Предатель

Глава 8

Проснулись мы с сёстрами раньше всех — похоже, остальные дворяне не привыкли вставать засветло. Мы же наоборот не привыкли спать долго, так что потратили время на небольшую порцию тренировок — так, чтобы немного разогреться. А затем вместе со всеми выдвинулись на завтрак, который проходил в огромной столовой, больше напоминающей оранжерею из-за кучи стёкол и множества растений. Но что интересно, даже не смотря на ярко светящее солнце, жарко внутри не было.

Столики были рассчитаны на четверых. К нам с сёстрами намеревалась присоединиться Югай, но её умудрилась опередить Валконен. Анна сделала непроницаемое лицо и села по соседству.

Не знаю кому как, а мне завтрак показался отменным — сырники, блинчики, творог, овсяная каша с фруктами… Кто что хотел, то и заказывал, а потом это всё разносили по столам официанты.

— Ты серьёзно решила съесть вот это ВСЁ? — Вилли скептически посмотрела на гору всего, что заказала себе Хильда, а заказала она себе, ну в принципе, и правда ВСЁ.

— Ты во мне сомневаешься, малая? — снисходительно заявила блондинка, довольно зловеще лязгая ножом об вилку.

— Я сомневаюсь не в тебе, а возможностях твоего желудка, дорогая сестра.

А я вот что-то нисколечко не сомневался…

— Ну и зря! В меня нужно верить.

— Умом сестрицу не понять, аршином общим не измерить, — с выражением продекламировала Мина. — У ней особенная стать — в сестрицу можно только верить… За стать свою, кстати, не боишься? А то, вон, какую корму отъела… Да ещё и противовесы спереди…

— А вот нечего мне завидовать, — Хильда облизнулась. — Что ж… Приятного мне аппетита.

— …Ты правда всё съела, — сказала Эйла спустя минут десять. — Ужасно. Я бы лопнула.

Хильда развалилась на столе и тихонечко стонала.

— Нет, ну и что о нас теперь подумают остальные, а? — сурово произнесла Вилли, указывая в сторону сестры ложкой, испачканной в малиновом джеме. — Что славное семейство Винтеров недоедает? И теперь даже понятно из-за чего, а вернее из-за кого. Ты продукты не пожалела, так нас пожалей, обжора!

— Я искренне сожралею… — выдавила блондинка. — Мне очень жраль…

По дороге в главный зал Хильда не забыла изображать фальшивое раскаяние и давила на жалость, как ей плохо. И что ей трудно ходить, потому что она теперь стала шаром и поэтому её стоило бы катить, что она не забывала демонстрировать.

Выглядело это, правда, как последствия банального опьянения. О чём прямо высказалась Эйла.

Хильда обиделась и перестала требовать, чтобы её катили.

Остальные идущие с нами «фениксы» косились, но молчали, никак не комментируя этот балаган. Но и особого осуждения я не замечал — похоже, что некоторую эксцентричность Винтеров они уже воспринимали как данность. Для просто нищих провинциалов из лютой глухомани — непозволительно, но для лютых головорезов с опасного пограничья — вполне допустимо.

В большом актовом зале префекты распределили нас по группам, согласно полученным спискам. В класс С попали студенты, набравшие наименьшее количество баллов при поступлении, класс В — середнячки, класс А — самые лучшие.

— Охре… Гхм. То есть, ох, как я удивлена, Ормузд пресвятой и могучий… — выдохнула Хильда. — Да я… я же получается… умная…

Сестра получила распределение в класс А, будучи шестой в списке, прямо перед ухмыляющимся по поводу и без Генрихом. Всего же в группе нас оказалось восемь человек.

— Первые две недели вам не придётся особо много бегать по Академии, — объявила Анастасия. — Занятия будут проходить в рамках одного корпуса, чтобы вы смогли запомнить, что где находится. К тому же учебные классы будет всё время сопровождать кто-то из третьекурсников. Также пока что вам дадут обзорно все преподаваемые на первом курсе предметы, а после двух недель вы уже выберете нужное. Ещё раз напомню, что теорию магии вы будете изучать в любом случае — без зачёта по ней вам не получить доступа ни к одному важному предмету. А кто решит идти по пути боевых магов — тем, например, не обойтись без фехтования. Ну и так далее. Если вопросов нет — начали?

