Принц воров

Глава 12. Быстрый ветер

Вообще-то, какая разница – Гиппон или Карфаген? Карфаген, именуемый с римских времен Колония Юлия, даже еще и лучше для дела – все-таки столица, может быть, и флот Гелимера уже вернулся с Сардинии, а не вернулся – так можно подождать, пошляться по злачным местам, пособирать сплетни о странных советниках короля, о корабле-городе.

Конечно, Гиппон Регий – ближе. Но ненамного, и если уж на пути беглецов попались паломники, идущие в Карфаген, было бы грех не воспользоваться столь подходящим случаем.

Стук посохов о высушенную раскаленным солнцем тропу первым услыхал Алексей и сразу встрепенулся, напрягся.

– Что такое? – замедлил шаг Александр.

Юноша показал рукою:

– Там, впереди, кто-то идет. Слышишь?

Теперь и Саша услыхал шаги, посохи… а вот – запели.

– Что такое они поют? – удивился молодой человек.

Его юный спутник лишь хмыкнул:

– Псалмы, что же еще-то? Думаю, это монахи, паломники.

– Кафолики или ариане?

– У сторонников Ария нет монахов. По крайней мере, я их никогда не встречал.

– Что ж…

Саша соображал быстро: паломники – это очень хорошо, это удача – вряд ли монахи вызовут хоть у кого-то какие-то подозрения. Да, арианская власть их не жалует, впрочем, Гелимер, кажется, сделал какие-то послабления в этом смысле… или ему посоветовали их сделать, дабы ненужными репрессиями не настраивать против себя большинство населения. Хотя… давно уже настроили.

Сняв с плеча автомат, Александр вытащил запасной магазин, аккуратно завернул оружие и патроны в куртку, ту самую – «Паризьен Элекрик», и, тщательно запрятав все это под приметный камень, озабоченно посмотрел на Лешу:

– А знаешь ли ты какие-нибудь псалмы, мой юный друг?

– Да не особо, – подумав, честно признался подросток. И тут же спросил: – А зачем ты оружие выбросил, дядя Саша?

– Не выбросил, а припрятал. Хотя вряд ли еще раз окажусь в здешних местах… Камень запомни – может, и тебе когда пригодится.

Александр все же научил парня управляться с «калашниковым», и гордости юноши не было предела! Потому и переживал парень – ах, как же теперь без гремящего лука-то?

– Никогда не тоскуй о вещах, друг мой, – наставительно заметил Саша. – Что вещи? Даже самые лучшие и, казалось бы, необходимые – просто пыль. Сегодня есть, завтра – нету, послезавтра – опять есть, и даже еще лучше, чем были. Черт с ним, с гремящим луком, тем более железных стрел уже – сам видел – осталось раз-два – и обчелся… Ну, что ты смотришь? Давай, затягивай песню… тьфу ты – псалом!

– Я… я не знаю.

– Тогда молитву! Громко и нараспев. И поспеши – нам нужно нагнать монахов.

– Агнус Домини-и-и… – прибавив шагу, послушно затянул Леша.

Александр подпевал ему, как умел – выходило не очень-то складно, зато громко, и всем было сразу ясно – молитва!

Монахи – числом с дюжину, – услыхав сии песнопения, остановились.

– Да благословит вас Иисус и Святая Дева, братья! – подойдя ближе, на католический манер произнес Саша. – Смею ли спросить – куда путь держите?

– Идем в Колонию Юлия, путники, – вполне доброжелательно отозвался седобородый старец с большим, загнутым сверху, посохом, по всей видимости – старший.

– И мы туда же! – молодой человек широко улыбнулся. – Поклониться святой Перпетуе, испросить благости и покровительства во всех наших делах.

– Хорошее дело, – одобрительно кивнул паломник. – Идемте же с нами, добрые люди, ведь вместе куда веселей, да и безопаснее – по дорогам бродят разбойники… избави, Господи.

Седобородый, а за ним и все остальные монахи, и Александр с Малышом – перекрестились.

– Меня зовут брат Силистрий, – улыбнулся старец. – Я тут, у братьев, вроде как за старшего.

– Я – Александр, а это Алексий, племянник.

– Алексей, не Алексий, прабабушка же так назвала! – заспорил было подросток, но Саша нетерпеливо махнул рукой – идем уж. Алексей, Алексий – какая разница-то?

Так и зашагали дальше – впереди – монахи, за ними – беглецы. Продвигались вперед медленно – с чувством, с толком, с расстановкой, как видно, паломники привыкли не спешить, словно бы показывая свою отрешенность от всяческой мирской суеты. Останавливались у каждой развилки, молились, испрашивая у Господа или какого-нибудь почитаемого святого удачного пути и счастья для всех путешествующих. А когда вышли на широкую мощеную дорогу – естественно, римскую, – тут уж устроили целый молебен, крестились и клали поклоны минут двадцать, если не полчаса, после чего сели трапезничать, щедро поделившись едой (уж какая была) со своими новыми спутниками.

– Ну, и зачем нам в Колонию Юлия? – улучив момент, заканючил Лешка. – Нам же в Гиппон надо.

– Зачем нам в Гиппон?

– Ха! Так ты ж сам сказал – идем, мол, в Гиппон Регий, а там… оттуда – в Гадрумет на каком-нибудь попутном судне.

– Какая разница? Поплывешь в Гадрумет из Колонии Юлия… может быть, и я с тобой двину. Еще и ближе. И с чего тебе так дался Гиппон?

– Гиппон привычнее, – чуть помолчав, смутился юноша. – Я там был три раза… А в Колонии Юлия – никогда.

– Ну, вот видишь! Хоть столицу посмотришь.

