Праведник

Глава 1

— Именем Господа я изгоняю тебя, нечистивая тварь! — мои руки стиснули голову одержимого. — Exorcizamus te omnis immundus spiritus, omnis…

Силён, гад, даже после проведенных священниками обрядов бес намертво вцепился в душу ребёнка и ни в какую не хотел её отпускать.

— Imperat tibi Deus altissimus

Я продолжил читать текст. Чёрт, вот же упорный ублюдок! Даже моей силы недостаточно, чтобы отделить душу ребёнка от сущности этой твари.

Ответ тёмного заставил меня пошатнуться. Я буквально ощутил, как сердце стиснули чьи-то ледяные пальцы. Нет, ещё не время. Нельзя действовать напрямую, используя лишь грубую силу. Бес слишком хитёр. Если он почувствует мою слабость, то парнишке придёт конец.

Ровным сильным голосом я продолжил ритуал. Ощущение чужого присутствия отступило.

— Vade, satana, inventoretmagisteromnisfallaciae, hostishumanaesalutis. Da locum Christo, in quo nihilinvenisti de operibustuis; da locum Ecclesiae uni.

Бес расхохотался, а тело ребёнка выгнуло дугой. Я скинул перчатки и начал чертить в воздухе усиливающие руны. Дым от благовоний заклубился и начал принимать причудливые формы. Но, едва оформившись, заклинание развеялось. Бесполезно! Нечисть слишком давно укоренился в этом теле.

Молитвы лишь оттягивали неизбежное.

Бес почувствовал мою растерянность и рассмеялся. Веки ребёнка распахнулись и на меня уставились два кроваво-красных глаза. Отогнав от себя зарождающийся страх, я заключил своё сознание в сферу веры и вытянул перед собой распятье.

— Кто ты? Отвечай мне, гнусное отродье Инферно.

Оскалившись, тварь низким голосом прошипела:

— Никчёмный мальчишка! Да кем ты себя возомнил? Неужели ты думаешь, что я вот так просто отдам тебе свою добычу?

Тело ребёнка взмыло вверх. Лишь прочные ремни не позволили ему вырваться из пентаграммы.

— Сопляк! Как смеешь ты использовать против меня кровавую магию?

Сущность оскалилась и провела языком по почерневшим зубам. Черты детского лица заострились и под глазами мальчика проступили тени.

— … прекрати обманывать людей и изливать на них яд вечного проклятия, перестань вредить Церкви и свободу её облагать оковами. Изыди, сатана, измыслитель и хозяин всякой лжи, враг спасения человеческого… Оставь этот сосуд, демон, и я позволю тебе уйти.

Бес рассмеялся.

— Я знаю всё о твоих помыслах, священник. В них полно греха! Твоя душа уже осквернена тьмой. Наступит день, и господин придёт за тобой!

Я почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Он знает… Проклятый прислужник тёмного знает, что я совершил. Демон рассмеялся.

— Ты можешь отправлять нас сотнями обратно в Инферно, но тебе нас не сдержать. Для нас человеческая жизнь всего лишь мгновение, мы умеем ждать. Мы придём за твоей душой, и будем терзать её в адском пекле целую вечность.

Я кинул в ребенка печать молчания, но тот её с легкостью отбил.

— Сопляк, как ты посмел со мной тягаться⁈ Да ты хоть знаешь, кто я?

Бес вопросительно уставился на меня.

— Ты лишь никчёмный кусок дерьма. Очередной говнюк, которого я вот-вот отправлю в пекло.

— Э-нет, не так быстро, экзорцист. Попробуешь меня изгнать, и ребёнку конец.

— Да ну? Ты блефуешь.

— Ничуть. Клянусь именем повелителя, священник, ещё одно слово и я выпью его душу досуха. И учти, эта смерть будет на твоей совести… Гляди.

Пальцы на руках мальчика с хрустом выгнулись в другую сторону. Нечистый на мгновение ослабил контроль и по комнате пронесся истошный детский крик. Мальчишка кричал от нестерпимой боли и ужаса.

Я воспользовался оплошностью беса и сорвал с окна плотные портьеры. Помещение наполнилось солнечным светом. Тварь взвыла, а кожа одержимого зашипела и пошла волдырями.

