Предатель

Глава 6

…Ну, и как всё обернулось именно так, интересно мне знать, а?

— …своё напутственное слово скажет представитель учащихся Академии — старший префект Анастасия Владимировна из Великого Дома Рюриковичей!

На сцену поднялась улыбчивая невысокая девушка с длинными тёмными волосами, свободно спадающими на плечи.

— Я безгранично рада приветствовать всех, кто сегодня присоединится к нашей славной Академии! — голос старшей дочери киевского князя оказался звонким и жизнерадостным. — Уверена, что многие найдут для себя здесь новых друзей… и новые возможности. Каждый из студентов нашей Академии получает такой шанс, но как именно распорядиться этим шансом — это уже ваш личный выбор. Кто-то приходит сюда, чтобы умножить славу своего клана. Кто-то решает, что только в Москве он может по-настоящему раскрыть свои таланты и умения. Кто-то ищет новых знаний у лучших учителей и в одной из самых больших библиотек в мире. Кто-то ищет новый дом, которому будет верно служить и завещает эту службу своим потомкам. Ну, а кто-то… просто хочет весело провести эти три года. Кто из них прав? Об этом судить не мне — пусть за нас рассудит время. Это место полно возможностей, так не упустите их. Выбор за вами, друзья!

Собравшиеся на площади проводили главу всех префектов или старост, если по-простому, аплодисментами, а я наконец-то получил шанс хоть немного оценить предводительницу всех студентов — как формально, так и неформально. Впечатление производит, конечно, сугубо положительное — приветливая, доброжелательная, хорошо держится перед публикой, но речь произнесла весьма неглупую, с намёком.

Москва — это действительно место, полное возможностей. И каждый может распорядиться ими по-разному…

— А теперь — да начнётся церемония распределения! — торжественно объявил ректор.

Я глубоко вдохнул и посмотрел на ярко-голубое небо с редкими облаками. Учитывая, что три дня лил мелкий противный дождь, сегодня явно не обошлось без магов-погодников, которые постарались на славу, разогнав тучи над Москвой.

Посмотрел на Распределяющий камень.

Угольно-чёрный куб, одной из вершин воткнутый в кусок древней скалы. Навевает мысли о Тетраграмматоне… Правда, вокруг не холодные пустоши севера, а уютный внутренний двор главного корпуса Академии, где и проходит церемония вступления.

Насколько я знал, по легенде он упал где-то совсем рядом с Москвой прямо в год основания Академии, что было воспринято как божий знак. Опять же согласно легенде, именно этот булыжник якобы и отвечал за распределение студентов по факультетам, коих насчитывалось пять штук…

Однако это было чистой воды фикцией.

Всю эту красивую теорию про пять стихий-первоэлементов придумали уже значительно позже. Собственно, когда и появилось разделение на факультеты. В европейской системе пять стихий по Аристотелю — это огонь, вода, земля, воздух и эфир. В азиатской по У-син — огонь, вода, земля, дерево и металл. Русская система стала чем-то средним, неким синтезом — Огонь, Вода, Земля, Воздух, Металл…

А по факту — Центр, Север, Восток, Юг, Запад. Строго по границам основных крупных союзов, что более-менее держатся уже не первый век.

Центр. Огненный факультет. Герб — Феникс. «По удивительному стечению обстоятельств» совпадающий с символом Рюриковичей, разве что у них он золотой на алом фоне, а здесь — алый на золотом. И почему-то на этом факультете собираются строго представители центрального союза княжеств Большого Стола, ныне раскинувшихся от Киева до Печоры. Ось, что пересекает всю Конфедерацию…

Север. Водный факультет. Герб — Мировой Змей, чёрный на голубом поле. Фактически персональная территория Новгорода и его колоний, которые раскинулись без малого на пол-мира. На остальной половине наследили, естественно, британцы. Но фактории новгородцев можно встретить везде — от Лапландии и Аляски до Брунея и Новой Мангазеи.

Восток. Факультет Земли. Герб — золотой Единорог на чёрном поле. Это Хазария, это Пермь, это неподконтрольные Новгороду материковые сибирские княжества.

Юг. Воздушный факультет. Герб — серебристый Грифон на зелёном поле. Это Черкесские княжества, Трапезунд, Боспор и неожиданные в этом списке Рязань и Касимов.

