Продавец игрушек

Глава 3

Обучение проходило по большей части именно так, как ожидал Марк. Остальные студенты старались его не замечать. Преподаватели посматривали с тем же презрением, что и глава Объекта. Появление в его комнате клеща сочли «досадным несчастным случаем» – и не более того. Марка все это не волновало, он был к такому готов.

К тому же, плюсов оказалось больше, чем он предполагал. Первым из них стало то, что его память по-прежнему работала безупречно. Да, ему не хватало базовых навыков управления боевыми дронами, но он быстро наверстывал упущенное. Он понял, почему не заметил коды в свой первый день здесь, как заглядывать за защиту, чем управление военными машинами такого уровня отличается от управления медицинскими – или вообще гражданскими. Он не мог изучить все это за день и на следующее утро проснуться героем и всеобщим любимцем. Но он шел к своей цели невозмутимо, шаг за шагом, и его это полностью устраивало.

Вторым бонусом неожиданно стала Леони Жиро. Она сама подошла к нему знакомиться в конце первой недели его пребывания в Объекте. Марк невольно насторожился, решил, что это очередной розыгрыш со стороны студентов, они уже пытались таким развлекаться. Он не шарахался от Леони, просто держал дистанцию при каждом ее приступе дружелюбия. Но и она не отступала, да и ничего особенного не происходило. Постепенно он принял тот факт, что нет никакого тайного умысла. Он просто интриговал Леони, как интригует необычный зверь или незнакомый инструмент.

Девушка эта как раз была из типичных для Объекта-21 студентов. Высокая и худенькая, очаровательное создание со светлой кожей, усыпанной крупными веснушками, и тугими рыжими кудрями, она будто застыла на грани между детством и взрослением. Леони еще умела улыбаться искренне и хохотать, не таясь. Да и с чего бы ей терять этот навык? Звездный ребенок, не знавший горя… Она родилась в Пригороде, на первом же тестировании показала выдающиеся результаты. С тех пор за ней присматривали, перепроверяли, наконец убедились, что у нее редкие способности к контролю, и уже в десять лет отправили в лучшую военную академию.

Леони была не просто хороша, она была великолепна. Она не говорила о таком напрямую, она была по большей части лишена тщеславия. Однако Марку оказалось несложно сделать соответствующие выводы из ее рассказов об учебе. Она идеально чувствовала нити контроля, умела управляться с любыми роботами – и практически в любом количестве. Ее это не утомляло, скорее, развлекало. Нет, Леони понимала, какую важную роль ей предстоит сыграть в мире Черного Города. И все равно она никак не могла избавиться от ощущения, что происходящее с ней и остальными – одна большая бесконечная игра.

Спустя восемь лет она вместе со всеми направилась на выпускной экзамен, после которого должна была стать частью одного из патрульных отрядов. Но судьба распорядилась иначе: талантливую студентку заметила Императрица.

– Это одно из Воплощений Черного Города, – доверительно сообщила Леони. – Ну, я не буду тебе объяснять, кто они такие, ты и без меня знаешь. Она решила, что из меня получится отличный Мастер Контроля, и направила меня сюда.

– Получается, боевого опыта в полевых условиях у тебя нет? – уточнил Марк.

– Не-а. Но у нас в академии было много практических занятий, это то же самое!

Марк сильно сомневался, что это действительно то же самое. В медицинской академии практических занятий хватало, однако они серьезно отличались от работы в полевом госпитале. Впрочем, говорить об этом Леони было бесполезно. Она явно симпатизировала ему, причем искренне, но она и мысли не допускала, что он может знать о мире больше, чем она.

Именно от Леони Марк выяснил, что к нему приклеилось прозвище Отец. Подход был бесхитростный, потому что среди студентов обнаружился и кое-кто постарше, мужчина лет шестидесяти, и его давно уже звали Дед. Ни он, ни Марк не собирались отзываться на нелепые клички – равно как и объяснять, что Марк, например, старше окружающих лет на пятнадцать максимум, и зачать всю эту буйную шайку ему было бы проблематично, хотя при большом желании возможно.

Леони обучалась в Объекте-21 больше года, поэтому она знала всё обо всех. Это оказалось неожиданно удобно, хотя Марк не стал бы избегать ее компании, даже если бы она не была живым справочником. Он не нуждался в поддержке, но и не отказывался от союзников, если они сами появлялись на пути.

– Получается, назначение Мастеров Контроля Воплощениями – более распространенная практика, чем мне сказали? – спросил однажды он.

– Вообще-то, это супер редко! – отмахнулась Леони. – Не смотри на меня и других девочек!

– Других… девочек?

– Нас тут пятеро – тех, кого отобрала Императрица. Но это же Императрица! Как будто ты не знаешь!

– Нет. Как ни странно, не знаю.

