала по одному, а потом все их передали дрону, изначально принадлежавшему Марку.

Теперь Гекате очень хотелось бы узнать, как он завершит все это. Он не нарушил правила – но он же вызвал всеобщую неприязнь. Ему требовалось нечто такое, что напомнило бы окружающим: мстить ему очень, очень нежелательно. Что он будет делать, заговорит с Гекатой, призовет ее в роли покровительницы? Не плохо – но и не хорошо. Из чужой юбки сомнительное убежище.

Марк и сам это прекрасно знал, на Гекату он даже не посмотрел. Он направил робота с трофеями в сторону, к дальней границе арены, туда, где сияло стилизованное изображение линии горизонта, разорванной величественными небоскребами – символ Черного Города. К этому изображению робот и швырнул все флаги.

Геката не выдержала, улыбнулась, тихо произнесла:

– Хитрый, умный лис… Надо же.

Черный Город его подношение принял. До того, как Иовин успел заявить свой протест, а Лендар – принять экзамен, на центральном экране появился рейтинг студентов, чтобы все могли видеть стремительно растущее возле имени Марка количество баллов.

Черный Город показал, что этого солдата он хочет сохранить. Так что и остальным полагалось внимательно думать, прежде чем ляпнуть что-нибудь про Марка, и они наверняка будут. А Геката в этот момент вновь почувствовала странную смесь гордости и тревоги. Инстинкты ее не подвели, она сразу, еще в пустыне, поняла, что обнаружила нечто особенное!

А тревога шептала: что же они все будут делать, если Марка переманит на свою сторону кто-то другой?

Они задержались в поселке. Лира, конечно же, рвалась преследовать старика, и Ховакан даже не стал доказывать ей, что это не по протоколу. Напротив, он позволил ей – вперед, если так хочется! И вот тогда Лира потрудилась подумать.

– А как… как я его найду? Ты же следопыт!

– Никакой следопыт не найдет того, кто не оставляет следов.

Ховакан не пытался ее задеть и уж точно не поддавался трусости. Следов действительно не было, старик вроде как оставался на месте до последнего, а потом взял и исчез – ни единого отпечатка ног или колес на песке, ни одна камера не сняла, куда он направился, да и транспорт весь остался на месте. Лире пришлось признать, что хаотичный забег за неизвестной жертвой придется отложить.

Поселок сулил им куда больше. Здесь остались роботы, транспорт, возможно, оборудование… Хоть что-то должно указать, откуда взялся этот безумец!

Наивно было ожидать чего-то подобного, Ховакан знал об этом, и все равно ожидал. Его раздражала неуловимость продавца игрушек – или правильней будет назвать это непобедимостью? Он не оставил ловушек, похоже, ему было скучно убивать кого-то и не видеть, чего он добился. Но и следов он тоже не оставил. Роботы, которых он использовал, были старыми моделями, которые он великолепно восстановил, однако сами по себе они не указывали, где он проводит работы. Останки тел сканеры распознали как часть того, что он похитил на месте гибели каравана… Часть, но не все. Он ясно дал понять, что будет и продолжение.

Они возились в поселке больше суток. Рассортировали биологические ткани и машины, провели полную проверку, доказывающую, что угроз нет, все может отправиться в Черный Город. Занимались этим в основном операторы, Ховакан контролировал процесс, да еще готовил отчет для начальства. Он ожидал, что общаться с Воплощением снова будет один, но нет, на сей раз Лира почему-то вызвалась присутствовать.

Они остались в поселке на ночлег, заняли несколько домиков, тех, что почище – и в которых оказалось меньше всего крови. Протоколы были полностью соблюдены, они установили охранную систему, и даже Лира отправила пару своих машин патрулировать территорию. Однако Ховакана не покидало ощущение, что всего этого будет недостаточно. Игра на самом деле не закончилась, она идет, просто это не их игра, вот они и не замечают… Да и не заметят, пока не станет слишком поздно.

Справедливость выслушал их внимательно. Говорил в основном Ховакан, Лира встревала, только если ей казалось, что он сгущает краски. Она действительно думала, что у них еще есть шанс порвать старика, ему просто до сих пор везло… У Ховакана не осталось сил ее разубеждать.

Он все равно выполнил бы любой приказ, его мнение не имело значения, да это мнение никто и не спрашивал. Теперь они с Лирой ждали, что решит Справедливость. Хотя понятно, что: следовать дальше, искать следы…

Только вот Воплощение сумел их удивить:

– Вам необходимо отступить. Немедленно.

