Придворный Медик

Глава 19

Этот шанс я упускать не имею права. Вот и следующая возможность, за которую мне точно стоит уцепиться. Если, конечно, главный лекарь не потребует за новую должность провернуть какую-нибудь интригу. Хотя не думаю, что в этой организации все поголовно норовят нарушить закон ради угождения дворянским семьям. Да и Преображенский создаёт впечатление честного человека.

По крайней мере, на первый взгляд.

— Что от меня потребуется, Андрей Фёдорович? — прямо спросил я.

— Вижу, вам уже не терпится поскорее приступить? — улыбнулся главный лекарь. — Это хорошо. Что ж, предложение у меня по сути своей предельно простое. Только выполнить его будет трудно. Готовы на этой неделе усиленно поработать?

— Работать я всегда готов, Андрей Фёдорович, — кивнул я.

— Отличный ответ! — улыбнулся Преображенский. — В таком случае на этой неделе кроме основной нагрузки у вас будут ещё два дежурства в стационаре. Господина Дубкова я временно от них отстранил, поэтому кому-то нужно закрыть эти дыры в графике. Сегодня в ночь — с понедельника на вторник, а в следующий раз с четверга на пятницу. Сразу скажу, помогать вам никто не будет. Единственное, на что можете рассчитывать — «звонок другу». Своему наставнику Евгению Кирилловичу или другим коллегам, которые согласятся ответить вам посреди ночи.

Ещё бы помощь зала предложил. Собрать всех госпитализированных в кучку и объявить голосование. Вместе-то точно отгадаем диагноз!

— Не беспокойтесь, Андрей Фёдорович. Я уверен, что справлюсь с этой задачей, — произнёс я.

— Вот и славно! — заключил Преображенский. — В таком случае, если оба дежурства пройдут гладко, со следующего понедельника вы уже сядете в отдельный кабинет и получите своих собственных пациентов. А то как-то негоже клянчить их у Евгения Кирилловича. Вроде как я плачу вам две зарплаты, а рабочий день вы делите пополам.

Тоже верно. На то и был мой расчёт. Я всё ждал, когда кто-нибудь поймёт, что от такого союза клиника теряет продуктивность. Так что можно сказать, что ещё один мой крючок сработал. Преображенский это заметил и решил внести корректировки, а я этого и добивался.

Но прежде чем покинуть кабинет, я решил утрясти ещё один вопрос. Пока есть возможность беседовать с главным врачом, лучше этот шанс не упускать.

— Андрей Фёдорович, у меня есть к вам ещё одна просьба. Предположим, я справлюсь с предложенным вами испытанием. Раз в таком случае я стану полноценным лекарем, то могу рассчитывать на медсестру? — спросил я.

— Ну вы уж больно-то не наглейте, Павел Андреевич, — нахмурился Преображенский. — Медсестёр у нас на всех не хватает. Сами знаете, даже у вашего наставника нет медсестры.

— Да, зато есть у Эдуарда Дмитриевича, который теперь работает на четверть ставки, — подметил я. — Анастасия Ковалёва. Я бы хотел, чтобы эту медсестру перевели ко мне в будущем.

— Послушайте, Павел Андреевич, вот на эти мелкие склоки у меня сейчас совершенно нет времени, — замахал руками главный лекарь. — Если вас интересует моё мнение — мне плевать, как вы там обмениваетесь медсёстрами. Это решение в любом случае буду принимать не я, а Владимир Борисович Миротворцев. Спрашивайте его как своего заведующего. Если он одобрит перевод Ковалёвой, то я препятствовать этому точно не буду. Такой ответ вас устроит, господин Булгаков?

— Более чем, — кивнул я. — Благодарю за уделённое время, Андрей Фёдорович.

Закончив разговор с главным врачом, я пошёл принимать людей. Некоторые из пациентов Гаврилова уже начали регулярно посещать клинику только по утрам, чтобы попасть ко мне. Привыкли, видимо. Вот только не факт, что после повышения я смогу принимать этих же пациентов. Скорее всего, мне доверят другой «участок».

Я совсем недавно узнал, что дворец и окружающая его территория тоже делятся на участки. По сути, лекари общего профиля — те же участковые терапевты. Только отвечаем мы не за конкретные улицы и дома, а за выделенную площадь территории.