А начали мы как раз с теории магии, её вела уже знакомая нам декан Волкова…

— Без ложной скромности могу сказать, что мой предмет является фундаментальным, — заявила Рогнеда, постукивая пальцами по эфесу шпаги. — Если вы носите звание чародея, то можете не знать, в каком веке открыли Новый Свет или где находится Хальмахера, но как работает магия — знать обязаны. Этому мы и посвятим следующие три года, разбирая основополагающие принципы функционирования и построения волшебства. Да, мне прекрасно известно, что каждый из вас далеко не новичок и, вероятно, думает, что и так прекрасно знает, что такое магия и с чем её готовят… Однако замечу, что вы не первые так думаете, а в большинстве кланов уделяют крайне мало внимания теоретическим изысканиям. Особенно, если речь об относительно небольших кланах… Что можете об этом сказать, например, вы, Конрад?

Ну, чего я-то сразу, а?

— Всё так, — кивнул я, нехотя поднимаясь с места. — Большой клан может позволить себе специализацию, имея в своём составе отдельно теоретиков, боевиков, алхимиков, артефакторов и целителей. Небольшие кланы такой роскоши лишены.

— Например, Винтеры?

— Например, Винтеры. Сложившиеся… обстоятельства вынудили нас перейти на такую систему, когда каждый член клана становится боевой единицей в себе — и боевиком, и алхимиком, и целителем. Как водится, универсал всегда уступает узкому специалисту. Однако это не означает, что мы вовсе ничего не исследуем.

Сёстры выразительно посмотрели на меня. Что было ожидаемо, учитывая, какую чушь я сейчас нёс.

Ну, какие ещё теоретически изыскания, право слово? Винтерам не до теории уже почти как сотню лет… Всё обучение новых егерей теперь и правда сводится к тому, чтобы создать универсальную боевую единицу. Когда на кону вопрос выживания — не до экспериментов и научных изысканий.

— Можете что-нибудь нам продемонстрировать? Из подобных наработок.

Не думаю, что декан хотела прилюдно посадить нас в лужу, однако и осадить выскочек было бы вполне логично. Ну, в данном конкретном случае выскочку. То есть меня. А что? Я бы и сам мог бы предположить, что, набрав наивысший балл при поступлении, могу банально возгордиться, облениться и забросить учёбу…

— Почему бы и нет, — пожал я плечами и вышел к огромной грифельной доске.

Демонстративно щёлкнул пальцами, и магией притянул кусочек мела. Не рывком — плавно. И в руки брать не стал, но повинуясь лёгким движениям указательного пальца я аккуратно вывел «Гироскопическая компенсация».

— Интересно, — Волкова слегка прищурилась и обвела взглядом класс. — Кто скажет, в чём суть продемонстрированного Винтером действия?

Руки подняли Вилли, Эйла и ещё одна студентка, которая оказалась первой.

— Да, Озерова, — кивнула Рогнеда.

— Это стандартный кинетический импульс, — с места произнесла высокая девушка с длинными тёмными волосами и в больших круглых очках. — Но так как обычно он крайне резок, используются меры компенсации. Это требует либо высокого контроля, либо больших энергозатрат, однако сейчас и паразитные эффекты, и эфирные возмущения были крайне малы. Вероятно, использовался какой-то новый принцип компенсации. Возможно, как и написано — гироскопический.

— Десять баллов, Озерова. Ещё дополнения будут? Нет? Тогда объясните вы, Конрад.

— Принцип не особо сложный, хотя и требует некоторого умения, — я развернул над левой ладонью большую фантомную схему заклинания. — Вместо классического контрвектора или управляющих спиц, в схему был встроен вот этот элемент.

Я рассеял всю схему, кроме одного участка, представляющего мешанину закольцованных линий.

— Это гироскоп. Точнее его функциональный аналог. Весь паразитный выхлоп, вызывающий рывки перемещаемого объекта, уходит именно в него. И чем сильнее выхлоп, тем устойчивее транспортируемый объект.

