Практик

Часть вторая Глава 1

Часть вторая: Кульминация

Глава 1

На аэродроме учебного центра ОНКОР меня встретила четвёрка подчинённых, чему я, честно говоря, нисколько не удивился. Ну а как иначе-то? Я ж теперь не сам по себе, я теперь цельный начальник второй экспедиции зарубежного отдела научного дивизиона ОНКОР! Куда я, туда и остальные.

А реши кураторы в срочном порядке убрать меня из города, вестового бы точно присылать не стали. Изыскали бы другой способ о грядущих неприятностях оповестить. Ну или не изыскали бы его вовсе, если б их взяли первыми. Особо я такого развития событий не опасался, но в уме его всё же держал, поэтому в учебный центр прикатил на мотоцикле. Но — нет, обошлось. Всё спокойно, всё как всегда.

Алик мучился с похмелья, Иван отчаянно зевал, Глеб выглядел откровенно злым, Унтер посмеивался, глядя на остальных, и безмятежно дымил папиросой.

— Глеб, чего лицо перекошенное? — поинтересовался я. — Флюс?

Андрей Мартынович хохотнул и пояснил:

— Да его с бабы сняли.

— Беда-а-а… — сочувственно протянул я.

Глеб набычился.

— Ну, командир! Ну чего опять начинается-то? Неделю же отпуска посулили!

— Мы и в приказе расписались, — напомнил Алик. — А тут такое!

— Все расписались! — повысил я голос. — У всех отпуск! Между прочим, у меня тоже!

— И что теперь? — Глеб потёр шрам на щеке. — Хоть не война опять?

Я огляделся, не заметил кругом никакой суеты и покачал головой.

— Не похоже. Если только нас не в Джунго перебрасывают.

Иван округлил глаза.

— Типун вам на язык, товарищ прапорщик!

— Ты поговори мне ещё тут! — пригрозил я и закатил мотоцикл в ангар, а после уточнил у знакомого кладовщика. — Для второй экспедиции есть что?

— Подходи! — отозвался тот и начал выкладывать на стойку ранцы.

Я выглянул на улицу и позвал:

— Шагайте сюда! — Сам подошёл к седому дядьке первым и уточнил: — А оружие?

Думал, кладовщик по своему обыкновению несмешно пошутит о том, что оно операторам ни к чему, но не угадал. Старшина ткнул пальцем вверх.

— Всё там уже.

Озадаченно хмыкнув, я расстегнул ранец и обнаружил в нём лётный шлем и противогаз, а ещё подрывную машинку, провода, набор детонаторов и дымовые шашки. Сверился с разнарядкой, подписал акт и двинулся в каптёрку, которая осталась закреплена за нашей группой. Переоделся там в прыжковый комбинезон, проконтролировал подчинённых и вернулся на улицу. На часах — без пяти минут семь.

Послышался шум автомобильного двигателя, из-за ангара вывернул открытый легковой вездеход. Сидевший рядом с шофёром Пономарь требовательно махнул рукой. Я подошёл и поприветствовал капитана, тот кивнул в ответ и распорядился:

— Зови своих.

Я обернулся и гаркнул:

— Выходим! — После закинул ранец в машину и указал на висевший у причальной мачты дирижабль. — Ваши орлы уже там?

Капитан покачал головой.

— Нет, сегодня ваш бенефис.

Вспомнилась собственная шутка о полёте в Джунго, я мысленно ругнулся и спросил:

— Деталями не поделитесь?

Пономарь лишь усмехнулся.

— Всему своё время.

Выбежали бойцы, мы погрузились в вездеход и покатили по лётному полю. Как оказалось, ждали только нас — по крайней мере, стоило только подняться на борт, и сразу дали команду на взлёт. Гондола дрогнула, чуть качнулся под ногами пол, лёгким ощущением пустоты в районе солнечного сплетения проявился набор высоты.

Помощник вахтенного офицера повёл моих подчинённых в каюту, а вот Пономарю провожатые оказались без надобности.

— Линь, идём! — позвал он и уверенно зашагал по коридору.

В не столь уж и просторной кают-компании оказалось не протолкнуться из-за набившихся туда молодых людей в штатском, которые негромко переговаривались между собой. Я заметил среди них Льва, но подойти к однокласснику помешало появление троицы обер-офицеров ОНКОР.

Двух из них я прекрасно знал и встретить на борту дирижабля нисколько не ожидал. Капитана Городца — так уж точно, поскольку в нашу прошлую встречу тот ни о чём таком и словом не обмолвился. Вторым знакомцем оказался Юрий — сосед Льва по служебной квартире. Он, надо понимать, как и молодые люди в штатском, представлял здесь аналитический дивизион. Третий офицер служил в воздушном дивизионе и был помощником капитана дирижабля или даже самим капитаном. В чинах и рангах летунов я разбирался слабо, поскольку с ними почти не общался.

Георгий Иванович достал из портфеля опечатанный пакет, вскрыл его и вручил по конверту трём офицерам, а всем остальным объявил:

— Сегодня начинается первая фаза учений под кодовым названием «Коршун», в них примут участие представители аналитического, воздушного и особого дивизионов. По легенде на территории сопредельного государства расположен разведывательный центр, деятельность которого направлена во вред интересам республики. Нам требуется незаметно пересечь границу, произвести десантирование и захватить архив данного учреждения, после чего эвакуировать штурмовую группу. Ситуация осложняется тем, что противник располагает собственными операторами сверхэнергии.

Капитан Городец прервался перевести дух, и я задумался, не управление ли политического сыска Латландии имеется в виду. Послужило оно лишь прообразом некоего условного разведывательного центра или именно к его захвату нас и готовят?

— Команда получила лётное задание и пройдёт на разных высотах через ряд контрольных точек, где организовано не только визуальное наблюдение, но и задействованы сигнальные структуры, — продолжил инструктаж Георгий Иванович, отпив воды. — Спецгруппа прапорщика Линя десантируется на крышу макета интересующего нас учреждения и произведёт имитацию распыления газа, блокирующего сверхспособности. Их главная задача — отработка проникновения на территорию объекта. После завершения первой стадии к учениям будут привлечены дополнительные силы, которые возьмут на себя нейтрализацию охраны разведцентра. Вопросы?

Вопросов у присутствующих не нашлось. Представитель воздушного дивизиона прошествовал на выход, Георгий Иванович двинулся следом, перехватил мой взгляд и указал глазами куда-то в сторону, а с собой позвал одного только Пономаря. Я прекрасно понял этот намёк и не без труда подавил тяжёлый вздох. Общаться со Львом сейчас нисколько не хотелось, но уж больно удачный выдался случай.

— Привет! — протянул я ему руку, протолкавшись через повскакивавших со своих мест молодых людей. — Ты чего-то совсем пропал!