Мне бы начать принимать дворян, проживающих во дворце, но для этого потребуется ещё одно повышение. А может быть, даже несколько.

— Доброе утро, Павел Андреевич, — поприветствовал меня вошедший в кабинет Гаврилов.

— Доброе. Что-то вы сегодня рано, Евгений Кириллович. На часах ещё и одиннадцати утра нет, — подметил я.

— Появились кое-какие проблемы. Благодаря вашим усилиям, разумеется, — сухо усмехнулся он.

— И что же, по вашему мнению, я опять натворил? — поинтересовался я.

— А разве не вы наворотили делов на турнире? — пожал плечами Гаврилов. — Эдуард Дмитриевич ходит по поликлинике и всем жалуется, что из-за вашей ошибки ему урезали приёмные часы. Якобы ему пришлось отвечать за вашу неудачу, поскольку он выступал в качестве дежурного лекаря, а вы — в роли помощника.

— Вот как? — улыбнулся я. — Удивительно. Вроде в той палатке я присутствовал лично, а новости узнаю от вас. Не знал, что Дубков так подставился именно из-за меня.

Гаврилов не знает, что на самом деле случилось в палатке. И говорить ему об этом нельзя. Преображенский ясно дал понять, что о произошедшем должны молчать все — и я, и Миротворцев, и Дубков.

А Эдуард Дмитриевич этим пользуется. Раз нельзя рассказывать правду, значит можно распространить лживые слухи. Ничего другого я от него и не ожидал.

— Павел Андреевич, да мне без разницы, что у вас там случилось. Факт остаётся фактом — мне передали часть пациентов Дубкова. Теперь зашиваюсь. Не могу даже все их карты найти! — возмущался Гаврилов. — Кстати, две из них должны быть в кабинете Дубкова. Пока пациентов нет, будьте так любезны — найдите их для меня. Пока у него приём не кончился. Эдуард Дмитриевич теперь работает всего два часа.

Лишний раз повидаться с Дубковым? Неописуемое удовольствие. И как я могу от такого отказаться?

— Нет, Эдуард Дмитриевич, правда, честное слово! — тараторил пациент. — Мне кажется, что моё заболевание прогрессирует. У меня ещё какая-то сыпь начала в складках кожи появляться. Боюсь, а вдруг это инфекция? Или признак онкологического заболевания?

Дубков устало провёл ладонью по лицу, пытаясь стереть с себя накопившееся раздражение.

Боже, как же этот мужчина ему уже надоел!

На приёме сидел сорокалетний ипохондрик. Барон Никитин. За последние несколько месяцев Владислав Николаевич уже извёл Дубкова настолько, что ему становилось дурно каждый раз, когда Никитин появлялся в очереди около его кабинета.

Сначала пациент жаловался на боли в сердце. Дубков обнаружил у Никитина признаки стенокардии. Пока что совсем лёгкой. Приступы легко снимались препаратами и лекарской магией. Никитин даже у кардиолекаря Миротворцева побывал, но всё равно продолжил пилить мозги Эдуарду Дмитриевичу.

Как только сердце пришло в порядок, он начал придумывать новые симптомы. И каждый, по его мнению, свидетельствовал о скорой кончине.

— Владислав Николаевич, да послушайте же вы меня! — взмолился Дубков. — Эта сыпь — обычная потница.

— А что насчёт моего дыхания? — тут же переключился на другую тему Никитин. — Вот, послушайте, как я дышу. Кажется, будто в лёгких что-то застряло. Я слышал, так может проявляться туберкулёз или опухоль. Сегодня вечером выставка, я не могу позволить себе явиться туда в таком…

Дверь в кабинет Дубкова открылась, и на пороге появился…

— Твою ж мать, как же он мне надоел… — едва слышимо прошептал Эдуард Дмитриевич.

— Вы что-то сказали, господин Дубков? Не расслышал, — произнёс я, закрыв за собой дверь.

— Что вы тут шастаете, Павел Андреевич? Это — мой кабинет! — воскликнул Дубков.

— Евгений Кириллович отправил меня к вам. Ему нужны амбулаторные карты ваших пациентов, которыми теперь занимается он, — объяснил я.

— На той полке, — небрежно кинув взгляд на стеллажи с картами, произнёс Дубков. — Только не вздумайте взять что-нибудь лишнее! Я за вами слежу!