Закончив трапезу и молитву, паломники вновь двинулись в путь. Отроги крутых гор постепенно сменились пологими холмами и широкими долинами с зелеными виноградниками, оливковыми рощами и садами. То тут, то там попадались засеянные пшеницей поля и окруженные оградами из плоских камней огороды, по обеим сторонам дороги, меж полями, рощами и огородами белели виллы, когда-то римские, а ныне – вот уже около сотни лет – принадлежащие завоевателям-вандалам. Еще первый король – знаменитый Гейзерих – приказал наделить всех своих воинов землей и никогда не брать с них налогов. Вот так и жили – за счет местного населения, а как же еще? Слава богу, земли кругом лежали плодороднейшие, продуктов хватало. Если, кончено, не случалось слишком уж засушливых или слишком дождливых лет.

Все чаще по пути встречались повозки, всадники и бредущие с вилами на плечах крестьяне, скорее всего – посаженные на землю рабы и колоны. Паломники приветливо здоровались со всеми, пели псалмы, молились – и получали милостыню, пусть не такую уж щедрую – хлебные лепешки, кувшинчик вина, сыр, оливки, но и этой пищи вполне хватало, и в пути монахи не бедствовали.

Один крестьянин оказался ну до чего любопытным, так и ехал на своей запряженной быками телеге рядом с братом Силистрием, пока не пришло время свернуть, все расспрашивал о святых мучениках, да о казнях.

Брат Силистрий удовлетворял похвальное любопытство мирянина на полном серьезе и с видимым удовольствием, во всех подробностях рассказывая о покровительнице Карфагена святой Перпетуе. Как она родилась – в роскоши и неге, в семье почтенного римского патриция, конечно же – закоренелого язычника и врага Светлой Христовой веры, как – тайком от деспота-отца – крестилась, восприняв Слово Божие, как пошла на смерть за свою веру, не одна, а со многими сподвижниками, как дикие звери, выпущенные для казни, улеглись у ног святой, словно агнцы, и тогда язычникам-римлянам пришлось прибегнуть к мечам…

Саша и сам слушал с удовольствием, качал головой, крестился, нарочно выказывая свою набожность всем паломникам, а в особенности – их седобородому старшому, манеры которого выдавали человека образованного и явно из богатой семьи, не вандальской, конечно, а римской. И это было неплохо! Пару раз молодой человек задавал кое-какие вопросы, еще раз утвердившись во всех своих догадках, и, мало того, пришел к выводу – брат Силистрий – либо уроженец Карфагена, либо очень долго там жил. И – как выходец из знатного местного рода – явно имел в этом городе весьма неплохие связи, чем обязательно нужно было воспользоваться.

В данный момент времени молодой человек, хорошенько поразмыслив, вовсе не собирался выдавать себя за вандала – могли узнать, мало ли… Пославшие Мириам люди – кто б они ни были – вовсе не выглядели дураками. Да, арест Александра сорвался, однако тут вовсе не их вина, а заслуга все той же Мириам, Сашиного воинского искусства да верного браунинга, который все же пришлось бросить, как и вот – недавно – «калашников». Если нет патронов – к чему таскать с собой пустую игрушку?

Если не вандал, тогда – кто? А кто угодно!

– Давно хотел спросить, брат Силистрий, правда ли, что в Колонии Юлия есть кафолический храм? – проводив глазами отъехавшего селянина, произнес Саша.

Монах довольно кивнул:

– Есть, и не один – слава Тразамунду-рэксу. Он ведь когда-то и разрешил их открыть…

– А нынешний рэкс Гелимер – не против?

– Гелимеру-рэксу, похоже, что все равно. Либо просто не доходят руки.

– Не надо ли что-нибудь сделать в церквях? Мой племянник – мозаичных дел мастер, и он мог бы… Без всякой оплаты, просто во славу Божию.

– Похвальное, похвальное стремление, – одобрительно улыбнулся монах. – Думаю, найдется ему работа во славу Господа нашего! Храм Святой Перпетуи давно пора подновить… О пище же путь твой племянник не беспокоится. Да и… – брат Силистрий вдруг хитро прищурился. – Мастер, работающий в Христовом храме, несомненно, найдет себе заказы от очень влиятельных и небедных людей. У кого-то дом, у кого-то вилла… Работы хватит.

– Но местные мастера…

– О, они не будут против… Я так думаю! – Силистрий помолчал и снова улыбнулся. – Твой племянник, как мастер – и вправду хорош? Слишком уж он юн.

– А вот мы сейчас у него спросим, – Саша обернулся и помахал рукой. – Эй, Алексей! Алексий!

Юноша молча подошел, поклонился.

– Что за мастер учил тебя искусству составления мозаик? – негромко поинтересовался старец.

– Мастер Амвросий из Гадрумета, – тут же пояснил Малыш. – Он, видишь ли, святой брат, вынужден был уйти из своего родного города и… В общем, поселился у нас.

– Тебя учил Амвросий из Гадрумета? – изумленно переспросил брат Силистрий.

– Да, именно он.

– И что же, он хвалил тебя?

– Да уж не ругал.

– А сейчас мастер Амвросий жив?

Подросток скорбно качнул головой:

– Увы, давно уже умер.

– Царствие ему небесное!

– Царствие…

Александр тоже перекрестился и довольно хмыкнул. Итак, Лешка, можно сказать, был пристроен, осталось подумать о себе любимом. Ну, да тут и думать было нечего – не воин, так кулинар! Отыскать любую подходящую таверну, устроиться, пусть даже, на первое время, помощником, а там… Главное дело – завести необходимые знакомства, нет, не среди сановников или людей влиятельных или имущих – что им какой-то там повар? Нет, вполне достаточно будет и слуг, без которых не обходится ни один богатый дом. А слуги частенько бывают даже осведомленней своих хозяев и – не редкость – гораздо умней. Не по дружбе, так за солиды расскажут, что нужно. Да, за солиды, они же – номисмы, они же – безанты – чуть больше четырех с половиной граммов чистого золота.