Лев ответил на рукопожатие и как-то очень уж скомканно улыбнулся.

— Слушай, Пётр, давай потом поговорим. Мне сейчас всех координировать — подготовиться нужно.

— Как скажешь, — пожал я плечами, отсалютовал Юрию и покинул кают-компанию.

Потом, так потом. А поговорить нам и в самом деле стоит. Расставить, так сказать, точки…

Плутать по дирижаблю в поисках подчинённых не пришлось — в выделенную нам каюту меня сопроводил помощник вахтенного офицера. Там же обнаружились и Городец с Пономарём. Последний при моём появлении демонстративно сломал сургучную печать на конверте с приказом и зачитал оный вслух, затем подытожил:

— Как видите, ничего сложного — всех дел на пять минут.

Угу, примерно так оно и было. С упором на слово «примерно».

От нас требовалось спрыгнуть с дирижабля на крышу, по вентиляционному колодцу спуститься в подвал, а попутно заложить на всех этажах заряды, имитирующие ёмкости с газом, и произвести их подрыв, после чего сверхэнергетическим воздействием опрокинуть воздушный поток. По сути — повторить нападение на институт, устроенное слушателями из Оксона.

Пономарь достал из офицерского планшета листы с поэтажными планами здания, а Георгий Иванович предупредил:

— Для начала отработаем операцию на одном вентиляционном колодце, но рассчитывайте на три. Плюс необходимо предотвратить уничтожение архива. Едва ли кто-нибудь о нём вспомнит, но наверняка там разработаны процедуры и на этот счёт.

Интересоваться, какое отношение сотрудники научного дивизиона имеют к учениям дивизиона особого, я благоразумно не стал, только вздохнул. Раз уж сей факт и без того был предельно очевиден, спросил о другом:

— Что с охраной?

— Охрана осуществляется по стандартному протоколу, — коротко ответил Георгий Иванович и веско произнёс: — Справитесь!

Я такой уж железобетонной уверенности в этом отнюдь не испытывал, да и мои подчинённые в собственных силах определённо сомневались. Вот сейчас останемся наедине, и начнут мне кишки мотать.

— Стандартному — это для кого? — продолжил допытываться я. — Даже в республике стандартов вагон и маленькая тележка, что уж о загранице говорить! Нужна конкретика!

Городец недовольно глянул на меня и заявил:

— Протокол стандартный по меркам режимного объекта, в стенах которого работает немало операторов. Охрана совершенно точно отслеживает количество энергетических аномалий и не пропустит сильных искажений ни внутри него, ни на прилегающей территории, но и только. Активные воздействия не используются, сигнальные структуры задействуются лишь по ночам и при усилении режима.

Я кивнул и уточнил:

— Ясновидящие в охране есть?

Георгий Иванович улыбнулся.

— Нет, — покачал он головой. — Истинных ясновидящих к охране привлекать — всё равно что патроны микроскопом забивать. Точно мозги к концу смены закипят. Объект прикрывают операторы с повышенной чувствительностью.

Ответ успокоил меня лишь отчасти.

— И насколько у них повышена чувствительность?

— Если сумеете обдурить спецов аналитического дивизиона, на месте всё без сучка, без задоринки пройдёт. Никого столь же компетентного там и близко нет. Плюс для них это рутина, а на учениях вас стану караулить целенаправленно.

— А что с газом? Цвет, прозрачность, характерный запах?

— Газ бесцветный, прозрачный, почти полностью лишён запаха. Помимо блокировки сверхспособностей обладает выраженным седативным эффектом. — Городец перехватил мой озадаченный взгляд и предупредил: — При достижении определённой концентрации в воздухе активных веществ люди начнут терять сознание, но операторы лишатся способностей задолго до наступления этого момента.

— Точно нет ни цвета, ни запаха? — всё же уточнил я.

Георгий Иванович слегка поморщился.

— Вкус, — сказал он после этого. — Часть подопытных начинала ощущать кисловато-лимонный привкус во рту, который усиливался по мере нарастания эффекта.

Пономарь посмотрел на часы и, привлекая к себе внимание, прочистил горло, затем постучал карандашом по плану, указывая, где именно расположен нужный нам вентиляционный колодец.

— Макет здания полностью соответствует оригиналу? — уточнил я.

Георгий Иванович покачал головой.

— Нет, построено лишь два этажа из пяти да подвал. И возведена только центральная часть без боковых крыльев.

— Вот эта! — обвёл Пономарь отмеченный на схеме красной линией периметр. — Остальное изучите по планам.

Я хмыкнул и пригляделся к схеме, попытался сообразить, совпадает ли она со зданием управления политического сыска, но ни к какому выводу на сей счёт не пришёл. Архитектура и черчение никогда не были моими сильными сторонами.

В итоге весь занявший чуть более часа перелёт мы изучали поэтажные планы и обговаривали порядок действий. Всё это время Иван и Алик поглядывали на меня искоса, явно сомневаясь, получится ли у них погасить кинетическую энергию при прыжке с полукилометровой высоты.

— Прыгнем все разом и будем держаться вместе, — успокоил я подчинённых. — Глеб займётся светомаскировкой, я стану гасить энергетические искажения, но вы и сами не филоньте. Приземление на мне, главное не дёргайтесь. Ясно?

Парни откровенно обрадовались, Унтер кивнул и ответил за всех:

— Сделаем.

Впрочем, приподнятое настроение у всех разом как рукой сняло, стоило только нам очутиться перед открытым люком. До земли — лететь и лететь, прореха среди тайги не так и велика, а крыша с совсем уж крохотными фигурками людей, сверкавшими линзами биноклей, и того меньше. Промахнуться мимо — как нечего делать, вся надежда на то, что летуны рассчитали всё верно и ветер не переменит ни силы, ни направления.

Ладно хоть ещё учения решили проводить вне зоны активного излучения Эпицентра. Возможность удерживать набранный потенциал всё существенно упрощала.

— Пошли! — скомандовал Пономарь, и мы, ухватив друг друга за лямки, цепочкой вывалились в люк и понеслись вниз. Немного побарахтались и образовали кольцо — головы внутрь, ноги наружу. Летим!

Я предельно чётко ощущал производимые Глебом помехи, а вот остальных поправлять не возникло нужды, поэтому взялся нивелировать возмущения, создаваемые искажающей солнечные лучи конструкцией. И всё шло очень даже неплохо, пока на высоте в сотню метров мы на всей скорости не влетели в накрывавшую здание сигнальную структуру.

Какого чёрта⁈

Одна структура, вторая, третья… Крыша стремительно приближалась, наблюдатели побежали на другой её край, я ощутил, как напряглась рука Алика и следом сбилась его маскировочная техника, но отреагировать на это уже никак не успел, и погасил кинетическую энергию нашей сцепки. Миг — и уже стоим кружком на крыше, будто спрыгнули с полуметровой высоты. А пара шагов в сторону, и всё — промахнулись бы мимо цели. Повезло.

