Принц на черном джипе

Глава 6

К вечеру похолодало, набежали тучки и стемнело рано. Но дождем тучи так и не пролились. Только сильный ветер гнул деревья, пригибал к земле высокую траву, шелестел листвой берез. Приглашать Ваньку в дом, когда парень объявился, Таня не стала. Натянула джинсы, толстовку и кеды, и готова была идти в бой, точнее выйти на улицу и побеседовать с молодым человеком о том, что целовать себя не разрешала и в дальнейшем разрешать не собирается. У Вани же мнение на этот счет было свое, он встретил девушку у калитки, тут же заключил в объятия и поцеловал. В этот раз более по хозяйски и нагло. Раньше он позволял себе только легкое касание, сейчас же попытался проявить более "глубокую" инициативу.

Уперевшись ладонями в грудь молодого человека, Татьяна попыталась увернуться от оказанной ей "чести". Получалось плохо, парень по определению был сильней. Оставалось одно — драться… Первыми в ход пошли ноги. Со всего размаху, мысленно пожалев что не в туфлях на шпильках вышла на улицу, девушка наступила на пальцы ног Ваньке. Потом пнула парня между ног, а напоследок довершила экзекуцию смачной и звонкой пощечиной. Молодой человек явно не ожидал подобного нападения, иначе успел бы как-то среагировать. Он вообще был каким-то расслабленно довольным, когда пришел звать девушку на улицу. И таковым оставался до тех пор, пока Татьяна не перешла в наступление.

— Больше никогда не приходи, слышишь? — прошипела разъяренная девушка. — Не смей ко мне прикасаться без разрешения, ясно?! Я тебе не шлюшка подзаборная, чтобы ты игнорировал мои желания.

— Еще сочтемся, — прохрипел согнувшийся пополам парень.

— Вот и поговорили, — подытожила Татьяна, собираясь ускользнуть за калитку.

— Мужи-и-ик, — протянул кто-то насмешливо-презрительно за ее спиной и девушка резко обернулась, пытаясь разглядеть кто это там такой умный.

Сергей Иваныч все так же одетый в шорты и майку, даже не ежась на сильном ветру, стоял, прислонившись к соседскому, сплошному забору плечом и сардонически улыбался. Как только Татьяна заметила его, он отлепился от теплого, нагревшегося за день, дерева ограды и лениво подошел к ней.

— Сильно докучает? — спросил он у девушки небрежно.

— Уже нет, — ответила она, зло прищурив глаза.

— Говори, если будет сильно доставать. Подсоблю по доброте душевной, — мужчина плюхнулся на лавочку возле калитки баб Дашиного дома.

А Татьяна смотрела на разогнувшегося парня и пыталась понять себя. Только утром знаки внимания от Ваньки она принимала если и не благосклонно, то вполне себе спокойно. Почему же сейчас его самоуправство вызвало в ней такой гнев? Еще днем, поболтав с Манькой и отдав той браслет для поносить, она начала постепенно закипать, вспоминая о том, как нагло вел себя Ванька утром. А к вечеру совсем себя накрутила. Она собиралась поговорить с парнем, сказать ему, чтобы шел лесом… И что если он хочет чего-то там от него, стоит научиться сначала слышать то, что говорит девушка… А сейчас сразу же и быстро взорвалась, как и год назад, когда Ванька пытался вот так же самовольно облапить и поцеловать ее.

А теперь, Ванька, к ее удивлению, вместо того, чтобы начать возникать или пытаться качать права, разогнулся и смотрел на нее, стиснув зубы, играя желваками, сквозь недобрый прищур.

— Уходи, — твердо и жестко сказала Татьяна, не собираясь вообще больше беседовать с молодым человеком.

— Ну, ну-у-у… — с угрозой протянул парень, сплюнул на пыльную дорогу, развернулся и поковылял домой.

Словно иллюстрируя его настроение, темное небо прорезал яркий зигзаг молнии. Один, второй, третий… Громкий, раскатистый звук, будто где-то там на небе сошел с рельс поезд, груженный валунами, заставил девушку невольно вздрогнуть и передернуть плечами.

— Будет дождь, — сказал в пустоту Сергей Иваныч, глядя прямо перед собой.

— Вы пришли, — констатировала очевидный факт Татьяна.

— Я обещал тебе объяснить, — кратко ответил Сергей. — А тут такая мыльная опера… Я уж не знал, то ли уйти, то ли остаться. Последний штрих — пощечина, был очень хорош. И я решил, что все-таки не помешаю. В тебе есть темперамент, — скосил насмешливый глаз на Татьяну Серега.

— Вы хотите поговорить об этом? — язвительно отозвалась девушка, все еще не отошедшая от недавнего всплеска негативных эмоций. — Это вас беспокоит? Готова выслушать, и даже за бесплатно.

— И острить умеем, — окинул оценивающим взглядом фигурку Тани мужчина. — Вот только мне зубы показывать бесполезно. Не впечатляют. И не такие оскалы видел. Ты пока щенок в таких играх.

— И? — надменно приподняла бровь девушка. — Я должна плакать по этому поводу? А если не хочу?

— И почему не хочу? — ответил вопросом на вопрос заинтересовавшийся Сергей.

— Тупой повод, — пожала плечами девушка, чувствуя, что начинает отходить от сегодняшнего напряжения.

— А ты не безнадежна, — продолжил ее подначивать Сергей Иваныч, всерьез заинтригованный тем, насколько хватит Таниного терпения.

— А вот теперь прослезилась. Так растрогана, — девушка картинно вытерла глаза тыльной стороной ладони и опустилась на скамью рядом с собеседником. — Ну так растрогана. Всю жизнь о такой похвале мечтала.

