Приключения и фантастика

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

В 1919 году недалеко от входа в порт, у скалы Дельфин, утонула яхта «Галатея». На город наступали красные части. Крейсер и линкоры с разноцветными флагами срочно снимались с якорей и выходили из порта. Белогвардейцы панически бежали за границу.

Яхта «Галатея» выходила из порта последней.

Полковник Тимашов, начальник контрразведки, последним покинул безлюдный мол. Когда садился в шлюпку, над молом начали рваться первые снаряды артиллерии красных. Адъютант полковника трусливо оглядывался на город, на опустевший мол, усеянный разбитыми, брошенными и забытыми чемоданами, и успокоился, только взойдя на палубу «Галатеи». Через три минуты яхта снялась с якоря и полным ходом двинулась к выходу в открытое море.

Адъютант полковника был приставлен к рулевому: Тимашов боялся, чтобы матросы не доставили его вместо Константинополя в Севастополь.

Адъютант положил небольшой пакет, завернутый в прорезиненный непромокаемый мешок, на полочку в рулевой рубке и стал проверять правильность курса. В пакете были последние материалы контрразведки, в том числе списки работников контрразведки, которые полковник Тимашов не успел взять, а адъютант забрал, чтобы потом использовать в своих целях. Многие из этих материалов касались лично адъютанта, и поэтому иметь их в собственных руках было очень важно.

Яхта вышла из порта и повернула на юго-запад. Она быстро проплыла мимо французского крейсера на внешнем рейде и направилась в открытое море.

Снаряды ложились совсем близко. Падая в воду, они вздымали высокие фонтаны серебристо-зеленых брызг. С каждым ударом адъютант и рулевой испуганно оглядывались, а капитан приказывал машинистам прибавить ходу. Яхта разрезала воду с изумительной быстротой. Два зеленых пенистых вала расходились от ее носа, и через несколько минут она уже была бы вне обстрела.

На мгновение снаряды перестали падать около яхты, и адъютант облегченно вздохнул, оглядываясь назад.

Крейсер тоже поднял якорь и разворачивался, выходя в открытое море.

Вдруг послышался страшный грохот, яхта покачнулась, потом снова выпрямилась и пошла замедленным ходом, все больше и больше оседая носом в воду. Она потеряла управление и шла теперь прямо к берегу. Низко накренившаяся к воде, она напоминала смертельно раненного зверя, который спешит в свое логово.

Среди команды поднялась паника. Все бросились спускать единственную спасательную лодку. Едва она коснулась воды, люди стали прыгать в нее. Лодка перевернулась и исчезла под водой, не успев даже отойти от борта яхты.

Яхта затонула недалеко от берега, возле скалы Дельфин. Она лежала на каменистом дне, и вершины ее мачт виднелись из-под воды.

Французский крейсер подошел к месту аварии и изо всей команды подобрал только полковника Тимашова. После этого, сопровождаемый проклятиями всей выплывшей и спасавшейся на скале Дельфин команды яхты, он исчез за горизонтом.

Красная армия входила в город.

Через два часа красноармейцы сняли со скалы перепуганную команду «Галатеи», но адъютанта полковника Тимашова там уже не было. Спасая свою жизнь, он рискнул проплыть три километра в свежую погоду и добрался до далекой песчаной косы на запад от города.

С того времени прошло немало лет. Многие из белогвардейцев были уже пойманы. Но многие еще оставались на свободе и продолжали служить разным иностранным разведкам.

Первым нашел дорогу к этим разведкам бывший адъютант Тимашова Петр Андреевич Глоба. Он долго жил где-то на Урале п занимал скромную должность. Но ненависть к Советской власти не покидала его. И, припомнив имена своих старых сотрудников из контрразведки, он постепенно втянул их в шпионскую работу в новых условиях. Глоба возглавлял целую сеть шпионов и диверсантов.

Вдруг стало известно, что «Галатею» собираются поднимать. Глоба и его хозяева встревожились. Если найдут списки и начнут разыскивать всех, кто в них значится, возможны большие неприятности, даже очень большие неприятности: люди могут оказаться слишком разговорчивыми, они расскажут вое, что знают.

Поэтому проклятый резиновый мешок надо было захватить любой ценой. Но где был этот мешок, знал только Глоба. Ему и поручили это дело.

О цели своего приезда Глоба известил мадам Кивеико. Та встревожилась: ее имя тоже значилось в списках.

Когда Глоба пошел к водолазу, она ждала его, сгорая от нетерпения.

Петр Андреевич вернулся мрачный, как ночь. Мадам Кивенко даже не решилась расспрашивать. Все было ясно. По хмурому растерянному лицу Глобы она видела: с водолазом ничего не вышло, а что делать дальше, к кому обратиться за помощью, - Глоба не знает.

Они молча сидели друг против друга в полутемной комнате мадам Кивенко. Каждый думал о своем. Варвара Павловна уже прикидывала, не пойти ли ей сейчас и заявить о том, что адъютант полковника Тимашова, Петр Глоба, приехал в город и сидит у нее в комнате. Но тотчас она сообразила, что если арестуют Глобу, то ей тоже недолго придется ходить по улицам города, и отбросила этот план как совершенно непригодный.

Так они сидели, углубившись в свои мысли, когда дверь приоткрылась и появился Вася.