Замешательство не продлилось долго — мы тут же присели и огляделись, быстро сориентировались и перебежали к вентиляционному колодцу. Противогазы, верёвки, дымовые шашки, детонаторы, провода — и вот уже я нырнул в узкий тёмный зев, начал спускаться и размещать заряды во всех нужных местах.

В первый раз наверху решили оставить Глеба, остальные по моей команде спустились в подвал, благо выломать решётку и выбраться из вентиляционного колодца не составило никакого труда. Я даже подрывную машинку к проводам подсоединять не стал — сгенерировал электрический заряд самостоятельно.

Негромко хлопнуло, миг ничего не происходило, а потом клубы дыма начали опускаться вниз. Глеб не сплоховал и опрокинул воздушный поток.

Дело сделано!

Но — нет. Выполнение задания нам не зачли. Не только десантной группе, но и аналитикам. Они мало того что не уследили за тенью дирижабля, так ещё и уровень помех оказался недопустимо высок. У нас — тоже. И Алик в самый последний момент напортачил, и я не слишком чисто при нейтрализации кинетической энергии сработал. Да и Глеб чуток оплошал со светомаскировкой, и кто-то из наблюдателей углядел нашу сцепку в бинокль.

— По легенде вы действуете в густонаселённом городе, а мало ли кто там некстати в небо посмотрит? — развёл руками капитан Пономарь.

Я только хмыкнул. По легенде? Хренушки! Для простых учений никто бы не стал посреди леса здание строить! Мы точно какую-то определённую операцию отрабатываем. Не иначе и вправду придётся в Ридзин возвращаться.

Губы сами собой растянулись в улыбке.

Мне было с кем повидаться в Ридзине.

О, да!

— Кормить-то будут? — проворчал Иван Кол, кивнув на дымившие чуть в стороне полевые кухни.

Глеб потёр вспотевшее лицо с покрасневшей из-за слишком тесной маски противогаза отметиной шрама и буркнул:

— В Новинске поедим.

Мы вернулись на крышу здания, над которой уже завис дирижабль, но после набора высоты выяснилось, что нам предстоит новый заход на цель, только на сей раз отрабатывать предстояло лишь сам прыжок, без закладки зарядов.

На деле прыгали ещё дважды — при этом во второй раз мы не только промахнулись мимо крыши, но и непременно улетели бы в лес, не подкорректируй я траекторию падения. Впрочем, настроения это никому уже не испортило. После приказа об отзыве из отпуска, с которым ознакомил Городец, это было попросту невозможно.

— Компенсируем как-нибудь, не сомневайтесь даже, — пообещал Георгий Иванович и взглянул на часы. — И чем вы недовольны? В час уже освободитесь! А теперь дуйте в кают-компанию на политинформацию!

Я понадеялся было, что получится пошептаться со Львом, но собрание запланировали отнюдь не для галочки. Младший комиссар из недавно созданного политуправления как взял нас в оборот, так и не отпускал до самого конца, втягивал в дискуссию то одного, то другого и вообще мог дать фору любому конферансье. Да и тему выбрал злободневней некуда.

— Товарищем Баюном взят курс на более активное вовлечение операторов в руководство республикой и органы партийного самоуправления! На повестке дня стоит создание комиссариата сверхэнергии! Несмотря на противодействие ретроградов и реакционного крыла прокравшихся во власть приспособленцев, работа в этом направлении набирает оборот! Наша первоочередная задача — принять в процессе самое непосредственное участие. Мы должны не только следовать в русле общей политики за партактивом, но и стать авангардом, защитить социалистические преобразования от посягательств…

Дальше я отвлёкся, поскольку капитан Городец незаметно для остальных выдернул из кают-компании Глеба.

— Чего ещё? — шепнул я парню, когда тот вернулся четверть часа спустя.

Глеб пожал плечами.

— Да сам не понял. Какие-то умники вопросы задавали. Чисто мозгоправы, только не в белых халатах.

В итоге за обратный полёт Городец успел вызвать на беседу с непонятными деятелями всех моих подчинённых, а после них ещё парочку аналитиков. Меня — нет, меня беспокоить не стал.

На аэродром учебного центра дирижабль прибыл в десять минут второго, а там Георгий Иванович распорядился о выделении нам служебного транспорта. Я велел Унтеру согласовать с шофёром маршрут и пояснил Городцу:

— На мотоцикле приехал. — После, когда уже остались с ним наедине, уточнил: — Не подскажете, какое отношение мы имеем к операции особого дивизиона?

— Самое непосредственное! — с важным видом изрёк капитан и помахал рукой. — Товарищ Швец! Юра!

Заслышав этот возглас, сосед Льва обернулся и указал своим подчинённым на автобус, а сам направился в нашу сторону.

Я поздоровался с ним и поглядел на аналитиков, но те уже топали прочь, оживлённо переговариваясь и пихая друг друга, бывший одноклассник для разговора со мной не задержался. Да и плевать! Не до него сейчас. Устал.

Никаких особенных планов на сегодняшний день у меня не было, так что по возвращении домой я принял душ, переоделся и отправился в институт. Пообедал в студенческой столовой и засел в библиотеке за штудирование рекомендованной Герасимом литературы, благо после успешной сдачи сессии получил допуск ко всему составленному им перечню. Увы, сколько ни пытался вникнуть в научные премудрости, ничуть в этом не преуспел. Больше глазел на симпатичных студенток.

Оно и немудрено: в распахнутые окна задувал тёплый ветерок, на улице светило солнышко и хотелось посидеть в каком-нибудь уличном кафе с кружкой кваса или даже уехать на пляж, а никак не грызть гранит науки. Тем более что тот особо не поддавался.

В итоге, когда подошло время вечерней тренировки, читальный зал я покинул с несказанным облегчением. От заумных формулировок уже мозги закипать начали. Хоть отвлекусь.

Когда разминался, на площадку подошёл Карл, и отдувавшийся после очередного подхода к турнику Митя спросил у него:

— Ну и куда ты вчера свинтил? Не по-товарищески!

Здоровяк только отмахнулся.

— Отстаньте! — потребовал он. — У меня личная жизнь есть, между прочим!

— Вот это правильно! — похвалил его Матвей Пахота. — Диплом получил, жениться пора!

Все заулыбались, а Митя так и вовсе захихикал, но Карл этого ничуть не смутился и кивнул, после ответил вроде как на полном серьёзе:

— Думаю об этом.

— Шустрей думать надо было! — подколол его Жёлудь. — Такую невесту упустил! А ведь без пяти минут генеральским зятьком был!

Карл хрустнул костяшками пальцев и угрожающе произнёс:

— Сердцу не прикажешь!

