Прививка от любви (СИ)

Глава 11

Пробираться по каменной гряде в темноте — то ещё развлечение. Сначала отблески уходящего дня давали какую-то возможность хоть что-то разглядеть, но потом сгустилась тьма, и ни яркие звёзды, ни тусклый серпик голубой луны её не разгоняли. Двигаться приходилось почти наощупь.

В принципе, карабкаться на всякие возвышенности нас тоже учили — вот только никогда ещё мне не приходилось использовать эти навыки в настоящих горах. Что ж, всё когда-нибудь случается впервые. Главное, что объяснили мне когда-то, и что я теперь торопливым шёпотом повторила Фредерику, не забывать проверять надёжность опоры, прежде чем перенести на неё весь свой вес. Это замедляет движение, однако торопыги из гонки быстро выбывают. Вот и теперь мы почти ползли на четвереньках, стараясь держаться подальше от края, но всё равно то и дело на нём оказываясь. В одном месте вообще пришлось спуститься вниз, потому что удержаться на остром гребне оказалось невозможно, и несколько метров проползти по почти отвесной стене, упираясь ногами в трещину и цепляясь за свисавшие сверху пучки стеблей, к счастью, оказавшиеся крепкими.

И всё-таки мы двигались вперёд. Обвязавшись верёвкой, иногда оскальзываясь, но судьба, или собственная предусмотрительность, хранили нас от падения. Я шла впереди, выбирая дорогу, Фредерик следовал за мной, и так мы преодолевали метр за метром.

Позади раздался едва слышный возглас, и тут же вниз с шорохом и стуком полетел камень. Я оглянулась, убеждаясь, что с моим ведомым всё в порядке, и замерла, прислушавшись, прежде чем двинуться дальше. Растительность шелестела под руками и ногами, и я то досадовала на неё, когда путалась в переплетении стеблей, то благословляла, когда обретала в них дополнительные возможности уцепиться. Время от времени я приостанавливалась и пыталась по едва угадывавшимся в темноте контурам скал и долины понять, где именно мы находимся. База не освещалась, ни один огонёк не выдавал её присутствия, должно быть, они опасались обнаружения с воздуха. И это тоже вызывало двойственные чувства. С одной стороны, темнота нам друг, особенно когда мы будем спускаться и окажемся внутри. С другой стороны, освещённая база послужила бы нам маяком.

Выступ, который я только что добросовестно ощупала, прежде чем встать на него, пошатнулся. Я поспешила слезть, но опоздала: казавшийся надёжным камень вдруг распался на части, ноги лишились опоры, я плюхнулась животом на шершавый, щерящийся зубьями край и судорожно вцепилась в подвернувшийся стебель. Слава тебе, господи, он выдержал. Иначе пришлось бы уповать только на страховку и на то, что неожиданный рывок не сдёрнет Фредерика следом за мной.

Весь путь мы проделали в молчании, слышно было только наше тяжёлое дыхание. Несмотря на ночной холод, мне было жарко, и одновременно зябко, когда налетавшие порывы резкого ветра продували даже сквозь куртку и пропитавшийся потом свитер. Иногда приходилось останавливаться и возвращаться, если я понимала, что этим путём дороги нет и надо взять в сторону. К тому же я всё время опасалась наткнуться на снайперское гнездо, но видимо, их тут всё-таки не было. Ещё один уступ, ещё один камень, скалы начали явно забирать вверх… Так, стоп, а что это там внизу металлическое блестит?

Я осторожно легла на неровный камень и свесилась через край. Так и есть, внизу угадывался силуэт одного из вездеходов. А вот это расплывчатая линия почти прямо под нами — наверняка ограждение. Мы пришли. Я кинула взгляд на фосфоресцирующий циферблат у меня на руке. Почти час ночи. Мы шли больше четырёх часов. Но пришли ведь!

Раздался шорох, стук подошвы по камню, и Фредерик вытянулся рядом со мной, так же вглядываясь в темень под скалами. Я шепнула:

— Спускаемся.

Он кивнул и приподнялся, разыскивая, к чему бы прикрепить трос. К счастью, вакуумная присоска на конце нашу задачу изрядно облегчала. Она прилипла к более-менее ровному участку камня с едва слышным хлюпающим звуком, я на всякий случай проверила, как держится, но держалась она хорошо. Производители уверяют, что и трос, и присоска выдерживают до двух тонн. Я прикрепила верёвку к поясу и снова повернулась к спутнику:

— Я спускаюсь первой. Если всё будет в порядке, посвечу снизу фонариком.