Ну и, наконец, Запад. Факультет Металла. Герб — белая Мантикора на красном поле. Хотя, как по мне, там был самый обычный европейский лев, которого ещё можно было изредка встретить на Балканах и в причерноморских степях. К «металлическим» шли выходцы из финских и польских княжеств, прибалтийских герцогств, Вольного Кракова, Волыни и Белого Союза… Хотя, Белая Русь — это вещь в себе, так что выходцы оттуда могли оказаться и у «змей», и у «фениксов». В общем, маленький факультет, но го… Гм. Пусть будет гонористый.

Камень окутало яркое сияние, а затем он будто бы взорвался, но это всего лишь с него сорвались сотни огоньков, превратившихся в сотканных из света бабочек, что устремились к нам.

Кто-то спокойно стоял, кто-то принялся их азартно ловить… Не будем показывать пальцем, но это были Вилли и Эльмира.

Я спокойно дождался, пока бабочка сядет на нагрудный шеврон, который пока что был чисто-чёрным. Моргнул…

И мир замер.

— Ты и правда думаешь, что всё предрешено? — услышал я спокойный и даже несколько отстранённый голос. — Тогда ради чего ты прошёл сквозь время, Конрад Винтер?

Я хотел было оглянуться в поисках говорившего, ведь казалось, что он стоит буквально у меня за спиной… Но единственное, что получилось, это скосить глаза — остальное же тело меня совершенно не слушалось.

На самой границе зрения колыхалось какое-то зыбкое марево.

Опять моё подсознание выкидывает какие-то фокусы из-за перемещения во времени? В прошлый раз это была зубастая Тьма, в этот раз…

— Нет, я не плод твоего подсознания, Конрад Винтер. И на самом деле мне не очень важно, кто ты и откуда, ведь я уже встречал подобных тебе.

Подобные… мне? То есть, вернувшиеся во времени?

— Да, можно и так сказать. Не все они оставили значимый след в истории, не все из них пришли сюда с чистыми намерениями… Так что мне пришлось принять соответствующие меры. Но сейчас я должен спросить у тебя лишь одно — действительно ли ты считаешь, что должен оказаться в Ложе Феникса?

Занятно… То есть Распределяющий камень и правда распределяет студентов? Вот так поворот…

— Не всех. Большинство глухи к колебаниям тонкого мира, поэтому просто не услышат меня. Но те, кто действительно находится перед тяжёлым выбором…

Да нет, Камень, этот выбор едва ли не самый лёгкий, что мне приходилось делать в последнее время. Факультет Огня? Пусть будет так. Рюриковичи — неплохой выбор. Дружественная влиятельная фракция, где можно будет спокойно обрасти связями за эти три года…

— Уверен? С твоим характером ты мог бы стать своим среди «грифонов» или занять достойное место среди «змей».

И превратить эти три спокойных года в постоянную школьную грызню? Нет уж, спасибо — обойдусь. Последнее, о чём я сейчас мечтаю, так это о самоутверждении среди школяров. Если и драться, то лишь на моих правилах. Под крылом Рюриковичей у меня будет безопасная гавань, откуда можно действовать…

— Но лишь истинные испытания закаляют и делают нас теми, кто мы есть. Кем мы должны быть.

Я не просил такой закалки. Только не такой ценой. Ну, стал я тем, кем стал, но кому от этого стало лучше?

— Твоё сердце полно гордыни — ты считаешь других всего лишь неразумными детьми, которые не видели взрослой жизни…

Да, я так считаю. Это что — преступление? Думать так, как оно обстоит на самом деле?

— Нет, это не преступление, но это грех. Как и в любом человеке, их в тебе хватает… Разве что раньше ты не был жадным, но теперь научился и этому.

А можно уже не лезть мне в голову? Это раздражает.

— Я не умею читать мыслей — лишь только личность и желания. Но и они горят ярче маяка, я вижу всполохи воспоминаний там и тут… Плохих воспоминаний. Страшных воспоминаний. Твоя душа сильно изранена, Конрад Винтер. Куда сильнее, чем ты себе это представляешь. И это привлекает… не только меня. Впрочем, ты об этом и так знаешь. Я вижу место, что может излечить тебя… Но там ты станешь слабее. А Мантикора может сделать тебя сильнее, намного сильнее чем ты есть сейчас. Мне стоит отправит тебя на Запад?

Я живо представил, как беру кувалду, накладываю на неё кучу разрушающих заклинаний и начинаю методично крушить чёрный куб.