— Рад услужить. Обращайся если что, — рассмеялся Сергей.

— Всенепременно. Вы только таксу заранее озвучьте, чтобы она для меня неожиданностью не стала, — сегодняшние переживания так выбили Танюшу из колеи, что обычная невозмутимость куда-то подевалась, а на язык так и просились колкие фразы.

— Нет у меня таксы, — развел руками Сергей, искренне наслаждаясь перепалкой. — Если уж и заводить собаку, то сенбернара…

— А почему именно сенбернара? — переключилась на более любопытную тему Таня.

— Большая и сильная собака, — ответил честно Сергей Иваныч.

— Незаменимый помощник на случай лавины, — давешнее смущение, после разглядывания мужчины голышом, так и не желало возвращаться и девушка продолжала беседу все в том же фривольно-раскованном тоне. — Осталось найти лавину. Где искать будем?

— Как ты научилась прятать свой дар? — неожиданно сменил тему Сергей.

— Никак. Нет его у меня просто, — отмахнулась от вопроса Таня.

— Нет, говоришь? — тихо спросил мужчина и крепко схватил девушку за запястье. — Смотри мне в глаза. Вот так… — Серега притянул Татьяну к себе, скользнул ладонью по талии, вверх, к груди и жестко сжал крепкое полушарие пальцами.

— Что вы себе позволяете?! — тут же завелась только-только успокоившаяся девчонка и рванулась из захвата.

— А теперь посмотри сюда, — мужчина достал из кармана зеркальце и поднес к лицу Татьяны.

— Что это? — с трудом произнесла девушка, не в силах отвести взгляд от смутного отражения своего лица в зеркальце.

Ее глаза мерцали золотыми, пляшущими в зрачках, искрами в полутьме, пугая этими нечеловеческими проблесками.

— Ты, — ответил Серега и убрал зеркальце в карман.

— Но как? — Таня все никак не могла поверить, что это действительно были ее глаза и ее лицо в отражении.

— И ты мне говоришь, что дара нет? — изумленно покачал головой Сергей. — Мой тебе совет, лучше контролируй эмоции, иначе сила раньше или позже вырвется из-под контроля. И не ты будешь управлять ею, а она начнет тобой. Понимаешь, дар, это и не дар вовсе, а скорее проклятье… Сколько тех, кто пытается заработать на нем деньги? Не сосчитать. Но волшебство не любит меркантильных побуждений и радений о своей шкуре. Если ты поставишь все это во главе угла, ты рискуешь остаться без дара. Одно дело, когда ты используешь его себе во благо для того, чтобы выжить… И другое, если для того, чтобы получать от жизни плюшки и денежный доход. Я пытаюсь предостеречь тебя. Не знаю зачем. Может, вспомнилось мне то, каким я глупым и наивным когда-то был, поняв какую силу имею? И не хочется того, чтобы ты повторила мой путь? Не знаю. И знать не хочу. А просто предостерегаю… Будь осторожна… Сила кружит голову вседозволенностью и так же легко и быстро истаивает, стоит использовать ее не по назначению. Во зло ли, в добро ли ты ее будешь употреблять, решать тебе. Какой путь выберешь, я тоже не знаю. Для каждого это свой путь, свой выбор. И сколько я ни пытайся наставить тебя на путь истинный, если ты сама не переживешь все, не набьешь шишки…

— Вы хотите сказать, что сейчас совершаете бесполезный поступок? — вычленила из этого сумбура основное Татьяна.

— Ты все верно поняла. Но не попытаться я не мог. Ты еще очень юна… и мне не хотелось бы, чтобы ты совершила такие же ошибки, которые совершали до тебя, и будут совершать после тебя люди с даром.

— Спасибо за предостережение, — серьезно ответила Таня. — Но я все равно не могу никак поверить в то, что какая-никакая сила во мне есть. Просто не могу и все. В моей семье не было никогда и никого с подобным даром. Ни знахарей, ни ведьм, ни колдунов… Никого, кто мог бы передать мне дар по наследству. Он же не мог взяться откуда-то из воздуха?

— А ты лучше вспомни о том, что когда-то и откуда-то он взялся в тех семьях, в которых передается из поколения в поколение. И задумайся, откуда он взялся там? Кто-то когда-то выступил родоначальником таких династий… — Сергей замолчал, задумавшись о чем-то своем.

— А вы можете научить меня пользоваться этим даром? — нерешительно спросила девушка и тоже замолкла, почувствовав, угадав, что это предложение собеседнику не понравилось.

— Нет! — как-то слишком резко и поспешно ответил Сергей Иваныч и поднялся с лавочки. — Мне вообще не свойственно лезть в дела ближних моих… Живи как хочешь. Я сделал то, что даже и не собирался делать… Большего я взваливать на себя не собираюсь. Ты знаешь, что дар есть… Все о ритуалах и прочих колдовских прибамбасах ты можешь вытянуть из интернета. А как ты будешь фильтровать информацию, зная, что дар использованный не во благо тает… Это уже решать тебе. Использование силы требует особой ответственности и взрослого подхода. И подстелить тебе соломки, чтобы ты взрослела без шишек… За это я точно не возьмусь. Запомни одно… Каждый, кто владеет даром, по сути своей одиночка. Будут и те, кто станет подставлять тебе подножки… Будут те, кто попытается отнять силу… Много чего будет. Но учиться ты будешь на своей шкуре. Все болячки, все удары, все порезы и царапины переживешь по полной. Иначе не узнаешь цену дару, иначе не сможешь избавиться от звездной болезни…