– Чего? Нет! – тут же ляпнула Лира. Потом сообразила, с кем говорит, и сменила тон: – Простите, но… Я не понимаю! Почему мы должны отступать перед каким-то… Стариком?

– Враг остается неизвестным слишком долго, – пояснил Справедливость. – Обычно это указывает на силу врага. Это и другие открывшиеся обстоятельства делают более предпочтительной отмену миссии.

– Какие обстоятельства? – удивился Ховакан. – Я думал, мы единственная команда, преследующая объект!

– Да, и это тоже проблема. Мы выслали подкрепление по первому требованию. Оно до сих пор не добралось до вас из-за того, что на пути отряда попадаются группы мутантов, машины, переносящие вредоносные программы, и прочие затруднения.

– Но все это встречается на контролируемой территории и так! – заметила Лира.

– Не в таком количестве и не на пути одного и того же отряда.

– Он хочет задержать их, – догадался Ховакан.

И от этой догадки ему, при всем опыте и всех боевых способностях, стало не по себе. Им казалось, что это они преследуют продавца игрушек, просто иногда ему везет больше, иногда – меньше. Но что, если это он заманивал их туда, куда нужно? Изучал, вовлекал в эксперименты, которые они даже не заметили? Тогда ему действительно не требуется никакое подкрепление, он приготовил план именно для них! А раз он знает о втором отряде, должен понимать, что не сможет сдерживать их вечно. Значит, его план близок к завершению…

– Это верно, – согласился Справедливость. – У нас нет единой версии насчет того, кем или чем является это существо. Но среди нас появилось предположение, что оно проверяет наши способности, ищет границы. Вряд ли чтобы соблюдать их, скорее – чтобы сдвинуть.

– Зачем ему так делать? – нахмурилась Лира. – В этом же нет смысла!

– Для нас – нет. Но его смыслы нам неведомы. Предварительная оценка изменена. Наш новый приоритет – безопасно вывести вас из зоны поражения.

– Ой, да что тут опасного! – закатила глаза Лира.

И была не права. Если теория о том, что продавец игрушек играет с ними, подтвердится, он не захочет отдавать свою добычу.

– Есть какие-нибудь предположения насчет того, как это сделать? – уточнил Ховакан.

– Да. Мы предполагаем, что он отступает, когда ему отвечают непредсказуемыми действиями. Поэтому вы покинете поселок немедленно.

– Что? Но сейчас же ночь…

– Немедленно, – терпеливо повторил Справедливость. – Повышенной опасностью перемещения ночью можно пренебречь, она уступает опасности, в которой вы находитесь сейчас. Кроме того, противник может попытаться вас остановить. Вам запрещено вступать с ним в бой. Вы можете обороняться при прямой агрессии с его стороны. Но если он агрессии не проявляет, вам запрещено касаться его.

Ховакан ожидал, что Лира такое не примет, и не ошибся. Ее сдержанности хватило лишь на то, чтобы не вопить, но от спора она не удержалась:

– Простите, но… разве не стоит поступить наоборот? Он сейчас ослаблен, мы его здорово потрепали! Даже если он по-прежнему где-то рядом, мы можем его добить!

– Это иллюзия, созданная противником. Мы не можем позволить ему контролировать ситуацию. Выполняйте немедленно.

На такую миссию не стоило посылать Лиру… Но кто знал, что дело обернется так? Предполагалось куда более предсказуемое развитие событий! Справедливость не сказал об этом прямо, однако, возможно, именно назначение Лиры стало причиной, по которой он хотел как можно скорее отозвать этот отряд и назначить новый.

При этом Лира была абсолютно убеждена, что уж «позорное отступление» не вызовет сложностей. Она не осмелилась нарушить приказ, но Справедливости так и не поверила, считая, что он поддался чьему-то влиянию. Ховакан даже завидовал ей: такая уверенность дает немало сил. Сам же он чувствовал нарастающий страх, который пока мог скрыть – но не сдержать полностью.

Справедливость прав, нужно убираться отсюда как можно скорее. Ховакан только теперь осознал, насколько на него давит этот поселок, чужой по сути, пропитанный кровью, пропахший смертью… Они будто добровольно залезли в могилу и сидят в ней теперь, обреченные, но почему-то уверенные, что на самом деле это убежище!