— Я — камень, Конрад Винтер. Я не умею бояться. Я не знаю сколько мне лет — я же камень, откуда мне знать? Но если пришло моё время, то я готов.

Задолбал. Тогда, может быть… взятка?

— Повторюсь: я — камень. Я не ем, не пью и не трачу денег. Всё, что мне надо — это выполнять свой долг, спать и порой вести интересную беседу.

Тогда, если я тебя уничтожу, ты не сможешь исполнять свой долг? Подумай об этом.

— Я не смогу исполнять свой долг, если буду уничтожен, — согласился Камень. — Впрочем, ты, похоже, и правда знаешь, чего хочешь. В таком случае…

Я моргнул… И время снова возобновило свой ход.

Для меня прошло минут пять, но для остальных не прошло и пары мгновений.

Магическая бабочка облаком светящейся пыли разбилась об мой шеврон, и он тут же окрасился золотым, а затем проступил символ в виде алого феникса. Одновременно на моём школьном мундире добавилось красного и золотого, чтобы каждый издали мог видеть, что теперь я принадлежу Центральному факультету.

— А теперь, — усиленный магией голос ректора разнёсся по внутреннему двору, — новые члены факультетов могут присоединиться к своими товарищам! И ответное слово скажет представитель уже, не побоюсь этого звания, первокурсников — по традиции это студент, набравший больше всего баллов при поступлении.

Приказ на выдвижение получен, и новоиспечённые студенты зашагали в сторону стоящих чуть поодаль учащихся второго и третьего курсов, которые встретили новичков приветственными криками и аплодисментами. Ну, а я…

А я пошёл к трибуне.

Потому что, мать его, студент, набравший больше всего баллов при поступлении — это я.

Прошёл мимо ректора, стоящего около трибуны, покосился на него — старик безмятежно и дружелюбно улыбался. Впрочем, как и всегда. Даже во время разговора после ночной драки…

…В кабинет ректора меня провели без всяких проблем. Благо что находился он не хрен пойми где — не на вершине башни или в подземельях, а вполне себе внутри главного корпуса Академии.

Кабинет, как кабинет, в общем-то. Книжные полки, огромный старинный глобус в углу, письменный стол, пара кресел. Ничего вычурного и необычного. Даже дверь — совершенно заурядная, а не какая-нибудь потайная и открывающаяся лишь по кодовому слову…

Вероятно, потому что это — рабочий кабинет, а не настоящий.

Юрий Алексеевич Долгорукий не спал. И похоже, что виной тому был вовсе не мой визит, ну и вообще произошедшая… ситуация. Судя по всему, он просто засиделся над документами.

— Доброй ночи, лорд Винтер, — спокойно произнёс ректор, глядя на меня поверх очков и откладывая в сторону перо. — Меня уже информировал…и о произошедшем. Вы хотели со мной поговорить? Присаживайтесь, я вас выслушаю.

— Раз так, то вы, вероятно, и сами понимаете, чего я могу хотеть, — от предложения отказываться не стал и расположился в кресле напротив Долгорукого.

— Возможно. Но в начале я всё-таки хотел бы выслушать вас.

— Академия — нейтральная территория, — немного подумав, произнёс я, побарабанив пальцами по столу. — Была и будет таковой. Хотя, как я выяснил совсем недавно, те же ученические браслеты пригодны в том числе и для наблюдения и сканирования…

— И не вы первый, — спокойно кивнул ректор. — Эта процедура имеет место быть исключительно перед поступлениями и сугубо объективности ради. Мы должны справедливо оценивать способности каждого.

Ну да, ну да. Потому что велик шанс, что в своих вотчинах родители безбожно завышали силу и способности своих дражайших отпрысков. А что значит выпустить слабого мага на то вступительное испытание, что мы прошли? Это значит — отправить его на верную смерть. И родители, разумеется, обвинят Академию, а что виноваты в произошедшем будут, в общем-то, они — этого никогда не признают. Поэтому московиты и страхуются…

— Понимаю, — тоже кивнул я. — А что насчёт артефактов Древних под фортом на Лосином острове?

— Вся Москва стоит на целом лабиринте катакомб, где ещё и не такое можно найти, — пожал плечами ректор. — К тому же, мы — Академия магии и высокого волшебства. Искать новые знания, изучая старые вещи — совершенно нормальная для нас ситуация.

