Президент Всея Руси

Глава 22

Спустя 5 лет.

Майское солнце золотило воды Оки, когда на горизонте показался высокий парус с пурпурным крестом. Корабль, стройный и лёгкий, скользил по речной глади, оставляя за собой ленивые волны и пенный клин.

— Византийцы! — крикнул дозорный с вышки.

Внизу, у оживлённой рязанской пристани, сразу засуетились. Грузчики в холщовых рубахах бросились расчищать место у главного причала. А на берегу уже собирались торговцы — кто с кувшинами мёда, кто с образцами тканей, кто просто поглазеть на заморских гостей.

Ярослав, предупреждённый заранее, стоял на деревянном помосте в лёгком кафтане без доспехов — специально для такого случая. Рядом с ним стояли Тихомир правая рука в административных делах, дед Митяй в роли советника, Илья Федорович и охрана, но без лишней помпы.

Корабль, грациозно развернувшись, причалил. Сходни скрипнули, и первым сошёл знакомый силуэт — высокий, сухощавый мужчина в длинном синем хитоне, с аккуратной бородкой и проницательными глазами.

— Леонид! — Ярослав сделал шаг вперёд.

Византийский купец из далекого Константинополя, которого он знал ещё по прошлым встречам, широко улыбнулся:

— Князь Ярослав! Или уже царь рязанский? — по-славянски, но с характерным акцентом.

— Пока хватает и княжеского титула — усмехнулся Ярослав, обнимая старого знакомого.

С Леонидом Ярослав познакомился в самый тяжелый и судьбоносный момент, сразу после снятия осады, когда разоренное княжество неожиданно свалилось ему на голову вместе с народным званием князя. Отказываться он не стал и взяв бремя власти, со свойственной ему целеустремленной энергией принялся за восстановление.

После долгих раздумий он принял решение перенести центр своей деятельности из относительно благополучного Краснограда в Рязань. Причин было две, и обе весьма весомые. Во-первых, река. Широкая, судоходная Ока была ключом к торговле и влиянию. Здесь необходимо было создать современный речной порт, способный принимать крупные суда. Во-вторых, долг. Город, выдержавший осаду, теперь медленно умирал в мирное время. По опустошенным улицам поползли болезни, вспыхнули эпидемии, а пустые амбары не могли прокормить выживших. Голод стал новой, невидимой, но от того не менее страшной осадой. А перед Ярослав как укор вновь стоял образ Оленьки, дочери вдовы Марины, которую он не уберег тогда в первый год своего попаданства.

Именно в эту критическую минуту и появился Леонид. Его корабль, возвращавшийся в Константинополь после торгового рейса, остановился у рязанских берегов пополнить запасы. В трюмах у него оставался значительный излишек качественного зерна, который он рассчитывал продать где-нибудь вниз по течению. Опытный взгляд византийского купца сразу оценил стратегическое положение Рязани и потенциал её нового, не по годам решительного правителя. Он не упустил своей выгоды: предложил Ярославу зерно, спасая город от голода, но не в дар, а как первую сделку. В обмен он получил железные изделия, а также диковинные парафиновые свечи — яркие и бездымные, символ нового уклада.

Так, с взаимовыгодного расчета, и началось их плодотворное сотрудничество. Леонид получил лояльного партнёра на перспективном направлении, а Ярослав — жизненно важный канал для ресурсов, технологий и информации из внешнего мира. Этот прагматичный союз стал одной из главных опор, на которых начала отстраиваться новая, сильная Рязань.

Пока Ярослав не окреп окончательно, он не стал спешить распространять своё влияние на владимирские земли. Вместо этого он решил сосредоточить все силы и ресурсы на укреплении самого Рязанского княжества и своих южных рубежей, откуда также исходила потенциальная угроза. Такая осторожная политика привела к естественному отсеву элит: часть бояр, рассчитывавших на скорую экспансию и новые возможности, покинула его, но кое-кто — те, кто разглядел в нём не просто удачливого военачальника, а расчетливого стратега, — осталась и присягнула на верность новому князю.

Леонид окинул взглядом гавань, где грузились десятки лодок с зерном, тканями и странными металлическими изделиями красноградских мастеров:

— Вы… изменили это место. В прошлый раз здесь была жалкая пристань, а теперь… — он показал на каменные причалы, склады, верфи, где строились новые корабли.

Ярослав кивнул:

— Теперь торгуем не только с Византией. Булгары, скандинавы, даже персидские купцы бывают

Леонид поднял брови:

— Значит, слухи не врут? Вы смогли добраться до Каспия…

— Всего несколько купцов — Ярослав повёл гостя по набережной, где уже несли их вещи. — Но об этом лучше в палатах. Там и поговорим о новых контрактах.

Леонид лишь многозначительно улыбнулся.