Ховакан убеждал себя, что он не прав, что просто поддается эмоциям, до последнего. Увы, «последнее» это наступило очень быстро, потому что, когда они покинули дом, их уже ждали.

Тут слов не было даже у Лиры – она просто поняла, насколько сильно ошиблась, когда решила, что в распоряжении продавца игрушек лишь остатки роботов. Да он согнал сюда больше, чем во время дневной битвы! Они теперь стояли везде: на улицах, на ступенях каждого крыльца, даже на крышах домов… Но пугало даже не их количество. Куда страшнее оказалось то, что на сей раз продавец игрушек использовал только роботов, предельно похожих на людей. Тоже старые модели, в прошлом – обслуживающий персонал, возможно, пехота из тех времен, когда она еще считалась эффективной… Да не важно, что он использовал! Теперь это явно другие машины.

И все они – люди. Мертвые, изуродованные, но в ночном мраке – люди, и никакие знания о мире не помогают от этого отмахнуться. Он натянул маску, сшитую из человеческих останков, на каждую машину. Лиц было больше, чем пропало при уничтожении каравана, намного больше, и Ховакан пока не представлял, сколько еще крови на руках этой твари. О таком можно подумать потом, если им самим удастся остаться в живых!

Операторы тоже вышли на улицу, они получили сообщение. И теперь они остановились у своих домов, напряженные, активировавшие всех роботов, что у них были… И знающие, что этого будет недостаточно.

Кто-то должен был остаться сильным, и Ховакан признавал, что придется ему. Не потому, что ему хотелось – он бы с радостью передал бразды правления! Но только тому, кто удержал бы их, а таких людей рядом не оказалось. Поэтому он отогнал страх, забил на самое дно души, и произнес уверенно, будто ничего особенного не происходило:

– Собираемся единой группой! Люди в центр, роботы охранным кольцом. Движемся к выходу спокойно. Нападать запрещено! Кто попробует, тому я лично голову оторву.

Для того, чтобы собраться так, как он велел, операторам нужно было пройти мимо стоящих неподвижно мертвецов. А те не спешили уступать дорогу – равно как и нападать. Они лишь поворачивались, чтобы постоянно наблюдать за возможной добычей мутными глазами. Но ни разу они даже не замахнулись для удара.

Зато операторам ударить хотелось, Ховакан прекрасно понимал это. Порой им приходилось подходить к роботам вплотную, чуть ли не прижиматься к ним, и тогда они видели все: черные пятна тления на коже, пропитанные кровью волосы, разрывы в гротескных масках – и бездушные машины, проглядывающие в этих разрывах. То, что оказалось прямо перед ними, было не просто убийством, это было глумлением над самой жизнью. Конечно, им хотелось ударить – защититься, отомстить, всё сразу, кто уж тут поймет…

Но они справились. С дрожью, с напряжением, от которого кровь проступает под ногтями, но справились же! Они стали вплотную друг к другу на улице, закрылись собственными роботами, а Ховакан и Лира пустили вокруг них своих дронов, созданных специально для Мастеров Контроля.

Уродцы продолжали наблюдать, но с места так и не сдвинулись.

– Отступаем! – приказал Ховакан. – Идем спокойно к нашему транспорту, далее – к ближайшему охраняемому Объекту.

Он не боялся открывать свои планы продавцу игрушек – как будто он за ними не проследит! Ховакану казалось, что все они сейчас идут по минному полю, и нужно решать задачи постепенно, иначе он просто не справится.

Похоже, Справедливость был прав… или тот, кто истолковал ему поведение продавца игрушек, не важно. Главное – прав был тот, кто выступает на стороне Черного Города. Ублюдок со своими мертвецами явно готовился напасть этой ночью, когда в их домах погаснет свет. У него все могло получиться, если бы отряд не поступил неожиданно, и теперь он думает, наблюдает… ждет.

Они оставили транспорт у въезда в поселок, тогда – на случай быстрого отступления, ну а потом не было смысла его перегонять, поселок настолько маленький, что его легко пересечь пешком. Теперь это работало на них: если добраться туда, можно сразу стартовать, набрать полную скорость, вырваться!

Казалось, что продавец игрушек отпускает их, сдается, он точно не нападет… Он и не напал, у него был в запасе другой трюк.

