Право хотеть

Мир-паразит Юлия Андреева

Киев.

Январь 2006. Диссертация Христофора Коула

Первый раз термин «Мир-паразит» был использован профессором Джонатоном Харрером в статье «Чужие среди нас», напечатанной в «Шанте-лева» пять лет назад. После чего, такое явление, как феномен параллельного паразитирующего на других мирах мира, вошла в моду среди ученых. И это неудивительно, потому как, если прежде, мы могли всего лишь фиксировать показания очевидцев, о вдруг непостижимым образом удлинившемся коридоре в учреждение, или о появившейся невесть откуда комнате, которой прежде на этом месте не было, о возникающих и исчезающих зданиях, памятниках, садах, попасть в которые во все времена было возможным лишь в измененном состоянии сознания: (находясь в состоянии сна, алкогольном или наркотическом опьянении, пребывая в тоске или растерянности). Все похожие случаи автоматически классифицировались как зеркальные эффектам нашей вселенной, благодаря которым, срабатывал эффект Алисы и не желающие того люди, проникая в потусторонний мир, бродили там какое-то время ища выход, а найдя уже, как правило, не могли повторить свое путешествие. О чем-то подобном повествуют материалы взятые из фольклора (посещение страны фей, перемещение в далекое прошлое, пр.).

При этом профессор Джонатон Харрер впервые делает различие между параллельным миром (в дальнейшем ПМ), в который попадает человек из нашего мира, и миром-паразитом (в дальнейшем МП), замечая в частности, что МП — это изначально не населенный мир. Это пустое пространство, причем внешне скопированное с чего-то узнаваемого в нашем мире. Например, если речь идет о лишней комнате в гостинице (нашумевший случай), то фальшивая комната будет точно такая же, как и все остальные номера. В приводимом профессором Харрером случае, говорится о поддельном гостиничном номере 13, который возник между номером 12 и 13, причем там, где разместить комнату не представляется возможным, поскольку правая стена номера 12 одновременно является левой стеной номера 13.

«В случае, когда „мир-паразит“ являет себя нашему миру в виде какого-либо предмета, до сих пор замечены лишь неодушевленные предметы, как правило, помещения, так вот, в случае если вы обнаружили напротив своей калитки неизвестный вам прежде сад, за воротами которого вдруг раскинулась пустыня или возник морской пляж — это ни в коем случае не мир-паразит, так как „мир-паразит“ — это всегда довольно точная копия с реальности. И, скорее всего, соприкоснувшись с „миром-паразитом“, вы рискуете равнодушно пройти мимо этого явления, не обнаружив в нем чего-либо хоть сколько-то странного».

«Комната как комната, ничего примечательного, — подтверждает слова профессора, свидетель из Марборта, проведший около шести часов в мире-паразите, и давший затем показания представителям научного института им. Г. Л. Тори. — В то лето я гостил у своей тетушки в загородном имении „Эдельвейсы“ местечка Марборт. Я всего неделю как приехал и не успел освоиться в старинном особняке, занимаемом моей пожилой родственницей и ее приживалками, так как с первого же дня, поехал на ферму к старому приятелю, и почти пять дней проторчал там. Я вернулся в „Эдельвейсы“ в состоянии легкого опьянения, тети не оказалось дома, я взял бутылку коньяка, лимон, сигары и расположился, как мне тогда показалось, в бывшем кабинете дядюшки, читая какую-то книгу и покуривая.

В этом помещении я бывал и прежде, в частности, заходил в день приезда, но мало что запомнил, поэтому не имел возможности обнаружить подмену. Массивный стол с головками сатиров, тяжелый черный телефонный аппарат на нем, шкаф с книгами, маленький журнальный столик при входе, рядом с которым два мягких кресла, бар в виде старинного глобуса… уже позже, когда меня попросили сравнить кабинет реальный с кабинетом, в который я попал, я обнаружил незначительные различие, которые без сомнения бросились бы мне в глаза, знай я „Эдельвейсы“ так же хорошо, как другие обитатели дома, но в том-то и дело, что в тот день, я остался совсем один, и ни кто не мог разъяснить мне мою оплошность.

К слову, книга которую я с увлечением читал в фальшивом кабинете, не оставила в моей памяти ни малейшего следа, коньяк же возымел действие, из-за чего я собственно и не связался сразу же со следящими за активностью параллельных миров и деятельностью пришельцев, органами».

Самой показательной встречей с МП до сих пор считается появление второй тринадцатой комнаты в гостинице «Золотая сова» города Большие Ветоны. Несмотря на то, что этот случай многократно обсуждался в различных научных журналах и по нему были сделаны десятки докладов, я все же рискну изложить еще раз произошедшее на страницах этой рукописи.