Блефует. Как пить дать. Но хорошо блефует — на подростке бы сработало…

На мне — нет.

— Изучения — да, — прищурился я. — Но не Прорыв.

— Увы, времена нынче неспокойные. Да, факт нападения, безусловно, прискорбный и вопиющий. Мы предпримем все усилия, дабы виновные были найдены и справедливо наказаны… Конгрегация уже извещена и выслала сюда своих клериков во главе с командором Северной следственной консистории Иосифом. Возможно, вы знакомы? Ну, а касательно пострадавших, то все они получат соответствующую компенсацию… Или, если говорить конкретно о вас — ещё и соответствующую награду. Поверьте, Академия может быть очень благодарна, когда речь идёт о жизнях наших учеников и репутации в целом… Однако, думаю, об этом мы ещё поговорим, а сейчас речь пойдёт о сегодняшнем… эпизоде. Вы хотите выдвинуть официальные обвинения? Имейте ввиду, что вы можете получить и встречный иск.

Пытается пугать? Напрасно. Может, Конгрегация нам и не доверяет, но она вообще никому не доверяет. А закамское серебро и древние могильники с их хранителями, на которые мы дали наводку, и вовсе перевели нас в привилегированный класс «мало подозрительных лиц».

Зато экзорцисты не упустят шанс ткнуть палкой в такое змеиное логово, как здесь. Уверен, они найдут ооочень много интересного для себя… Никто не любит давать Конгрегации покопаться в своём грязном белье, а вот Конгрегация это очень даже любит, умеет и практикует, потому что всегда найдётся какой-нибудь высокородный кретин, решивший стать сильнее при помощи Той Стороны.

— Формальности меня волнуют меньше всего, — я слегка откинулся в кресле. — Я даже не собираюсь просить вас найти и наказать того, кто всё это организовал…

— Тем более, что искать никого особо и не требуется, — в голосе ректора мелькнули нотки иронии. — Наследник Мазовии весьма… импульсивен, скажем так. А его поступки часто носят необдуманный характер. Однако, Академия предпочитает не вмешиваться в отношения между студентами.

— Если Академия гарантирует, что это и дальше останется конфликтом двух студентов, а не наследника Мазовии и сына провинциального графа, то меня это вполне устроит.

— В Академии учится наследник Мазовии, а не сам великий герцог, — нахмурился Долгорукий. — Всё влияние, что доступно в этих стенах, в них же и рождается.

— Хорошо, — кивнул я. — Дальше. Онейромант. Я поймал его при попытке влезть мне в голову. Сами понимаете, что это означает.

— Да, проступок тяжёлый… — ректор стал откровенно мрачен. — Ведь это может быть квалифицировано и как попытка выведать секреты семьи Винтер… Я готов пойти на отчисление этого студента, но вас это, я так понимаю, всё равно не устроит?

— Не устроит. Он и так видел то, что не должен был.

Хотя, обычный человек этого времени и решит, что мне просто снился какой-то чудовищный кошмар…

— Лорд Винтер, напомню, что стирание памяти — вещь чрезвычайно опасная и может быть применена лишь по решению суда, — переплёл пальцы ректор.

— Нас устроит и более простая компенсация. Но лишь при условии, что онейромант примет Обет Молчания. Не тотальный, но касающийся всего, что связано с нашей семьёй. А также его Дар должен быть публично обнародован.

Дар сновидцев — один из тех, что не принято афишировать. Известный каждому встречному онейромант — это, считай, уже половина онейроманта. Каждый будет знать, что поблизости есть такой субъект, каждый разумный маг предпримет меры защиты… И да, каждый кошар теперь будут валить на него.

Испытываю ли я к нему жалость? Вообще нисколько. Вторжение в чужой разум — не то, что можно оставлять безнаказанным.

— Это… приемлемо, — подумав, ответил Юрий Алексеевич. — Я займусь этим. А что касается остальных?

— Ну, если им охота и дальше посещать лазарет на регулярной основе, то это их дело, — ухмыльнулся я. — Главное, чтобы это осталось всё тем же «конфликтом между студентами».

— Пока вы не стали студентами Академии, так и будет, а вот дальше в дело вступит дисциплинарный устав, — усмехнулся Долгорукий. — И тогда вам всем будут грозить исправительные работы.