В дверь требовательно застучали. Бес рванул удерживающие его ремни, а я уселся ему на грудь и ухватил тварь за горло. Мой громкий голос и пылающие белым светом глаза заставил беса испуганно отступить и ослабить контроль над ребёнком.

— Склонись под всемогущей Десницею Божией, трепещи и беги, когда призываем мы святое и страшное имя.

Бес захрипел, и я почувствовал, как сущность пытается ускользнуть обратно в глубину детского сознания. Я вцепился в него и выпустил на волю тёплую очищающую волну истинного света. Дверь с грохотом распахнулась. Чьи-то сильные руки ухватили меня за шиворот и повалили на пол.

…

— Высший церковный апелляционный суд постановил: признать пресвитора Церкови Святого Евсевия Андреа Ринальди виновным и назначить ему наказание….

Слова судьи потонули в криках толпы: «Убийца! Еретик! Проклятый колдун!».

— Порядок в суде. К порядку синьори…

Гвардейцы с трудом уняли беснующихся людей. Я бросил на них равнодушный взгляд. Присмотрелся к аурам. Всё понятно, среди крикунов затесалась парочка мелких бесов, которые словно умелые кукловоды сейчас распустили щупальца своих тёмных аур, которые подобно яд подогревают в людях ненависть, злость и гнев. Каждый из них сейчас слышит в своей голове едва различимый шёпот, который люди привыкли считать голосом своего собственного разума. И это всё происходит на освещённой земле. Как низко пал святой престол. Хотя, тут я ошибся. Чувствуется запах тёмной волшбы. Видимо, кто-то более сильный позаботился о защитных амулетах для этих двух пакостников.

Ну, что же, тогда стоит указать этим шавкам на их место. Концентрация. Формирую слабый магический импульс и толкаю его усилием воли вперёд. Есть. Тихий звон разбитого стекла. Амулет одного из бесов полыхнул едва заметной в магическом зрении вспышкой. Одержимый упал на пол и забился в эпилептическом припадке. Раздались испуганные крики. Одержимому повезло. Медики из дежурившей на улице кареты скорой помощи среагировали быстро, потерявшего сознание человека уложили на носилки. Через несколько минут с улицы раздался удаляющийся вой сирены.

Бесу тоже повезло, будь он чуточку слабее, наверняка бы развоплотился за несколько минут.

Моя выходка не прошла незамеченной. Второй из тёмных гаденько улыбнулся и бросил в мою сторону слабенькое проклятие, которое я отбил зеркальным щитом, и метнул в него стрелу праха. Рожа беса скривилась, словно он съел кислый лимон. Так тебе и надо, ублюдок, не один ты можешь использовать тёмные чары. Одержимый не стал испытывать судьбу, и, сделав мне ручкой, поспешил покинуть зал.

Спустя десяток минут порядок в зале был восстановлен, судья снова поднялся на кафедру и продолжил зачитывать приговор. Я вздохнул и скосил глаза на своего адвоката. Старый козёл, так и хочется напоследок наградить его каким-нибудь проклятием.

— Мы выстроим линию защиты… Вы будете оправданы… Есть все шансы…

Именно такие упёртые бараны как этот искоренили экзорцистов как институт в рамках церкви. Интересно, сколько ему заплатили? Судя по новенькой машине, на которой он прибыл в суд, получил он достаточно. Может, всё дело в том, что в этот раз церковники отошли от своей обычной практики? Решили устроить показательную порку, и вместо проведения закрытого заседания, сюда нагнали целую толпу журналистов и прочих шутов. Наверняка дело рук старика Роше. Кардинал всегда был склонен к излишней театральности. Снимаю перед стариком шляпу, сегодня он сумел превзойти самого себя. Не смотря на то, что на улице было начало весны, и в Риме уже стояла прекрасная погода, зал был набит битком. Господи, какая же чушь лезет в голову. Я дёрнул шеей, тесный воротник давил на горло и мешал дышать. Главное для меня на этом суде, сохранить лицо и не показывать всем, что я считаю себя виноватым.

Апелляция — долгий процесс и на это потребуется время, деньги, а ещё серьёзные связи. А ведь всё могло окончиться иначе, если бы не вмешательство карабинеров, я бы справился с захватившим тело ребёнка демоном. Проклятые ретрограды. Да чтоб вас всех.