Он не стал спорить, слава богу, всё-таки какое преимущество — умный человек рядом. Я перевалилась через край и начала спуск, оказавшийся легче, чем всё, что мы делали до этого. Спускаться по верёвке, когда можно ногами упираться в скалу — упражнение для новичков. Правда, в паре мест отвесный склон из-под ног всё-таки уходил, и приходилось скользить вниз так, но не больше пары-тройки метров. Я была уже на середине спуска, когда внизу и в стороне вдруг вспыхнул свет.

Я замерла, прижимаясь к скале. Свет загорелся у главного корпуса базы, у огромных раздвижных дверей. В следующую секунду эти двери с негромким гулом, говорящим о хорошем состоянии механизма, раздвинулись, и наружу выехали два гусеничных мотоцикла, подходящих для передвижения по пересечённой местности. На каждом из них сидело по три человека. Мотоциклы пересекли двор, приостановились у внешних ворот в ограде, те распахнулись, и мотоциклы, набирая скорость, унеслись в ночь по тропе в сторону того самого прохода в скалах, от которого пришли мы. Обе пары ворот, и в ограде, и в здании захлопнулись, свет погас.

Ясно, нашего снайпера наконец хватились. Либо вышли сроки, в которые он должен был подать сигнал, что всё в порядке, либо к нему пришёл сменщик и обнаружил труп. А ведь мотоцикл не вездеход, сквозь ту щель в скалах вполне пройдёт. Оставалось только надеяться, что Альма спряталась достаточно надёжно и её в ближайшее время не найдут. И всё же следовало поторопиться — раз уж поисковая партия выехала, не факт, что даже планируемый мной переполох заставит её повернуть обратно.

И всё-таки дорого бы я дала за то, чтобы узнать, сколько здесь Стрелков, сколько их среди тех шести, что только что уехали, и сколько ещё осталось.

Я продолжила спуск, удвоив бдительность. Кто-то там, на базе, сейчас не спит и напряжённо ждёт доклада от поисковой группы. Тем временем до земли оставалось метра три, заграждение как раз появилось по левую руку от меня. Так, а это что ещё такое? Я всмотрелась повнимательней в едва видимые даже в темноте красноватые лучики, заключавшие колючую проволоку в своеобразный короб и поднимавшиеся много выше, чем ограждение. Лазеры. Судя по интенсивности свечения, едва ли они способны порезать кого-нибудь на куски, но если их задеть, то тревога поднимется наверняка. Хорошо, что нам не пришлось слезать со стены снаружи, а потом ломать голову, как же попасть за забор.

Впрочем, что-то в этом роде и я предполагала.

Подошвы коснулись земли. Я быстро перебежала под бок вездехода и присела рядом с гусеницей. Снова прислушалась и огляделась, но всё было тихо. Тогда я направила фонарик вверх и включила и тут же выключила. И ещё разок для страховки. Луч света ушёл в небеса, ни на чём не задержавшись. Едва ли его разглядят на базе, но всё равно я нервничала, и те несколько минут, что Фредерику понадобились, чтобы спуститься и присоединиться ко мне, показались мне самыми длинными за эту ночь.

— Всё в порядке? — спросил он, присев рядом со мной.

— Угу. А с вами?

— Тоже.

Я высунулась из-за вездехода, прикидывая, где находятся цистерны, которые я разглядела сверху. Потом достала висевшую за спиной винтовку с отомкнутым для удобства прикладом. Приладила приклад на место и заглянула в прицел, заодно бывший и прибором ночного видения. Хорошее всё-таки оружие производят Седлачеки…

Зажигательный патрон уже находился в магазине. Бок цистерны был отчётливо виден сквозь прицел, впрочем, на таком расстоянии не промахнулся бы и слепой. Я навела перекрестье в самый центр предостерегающего знака и нажала на спусковой крючок.

БА-БАХ!

Ой!