— Ни в коем случае, Эдуард Дмитриевич. Вы принимайте пациента, я не буду вас отвлекать, — ответил я.

— Так, на чём это я остановился… — задумался пациент. — Ах да! Эдуард Дмитриевич, родненький, ну вы же понимаете, что я не могу в таком состоянии пойти на выставку? А что, если мне станет плохо на глазах у всех гостей? А там ведь будут не только «наши». Ещё и гости из Европы приедут. Все хотят увидеть артефакты императора. Я не могу упустить такой шанс!

Услышав упоминание об артефактах императора, я чуть не уронил на Дубкова весь стеллаж с амбулаторными картами. Но вовремя схватился за полку, чтобы удержать старый шкаф.

Разумеется, Дубков это заметил, с ужасом глянул на меня, но никак не успел это прокомментировать, поскольку пациент вновь утянул его в беседу.

— Эдуард Дмитриевич, я ведь ещё слышал, что любые эмоции могут пагубно влиять на состояние организма. А на выставке я точно испытаю изумление! Вот… У меня даже сейчас сердце покалывает! А что же будет там? Ох, и дышать как-то трудно стало.

Ипохондрик! Ещё один. Сколько же на территории дворца проживает людей, обожающих придумывать себе несуществующие заболевания?

Вижу, Дубков тоже прекрасно понимает, что его пациент ничем не болен. Эдуард Дмитриевич уже раскраснелся — того и гляди лопнет от злости.

Да я уже и сам отвлёкся и перестал искать амбулаторные карты. Лишь делаю вид, что пытаюсь разыскать нужные мне документы. На деле же всё моё внимание устремлено на их разговор.

Закрытая выставка артефактов императора. Я обязан туда попасть. По крайней мере, это отличный шанс убедиться, в правильном ли я направлении двигаюсь или нет. Повезло же, что я заглянул в его кабинет именно в этот момент! Никаких новостей об этой выставке не было. Видимо, проводят её в очень узком кругу. Скорее всего, специально для приезжих гостей. Готов поспорить, что туда даже не всех дворян пускают, не говоря уже о слугах или лекарях вроде меня.

— Владислав Николаевич, давайте подытожим, — не выдержал Дубков. — В данный момент ваше состояние стабильно. Что вы ещё от меня хотите?

— Я хочу, чтобы вы сопровождали меня на выставке, Эдуард Дмитриевич, — заявил пациент. — У меня есть возможность взять с собой сопровождающих. Хочу, чтобы вы контролировали моё состояние на протяжение всей выставки. Я вам обязательно доплачу.

Пора брать ситуацию в свои руки. Придётся немного понаглеть. Иного шанса у меня может и не быть.

— Ай-яй-яй… — осматривая пациента, пропел я. — А вообще-то, если вас интересует моё мнение, ваша нервная система сейчас очень сильно сбоит, Владислав Николаевич. А от неё любые органы могут начать барахлить. Но это — не беда. Главное, чтобы за вами следили на выставке. Только, боюсь, одного лекаря будет недостаточно.

— Булгаков, ваше мнение никого не интересует! — стиснув зубы, прожужжал Дубков.

— Нет-нет, почему же? — занервничал Владислав Николаевич. — Так что вы там сказали, господин Булгаков? С моим состоянием здоровья даже сопровождение лекаря не поможет? Придётся отказаться?

— Нет, что вы, — помотал головой я. — Один лекарь не справится, а вот два — запросто. Возьмите и меня с собой. На оплату не претендую. Помогу вам из чистых побуждений.

— Это даже не обсуждается! — прокричал Дубков. — Булгаков, забирайте свои карты и сейчас же возвращайтесь к своим обязанностям!

— Господин Дубков, не кричите так, пожалуйста, мне что-то дурно становится от такого напряжения… — тяжело дыша, промямлил пациент.

— Владислав Николаевич, успокойтесь, — настоял Дубков. — Неужели вы сомневаетесь в моих способностях? Смогу я вас сопроводить.

— Нет, я не сомневаюсь, но… Я всё же хочу перестраховаться, — заявил тот. — Вы же меня знаете! Мне назначают пить одну таблетку, а я вместо этого выпиваю сразу пять. На всякий случай. Чтобы точно помогло!

