Про любовь (цикл рассказов)

Моя Снежинка

- Мяу! Мя-а-а-а-у!

Я поморщился и демонстративно отвернулся.

И снова требовательное:

- Мя-а-а-а-у! Мяв! Мя-я-а-а!

На жалость давит, гад пушистый.

- Нет, нет и нет! - бросил я, не поворачивая головы. - Пешком! Понимаешь? Пеш-ком!

- Мяв! - тут же обиженно заявили в ответ.

Гр!

- Тебе врач что прописала? - я покосился на идущего рядом по первому, свеженькому, беленькому ещё снегу кота. Тот заинтересованно поднял голову и посмотрел на меня. Вроде как тоже спрашивая: "А что?". - Уже забыл, да? - хмыкнул я. - Врач сказала ходить ла-па-ми. Вот и иди лапами. И нечего на меня так смотреть! Гуляй.

Кот, демонстративно фыркнув и подняв хвост трубой, танцующей походкой никогда не ломавшего лапы (ага!), даже никогда не дравшегося (ну-ну!) и весьма и весьма обиженного добропорядочного животного протопал вперёд. Вроде как он тут один, а меня и рядом нет. И шерсть распушил, и на снежинки отфыркивается и фырчит что-то себе под нос.

- Ладно, иди сюда.

Кот обернулся, смерил меня уничижительным взглядом, но секунду спустя соизволил-таки приблизиться. Я осторожно взял его под брюшко и аккуратно спрятал за куртку.

Куртка почти мгновенно за... мур-мур-мур... завибрировала.

- Знаешь, Пух, - глядя на его хитрющую рыжую мордашку, вздохнул я. - Ты самое наглое животное на свете. И когда-нибудь конец моему терпению всё-таки наступит.

Кот скептично фыркнул и спрятался под дрожащей курткой целиком.

А ведь прав - куда я от него денусь? Уж если из Лабинска в Москву притащил, то что теперь... Да, вместо книжек и прочего нужного для учёбы в университете добра со мной в поезде ехал Пух. Переноску он игнорировал, визжащих ("А-а-а, у меня аллергия на кошек!") соседок по плацкарту - тоже. До меня снисходил только после плотной кормёжки, по приезде построил всю общагу и довёл до нервной икоты изящных московских кошечек. В общем, геройский Пух.

Так, поддерживая кота под курткой, я и гулял по заснеженному Коломенскому. Вместо всё того же Пуха, которому надо "тренировать лапы" и "восстанавливать силы", как сказала ветеринар.

В Коломенском тихо и безлюдно в десять утра понедельника. И так неожиданно приятно, оказывается, смотреть под мурлыканье на летящие с неба снежинки, следить, как они танцуют в воздухе - медленно, замысловато, волшебно. Снаружи - холодно, а у меня под курткой уютно урчит пригревшийся кот... И никого рядом, будто мы с ним одни в этом заледеневшем, искрящемся, словно сказочном мире снежной королевы, взмахом то ли палочки, то ли магического жезла насылающей бураны и лютые морозы...

Королева стояла посреди дорожки, холодная, застывшая, точно ледяная статуя. Красивая, неестественно красивая, до замирания сердца. Правильные, словно бы выточенные черты, длинные тёмные волосы, шикарное, будто сотканное из снежинок платье... Такая грозная, строгая и могущественная, какой и полагается быть королеве.

Мне сначала даже и в голову не пришло, что она настоящая. Разве это снежное совершенство может быть живым?

А она обернулась. И замершая, скованная льдом сказка рассыпалась осколками от её взгляда. Взгляда, прямо-таки лучащегося высокомерием и превосходством, очень хорошо прикрывающими собой горечь. Такая человеческая горечь серым оттенком где-то в глубине её глаз. И я вдруг резко осознал, что стою в двух шага от неё, пялюсь, как мальчишка, а эта неземная красавица в своём лёгком платьице смотрит в ответ, как на насекомое... и мёрзнет же, наверное.