Так он и выяснил, что некоторые Воплощения стремились набрать себе свиту побольше. Та же Императрица своим приказом отправляла на обучение всех, кто проявлял к этому хоть какую-то склонность. Далеко не все они становились в итоге настоящими Мастерами Контроля, некоторые возвращались на службу в армию, просто с дополнительными знаниями. Но Императрицу это не расстраивало, качество она компенсировала количеством. В итоге на территории Черного Города уже работало немало Мастеров, хоть чем-то ей обязанных.

Тут Марку невольно вспомнились слова Гекаты о верности. Он пока не разобрался до конца, какую роль играет свита, но допускал, что это важный ресурс для Воплощений.

– А ты редкость, – оценила Леони на одной из лекций, показавшейся ей особенно скучной.

– Почему?

– Я не слышала, чтобы Жрица брала себе кого-то… Если честно, я ее даже не встречала ни разу! Но мне очень любопытно. Все Воплощения совсем разные, ты знал? У каждого свое безумие, и про Жрицу всякое говорят…

– Что именно?

– Не важно, – спохватилась Леони. – Я ведь не знаю на самом деле, какие у вас с ней отношения! Вдруг ты ей каждое мое слово передашь? А про нее говорят, что она злопамятная и оскорбления не прощает!

Марк сомневался, что Геката действительно так серьезно относится к каждому слову, сказанному про нее, но решил не давить. Его сейчас больше интересовало другое:

– А тот, кого вы прозвали Дедом… Он тоже из чьей-то свиты?

– Он? Нет, конечно! – Леони рассмеялась так, будто не было на свете шутки забавнее. – Его выбрал Колесо Фортуны!

– Это говорит мне меньше, чем тебе кажется.

– Никак не привыкну к тебе… Ты как будто с другой планеты свалился, самых простых вещей не знаешь! Как бы тебе объяснить… У Императрицы есть обязательная свита, все, кто станет Мастерами Контроля с ее помощью, должны вернуть ей долг. Жрица тоже наверняка что-нибудь у тебя попросит, она готовит тебя для себя, как помощника, что ли. Но Колесо Фортуны ничего ни у кого не просит. Он просто определяет, каким должен стать мир.

Леони казалось, что такого объяснения достаточно. Об остальном она говорить то ли не хотела, то ли и вовсе ничего не знала. Марк же сделал мысленную пометку: обсудить Колесо Фортуны с тем, кого он прислал.

Но с этим придется подождать. Старший мужчина уверенно держался сам по себе, в компании он не нуждался – совсем как Марк. Но если Марка Леони нашла сама, то в случае старшего одиночество было устоявшимся и давним. Марк предпочитал вливаться в местную жизнь постепенно и ни с чем не спешить.

Особенно при том, что он пока не разобрался даже с основными проблемами, главной из которых были коды. Нет, он знал больше, чем раньше – но не знал достаточно. Он не добрался и до уровня оператора боевого дрона, об уровне Мастера Контроля мечтать не приходилось.

Это, разумеется, не радовало преподавателя контроля. У Иовина Бардаса вообще был свой взгляд на роль Мастеров в жизни Черного Города. Причем взгляд этот Мастер-оператор любил излагать студентам, даже если тема лекции обещала нечто совершенно иное.

– Посмотрите, что рассказывает нам история, – вещал он, прохаживаясь туда-сюда по кабинету, созданному на месте амфитеатра парка аттракционов. – Люди долгие века были большим сокровищем, чем золото. Армия без хорошего полководца бесполезна, какой бы многочисленной она ни была. Поэтому полководцев противника убивали при первой возможности, а простые солдаты с готовностью отдавали свои жизни, чтобы их защитить. Сегодня точно так же дела обстоят с Мастерами Контроля. Мы выше военных. Выше инженеров и даже изобретателей. Над нами только Черный Город!

В этот момент одна из студентов, девушка с длинной черной косой, демонстративно прочистила горло. Иовин мрачно покосился на нее, но все же поспешил уточнить:

– И Воплощения, разумеется. Воплощения тоже над нами. Я просто считаю их частью Черного Города, потому и не стал уточнять!

Леони, уже привычно сидевшая рядом с Марком, наклонилась к нему и шепнула на ухо:

– Это Нико, она из наших, между прочим!

– Свита Императрицы?

– Ага! И ее Императрица подобрала на поле боя, не знаю всех подробностей, Нико не говорит… Но она крутая. Видишь, ее даже Бардас побаивается! Хотя он любит заливать о крутости Мастеров. Что еще ему остается?

Тут она определенно сказала правду, которая кому-то показалась бы жестокой, но Марк уже достаточно хорошо изучил Леони, чтобы не сомневаться: она не иронизирует. Просто с детской честностью называет вещи своими именами.