Никогда мне ещё не доводилось видеть и слышать взрыв такой мощности так близко. В меня ударило как тараном, опрокинув на руки Фредерика. Вездеход, за которым мы укрывались, подпрыгнул, и на мгновение я испугалась, что он сейчас опрокинется прямо на нас. Или что нас накроет разбухающее на глазах огненное облако. Стало светло, как днём, грохот был такой, что за целостность своих барабанных перепонок я тоже успела испугаться. Пошла волна жара, и я прикрыла лицо, даже сквозь зажмуренные веки видя ярко-жёлтый свет. Мимо что-то пролетело, должно быть, обломок, и грохнулось за ограждением. И тут же где-то далеко взвыла сирена. Я помедлила несколько секунд и открыла глаза. Огонь опадал, но гаснуть и не думал. Он был уже не таким ярким, его затемнял густой дым, противная вонь которого уже дошла до нас, но всё равно костёрчик получился впечатляющим, значительно выше человеческого роста. И — что это, кажется, он увеличивается? Да это же горящая жидкость растекается по земле, прелесть какая! Теперь те, что внутри, точно побегут тушить, как настёганные, опасаясь за целостность остального горючего. Только бы нас самих не отрезало от дверей, но вроде не должно, тут небольшой уклон…

— У тебя кровь… — произнёс Фредерик. В уши словно набили ваты, так что я скорее угадала, чем расслышала его слова. Лизнула верхнюю губу и заставила себя усмехнуться:

— Не страшно.

Он нахмурился, вглядываясь мне в лицо, потом перевёл взгляд куда-то вверх.

— Дверь открылась.

С его помощью я не без труда выпрямилась и выглянула из-за вездехода. Так и есть, массивные створки в главном здании разошлись и оттуда выбегали люди. Надо отдать им должное — судя по тому, что по меньшей мере половина из них была вооружена, и какой-то человек, в ярком огненном свете похожий на чёрный силуэт, резкими взмахами рук разгонял их в разные стороны, диверсия — это первое, о чём они подумали. Я снова закинула винтовку за спину и достала пистолет с заранее привинченным глушителем. Схватив за руку, остановила собравшегося подняться Фредерика, и мы, по-прежнему пригибаясь, обогнули вездеход с другой стороны. Эти, которые с оружием, парами разбегались осматривать территорию…

Жестом приказав Фредерику наблюдать за тем, что происходит у меня за спиной, я выглянула из-за кузова вездехода. Вот они, голубчики, ближайшая парочка с автоматами наперевес. От автомата в ближнем бою толку больше чем от пистолета, но только если противников много. А вот если враг один, да ещё выскакивает, как чёртик из табакерки… Два выстрела — два трупа с дырами в переносицах. Теперь — затащить их за вездеход и сорвать с них каски, бронежилеты и автоматы. Торопливо — время, время — напялить их на себя. Всё, можно бежать.

Нас заметили, когда мы вывернули из-за вездехода, и я, чтобы не начинать перестрелку тут же, навалилась на Фредерика, изображая боль и слабость. Тот, умница, понял меня мгновенно, и махнул рукой товарищам убитых нами охранников, указывая на оставшиеся за машиной трупы. Те послушно устремились в указанном направлении, а мы — со всей возможной скоростью в противоположном. Пока те разбираются, кто убит на самом деле, нам нужно добежать до дверей.

Суета не прекращалась, люди, в том числе и вооружённые, уже тянули к весело пляшущему огню баллоны и рукава для тушащих смесей, но было их, как я заметила, довольно мало. Всё-таки здесь стояла не полноценная воинская часть, и людей для тушения такого пожара явно не хватало. Видимо, распоряжающийся это понимал, потому что когда я пробегала мимо, он орал в пространство что-то вроде «поднимай всех», прижимая пальцы к уху. Как я и рассчитывала, наспех натянутой маскировки хватило, чтобы в суматохе никто не обратил на нас внимания, и мы промчались прямиком в огромный пустой холл. Облупившаяся штукатурка, несколько колонн и широкая лестница наверх, прямо напротив дверей — вот и всё, что там было.

Людей мы встретили, только взлетев на первый пролёт лестницы и повернув на следующий. Трое в белых халатах научных работников, подгоняемые детиной с автоматом, торопливо спускались вниз, и мы посторонились, их пропуская. Видимо, приказ «свистать всех наверх» был воспринят серьёзно. На втором этаже парадная лестница кончилась, и я завертела головой, отыскивая в расходящихся коридорах другую. Фредерик тронул меня за руку, указав на неприметную дверь с надписью «выход», и мы выскочили на куда более узкую лестничную площадку.