— Вы не правы, — спокойно ответила девушка, не глядя на собеседника. Голос ее звучал глухо, смотрела она на сложенные на коленках руки, но каждое ее слово врезалось в мозг, словно ножом по живому проходилось. — Сила дается, я думаю, не для того, чтобы мы становились одиночками и изгоями… И не для того, чтобы ломать себя через боль… Я еще ничего не знаю и, наверное, могу ошибаться… Но пока, я понимаю одно… Если бы были те, кто готов был бы поддержать друг друга и использовать свой дар для того, чтобы помочь освоиться в новом волшебном и трудном мире другому… Возможно, гораздо меньше было бы тех, кто пытался бы подставить подножку, отнять дар… Если бросать друг друга в самый тяжелый момент без поддержки… Если как щенят в реку, чтобы сами как могли учились плавать… Выплывешь, флаг тебе в руки. Не выплывешь… и не надо. Сдохни… Зачем тогда люди вообще заводят детей? Заботятся о них? Учат жить? Занимаются бесполезной работой, так выходит по-вашему? Что ж они сразу не бросают всех детей сразу после рождения? И не наблюдают со стороны, выживет или нет… Должны быть какие-то общечеловеческие ценности, понятия, мораль, в конце концов. Получается, что если у тебя есть дар, то ты дерьмо по определению, с которым изначально не стоит возиться? Неужели все люди с даром думают так, как вы? Неужели все видят в подобных себе соперников у кормушки? Я в это просто не верю… Это вам просто не повезло. Вас, окружали, наверное очень плохие люди, вот вы и решили, что все вокруг плохие и хороших нет… Но вы не правы, слышите?! Хорошие люди есть!

— Юношеский максимализм, — процедил сквозь зубы мужчина. — Долго ты с ним не проживешь. Или сама розовые очки выбросишь, или помогут это сделать. Люди по своей сути — скоты. Им начхать что там у тебя внутри, детка. Они сожрут тебя не задумываясь, что бы ты по этому поводу там не считала. Знаешь, я видел таких как ты… Пусть и без дара… Все такие правильные, верящие в светлое, человечное. Только эти люди либо остаются в одиночестве, изгоями, никому не нужными… Без денег и средств к существованию, потому как совесть не позволяет им жить как многие — за чужой счет. Либо же очень быстро учатся у других подставлять, предавать и тащить все то, что плохо лежит. И чаще мне встречался второй вариант. Жизнь жестока… И я готов поспорить с тобой на что угодно, что через два года, когда я найду тебя… А я найду, чтобы доказать свою правоту, ты будешь такой же дрянью как и другие. Тебя будут влечь и власть, и деньги… И вся твоя чистота и правильность закончатся очень быстро.

— Почему вам так нравится плохо думать о других? — Таня все так же смотрела на сложенные руки, чтобы мужчина не мог увидеть жалость в ее глазах, пусть и становилось все темнее и темнее, но молнии продолжали сверкать, а гром греметь… И в такой момент Сергей Иваныч вполне мог углядеть и выражение ее лица, и глаз… И очень не обрадоваться этому. — Неужели так проще жить? Ведь если все вокруг плохие, их не нужно уважать, ценить, любить… И они не смогут причинить боли. Я права?

— Нет, — глухо ответил Сергей, вздрогнув как от удара, девчонка попала в яблочко. — Мала ты еще, делать выводы…

— Возможно, — грустно ответила Татьяна и поднялась со скамьи, первые, крупные капли дождя шлепались в пыль на дороге. — Но одно я вижу точно. Вы очень одинокий и несчастный человек. Мне жаль, что люди причиняли вам только боль… Знаете, говорят, что мы сами — творцы своей судьбы. И если мы будем ждать от жизни и от людей только плохого, то это плохое и будет происходить. Вы не пробовали думать о людях лучше?

— Твоя подружка готова продать себя и не очень дорого. Ты знаешь об этом? — прозвучало вместо ответа на поставленный вопрос. — Предложенная мной сегодня цена — золотое колечко, браслет и сережки, ее вполне устроили. И она даже не уточнила, что я захочу сверх договора за это… Ты предлагаешь мне думать лучше о людях? А сама сможешь после такого?

— Манька? — спросила похолодевшими губами потрясенная Татьяна.

— У тебя здесь много подруг? — насмешливо уточнил Сергей Иваныч.

— Манька — дура! — заявила Таня и с этими ее словами стеной хлынул теплый, летний дождь. — Она просто глупая еще и многого не понимает. Но это не значит, что о ней надо думать плохо! И я не буду, потому что она моя подруга!

— В кого же ты такая правильная? — одним шагом преодолел разделявшее их расстояние Сергей и рывком притянул девушку к себе. — А если она и тебя продаст и предаст? — спросил он шепотом, вглядываясь в бледное пятно, пытаясь разобрать выражение лица девушки.

— Пусть, — ответила ему так же шепотом девчонка, ее колотила крупная дрожь, но она упрямо продолжала гнуть свою линию. — Это не значит, что сейчас, заранее я должна думать о ней плохо.