Я подавил зарождающуюся волну гнева. Нужно себя контролировать, только массового проклятия в список обвинений мне не хватало. Матерь Божья. Как же хочется курить. Пот ручьями бежал по спине. Невыносимо хотелось вытереть лицо платком. Нужно расслабиться и съездить куда-нибудь на побережье подальше от Рима. Подцепить какую-нибудь девушку… Размечтался, в лучшем случае меня выпустят на свободу лет через десять. Повезло хотя бы, что на этапе следствия отделался домашним арестом. Сейчас моя судьба висит на волоске. Но тело, словно в насмешку надо мной, превратилось в каменную статую, руки и ноги просто отказались слушаться. Чтобы не упасть, я из последних сил вцепился руками в край скамьи. Недосып и усталость, дополненные нервным напряжением последних дней, привели к тому, что я чуть не отключился. Я судорожно глотал воздух и дышал как выброшенная на берег рыба. Все мои знания и искусство оказались бесполезны. Оставалось лишь молиться и ждать, когда судья перейдет к заключительной части речи. Повезёт, если мне сохранят свободу и сошлют в самый глухой церковный приход. Затянуть дело у меня не получилось. Юристы святого престола не зря едят свой хлеб. Все мои жалкие потуги развалить дело не принесли никакого эффекта. Решение суда мог отменить лишь папа, но ему сейчас явно не до меня. Да и кто я такой, чтобы он снизошёл до моих проблем? У меня, в отличие от горячо любимых кардиналов и высших иерархов, нет друзей среди боссов мафии, а значит, нет таких нужных церкви денег. Как говорила бабушка: «гол как сокол». А что касается вмешательства самого папы, сейчас он куда больше занят борьбой за сохранение престола. Что ему какой-то священник? Нет, папа не станет вмешиваться, иначе потеряет поддержку со стороны кардиналов. И без того в последнее время злые языки утверждают, что стареющий понтифик тяжело болен и ищет способ прожить ещё несколько лет. Я в эти бредни не слишком верил. Интриги — это сама суть Ватикана. Впрочем, наравне с религией и деньгами. Что и говорить, тут слились воедино и вечная борьба за власть и влияние на умы паствы. Всё это стало неотъемлемой частью жизни в Риме.

Будь у меня деньги и влияние, всё было куда проще. Хотя, в таком случае я даже не представляю, сколько бы пришлось заплатить, чтобы в плотном графике его святейшества нашлось времени для рассмотрения моего дела.

К чёрту! Уже можно не ждать, что произойдёт чудо. Приговор вынесен, осталось лишь узнать, что за наказание меня ожидает. Как же меня достал этот судебный фарс. Жаль, конечно, что отправленное прошение о помиловании так и осталось лежать среди прочих бумаг, приходящих на почту Ватикана. Или высшие иерархи использовали эту мягкую бумагу не по прямому назначению? Нужно будет у них спросить при встрече.