Итак, в 17 часов 15 минут на столе администратора гостиницы «Золотая сова» раздался местный телефонный звонок, постоялец из тринадцатого номера просил прислать бутылку Дом Периньон, два бокала и тарелку фруктов. Дежурный тот час подозвал недавно нанятого официанта, велев ему доставить просимое в номер. Официант получил шампанское и фрукты, ловко поднялся на второй этаж и, постучав в дверь под номером 13, не получил никакого ответа. Он постучал еще раз, но ему снова никто не ответил, тогда он приоткрыл дверь и заглянул. В идеально убранной комнате никого не оказалось.

Решив, что постоялец со своей дамой вышли на балкон или отправились к кому-то из соседей, официант, недолго думая, накрыл на стол и вышел.

Через полчаса в 17 часов 45 минут раздался второй местный звонок из номера 13. Постоялец выразил крайнее удивление, что на доставку такого несложного заказа как шампанское и фрукты ушло столько времени. Удивленный дежурный подозвал того же официанта, и, пообещав разобраться со всем после, попросил его срочно доставить заказ в тринадцатую комнату.

Молодой человек снова приблизился к двери № 13, постучал. И… все повторилось в точности до мельчайших подробностей. Снова он зашел в пустую, тщательно убранную комнату, поставил шампанское и фрукты на стол, который накрывал буквально тридцать минут назад. Его руки тряслись от страха и напряжения, шампанское заказанное в номер стоило дорого, и он справедливо опасался, что администратор гостиницы взыщет с него недостачу, а то и вовсе уволит за воровство.

Походив по комнате и заглянув на балкон и даже в ванну, молодой официант был вынужден оставить все как есть, и снова спуститься к дежурному.

Каково же было его удивление и ужас, когда спустя пять минут, тот же клиент снова позвонил и потребовал шампанского, уверяя, что ничего не получал, и никакой официант к нему не заходил!

На этот раз официант просто грохнулся в обморок, и заказ в злополучный номер доставил дежурный. Но теперь, уже все прошло гладко, не было больше пустых номеров, мир-паразит впитал в себя награбленное и исчез с этой добычей, не смущая больше администрацию гостиницы «Золотая сова».

Я мог бы представить вашему вниманию множество других встреч с миром-паразитом имевших место как в наше время, так и в далеком прошлом, но все они разительным образом похожи одна на другую, благодаря чему легко сделать следующие выводы:

1. МП обладает если не умом, то навыком к приспособлению, благодаря которому он копирует помещения, ландшафт, объекты архитектуры.

2. МП является перед человеком, который не может распознать подделку, так как незнаком или плохо знаком с тем, что должен был увидеть на месте явленной ему фальшивки (свидетель из Марборта видел кабинет покойного дяди в первый день своего приезда и не запомнил деталей, молодой официант был недавно взят на работу).

Исходя из того, что МП заманивает к себе людей и получает от них некие фетиши, в «Золотой сове» шампанское, бокалы и фрукты, в «Эдельвейсах» — ничего материального, разве что пепел от сигары, можно предположить, что мир-паразит пытается собрать различного рода сведения относительно нашей жизни, быта, привычек. Возможно, в буквальном смысле слова, собирает пробы и делает соответствующие анализы.

Остается только догадываться о роли людей, в этом процессе добычи материала. Как следует к ним относиться, как к жертвам или невольным соучастникам? На сегодняшний день, мы не можем с точностью ответить на эти животрепещущие вопросы, и быть может, когда свидетель из усадьбы «Эдельвейсы» мирно пил коньяк, курил и читал книгу, в это время кто-то (не важно один индивид или множество) пристально изучали его на свой лад, собирая пробы воздуха, измеряя его дыхание, пульс, тишину? И нельзя ли предположить, что в то время, когда он пребывал в мире-паразите, книга читала его душу, коньяк пил его кровь, а табак выкуривал его мозги и легкие? Несмотря на то, что все свидетели так или иначе соприкоснувшиеся с МП были подвержены тщательному медицинскому освидетельствованию, тем не менее, мы не может утверждать, что хотя бы понимаем, что нужно искать? По каким критериям соизмерять здоровье или оказанный данному индивиду вред?

Многие ученые отправлялись в долгие путешествия, надеясь нащупать след постоянно ускользающего мира-паразита, дабы вступить с ним в контакт, они постоянно переезжали с места на место, надеясь, что сработает эффект «новичка», как назвала его Сони Дарк в своей работе «Погоня за призраками». С той же целью многие практически не выходили из похмельного состояния, пытаясь сделаться «легкой добычей» для этого столь мало изученного нами мира.