— Если б сердцу! — выдал в ответ Митя и вскинул руки. — Всё, молчу-молчу!

Появился Александр Малыш, привычно скомандовал:

— Стройся!

Но больше ничего обычного в поведении инструктора не было, поскольку сегодня он привёл с собой три десятка старшекурсников, и учащихся военной кафедры среди них была хорошо если половина.

— Илья, Сергей! — позвал наставник. — Будете мне ассистировать! Остальные знают, чем заняться.

Карл при этих словах подмигнул Мите, тот отступил на шаг назад и выставил перед собой указательный палец.

— Но-но!

Я придержал здоровяка за плечо и кивнул на студентов.

— Это чего ещё?

— Профотбор, — пояснил Карл. — Поручили проверить на предмет физической формы. Из лучших подготовительную группу сформируют. — Он вздохнул. — На две недели в санаторий едем вроде как.

— Да ты что? — удивился я. — А как же «СверхДжоуль»?

Карл пожал плечами.

— А что «СверхДжоуль»? Я там больше авторитетом принципиальные моменты продавливаю, а всей текучкой заместитель занимается.

— Это кто? — спросил я.

Здоровяк смутился, но всё же темнить не стал и сказал:

— Северянин.

Я рассмеялся.

— Нет, я к вам ни ногой!

— Да он, вроде, образумился…

— Не заметил.

— Брось! Приходи! Ян рад будет.

— Зато ваши барышни не будут.

Карл фыркнул.

— Нинка замуж за какого-то младшего научного сотрудника выскочила. У них там прям любовь-любовь, в клубе уже полгода не появляется. Все за неё так рады, так рады… — Он ухмыльнулся. — В общем, ты больше не в чёрном списке.

— Да ну?

— Ага.

Но столь уж откровенно чесать языками нам определённо не стоило. После злого окрика Малыша пришлось заняться разминкой, ну а дальше всё пошло по накатанной. Разве что уже в самом конце я выцепил Карла и оттянул его от основной группы.

— Чего ещё? — насторожился здоровяк.

— С гармониями упражнялся? — уточнил я. — Отлично! Давай, опробуй на мне!

Карл кивнул и хрустнул костяшками сцепленных пальцев.

— Легко!

— Ты погоди только! — вскинулся я и принялся выставлять щиты, а после осознанным усилием зафиксировал в равновесном положении внутреннюю энергетику. — Давай!

И тотчас в меня словно незримый молот врезался. Чуждая теперь гармония Эпицентра не сумела прошить экраны, но смяла их и шибанула своей чудовищной неправильностью. Удерживай я потенциал — запросто мог над ним контроль упустить, да и так голова кругом пошла.

— Ты в порядке? — забеспокоился Карл и шагнул ко мне, но сразу замер на месте.

Я встряхнул выставленными перед собой в предостерегающем жесте ладонями, и с пальцев посыпались искры.

— Нормально всё.

Здоровяк покрутил носом.

— И что это было?

— Считай, подобным образом отреагировал бы оператор, прошедший инициацию не в Эпицентре, — пояснил я и к своему немалому раздражению осознал, что без медитации сегодня обойтись не получится. — С мощностью порядок, но бить надо резче. Тренируйся!

Карл вздохнул.

— Да у меня теперь две недели сплошных тренировок!

Мы двинулись в спорткомплекс, а там я заходить в раздевалку не стал и сразу заглянул в зал, где занимались группы Горицвета и Беды. Федора Васильевна моему появлению откровенно удивилась и пробурчала даже:

— Ну надо же! Сподобился! — И тут же шикнула на вскинувшуюся было Викторию. — Ну-ка цыц, пигалица!

Девчонка состроила гримасу, но прервать медитации не решилась, а Беда внимательно оглядела меня и уточнила:

— Надорвался опять?

Я покачал головой.

— Нет, просто немного силёнки переоценил.

— Начинай пока, немного позже подойду.

— Да не нужно…

Федора Васильевна слушать ничего не стала и вернулась к обходу подопечных. Я лишь хмыкнул, уселся на циновку и погрузился в медитацию, принялся целенаправленно вытравлять из себя отголоски гармонии Эпицентра. Достал меня Карл не так уж и сильно — думаю, деструктивные вибрации и сами вскоре бы на нет сошли, но в зоне активного излучения на самотёк такие дела лучше не пускать.

Минут через десять подошла Федора Васильевна — нажала воздействием и одно сместила, а другое зафиксировала, сразу будто легче дышать стало.

— Запоминай и держи! — потребовала Беда.

Я так и поступил, а заодно задействовал адаптивную технику и сознание понемногу начало растворяться в медитативном трансе. Вскоре занятие йогой подошло к концу, и подопечные Федоры Васильевны потянулись на выход, Горицвет начал тренировку по своему боевому искусству. Я только-только привёл к равновесному положению свою внутреннюю энергетику, поэтому покидать зал не стал и занялся проработкой энергетических узлов и каналов.

Виктория убежала чуть ли самой первой, но почти сразу вернулась обратно в тренировочном кимоно и присоединилась к группе новичков. Я какое-то время наблюдал за ней, а когда попытался незаметно ускользнуть, барышня в один миг оказалась рядом.

— Завтра ждём тебя на ужин! — объявила она. — Приходи к семи!

— Да прям? — усмехнулся я. — Это как в прошлый раз?

Вика самую малость покраснела, только явно не от смущения, а от возмущения.

— Нет, не как в прошлый раз! — отчеканила она. — Не веришь мне, спроси у Ники! — Девчонка тут же осеклась. — Ой, не надо! Она назло мне опять ерунду какую-нибудь наплетёт, лишь бы тебя отговорить! Позвони секретарю папы! Ему-то ты поверишь?

В иной ситуации я бы затруднился с ответом, но памятуя о поручении Альберта Павловича, развёл руками.

— Да я и тебе верю.

Вика захлопала ресницами.

— И придёшь?

— Приду, — пообещал я и отправился восвояси, а в сквере перед главным корпусом наткнулся на Касатона Стройновича, вышагивавшего по тропинке рука об руку с Ириной.

— Петя, ну ты совсем куда-то запропал! — обняв, похлопал меня по спине бывший начальник. — Хоть бы в гости зашёл!

— Так не зовёте! — рассмеялся я в ответ. — Да вам и не до гостей сейчас, поди. Вы же молодожёны, как мне сказали!

— Давно медовый месяц отгуляли! — покачал головой Стройнович. — И вот что, Пётр Сергеевич: жалуются на тебя!

— Это кто ещё?

— Ты партвзносы вообще платить собираешься? У тебя приличный долг набежал, разберись.

Я кивнул. Ну да — партбилет Георгий Иванович мне давненько уже вернул, а теперь, наверное, списки объединили, вот и нарисовались долги.