– Дядя Саша…

– А?

– Ты о чем размечтался-то?

– Так, о своем, а что?

– Да уж больно вид у тебя довольный.

Чем ближе к столице, тем многолюдней становилась дорога, она шла уже параллельно акведуку, несущему в город прохладную воду Атласских гор. Карфаген не испытывал недостатка в воде – благодаря римлянам. Благодаря римлянам он и расцвел вновь, после того, как ими же был разрушен: Август, Траян, Диоклетиан – чего только там не построили: термы, амфитеатр, прекраснейшие базилики, вообще, бывшая столица пунов быстро превратилась в зажиточный римский город – две главные – двенадцатиметровой ширины – улицы, пересекающиеся меж собою, делили Колонию Юлия на четыре больших квартала, примерно по сто двадцать домов каждый, на северо-западе, в квартале бедняков, правда, преобладали не дома, а хижины, зато на холме в центре города горделиво возвышался Капитолий, с колоннами и золоченым куполом, ничуть не хуже, чем в Риме. Разрушенный вандалами, он был вновь восстановлен, теперь уже – в качестве храма, напротив которого располагался дворец правителя – рэкса. На развалинах огромного амфитеатра – брата-близнеца Колизея – была выстроена церковь Святой Перпетуи. Именно здесь, на этой арене, когда-то предали казни эту ныне почитаемую покровительницу Карфагена. Синий купол храма был виден издалека, и брат Силистрий с удовольствием указал на него, как только паломники оказались в виду города.

– Вот! В этой церкви неплохо бы украсить мозаикой стены. Я знаком с настоятелем… и думаю, что ученику Амвросия из Гадрумета вполне можно доверять.

– Конечно, можно доверять, – тут же поддакнул Александр. – А как же! Уверен, мой племянник не подведет вас в столь важном и достойнейшем для христианина деле.

Алексей не подвел. Уже на следующий день, после того, как паломники, войдя в город, расположились на окраинном постоялом дворе, держателем которого был хороший знакомый Силистрия, юноша был представлен настоятелю храма Святой Перпетуи и тотчас же взялся за работу. Саша же первые дни просто осматривался, ходил по тавернам, в надежде выхлопотать себе местечко помощника повара. Из князи в грязи – именно так и можно было укрыться, спрятаться от лишних глаз.

Молодой человек искал себе место три с половиной дня, и лишь на исходе четвертого, кажется, договорился. Таверна называлась – «Глас моря». Небольшой зальчик – трапезная – не слишком-то фешенебельный вид: заведение больше посещали слуги, нежели люди, имеющие хоть какой-то вес в обществе. Кабатчик – юркий смуглый мужчина, заросший волосами, казалось, до самых глаз – исподлобья оглядев Сашу, недоверчиво усмехнулся:

– Ты – повар?! Клянусь, не подумал бы никогда! Моя жена обычно готовит, но… ей все труднее становится это делать – на руках маленькие дети, к тому же она снова вот-вот родит. Да, повар пришелся б мне очень кстати… Но ты! Ты не лжешь, Александр? Ты в самом деле умеешь готовить?

– И очень хорошо! – молодой человек горделиво выпятил грудь и усмехнулся. – Поэтому попрошу за свой труд достойную плату.

– А какую ты считаешь достойной?

– Определим исходя из количества посетителей, – уклончиво отозвался Александр.

– Их, увы, не столь уж и много.

– Будет гораздо больше, заверяю тебя!

– Да, но тут, поблизости, еще три таверны! Будем отбивать клиентов у них?

– Нет. Воспитаем своих.

Саша потер руки: кое-какой бизнес-план в его голове уже прорисовывался. О богатой клиентуре, конечно же, пока нечего было и думать, как и просто – о зажиточной. Слуги из небедных домов, мастеровые, грузчики, даже моряки – таверна-то для многих была на пути к гавани.

Договорившись с хозяином о работе, Александр первое время в маркетинговые дела не лез, а просто честно исполнял свое дело – готовил. И готовил так, что посетители облизывали пальцы – рыбу с маринадом и под различными соусами, телятину в таджине с черными бобами и чечевицей, сладкие слоеные пирожки и прочее, прочее, прочее…

И все же, все же поток посетителей был пока недостаточным для хорошего жалованья. Однако уже а первые же несколько дней новый повар вызвал нешуточное уваженьи хозяина и слуг, в роли которых обретались бедные хозяйские родственники – младший – лет двадцати – брат и две племянницы – разбитные улыбчивые девицы – Летиция и Фиорина – примерно такого же возраста, причем Летиция была замужем за моряком, обычным матросом, который, если не находился в плаваньи – а это случалось зимою, – тоже помогал по хозяйству заросшему кабатчику Сильвестру. Сестры были не похожи совершенно: Фиорина – добродушная и пухленькая брюнетка, причем – с белой кожей, а Летиция – худенькая смешливая блондинка, смуглая, но с серыми чувственными глазами. Обе сестрицы сразу же положили глаз на нового повара, и, как ни странно, особенно в этом усердствовала Летиция. Не мешал и вечно находящийся в плаваньи муж, и маленькие дети. В общем, обе кабатчицы усиленно строили Саше глазки… Ну, да бог с ними, с кабатчицами, пока было не до них. Надо было привлекать клиентуру, причем такую, какую нужно. Чтоб было кого о чем расспросить!

Молодой челочек теперь жил здесь же, на втором этаже, в небольшой комнатухе-пенале, напротив которой, в точно таком же пенале размерами полтора метра на два, поселился и Алексей, естественно, представленный Сашей в качестве родственника. Леша, впрочем, окказался человек занятой – и дневал и – иногда – ночевал в церкви Святой Перпетуи, украшая стены мозаикой из непрозрачного цветного стекла. Настоятель церкви, кстати, был пареньком очень доволен, а у юного мастера, как и пророчил брат Силистрий, уже появились и «левые» заказы, которые мастер исполнял по воскресеньям – сперва отстояв заутрени и замолив грехи.

