Прикосновение смерти

ГЛАВА 46

Холодная вода, которую я брызгаю на лицо, не помогает мне прояснить мысли. Я поднимаю глаза, с трудом узнавая девушку в своем отражении. Она смотрит на меня ошарашенными карими глазами, под которыми залегли темные круги. Ее губы бледны, как и кожа, а волосы беспорядочно ниспадают по спине. Она устала и сломлена так, как никогда не знала, что может быть.

Я не спала прошлой ночью. Даже не пыталась. Но я проводила каждую секунду каждого часа, думая о том, как достучаться до него. Чтобы заставить его вернуться ко мне. И вот я стою здесь, почти четырнадцать часов спустя, все еще с болью осознавая, что ничто не заставит его передумать. Ничто не вернет его ко мне.

Трясущимися пальцами я застегиваю пальто, которое надела. Я иду к мистеру Блэквуду. Я расскажу ему все и попрошу помочь мне. Помочь Энцо. Да, я понимаю, что это, скорее всего, бесполезно. Да, я понимаю, что если мистер Блэквуд не смог разобраться в этом за последние двадцать с лишним лет, то он не разберется и в ближайшие несколько дней. Или даже недель. А может, и вообще никогда. Но я не могу сдаться. Не могу отпустить.

Не могу.

Я выхожу в коридор, мое тело почти онемело, пока я спускалась по лестнице. Я уже почти добралась до главного этажа, когда до моих ушей доносится знакомое заливистое хихиканье. От этого звука я напрягаюсь, осознавая, насколько оторванной от реальности я себя сейчас чувствую.

Первое, что я вижу, — это светлые волосы Клэр, прямые и гладкие, как обычно. Она одета в фиолетовый кардиган, с лентой вокруг хвоста и подходящими фиолетовыми туфлями. Похоже, ей стало немного лучше. Я почти нахожу в себе силы улыбнуться.

Почти.

— Лу! Доброе утро, соня. — Она подталкивает меня локтем, затем жестом указывает на человека по другую сторону стола.

Бобби стоит там, на его лице играет мягкая улыбка, пока его глаза задерживаются на ней. Он отводит взгляд и поворачивается ко мне, а затем издает низкий свист, разглядывая меня с ног до головы.

— Ты знаешь, что я люблю тебя, но ты выглядишь как черт.

— Спасибо.

Клэр хмурится, наблюдая за тем же, что и Бобби.

— Эй, ты в порядке?

— Нет. А ты как?

Она мягко улыбается, но я вижу, что грусть еще не полностью покинула ее глаза.

— Я буду позже. — Я беру ее руку и слегка сжимаю. По крайней мере, это делает меня одной из них.

— Значит, Бобби заходил к тебе.

Я бросаю на него взгляд, говорящий о том, что я не настроена на болтовню, и она поднимает руки в знак капитуляции.

— Стоп, очевидно, не лучшее время. Просто сообщаю тебе, что через две недели я уезжаю домой.

— Правда? — Эти слова застают меня врасплох, и на меня накатывает неожиданная волна беспокойства. Я знаю, что это эгоистично, но я уже начала привыкать к тому, что он здесь, со мной. Он снова стал моим другом, как и все эти годы назад. Не знаю, смогу ли я сейчас потерять еще одного человека в своей жизни. — Почему две недели?

Он пожимает плечами.

— Нужно завершить контракт на временную работу, которую я нашел в городе. Иначе это было бы просто безответственно, а ты знаешь, что быть безответственным — не в моем характере.

Мои губы подрагивают, и на его лице появляется ухмылка, когда он показывает обвиняющий палец.

— Ха! Попалась.

Я закатываю глаза, не обращая внимания на ухмылку Клэр.

— Заткнись.

— Не, я серьезно. Что с тобой происходит?

— Я не хочу об этом говорить. И вообще, — я останавливаюсь и делаю жест в сторону часов, висящих за столом, — мне пора.

Клэр хватает меня за руку, как только я делаю первый шаг.

— Приходи ко мне позже. Когда будешь готова поговорить об этом. Хорошо?

Я минуту не отвечаю, потому что не знаю, что сказать. Что я никогда не смогу ей рассказать? Что она ни за что не поймет, что со мной происходит? Одно лишь осознание этого усиливает боль в моей бесплодной груди, но в конце концов я киваю.

— Хорошо.

Я отворачиваюсь и уже на полпути к выходу останавливаюсь и оглядываюсь.

— Привет, Бобби.

Он вскидывает бровь.

— Знаешь, ты можешь остаться. В смысле, если хочешь. Не так уж плохо, когда ты рядом.

Его рот наклоняется вверх, голубые глаза мерцают.

— Спасибо. И не так уж плохо, когда ты рядом.