— Завтра же схожу, — пообещал я. — А вы гуляете?

— Из кино идём.

Мы ещё потрепались немного и даже выпили по стаканчику газводы, но от приглашения в гости я самым решительным образом отказался и поспешил домой. Завтра вылет в шесть утра. Спать пора.

Второй вылет прошёл лишь немногим лучше первого. Боязнь высоты у Алика так никуда и не делась — в последние секунды перед приземлением он неизменно начинал дёргаться и фонить, в итоге я приказал ему зажмуриться. Увы, это решило лишь одну нашу проблему, с остальными так легко было не справиться.

— Не отработаем десантирование на этой неделе, весь график прямиком псу под хвост отправится! — объявил Городец. — Какой смысл переходить к полноценным учениям, если нет уверенности, что вы вообще задачу в состоянии выполнить?

— Понял, — вздохнул я. — Исправимся!

Георгий Иванович поморщился и кивком отозвал меня в сторону.

— С одноклассником своим не разговаривал ещё? — спросил он после этого.

Я покачал головой.

— Такое впечатление, он меня избегает.

— Попробуй надавить, как возможность выпадет.

— Попробую, — пообещал я. — А вы, случаем, не узнали, кто Фёдору Маленскому протекцию в комендатуре оказывал?

Скуластое лицо Городца приобрело насмешливое выражение.

— Я! — постучал он себя по груди указательным пальцем. — Узнал. А тебе! — На сей раз палец уткнулся в меня. — Лучше эту тему оставить. И даже в неофициальных беседах её не поднимать. Феликс к тебе неплохо относится, но у всякого хорошего отношения есть пределы.

— Как скажете, — вздохнул я. — Как скажете…

На обратном пути вновь не обошлось без политинформации, продолжились и беседы с непонятными типами в штатском, поименованными Глебом мозгоправами. Впрочем, меня Георгий Иванович вновь проигнорировал, сегодня он вызывал из кают-компании только сотрудников аналитического дивизиона.

В дверь квартиры семейства Вранов я позвонил без пяти минут семь. Представился горничной в строгом сером платье, вручил ей кепку и перчатки, пересёк прихожую и остановился на пороге гостиной. Сейчас, без заполонявших ту людей, она впечатлила своими размерами ещё даже больше, нежели в прошлый мой визит сюда.

Невесть откуда возник секретарь.

— Кондрат Семёнович ожидает в кабинете, — произнёс прилизанный молодой человек с напомаженными волосами и щегольскими усиками.

Я кивнул и указал на одну из дверей.

— Да-да! — заученно улыбнулся секретарь. — Проходите!

Больше уж я мешкать не стал. Собирался постучать, но опередивший меня буквально на шаг молодой человек распахнул дверь и сделал приглашающий жест, а сам в кабинет не вошёл, оставшись в гостиной.

Хозяин дома — грузный и невысокий, но ничуть не одутловатый и даже не упитанный сверх меры легко поднялся из кресла и радушно протянул широкую ладонь.

— Пётр!

— Здравствуйте, Кондрат Семёнович! — улыбнулся я, отвечая на рукопожатие.

— Ну-ка, ну-ка, позволь-ка на тебя взглянуть… Вран развернул меня лицом к окну и отступил на шаг назад, окинул придирчивым взглядом. — Неплохо, неплохо… — произнёс он и задумчиво потёр подбородок. — Отличный образ! Запонки, зажим для галстука — сразу видно, что оператор. Только знаешь… Не хватает яркой детали. Гвоздика в петлице, пожалуй, будет смотреться неуместно, но какой-то отличительный знак… Что-то цветное вот здесь…

Толстый палец постучал по лацкану моего пиджака, я перехватил абсолютно серьёзный и какой-то очень уж проницательный взгляд собеседника, мысленно помянул недобрым словом Альберта Павловича и полез в карман.

— Вы правы, Кондрат Семёнович. Вы абсолютно правы.

Свой парадно-выходной костюм я значком РИИФС не дырявил, но сейчас случай был особый, поэтому извлёк из сафьяновой коробочки розетку «Знака Почёта» с рубиновой точкой, отмечавшей ядро в схематичном изображении структуры атома, и нацепил её на лацкан.

— Совершенно другое дело! — обрадовался Кондрат Семёнович и потёр ладонями. — Сигару, коньяк?

— Не курю, а вот от капельки коньяка не откажусь.

Хозяин дома достал из бара две пузатые рюмки и бутылку с потёртой этикеткой, плеснул в обе на палец янтарной жидкости. А только мы пригубили выдержанный напиток, взялся раскуривать сигару.

— Садись, Пётр! — указал он мне на одно из кресел, уселся напротив и спросил: — Какие у тебя намерения в отношении моей дочери?

Я и глазом не повёл, приложился к рюмке, смочив в коньяке губы, и спокойно ответил:

— Самые что ни на есть серьёзные.

— Молодец! — похвалил Кондрат Семёнович. — Вот так всем и отвечай. Веско и без ненужных подробностей.

Дальнейший разговор больше напоминал собеседование при приёме на работу, нежели общение с потенциальным зятем, но я уже пришёл к кое-каким выводам касательно сложившейся ситуации, поэтому легко справился с нервозностью, а к концу беседы так и вовсе ощутил некое иррациональное спокойствие. Будто не просто аттестацию с отличием прошёл, но ещё и предельно насыщенный инструктаж получил на предмет того, что и кому говорить стоит, а о чём лучше умолчать.

Без стука распахнулась дверь, и к нам впорхнула хозяйка дома.

— Кондрат! — строго произнесла она. — Ты снова куришь? Доктор Илец…

— Разрешил мне выкуривать три сигары в день, дорогая! — перебил супругу Вран. — А это ещё только вторая!

— Всё ему расскажу! — пообещала Ольга и вышла, удостоив меня лишь мимолётным взглядом.

Я даже толком поздороваться с ней не успел, лишь из кресла поднялся да глянул вслед. Посмотреть было на что.

— Женщины! — проворчал Кондрат Семёнович. — Вечно раздувают из мухи слона!

Мне оставалось лишь согласиться.

На ужин были приглашены три семейные пары, и одного из гостей я даже знал. Это был директор мехзавода — немудрено, что разговор немедленно перешёл на приобретённый мною мотоцикл.

После второй рюмки коньяка всех пригласили за стол, где к нам присоединился и секретарь. Я оказался посажен ровно напротив Ники, но та меня подчёркнуто игнорировала, такое впечатление — ни разу и не взглянула даже.

Поначалу шёл беспредметный светский разговор, а потом Ольга вдруг уколола неожиданным вопросом:

— Пётр, а кем вы себя видите через пять лет?

Я вмиг оказался в центре всеобщего внимания, но не стушевался и беспечно пожал плечами.