Мертвецы улыбнулись. Улыбаться так, как это делают живые, они не могли, хотя и это смотрелось бы жутко. Но продавец игрушек не сконструировал замену мышцам, он просто натянул кожу на старых ржавых роботов. Для того, чтобы улыбнуться, им пришлось деформировать лицевую пластину так, чтобы она сдвинула вверх уголки посиневших губ. И выглядело это страшно, страшнее, чем спокойствие, чем крик, чем ярость…

Даже Ховакан не удержался, вздрогнул, ну а Лира… Лира просто сорвалась.

– К черту все! – прорычала она. – Я не позволю этой мрази издеваться надо мной!

– Не смей! – предупредил Ховакан. – Тебя разорвет Воплощение, даже если ты выживешь!

– Если узнает – а он не узнает! Записи камер я исправлю, а ты меня не выдашь!

– Лира, остановись, ты подвергаешь опасности всех!

– Переживут, а мы с тобой справимся!

Для нее это точно было приговором, она просто не понимала этого. Справедливость такого не прощает. Дело тут не в эмоциях, а в уровне авторитета, в проявлении власти, для Воплощений это бесконечно важно, Ховакан давно усвоил. Так что, даже если бы Лира добралась до записей, это не помогло бы ей, Справедливость узнал бы правду в любом случае. Но это было бы смертью для нее одной, а до наступления этого момента она действительно бросила в мясорубку всех.

Она направила своих роботов против мертвецов – а те будто только этого и ждали. Как приглашения на игру, о которой давно мечтали! Они бросились вперед все одновременно, словно желая не сражаться, а похоронить людей под своими телами.

Ховакан обернулся к операторам и крикнул:

– В транспорт, быстро! Уезжайте!

Шестеро рванулись к транспорту сразу же, лишь одному хватило совести задержаться, чтобы спросить:

– А как же вы?

– Мы прикроем вас, потом выберемся сами, все в порядке!

– Стоять! – крикнула Лира, когда заметила, что они отступают.

Но ее уже никто не слушал, а задержать транспорт она не могла, ей стало не до того.

Хорошо еще, что она сорвалась здесь, а не сразу у главной площади… Ховакан видел, что операторы добрались до цели, что транспорт двинулся с места. Роботы и не пытались толком его задержать, все их внимание сейчас было сосредоточено на Мастерах Контроля. Значит, у людей еще будет шанс спастись!

А у него и Лиры – нет. Ничего страшного еще не случилось, они пока даже побеждали, и все же… Дурное предчувствие, терзавшее Ховакана все эти дни, вдруг обернулось глухой, звериной тоской. Он понял, что это – всё… Это его финал. Сегодня, здесь, из-за чужой ошибки, без ответов на многие вопросы – начиная с вопроса о том, кто его убил.

Ховакан всегда боялся смерти. Не до дрожи и истерики, он был в состоянии подавить страх. И все же он признавал величие смерти и ту неизвестность, которая ожидает за ее чертой. Он не хотел исчезать, отчаянно не хотел, даже признавая, что рано или поздно придется. Но он был силен, он успокаивал себя тем, что сумеет получить побольше времени, бояться еще слишком рано.

И вот его время внезапно закончилось, и ему казалось, что у него внутри, в грудной клетке, там, где раньше билось сердце, образовалась черная дыра, поглощающая все дни, которых уже не будет…

Все это не означало, что Ховакан сдался, придавленный испугом, и бросился молить о пощаде. Нет, сражался он так же отчаянно, как и прежде. Он даже пытался убедить себя, что рано испугался. Он не ранен, Лира не ранена, а роботов остается все меньше. Они еще могут победить, продавец игрушек ошибся в своих расчетах! Но тоска не слушала его, не отпускала, продолжала выгрызать.

В какой-то момент победа даже показалась на горизонте. Ховакан устал и потерял с десяток «Птиц», Лира тоже вымоталась и лишилась одного из своих роботов. Но ведь и с мертвецами было покончено! Совсем как первый раз: они покрывали землю гротескным ковром из человеческой кожи и раздробленного металла. Звука не было, движения не было… да ничего больше не было.

Лира наконец посмотрела на него:

– Видишь? А ты зассал! Я говорила тебе, что мы справимся!

Она была весела, потому что победа всегда ее опьяняла. Скоро до Лиры дойдет, что она лишилась одного из роботов, да и транспорт уже не вернется. Тогда начнется крик… Если начнется. Если она успеет что-то понять. Ощущение, что время ускользает, никуда не делось даже с разрушением роботов.

Но Лира по-прежнему была настроена благодушно:

– Ладно, что уж с тобой поделаешь, пойдем… Нет!