Иовин Бардас, рассказывавший им о величии и избранности, перемещался исключительно с помощью кибернетического тела. Его собственное, облаченное в утягивающий костюм, располагалось в прозрачной капсуле с поддерживающей жидкостью. Именно к этой капсуле крепилась система жизнеобеспечения, а еще – металлические ноги и манипуляторы, которыми пользовался преподаватель. Над поверхностью капсулы оставалась лишь его голова, удерживаемая эластичными лентами. Иначе нельзя: Иовин был парализован уже много лет.

Состояние его тела рассказало бы об этом, даже если бы Марк не выяснил правду у Леони. Иовин когда-то был среди практикующих Мастеров Контроля, он не боялся никого и ничего… Как оказалось, напрасно. В одной из битв он был ранен так серьезно, что его поначалу приняли за мертвеца. Когда выяснилось, что он все-таки жив, его товарищи по оружию обрадовались: для своих лучших детей Черный Город не жалел ресурсов, его медицина разве что мертвеца оживить не могла, все остальное считалось возможным.

Впрочем, радость была преждевременной. Оказалось, что в битве с тварями, выползшими из пустоши, Иовин подхватил один из мутировавших, даже не получивших название вирусов. Из-за этой дряни его тело поддавалось лечению, но отвергало любые протезы, а только они и могли поставить Иовина на ноги. После года безуспешных попыток найти спасение медики были вынуждены признать, что к прошлому боевой офицер уже не вернется. И хотя теперь Марк видел перед собой иссушенное жалкое тело, крупный скелет, обтянутый бледной кожей, он по искаженным татуировкам мог определить, каким мускульным рельефом Иовин обладал когда-то. Этот человек был сильным, по-своему неудержимым – и вмиг оказался заперт в вечной тюрьме собственного тела.

Кого-то другого это сломало бы, но Иовин сосредоточился на другом: его разум по-прежнему работал безупречно, вирус не блокировал нейромодуль, который уже был установлен в момент заражения. Так что даже теперь Иовин мог контролировать практически любую машину – и учить этому других. На фоне того, что он преодолел, его разговоры о величии и избранности Мастеров Контроля были понятны и простительны.

Увы, для Марка это означало даже большую неприязнь, чем в случае с другими преподавателями. Само его присутствие было вызовом для Иовина, а каждая новая неудача воспринималась чуть ли как личное оскорбление. Марк уже не сомневался, что, если дело дойдет до экзамена, этот преподаватель точно отыграется на нем по полной.

Пока же ему только и оставалось, что слушать лекции, пытаясь понять, почему основные коды ему еще кое-как поддаются, а дополнительные ускользают – хотя во время работы хирургом он был способен на более тонкий уровень контроля. Ответа у Марка не было, и начало практических занятий ему пришлось просто принять как неминуемую беду.

В этот день они вышли на открытое пространство. Туманы ненадолго отступили, но небо оставалось затянутым стальными тучами, и в воздухе завис сырой холод. То и дело налетал ветер, сильный, будто разозленный чем-то. На открытой площадке укрыться от него не получалось, а уйти с нее они не могли.

Иовин никаких неудобств не испытывал, его защищала стеклянная капсула. К тому же Марк, при всем своем медицинском опыте, не брался сказать, как много вообще способен ощущать пораженный вирусом Мастер. Вероятнее всего, из всех радостей Иовину остались только моральные… среди которых издевательства над студентами вряд ли занимали последнее место.

Когда они вышли, на площадке их уже ожидали роботы – с десяток, а то и больше. Эти относились к классу «Офицер», но подвиду, который Марк увидел здесь впервые. «Атакующие» были намного сложнее тех машин, которые ему прежде доводилось брать под контроль. Да, это означало куда большие возможности… и огромную нагрузку.

– Эти роботы работают на трех частотах, – предупредил Иовин. – Вы уже знаете, что это такое. Они полностью настроены. Это, конечно, поблажка… Если вы научитесь здесь управлять подготовленными кем-то другим машинами, вы станете хорошими операторами, но не Мастерами. Истинный Мастер использует собственные коды, а не стандартные. Многие из вас умеют их писать, однако мы сделаем скидку для тех, кто еще не умеет… этого. Да и многого другого. Сегодня я разделю вас на группы из пяти человек. Вы выведете выданных вам дронов в центр круга, ваша задача – вышвырнуть за его границу соперников, но остаться внутри самим. Больше всех баллов получит тот, кто покинет круг последним, меньше всех – тот, кому дадут под зад первым.

Марк даже не сомневался, что окажется в первой же группе – и был прав. Его Иовин не любил куда больше, чем старшего мужчину. Впрочем, старшего в эту же группу включать не стали, а значит, для него подготовили собственный раунд издевательств. Не привлекли и Леони, а вот Нико как раз выбрали, да еще трех студентов, которых Марк знал совсем плохо.