Саша же…

По вечерам, отправив девчонок мыть посуду и готовить кухонную утварь к завтрашнему дню, Александр любил посидеть вместе с Сильвестром на лавочке у входа в таверну. Чудесное оказалось местечко! Тенистые каштаны, цветы, кувшинчик вина…

– А почему бы не выставить столы наружу? – удивляясь, завел разговор кулинар. – Ведь здесь так чудесно, думаю, и люди бы оценили, зашли.

– Ха! – кабатчик Сильвестр хмыкнул. – Ты знаешь, сколько налогов нужно будет заплатить за каждый стол? Нет, не выгодно.

– А там, внутри, в зале – ты тоже платишь за каждый стол?

– Внутри – другое дело. Это считается – в таверне.

– А если поставить меж этими деревьями ограду и установить легкую крышу? Это будет считаться таверной?

– Хм… ну, по всем законам – да.

– А вон там, за платанами – женщины с маленькими детьми, это кто, няньки?

– Да, няньки из богатых домов.

– А почему бы им не заглянуть к нам в таверну? Вместе с детьми – их мы можем привлечь сладостями и пирожками.

Вот в таком плане Александр с кабатчиком и беседовал, и все эти разговоры не пропадали даром – Сильвестр оказался парнем не промах, делал так, как советовал новый повар. И сладкое стали подавать, и слухи о новых яствах по всей округе пустили – ради этого в таверне специально кормили бесплатными обедами местных беспризорников.

Не прошло и недели, как в «Глас моря» потянулся народ: те же няньки, а потом, глядя на них – и служанки из зажиточных семейств, и слуги…

Саша, дабы не упустить никого из виду, даже завел картотеку – записывал на тростниковой бумаге нужных людей.

«Пульхерий, слуга из семейства Лондиев. Лондий Марцеллин – мастер портовых сооружений.

Сальвиан, лодочник – любит красное вино, часто ошивается на торговой пристани – завсегдатай.

Прокл – оптовый поставщик рыбы, скряга, «косит» под бедного.

Вальдиния, служанка в доме Сергия Валента. Валент – крупный торговец, имеет три скафы и склады на виа Лонга. Младший сын купца – Валентин – семи лет, любит сдобные булочки.

Седьдикха – торговка ракушками…

Аврелия – служанка в богатом доме…

Сикстий – краснодеревщик…

Каринтий – хороший знакомый Вителия Хромоножки, садовника Эмилия Варга, скотопромышленника и торговца мясом.

Лания, Аграфена, Софья – девчонки из ближайшего лупанария, довольно дорогого».

Вот примерно такой список получился. Все – нужные люди, те, через которых Александр надеялся выйти в конце концов на корабль-город и пришельцев из будущего. А потому иногда и сам выходил к гостям – приносил на серебряном блюде только что приготовленные яства, степенно кланялся, с достоинством выслушивая хвалебные отзывы посетителей, улыбался.

И все бы хорошо, да вот зараза Летиция! Еще называется – замужем, и с маленькими детьми! А так приставала – прямо внаглую, видать, пришелся-таки ей новый шеф-повар по сердцу. Нет, оно конечно, Летиция – дама весьма симпатичная и очень даже не дура… И тем не менее Саше пока было не до любовных утех, много чего нужно было еще сделать, многого добиться, да и, честно говоря, укоры совести тоже не нужно уж совсем-то сбрасывать со счетов – все ж таки Александр был человеком женатым, причем – по любви.

Что же касается Летиции, то, при всем к ней уважении, Саша не раз уже замечал, как ветреная морячка флиртовала то с одним посетителем, то с другим, а потом куда-то исчезала, правда, не надолго – действовала осторожно и на рожон не лезла. Вот только с поваром… ох, видно было – не могла с собой сладить!

Хорошо хоть напарница Летиции Фиорина – дама незамужняя и тоже весьма свободных нравов – явно крутила роман с краснодеревшиком Сикстием, молодым вдовцом с домом, садом и вполне востребованной профессией, короче – с человеком весьма и весьма перспективным, к тому же ревнивцем, косо посматривающим на любого, удостоенного от Фиорины даже веселого взгляда. На любого, кроме Саши – тот, как жена Цезаря, казался вне подозрений, тем более, как подозревал молодой человек, Летиция как раз и снабжала ревнивого воздыхателя своей сестры всей информацией о последней. Хотя и не только о ней, впрочем.

Поначалу-то, как потом выяснилось, краснодеревщик едва не зарезал ничего не подозревающего Алексея, парень просто дал Фиорине постирать тунику… точнее, она сама на том настояла, и даже погладила подростка по голове… что и вызвало нехорошие толки и слухи, довольно быстро, однако, улегшиеся – во многом благодаря все той же Летиции. Чем уж расплачивался с ней Сикстий – бог весть…

Все вроде бы складывалось вполне удачно – и у Саши, и у Лешки, только вот как-то раз юноша явился с большим синяком под левым глазом. Поспорил с кем-то по пути, зацепился языком… вот и результат. Ладно, чего уж – бывает, тем более – в его-то возрасте, Александр даже и внимания не обратил на синяки, пока через пару дней «племянник» не явился, прихрамывая.

– Понимаешь, дядя Саша, камни со стенки упали… и прямо мне на ногу – едва отскочил.

А еще через день была черепица с крыши, едва не угодившая в голову… и попавшая в предплечье, потом – буквально назавтра – Алексея едва не покусала собака, хорошо, парень отбился камнями, причем очень быстро: то ли собака оказалась трусливой, то ли – науськавший ее хозяин.