Пока я предавался размышлениям, шум в зале снова усилился. Я без особого на то интереса посмотрел на причину переполоха. Похоже, кому-то из зевак снова стало плохо. Да, так и есть. Вон, какая суета началась. Дежурившие у здания суда медики погрузили потерявшую сознание женщину на носилки и понесли к выходу. Слишком много людей в закрытом пространстве, вот вам и итог, а может дело в чём-то ещё. В это время в Риме особенно жарко. Нет бы, людям спрятаться от полуденного зноя где-нибудь в парке или за городом. Налетели как вороньё и жаждут моей крови. Наверное, если бы тут не было гвардейцев и карабинеров, меня бы давно растерзали. Мне повезло, что заседание проходит здесь и под надёжной охраной. На улице куда как опаснее. Когда я под конвоем прибыл сюда, мы едва смогли преодолеть толпы людей, собравшихся на площади Сан-Марко. Уверен, большая часть пришедших в зал суда были наняты оплатившим их услуги стариком Роше. Этот тощий как жердь упрямый старик всегда был фанатичным приверженцем традиций. Не удивительно, что за глаза многие дали ему прозвище, которое в дословном переводе на русский язык звучит как нафталиновый дед. Проклятый ретроград. Всё никак не уймётся и везде суёт свой длинный нос. В отличие от других кардиналов, он в своей вечной борьбе с реформами и новыми веяниями не гнушается грязных методов. Но нельзя его за это осуждать. Старик умён и влиятелен, ну а паства и вовсе чтит его чуть ли не как святого. Вот и замахнулся кардинал на папский престол. На войне, как известно, все средства хороши, поэтому расшатывание папского престола в последние пять лет стало любимым занятием этого хорька. Правда, до этого сопернику хорька, папе Пию шестнадцатому, везло. Его правление было спокойным и не отличалось большим количеством скандалов, связанных со священнослужителями и их действиями. Мой неудачный обряд экзорцизма стал первой ласточкой в череде громких судебных исков и разбирательств, посыпавшиеся на святой престол в последние месяцы. Моё дело подобно мелкому камешку, сорвавшемуся с горы, увлекло за собой целую лавину. Прикормленные журналисты на потеху публике вскрыли всё то грязное бельё, которое папский престол старательно скрывал все эти годы. Как из рога изобилия на сторонников папы посыпались обвинения в насилии и ереси. Надо признать, даже в этой непростой ситуации Ватикан сумел сохранить лицо. Мало того, близкие к Пию люди не стали пытаться подавить волну недовольства. Наоборот, они грамотно лавировали и сумели обратить всё происходящее себе на пользу.

Тщательно спланированная интрига кардинала Роше провалилась, толком и не начавшись. Представители высшего духовенства через подконтрольную им прессу объявили, что происходящее в Риме безобразие, результат консервативной политики сторонников кардинала Роше, которые в столь непростое для мира время подвергают сомнениям сами основы веры и религии. Роше понял, что стремительно теряет позиции и поспешил замять всё это дело, но получалось у него плохо. Как оказалось, не только кардинал умел собирать компромат. Начавшиеся в рядах церковников чистки коснулись и сторонников Роше. Но это было мелочью. Все хорошо понимали, что вербовка новых сторонников для Роше лишь вопрос времени.

Агенты Ватикана сумели свести эту партию в ничью. Несмотря на приложенные усилия, они не смогли найти ничего, что позволило бы им убрать фигуру кардинала с шахматной доски. Единственное, чего достигли люди папы в начавшейся подковёрной игре, это отстранение от занимаемых должностей нескольких авторитетных священников и на этом всё. Кардинал Роше быстро сориентировался в текущей ситуации и переключил своё внимание на более мелкие цели, в число которых попал и я. Я был пешкой, которую прожжённый интриган Роше просто списал в расход. Не удивительно, что, не имея должной опоры на местах, многие кардиналы вынуждены были примкнуть к нему. Роше оставалось лишь дождаться выборов нового папы, а для этого всего-то и нужно было, что пережить действующего понтифика. Ни для кого не секрет, что амбициозный кардинал просто спит и видит, как бы поскорее занять папский престол. Жаль, сместить его с должности не так просто. За последние годы упрямый старик обрёл много сторонников. Подкуп, интриги, шантаж. Кардинал умеет добиваться своего. В день моего ареста подкупленные кардиналом люди прервали обряд экзорцизма. Сегодня же нанятые Роше крикуны задавали всему происходящему в зале тон.

Незаметно для окружающих, судебное заседание превратилось в балаган. Вопли нарастали. Толпа шумела всё сильнее и уже, не стесняясь в выражениях, требовала скорейшей расправы. На удивление, среди этого людского моря родители умершего во время экзорцизма ребёнка выглядели подозрительно спокойными. Видимо, они уже получили от церковников заверения, что их мальчик в лучшем мире. Не удивлюсь, если слова святых отцов были подкреплены внушительными денежными пожертвованиями. Бог им судья. Всё было бы проще, если бы мой поступок не бросал тень на папский престол, но тут всё упирается в репутацию церкви, а это святое.

Спектакль был в самом разгаре. Я прикрыл глаза, чтобы не видеть искаженных злыми гримасами лиц. Чтобы хоть как-то успокоиться, я едва слышно начал читать слова молитвы. Не помогло.

— Facciadimerda!

— Сеньори, к порядку!

— Bastardo!

— Сеньори!

— Cazzodimerda!

Голос секретаря с трудом перекрывал крики разбушевавшейся толпы.