— Не страшно. И последнее. Вернее — последние, — я ощерился. — Те, кто пытался вломиться к моим сёстрам.

— Возможно, в данном случае не стоит горячиться, лорд Винтер, ведь ничего же не случилось…

— Только потому, что мои сёстры могут постоять за себя. Они же все пытались… «преподать урок». Всем нам. Думаете, они просто шли пожелать им спокойной ночи? Если на такие случаи в Академии закрываются глаза…

— Нет, — холодно произнёс Долгорукий. — На такое мы глаза закрывать не станем. Но и смертей я допустить не могу.

— О смертях речь и не идёт, — заверил я ректора. — Просто позвольте мне с ними немного… переговорить. И дайте шесть разрешений на дуэли — я знаю, что они позволены в Академии. Не прямо сейчас — позже.

— Хотите закрепить… переговоры? — в голосе Долгорукого мелькнул лёгкий интерес.

— Скорее — не допустить развития конфликта. Думаю, пара переломов заставят их в будущем воздержаться… от необдуманных действий. Но у вашего лазарета определённо прибавится работы.

— У нас хороший лазарет и хорошие целители, — лицо ректора стало неожиданно жёстким. — Но вы же понимаете, лорд Винтер, что обо всех этих вопиющих вещах мы сейчас с вами говорим лишь по причине… неоценимых услуг, что ваша семья оказала Академии.

— Прекрасно понимаю, ваше высочество, — дипломатично улыбнулся я. — Иначе сегодня я бы до последнего стоял на версии, что просто встал ночью прогуляться и к дракам в западном факультете не имею не малейшего отношения.

— Кредит нашего доверия не бесконечен. Помните об этом.

— Я это прекрасно понимаю, Юрий Алексеевич. Поэтому постараюсь не злоупотреблять им.

…И вот только поэтому я сейчас и выходил на трибуну.

Вообще, я сильно сомневался, что и правда оказался лучшим студентом при поступлении, который каким-то образом умудрился набрать за теорию и практику аж сто девяносто девять баллов. Нет, ну за испытание в лесу — ещё ладно… Но теория? И литература, мать её так? Это что, господин ректор, вот так решил отблагодарить меня за всё хорошее? Ну тогда это даже как-то мелко совсем…

Второе место с минимальным отрывом в два балла заняла Ольга Романович, которую только на сегодня в виде исключения выпустили из лазарета. Принцесса чувствовала себя уже довольно неплохо, хотя всё ещё восстанавливалась после ранения.

Третье, с результатом в сто девяносто один балл… заняла Вилли. Что вызвало у неё восторг поистине титанических масштабов. Эйла тоже проиграла ей всего два балла и заняла четвёртое место. Хильда, к нашему (а главное — её) полнейшему изумлению, оказалась в первой двадцатке. И списать бы на то, что за практическую часть ей поставили максимум баллов… Но получается, что и теоретические экзамены она весьма недурственно сдала. Значит, не зря готовились к поступлению? Значит, не зря… Может же учиться, когда надо. Просто ленивая. Паразитка такая…

Я вышел к трибуне и окинул взглядом всех собравшихся, коих тут насчитывалось почти тысяча, если считать преподавателей, охрану, прочий персонал и немногочисленных гостей.

— От лица всех первокурсников хочу сказать, что рад приветствовать всех собравшихся здесь! — зычно произнёс я, нашёл взглядом стоящего в первом ряду Западного факультета с кислой миной Гедеминовича и улыбнулся.

Ничего заранее я не готовил и не заучивал. Что я, совсем косноязычный пень, что ли? Не первый раз приходится выступать перед публикой, но почти никогда у меня не было времени или возможности подготовиться. Так что же, сейчас двух слов не свяжу?

— Уверен, что наши старшие товарищи станут нам добрыми наставниками, а мы в свою очередь сделаем всё, чтобы не посрамить гордого звания учащихся Московской Академии магии и высокого волшебства! Думаю, все знают, что в этом году поступить сюда было… весьма непросто. К сожалению, кому-то не повезло, и они уже никогда не получат второго шанса попасть сюда… Но мы — те, кто всё-таки прошёл — своего шанса упускать не должны. Да, мы пришли сюда по разным причинам, но не бывает неправильных дорого, если все они ведут в правильное место. И даже если между нами есть какие-то разногласия… — я усмехнулся. — Что ж. Время рассудит, кто из нас прав, а кто нет.