Президент Всея Руси

Глава 12

Уборочную закончили в середине сентября. Урожай получился очень богатым, были заполнены все построенные хранилища, и это несмотря на то, что год был не очень благоприятным по погодным условиям. Но за счёт простых орудий и масштаба посевных площадей удалось добиться впечатляющего результата. Был у этого, конечно, и минус — теперь уровень богатства не удастся скрыть от князя.

И вот в такое радостное для людей Изрога время стали приходить тревожные новости с южной границы. Первыми появились беженцы-вятичи с поселений вдоль южных рек. А вскоре и конные разъезды начали сталкиваться с разведкой степняков. Стало очевидно, что огромный отряд кочевников целенаправленно движется в сторону Изрога.

В штабе был созван большой военный совет, как назвал его Ярослав. Когда все собрались, он начал:

— Друзья, я, как староста Изрога и ваш руководитель, вынужден сообщить вам о надвигающейся на нас беде, — начал Ярик свою речь. — К нашему селению движется большой отряд кочевников — это банда Гаяза и примкнувшие к нему разбойники, а также там замечены и предатели из нашего поселка во главе с Лукьяном. Но мы с вами время даром не теряли и хорошо подготовились к защите наших домов и жизней наших близких. Все мы станем стеной и разобьём супостата!

— Враг будет разбит, победа будет за нами! — закончил Ярослав с твёрдой уверенностью в голосе и сел. — Ратибор, доведи до всех наш разработанный план обороны, — обратился он к молодому воину.

Затем в течение нескольких часов шёл разбор плана предстоящих сражений. План подразумевал несколько стычек в заранее выбранных местах с постепенным отходом вглубь своей территории, а также несколько запасных планов на случай, если основной пойдёт не по сценарию.

Ещё до конца дня с отдельными командирами отрабатывались детали их манёвров.

На следующее утро Изрог и вся ближайшая округа пришли в бурное движение. Туда-сюда сновали вестовые, а к обеду основной отряд двинулся в сторону южных рубежей. Отряд шёл медленно, и в течение ещё трёх дней в него вливались всё новые и новые люди из ополчения, а также добровольцы из ближайших поселений. Общая численность отряда составила около двух тысяч, хотя большинство из них всё же были ненадёжным ополчением и в целом представляли собой неуправляемую толпу, несмотря на летние месяцы обучения. Понимая это, Ярослав придумал следующую хитрость: часть ополченцев, но не более двадцати процентов, распределили по его обученным отрядам, а из остальных, по сути, сделал несколько отрядов застрельщиков, в чью задачу не входило удержание позиций.

Основу войска на текущий момент составляли четыре роты, разделённые на два батальона, имевшие неплохую броню, хоть и выглядевшую неказисто и даже смешной в какой-то мере. Но у неё был большой плюс: она была у всей тысячи. Броня состояла из шлема в виде обычной каски — для боя это было не лучшим решением, но более сложные формы делать в большом количестве пока не удавалось. Тело защищала гибридная кираса, основу которой составляла стёганая куртка, обшитая как большими, так и малыми металлическими пластинами. Также имелись защитные щитки на руки и ноги и средний щит. Из оружия были длинные алебарды, пики, короткие копья и мечи.

На флангах располагались арбалетчики, экипированные гораздо легче: часть в стёганках, часть в кольчугах. С кольчугами пока не удавалось наладить производство — несмотря на то что проволоку и сами кольца делали в достатке, само плетение оставалось сугубо ручным и кропотливым трудом. Вооружены они были мощными блочными арбалетами, щитом и мечом. Во время стрельбы щит вешался за спину.

Построение батальона было классическим: в центре стояла усиленная рота пикинёров, а по флангам вместо мушкетёров — арбалетчики, которые действовали по отделениям, рассредоточенно и свободно. Арбалетчики под защитой пикинёров от атак вражеской кавалерии вели постоянный обстрел противника.

Кавалерии у Ярослава было мало: сотня его тяжеловооружённых бойцов и две сотни лёгкой кавалерии, аналогичной той, что была у степняков.