– Готовы? – поинтересовался Иовин. И, не дожидаясь ответа, приказал: – Начинайте!

Марк прекрасно знал, что проиграет. Это не было признаком упаднического настроения, он просто здраво оценивал свои возможности. Интрига заключалась лишь в том, сколько ему удастся продержаться.

Он был готов к провалу – но не к такому позору. С образованием или нет, он сражался во многих битвах, он даже помог Воплощению – возможно, спас ей жизнь, они никогда не обсуждали это. Он умел выживать…

Только все это вмиг потеряло значение. Когда настал момент боя, Марк почувствовал себя не новичком даже, а ребенком, которому впервые предложили взять контроль над роботом. Только дети начинают обучение с игрушек, а ему досталась самая совершенная машина из всех, которых ему доводилось касаться.

Уже это давило на него, а воздух перед ним внезапно начал полыхать. Марк, ослепленный сиянием, даже не сразу понял, что происходит. Он прикрыл глаза, огляделся по сторонам, пытаясь разобраться, видят ли остальные то же, что и он. Нет, их это не коснулось – одни не обращали на него внимания, другие косились с удивлением, однако никто даже не думал щуриться.

Тогда до Марка дошло, что света на самом деле нет. Просто он видит настолько много кодов, что они закрывают собой все окружающее пространство, заменяют солнце в пасмурный день. Он не представлял, где заканчиваются коды его робота и начинаются коды вспомогательного оборудования Объекта. Он попытался взять под контроль хоть что-то, но за попытку пришлось заплатить острой болью, ударившей в висок.

Остальные, может, и не понимали, что с ним творится, но жалеть его точно не собирались. Они напали сразу же, а Марку только и удалось, что сдвинуть робота на пару шагов. Это, конечно же, ничего не изменило… Предполагалось, что это будет битва всех со всеми. Но остальные четверо будто забыли об этом, они бросались только на него.

Если бы они хотели просто вышвырнуть его за пределы обозначенного круга, все закончилось бы очень быстро. Но они, не сговариваясь, изменили цель. Они сделали это битвой, они атаковали его в полную силу, уничтожая робота так, будто он был их истинным врагом. При этом они не давали ему покинуть пределы круга – не хотели, чтобы забава завершилась раньше срока. Иовин стоял достаточно близко, он все видел и все понимал – не дурак же! Но он не вмешивался, а наблюдать за его реакцией у Марка не было времени.

Он попробовал сопротивляться, сам не зная зачем. Коды перед глазами превратились в мешанину, сплошную пелену, окрашенную разными оттенками неона. Головная боль нарастала, дополняясь тошнотой, Марк почувствовал, как из носа скользнули тонкие ручейки крови. Он оказался не готов к такому, он не сдавался… только это ничего не изменило. В какой-то момент робот, доверенный ему, просто развалился на части от очередного удара, изошел искрами, и вот тогда остальные студенты небрежно швырнули его обломки за пределы круга и продолжили битву.

Марк не смотрел на них, пока не мог. Головокружение стало слишком сильным, он не удержался на ногах, опустился на одно колено. Поднес руку к лицу, и ладонь тут же наполнилась кровью, похоже, травма сосудов была сильнее, чем он предполагал. Но почему? Так не должно было случиться!

Когда зрение наконец прояснилось, он увидел перед собой металлические ноги, на которых перемещалась система жизнеобеспечения Иовина.

– Оправились, господин Вергер? – с усмешкой поинтересовался Мастер. – Или вам нужно больше времени, чтобы утереть кровавые сопли?

– Что-то пошло не так, – глухо отозвался Марк. – Я видел намного больше кодов, чем вы упоминали на лекциях.

– И это ваше оправдание?

– Я должен оправдываться?

– Разумеется. Вот за это, – Иовин ударил ногой по одному из обломков. – Из-за вас была потеряна дорогостоящая машина.

– Из-за меня, значит?

– У вас еще и со слухом проблемы?

Ярость все-таки вспыхнула, даже душа Марка, спокойная и холодная, как утренний туман, не была защищена от чужой глупости. Но он без труда удержался, не сорвался, поддавшись порыву. Иовин – не проблема, а досадное обстоятельство. Проблема – то, что Марк ослеп во время боя, пусть даже тренировочного.

– Я не пытаюсь оправдаться, я говорю правду, – терпеливо пояснил он. – Я видел слишком много кодов. Так много, что они слились в единую пелену. Что это может означать?

– Даже не знаю… То, что вы не на своем месте?

Он не готов был рассматривать проблему всерьез, Марк видел это. Иовин уже закрылся щитом из иронии, он был уверен, что перед ним всего лишь жалкий неудачник, который от переизбытка наглости претендует на священное звание Мастера Контроля. Так что нормального обсуждения не будет…

Ну да и ладно, кое-что важное Марк все равно понял. Ситуацию, которую он описал, все эти слившиеся коды, Иовин вполне искренне счел невозможной. Значит, все куда серьезней, чем недостаток подготовки… Но это ничего, Марк всю жизнь справлялся сам, справится и на этот раз.