Пух сонно мявкнул, брякнувшись в снег, а я суетливо стащил куртку и набросил её - ещё тёплую - на хрупкие плечи красавицы.

Взгляд из высокомерного стал растерянным.

- Вы же замёрзнете так, - торопливо попытался объяснить я, не слушая возмущённого кошачьего ора у себя под ногами. - Вам же холодно...

- Мне? - удивилась красавица, подцепляя тонким пальчиком свисающий рукав куртки. - Холодно? - и рассмеялась.

А я стоял, как дурак, и улыбался. Красиво она смеялась, словно перезвон льдинок - или рождественских колокольчиков. Необычно.

Она сняла куртку, элегантным таким движением, ну, как леди в исторических фильмах. Протянула мне и улыбнулась.

- Как тебя зовут, мальчик?

Пух тёрся под ногами, всеми силами пытаясь обратить на себя внимание. А я смотрел и не мог оторваться от глаз моей (моей?) снежинки.

- Саша.

-Саша, - повторила она нараспев. - Приходи сюда завтра, Саша. На закате. Если хочешь снова меня увидеть - приходи.

Я и слова сказать в ответ не успел, как она развернулась и молча пошла прочь, теряясь в своём белом платье среди снежинок, словно растворяясь в них или даже становясь одной из них.

- Пух? - пробормотал я, с трудом отрывая взгляд от белой дали и поворачиваясь к беснующемуся коту. - И что это сейчас было?

Всё-таки девчонки стервы. Все - ну а красивые в особенности. Как, скажите, как заметить закат в Москве зимой, да ещё и из окон фитнес-клуба, где я подрабатываю. На улице - серое марево, небо сплошь в облаках, точно в дымчатой мутоновой шубе, у нас в зале свет так и плещет... Какой закат, о чём вы?! Не могла точное время назвать, а? Нет, я погуглил, конечно, нашёл примерно, во сколько нынче солнце садится. Хотел даже раньше прийти, но именно сегодня и именно сейчас Серёжка, напарник мой, заболел (читай, ушёл в очередной загул). Пришлось пахать за двоих, так что на улицу я выбежал тютелька в тютельку. Рванул к метро - и случайно заметил, как облачное марево слегка порозовело, ну, будто краску налили, а потом по ней дымку пустили.

Нет, ну что такое, а?! Всю дорогу до метро и позже, в вагоне, я уговаривал себя, что ничего страшного, в конце концов, подождёт моя Снежинка минутку... ну ещё минутку... Да и закат же не длится одно мгновение, правда?

Чуть не ползком, задыхаясь, я плутал по тропинкам и дорожкам Коломенского, пытаясь вспомнить, чёрт возьми, на которой - на которой?! - я её встретил.

А небо, конечно, давно отгорело...

Снежинки не было. Я рухнул на какую-то заледеневшую скамейку, бессильно вглядываясь в серое марево, и чуть не застонал от обиды, честное слово! Ну, опоздал, да, но могла же, могла подождать, ну что такого, а?!

А может, сама опаздывает? Просто ещё не пришла? Может, нужно только подождать?

До чернильной темноты я маялся, придумывая ей отговорки, но прекрасно понимая - не придёт. Может, и не приходила. Может, забыла. Может...

- А ну и... чёрт с ней! - сообщил я довольному Пуху, встретившему меня буквально у порога комнаты. - Что, одна такая, что ли?

- Мр-р-р! - радостно согласился кот, выгибаясь у моих ног. - Мр-р!

- Вот и говорю, - сообщил я, бухаясь на старенькую кровать и обнимая колени. Пух, лучась оптимизмом, пристроился рядом. - Да таких... Да она...! Да... Да ну её!

А на душе было мерзко-мерзко, и за окном тоскливо рыдала вьюга...

- Так, всё, колись давай, - неожиданно заявил Серёжка, когда мы с ним перетаскивали маты в угол зала. - Кто она?

- Она? - старательно делая вид, что не замечаю его заинтересованного взгляда, переспросил я.