— Что-то ищешь? — почти прокричал Фредерик, видимо понимая, что иначе я не услышу.

— Да! План эвакуации!

— Может, выше?

План эвакуации в конце концов отыскался, и, судя по нему, чтобы подняться на крышу, нужно было перейти на другую сторону здания. Этажей тут было немного, так что мы вскоре выбрались в коридор последнего, и тут впервые столкнулись с сопротивлением. У двери стоял охранник, схватившийся за оружие и успевший рявкнуть «куда?!», прежде чем я его вырубила. Видимо, на верхних этажах кому попало находиться было не положено. На рявканье откуда-то выскочил ещё один, и тут Фредерик успел уложить его из своего автомата раньше, чем я. Ну, молодец, добыл-таки свою минуту славы.

Пара тёмных коридоров, выход на лестницу, у которой обнаружился ещё один охранник, тут же получивший прикладом в лицо, последний пролёт упёрся в запертую дверь, но Фредерик просто прострелил замок. И мы оказались на плоской крыше, а прямо перед нами и в самом деле стоял вертолёт. Небольшой, кабина как раз рассчитана человека на три-четыре. Он был заботливо укрыт матовой плёнкой, растяжками пристёгнутой к покрытию у нас под ногами.

— Вот, — довольно сказал Фредерик. — Освободим эту птичку, и можно лететь.

Я выдохнула, только теперь до конца поверив, что всё получилось. Правда, расслабляться было рано, и всё же цели своего наспех задуманного прорыва мы достигли. Суматоха внизу продолжалась, и света от устроенного мной костра более чем хватало для работы. Вдвоём мы отстегнули несколько растяжек, и я, не удержав нетерпения, нырнула под плёнку и дёрнула дверцу кабины. Фредерик оказался прав — она легко открылась.

— Садись, — предложил Свеннисен. — Сейчас я её стащу, и взлетим.

Я влезла внутрь, сняла свою винтовку и сунула её за сиденье. Потом оглядела пульт управления.

— Ты уверен, что горючего для полёта хватит?

— А ты недоверчива, Лилиан, — он тоже сунулся внутрь и указал на одну из шкал. — Вот, уровень топлива. Полный бак, чтобы долететь до города, более чем достаточно.

Меня устроил бы и не полный — лишь бы можно было взлететь, подобрать Альму и убраться от этого поистине Чёртова ущелья подальше. И всё же мысль о том, чтобы оказаться в городе уже к утру, не могла не радовать. Я оглядела кабину ещё раз, и тут заметила кое-что знакомое. Интересно, это хозяева базы модернизировали вертолёт, укомплектовав его пулемётом, или так оно и задумывалось? Я перебралась на соседнее кресло и примерилась к прицелу и ручке ведения огня. И заряжен, что самое приятное. Полный боекомплект!

Фредерик снаружи продолжал отстёгивать тяжи, расправившись уже с большей частью. Я распахнула дверцу со своей стороны и высунулась наружу:

— Фреде…

От двери на крышу бахнул выстрел. Всего один, но его хватило, чтобы выпрямившийся на мой голос Фредерик взмахнул руками, словно пытаясь буквально удержаться за воздух, и упал.

— Фред!!!

Такого страха, что окатил меня в тот момент, я не чувствовала нигде и никогда. Даже сидя связанной в подвале, где допросчики вытрясали из меня душу, а помощи ждать было неоткуда, и жить мне, как я тогда была уверена, оставалось лишь несколько дней. Не помню, как я выскочила наружу, как выпустила автоматную очередь, заставив людей в дверях шарахнуться обратно, под защиту торчавшего на крыше, как будка, короба лестничной клетки. Сколько их там? А неважно, пусть только попробуют высунуться вновь… Ох, дура я, у меня же не только автомат, у меня пулемёт есть!