Он поднялся на ноги, раздраженно стряхнул с руки капли крови и уверенно посмотрел в глаза наставнику.

– То, что произошло сегодня, означает, что я отчислен?

– Увы, нет, – поморщился Иовин. – Это лишь означает, что вы обходитесь нам всем слишком дорого.

– Сочувствую. Тогда давайте сделаем так, чтобы это больше не повторялось.

– Упрямитесь? Не слишком благоразумно, но – как хотите. Значит, будем и дальше ломать оборудование, пока вы не одумаетесь и не поймете, что вам здесь не место. Главное, чтобы ради этого знания не пришлось сломать еще и вас, господин Вергер.

Гекате отчаянно не нравилось то, что тут творится. Причем не только на этой площади – проблема была куда масштабней и появилась не этой ночью.

Беженцы погибали всегда. Не все, конечно, но аномалией это не считалось. Даже на контролируемой территории многие не добирались до Объектов, Черный Город этому не то что способствовал – не препятствовал просто. Да и понятно, почему: ему не нужны были все, ему нужны были сильные.

Однако в тех случаях было понятно, от чего умерли люди, всегда. И вот теперь случилось это… Третий раз уже. Тенденция.

Нужно отметить, что первый раз никто толком не распознал как нечто особенное. Среднего размера караван вдруг перестал выходить на связь между пунктами контроля. Означать это могло что угодно, в том числе и побег, поэтому операторы отправились на проверку – а нашли только мертвые тела. Точнее, сначала они нашли машины и парочку кое-как собранных охранных роботов, которых беженцы тащили с собой. Все это оставалось на своих местах, как и нехитрый скарб людей, исчезли только сами люди. А потом нашлись… Под большим мостом, в прошлом служившим для перемещения автомобилей, прибитые к его полотну – с обратной стороны. И точно так же, как и теперь, разделенные на части.

Тела тут же проверили, протокол был соблюден. Искали ловушки, указания на болезни, мутации, паразитов… Ничего не нашли. И точную причину смерти так и не определили. Но все же тогда ситуация казалась не слишком странной, и гибель каравана приписали крупному хищнику, непонятно как пробравшемуся из пустошей. Он до сих пор числился непойманным, Геката уже проверила это.

Второй раз оказался более… впечатляющим. Повторение ситуации: снова небольшой караван, снова исчезновение во время ночлега, вскоре после прохождения пункта контроля. Погибли все, и все были разделены на части, но из этих частей кто-то выстроил дикую инсталляцию в полуразрушенном доме. Пол, выложенный ногами. Грязные сосуды, полные глазных яблок. Руки, покрывающие потолок… Зрелище получилось чудовищное, не каждый Мастер Контроля мог там находиться, не говоря уже об операторах.

Произошедшее было достаточно пугающим, чтобы привлечь внимание. Правда, найти причину столь необычной гибели все равно не удалось, но кто-то из солдат на пункте контроля вспомнил, что в караване был очень странный путник: старик, толкающий вперед тележку с игрушками. Среди того кровавого месива, что обнаружилось в доме, сложно было бы выделить старика, даже если он там был… Однако тележку так и не нашли, это стало отправной точкой.

Чуть позже выяснилось, что и в первом случае на пункте контроля мелькнул молчаливый старик, о котором даже в караване никто ничего толком не знал. Почему его не задержали тогда? Да мало ли в пустошах одиночек! А что игрушки мастерит… Так всякий по-своему спасается от безумия! Оружия у него не обнаружили, тогда этого хватило.

И вот этот старик мелькнул снова – при очередном необъяснимом массовом убийстве. Теперь никто уже не назвал бы это совпадением. Да еще и выжившая есть, способна описать его… Что это, удача, его ошибка? Или провокация? Может, девочка – это и вовсе живая ловушка?

Размышляя о девочке, Геката вспомнила уродливую сцену, которую застала на площади у великого дерева, и невольно поморщилась. Как же легко люди забывают о том, что они люди… Хуже всего то, что он ведь не плохой на самом деле, Мастер Контроля этот. Геката знала его, пусть и поверхностно. Если бы ему сказали, что он выместит накопившуюся злость и усталость на девочке-подростке, он бы пришел в ужас. Подвох в том, что Даника для него не была человеком, ему самому наверняка казалось, что он пинает мутанта, очередное порождение пустошей…

Такова печальная участь большинства ублюдков.