Все это стало активно не нравиться Александру: случившиеся с парнишкой несчастья уже никак нельзя было считать простым совпадением, тут чувствовалась чья-то рука. Алексей явно перешел кому-то дорогу… и не надо было долго гадать – кому.

Саша как-то прямо с утра заглянул в каморку Лешки:

– На работу собрался?

– Ну да. В один дом, здесь рядом. А завтра с утра – вновь в церковь Святой Перпетуи, сегодня вечером плотники там поставят леса.

– Леса? – молодой человек сразу насторожился. – А тебе они зачем?

– Ну, как же! Я же под самым куполом мозаику класть буду!

– Удачи, господин мастер! Смотри, на кулак не нарвись или, там, на злую собаку.

– Не нарвусь, я теперь осторожный.

Смеясь, парнишка махнул рукой и быстро спустился с лестницы. Проводив «племянника», Саша озабоченно покачал головой и подозвал попавшихся на глаза сестричек:

– Эй, Фиорина, Летиция, вечером за меня поработаете? Там разогреть кое-что да соус приготовить. Сладите?

– А сам ты что же?

– Да хочу до церкви пройтись. Вечерню отстоять, помолиться.

– Ишь ты! Хорошее дело. Нет, в самом деле – хорошее. Ты не думай, мы тоже каждое воскресенье в Божий храм ходим, чай, не язычницы.

– Я знаю.

Молодой человек отправился по своим делам сразу после полудня – сказал, что хочет еще заглянуть на рынок. Правда, до рынка не дошел, свернул к церкви и, на развалинах цирка, нос к ному столкнулся с обожателем пухленьких прелестей госпожи Фиорины краснодеревщиком Сикстием.

– Сальве, Александр! – краснодеревщик и повар друг друга уважали, так ведь и было за что, оба – в своем деле профессионалы.

– Сальве, Сикстий, сальве. Ты случайно не от храма Перпетуи идешь, дружище?

– Нет, а что?

– Да там плотники должны леса ставить, вот я и подумал…

– Так я ж, друг Александр, не плотник!

– Понимаю. Извини, если обидел. Просто подумал – вдруг ты видал, ставят уже там леса или нет? Хотел потом сторговать пару досок – заказать у тебя же шкатулку.

– Шкатулка – хорошее дело. Только доски от лесов не бери, я тебе лучше сам выберу.

– Вот славно!

– Да и леса плотники еще не поставили – попались по пути, бедолаги, как раз доски несли.

Сикстий усмехнулся – к плотникам он относился примерно так же, как дальнобойщик с большим стажем к только что купившей права типичной блондинке.

– А, так, значит, ставят еще… Ты что такой озабоченный? С Фиориной поругался?

– Да нет, не поругался, сегодня еще не успел. Просто мы уже о свадьбе подумываем…

– О! Тоже хорошее дело! – Александр хлопнул краснодеревщика по плечу, да с такой силой, что тот, хоть и был мужчиной молодым, коренастым и, в общем, не слабым, аж присел.

– Ну и тебя и удар, дружище!

– Просто рад за тебя, – ухмыльнулся Саша. – Так что ж ты такой хмурый-то?

– Будешь тут хмурым, – Сикстий махнул рукой. – Свадьба это ж, брат, не такое простое дело.

– Ну, ясно – не простое.

– Я к тому, что на поминки… тьфу ты – на свадебный пир – серебришка уйдет в достатке. Ладно, с вином договорюсь, есть у меня знакомый виноторговец, а вот с мясом… прямо не знаю, как и быть, хочется ведь взять подешевле.

– А ты у того рыжего парня спроси… у-у-у… Ну, в нашу таверну все время заходит, снулый такой…

– А-а-а! Каринтий.

– Ну да, так, кажется. У него какой-то приятель – помощник крупного торговца мясом.

– Да-да-да! Я слышал, Каринтий не раз хвастался. Прямо вот сейчас к нему и загляну – он ведь башмачник, чинит башмаки на углу Портовой и виа Лонга. Спасибо, друг, что напомнил!

Просияв лицом, краснодеревщик быстро зашагал в сторону торговой гавани.

– Не за что, – уже вслед ему выкрикнул Саша.

И задумался: по всему выходило, что к церкви Святой Перпетуи идти было рановато. А куда не рановато? В лупанарий, что ли? В смысле – в термы.

О лупанарие (о термах) Александр вспомнил не так просто, а потому что увидал вдруг на улице знакомое лицо – юную жрицу продажной любви по имени Софья, девочку отнюдь не манерную и приятную во всех отношениях, которые только можно было себе представить. Саша вот представил – и тут же покраснел, стыдно стало перед собственной оставшейся далеко-далеко дома супругой.

И все же девчонку окликнул:

– Софья, душа моя, тебя ли вижу?

Жрица любви едва не споткнулась:

– Господи, Александр. Ты чего здесь?

– Просто гуляю. А ты? Чего бежишь, будто на пожар торопишься?

– Да как же мне не торопиться?! – девушка – темненькая, с упрямым личиком и темными большим глазами – всплеснула руками и вдруг осеклась. – Ой! Ладно, тебе скажу, только смотри – не болтай понапрасну!

– Могила! – приложив руку к сердцу, тут же заверил молодой человек.

– Тут среди наших, в банях, слух прошел, будто бы есть возможность заработать весьма прилично, не у нас, на острове Сардинии…

– На Сардинии?

– Ну, там же весь флот нашего Гелимера-рэкса! И девушки морякам и воинам, конечно, нужны – кто ж еще их утешит?

– Плохие они христиане – грешники!

– Ой, а кто же из нас без греха-то? Я вот заработаю денег – и все! В баню – ни ногой, дом куплю, замуж выйду, в церковь буду ходить каждый день… Три больших торговых корабля как раз не сегодня-завтра отчалят – «Гейзерих», «Целерус Вентус» и «Святая Анна». Надо поспешать! Еще не всех и берут.