Я одним прыжком оказалась внутри вертолёта, плюхнулась на сиденье и с ожесточением дёрнула за рычаги, разворачивая пулемётный ствол. С близкого расстояния такая пушка спокойно пробивает неукреплённую стену, проверено. Палец лёг на спуск, и вертолёт дрогнул, когда оружие заработало, посылая пулю за пулей; я хлестала будку очередями раз за разом, превращая её в решето, давая выход душившим меня страху и ярости. И остановило меня только замеченное краем глаза движение. Фредерик поднялся, придерживаясь за трясущийся бок вертолёта, и когда пулемёт стих, двинулся в обход, шагая с некоторым трудом, но всё же слишком уверенно для тяжелораненого. Ухватившись за плёнку, он потянул её на себя, и она с шелестом сползла с винта вертолёта на крышу, к счастью, не за что не зацепившись. Я продолжала держать выход с крыши на прицеле, пока он влезал внутрь вертолёта и захлопывал дверцу со своей стороны.

— Ты живой! — Мне хотелось смеяться и плакать одновременно.

— Живой, — кивнул он, щёлкая тумблерами и переключателями. — Хотя синяк у меня теперь, наверное, во всю спину.

Бронежилет, будь он благословен, я почти забыла о нём, относясь к нему в основном как способу маскировки, но он спас Фреду жизнь. То есть, не Фреду, Фредерику, у меня нет никаких прав называть его уменьшительным именем. Между тем вертолёт снова завибрировал, но не от стрельбы, а из-за того, что винт над нами стал раскручиваться всё быстрее и быстрее. Воздух наполнился гулом, с каждой секундой становившимся всё громче.

— Взлетаем! — прокричал сквозь вой винта Фредерик. Я наконец догадалась захлопнуть свою дверцу, а в следующий миг крыша провалилась вниз.

Мимо скользнула скальная стена, та самая, которую я сочла слишком высокой для спуска. Вертолёт наклонился, разворачиваясь, я снова увидела базу, мечущийся огонь, столб дыма, струи пены, которыми люди пытались заглушить горение. А на крыше-то я убила не всех — из повреждённой мной будки выбегали тёмные тени. И одна держала на плече длинный предмет, очень мне не понравившийся. Оптика послушно дала приближение — так и есть, в нас целились из базуки. Что ж, да здравствует предусмотрительность хозяев, сделавших из вертолёта не просто транспортное средство, а боевую единицу. Теперь их предусмотрительность можно было обернуть против них. Ещё одна короткая очередь, и человек на крыше упал, выронив своё оружие, а те, что были рядом с ним, метнулись обратно. Так их!

Кабина вдруг дрогнула, в стекле рядом с моей головой появилась звездообразная трещина. В нас стреляли, и не снизу. Пост на скале, как я и предполагала! Развернув прицел, я обшарила скалу и кажется, нашла. Ниша в стене, козырёк, блеск металла… Вертолёт сделал ещё один разворот, пошёл вниз, уходя от пуль, я выпустила очередь почти наугад, но новых выстрелов по нам не последовало. А потом, когда мы прошли на бреющем полёте над двором, я мстительно лупанула вниз ещё раз, по людям, пытавшимся тушить огонь. Кто-то опять упал, но огонь, дым и колючая проволока уже стремительно уносились назад, и теперь под нами была лишь чёрная масса деревьев.

— Это было лишнее! — крикнул Фредерик, имея в виду, видимо, последнюю очередь. Я промолчала.

На то, чтобы пересечь ущелье, понадобилось совсем немного времени. Вертолёт слегка покачивало и потряхивало, но в целом было занятно, и я даже пожалела, что нам предстоит ночной полёт и я не смогу разглядеть землю. До сих пор я видела её с воздуха только из самолётов, но они летают куда выше, а от вертолёта ощущения должны быть совсем другими.

При подлёте к скалам Фредерик снизился и включил прожектор. Вертолёт завис над скальным гребнем, я распахнула дверцу и выскочила на похрустывающий ковёр из стеблей. Альму с вещами мы спрятали прямо на самой скале, решив, что источник и прилегающие заросли поисковая партия обшарит наверняка, а вот заглянуть наверх могут и не догадаться, или догадаться не сразу. Хитрость себя оправдала — когда я вылезла, Альма уже встала мне навстречу. Я подсадила её в кабину, потом закинула наши рюкзаки и влезла сама. Со стороны казалось, что вертолёт, как птица, всё время рвётся улететь вдаль, но невидимая привязь не пускает его, и потому он покачивается в воздухе — вверх-вниз. Когда я вновь устроилась на месте стрелка, привязь была отпущена, и вертолёт лёг на западный курс, чтобы облететь горный отрог и повернуть к городу.