Она махнула рукой, призывая Ховакана за собой в путь, и в этот самый момент робот атаковал ее. Не один из мертвецов, не добитых в битве, а ее собственный! Он бросился на нее, перехватил металлическими челюстями, как настоящее животное, сжал… И вот уже нет никакой руки, кровь бьет в воздух, а хищник отступает.

Лира, которой даже ссадины редко доставались, потому что она была действительно хороша, закричала, тупо глядя на кровоточащую культю. Ховакан тоже был шокирован случившимся, но он не позволил этому парализовать себя. Он перешел на контроль кодов – и обнаружил кое-что очень неприятное.

– Два твоих робота уже взломаны, остальных взламывают прямо сейчас! – крикнул он. – Лира, соберись!

Вот и все, что он мог – просто предупредить ее. Помочь – уже нет. Ховакан никогда не контролировал ее личных роботов, он не смог бы остановить процесс. Да и не до того ему было: кто-то точно так же взламывал прямо сейчас его «Птиц».

Так не должно было случиться. Не могло! Это посторонний код, чужой… Но как он тогда пробивается через их защиту? Да и потом, любых боевых роботов тяжело взломать, еще и созданных индивидуально для Мастеров Контроля, машины класса «Морф»… Это должно быть невозможно! Но кому жаловаться, если все уже происходит?

Лира все-таки не справилась. Она попыталась, однако попытки эти были робкими, ничтожными даже… Боль быстро ее переполнила, принесла неведомый ужас… А потом все было кончено. Роботы бросились вперед, на свою хозяйку, и она наивно попробовала отбиться от них голыми руками. Конечно же, у нее ничего не получилось – ни остановить их, ни даже замедлить. Они могли бы убить ее за секунду, если бы хотели… Впрочем, при чем тут они? У роботов не было ни желаний, ни понимания верности, они делали то, что велел им новый хозяин. Ну а ему, похоже, Лира не понравилась, и ее отчаянные, дикие крики наполняли ночной воздух еще очень долго.

Ховакан не смотрел на то, что с ней стало, не хотел, смысла не видел. Он как раз сражался куда успешней: он сразу понял, что потеряет часть «Птиц», это неизбежно, и разделил их, направляя тех, что ему подчинялись, на тех, которые переходили кому-то другому. Он все равно знал, что умрет, теперь находил этому подтверждения, но… Почему-то стало легче. Страх граничил с болью, когда Ховакан еще надеялся спастись. Теперь, когда он видел, что его судьба предрешена, на место ужаса и скорби приходила обиженная горечь…

И это – всё?

Вот это – всё, что ему отмеряно?

Нечестно как-то получается… Он не отступал, он сражался, и за это его убьют здесь, как животное, да еще и его собственными роботами? Убьют, сотрут из реальности, из его кожи сделают очередную маску для очередного уродца… И кто заметит? Для кого это будет иметь значение? Раньше Ховакану казалось, что он прожил уже очень долго, много сделал, со всем справился… Но как только его заставили обернуться, он обнаружил за своей спиной такую короткую дорогу… Линия на песке, которую вот-вот уничтожит ветер.

Это могло бы сломать его, как сломало Лиру, но он вдруг почувствовал вспышку чистой, ослепительно-белой ярости. Его заставят принять финал, но легко это не будет!

Он направил вниз всех оставшихся под его контролем «Птиц». Часть из них врезалась в его захваченных дронов, часть – в роботов Лиры, уже направлявшихся к нему. Ховакан прекрасно знал, куда бить, взрыв получился такой силы, что над поселком поднялся огненный цветок, перекинувшийся пламенем на ближайшие дома.

Взрывная волна подхватила Ховакана, отбросила, вжала в грязь. Прижгла болью, наполнила воздух запахом горелой плоти. Тошнотворным в любое время, а теперь усиленным осознанием того, что это горит его тело… Ему хотелось сдаться. Лежать здесь, кричать, скулить от боли, умолять о быстрой смерти… Ховакан подумал об этом – но не сделал.

Он заставил себя подняться на ноги. Захлебывался от боли, но двигался. Не смотрел на обожженную до черноты кожу, просто чувствовал, как ожоги трескаются, как струится из них сукровица. Один глаз видел неплохо, другой – странно, как через очень густой туман. А продавец игрушек где-то рядом, наблюдает, он-то от взрыва не пострадал, ему хорошо… Он больше не посылает новых роботов, хотя у него наверняка есть, он ждет, когда все закончится само собой, верит, что уже закончилось, это сейчас лишь агония…

– Не дождешься, сука, – цедит сквозь сжатые зубы Ховакан и продолжает идти.