Не сказав ни слова, он подошел к Варваре Павловне и, как всегда, протянул ей полную горсть серебряных монет. Мадам Кивенко сосчитала их и так же молча спрятала в ящик стола. Ее не интересовало, где и как Вася достает деньги. Она не знала да и не хотела знать, какого труда стоит это пареньку, сколько неприятностей переживает он, пока добудет эти пять рублей.

Вася повернулся и вышел в кухню, где его ждал ужин, целые горы не вымытой посуды и еще много грязной работы, которую не хотела делать кухарка Марья.

А когда Вася ушел, Петр Андреевич вспомнил высокую корму теплохода «Крым», полтинник, брошенный ребром в зеленоватые волны. Он представил себе мускулистое смуглое тело. Оно двигалось в воде быстро и уверенно.

Тогда мальчишка пробыл под водой минуту и сорок секунд.

Глоба сел поудобнее в глубокое кресло, молча обдумывая новый план.

Витя Огринчук вернулся домой в сумерки. За Графским молом под большими камнями водились круглоголовые бычки, и Витя с ребятами сегодня ходил на рыбалку. Ловить бычков - дело несложное. Недаром вместо «ловить» бычков, часто говорят «таскать». Такая замена слов вполне справедлива. Хотя бычок - рыба небольшая, однако прожорливость и рот у него огромные, он хватает все, от червяка до кусочка такого же бычка. Поэтому ловить бычков интересно и нетрудно.

Витя шел домой, как солидный рыбак с удачного лова. Он считал бы позором для себя принести меньше, чем полсотни бычков. С удочки, лежавшей на его плече, бычки длинной низкой свисали почти до самой земли.

Когда Огурчик подходил к калитке своего двора, высокий человек вышел ему навстречу, и Витя на миг остановился, рассматривая его.

Ему хорошо запомнилась рослая, затянутая в светло-серый костюм фигура и невыразительное продолговатое лицо незнакомца.

Этот мужчина не бывал у его отца раньше, по крайней мере он его никогда не видел. К тому же незнакомец был и в городе новым лицом, потому что Витя знал многих, если не всех жителей, а такого видного человека трудно было бы не запомнить. Витя еще с минуту смотрел вслед незнакомцу, который быстро шел вдоль улицы, потом свернул во двор, решив расспросить отца, кто это такой и зачем он приходил.

Но перед тем, как зайти к отцу, Вите пришлось еще немало поработать в своем небольшом, но хлопотливом хозяйстве. Оно состояло из аквариума, где плавали лупоглазые, длиннохвостые золотые рыбки, и маленького щенка, настоящей немецкой овчарки, в будущем грозного пограничного пса. Правда, пока что будущий герой-пограничник катался по крыльцу, словно темно-серый пушистый клок шерсти, однако это Огурчика мало тревожило. Он сам кормил свою собачонку и сам проверял ее здоровье, прикасаясь пальцем к черному влажному и холодному носику. Во время такой проверки Шторм - так звали мирного, тихого песика - старался лизнуть Витину руку или лечь на спину, задрав все четыре лапы вверх, и Витя должен был напоминать ему, что будущему пограничнику так вести себя совсем не к лицу.

Сменив рыбкам воду, Витя зашел в комнату, где около стола в глубокой задумчивости сидел отец. Водолаз даже не заметил, как вошел сын. Витя удивленно посмотрел па отца, огляделся, потом пожал плечами и тихо вышел.

Мать дала ему поужинать и, поев свежих, хорошо поджаренных бычков, вкусно хрустевших на зубах, Витя снова вернулся к отцу. Он обиделся. Как же отец может не обращать внимания, когда сын входит в комнату?

Но теперь Степан Тимофеевич встретил Витю совсем по-другому.

- Ну, что принес сегодня, герой-рыбак? - спросил он, улыбаясь.

При улыбке усы его шевелились, топорщились еще больше, чем обычно.

«Я уже давно пришел и заходил сюда, а ты на меня внимания не обращаешь», - хотел сказать обиженный Витя, но передумал и промолвил:

- Пятьдесят бычков. Все как один.

- Подумаешь! - поддразнил Витю водолаз. - Да когда я таким, как ты, был, то меньше сотни домой и нести не хотел.

В другой раз такая насмешка, наверное, очень рассердила бы Витю, но сейчас он пропустил ее мимо ушей. Все его мысли сосредоточились на одном: как бы это скорее и лучше узнать о высоком госте в сером костюме. То, что гость был именно здесь, Витя знал наверняка: недопитая бутылка вина и два стакана еще стояли на столе. Витя долго придумывал разные способы, как бы лучше подойти к этому деликатному вопросу, но в конце концов рубанул напрямик.

- Отец, это к тебе человек приходил?

- Ко мне, Витя, ко мне, - все еще улыбаясь, ответил водолаз, и вдруг хитро покосился на мальчика. -

А ты скажи мне, сынок, только правду скажи, ты когда-нибудь жулика видел?

- Нет…

- А я же тебя просил правду сказать, - снова покосился на Витю водолаз, - а ты мне просто в глаза прешь! Видел ты жулика, совсем недавно видел! Самого настоящего жулика… К нам он больше не придет. Завтра пойду, куда надо, - и каюк ему будет по первому разряду.

Степан Тимофеевич рассказал сыну, по какому странному и подозрительному делу приходил незнакомец:

- Достань ему предмет какой-то с «Галатеи». А «Галатея», он же сам сказал, была белогвардейская. Откуда же он знает, что там есть, на этой «Галатее». А?