Вспышка молнии, раскат грома и мужчина пораженно отшатнулся от своей юной собеседницы. Он разглядел выражение ее лица и не смог выдержать пронзительного, жалостливого взгляда, огромных, наивных глаз, что смотрели, казалось, прямо в душу, выворачивали наизнанку, будоражили такое… о существовании чего Сергей никогда и не подозревал. Ему захотелось хорошенько встряхнуть малолетку, наорать на нее, чтобы она перестала смотреть на него таким пронзительным взглядом. Но миг и молнии уже не было на небе, только дождь лил стеной и гром вторил мрачным мыслям мужчины. Смять, растоптать это выражение наивной жалости… Доказать себе, что ничего особенного не происходит… Эти побудительные мотивы заставили Серегу совершить ошибку, снова притянуть девушку к себе и впиться в податливые губы грубым поцелуем… Хотелось жестоко наказать за то, что она позволила себе влезть к нему в душу, покопаться там, попытаться доказать ему, что выстраданный, вымученный жизненный опыт ничего не стоит…

Девчонка не стала вырываться и сопротивляться. Ни пощечины, ни подлого удара так и не дождался от нее. Она только покорно стояла в его объятиях, не шевелясь, позволяя себя целовать… И это было хуже пощечины. Вкупе с той жалостью, которую он видел раньше… Сергей отпрянул и прошипел:

— Мне не нужна твоя жалость. Мне нужно твое тело. Ты готова из жалости предоставить мне такую возможность?

— Почему ты так сильно не уважаешь себя? — задала неожиданный вопрос девчонка.

— О чем ты? — встряхнул головой, как пес после купания, Сергей, в попытке понять ход мыслей малолетки.

— Ты предлагаешь девушкам деньги… Предлагаешь переспать с тобой из жалости… Почему ты не веришь в то, что тебя могут полюбить? Почему ты считаешь себя недостойным любви? — спросила девчонка с недоумением и обхватила себя руками, в попытке согреться.

— Ты еще и в любовь веришь, — с не меньшим недоумением отметил Серега. — Это разговор глухого со слепым. Возможно, когда-нибудь я и расскажу тебе, почему и зачем… Но одного я не могу понять. Я жестоко напугал тебя недавно. Я сейчас предложил тебе переспать со мной, зная, что ты испытываешь ко мне жалость и отвращение… И ты при этом продолжаешь верить в то, что я достоин любви… Я не понимаю тебя. Или ты притворяешься, или совсем дура.

— Я дура, — слабо улыбнулась Татьяна. — Но каждый человек достоин любви. Наши матери любили нас, пока мы были маленькими… Значит мы уже были достойны, пусть и когда-то.

— Моя мать выбросила меня на помойку, — глухо ответил Серега. — Этот довод не прокатывает. И маньяк достоин любви?

— И маньяков любят родственники, если они у них есть. Значит, достойны. Они больны, их надо отлавливать, лечить… Но не нам решать, достойны ли они того, чтобы их кто-то любил или нет… Сердцу не прикажешь. Оно само решает когда и как, и кого любить, — упрямо ответила девчонка, твердо уверенная в своей правоте.

— И кто только всю эту высокопарную чушь вбил в твою голову? — устало спросил Серега и подытожил. — Я про Ивана, ты про болвана. Бесполезный разговор, — добавил он с раздражением. — Про предложение переспать можешь забыть. Я не стану требовать от тебя таких жертв… Да и не переступишь ты через себя, даже из жалости…

— Только из-за любви, — согласилась с его выводами Татьяна и шмыгнула носом.

— Беги домой, — как-то неожиданно мягко велел Сергей Иваныч. — Простынешь.

— Я крепкая, — заметила Татьяна, но к калитке скользнула и сказала на прощание. — И все-таки, вы не правы.

— Раз уж начала тыкать, продолжай в том же духе, — вздохнул Сергей. — Спокойной ночи, — и прошептал. — Моя ночь точно спокойной не будет.

Сергей проследил за тем, как хлопнула калитка и долго еще стоял под дождем, пытаясь понять, что сегодня вообще произошло… Зачем он полез, с маниакальным упорством, снова целоваться к малолетке? Если раньше он объяснял свое поведение тем, что хотел ее наказать… То сейчас этот порыв был ничем не оправдан. Кожа девчонки так одуряюще пахла под этим дождем… И очки она куда-то задевала… Без них, она выглядела совсем наивной и беспомощной. Никак нельзя было поверить, что этот ангелочек способен не хило заехать по яйцам и влепить пощечину… Почему она не стала проделывать это с самим Сергеем? Этот вопрос сильно волновал мужчину. Неужели ей действительно жалко его такого взрослого, одинокого и неприкаянного, что она решила с барского плеча подарить ему возможность верить в то, что не так и противен, как решил днем ранее? Решив послать куда подальше все эти девчачьи заморочки, Серега направился домой, для того, чтобы переодеться и последовать пункту плана по разведке подозрительных обстоятельств. Тем более что напиться хотелось как никогда ранее. И о причинах такого желания, Сергей старался даже не задумываться.

— Вот и пойми этих малолеток, — пробормотал он тихо, подскользнувшись в грязи и припомнив, как Манька сегодня вертела хвостом и юлила, а правды про браслет так и не сказала.

И поменять его на золото долго не решалась. А потом, все-таки сломалась и сказала, что как только достойную замену увидит, тогда все и расскажет. Юрка, водила, был уже отправлен в город и должен был выбрать что-нибудь из того, что пришлось бы девчонке по душе. Дешевая плата за бесценные сведения. Хорошо, что малолетка даже близко не представляла насколько ценно то, что она может рассказать. Потребовала бы виллу на берегу моря, наверное, не меньше. И еще лучше, что она даже не подозревала чем грозило ей владение браслетом. Уж слишком гадкие свойства у него были. Малолетка уже была рабыней того, кто ей браслет подарил, но еще не знала об этом. Как только хозяин заявит права и потребует исполнения всех своих прихотей, этой дуре придется нелегко. Сама должна была бы заплатить за то, что браслет с нее снимут…

Дома Серега быстро скинул с себя мокрую одежду, ополоснул грязные ноги в тазике, вылил воду, оделся и, плюнув на ужин, прихватил бутылку водки да потопал в гости к соседу. Визит был обговорен еще днем. Колян, оставивший Васю одного на его вахте, прячущимся под густой листвой деревьев Манькиного сада, составил нанимателю компанию. Его задача была пастись поблизости от дома Боряна и следить за обстановкой. В случае проблем, вовремя среагировать. А Сергей планировал напиться вдрызг и претворением этих планов занялся вплотную в ближайшие пару часов.