Он не просто идет – он зовет. Все Мастера Контроля знают, что существует особая волна, доступная только им и Воплощениям. Всегда свободная, предназначенная для самых опасных ситуаций, таких, как сейчас… Он находит эту волну и посылает в пустоту свои последние слова.

Ответа нет. Но это нормально… Страшно – и нормально. Объекты слишком далеко, Мастеров Контроля поблизости нет… Значит, нужно добраться до них. Он вваливается в один из транспортов, которые использовал продавец игрушек, кое-как доползает до панели управления, заводит мотор. Машина реагирует, просит координаты, но никаких подходящих координат Ховакан не помнит, поэтому – только вперед.

Динамики шипят, выплевывают в салон знакомый голос:

– Бесполезно. Смирись – и тебе будет легче.

– Пошел нахрен, – отзывается Ховакан, хотя микрофон выключен.

Он продолжает звать. Машина срывается с места и несется в ночь, в темноту, не рассеянную ничем, навстречу рокочущей грозе… У Ховакана даже нет сил смотреть в окно, тело болит, и боль эта нарастает, отнимая у него остатки рассудка. Она становится такой сильной, что хочется просто биться лбом о металлическую стену в попытке все поскорее завершить. Ховакан не может даже объяснить, почему не поддается, почему продолжает звать…

Первое время продавец игрушек не делает ничего, все ждет, когда смерть наконец заберет упрямую жертву. Но она не торопится, и ему приходится вмешаться. Что-то бьет по транспорту, сильно, звучит взрыв, он подлетает в воздух, кружится, ломая деревья на своем пути, бросает Ховакана на внутренние стены, и на них остаются лоскуты обожженной кожи.

Боль становится такой сильной, что Ховакан не выдерживает – никто бы не выдержал. Он теряет сознание, но ненадолго. Когда он приходит в себя, вокруг него все еще ночь, холодная, дождливая… Транспорт дымится рядом, не горит, потому что ливень не позволяет. Внутри Ховакан мог бы задохнуться, но повезло – его выкинуло наружу. Или не повезло? Он обожжен, переломан, в коже осколки… Дождь чуть притупляет боль, до конца убрать не может. Она все равно сводит с ума, а Ховакан продолжает с ней спорить, ползет вперед, как гигантское искалеченное насекомое, ищет границу, за которой его услышат, все зовет, зовет…

А потом понимает, что надежды нет, да и не было никогда. Проблема не в расстоянии. Волны просто не существует, потому что продавец игрушек заглушил ее так, как глушил собственный сигнал. Все это время Ховакан кричал в пустоту, и даже если бы другие Мастера Контроля находились в двух шагах от него, они бы все равно его не услышали.

Это понимание приносит право сдаться. Хотя такое право было у него уже давно… Но он продолжает кричать в пустоту. Как последний дурак… Зачем? Да просто потому, что у него нет другого способа сказать миру: я есть. Я все еще здесь! А когда я умру, я все равно буду иметь значение, потому что я был…

Чистое, глупое упрямство человека, который никогда себя не жалел и всегда сражался до конца, вдруг приносит плоды. Ховакан уже не надеется на ответ – и неожиданно его получает. Этот ответ заглушен помехами, которые создает продавец игрушек, непонятен, но… Он есть! Ховакан больше не один в свои последние минуты, он получил возможность доказать свое существование тем, кому суждено остаться в этом мире.

Он понятия не имеет, кто его услышал. Возможно, продавец игрушек, и все это часть какого-то темного плана… Не важно уже. Ховакан передает незнакомцу все, что может, все, чем он был… Что-то сожрут помехи, но что-то будет услышано.

А потом время заканчивается. Ховакан улыбается, поворачиваясь на спину, позволяет тугим струям дождя гладить кожу прохладой… Чистый дождь, без кислоты, без яда. Хоть в чем-то повезло.

Ховакану кажется, что вместе со словами он передал незнакомцу свой страх. Ему легко сейчас… Даже не больно. Он вдруг ясно понимает: он имел значение. Все было не зря, он ошибался, когда думал, что его забудут! Он жил не напрасно, и даже если его имя не вспомнят, он стал камнем, сдвигающим лавину…

Думая об этом, Ховакан снова улыбается черному небу – и небо, обняв, забирает его себе.