О-о! Тогда неудивительно, что он постоянно страдает от различных недугов. Очевидно, тут самый обыкновенный невроз. Такое нужно лечить не у лекаря общего профиля, а у психотерапевта. Или у «психолекаря», если здесь такие существуют. Пока что кабинет этого специалиста я ещё не находил.

— Значит, решено! — заключил я. — Владислав Николаевич, куда нужно подходить и во сколько?

— Сегодня в шесть вечера встретимся у главного входа во дворец, — ответил пациент. — Я сейчас же закажу для вас с Эдуардом Дмитриевичем допуски. Э… Напомните, как вас зовут?

— Его никак не зовут! Это обычный санитар! Медбрат! — в панике начал перечислять всё подряд Дубков.

— Булгаков Павел Андреевич. Помощник лекаря, — представился я.

— Угу, отлично… — трясущейся рукой записал моё имя пациент. — Значит, договорились! Спасибо вам большое, господа. Успокоили! С вами мне будет гораздо спокойнее.

Владислав Николаевич выпорхнул из кабинета, оставив нас с Дубковым наедине.

Эдуард Дмитриевич пыхтел, как разъярённый бык. Мне казалось, что его ноздри за минуту прогоняют весь содержащийся в кабинете кислород.

— Что ж, карты я нашёл, — помахав документами, произнёс я. — До вечера, господин Дубков!

После окончания рабочего дня мы с Дубковым прошлись до главного входа во дворец. Всю дорогу он старался держаться как можно дальше от меня. Сил ругаться со мной у него уже не осталось. Неровен час, и у него возникнет клиническая непереносимость моей личности. Настоящая беспощадная аллергия.

Издалека казалось, что дворец берут штурмом. Столько вооружённых стражников я ещё ни разу не видел. Вход оцепили со всех сторон. Гостей тщательно проверяли и лишь после этого впускали внутрь.

Причём, на выставку было приглашено не так уж и много людей. Стражников было гораздо больше. На одного гостя приходилось четыре, если не пять вооружённых бойцов.

Нехило император решил похвалиться своей коллекцией. Одна охрана говорит о том, что за все его артефакты можно купить целую страну.

— Ну наконец-то! — воскликнул барон Никитин, увидев нас с Дубковым. — Я уж испугался, что вы не придёте. Меня чуть инфаркт не схватил!

— Всё в порядке, Владислав Николаевич. Мы за вами проследим, — сказал я и направил немного лекарской магии в его солнечное сплетение. Активировал парасимпатическую нервную систему, чтобы барон хотя бы немного успокоился.

Ритм сердца замедлился, дыхание восстановилось, и Никитин наконец-то смог вздохнуть полной грудью.

— Ну что ж, господа, пройдёмте внутрь! — восторженно заявил он.

На проверку ушло чуть больше двадцати минут. Стражники проверяли наши пропуски, документы, сумки, даже одежду. Однако всех гостей предупреждали заранее, что эта процедура необходима, поэтому никто из местных дворян и гостей из-за рубежа не возмущался.

Фойе замка было заставлено десятками различных артефактов. В противоположные стороны от центральной комнаты отходили два длинных коридора, каждый из которых также был заполнен экспонатами.

Никитин сразу же ринулся рассматривать какой-то двуручный меч. Дубков последовал за ним, а мне пришлось отстать на несколько шагов, чтобы разыскать свой объект интереса.

И обнаружил я его довольно быстро. Он располагался среди самых дорогих артефактов императора. Рассмотреть его вблизи не представлялось возможным, поскольку эту зону охраняли гвардейцы, каждый из которых и сам владел боевым магическим артефактом.

Такое впечатление, что даже императора охраняет меньше солдат!

— Венец его коллекции! — восторженно прошептал Никитин. — Чаша очищения!

За стеклом располагался небольшой металлический сосуд. Сложно сходу определить, из какого материала он сделан. Со стороны напоминает обычное серебро.

Но дело не в материале. А в свойствах самого артефакта. Я знал, на что он способен.

Ведь именно ради него я сюда и пришёл. Ради него устроился в больницу Его Императорского Величества. Вот она — передо мной. Главная цель моего пребывания при дворе императора.

Я здесь, чтобы похитить этот артефакт.

Стоило мне об этом подумать, как кто-то схватил меня за плечо. А затем за моей спиной раздался тихий шёпот:

— Вот ты и попался, Булгаков.

Я резко развернулся…