Стакан за стаканом, соленый огурец и колбаска, кусок за куском… Сигарета за сигаретой — мужчина вспомнил старую привычку легко, пусть и не брал курево в руки давно, очень давно… Слово за словом, разговор тек в нужном русле, но не давал ничего ценного. А опьянение, как ни хотелось, Сергею Иванычу, все не приходило и не приходило. Ум оставался кристально острым, взгляд внимательным и координация движений четкой как и обычно.

Разошлась компания собутыльников уже за полночь. Хозяин покосившегося домишки был бы не прочь продолжить банкет, но Сергей не стал задерживаться дольше, поняв, что единственной ниточкой так и остаются Манька и ее браслет. Вопреки всем настояниям Боряна и сакраментальным: "Ты меня уважаешь?", Сергей выполз на крыльцо, вдохнул влажный, свежий воздух — гроза за это время успела отгреметь — и сложился пополам от резкой боли в желудке.

"Водка паленая" — пролетела мысль в голове и мужчина упал на колени, прижимая руки к животу. Резь в животе была невыносима, но Сергей, сцепив зубы, молчал, изыскивая резервы сил для того, чтобы справиться с неожиданным приступом. Получалось плохо, в голове мутилось, перед глазами темнело и сила плохо поддавалась контролю.

Для Татьяны эта ночь тоже выдалась беспокойной. Сначала, после купания в корыте и разговора по душам с бабулей, девушка пыталась читать. Но мысли снова и снова возвращались к сегодняшнему дню, да и к дню вчерашнему тоже. Она не понимала этого мужчину, который поступал как-то непоследовательно на ее вкус. Сначала пугал до дрожи в коленях, потом пытался доказать, что мир — дерьмо. В результате все закончилось поцелуями, которые, стоило себе признаться в этом, нравились ей много больше Ванькиных. Что-то было дикое, необузданное в том, как Сергей И… По отчеству теперь даже мысленно не получалось его называть, и таким старым как раньше, мужчина Татьяне уже не казался. Столько силы, необузданной страсти было в том, как он прижимал ее к себе, целовал, яростно гладил по спине… И столько одиночества во всем, что он говорил. Татьяна понимала его как никто. Пусть ей еще и не приходилось сталкиваться с той изнанкой жизни, которую Сергей познал, судя по позиции в жизни, сполна… Но, понять его одиночество она была в силах. Занятые своими разборками родители, слишком часто забывали о взрослой уже дочери. Настоящих подруг, которым бы Татьяна доверяла все свои тайны "от" и "до" у нее не было. Но это не мешало ей смотреть на жизнь все равно через веру в хорошее. Розовые очки? Возможно, но в то же время девушка прекрасно понимала, что мир отнюдь не так прекрасен, как может показаться наивному человеку. Но старалась этого всего не замечать и все равно верить в лучшее.

Сейчас же девушка перебирала все воспоминания последних дней и пыталась найти разгадку тому, как вел себя с ней Сергей. И не могла ничего понять. Ей бы льстило его внимание, будь она уверенна в том, что оно последствие искреннего чувства. Но как-то не верилось в это, не смотря на всю наивность. А так, ей казалось, что в сегодняшнем поцелуе и разговоре было больше обиды на весь мир и попытка отомстить ему, в ее лице. Или доказать что-то… Как тяжело, когда в голове одни сомнения, когда не понятно что и как… Когда-то ей мечталось, когда-то ей виделось, что вот встретит она человека, которого полюбит и который будет любить ее… И что сразу же станет понятно, что это вон тот самый человек, которого всю жизнь ждала. А тут? Сергей точно не был ее мечтой и не отвечал тому представлению об идеальном принце, которого она хотела бы видеть рядом с собой. И в то же время ее волновали его поцелуи, его прикосновения, его внимание. И как жить дальше? Во что верить и что делать? Этого она не знала и спать ложилась в страшном раздрае. Долго ворочалась, вспоминая, заново все переживая, ловя себя на том, что руки дрожат при одной мысли о произошедшем… Сердце билось в груди пойманной птицей и волнение, непонятное Татьяне, но очень сильное, не давало ей нормально уснуть. Поэтому опасность она заметила вовремя.

Но это не дало ей возможности успеть среагировать. Нападавший двигался очень быстро. Темная тень в мраке комнаты неслышно скользнула к диванчику и тяжелая подушка опустилась на лицо девушки. Таня только и успела еле слышно вскрикнуть, в попытке позвать на помощь. Дальше ей пришлось бороться с удушьем в жуткой тишине. Она цеплялась за руки нападавшего, царапала того ногтями и извивалась, стараясь высвободиться. Но очень скоро воздуха стало катастрофически не хватать, как и сил на борьбу. Что-то темное и недоброе поднималось со дна ее души, не давая прямо здесь и сейчас сдаться и уплыть в вечность. Запахло озоном и с пальцев девушки сорвалась длинная, голубая искра. Нападающий отдернул руки, получив нехилый разряд током. Таня из последних сил сорвала подушку с лица и закашлялась, вдыхая такой желанный и сейчас болезненно заполняющий легкие воздух. Согнулась пополам, дыша тяжело и с хрипом. Когда нападавший выскочил в окно, она толком и не заметила. Только инстинкт самосохранения заставил ее подняться с диванчика и, держась за стеночку, попытаться выбраться из комнаты. Страх гнал ее шаг за шагом, которые она делала через слабость в ногах. На пороге силы девушки закончились и она скользнула по косяку вниз, на пол, желая только одного, еще немного сил, чтобы добраться до бабули, разбудить ее и увести к соседям.