Также у вятичей было секретное оружие — по одной картечнице на батальон, которая представляла собой небольшую пушку большого калибра. Устанавливалось это орудие на облегчённый подвижный лафет; вес его был не запредельный, и трём-четырём бойцам можно было спокойно переносить его. Лафет был разработан на будущее — под более крупные калибры, а также для обучения прицельной стрельбе. По своему устройству пушка сразу перешагнула несколько этапов эволюции и имела продольно-скользящий затвор и унитарный медный патрон. Патрон пока был без капсюля, а имел пороховой шнур, который укладывался вдоль затвора. Поджигалось всё это дело недавно изобретёнными спиртовыми зажигалками. Боеприпасов, конечно, было очень мало.

Спустя ещё три дня они достигли места назначения. Отряд выдвинулся немного южнее третьей башни и расположил лагерь на холме; по левую руку протекала небольшая речушка, а по правую тянулись крутые овраги вперемешку с лесистой местностью.

Отряд противника в это время рассыпался по степи и грабил поселения вятичей небольшими бандами.

После того как лагерь был разбит, Ярослав собрал своих людей.

— Ратибор, твоя задача — чтобы люди были в полной боевой готовности. Неизвестно, сколько нам предстоит тут пробыть, — начал Ярик инструктаж.

— Ваня, за тобой артиллерия. Убедись, что патроны находятся в сухости. Ты был на испытаниях и должен понимать: если сражение пойдёт не по плану, эти две пушки — наш единственный шанс устоять, — продолжал он.

Иван коротко кивнул в знак согласия.

— Мстислав, твоя зона ответственности — левый фланг. Возьмёшь три десятка лёгкой конницы и ополченцев — сотни три. Твоя задача — не допустить обхода нас через реку, а если не получится, то заранее предупредить.

— Богдан, твой правый фланг — аналогично. Рассчитываю на вас, — сказал Ярик, отрывая взгляд от схемы поля боя.

Юные бойцы, а если говорить точнее — офицеры, вытянулись по стойке «смирно» и синхронно ответили:

— Не подведём, командир!

— Житодуб, по медицине: перевязочный пункт ставь возле того лесочка, что мы приметили, а госпиталь разворачивай возле башни. Санитарам поставь задачу и сам выдвигайся к башне, — указал он на начальника медицинской службы.

— Миролюб, тебе досталась самая ответственная задача. Тебе с твоей лёгкой конницей придётся выступить в роли приманки и заманить противника на наши порядки. Действуй, как мы с тобой отрабатывали, и никакого геройства. Качество твоей работы я буду оценивать по количеству раненых и убитых наших и по тому, сколько вражеских отрядов вы выведете на основной отряд, — похлопал по плечу и закончил речь Ярослав.

— Вопросы есть? — спросил юный командир.

Ребята, видимо от волнения или возбуждения, забросали Ярослава вопросами, но он терпеливо ещё раз с каждым всё проговорил.

— Ратибор, распорядись, чтобы смотровую вышку начали ставить. С Богом, друзья, в добрый путь.

Последующая неделя выдалась очень нервной. Миролюб начал действовать, и его конница выводила на арбалетчиков всё новые и новые отряды. Прошли первые стычки, появились первые раненые и даже несколько убитых — тут не повезло ополченцам, поскольку у них не было нормальной брони. Но потери степняков были всё больше, и им постоянно приходилось отступать.

Тут всплыл первый просчёт Ярослава: у него напрочь отсутствовала трофейная команда, и после первых боёв вся дисциплина рухнула, а порядки расстроились, когда сначала ополченцы, а затем и его тренированные бойцы бросились ловить лошадей степняков и обирать трупы. Ярославу лишь спустя час удалось остановить эту вакханалию — пришлось задействовать даже тяжёлую конницу как наиболее дисциплинированных солдат. После этого случая досталось всем, особенно ополченцам, и теперь они боялись Ярослава, наверное, больше, чем степняков.

Затем испортилась погода, пошли дожди, и вот в этот момент Ярослав понял на практике, почему в прошлом было так много санитарных потерь. Поддерживать гигиену ещё более-менее удавалось — благо, обед давали только после проверки мытья рук, — но вот как бороться с сыростью и холодом, было непросто.

Тут вятичей выручило то, что, когда Житодуб создавал медицинскую службу, они с Ярославом продумали алгоритм действий на случай вспышек эпидемий. Отделались организацией карантина и несколькими десятками больных.