А вокруг кипела жизнь это были крики торговцев, скрип лебёдок, плеск воды. Рязань больше не была захолустьем. Она становилась центром нового мира.

Где-то на пристани мальчишки уже совали нос в тюки с заморскими товарами, а рыбаки, прищурившись, оценивали византийский корабль — не сделать ли и нам такие?

Майский ветер нёс запах свежей рыбы, смолы и чего-то незнакомого, пряного — возможно, того самого, что привезли гости из далёкого Царьграда…

Прохладная тишина нового кирпичного здания, возведенных в замену княжеских палат, была разительно непохожа на гул пристани. Здесь, в просторном кабинете, царил иной порядок. Солнечный свет, не искаженный слюдой или бычьим пузырем, а чистый и ровный, лился сквозь большие стеклянные окна — гордость мастерских Ильи Федоровича. Он освещал плотные стены из обожженного красногородского кирпича, аккуратные полки со свитками и широкий дубовый стол, за которым и вершились сейчас дела растущего княжества. Тепло от добротной голландской печи, также сложенной из кирпича, надежно отсекало весеннюю сырость, создавая идеальную среду для расчёта и планирования.

Они прошли на обеда с делегацией, который проходил в светлой горнице того самого нового здания. Подавали небогато, но сытно и с намёком на новый уклад: запечённую в печи рыбу в кляре, пироги с яйцом и луком, тушёную с мясом репу, а вместо привычного кваса — лёгкое полусладкое вино, привезённое Леонидом в прошлую свою поездку.

Ярослав сидел во главе стола, Леонид — по правую руку. Остальные места заняли его ближайшие сподвижники, составлявшие теперь костяк управления.

— Вино, признаться, дело хорошее, — размякшим голосом произнёс дед Митяй, осторожно пригубливая из серебряного кубка, — но для простого люда не по карману. Квас — он надёжнее. Живот не крутит.

— Квас это для будней, дедушка Митяй, — парировал Тихомир, аккуратно орудуя ножом. Он, в отличие от старика, быстро привык к новшествам. — А вино это для гостей, для переговоров. Создаёт… нужное настроение. Показывает уровень.

— Уровень, говоришь… — пробурчал дед Митяй, но спорить не стал, с наслаждением отламывая краешек пирога.

Илья Федорович, человек плотный и молчаливый, в основном ел, но его зоркие глаза внимательно следили за тем, как Леонид оценивает подачу. Когда византиец одобрительно кивнул в сторону глиняного кувшина, похожего на те, что уже поставлялись на экспорт, которые он как раз и производил, едва заметно улыбнулся.

— Как дела с поставкой льна на красногородские мануфактуры? — спросил Ярослав, обращаясь уже к Тихомиру, переходя к деловому тону за едой.

— Все идет в срок, — чётко ответил управляющий. — Но крестьяне с верховий Оки жалуются: сплавщики из муромских лесов, которые теперь под нашей рукой, берут за проводку плотов слишком много. Надо бы тариф утвердить единый, чтоб самоуправством не занимались.

— Утверди, — кивнул Ярослав. — И представь мне на подпись. А то, что муромские теперь «под рукой» — это громко сказано, Тихомир. Пока что под наблюдением.

Тихомир, проглотив кусок, важно кивнул.

— Баланс за прошлый год по северным поселениям положительный. В первый раз за пять лет.

Леонид слушал, лишь изредка вставляя реплику или задавая уточняющий вопрос. Он видел не просто обед, а слаженную работу механизма. Новые управленцы, мыслящие категориями эффективности и прибыли. И молодой князь, уверенно держащий нити и балансирующий между теми и другими, направляя их энергию в одно русло.

Когда подали мёд в сотах и орехи, разговор стал чуть менее деловым.

— А в порту, говорят, уже достраиваете второй причал? — поинтересовался Леонид.

— Достраиваем, — снова ответил за Ярослава Тихомир, видя, что князь занят беседой с дедом Митяем о чём-то своём. — К осени будет готов принимать одновременно до четырёх кораблей твоего тоннажа. И крытый склад для соли заложили. По твоим, кстати, чертежам.

— Рад, что мой скромный опыт пригодился, — византиец склонил голову. — Значит, в следующем году смогу пригнать сразу два судна.

Обед подходил к концу. Ярослав отпил последний глоток вина, поставил кубок и обвёл взглядом стол.

— Ну что, господа? Дела не ждут. Леонид привёз не только добрые вести, но и образцы новых товаров. Пора и к делу переходить. Мы оставим вас пока — Он поднялся, и все за ним последовали. — Леонид прошу в кабинет. Там и поговорим подробно.

Они двинулась из светлой горницы вглубь здания, в тихий кабинет с большими окнами, где уже ждали разложенные на столе образцы византийских диковин и лежали свежие, ещё пахнущие деревом, чертежи нового порта.