Геката терпеть не могла это определение, но запретить его не сумела бы, слишком уж глубоко оно пустило корни в сознании людей. Ублюдками называли детей, которые либо рождались изуродованными, либо в ранние годы жизни проходили такие перемены, что даже издалека не были похожи на обычного человека. Они выживали, росли… Но на их долю обычно не отмерялось «долго и счастливо». Те, у кого были близкие, жили чуть дольше. Все остальные рано или поздно выбирали такой путь, как Даника.

Геката уже знала, что девочка готова была умереть, она просмотрела ее показания, собранные Мастерами. Но именно в этот момент рядом появился продавец игрушек… и пощадил ее. Первую и единственную пощадил! Почему, в чем причина? Потому что она ребенок? Нет, он убивал и совсем маленьких детей, уж они-то точно были невинны! Он сделал из нее ловушку? Но девочку уже обследовали, да и медведя этого злосчастного десять раз просветили, ничего подозрительного. Его впечатлила ее история, ее поступок? Вполне может быть. Он психопат, а такие люди непредсказуемы.

Вот только… Если он психопат, он живое существо. Машинам не присущи капризы вроде стремления помиловать понравившегося ребенка. Геката до этого момента была почти уверена, что им противостоит какой-то новый вирус или сеть… Откуда у живого существа могущество на то, чтобы устроить такие масштабные убийства, быстро, тихо, не оставив следов?

Ей хотелось получить ответ сразу же и наконец начать полноценное противостояние, но она знала, что не сможет. А если глобальные проблемы решить нельзя, можно начать с маленьких.

– Позовите ко мне девочку, – велела Геката.

По ее приказу ребенком уже занялись медики. За то время, что Геката проводила совещание, они обработали раны Даники и обеспечили ускоренное исцеление. Они устранили травмы, которые нанес ей Мастер, но не все остальное…

А в ее случае это «все остальное» впечатляет. Геката еще там, на площади, поняла, что девочке в этой жизни досталось – и что главной причиной ее бед был кислотный дождь, только он способен сотворить с человеком такое. Из-за шрамовых тканей кожа Даники сделалась очень плотной, покрытой округлыми наростами, да еще и пепельно-серой с багровыми прожилками. Нос исчез полностью, оставив после себя провал в центре лица. Скулы тоже пострадали, уменьшились, из-за этого глаза казались выпученными, как у ящерицы. Зубы частично растворились, а те, что остались, были крупными, выпирающими, желто-рыжими. Да еще и в лицевой кости прямо под носом образовалась расщелина, придавшая рту девочки противоестественную треугольную форму. В результате травмы организм Даники не мог нормально развиваться, и в свои четырнадцать она обладала телом ребенка лет десяти, не старше.

Для большинства людей она была странным уродцем, опасным по умолчанию. Ее гнали, порой словами, а порой и ударами, обеспечившими ей новые шрамы. Даже самым добрым и вежливым из беженцев хватало такта называть Данику человеком, но не считать ее таковым.

Для Гекаты все было иначе. Когда девочка вошла в шатер, Жрица видела ее – и одновременно не ее. Другой день, другой мир, другое несчастное изуродованное создание, истекающее кровью, уже ни на что не надеющееся, придавленное горем и болью, способное лишь умолять:

– Убей меня – и отомсти им!

– Я дам больше. Я сделаю тебя оружием – и ты отомстишь им сама.

– Вы меня звали? – спросила девочка, разрушая иллюзию и возвращая Гекату в настоящее.

– У меня появилась еще пара вопросов. Возможно, они повторят то, о чем тебя уже спрашивали, не обижайся на это.

– Что вы! – Девочка улыбнулась широко, искренне и радостно. Стоявшие неподалеку военные с ужасом отвели взгляд, но Даника, к счастью, этого не заметила.

Она все еще прижимала к себе плюшевого медвежонка. Она кое-как отмыла его от крови, хотя до былой чистоты ему было далеко. Впрочем, не похоже, что из-за этого он начал значить для девочки меньше.

– Когда ты разговаривала с продавцом игрушек, он показался тебе человеком?

– О чем вы? – удивилась Даника. – Он и был человеком!

У нее и мысли не возникло, что может быть иначе. Любопытно.

– Ты когда-нибудь видела, как он ест? – продолжила Геката. – Он съел что-нибудь из еды, которую ты дала ему?

Девочка задумалась, потом ответила:

– Нет, это он не тронул, но я быстро ушла. Хотя я сейчас пытаюсь вспомнить, видела ли хоть раз, как он ест… И я не могу! Но нужно понимать, что он обычно держался сам по себе, да и я не очень люблю выходить к людям. Я видела его, только когда он начинал продавать игрушки.

– У него что-нибудь покупали?

– Нет… Кроме меня – нет. Но он все равно занимался только этим. Он не ходил на охоту, ни у кого ничего не просил, ни с кем не общался. Если у него что-то спрашивали – отвечал, а сам разговор не заводил.