— Порядок в зале суда!

Гвардейцы не без труда оттеснили ринувшихся ко мне родственников погибшего.

Я стоически вытерпел новый поток обвинений и ругательств. Может, они правы, и вина за случившееся лежит целиком на мне? Что, если я переоценил свои силы? Уже только лишь то, что я провёл обряд экзорцизма без одобрения руководства — преступление, а смерть ребёнка и вовсе тяжкий грех, за который мне придётся расплачиваться после смерти. Что ж, я готов и приму любое наказание с честью.

Спустя полчаса в зале удалось навести некоторое подобие порядка.

Судья ровным, лишённым эмоций голосом продолжил зачитывать приговор.

Каждое его слово отдавалось в голове звуками кузнечного молота.

— Пресвитор Церкви Святого Евсевия Андреа Ринальди, вы приговариваетесь к Lossofclericalstate.

Один из стоявших рядом со мной гвардейцев сдёрнул с моей шеи колоратку.

— Вы лишаетесь прихода. Отныне и впредь вам запрещено выступать с проповедями. Вы должны покинуть территорию Рима в течение двадцати четырёх часов. Решение окончательное и обжалованию не подлежит. Суд завершён.

— Позор… Позор… Сжечь!

— Он дьявол во плоти!

— Еретик!

— Схизматик…

Толпа напирала, и мне пришлось буквально прорываться к запасному выходу. В след летели ругательства и проклятия. У выхода нас поджидала новая неприятность. Там собралась целая толпа журналистов. Даже карабинеры и гвардейцы с трудом смогли оттеснить гомонящих людей от ожидающей меня машины. Мне и моим сопровождающим пришлось попотеть, прежде чем мы добрались до наглухо затонированного микроавтобуса. Почти сразу в окно прилетел увесистый булыжник. Через секунду ещё один. Чёрт. Повезло, чтосейчас я укрыт пуленепробиваемым стеклом.

Я откинулся на спинку сидения и вытащил из пачки сигарету. Щёлкнул пальцами и закурил. Сопровождавший меня гвардеец поморщился. Оно и понятно, только что прямо на его глазах я применил грязную волшбу. В прежние времена людей сжигали и за меньшее. В те времена инквизиция гребла всех без разбора, в том числе и тех, кто не владел тёмным даром.

— Поехали, — произнёс один из гвардейцев, обращаясь к водителю.

Машина направилась к выезду с площади. Я устало прикрыл глаза. В этот самый момент мне на голову набросили мешок. На руках щёлкнули наручники. Я дёрнулся, но получил несколько увесистых ударов. Машина резко свернула куда-то. Первой мыслью было пустить в дело магию, но я сдержался. Оставлю чары на крайний случай. Через десять минут автомобиль остановился, и я услышал звук открывающейся двери. Послышалась возня. Кто-то занял место напротив.

— Тихо, и без глупостей.

Вот так дела! Этот голос мне знаком. Кардинал Роше собственной персоной.

А он-то тут что делает?

— Тебе повезло, Андреа, будь моя воля, я бы приказал сжечь тебя на костре. Суд был к тебе излишне строг, но я могу тебе помочь.

Я насторожился. Чутьё подсказывало, что сказанное стариком будет таким же гнилым, как и его душонка, и я не ошибся.

— У меня есть для тебя поручение. Если ты всё сделаешь правильно, то сможешь вернуться в Рим через год. Второй вариант — ты забываешь о нашей встрече, и этот автомобиль доставит тебя в аэропорт. Ну, так что ты решил?

— Я весь во внимании, сеньори.

Молодец, значит, я в тебе не ошибся. Сейчас мы едем в резиденцию Папы. Ты смиренно выслушаешь предложение и с радостью примешь его.

Я кивнул.

— Но главное, заруби себе на носу, если ты хочешь вернуть себе сан и приход, ты должен знать обо всём, что происходит за рубежом.

— За рубежом? — не понял я.

Кардинал тяжело вздохнул.

— Oh, mio Dio, seistupido. (Господи, какой же он тупой). Ты станешь моими глазами и ушами. Обещаю, когда я стану папой, то не забуду твоей преданности.

— Да, сеньори.

— Вот и славно, а теперь идём, папа уже ждёт.