Стон за окном и она подняла голову, прислушиваясь. Первая мысль — убийца еще здесь, придала так недостающих сейчас энергии и ускорения. Таня смогла подняться и выйти в соседнюю комнату-зал. Оттуда она добралась до кухни, в первую очередь решившись обзавестись средством защиты и уж потом спасать бабулю. С пустыми руками отбиваться от убийцы — глупость, это она понимала прекрасно.

А потом девушка решила бабушку не будить. Зачем ее пугать напрасно? Лучше попробовать разведать всё издалека и самостоятельно. Разбудить всегда успеется. Действовала девушка в шоковом состоянии, не в силах оценивать ситуацию адекватно. Позже должны были прийти отходняк, истерика и слезы… Но пока их не было и Татьяна тихо, бледной тенью спустилась с крыльца, собираясь обойти дом и проверить, кто же это там стонет в кустах сирени. Она замирала, борясь с собой, животный ужас и недавно пережитый страх, иногда брали верх и тогда Таня готова была повернуть назад, зажечь во всем доме свет и разбудить баб Дашу. Но потом все-таки брала себя в руки и делала несколько шагов вперед, стараясь ступать не слышно. Это удавалось ей как никогда. Раньше бы она обязательно наступила на что-нибудь, что выдало бы ее передвижение. Но сейчас, в напряжении всех чувств, она двигалась как призрак в ночи и способна была своим видом и скольжением по земле, напугать даже очень храброго человека.

Сергей смог, используя весь даденный Богом или лукавым — он так и не решил когда-то, в споре с самим собой, откуда подарок — дар, на полусогнутых сойти с крыльца. Он ждал помощи от Коляна, но ее все не было и не было. А Серега делал шаг за шагом, чувствуя что сила утекает как сквозь пальцы и понимал, что спасать себя придется самому, как и всегда. Сейчас как раз было время задуматься над тем, а есть ли кто-либо в этом мире, кому он мог бы доверять безоговорочно. И сколько ни тужился, вспомнить таких людей не мог… Разве что девчонка, давеча убеждавшая его в том, что люди добрые… Наверное, стоило пойти к ней, чтобы показать, как добрые люди могут поступать… Чтобы рассказать о том, как одни добрые люди для других добрых людей разливают по бутылкам паленную водку и начхать им на то, что выпившие от этого могут умереть. Это дурацкое желание — доказать ей, что она не права — гнало его вперед, с упорством разогнавшегося локомотива. Он уже не думал о том, что принятое решение может стоить ему жизни… Он только мысленно беседовал с упрямой девчонкой и доказывал ей, снова и снова, как она не права, что верит людям… И не помешало даже то, что последние метры пришлось ползти по зарослям, продираться сквозь кусты возле ее окна. Силы закончились как раз у него.

Сергей лежал в позе эмбриона на влажной от дождя траве, закрыв глаза и переживая пожар внутри. Перед глазами пролетали кадры из безрадостного, голодного детства. Первая сворованная булка… И первый поцелуй девчонки. Там, в детдоме, девочек некому было научить скромности… Как легко ему дался первый сексуальный опыт. Аллка из соседней группы охотно шла на поводу мальчишек, так и рвущихся расстаться с девственностью. Ей, казалось, было абсолютно все равно, кто, когда и при каких условиях, совал в нее свое хозяйство. Для него это был торопливый, слюнявый и быстрый опыт… Уже будучи гораздо старше, он стал разборчивей в выборе партнерш. Но права была девчонка, он выбирал тех, с кем не было бы проблем. Тех, кому хватало его денег, и его редких визитов, вписывающихся в плотный рабочий график. Тех, кто верил только в силу денег и даже в колыбели, наверное, не обладал детской наивностью. Возможно, именно поэтому на него так действовал наивный взгляд голубых глаз?

Он не врал ей, когда говорил, что наблюдал всех этих наивных девочек и мальчиков со стороны. И пока не видел никого, кто смог бы противостоять грязи этого мира долго. Раньше или позже все эти чистые и наивные ломались. И сейчас, сейчас ему было бесконечно страшно от того, что и она сломается… Как же он был глуп, считая, что можно оставить эту наивную веру без защиты. Ведь можно попытаться сохранить… сберечь, для себя. И вдыхать аромат этой наивности, пить ее горстями и чувствовать себя чище и счастливей, чем когда-либо раньше. Осталось только выжить… Но, в этот раз, кажется, это был уже конец…

Татьяна проскользнула сквозь кусты так же неслышно, как до этого шла по кирпичной тропинке. Зрение обострилось и видеть в темноте удавалось очень даже прекрасно. Но времени и эмоций, чтобы удивляться этому факту, у Тани не было и она пользовалась возможностью, не задумываясь о ее природе. Поэтому ей удалось практически сразу разглядеть фигуру мужчины, свернувшегося калачиком на мокрой траве. А потом и узнать… Поза Сергея насторожила девушку и заставила забыть об опасности, а очередной стон, сорвавшийся с его губ, похолодеть от дурного предчувствия. Перестав колебаться с тем, как поступить дальше — помочь или бросить здесь — Таня положила руку на лоб мужчины и судорожно втянула воздух сквозь сжатые зубы. Сергей весь горел. Оставила вопрос — он ли тот, кто пытался ее задушить или нет — на потом и принялась обдумывать варианты помощи. Ничего умного, кроме как позвать соседей или сбегать за его охраной, не придумывалось.