— Садитесь, Конрад. Вы более чем заслужили свои двенадцать баллов. Однако, вы и правда считаете даже такую мелочь допустимой для огласки? У нас, порой, выпускные работы писали по куда меньшим новшествам.

— Предполагаю, что это решение и так уже многими найдено, просто пока не находит применения… или не разглашается, — деланно равнодушно отмахнулся я. — Тем более, что это скорее игра ума, практический эффект от этого новшества совершенно неочевиден.

Только я не предполагал, а знал точно — этот эффект уже открыт, а через несколько лет почти одновременно в Пакте и в Британии его будут использовать в авиастроении. Так что огласки я правда не особо боялся: кому это было полезно — тот и так знает, а для рядовых боевых магов такой эффект особой пользы не несёт. Чтобы, например, вырвать оружие из рук врага нужен как раз импульс посильнее, а левитационные ранцы на текущих технологиях не построить…

До обеда было ещё три урока.

Географию вёл Борис Наумович Уваров — бодрый мужчина лет сорока пяти, в небольших очках и с длинными седыми волосами, заплетёнными в хвост. Тарахтел он как пулемёт, но впечатление оставил довольно приятное. Тем более по говору я предположил, что господин Уваров не просто кабинетный теоретик, а в своё время и правда поездил по миру. Этот предмет, конечно, тоже стоило бы взять, чтобы потом послушать курс политологии… Не мне — сёстрам. Хотя, и мне бы тоже не помешало. Я же больше по военной части, а общую теорию неплохо бы и подтянуть. Политикой мне пришлось только к концу жизни заняться, но тогдашние расклады сейчас просто-напросто бесполезны — в тех же странах Среднего Востока через тридцать лет почти все династии сменились, и я уже молчу о Европе. А политология — не тот предмет, который стоит изучать по учебникам даже пятилетней давности…

Преподавательницей биологии оказалась Полина Смирнова — улыбчивая круглолицая дама лет пятидесяти, которая предпочла вместо обычного класса оранжерею. Насколько я понял, на данном предмете планировался уклон в ботанику и изучение магических растений.

Математику вёл господин Ястржембский — сурового вида старик лет семидесяти с длинной окладистой бородой. Это на словах от теормага никуда не денешься, но, как я понял, без зачёта по математике на второй курс магической теории не пустят. Что, в общем-то, логично, потому что продвинутые схемы заклинаний без понимания геометрии особо не построишь. Можно, конечно, тупо заучивать схему за схемой, но мы же, слава Ормузду, не в Средневековье живём.

После обеда было ещё четыре вводных урока.

История тоже в общем-то порадовала — вёл её некто профессор Покровский. Невысокий, совершенно благообразного вида старичок с козлиной бородкой и в пенсне. Голос он имел вкрадчивый и негромкий, но отчего-то проникновенный — даже не отличающаяся усидчивостью Хильда заинтересовалась.

— Лишь поняв наше прошлое, мы сможем осознать настоящее и подготовиться к будущему, — произнёс Покровский, заложив руки за спину и глядя в окно. — Звучит банально и высокопарно, но от этого оно не становится менее правдивым, а мы просто любим рядить слова в красивую одежду. Вообще это ведь не просто абстрактная философия — мы и правда ещё очень многого не знаем о прошлом. Мы знаем о Древних, видим следы их могущества, пользуемся их знаниями, но даже толком не знаем, кем они были. Мы — действительно их далёкие потомки или же просто варвары, что пришли много позже и теперь бродят среди величественных руин, открыв рот от изумления? Мы не знаем, чего хотели Древние, к чему стремились… И что их в конце концов погубило. Мы говорим — Первая Война, Война Древних. Но кто и против кого в ней сражался? Была ли это война междуусобная или же против некоего внешнего врага? И если верно последнее, то не повторится ли это когда-нибудь ещё? А мы-то, господа и дамы, отнюдь не Древние — нам до их могущества, как до Луны. Наша магия и пушки — ничто по сравнению с инструментами предтеч, что могли рушить и воздвигать горы…

Точка зрения профессора явно расходилась с точкой зрения большинства историков, которые ограничивались восхвалением наследия предков и попытками им воспользоваться. Мало кто даже задумывался о том, не играемся ли мы с огнём. И это несмотря на то, что до Первой Войны, похоже, не существовало ни гейстов, ни Ожогов.