-Ну да, - друг (и по совместительству сосед по комнате) бросил мат и уставился на меня ещё пристальнее. - Та девчонка, о которой ты постоянно мечтаешь.

Я неопределённо хмыкнул.

- Ха, ну вот не надо! - протянул Серёга, - будто я ничего не заметил, ага. Да вся группа только об этом и судачит. Ты бы на себя со стороны посмотрел: ходишь, словно в воду опущенный, взгляд мечтательный, в облаках витаешь. Ещё и книжки забросил, тебя же от них обычно не оторвать, ботаник!

- Ну хватит! - огрызнулся я, водружая последний мат на громадную стопку в углу и вытирая руки о тренировочные штаны. - Достал.

- Нет, ну а всё-таки, кто она? - завёлся Серёжка. И не умолкал, пока мы шли к следующему залу, мимо открытой галереи с видом на первый этаж и, конечно же, ресепшен. - Ну кто? Красавица хоть? С нами учится?

- Остань, - вяло отмахнулся я.

Серёжка только рассмеялся.

- А ты уже с ней...

- Нет, - рыкнул я, останавливаясь. - Слушай, я же сказал, хватит, значит...

И тут, словно во сне, раздался (громко так, требовательно раздался) знакомый льдистый голос:

- Девушка, Вы меня не поняли! Неужели так сложно - действительно сложно - поискать его в этой Вашей... ну, в этой белой... да, в этой. И ещё раз повторяю: мне нужен юноша, которого зовут Саша! У него рыжие, как огонь, волосы и глубокие зелёные глаза... девушка, Вы ищите или мне за Вас это сделать?!

- Ух ты! - прокомментировал Серёга, подлетая к перильцам. - Красотка в ударе! Кстати, Сашка, её описание жутко на тебя похоже, ты не находишь?

А я висел на перильцах рядом, смотрел, как моя Снежинка отчитывает девочку на ресепшене... и не мог поверить в это чудо.

- Я ждал тебя, - пробормотал я, когда мы очутились на улице.

- Ждал? - фыркнула Снежинка. - Это я ждала! А ты посмел не прийти, - она смерила меня презрительным взглядом и, помолчав, спросила. - Куда ты меня отведёшь? Я готова попробовать некоторые из ваших... плебейских развлечений. Но только вместе с тобой!

Э? А? Не будь её голос столь... чарующ, я бы огрызнулся и на требовательный тон, и на "плебеев". Тоже мне... Хотя, ладно.

Я изобразил что-то смутно похожее на церемонный поклон.

- Куда хочет моя королева?

- Туда, - тут же ткнула изящным пальчиком Снежинка.

Класс! Суши-бар. Из дорогих, правда, но... суши?

- Это достаточно по-плебейски? - надменно сморщив носик, добила "королева". - Если да, я хочу туда!

А, как известно, если девушка хочет... А если красивая девушка хочет, так и вовсе никуда не деться.

Мой бюджет уменьшился ровно вдвое, но Снежинка, кажется, осталась довольна. Она строила официантов, раздавала приказы направо и налево - в общем, вела себя как настоящая королева. И самое забавное: её слушались! Не только я (я-то ладно, этот же моя Снежинка), но и все, к кому она обращалась. Словно зачаровывала.

Меня больше всех.

- Пух! - начал кричать я с порога, привычно пытаясь нащупать включатель. - Пух, я самый счастливый человек на свете! Она такая... Такая... она...

Свет, наконец, зажёгся.

- Так вот Пух, она просто... просто... даже не могу сказать, она... Пух?!

Кота в комнате не было.

Я спохватился, торопливо стянул куртку, заглянул под кровати - никого.

Успокаивая себя тем, что кот наверняка просто прогуляться вышел (с Пухом это бывает - как с Серёжкой - загулы дня на два) я выскочил в коридор. Обежал всю общагу.

- Ребят, вы кота рыжего не видели?

Нет, не видели.