– А хозяйка твоя, что же, тебя отпустила?

– Да ну ее в задницу, коровищу старую! Может, я потом сюда и не вернусь, может, в Гадрумет уеду!

Дался им всем этот Гадрумет! Впрочем – Гадрумет, Тапс, Гиппон Регий – там и после столицы жить не зазорно, в остальных же городишках – увы.

– Ну, все, побежала я… Рада была тебя увидеть!

– Взаимно, милая Софья, взаимно. Удачи тебе!

– И тебе тоже.

Проводив девушку взглядом, Александр задумчиво прислонился спиною к толстому стволу росшего на углу двух улиц каштана. Ишь ты, целых три корабля девушек, точнее сказать – падших женщин! Не много ли? Впрочем, для войска – не много. Правда, что же, получается, на Сардинии своих девушек нет? А не слишком ли подозрительно все это выглядит? Помнится, лет пять назад, команда «Тремелуса» – пришельцы – тоже охотно приглашали разбитных и веселых девиц! Однако не в таком количестве… хотя ведь, с другой стороны – «Мистраль» – это вам не бывший рыболовецкий траулер и не самоходная баржа – чай, народу побольше. Нет, чушь все… Везут на Сардинию охочих женщин, что ж – ничего необычного. Маркитантки испокон веков рядом с войсками были. Вряд ли тут «Мистраль» замешан, вряд ли… Тем более – за все это время никто из посетителей таверны и словом не обмолвился о корабле-городе. В Гадрумете вон, и то – та же Мириам – об том упоминала. Что ж, выходит, все пути ведут в Гадрумет – так, что ли?

И снова Саша углядел знакомое лицо – возвращался из гавани краснодеревщик Сикстий. И опять – озабоченный, деловитый.

Александр помахал рукой:

– Ну, как там? Нашел своего башмачника?

– Да-да, нашел! – увидев повара, радостно остановился Сикстий. – Бегу теперь за деньгами.

– Что, – удивился молодой человек. – Уже успел найти дешевое мясо?

– Успел! Сам же ты мне и подсказал… вечером поставлю кувшинчик. Ну, надо де так вовремя! Ему, Каринтию, сказал его дружок, Вителий Хромоножка, приказчик купца Эмиолия Варга. У Эмилия – две скотобойни, так ему заказ – на целых три корабля!

– Так-так-так! – Александр живенько ухватил спешившего краснодеревщика за рукав туники. – Что за корабли? И при чем тут мясо?

– А при том, что все быки, бараны и прочие – должны выдержать морское плаванье. Их повезут нашему войску. Отберут на бойнях самых лучших, остальных – продадут по дешевке. Вот я и спешу, друг!

– Тогда поспешай, удачи. Так на какие корабли продадут животных?

– Не знаю. На «Святую Анну» – точно…

На «Святую Анну»… махнув рукой убегающему знакомцу, Саша усмехнулся и пригладил волосы. «Святая Анна», значит. А остальные два кораблика наверняка – «Гейзерих» и этот… как его… «Целерус Вентус». Совпадение?

Молодой человек досадливо скривился – ну и что, что женщины и мясо. Войску и без того, и без другого не обойтись. На Сардинии свое мясо закончилось, как и женщины? Так, вероятно, флот Гелимера на рейде стоит, или – в какой-нибудь глухой бухте. К тому же никто в городе тайны из погрузки не делает. А значит – и нет там никакой тайны! На Сардинию все, на Сардинию – и падшие женщины, и мясо. Что ж, попутного ветра!

За всеми этими встречами, беседами времечко пролетело, и пора бы уже было идти к церкви Святой Перпетуи, куда Александр и направился, еще издалека увидев, как – прямо на глазах – вырастают на фасаде леса. Плотники работали сноровисто, споро, обходились малыми силами – двое подносили доски, двое – придерживали, двое стучали молотками. Работали на совесть, это было видно, Саша не зря проторчал с полчаса на паперти… Потом, как зазвонил колокол, вместе с прочим людом вошел в храм. Отстоял вечерню… ах, как дивно пели хористы – поистине ангельские голоса! А мозаика? Как играет пламя свечей на цветном стекле: голубое небо, строгие коричневые лица святых, сияющие золотом нимбы… И что же, это вот Алексей, Лешка создал все это чудо? Да уж, неисповедимы пути Господни. А Лешка, точно – Микеланджело!

Интересно, как бы незаметно проверить леса? Просто забраться? Да, именно так. Если кто-то решил избавиться от молодого и подающего надежды конкурента, то сейчас – точней, завтра утром – очень удобный случай. Просто подпилить досочку… Блин, самому бы сейчас не свалиться – вот будет номер!

Плотники как раз заканчивали свое дело, спустились сверху, довольно потерли руки, радуясь, что успели до темноты. Александр отошел чуть дальше, к развалинам амфитеатра, подождал, когда народ уйдет с паперти. Ушли и плотники, и последний нищий… и звонарь, и священники… И небо над головою стремительно темнело, а за куполом сверкала серебряная луна. Тишина стояла кругом, лишь в торговой гавани слышались крики, и – вот как раз в этот момент – молодой человек отчетливо услышал звук пилы. Он почему-то раздавался откуда-то снизу… хотя – все правильно, снизу и подпилить, так, чтоб вся пирамида упала, грохнулась вместе с тем, кто забрался на самый верх. Для чего следует лишь незаметно пнуть ногой нижнюю рейку… ну, или просто ее выдернуть. Место людное – потом можно спокойно уйти. А можно и не торопиться, постоять вместе со всеми, поахать, полюбоваться на своих рук дело, убедиться в том, что…

Все! Пора ловить лиходея.