Не об этом ли говорила Гённегау? Что, если Древние тоже когда-то решили открыть дверь, которую нельзя было открывать, и обрушили Ад на землю?

— Обычно, курс истории принято начинать с Древнего Мира, — продолжил Покровский. — Однако, мы поступим иначе и начнём с новейшего временим. Пойдём индуктивным методом — от частного к общему, тем более что изучение древних цивилизаций требует куда как больших знаний и кругозора, нежели современные события. Уже хотя бы потому, что по ним имеется гораздо больше свидетельств — и киноплёнка, и фотографии, и свидетельства очевидцев… От средних веков остались книги, от римлян и египтян — ветхие пергаменты и папирусные свитки. Даже от шумера остались клинописные глиняные таблички. Но всё это — события последней дюжины тысячелетий, а руинам Древних — на порядок больше и это единственное, откуда мы можем черпать информацию. Тут мы вступаем на зыбкий лёд предположений, гипотез и догадок, но иного пути у нас, увы, быть не может.

И это не говоря уже о том, что язык Древних до сих пор не расшифрован полностью, и до сих пор ведутся споры была ли у них какая-то единая мировая цивилизация или же несколько локальных? Потому архитектура разных руин довольно сильно отличается, и Посейдонис в Атлантиде, и Дворец Индры в Шангри-Ла похожи между собой не больше, чем Хильда и Вилли.

…Следующий вводный урок у нас был посвящён Святому Закону. Вёл его на удивление молодой светловолосый монах — ему было лет двадцать пять, вряд ли больше. И был он вполне приятен собой, создавая впечатление скорее аристократа, нежели жреца Вечного Пламени.

— Вера — личное дело каждого, — заявил он. — А раз Создатель наделил нас всех свободой воли, то что-то кому-то навязывать — грех. Моя же задача — не давать вам готовые ответы, а указать на нужные вопросы. При этом, как и подобает образованным личностям, вы должны иметь приличествующие знания о Вечном Огне, как о самой распространённой религии Старого Света. Ваше право — не интересоваться этим, но если в будущем вы пожелаете изучать тёмные искусства, то зачёт по моей дисциплине обязателен. Слабые духом или верой не должны вглядываться в бездну тьмы.

Требование более чем разумное. Если маг решает изучать гейстов, проклятья или запрещённые разделы магии, то надо убедиться в чистоте его помыслов или же в наличии сугубо академического интереса.

Обратная сторона такого отбора — кого на Ту Сторону ведёт жажда власти, денег, похоть или иные корыстные мотивы, тот затаится и будет искать путь самостоятельно. Что кратно повышает риск помереть самому и утянуть за собой ещё кого-нибудь.

Демоны хитры, а всякие молодые кретины лишь считают себя умнее других. И наивно полагают, что уж они-то точно знают и как рыбку съесть, и как в лужу не сесть. Чаще всего это кончается бойней, устроенной на очередном ритуале призыва и боевыми отрядами экзорцистов и магов, прочесывающих всё вокруг.

А иногда это кончается стёртыми с лица земли деревнями и городами. Потому что договор с Той Стороной — это всегда игра с шулером, в чьих руках сплошь краплёные карты. А исключения лишь подтверждают это правило, и на одного барона Твардовского приходятся тысячи тех, кто не смог обмануть Герцогов Ада.

…Тонкие Искусства стали первым разочарованием в учебной программе.

По идее, эта совокупность дисциплин считается одной из самых сложных — это и онейромантия, и предсказания, и ментальная магия…

Увы, но вела его странного вида дама, похожая на большую моль — бледная, сонная и способная своим голосом убаюкать кого угодно. Даже не представляю, как на её занятиях можно будет сидеть… А сидеть придётся, потому как магию разума без зачёта по ТИ не получить. Эту дисциплину я в своём будущем в общем-то как-то упустил, ограничившись освоением приёмов обороны и контратаки, а вот с теорией было как-то негусто. Увы, но к моменту моего прихода в Сопротивление немалая часть знаний русских магов сгинула вместе с оными магами в ходе войны…

…Ну и последний на сегодня ознакомительный урок был по алхимии, которую вёл уже знакомый черноволосый франт, у которого, судя по лицу, была хроническая изжога.