На улице Пух тоже не откликнулся. Я проверил чуть не весь район, но не одной кошки так и не нашёл - ещё бы, вьюга свирепствовала сегодня ещё злее, чем всю неделю.

Вот куда ему приспичило деться в такую погоду, а?

- Пу-у-ух!

Но только ветер выл в ответ, а я так и стоял на пустынном перекрёстке, потерянно глядя на танцующие в свете фонарей снежинки. Как недавно в Коломенском.

Только теперь без кота.

- Она словно маленькое солнце...

- Скорее уж ледышка, - буркнул Серёга, не отрываясь от чертежа.

- Ты не понимаешь, она прекрасна, как роза...

- Во льду, - вставил сосед, продолжая что-то яростно тереть ластиком. - Именно поэтому ты эти розы таскаешь ей на каждое свидание, да? Уже в долгах, как в шелках, а всё туда же! Слушай, герой-любовник, ты когда зачёт по чертёбе сдашь, а?

- Отстань, - отмахнулся я, торопливо застёгивая рубашку.

- Сашка, - Серёга поднял голову и внимательно взглянул на меня. - Я тебя не узнаю. Ты не спишь, почти не ешь, на лекции не ходишь, всё сидишь, мечтаешь - до вечера сам не свой. Из-за этой стервы у тебя крыша поехала?

- Прекрати! - рявкнул я и сам не узнал своего голоса.

Серёга вздрогнул, удивлённо расширил глаза.

- Эй, парень, куда ты дел моего друга, а? Признавайся! А если серьёзно, Саш, ты крепко на неё подсел и с этим надо что-то делать.

- Ты не понимаешь, - повторил я, ища на столе расчёску. - Она самая красивая, самая... самая лучшая девушка, которую я когда-либо встречал...

- Да понял я, что ты влюбился, - оборвал мои словесные изыскания друг. - Но подумай сам, Саш, она... она не нашего поля ягода. Ты обращал внимание, как она на тебя смотрит? Как на вещь, которая доставляет ей удовольствие. Тебе нравится быть игрушкой?

Мне не хотелось с ним ссориться. Поэтому я просто буркнул: "Ты ничего не понимаешь" и хлопнул дверью.

Но доля правды в его словах была.

Да, я отлично осознавал, что забросил учёбу... да что там, всю жизнь забросил ради неё. Просто не мог не думать о Снежинке, видел её везде - на стекле в вагоне метро, на рекламных плакатах, в каждой девушке. В каждом шорохе мне слышался её голос.

Да, я всё понимал. Понимал, что она странная. До сих пор так и не назвалась, ведёт себя как капризная, надменная богатенькая девочка, соответственно одевается, но будто бы не имеет обязательной в таких случаях крутой машины, ну, или айфона. Абсолютно не разбирается в компьютерах, зато в первый же вечер огорошила меня экспертной оценкой Моцарта и Бетховена. Прекрасно знакома с работами чуть ли не всех классиков в любом виде искусства, но воротит нос от современных модных "новинок".

И никогда ничего не рассказывает о себе. Да и меня не спрашивает.

А ещё (прав Серёжка) эта показная надменность - ко всему, включая меня.

- Ты заставил себя ждать, - презрительно поджав губы, заявила Снежинка, только-только меня завидев.

- Извини.

И всё-таки она волшебная. Хрупкая, нежная, маленькая, словно фея. И да, алые розы вместе с её этой белой шубкой смотрятся просто изумительно. Хоть и держит она их брезгливо, будто мышь за хвостик.

Мы идём по заснеженному Александровскому саду, где-то вдали бьют Куранты, и кажется, что до настоящего, щедрого на чудеса и волшебство Нового года рукой подать... До Снегурочки так уж точно.

Снежинка искоса поглядывает на мои пальцы, обхватывающие её запястье, но молчит. А я почему-то вспоминаю Пуха, который так и не вернулся домой.