Геката слушала ее, запоминала, но думала сейчас не о продавце игрушек, который оставался неуловимым. Она думала о том, что можно сделать для девочки. В принципе, не самая сложная реконструкция… Наставить кости, чтобы вернуть прежние черты лица. На правом глазу намечается бельмо – надо убрать. Кожу заменить полностью, с этой толку не будет. Зубы тоже поменять. А фигура… Она еще растет, при общем оздоровлении и курсе гормонов разовьется в нормальную женщину, если повезет.

– Я вам не вру! – торопливо добавила Даника, явно смущенная ее молчанием.

– Я знаю. Ты молодец.

– Спасибо вам, Великая Жрица!

Геката прекрасно знала этот взгляд: в глазах девочки горело абсолютное обожание. Да и понятно, почему… Когда очень долго некого любить, любовь накапливается и достается первому, кто ее хоть сколько-то достоин. Геката не отказалась бы позаботиться о ребенке сама, хотя бы немного, но не могла. Ей нужно как можно скорее разобраться с тем, что здесь творится, и вернуться к Марку… Но если обожание Даники с нее переключится на Черный Город, жить этой девочке будет намного проще.

– Иди сюда! – позвала Геката, глядя поверх головы Даники.

Девочка, сообразив, что обращаются не к ней, обернулась и невольно вскрикнула, когда в шатер вошел ее недавний мучитель. Хотя сейчас он выглядел уже не так грозно: Геката запретила обеспечивать ему ускоренное заживление, и его рука оставалась закованной в фиксирующую повязку, а на лице алели свежие ссадины.

Но главное, ему было стыдно, Геката мгновенно это уловила: по взгляду, по участившемуся пульсу, по нахлынувшей бледности. А еще по тому, как Мастер Контроля, уже заслуживший не одну награду, рухнул на колени – но не перед ней, а перед девочкой.

– Я прошу меня простить, – тихо и твердо произнес он. – Тому, что я сделал, нет оправдания, и я прошу о слепом прощении.

Девочка сжалась, будто ожидая, что он вот-вот бросится на нее, и еще крепче прижала к себе медведя. Но молчать она не стала:

– Хорошо… Я не могу сказать, что все в порядке. Но я вас прощаю… Только видеть больше не хочу, но я вас боюсь, а не ненавижу!

Надо же… Она сказала правду. И она ведь действительно простила! Сумела как-то, хотя Геката, оказавшись на ее месте, вряд ли справилась бы. Может, поэтому продавец игрушек и выбрал ее?

– Бояться его не надо, к нему надо привыкать, – мягко улыбнулась Геката. Она редко позволяла себе такие улыбки, но сейчас сделала исключение. – Он теперь принадлежит тебе.

– Что? – голоса девочки и солдата умудрились слиться.

– Может, Данике и достаточно простого извинения, а мне – точно нет. Вину нужно искупить. Девочке определено место в Черном Городе, и ты отвезешь ее туда. Ей выделят жилье и проведут восстановительную операцию, потом она пойдет учиться, дальше – работать. И все это время ты обязан присматривать за ней. Не обязательно жить с ней под одной крышей или постоянно оставаться рядом, но обязательно обеспечить все, чтобы она жила хорошо.

Вряд ли Мастер Контроля ожидал чего-то подобного и уж точно не хотел. Но ему хватило ума не спорить с Жрицей.

– Я понимаю, – только и сказал он.

Геката сменила мягкую улыбку на ехидную ухмылку. Каждому свое.

– Это вряд ли, но я объясню. Ты обязан следить за девочкой, пока ей не исполнится шестнадцать – а это два года. Если в это время она не переживет какую-нибудь болезнь или операцию – ты умрешь. Если погибнет в несчастном случае – ты умрешь. Если покончит с собой – ты умрешь. Принцип, думаю, понятен. Я не буду говорить тебе, насколько страшной станет твоя смерть в любом из этих случаев. Я пока лишь пообещаю, что она будет очень долгой. Остальное ты выяснишь, если до такого дойдет.

Мастер, к его чести, выдержал ее взгляд:

– Не дойдет, Великая Жрица. Я сделаю все, чтобы искупить свою вину.

– Ах да, чуть не забыла… Все то же самое произойдет с тобой, если она лишится своего милого маленького медведя.

Вот тут он почти сорвался, почти ляпнул лишнее… Но вытерпел, все-таки удержал язык за зубами, Геката это заметила. Хорошо. Значит, для него не слишком поздно.

Она видела, что девочка его по-прежнему боится, не хочет с ним идти, однако это нормально. Сперва она будет ожидать, что за спиной у Жрицы он попытается ей отомстить, потом сообразит, что ничего такого не случится, и привыкнет. Сейчас они оба подчинятся приказу, вот что важно.

Когда они покинули шатер, Справедливость, до этого наблюдавший за всем из теней, подошел ближе.