Вскоре начали приходить первые отчеты один нелепее другого, так мистер Робинсон в частности утверждал, что вошел в дверь трактира «Две подковы» в Нончестере, а затем нашел себя следующим утром на набережной реки Сиэссе, без денег и сил. Это заявление было встречено с известной долей скептицизма, так как в своем многостраничном донесении Робинсон в частности проговорился о повстречавшейся ему иномирянке, которая собственно и накачала ученого виски.

Повторюсь, что как раз наличие в мире, куда попадают наши люди, других разумных или условно разумных существ, наилучшим образом доказывает, что это не мир-паразит, в котором нет жизни как таковой.

Другой случай, попавший во все газеты, был описан непосредственно его героиней монахиней из обители Девы Скорбящей в Маунсе. Эта монахиня уверяет, что ей сделалось плохо во время уборки монастыря, так что она поспешила уединиться, как ей тогда показалось, в кабинете настоятельницы, дабы переждать приступ слабости.

В самом кабинете монахиня, понятное дело, бывала, но в тот день, она чувствовала себя настолько плохо, что ей хотелось только одного — прилечь. Поэтому она не сразу заметила окружающие ее странности.

«Помню, у меня еще возникла странная мысль, откуда у матушки новый кожаный диван, обычно у окна располагался крошечный топчан, на котором во время беседы умещались в рядок сидящие плотно друг к дружке три худеньких послушницы. В тот же день диван был огромен. Я легла, вытянув ноги. Это было удобно и очень успокаивало. И еще было удивительно ощущать гладкую прохладную кожу, прикосновения к которой помогали расслабиться. Знаю, что в кабинете матушки такого просто не могло быть, но в тот момент у меня не было сил удивляться. Я просто лежала, ожидая, когда удушье и жар прекратятся сами собой. А потом я почувствовала присутствие. Сначала мне показалось, будто бы в комнату вошли сестры, и я хотела предупредить их о себе, но голос не слушался, я повернула голову, но никого не обнаружила, тем не менее, некто или нечто приближалось ко мне со всех сторон. Я слышала шорох одежды, ощущала что-то отдаленно напоминающее запахи. Потом оно или они встали вокруг моего дивана, как будто бы чуть нависая надо мной. Они не трогали меня, не прикасались, не говорили. Они просто стояли и смотрели, а потом приступ прекратился, и я уснула».

Я пролистываю несколько страниц показаний монахини, назовем ее сестрой Анной, в монастыре Девы Скорбящей меня просили не упоминать ее настоящего имени.

«Потом я встала, оправила одежду, платок сполз, и мне пришлось подойти к небольшому зеркалу, есть такое в комнате матушки, справа от входа, закрытое деревянной рамой, так что, кто не знает, ни по чем не догадаются, что там такое. Но мы-то знаем. Я открыла зеркало и обомлела. Вместо отражения на меня смотрела пустота. Да, я не оговорилась, я в своем уме. Если бы в зеркале просто не было моего отражения, я так и сказала бы. Но дело не в том, что там чего-то не было, а в том, что там как раз было! Я не могу описать словами то, что я видела в зеркале. Застыв с поднятыми вверх руками, в этот момент я как раз собрала волосы в узел и надеялась заплести косу и повязать платок, на меня смотрело нечто, что-то не имеющее зрительного облика, ни малейшего очертания или цвета… Я не глупая. Мне предлагали нарисовать, что я видела, но я не могу. Не потому, что дурно рисую или не имею права раскрывать секреты, просто в зеркале не было ничего, и одновременно с тем, оно смотрело на меня с неподдельным вниманием и даже азартом».

И другой отрывок: «Вы спрашиваете, смотрело ли оно на меня с похотью. Уверена, что нет. Вообще, я нахожусь в монастыре с самого детства, и не должна бы различать подобного, но я чувствую, когда меня возжелают, хотя матушка и говорит, что это грех. Те, кто наблюдали за мной, не хотели меня, они или оно просто смотрели. Пристально смотрели, вглядывались. Так можно смотреть увлекательный фильм или наблюдать за любопытным зверьком.

— Не считаете ли вы, сестра Анна, что ваши невидимые друзья оказали вам помощь во время приступа?

— Нет. Они ничего не сделали и не пытались сделать. Они просто смотрели.

— Не возникло ли у вас страха находиться в кольце невидимых и непонятных возможно внеземных существ?

— Нет. Я ну ощущала ни малейшего страха. Скорее, не могла поверить, что не вижу.

— Куда же делся кожаный диван, после того, как вы с него встали?

— Я не знаю, после того, как из зеркала на меня глянуло это, я вышла из кабинета, и наткнулась в коридоре на сестру-кастеляншу, которая выговорила мне за то, что я простоволоса. Мы вернулись вместе в кабинет добрейшей матушки, но никакого дивана там уже не было, и зеркало… когда я убегала из комнаты, вряд ли я успела закрыть ставенки на зеркале. Но теперь, они были аккуратно заперты.