Глотая страх, что мужчина вот так вот умрет сейчас на ее руках, она лихорадочно ощупывала его, пытаясь понять, в чем причина такого состояния. Прижатые к животу руки и подтянутые туда же колени подтолкнули ее мысли в правильном направлении. Ей так и не удалось отвести руки Сергея от живота, силенок не хватало. Но ощущение жгущего ее ладони жара, не оставляло сомнений в том, что причина кроется именно там. Первое, что пришло в голову — отравление. От Сереги шел сивушный, алкогольный запах, от которого ее передергивало. Либо перепил, либо точно траванулся. Смутное представление о том, как следует поступить у нее имелось. Когда ей приходилось лежать с отравлением после поедания спелой клубники, купленной на рынке или чего-нибудь другого, мама всегда использовала одно и то же средство. Промывание желудка слабым раствором марганцовки. Но тут у Татьяны не было уверенности, что поможет. Сергей находился в бессознательном состоянии, и напоить его достаточным количеством раствора не представлялось возможным.

Что он там говорил об использовании дара на благо? У нее не было ни опыта, ни знаний, но она решила рискнуть. Положила свои ладони поверх его больших лапищ и глубоко вздохнула, не зная как действовать дальше. Пальцы жгло недобрым, колючим огнем. Огонь, в ее понимании, можно было потушить водой и девушка на пробу попыталась представить себе, как тушит пожар ледяной водой из ручья. Она тянулась к тому ручью, что видела сегодня утром. Брала горстями воду и лила ее на живот Сергея. Снова и снова, до тех пор, пока хватило сил. Постепенно, с очередной горстью видение ручья перед внутренним взором погасло и Танюша поняла, что все, больше не может сделать ничего… Сил нет. Выпиты досуха. Устало, она осела на траву рядом с Сергеем и положила голову ему на плечо, не в состоянии сделать более ни одного лишнего движения.

Она забыла про убийцу, который пытался ее задушить. Она забыла про опасность и про то, что убийцей мог оказаться баб Нютин внук. Остались только бесконечная усталость и пустота внутри. Что-то такое тягуче тоскливое после всех пережитых потрясений поселилось в душе, но и осознать это, классифицировать и как-то бороться, тоже не было сил. Так и встретили они рассвет, обездвиженный Сергей Иваныч и уставшая Таня у него на плече.

Разбудило ее копошение баб Даши у колодца, во дворе. Звяканье ведра и скрип ворота, послужили тем сигналом тревоги, что поднял ее и заставил изумленно оглядеться. Спину и руки ломило, в горле першило, глаза слезились и ноги подгибались. Сейчас она чувствовала себя древней старухой, не способной ни на что. Но оставаться более в саду было нельзя. Баб Даша могла в любой момент решить пройтись вокруг дома и Тане точно не хотелось бы, чтобы бабушка увидела ее спящей на траве.

А еще девушка вспомнила обо всем, что произошло ночью и с тревогой первым делом глянула на Сергея. Мужчина выглядел очень бледным, но дышал и смотрел на нее изумленными, широко открытыми голубыми глазами. Он как и она, не сразу вспомнил обо всем, что произошло ночью. А как вспомнил, приподнялся на локтях, с недоверием прислушиваясь к себе.

— Это ты помогла? — озвучил он первую пришедшую в голову мысль.

— Я, — не стала отрицать очевидное Таня. — Нам нельзя здесь оставаться. В окно залезешь?

— Да, — с удивлением констатировал свое бодрое состояние духа Сергей. — Идем, подсажу, — поднялся он все-таки с трудом, ноги еще плохо слушались его.

Как два старых паралитика, с которыми случилось чудо и они снова обрели способность самостоятельно передвигаться, они с трудом добрались до окошка. Первой залезла Татьяна, а следом перевалился через подоконник Сергей. Девушка с отвращением и содроганием смотрела на подушку, валявшуюся на полу, не в силах сдвинуться с места. Только сейчас на нее навалилось осознание того, чего именно ей удалось избежать чудом. Она так и стояла до тех пор, пока ее легонько, в спину не подтолкнул Сергей, спросив шепотом:

— Что?

— Я боюсь здесь находиться, — сказала она тихо и схватилась рукой за горло. — Я боюсь…

— Ночью не боялась, а теперь боишься? — Серега нахмурился, почувствовав неладное.

— А если он вернется? — переживания за Сергея и помощь ему наложили свой отпечаток и Татьяна упорно не могла себе представить мужчину в роли убийцы.

Уж в слишком плачевном состоянии он находился вчера, чтобы быть способным задушить ее.

— Кто? — тут же насторожился Сергей.

Он рухнул в кресло, чувствуя, что ноги совсем не держат. Но долго рассиживаться не стал. Состояние Татьяны заставляло его нервничать и переживать.

— Я теперь не смогу здесь спать, — сказала со слезами в голосе девчонка и заплакала.

Все напряжение последних дней, весь пережитый вчера шок, весь ужас от того, что на руках у нее может умереть человек, вылились сейчас в тихие, жуткие слезы. Соленые капли текли одна за другой и не думали кончаться.

Серега встал с кресла, подошел к девчонке, зарылся ладонью в ее волосы на затылке и притянул к себе, давая возможность выплакаться на сильном мужском плече.

— Ты же храбрая и сильная. Вчера чудо сотворила, а теперь плачешь, — неуклюже утешал он ее, поглаживая по спине и плечам.