Следующей напастью стало дезертирство ополченцев, поскольку в их мировоззрении отсутствовал принцип стойко переносить все тяготы воинской службы. В этот раз Ярослав дал возможность Ратибору отыграться на славу, поскольку тот предыдущий инцидент с нарушением дисциплины воспринимал как свой личный промах. Два десятка дезертиров поймали и публично выпороли, а затем поставили на самые грязные работы до конца похода. Ратибор предупредил всех, что поблажек больше не будет, и где его разъезды поймают дезертиров, там те и останутся.

Все эти перипетии так или иначе начали пополнять воинские уставы новыми правилами.

Но вот погода прояснилась: в начале октября наступило бабье лето. И это было сигналом, что в ближайшее время степняки нападут, иначе им придётся отступать и уходить южнее — в чистом поле они не смогли бы перезимовать.

И вот разведка принесла сведения, что орда собралась и двинулась в сторону расположения Ярослава. Приманка сработала.

На следующий день должно было состояться первое крупное сражение. Утром боевые порядки были развёрнуты, и Ярослав выехал на коне с медным рупором в руках и, надрывая голосовые связки, начал свою ободряющую речь.

— Воины! Вот и наступил судьбоносный час. Всё то, к чему мы готовились все эти годы, сегодня случится. Сегодняшний день войдёт в историю, сегодня у вас есть шанс прославить своё имя!

Братья, будьте отважны, помогайте своему товарищу, как брату родному, и слушайте приказы командира, как заветы отца своего.

Наши предки смотрят с небес на нас сегодня, и лучшие из нас будут пировать с ними уже сей ночью, и мы никогда не забудем их имён!

Враг хитер и коварен, и сегодня небо закроют тучи стрел, но мы не дрогнем и будем стоять, ибо для нас эта сталь — что капли дождя.

Враг боится нас, и мы оправдаем его опасения — мы будем бить точно и насмерть!

Враг отчается и хлынет на нас всей толпой, и мы разобьём их, и они отпрянут!

Дома нас ждут наши родные и близкие и ждут нас с победой, и мы оправдаем их надежды!

Враг будет разбит! Победа будет за нами! — прокричал Ярослав.

А в ответ ему ряды хором ответили:

— Командир, не подведём!

— Ратибор, командуй, выходим на позиции, — уже спокойно сказал Ярослав, хотя его сердце бешено колотилось в этот момент, а адреналин буквально выплёскивался через край.

Ярослав знал, что ни при каких обстоятельствах нельзя показывать своего душевного волнения. Люди верят в него. А верит ли он в себя, в свои знания и решения? Сегодня он это узнает наверняка. Сомнения прочь!

Ярик двинул коня и направился к смотровой вышке. Это, конечно, сильно выбивалось из привычного хода боевых действий, но все вокруг уже привыкли, что он ничего не делает как принято, и всё, что бы он ни делал, приводило его к успеху.

Через час показалась отходящая конница Миролюба. Она прошла сквозь порядки между двумя батальонами. Затем пехота двинулась слегка вперёд, на середину холма. В это время на горизонте начало расти облако пыли, и спустя ещё час показался вражеский отряд.

Это было грандиозное зрелище: две тысячи конных воинов занимали раза в четыре больше пространства, чем воины Ярика. Отряд остановился на приличном расстоянии.

— Почему они медлят? — спросил Ратибор.

— Ждут чего-то. Может, послали разведчиков, проверяют, можно ли нас обойти, — предположил Ярослав.

— Может, посыльного послать, предупредить наших? — вновь задал вопрос Ратибор.

— Не стоит, они и так знают свою задачу. Лучше сходи к Миролюбу и убедись, чтобы в случае необходимости они были готовы выступать.

Офицер козырнул и убежал.

А Ярослав полез на сигнальную вышку, чтобы ещё раз осмотреть поле боя.

И когда пыль слегка снесло ветром, он увидел причину промедления кочевников: это была подтягивающаяся пехота противника, скорее всего, вятичи из ограбленных селений.

«Видимо, план Гаяза заключается в том, чтобы пустить впереди этих бедолаг, тем самым спутать наши ряды, и уже затем засыпать стрелами и смести конной массой», — размышлял про себя Ярик. «А он умен».

В этот момент вернулся Ратибор.