— Как минимум, магистром сверхэнергетических наук, — заявил и сразу понял, что никого этими своими планами не впечатлил, поэтому добавил: — Но вообще, к этому времени рассчитываю стать майором ОНКОР и начальником зарубежного отдела нашего научного дивизиона.

— Амбициозные планы! — рассмеялся лысоватый мужчина, имени которого я не запомнил.

— Так и не всякого прапорщика наградят «Знаком Почёта»! — ввернул Кондрат Семёнович, хоть розетка на моём лацкане от гостей и без того определённо не укрылась. — В зарубежном отделе, надо понимать, без заграничных командировок не обойдётся?

— Уже не обходится, — улыбнулся я. — В феврале провёл две недели в Ридзине.

О визите в Суомландию, дабы не шокировать присутствующих и не портить впечатление о себе, упоминать не стал. Правильно сделал: Вран тут же обратился к старшей дочери:

— Ника! Раз уж у тебя с Кириллом не клеится, обрати внимание на Петра! Объездить весь мир — дорогого стоит!

Шутка развеселила гостей, а вот Нике смешной она отнюдь не показалась. Барышня стиснула губы и молча уставилась в тарелку.

— Ну в самом деле! — обратилась к падчерице Ольга. — Марина ведь пригласила тебя на свадьбу? Почему бы не взять с собой Петра?

— Я сама решу, куда и кого мне брать! — отрезала Ника и, такое впечатление, едва удержалась, чтобы не подняться из-за стола. Повисла неловкая тишина, и барышня сообразила, что с излишней резкостью откровенно переборщила, поскольку куда мягче добавила: — И потом, венчаться они будут в столице!

— Ну это как раз не проблема, — отметил Вран, чем старшую дочь нисколько не порадовал.

Я поспешил сгладить неловкость момента и сказал:

— Марина выходит замуж? И кто этот счастливец? Неужели Павел Лунский?

— Именно он, — подтвердил директор мехзавода. — А ты его знаешь, Пётр?

— Его — нет. А вот с Мариной хорошо знаком, и с Василием Архиповичем поработать успел.

— Поработать или повоевать?

— И то, и другое, — признал я. — Правда, воевал неделю всего, пока в Белом Камне не контузило.

Секретарь Врана посмотрел на меня с живым интересом.

— Я слышал, Дичок ещё совсем не так давно преподавал на военной кафедре?

— Скорее, не преподавал, а вёл перспективных студентов.

— И, тем не менее, карьеру он сделал просто головокружительную!

С этим утверждением никто спорить не стал.

После ужина мужская часть компании вознамерилась перебраться обратно в кабинет, но Ольга этому решительно воспротивилась, включила радиоприёмник и объявила, что желает танцевать. Ника сразу ушла в свою комнату, решил не задерживаться и я, но вот так сразу откланяться не вышло. Вика вцепилась в меня почище клеща.

— Папа, а пригласи Петра к нам на дачу! Он обещал меня на мотоцикле прокатить!

Насилу вырвался, пообещав в воскресенье непременно появиться на даче Вранов. Впрочем, если уж на то пошло, не слишком-то я, памятуя о полученном от Альберта Павловича задании, и сопротивлялся.

Съезжу за город, развеюсь, покупаюсь — какие проблемы?

Но нет, проблемы поджидали меня уже буквально за углом. Только сбежал с крыльца и зашагал прочь, как на дорогу заступил Роман — студент с кафедры журналистики и воздыхатель Ники.

— Ну чего тебе здесь надо? — зло выдал он. — Чего ты к ней привязался, а?

Я остановился и поглядел на парня, с усмешкой бросил:

— А если это любовь?

Роман аж кулаки стиснул и зубами скрипнул.

— Бред! Ты — оператор, она — нет! Оставь её в покое!

— Так себе аргумент, — покачал я головой. — Если ты не в курсе, операторы и неоператоры могут иметь общих детей!

Думал, парень кинется на меня, но в самый последний момент Роман образумился и резко бросил:

— Да у вас же нет ничего общего!

Тут он угодил точно в цель, и я это признал:

— Туше! — Но и сам в долгу не остался: — Но так ли много общего у студента и дочери заместителя республиканского комиссара? Тут пропасть поглубже, чем между оператором и простым человеком!

Лицо моего собеседника потемнело, он решительно рубанул рукой воздух.

— Это всё преодолимо! И вообще не твоё дело!

Я поглядел на него чуть ли не с жалостью, ещё и попросил:

— Не кипятись так, а то удар хватит.

Роман совет проигнорировал.

— Оставь её в покое, понял? — прорычал он.

— Да уж как-нибудь без тебя разберёмся, — усмехнулся я в ответ.

Запросто мог получить кулаком по роже, но нами заинтересовался патруль ВОХР, и пришлось предъявлять документы. В итоге продолжать разговор под пристальными взглядами стражей порядка не стали и разошлись в разные стороны. В соседнем квартале я отыскал телефонную будку и позвонил Альберту Павловичу — тот заявил, что в банальном отчёте нет ровным счётом никакой срочности. Условились завтра вместе пообедать, и я оказался удостоен очередного приглашения в «Жар-птицу». Скрывать наше общение Альберт Павлович определённо полагал излишним.

На следующий день с аэродрома я покатил прямиком домой, запер мотоцикл в сарай и переоделся, а по пути в ресторан задержался у газетного киоска. Углядел заголовок «Учёт и контроль!», купил свежий номер «Февральского марша» и ознакомился со статьёй, речь в которой вновь шла о нарушениях в распределении поступающего в республику по внешнеторговым контрактам оборудования и неоправданных преференциях в адрес неподконтрольных правительству структур. Напрямую наблюдательный совет особой научной территории не упоминался, но между строк это читалось предельно чётко.

И направленность этих обвинений представлялась очевидной отнюдь не только мне, поскольку газета разлеталась как горячие пирожки, а студенты, будучи наиболее социально-активной частью населения, даже уличные диспуты на сей счёт затеяли, благо летние каникулы позволяли чесать языками и хватать друг друга за грудки хоть круглые сутки напролёт. В сквере перед главным корпусом и вовсе случился стихийный митинг, но я задерживаться там не стал и двинулся прямиком к «Жар-птице».

В ресторане меня сразу проводили к столику Альберта Павловича. Тот при виде номера «Февральского марша» в моей руке только хмыкнул, но ничего говорить не стал. Я уселся напротив куратора, помахал газетой и спросил:

— И как это понимать?

Альберт Павлович мягко улыбнулся в ответ.

— Кто знает, что происходит в высоких сферах? — развёл он руками.

— Например, вы? — хмыкнул я. — Это ведь прямое продолжение истории с…

Фраза повисла в воздухе незаконченной, но Альберт Павлович всё прекрасно понял и так.

— Несомненно, — подтвердил он и указал куда-то мне за спину.