Мы смотрим друг на друга в течение секунды, мирное понимание заполняет пробел между нами, затем я машу им обоим рукой и выхожу на улицу. Оказывается, недостаток сна не делает ходьбу тяжелее. На самом деле, это почти легко, когда ты находишься в туманном оцепенении и не чувствуешь отдачи от своих шагов.

Когда я прихожу, дверь мистера Блэквуда оказывается запертой, что странно, ведь я знаю, что он дома. Мало того, что его машина припаркована у входа, рядом с ней стоит еще один автомобиль, который я не узнаю. Гость? Может быть, еще один ясновидящий? Эта мысль пробуждает во мне нетерпение, возрождает остатки решимости, и я быстро открываю дверь. Я жду мгновение, ожидая услышать стук его шагов, направляющихся в фойе, как обычно, но ничего не слышу. Я стучу снова, на этот раз сильнее. Через минуту я слышу его. Стук, стук, стук.

Я делаю вдох и кладу одну руку на ручку, готовый приступить к работе. Но дверь не открывается. Вместо этого с той стороны доносится голос мистера Блэквуда, как всегда, ворчливый.

— Вы освобождены от должности.

Я хмурюсь, уверенная, что ослышалась.

— Что?

— Я сказал, что вы освобождены! Идите домой. Отпразднуй. Напейтесь.

— Мистер Блэквуд, я не уйду.

— Тогда, надеюсь, вы захватили зонтик. Я слышал, скоро пойдет дождь.

Я смотрю на тучи. Конечно, они серые и мутные. Мне повезло.

— Впустите меня. Мне нужно с вами поговорить.

— Не могу. Я больше не нуждаюсь в ваших услугах.

Я издаю рык и стучу в дверь. Какого черта? Я серьезно. Это из-за Энцо.

Наступает долгая пауза. Такая долгая, что я думаю, не ушел ли он. Но когда он снова заговорил, его голос прозвучал как-то ближе. Как будто он стоит прямо по ту сторону двери.

— Брось это, Лу. Я хочу, и ты тоже должна.

— Что? Вы не можете бросить это! — Мне плевать, что я кричу, и злость, подстегивающая мой адреналин, тоже не помешает. Я подхожу ближе, чтобы он слышал каждое мое слово. — Вы не понимаете. Я знаю Энцо. Я видела его. Я знаю, где его найти.

Он снова замолкает, и я пытаюсь представить, что творится у него в голове. Верит ли он мне вообще?

Проходит целая минута, а он все еще ничего не говорит, и гнев разгорается с новой силой.

— Вы так близко!

К моему удивлению, он отвечает на это.

— Нет, не близко. Ни в коем случае. Все кончено, ясно? Теперь мне нужно, чтобы ты ушла.

Я насмехаюсь, снова ударяя кулаком.

— О, это то, что вам нужно? Ну, мне нужно, чтобы вы открыли эту дурацкую дверь и начали работать со мной. Мне нужно… Мне нужно, чтобы вы верили. — Я зажмуриваю глаза, потому что, боже, я не хочу снова плакать. Скоро ничего не останется. — Вы нужны ему. Вы не можете просто отказаться от него.

Он не отвечает, но его молчание отвечает мне тем же. Он не собирается открывать дверь.

— Отлично! Я буду сидеть здесь весь день, если понадобится, вы же знаете.

По-прежнему ничего. Хотя я знаю, что он все еще стоит там. Иначе его стук выдал бы его. Я делаю шаг назад, опускаюсь и прислоняюсь спиной к стене.

Он хочет быть упрямым? Что ж, двое могут сыграть в эту игру.

Я вымокла. Это не просто легкий моросящий дождь, а настоящий неистовый ливень. Он хлещет во все стороны, объединяясь с ветром, чтобы добраться до меня, несмотря на частичное укрытие над головой. Я дрожу так сильно, что стучат зубы, но не собираюсь отступать. Если Энцо может смириться с темной пустотой, высасывающей из него жизнь, пока я сижу здесь, на этом крыльце, то я смогу справиться с небольшим дождем.

Не знаю, сколько времени я так просижу, прежде чем дверь со скрипом откроется, и на улицу вынесут тарелку и спальный мешок. Все, на чем я могу сосредоточиться, — это небольшое отверстие, позволяющее мне заглянуть в гостиную. И я делаю выпад. Дверь захлопывается, не успев прихватить мою руку. Я рычу. Снова. Как собака, которой запретили входить в дом вместе с остальными членами семьи. Я почти смеюсь над этой мыслью, но потом понимаю, что от недостатка сна и еды у меня начинается бред. Я смотрю на тарелку. Кусок пиццы смотрит на меня. Мы смотрим друг на друга.

Но я не буду его есть, как бы сильно он меня ни дразнил. Я, черт возьми, бастую.