И как-то само-собой вырывается:

- Мне на каникулах предложили работу. В Сколково. Знаешь, там новый научный центр. Такая удача: новые технологии, зарплата, возможность пройти практику у...

- Довольно! - бросает Снежинка, прерывая меня на полуслове. - Ты прекрасно знаешь, что мне всё это неинтересно.

Я останавливаюсь, смотрю на неё - такую красивую, сверкающую, таинственную в зимнем сумраке.

- А что тебе интересно?

- Ты, - надменно произносит она, словно объясняя прописные истины.

Почему-то холодно становится от её слов.

- Но это - моя работа, моя учёба - часть меня, - тихо произношу я, не в силах отвести от неё взгляд.

- Нет, - она отворачивается, смотрит в сторону. И, словно маленькому ребёнку, сообщает. - Ты - это ты. Мне хочется это, - она обводит указательным пальчиком мой силуэт в воздухе. - И всё. Подробности твоей жизни меня не интересуют.

Холод...

- Но это же неправильно, - шепчу я, пытаясь снова взять её за руку. - Так не должно быть. Мы же... встречаемся... И я тоже хочу о тебе знать...

- Встречаемся? - она изгибает бровь в изящном и одновременно презрительном жесте. - Что ж, если хочешь продолжать встречаться со мной, тебе следует отучиться задавать глупые вопросы. А теперь идём!

Я не трогаюсь с места.

Она, отойдя на несколько шагов, недоумённо оборачивается.

- Ну же, Саша, идём! И расскажи мне что-нибудь! Что-нибудь весёлое, - в голосе снова капризные нотки. - Вот, допустим, про них, - она указывает на виднеющиеся среди деревьев стены Кремля. - Ну! Я жду!

Я качаю головой. Смотрю на неё - долго.

Волшебная. Прекрасная. Надменная.

- Простите, моя королева, но я не мальчик на побегушках.

Отворачиваюсь и иду прочь, машинально наступая в наши с ней следы, ещё не заметённые снегом.

Так холодно...

И очень, безумно, до дрожи хочется, чтобы она попросила остановиться - да просто хоть что-нибудь сказала.

Но за спиной тишина.

И я сам останавливаюсь шагов через сто, оглядываюсь.

Но почему-то в сонме снежинок не нахожу ту, что моя.

Всю ночь я проворочался с боку на бок, утром уже привычно прогулял универ, а вечером вместе с Серёжкой ушёл "в загул". Не помню, где и как много мы квасили, но проснулся я только ближе к следующему вечеру с жесточайшей головной болью. И отправился квасить дальше уже сам.

Прошла неделя, началась сессия, но мне было на неё глубоко наплевать. Серёжка, сначала послушно "загуливающий" вместе со мной, наконец, забеспокоился. Он ругался, кричал, устраивал скандалы, угрожал, что съедет в другую комнату.

На него мне тоже было наплевать.

В день, когда я прогулял экзамен про сапромату, Серёжка устроил мне форменное промывание мозгов, убеждая, что я гроблю своё будущее, что ни одна девчонка этого не стоит, особенно такая стерва, как моя, и вообще она...

Он заткнулся только, когда мой кулак вошёл в непосредственный контакт с его носом. Жаль, что бить в ответ не стал - а мне так хотелось пар спустить. Нет, мой друг предпочёл просто сбежать.

Его вещи таинственным образом испарились на следующее же утро.

А той ночью я стащил у празднующих очередную днюху девчонок бутылку дешёвого шампанского и угрюмо вылакал её, как заправский алкоголик - один на один с собой любимым.

Холод в сердце это всё равно растопить не могло.

Кажется, я заснул там же, за столом, с кружкой в руке, как обычно видя её надменное лицо в тёмном окне, средь белой пелены снега.

Какой же я всё-таки идиот...

- Да, идиот ты, Сашка, отменный, - вещал незнакомый голос. - Это ж надо так без меня распуститься! Нет, я, конечно, очень горд, что ты всё-таки послал эту ведьму, да ещё и так красиво, но зачем теперь-то убиваться?