— Я боюсь, — Таню заело и сейчас она была не способна сказать что-то более внятное.

— Не бойся, я рядом, — прошептал куда-то ей в волосы Серега.

И было понимание того что да, рядом и нет желания никуда уходить. Что хочется защитить, хочется чтобы больше не плакала… А так же хочется убить того, кто стал причиной её слёз. И убивать при этом медленно, смакуя каждый стон врага… Одного и того же на двоих. В этом он был уверен. Осталось только выяснить подробности у девчонки. Как-то стройно укладывалось смертельное отравление водкой и пули у речки в одну картину.

Одно плохо, в этот раз, то ли из-за душевного раздрая после разговора с Таней, то ли потому, что враг лучше подготовился, Серега опасности не почувствовал. Иначе бы проверил выпивку и еду на предмет отравы. Впрочем, ничто не мешало ему сделать это попозже. Достаточно добыть бутылки, из которых они вчера пили и тарелки, с которых ели. И заодно не помешало бы проверить, что там с Коляном и собутыльниками. Но в первую очередь выяснить что произошло вчера с девчонкой и почему она смотрит на безобидную подушку как на гадюку. В стройную систему размышлений не вписывалось одно, то, что с девчонкой случилось что-то серьезное. Если враг один на двоих, как подсказывала интуиция, то что ему нужно от девочки-подростка?

— Хочешь я сегодня вечером посижу с тобой? — предложил он мягко, укачивая Танюшу как ребенка.

— Хочу, — всхлипнула Татьяна и перестала плакать. Доверчиво заглянула в глаза мужчины и спросила. — Ты точно придешь?

— И откуда ты такая доверчивая? — прошептал Серега и добавил. — Приду, обязательно. Ты можешь рассказать мне, что случилось?

— Сейчас, — несколько раз глубоко вздохнула девушка и отстранилась. — Я не хочу туда садиться, — нервно мотнула она головой в сторону диванчика.

— Садись в кресло, — предложил Сергей.

— Побудь со мной, — попросила Татьяна, прежде страшный мужчина теперь не казался таким.

— Я бы хотел… — неуверенно начал Серега. — Но меня беспокоят те, кто вчера пил со мной. Они могут умереть, если им не помочь…

— А как же кредо не помогать? — отвлеклась от своих мрачных мыслей Татьяна.

— Мы, вообще-то, собирались поговорить о том, что произошло ночью, — ускользнул от ответа на неудобный вопрос Серега, насильно усаживая девушку в кресло и пристраиваясь на ее девичьей постели.

Мелькнула мысль о том, что любопытно было бы узнать, ночевал ли в ней кто-нибудь кроме хозяйки… Но мужчина постарался эту мысль, вызвавшую неожиданный приступ ревности, отогнать. И начал слушать то, что говорила девушка. Она с трудом держала в руках, при рассказе о ночных событиях заново переживая страх. А Сергей так же с трудом справлялся с желанием притянуть девчонку к себе и спрятать в объятиях от всего мира. Он с каждым ее словом мрачнел, чувствуя, как копится где-то в глубине души, плохо контролируемая ярость и желание разорвать на куски того, кто посмел поднять руку на Таню. Но приходилось снова и снова напоминать себе о том, что холодная голова и трезвый рассудок в данной, смертельно опасной ситуации, намного предпочтительней любых безумств. Дослушав девушку, Сергей сказал:

— Ты сможешь посидеть, не выходя никуда, какое-то время дома? Составь компанию своей бабуле, проведи с ней время. А еще лучше, позови свою подружку. Думаю, нагло нападать средь бела дня на тебя не станут. Но лучше, если с тобой все время рядом кто-то будет. Мне надо разобраться с кое-какими делами и я смогу вернуться и побыть с тобой вечером. Если кто-то заметит меня рядом с твоим домом… Могут пойти не очень хорошие слухи.

— Мне все равно, — сгоряча ляпнула Таня, не подумав.

— Это хорошо, что тебе все равно, — терпеливо сказал Серега. — Но люди не поймут и обольют тебя грязью с ног до головы, а твоей бабуле рядом с ними жить, после того как ты уедешь…

— Я понимаю, — обреченно вздохнула Татьяна и уронила голову на сложенные на коленках руки. — Я все понимаю… Но мне так страшно… — добавила она еле слышно. — Ты не обращай внимания. Это пройдет. Правда, — и подняла голову, собираясь с силами.

Выдавила из себя бледную улыбку и замерла, встретившись с горьким и серьезным взглядом Сергея.

— Я одного не могу понять, — сказал он устало. — Почему именно ты?

— Я не знаю, — ответила Татьяна и поднялась с кресла.

— Да я это так, вслух подумал просто, — Серега с сожалением поднялся с диванчика.

— Мне надо переодеться, — всполошилась девчонка, вспомнив о том, что еще и не умывалась и вообще невероятно взъерошенная и полураздетая тут перед мужчиной бегает.

— Я пойду, — этот факт был Сергеем тоже замечен только что и мужчина с трудом отвел взгляд от стройных ножек Тани.

— Ты придешь? — еще раз для надежности спросила Татьяна.

— Да, — твердо ответил ей Серега, стараясь не смотреть в ее сторону и сделал несколько шагов к окну.

Обратный путь в сад ему удалось проделать более ловко и скоро он уже крался вдоль забора, высматривая в щелочки наличие любопытных соседей. Вроде, все было тихо и гостеприимный дом можно было покинуть. Только на мгновение мужчина задержался, чтобы оглянуться на окошко, с мыслью о том, что его привела вчера к этому дому счастливая звезда. Татьяны видно не было и скользнуло легкое сожаление о том, что приходится уходить.