Молодой человек, стараясь не очень шуметь, подошел к храму, к лесам, сразу же заметив фигуру человека с лучковой пилой.

– Вечер добрый!

– И тебе, господин, – лиходей ничуть не смутился.

Обернулся – обычный парень лет двадцати, коренастый, с приятной улыбкою.

– Вот, остался поправить леса…

Зачем он это сказал? Зачем плотнику отчитываться перед первым встречным? Да и неудобно леса подправлять – ночь-то, – хоть и луна, а все-таки маловато света.

Саша вовсе не собирался отпускать с миром этого подозрительного парня. Ухмыльнулся, подошел еще ближе, чтоб не дать лиходею уйти. Тут же и спросил, как, мол, рука у старосты Луция – не болит или все еще ноет?

– Нет, ничего, поправился Луций.

А не было у плотников такого старосты, Александр его только сейчас придумал, первое попавшееся на язык имя произнес!

Парняга, как видно, заподозрил что-то неладное… Вдруг, ни слова не говоря, швырнул пилу под ноги и бросился наутек!

Однако и Саша был начеку, успев ухватить лиходея за рукав туники… увы, тут же и оторвавшийся. Вот, черт! Беглец живенько помчался к развалинам, Александр, не отставая, за ним… Ну а дальше уже начался чистый паркур! Душегуб с разбега взобрался на мраморную лестницу – и Саша за ним, беглец, не раздумывая, сиганул вниз – Александр тоже…

И дальше – бегом! Старый портик… вокруг колонн… запрыгнуть на глыбу… соскочить вниз! Бегом, бегом, бегом… снова портик… лестница… прыжок… какие-то камни… колонна… еще одна… упавший и расколотый памятник… снова камни…

Молодой человек на ходу подобрал подходящую каменюку, швырнул в беглеца… не попал. Но лиходей обернулся, замешкался… и Саша с разбега прыгнул, достав парнягу ногою.

– У-у-у!!!

Завыв, тот покатился кубарем, правда, тут же попытался вскочить, но Александр не дал ему этого сделать: набросился сверху, резко ударил в печень – в боксе это называется «хук»…

– У-у-у-у!!! – снова завыл парень. – Чего тебе надобно?

Ага! Наконец-то хоть какой-то конструктивный разговор. Или уж по крайней мере – прелюдия. А то что это за мода – чуть что, сразу в бега?

– Ты подпилил леса…

– Нет! Тебе показалось!

Н-наа!!!

Удар прямым в морду!

И снова:

– У-у-у…

Еще удар! Еще, еще, еще…

– Не надо-о-о… Я все скажу…

– Говори!

В свете луны вдруг сверкнул кинжал – прощелыга ловко выхватил его из-за пояса… А вот ударить уже не успел – Саша перехватил руку, выкрутил…

– Пусти-и-и… сломаешь…

– Я этого и хочу!

– Нет, нет! Я все скажу… клянусь Святой серпетуей… Мне приказал Плавт.

– А это кто еще такой?

– Почтеннейший человек! Мастер мозаик…

Ах, вон оно что… Ясно! Нечестная конкуренция.

– Сперва приказал просто напугать, ударить, сказать, чтоб убирался… Мы его избили, так, слегка…

– Мы?

– У меня был напарник… есть… просто сегодня я его не взял, не хотел делиться – дело-то плевое…

– Ну, это оно тебе просто таким казалось.

– Значит – Плавт, – рывком усадив парня, молодой человек поднял кинжал.

– Не надо! – лиходей затрясся. – Прошу, не убивай, господин! Я ведь тебе уже все рассказал.

– Думаю, кроме тебя, Плавт и мозаичники смогут найти еще многих, – угрюмо заметил Саша.

Парень кивнул:

– Да, так. У мальчишки просто нет никаких шансов уцелеть. Против него – сила.

– А что, если ему вступить в артель мозаичных дел мастеров? Или как это называется – цех?

– Нет, – плененный душегуб вроде как успокоился, даже повеселел малость, лишь иногда трогал языком разбитую в кровь губу. – Я слышал, они обсуждали… Плавт и все прочие. Они никогда не примут в свой круг этого парня, слишком уж он…

– Слишком талантлив?

– Да! Он куда способней их всех! Его мозаики – это просто чудо, я видел сам…

– И тем не менее хотел убить мастера.

– Мне приказали! Я все рассказал… все…

– Что ж… – Саша поднялся на ноги. – Можешь идти.

– Благодарю тебя, господин, и пусть Господь…

– Считаю до трех… Вовремя не уберешься – кидаю нож. А метаю я хорошо! Да… передай Плавту – молодой мастер очень скоро уедет, так что не нужно никаких убийств.

– Хорошая новость! – осклабившись, душегуб поднялся на ноги и тотчас же пустился бежать.

Александр тоже не стал задерживаться на паперти: темнело, и главные улицы уже запирались рогатками ночной стражи. Следовало поспешить.

Утром – не очень рано, а отдав все распоряжения насчет обеда (точнее сказать – ужина, он тут считался главной трапезой дня), молодой человек вышел на улицу и быстро зашагал в гавань. Насчет подпиленных лесов он предупредил Алексея еще вчера ночью, как только вернулся. Как сказал парнишка, работы в церкви Святой Перпетуи осталось совсем чуть-чуть – можно управиться уже к обеду или даже раньше… Пора было искать попутный корабль, ибо Александр нисколечко не сомневался в подлости корпоративных интересов местных мозаичников, явно не собиравшихся терпеть молодого и удачливого конкурента. И в самой-то корпоративной общности не любят выскочек, а уж тем более тех, кто сам по себе. Ночной лиходей прав – у юноши здесь нет шанса! Если только не заручиться покровительством на самом верху… но до этого когда еще дойдет дело. Что ж, Гадрумет так Гадрумет – парень ведь не зря туда так стремился. Там есть покровитель, там примут в артель – в цех, а это и защита, и заказы, и уверенность в завтрашнем дне.