— Спали ли вы когда-нибудь на кожаной мебели? А если нет, то откуда вам знать, что вы правильно оценили обивку дивана на ощупь?

— Кожаный диван стоял в школе при монастыре, в которой я училась. Несколько раз меня подвергали наказанию розгами на этом самом диване. Я хорошо помню его запах и гладкость поверхности, помню следы от ногтей и царапины… Но диван, на котором я оказалась в кабинете настоятельницы, был новым и гладким. Это был замечательный — наверное, дорогой диван.

— Не возникло ли у вас печальных воспоминаний связанных с вашим детством в связи с этим диваном?

— Нет, мне было все равно, на чем лежать, если бы топчан в комнате был завален бумагами, как это случалось нередко, я легла бы прямо на пол».

Вот, собственно единственное, как мне видится вполне правдоподобное описание представителей мира-паразита, если таковые конечно существуют.

Что же получил от сестры Анны этот мир? Возможно, новый опыт общения с человеком отягощенным болезнью и вызванным ею страданием? Помните, как она описала внимательно смотрящую на нее пустоту? Можно предположить, что Анна, как раз потому и была удостоена посещением представителей иной, пока еще неизвестной нам цивилизации, так как была больна, возможно, находилась между жизнью и смертью и нуждалась в помощи. То, что ей не было оказано помощи, тоже не говорит о злом нраве пришельцев, не исключено, что они понятия не имеют, как именно следует лечить людей нашего вида. Для сравнения представьте, что перед вами лежит истекающий прозрачной плазмой инопланетянин не относящийся к гуманоидной расе. Лечить которого нашими медикаментами, быть может, равносильно убить.

Впрочем, слова Анны невозможно проверить. Хотя, на сегодняшний день я уже встречал немало распространившихся в прессе мнений, о, якобы, разгулявшейся фантазии ленивой и строптивой монахини, не желающей подчиняться строгому монастырскому уставу. На сегодняшний день все эти суждения не подкреплены ровным счетом никакими доказательствами, а следовательно, не могут в полной мере опровергать историю Анны.

Доктор Христофор Коул отложил листки, с сомнением посматривая на экран недавно приобретенного ноутбука. Он не любил компьютеры, но для статьи были необходимы не только материалы, почерпнутые из бумажной прессы и скопированные из отчетов международного сообщества по изучению феномена «Мир-паразит», или в библиотеке научного института им. Г. Л. Тори. Быстрее всего информация проходила через Интернет, а значит, следовало мониторить, а для этого… — Коул вздохнул и уставился на дверь перед собой. Прекрасные способности медиумата помогли ему распознать проплывающие как раз в этот момент подходящие завихрения пространства, и выбрать идеальный удобный во всех отношениях город. На этот раз он не мог рисковать, устанавливая комнату-двойник в более приятной ему деревенской местности, где компьютеров, тем более Интернета могло попросту не оказаться. Перед его мысленным взором возникли белокаменные стены, крыши домов, покрытые уродливыми антеннами, завертелись разноцветные информационные поля.

Приехали. Коул, нащупал подходящий дом, тихий, с минимальным количеством досужего люда. Респектабельный такой, красивый дом… впрочем, дом как раз и не подошел, в виду внезапных погрешностей связанных непосредственно с сетью.

Коул вздохнул и свернул в сторону ближайшего неказистого здания, которым оказался торговый колледж, он бегло проглядел коридоры, и приметив пустой в это вечернее время класс информатики, соорудил рядом свой собственный, почти такой же, как и реальный. Коул не особенно задумывался над деталями, ему было нужно место насыщенное Интернетом, там, где он мог спокойно присосаться к какой-нибудь беспроводной сети, и скачать все что ему могло понадобиться. Странный мир, который в последнее время был дан в разработку и старательно изучался, не требовал от искателей никаких паролей или денежных вложений. Вероятность, что кто-то — пусть уборщица, не сдавший экзамен ученик, решивший разложить пасьянс сторож, вдруг зайдет в фальшивый класс, была ничтожно мала. Поэтому Коул не сильно задумывался о правильности расположения растений на окнах, идеально точном цвете стен и парт… Его работа тянула на вполне достойный диссер, основанный на распространенном мнении людей о его мире, как о ненаселенном пространстве, имеющем в своей структуре начатки разума. Христофор Коул прекрасно отдавал себе отчет, что выбранная им тема на самом деле лежит на поверхности, и в любой момент… поэтому он должен был торопиться, опасаясь, как бы кто-то более молодой и активный не раскрыл раньше него тему.

Коул уселся на заднюю парту, подальше от глаз, сотворил защитный кокон, много раз выручавший его от нежелательного внимания чужих, и принялся за дело.