- Ты кто? - бездумно спросил я, пытаясь вглядеться в темноту.

Свет включился, словно по волшебству. И я тут же увидел Пуха, стоящего на задних лапах на спинке дивана как раз перед включателем.

- Пух! - простонал я, кидаясь к мгновенно отскочившему коту. - Миленький, ты вернулся!

- Так, вот только без нежностей! - заявил... кот.

Нет, я всегда подозревал, что мой кот умеет разговаривать, только ленится. Но теперь, когда он взаправду заговорил ...

Это уже белая горячка?

- Ну чего уставился? - огрызнулся Пух, прыгая мне на колени. - Да, я, твою ж..., разговариваю. А ты ж... и ...!

Матерящийся кот - это сильно!

- Но, несмотря на всё, ты послал эту ведьму, и потому я тебя уважаю, - пафосно заявил вдруг Пух, соскакивая на пол и принимаясь вышагивать - медленно, вальяжно, хвост трубой.

- Какую ведьму? - тихо переспросил я.

Так... Или глюк, или сон, сон или глюк, сон...

- Как какую - Мэб, конечно, - фыркнул кот.

- Кого? - не понял я.

Кот очень показательно вздохнул.

- Королеву Неблагого двора, к которой ты целый месяц на задних лапках с цветочками в зубах бегал на свидания.

- Чего?

- Я ж говорю, идиот, - вскакивая на стол и прикладываясь к полупустой кружке, повторил Пух. - и пьёшь всякую дрянь... В Снежную королеву ты влюбился, Сашка. Это типа как у Андерсена. Сечёшь?

Я моргнул. Вздохнул и устроился на диване, подложив руку под голову. Может, если поспать, эта дурь закончится?

- Я как вас вместе увидал, - продолжал Пух, - подумал: ну всё, пропал парнишка. Но нет, королева в Тир-на Ногт на днях прикатила, злющая. Там ух, как сразу завьюжило, прямо на ушах всё стоит!

Завьюжило... королева... Снежинка...

- Да ты, Сашка, спи-спи, всё равно завтра ничего не вспомнишь. А хочешь нектарчику дам, знаешь, как он чувства убивает? Во как! - вещал кот, стоя перед диваном. - Бывает, увидишь какую-нибудь миленькую кошечку: всё, готов. А после глотка замечаешь, что и хвост у неё облезлый, и голос хриплый и ещё - представь - она мышей ловить не умеет! Москвичка, блин!

- Пух, ты знаешь, где она? - неожиданно даже для себя произнёс я.

- Кошечка? - оживился рыжий. - Ну...

- Снежинка, - перебил я, приподнимаясь на локте. - Где моя Снежинка? Отведи меня к ней. Хочу... ещё разок... увидеть...

Как он подобрался, мой боевой Пух. Шерсть распушил, чуть не в шар превратился. И как зафырчит:

- Ты, Сашка, дурак полнейший! Ради этой... этой... Она того не стоит, поверь!

Ну просто как Серёжка.

- Ты можешь отвести меня к ней или нет?! - рявкнул я, чувствуя, как пустота, поселившаяся в сердце после расставания, начинает заполняться надеждой.

- Ну, могу, - буркнул кот. - Да, ты, ты... ты хоть знаешь, у неё, таких - полный набор, что при дворе, что... У неё сад из таких как ты, идиот! - заорал он вдруг. - Мэб славится тем, что сначала зачаровывает очередного глупца, потом приводит в Тир-на-Ногт, а, когда наиграется, превращает в ледяную статую. Ты хочешь быть глыбой льда, а Сашка? Навечно!

"Ты хочешь быть её игрушкой?"

-Да.

Пух отшатнулся, очень по-человечески покачал головой, щуря глаза. И вдруг:

- Окно распахни.

- Что? - ахнул я, между тем послушно открывая окно. - Зачем?

- Становись на подоконник, - продолжал командовать Пух. - И шагай вниз.