– Ты уверена в том, что делаешь? – поинтересовался он. – Мастер Контроля, из которого ты только что сделала няньку, однажды спас жилой Объект, почти отдав за это свою жизнь.

– То, что он совершил хороший поступок в прошлом, волнует меня меньше, чем то, что он переломал кости маленькому ребенку в настоящем. Этот мир меняет людей, порой даже самых лучших. А хуже всего то, что эти перемены остаются незаметными. Так что этот урок… Он принесет Мастеру такую же пользу, как и девочке, позволит остаться тем, кем он был когда-то. Остаться человеком… Этого достаточно, мы можем сосредоточиться на главном деле?

Справедливость прислали сюда первым, но иначе и быть не могло. Именно он разбирался с любыми преступными аномалиями, происходившими на территории Черного Города, он был полицией – и палачом, если нужно. Он справлялся со многим, но сейчас его одного было недостаточно. Уже то, что этим вынуждены заниматься два Воплощения, внушало определенные опасения… А Геката не бралась сказать, что их усилий хватит.

– Не на чем сосредотачиваться, – покачал головой Справедливость. – Мы не нашли никаких следов. Тележки с игрушками тоже нет.

– Ее как раз убрать несложно. Удалось определить, как он это делает?

– Мы не можем быть уверены, он это или нет.

– Но все же.

– Нет. Когда тела расчленены, метод убийства назвать очень сложно.

Принимать это Гекате не хотелось – а не принять она не могла. Спорить с реальностью бесполезно, только хуже станет. Но как же все паршиво! Нынешнее убийство превосходит два предыдущих по количеству жертв, кто бы ни стоял за этим, он повышает ставки. Все произошло быстро, люди не пытались ни сбежать, ни сопротивляться. Для того, чтобы поместить их на ветви великого дерева, требовалось серьезное оборудование, крупные дроны… Так почему же их упустила сигнализация Черного Города?

Гекату не покидало ощущение, что кто-то давно уже играет с ними, и они обязаны проиграть, потому что до сих пор не вычислили правила.

– Вы послали кого-нибудь по следу каравана? – уточнила она.

– Да. Двух Мастеров Контроля.

– Эти не срываются на насилие над маленькими детьми?

Справедливость ее иронию проигнорировал, он пояснил:

– Они из нашей свиты. Воин и следопыт. Мы им доверяем. С ними мы послали еще и военных.

– Надеюсь, этого будет достаточно… Хотя тут уже ничего не понятно, он имеет нас в хвост и в гриву, а мы успеваем только обернуться и спросить, что это было!

– Ты проявляешь излишнюю эмоциональность. Не стоит. Кем бы ни был наш враг, он пока что не нанес вреда Черному Городу.

– Ну да, беженцев же как грязи, – язвительно заметила Геката. – Сотней большей, сотней меньше, кто их там считает! Только знаете, что? То, в чем мы не разобрались, способно стать куда большей бедой, чем понятное зло!

– Мы это признаем. Мы лишь пытаемся сказать, что пока действия неизвестного принесли Черному Городу определенную пользу.

– Много новых тел… – печально прошептала Геката.

– Да. Эти пока не снимали, но уже проверили. Все как в прошлый раз: вирусов и иных источников угрозы не обнаружено. По пути их проверят еще раз, но пока все указывает на то, что они пригодны для Черного Города. Мы все организуем.

Идея появилась уже в момент, когда он говорил. Геката сделала паузу лишь для того, чтобы все обдумать, убедиться, что ее план осуществим – и способен принести пользу. Гарантий, конечно, никаких, но почему бы и нет? Жрицу грела уже мысль о том, что они наконец-то начнут противодействовать продавцу игрушек, а не безответно принимать его забавы.

Так что, когда Справедливость направился к выходу, она его окликнула:

– Подождите! Мне нужно, чтобы вы организовали кое-что другое. У вас тут много толковых операторов? Оборудования хватает?

– Нам сообщили о приблизительном количестве фрагментов и высоте, на которой они находятся. К этому мы были готовы.

– Хорошо. Я хочу, чтобы ваши люди сняли их, как и планировалось, но доставка в Черный Город подождет.

– Ожидание допустимо, это не критично, – кивнул Справедливость. – Но нам нужно знать причину задержки.

– Тут все… интересно. Я хочу, чтобы ваши люди собрали из фрагментов тела людей.

– Зачем?

– Я пока не могу сказать, – признала Геката. – Но раньше мы такого не делали, грузили в один контейнер и все.

– Не было оснований для иного.

– Вот именно! И он, вполне возможно, знал, что так будет… Неизвестно, насколько он умен. Так давайте удивим его! Мне нужно, чтобы тела собрали прямо на площади, я осмотрю их лично. Не знаю, что именно мы найдем, но я уже сейчас сомневаюсь, что мы к этому готовы.