— Ратибор, бери полсотни из резерва и выдвигайся вперёд. Сейчас подойдёт пехота противника — это наши южные соседи, попавшие в рабство к кочевникам. Возьми рупоры и постарайся направить их в овраг, предложи им избежать боя, — отдал команду Ярослав.

— Есть!

— Первый, второй взвод, по коням! Выдвигаемся за мной! — скомандовал Ратибор, разворачивая коня.

— Посыльный! Приказ арбалетчикам: выдвинуться вперёд, бить по кочевникам и по тем, кто останется, после того как Ратибор направит людей, — отдал приказ Ярик.

Большая масса людей неумолимо приближалась, и вот они зашли в зону поражения арбалетчиков. Под удивлённые возгласы бедолаги поняли, что стрелы летят мимо них, в ненавистных надсмотрщиков. И в этот момент отряд всадников, стремительно приближавшийся, осадил коней.

— Все, кто не хочет проливать кровь своих братьев, уходите в овраг! Мы не тронем вас! Все, кто останутся, — не взыщите, здесь все и решим! — кричал в рупор Ратибор.

— Быстрее, быстрее! — кричали всадники.

Они уже видели, что кочевники, поняв, что пехоту перехватили, рассвирепели и решили броситься в атаку, чтобы всех наказать.

Проезжая мимо мёртвых всадников-кочевников, Ратибор к своему удивлению узнал одного. С остекленевшим взглядом, уставленным в небо, лежал Лукьян, бывший староста Изрога. Лицо его потемнело, а из шеи торчало оперение стрелы.

Ратибор сплюнул в сторону предателя.

— Собаке, собачья смерть! — произнёс он и пришпорил коня.

Толпа рабов сначала сменила направление в сторону оврага и ускорила движение. Зашелестели стрелы в воздухе, и со всех сторон начали раздаваться предсмертные крики смертельно раненых людей.

Крики раненых резанули душу Ярослава, и он на мгновение оцепенел.

— Сигнальщик, командуй: стрелки, вперёд! — отдал приказ он, сбрасывая оцепенение.

В небо взмыли несколько флагов: полукруг и треугольник.

Со стороны войск в ответ тоже подняли небольшие флаги, означающие принятие приказа.

Ярослав дождался ответных сигналов и махнул рукой. Раздался звук горнов, перекрывающий гвалт людей и ржание коней.

Ополченцы с луками и арбалетами двинулись вперёд. Завязалась перестрелка. Через полчаса, когда поток раненых значительно усилился, Ярослав скомандовал отход ополченцам.

— Сигнальщик, командуй: пикинёры, сомкнуть проходы! Арбалетчики, огонь залпами, по взводно!

В небо взмыли уже другие флаги — в виде квадратов, треугольников и кругов.

Взмах руки — звук горна — сотни людей пришли в движение. Пикинёры из каре перестроились в шеренгу, в первых рядах подняли щиты, задние ряды ощетинились длинными пиками. Арбалетчики оттянулись назад и начали бить залпами.

Перестроение пехоты произошло весьма вовремя: когда ополченцы начали отступать, кочевники приняли это отступление за бегство и ринулись за ними, обнажив мечи и доставая арканы. Проход был узкий, и толпа напирала; в такой сутолоке задние ряды не увидели коварного манёвра, и хотя передние ряды пытались остановиться, под давлением задних их выдавило прямо на лес пик.

Одномоментно раздался треск ломающихся копий, ржание коней, отчаянные крики десятков людей — и всё это слилось в единую какофонию смерти.

В какой-то момент битва даже затихла, раздавались только стоны раненых людей и лошадей — настолько эта бойня была ошеломительной для обоих лагерей.

Такое развитие событий шокировало степняков, и они начали срочно поворачивать коней, отступая.

Гулко бухнули залпы арбалетчиков, и прозвучала страшная команда командиров:

— Добить! — не сговариваясь, почти синхронно отдали приказ два командира.

По этой команде первый и второй взводы убрали арбалеты за спину, достали мечи и выдвинулись вперёд, чтобы прикончить раненых. После того как солдаты вернулись на место, воцарилась мёртвая тишина — в прямом и переносном смысле.

Затем кто-то из солдат изумлённо произнёс:

— Мы… победили?

И тут, как гром среди ясного неба, грянуло многоголосое:

— Урааааа! Ураааа! Ураааа!