Увы! В гавань Александр прогулялся напрасно – попутного судна до Гадрумета – или хотя бы в соседний Тапс – не нашлось. В лучшем случае через месяц… это бы все равно, только вот – стали бы Плавт и его люди ждать так долго? Что ж, в принципе можно нанять и рыбацкий челн – серебришко у Леши нынче водилось. Вот, пусть завтра сам идет в порт и договаривается…

Войдя в таверну, молодой человек сразу же поспешил на кухню, то есть поспешил бы, если б не посетители, пожелавшие выразить свою самую искреннюю признательность кулинару.

По виду – моряки – они сразу же усадили Сашу за свой стол, хозяин, Сильвестр, лично притащило кувшин вина, выпили – «во славу великого мастера»!

Александр, честно говоря, был доволен, как-никак, любому приятно, когда хвалят то, что он делает, тем более что ведь и было, за что хвалить.

– Жаль, жаль, что мы уходим в плаванье, и будем лишены изысканной трапезы, столь искусно приготовленной тобой, славный господин Александр! – витиевато выразился один из моряков, точнее говоря – боцман – широкоплечий кряжистый мужичок с красным обветренным лицом и таким же красным – но это уже от вина – носом. – Да, да, наш корабль, увы, уходит уже сегодня.

– Сегодня? – удивленно переспросил Саша. – А в гавани мне сказали, что сегодня никто никуда не…

– Все правильно, – боцман с ухмылкой кивнул. – Мы и должны были отойти утром… как и остальные. Но… – моряк хитровато прищурился. – Наш шкипер – хитрец, и решил взять попутный груз. Завернуть на пути… а уж потом идти дальше.

– А куда будет груз? – молодой человек насторожился.

– Да не знаю… В Тапс, Гадрумет… куда-то в ту сторону. Нам как раз по пути.

– Так вы идете в Тапс? В Гадрумет? – обрадованно воскликнул Саша. – Моего племянника с собой не возьмете? Ну, очень надо… Он заплатит, не сомневайтесь.

– Ладно, – моряки переглянулись, и боцман кивнул. – Зови своего племянника.

– Сейчас… Сильвестр, дружище, Алексий еще не пришел?

Хозяин хмыкнул:

– Только что явился да завалился спасть. Сказал – устал очень.

– Ничего! На корабле выспится, – Саша быстро вскочил из-за стола. – Пойду за ним… Мы быстро!

– Да мы пока не уходим – еще накатим по кружечке.

Поднявшись по лестнице наверх, Александр растолкал парня:

– Вставай, братец, вставай! Ты сейчас отправляешься в Гадрумет.

– Я? – подросток очумело захлопал глазами. – Вот прямо сейчас?

– Сейчас же! Одевайся! – Саша швырнул парню тунику. – Моряки уже тебя ждут. Быстрее.

– Да сейчас, сейчас… ты ж говорил – неделя, месяц…

– Уж извини – подвернулось попутное судно. Но они не собираются долго ждать.

– Лициний из Гадрумета… – натянув тунику, мечтательно улыбнулся юноша. – О, это великий мастер! Его мозаики…

Мозаики…

Александр вдруг улыбнулся от внезапно пришедшей ему в голову хулиганской мысли. А что, если… Нет, правда – подать о себе знак, попытка не пытка! И как же раньше-то не догадался.

– Слышь, Лешка… попрошу тебя об одном – сделаешь?

– Для тебя – все, что угодно.

– Только не спрашивай – для чего – ладно?

– Ну, говори уже!

– У тебя же есть где-то восковая табличка и стилос?

– Ну, конечно есть – я ж мозаичник, как же без этого-то? Но я все уже сложил в мешок…

– Так достань. Ну же!

– Да пожалуйста… на!

Схватив табличку, Александр ухмыльнулся и нацарапал заостренной свинцовой палочкой – стилосом – слова, – между прочим – по-русски:

«Здесь был Саша. 533 г. лето»

– Вот… Будешь делать мозаику на какой-нибудь вилле – выложи где-нибудь. Ну, в качестве орнамента, что ли… Ммм… и вот так еще… по-французски – «Же этэ иси. Саша. 533. л'етэ. Салют, д-р Арно». Сделаешь?

Подросток улыбнулся:

– Я ж сказал уже. Выложу, выложу, не сомневайся… Буквы какие странные… это греческие?

– Считай, что так.

Они простились внизу, обнялись, парнишка даже засопел носом, светло-голубые глаза его заблестели:

– Жаль, что ты со мною не едешь.

– Ничего. Гадрумет – не край света, еще свидимся.

– Да не переживай ты за своего племянника! – хлопнув Сашу по плечу, расхохотался боцман. – Лично за ним присмотрю – никто не обидит. Доставим в лучшем виде!

– Да будет к вам благословенен Господь!

Всей компанией они пошли в гавань, моряки и их пассажиры уселись в лодку, отчалили – судно стояло на рейде – вместительный парусник – крутобокая четырехмачтовая скафа. Вот уже лодка ткнулась носом в борт…

– Удачи вам всем, парни, – Александр перекрестил поднявшее паруса судно и долго смотрел ему вслед, до тех пор, пока широкие паруса скафы не растаяли в белесо-голубом, выжженном летним солнцем небе.

– «Целерус Вентус» – добрый корабль, – негромко заметил какой-то моряк, сидевший с удочкой на причале. – И шкипер его – человек ушлый, своего не упустит.

– «Целурус Вентус», – машинально повторив, Александр встрепенулся. – Как, как ты сказал, называется это судно? «Целерус Вентус»? «Быстрый ветер»?

– Я и говорю – «Быстрый ветер». Именно так, господин.