Я повторил подошедшему официанту свой прошлый заказ и вновь уставился на собеседника.

— Вот скажите, какой смысл в моём задании, а? Это же просто нелепо! Самая настоящая профанация! Я не телепат и чужие мысли читать не способен! Ёлки-палки! Да я даже не эмпат, ложь не чую и залезать в душу другим людям не обучен!

Альберт Павлович покачал головой.

— События начали развиваться быстрее, чем мы рассчитывали, — заявил он, сделав глоток вина. — Предполагалось, что ты примелькаешься и заведёшь нужные знакомства, после чего начнёшь транслировать определённую информацию некоторым определённым личностям. Словечко там, словечко здесь. Глядишь, и ухватили бы за ниточку. Так это и работает.

Я поморщился.

— Вы ведь это затеяли с ведома Врана?

— Допустим, — беспечно улыбнулся в ответ куратор.

— А меня почему не предупредили?

— Кондрат Семёнович хотел для начала на тебя посмотреть. Это была не моя прихоть, если ты об этом.

Я вздохнул и вновь постучал по газете.

— И что теперь?

— А что может изменить эта газетная утка? — улыбнулся Альберт Павлович. — Общайся, заводи новые знакомства, оказывай знаки внимания Нике Кондратьевне. Становись частью круга общения товарища Врана, наблюдай и жди поклёвки, сам события не форсируй.

Вновь вернулся официант, начал сервировать стол, и на какое-то время стало не до разговоров. Когда мы вновь остались тет-а-тет, Альберт Павлович поинтересовался подробностями вчерашнего ужина, и я вкратце пересказал застольные беседы, а под конец заявил:

— Если вас интересует моё мнение, из всех собравшихся я бы поставил на секретаря. Что-то с ним не так. Какой-то он скользкий, что ли.

Альберт Павлович улыбнулся.

— Анатолий Крюк знает решительно обо всех делах и договорённостях своего патрона, — сказал он, выдержал паузу и уже без малейшего намёка на улыбку продолжил: — Или даже ещё больше. Он не просто надёжен, он кровно заинтересован в сохранении статус-кво.

Я пожал плечами.

— Как скажете.

Дальше в «Жар-птицу» пожаловала шумная компания, и хоть расположились новые посетители через стол от нас, разговор сам собой сошёл на нет. Засиживаться в ресторане мы не стали, расплатились и вышли на улицу.

— А наши встречи не вызовут подозрений? — уточнил я уже там.

Альберт Павлович улыбнулся.

— С чего бы это? Я много с кем встречаюсь по службе. Тебя, вот, агитирую перейти на работу в ректорат, а ты из природной скромности не готов ответить решительным отказом и тянешь время.

Куратор подмигнул, похлопал по плечу и направился к главному корпусу, но я тут же нагнал его и зашагал рядом.

— Мне в библиотеку, — пояснил, перехватив вопросительный взгляд.

Но, честно говоря, с тем же успехом я мог сходить в кино или просто посидеть на лавочке. Каждую страницу перечитывал по два-три раза и всё без толку, ничегошеньки не понял и даже особо не запомнил. В итоге плюнул и пошёл медитировать, да только ничего хорошего из этой затеи тоже не вышло. Сначала никак не мог достичь состояния внутреннего равновесия, потом отвлекла придирками Беда, а на выходе из зала меня и вовсе перехватила Вика. Пришлось угощать барышню газводой и развлекать разговорами в ожидании, когда закончатся занятия в фотостудии у её старшей сестры.

Выспаться в воскресенье не вышло — снова пришлось вставать ни свет ни заря.

Вроде, не такая уж и большая проблема, да только окончание недели выдалось насыщенней некуда, устал как собака. Вылеты перенесли на пять утра, возвращались в город уже в сумерках, и весь день напролёт прыгали, прыгали и прыгали из дирижабля на крышу вконец опостылевшего строения. Впрочем — нет, помимо десантирования начали уделять время и взаимодействию с бойцами особого дивизиона, которые выдвигались во второй волне и осуществляли окончательную зачистку здания.

Всего-то восьмой день отработки операции пошёл, а повторы одного и того же в печёнках уже сидят. По своему маршруту с закрытыми глазами пройти смогу, он мне даже сниться начал. Достало!

Ладно хоть ещё в воскресенье вернулись в Новинск ближе к полудню. Я воспользовался служебным положением и позаимствовал на время лётный шлем и очки, а дома наскоро сполоснулся под душем, переоделся и выкатил из сарая своего железного коня. После задумался, не купить ли Ольге букет роз.

Цветы она любила, это я уже понял, но вот ехать с букетом на мотоцикле… Да и вообще…

Какие-то буржуазные пережитки, право слово!

Но и с пустыми руками являться в гости не хотелось, поэтому сделал крюк до «Лиры», забежал в кафе и взял набор пирожных, а заодно несколько бумажных ведёрок с их фирменным мороженым. И то, и другое убрал в ранец, затем потянулся к сверхсиле и опустил температуру в нём чуть ниже нуля. Особо скрывать помехи даже не пытался, поскольку они попросту терялись на фоне тех искажений, что возникали при генерации электричества для двигателя мотоцикла. Да и не было в этом криминала с учётом последних послаблений.

Ну а как выехал из города, так и вовсе осторожничать перестал, сразу выжал из мотоцикла едва ли не всё возможное. Полетел как стрела, а то и быстрее!

Миновать пропускной пункт на въезде в дачный посёлок проблемы не составило — на моё имя был выписан пропуск, а служебное удостоверение до предела упростило процедуру проверки. Пригласили провести погожий летний денёк за городом не меня одного, гостей набралось больше десятка, пирожные и мороженое оказались весьма уместны.

— Ну хоть кто-то догадался не цветы привезти! — с усмешкой заметил Кондрат Семёнович.

Его супруга, которой и адресовалась эта реплика, лишь улыбнулась и упорхнула к гостям, среди которых я заметил чету Хариусов. А вот Ники нигде видно не было.

Вран угадал всё верно и развёл руками.

— Старшенькая в последний момент решила в городе остаться. В институтской фотостудии выставка намечается, без неё никак не обойтись.

В словах собеседника почудился намёк на иронию, и я отшутился:

— Бросила меня на растерзание младшенькой?

Кондрат Семёнович рассмеялся.

— Не бойся, дадим с дороги отдохнуть!

Переодевшись и умывшись, я вернулся во двор и обнаружил, что представительницы прекрасного пола что-то со смехом обсуждают в беседке, заведующий институтской библиотекой играет в шахматы со своим сверстником, а остальные собрались за столом и о чём-то оживлённо спорят. Из всех я знал лишь Юрия Клеста.

Проректор РИИФС по развитию поздоровался со мной тепло — не сказать по-дружески, и на пару с хозяином дома перезнакомил со всеми, после чего присутствующие вернулись к прерванному разговору.