- Ты сдурел?! - прорычал я, выглядывая на улицу. - Тут десятый этаж!

- А тебя не всё равно? - фыркнул кот.- Шагай-шагай, какая разница, считай, уже и так мертвец. Давай, шагай, твоя Снежинка, - выплюнул он, - ждёт тебя.

Я покосился вниз. На кота. Снова вниз.

Закрыл глаза и шагнул вперёд.

В воздухе застыли снежинки. Они не падали, нет, они просто висели. В абсолютно, совершенно ледяном воздухе.

Я шёл, дрожа, через волшебный во всех смыслах, лес к громадному, похожему на ледяной дворец зданию. Деревья, словно выточенные из стекла, сверкали, снег слепил глаза, я утопал в сугробах по колено, а иногда и по пояс, но всё равно шёл к дворцу - чарующе прекрасному, изумительному, неземному. И, как оказалось, действительно ледяному. Тонкие, прозрачные стены играли со светом, словно громадные алмазины. Пол под ногами, отчего-то совершенно не скользкий, звенел от моих шагов.

А вокруг тишина зимней ночи. Очаровательная, завораживающая, пугающая тишина.

Я жестоко мёрз в своей фланелевой рубашке, обнимал себя руками, выстукивал дробь зубами - но тепла в этом царстве льда просто не было. И не могло быть, как не старайся.

К тому моменту, когда мне навстречу выбежали какие-то гротескные существа, напоминающие рождественских эльфов из голливудских фильмов, я уже с трудом воспринимал этот... сон. Сон же, так? Коты не разговаривают в обычной жизни, люди, выпавшие из десятого этажа, не попадают в сугроб в волшебном лесу...

Что-то крича и мерзко хихикая, существа сгрудились вокруг и, подталкивая, практически потащили куда-то в лабиринте ледяных коридоров и застывшего зимнего великолепия.

Я и не заметил, как очутился в чём-то, сильно смахивающем на тронный зал. По крайней мере, он был большой, украшенный узорами, какие возникают от мороза на стекле (тут они были повсюду: на стенах, потолке, колоннах, полу...), и, конечно, здесь стоял высокий ледяной трон, на котором величественно восседала моя Снежинка, окружённая нечеловечески прекрасными рыцарями... кавалерами... дамами... Сама нечеловечески прекрасная, сейчас ещё более волшебная, чем когда-либо. Надменная, с высокомерием во взгляде. И всё той же горечью, где-то там, на дне. Горечью, которую мне так и не удалось растопить.

Она молчала. Все эти нелюди тоже молчали, презрительно глядя на меня. Вокруг стояла такая тишина... и мои шаги раздавались весёлым похоронным звоном...

Я приблизился к трону почти вплотную, не заметив, что эльфики отстали. Я вообще ничего не замечал, кроме неё, величественной и жестокой.

"У неё сад из таких, как ты!"

Пусть. Пусть сад. Лишь бы рядом. Только бы знать, что иногда она глядит в мою сторону, пусть презрительно. Пусть надменно.

Но это же моя Снежинка... Это же так просто: она - моя, я - её. Как же я раньше не понимал!

Ради этой маленькой сказки, ради любви надо чем-то жертвовать. Или придётся жертвовать любовью.

Действительно, так просто!

Я опустился перед троном на колени, чувствуя, как мороз поднимается по ногам к груди, где впервые за это время было очень тепло.

Я люблю тебя, моя Снежинка. Пусть королева, пусть надменная, пусть мне никогда даже твоим рыцарем не стать. Но я тебя люблю.

Я шептал это, глядя ей в глаза, чувствуя, как отнимаются руки и ноги, как бураном кружится вокруг колдовство... но, пока я в силах был говорить, я шептал моей холодной королеве это до смешного простое "люблю".

А потом всё потонуло в голубом мареве. Но мне ещё чудились мгновение её серые, странно блестящие глаза. И катящаяся по мраморной щеке хрустальная капля...

А потом стало так холодно...