Леонид развернул перед Ярославом образцы привезённых товаров.

— Основа греческого огня — купец постучал по небольшому бочонку, в котором была черная, густая, пахнущая серой жидкость. — Самый чистый нафта с берегов Понта. Горит лучше древесного угля.

Ярослав, который как раз начинал опыты с перегонкой нефти и которую, искал по всей округе, лишь кивнул.

— Медь и свинец с Кипра — Леонид откинул крышку другого ящика, где лежали слитки с характерным блеском.

На стол легли договоры, аккуратные листы с печатями. Взамен Византия получала, льняные и шерстяные ткани нового плетения с Красноградской мануфактуры. Виски — так красноградцы называли крепкий алкоголь, выдерживаемый в дубовых бочках.

— Ваши напитки — Леонид сделал глоток из принесённого кубка и закашлялся, — в столице ценят выше персидских вин. Один купец продал бочонок за вес в серебре!

Ярослав усмехнулся. Он знал, что баланс в торговле на его стороне. Ткани и виски производились в избытке, а технология дистилляции, привезённая им из будущего, делала спирт уникальным товаром.

Леонид, понимая, какую выгоду сулит этот договор, лишь склонил голову.

А за окном, на пристани, грузчики уже перекатывали бочки с нефтью. Где-то в порту мальчишки пробовали на язык подтеки с бочки, а купцы из Скандинавии с завистью наблюдали за разгрузкой. Скоро вести об этом торге разойдутся по всем землям.

Дневной свет, просачивавшийся сквозь оконца, рисовал на стенах княжеских покоев причудливые узоры. Ярослав медленно вращал в пальцах византийскую монету с потускневшим профилем Алексея III. Ярослав зная что и у стен есть уши, начал вести завуалированный разговор с купцом.

— Странно как то получается — задумчиво протянул он, будто размышляя вслух — На монете — один государь, а в гаванях — совсем другие люди берут пошлину. Как думаешь, Леонид, чья власть настоящая?

Грек напрягся, пальцы непроизвольно сжали кубок.

— Император, конечно, верховный арбитр… но корабли вынуждены платить тем, кто держит маяки и гавани

Ярослав кивнул, пододвигая к купцу кубок с крепким красноградским вином.

— Да не простые времена сейчас в империи, а так хотелось найти надежных партнёров для наших новых товаров? Может, посмотришь?

Леонид замер, вино в его кубке слегка дрожало.

— Что это никогда такого не видел — осторожно высказался он.

Князь улыбнулся, доставая из ларца странный предмет — стеклянный шар с пахучим маслом и фитилем внутри.

— Наши мастера называют это вечной свечой. Горит ярко, видено за тридцать стадий. Интересно, сколько таких нужно, чтобы осветить… скажем, путь законному наследнику?

Грек резко поднял глаза.

— Наследник… сейчас в темнице. Его глаза видят только каменные стены

— Зато я слышал, есть люди в Венеции… — Ярослав неспешно налил себе вина. — И, говорят, очень любят наши меха. Особенно чернобурку. Странно, правда? Как зверёк с севера может согреть сердце южанина?

Леонид вдруг понял намеки Ярослава. Его лицо просветлело.

— Если… если такой мех доставить правильным людям… он может не только согреть сердца, но открыть многие двери. Даже решётки темниц.

Ярослав откинулся на резном кресле, его лицо скрылось в тени.

— Ты умный человек, Леонид. Настолько умный, что сам догадаешься, какие ещё подарки могут понравиться венецианским… скажем так, покровителям молодого принца.

Он сделал паузу, позволив купцу соединить в голове все намёки:

— Когда пойдёшь завтра осматривать наши склады… — князь сделал взмах рукой в указанную сторону — обрати внимание на ящики с зелёными метками. Для особых… торговых партнёров, один достается тебе, если довезешь остальные до Венеции в нужные руки.

Леонид поклонился, подымаясь с кресла. Он понял что в этих ящиках золото для подкупа стражников Алексея IV.

— Княже, будь уверен все сделаю в лучшем виде — сказал купец на прощание.

Ярослав, оставшись один, подошёл к карте на стене. Его палец провел линию от Рязани до Константинополя, затем к Венеции.

Затем он вернул свой взгляд в центр карты, где располагалось его княжество.

«Алексей… Нужен ли ты мне настолько?» — чуть слышно прошептал он, возвращая взгляд к центру карты, к своему княжеству. — «Ох, и авантюрный план… Но если твои сторонники победят — у меня в Константинополе будет должник. А если проиграют… — его взгляд скользнул к отметкам на севере, — значит, венецианцам понадобится ещё больше нашей пушнины и ткани. В любом случае, Рязань в выигрыше».

Он положил монету которую до сих пор крутил в руке, и лёгкий щелчок о дерево стола поставил точку в рискованных, но выверенных планах нового дня.