Алхимический класс, кстати, располагался не в каком-нибудь сыром подземелье, а в застеклённой пристройке. Вероятно, это была бывшая оранжерея или теплица. В принципе, неплохой выбор — в случае чего можно быстро проверить от всякой алхимической дряни…

— Я занимаюсь алхимией пятнадцать лет и пять лет преподаю в Московской академии магии и высокого волшебства, — сходу заявил алхимик. — А теперь угадайте — что из этого нравится мне меньше?

Вопрос был сугубо риторическим.

— Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку. Науку не для всех и не для каждого, — с ленцой протянул преподаватель, вольготно развалившись в удобном кресле. — Все ваши магические ранги и фамильные Дары здесь ничего не стоят — вы начнёте с нуля постигать эту науку… Хотя, я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи. Или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства… О, да… Я могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой саму смерть… Но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки. В чём я глубоко сомневаюсь.

Алхимик поднялся из кресла и начал неторопливо расхаживать по классу.

— Чаще всего мне задают три вопроса — сколько мне лет, женат ли я и как смею так нагло разговаривать с отпрысками Великих Домов. Лет мне двадцать девять — скоро юбилей, я не женат, а так с вами разговариваю, потому что зовут меня Дмитрий Симеонович Касимов, и пока у моего старшего брата не родится сын, я — законный наследник Касимовского ханства. Чему я, надо сказать, ни капельки не рад, потому что в случае чего это явно помешает моим изысканиям в области алхимии… В которых, надо признать, достиг немалых успехов. Жаль только поделиться накопленными знаниями мне так непросто…

Касимов скользнул по нам взглядом и тонко улыбнулся.

— Или же в этом году у меня всё-таки есть шанс, хм? Наши новые звёзды Академии, легендарные потомки охотников на нечисть, традиционно использующие различные эликсиры — лорд и леди Винтеры… Что скажете? А, господин Конрад?

— Вы не задали вопрос, сэр, — спокойно ответил я.

— Не задал, да, — улыбка алхимика стала ещё тоньше, сделав его похожим на змею. — Хвалю за внимательность. Так что с вашими познаниями в алхимии? Готовы удивить меня? Или даже… чему-то научить?

— Думаю, вам и так прекрасно известно, господин учитель, что эликсиры егерей смертельно опасны для обычных людей, — не моргнув глазом, ответил я. — Тем более, что их точная рецептура является фамильным секретом… Вы же не стали бы раскрывать состав того зелья, за которое вас приняли в Круг Алхимиков?

— О, вы что-то слышали обо мне? — приподнял бровь Касимов.

— Кое-что.

То-то и оно, что слышал, хоть и никогда не встречался. Но вот как он сейчас представился, так я и вспомнил…

Его брата — нынешнего хана — авиация Пакта накрыла массированным ударом прямо в столице, попутно спалив полгорода в огненном смерче. Термит, фосфор и зажигательная смесь — был Касимов и не стало Касимова. А вот этот самый Дмитрий затем возглавил партизанскую борьбу и попортил нам немало крови своей алхимией. Причём, и даже после разгрома Касимова и Рязани. Уж не знаю, как его проглядела Гённегау со своим послезнанием, но этот зельевар умудрился наладить производство той же взрывчатки из чего угодно. Как выяснилось — он с двадцати лет состоял в международном Круге Алхимиков в чине Мастера, а значит представил какой-то интересный и оригинальный эликсир…

А за то же «касимовское мыло» ему бы наверняка дали и следующую ступень. На редкость мерзкая штука — брусок, похожий на обычное хозяйственное мыло (даже мылится), крепится на железнодорожной цистерне и по пути под действием набегающего потока воздуха превращается в зажигательный заряд. А дальше — бум! И поезд в огне. Токсичная дрянь, правда, зато не нужно ни магии, ни дорогих магнитных мин, чтобы уничтожить целый эшелон.

— Что ж, — сверкнул глазами Касимов. — Посмотрим, будет ли в этом году моё разочарование меньшим, чем обычно.