В открытое окно ветер задувал снежинки.

Я с трудом разогнулся, чувствуя просто убийственное боль в голове... шее... замёрзших руках и ногах... Отшвырнул заледеневшую кружку и потопал к окну.

Ну и сон, однако... Сон... А что мне, кстати, снилось?

Одна из створок закрываться не желала. Заклинило, что ли? Сонно соображая, я осмотрел крепление, и в этот момент особенно крепкий порыв ветра прошёлся по комнате, унеся с собой лежащие на столе листы.

Мои конспекты!

Послав к чёрту окно, я схватил куртку и бросился на улицу.

Конечно, конспекты разлетелись чуть не по всей дороге. Я хорошенькую зарядку проделал, пока все собрал. Последний листок вынул из-под каблука девушки... девушки... Ух ты! Какая красотка!

Красотка держала воющего благим матом Пуха и внимательно смотрела на меня.

- Это твой кот? - спросила она изумительным, словно перезвон льдинок, голосом. - Я его из-под...эм-м-м... машины достала. Ты бы следил за ним, что ли.

- Ага, - невразумительно откликнулся я, не в силах оторвать взгляд от её неземной (серьёзно!) красоты. - Ага.

Правильные, словно выточенные изо льда, черты, забранные в хвост длинные тёмные волосы, дорогая шубка...

И живой, очень знакомый взгляд.

Что-то шевельнулось в памяти, что-то смутное, словно бы давно забытое, отброшенное... что-то.

- Ну, ты кота забираешь? - недовольно спросила девушка, протягивая мне обвисшего безвольной тушкой Пуха. И добавила. - Саша.

- Э...а... Ты меня знаешь? - невпопад ляпнул я.

- Конечно, - хмыкнула она, тоже глядя мне в глаза. - Я, кстати, Мэб.

- Иностранка? - а-а-а-а, я сегодня просто туплю напропалую!

- Ирландка, - высокомерно уточнила она.

Пух, не выдержав обмена любезностями, вывернулся из рук красавицы и шлёпнулся на землю. Обиженно мявкнув, важно потопал в сторону общаги.

- Э-э-э, - провожая кота взглядом, промямлил я. - Я позвоню тебе, Мэб?

- Нет, ты меня сейчас отведёшь в своё жильё, - заявила красавица, и я подумал, что она странно знает русский, говорит забавно. - И всё о себе расскажешь!

- Хорошо-хорошо! - быстро согласился я, лихорадочно соображая, чем бы девушку угостить. Не остатками же ледяного шампанского? - Идём?

И, искоса поглядывая на идущую рядом красавицу, словно явившуюся из какой-то зимней сказки, подумал, что она до боли похожа на снежинку.

Моя Снежинка...

Часы отбили двенадцать. Под дружный звон бокалов и поздравления красивая девушка в изысканном белом платье тихонько открыла дверь на балкон и шагнула наружу. В общей праздничной суете её ухода никто не заметил.

На улице стонала вьюга, и сильный ветер сорвал платок с головы красавицы, задумчиво глядящей куда-то вниз, где сквозь белую пелену снега чудились гротескно-изящные силуэты всадников. Ледяной музыкой звенели колокольчики на гривах кельпи, мрачным караулом замерли рыцари Неблагого двора, безмолвно уговаривая свою королеву спуститься, одуматься, вернуться...

- Дорогая? Солнышко, ты замёрзла? Пойдём в дом.

Девушка тихо улыбнулась, отвечая на полный нежности взгляд рыжеволосого, начинающего уже седеть мужчины - когда-то забавного мальчика Саши, сумевшего растопить ледяное сердце зимней фэйри. Сумевшего превратить её в человека.

Жалобное ржание кельпи вплелось в музыку вьюги.

...Любовь требует жертв. Так или иначе...

Зимняя королева последний раз взглянула вниз, грустно улыбнулась и, решительно отвернувшись, закрыла за собой балконную дверь.

...Но она того стоит!