— А я вам говорю, что Рогач предложил Серебрянцу генерал-полковника! — заявил усатый товарищ лет тридцати пяти на вид, отвечавший за поставки спецпродукции местных заводов ОНКОР и армии. — Это неспроста!

Юрий Клёст сунул мне стакан красного вина и покачал головой.

— И что Серебрянцу с этого звания? Ясно же, что наиболее боеспособные подразделения армейцы сразу заберут в СЭЗ, а ему оставят только задачи по охране Эпицентра.

— За сим автономность особой научной территории и кончится! — поддакнул Вран, но нашлись у этого мнения и оппоненты. Спор вспыхнул с новой силой.

Я подтянул к себе лежавшую на столе газету и обнаружил, что заголовок её проиллюстрированной фотографией маршала Рогача передовицы гласит: «Единый республиканский кулак!», а сама статья посвящена итогам зимней кампании против Суомландии, новому витку напряжённости в Западной Латоне и непрекращающимся провокациям со стороны Срединского воеводства. Много говорилось о несомненных преимуществах единого командования всеми вооружёнными силами, и пусть напрямую о необходимости переподчинения научного корпуса Генштабу речи и не шло, но посыл был предельно понятен.

— Пётр! — отвлекли вдруг меня от чтения. — Ты служишь в ОНКОР, какое твоё мнение на этот счёт?

Рубить с плеча не хотелось, но и юлить тоже было не с руки, так что постарался выбрать золотую середину.

— Единое командование — это очень важно, — признал я, — но как показывает опыт недавних конфликтов, не менее важно иметь резервы, которые можно задействовать для перелома ситуации в свою пользу.

— И эти резервы должен обеспечить ОКНОР? — блеснул круглыми линзами очков интеллигентного вида молодой человек, руководивший каким-то конструкторским бюро. — А почему такую роль не сможет взять на себя СЭЗ?

— В СЭЗ служат операторы, от операторов ждут чуда. Они пойдут в бой в первых рядах, никто не станет держать их в резерве, — пояснил я свою мысль.

— Пойдут в бой в первых рядах и не справятся?

— Кто знает? — развёл я руками. — Не стоит недооценивать противника.

— Именно! — поддержал меня второй секретарь горкома. — Неспроста товарищ Баюн взял курс на ускоренное вовлечение операторов в общественную жизнь! Вы посмотрите только, что сейчас творится в Латоне!

Разговор тут же переключился на внешнюю политику, но наслаждался я спокойствием весьма недолго. Почти сразу от беседки прибежала Вика.

— Петя, идём на пляж! — потребовала барышня. — Мне скучно!

Я взглянул на часы.

— Если только ненадолго.

— Ты везёшь меня обратно в город, не забыл? — встрепенулась Вика. — Обещал!

Разумеется, все за столом немедленно заинтересовались мотоциклом, пришлось добрых полчаса отвечать на расспросы и демонстрировать работу силовой установки. Помимо проректора, среди гостей оказалось ещё несколько операторов, но никто из них, к моему величайшему облегчению, не выказал желания прокатиться, а то бы ещё пришлось подстраховывать этих великовозрастных увальней.

Нет, всё к тому и шло, но внимание публики вовремя переключилось на заведующего институтской библиотекой.

— Герман Аскольдович, присоединяйтесь же к нам! — позвал его Вран. — Шахматы от вас никуда не денутся, а когда ещё теперь свидимся?

— Ну вы уж меня прямо похоронили! — рассмеялся в ответ Хариус. — Я перебираюсь в столицу, а не на кладбище!

Второй секретарь покачал головой.

— В толк не возьму, как вы решились на переезд. Библиотека РИИФС — это же ваше детище! Как вы без неё?

Герман Аскольдович развёл руками.

— Увы мне, но я здесь засиделся, мхом зарастать начал. Рутина и текучка всё свободное время съедают, до диссертации руки никак не дойдут. А вот в столичных архивах наберу материал… Глядишь, ещё и вернусь доктором наук!

— Не верю! — заявил Юрий Клёст. — Не верю, что вы покидаете нас доброй волей! — Он отвернулся и повысил голос: — Товарищ подполковник! Ваш перевод наносит непоправимый урон научному сообществу РИИФС!

В беседке раздался женский смех. Эльвира Хариус выглянула наружу и двинулась к нам лёгкой танцующей походкой. Вроде и не старалась привлечь к себе внимание, но взгляды к ней так и прикипели. Чего уж греха таить, меня и самого проняло.

— Привыкайте к новым временам, товарищи мужчины! — мягким грудным голосом объявила она. — Это раньше жёны за мужьями по гарнизонам мотались, а теперь у нас равноправие!

— Эльвира, это просто бесчеловечно — лишать нас вашего общества! — блеснул круглыми линзами очков молодой человек.

— И шахматный клуб тоже понесёт невосполнимую потерю! — заметил партнёр Германа Аскольдовича по шахматной партии. — Оставайтесь!

— Просим! Просим! — рассмеялись все кругом.

— Увы, приказ о моём переводе уже подписан! — улыбнулась дамочка.

Я поймал себя на том, что просто стою и пялюсь на неё, и тут же Вика ткнула меня в бок пальцем.

— Петя! Идём!

Меня нагрузили корзинкой для пикника, покрывалом и полотенцами, пришлось тащиться на пляж, а там планы у Вики поменялись самым решительным образом.

— Поплыли на лодке! — заявила она, оглядев усеянный отдыхающими берег. — Тут яблоку негде упасть!

На деле мы вполне могли найти, где приткнуться, но спорить было лень. Я оплатил на лодочной станции два часа проката, получил вёсла и двинулся к лодке за номером семь. Шагнул в неё и протянул руку барышне, а та лишь насмешливо фыркнула и легко соскочила с понтона. Уселась на кормовой лавке и скомандовала:

— Поплыли!

Я скинул цепь, оттолкнулся веслом, несколькими уверенными гребками развернул лодку и направил её прочь от берега. Отплыл на полсотни метров, упрел и снял рубашку. Вика избавилась от сарафана и осталась в купальнике, ещё и на ноги поднялась, будто нарочно позволяя себя разглядеть.

После мимолётной и явно не случайной заминки барышня нырнула и ушла в воду почти без всплеска. Я хмыкнул и продолжил работать вёслами, направляя лодку всё дальше и дальше от берега. Вика очень быстро меня нагнала и ухватилась за задний борт, глянула с хитрым прищуром.

— Зачем ты приехал, Петя? — спросила она вдруг.

Я за словом в карман не полез и с усмешкой выдал:

— За Никой ухаживать, разве непонятно?

— Врёшь! — припечатала меня девчонка. — Видела я, как ты на неё раньше смотрел, а в картинной галерее уже ничего подобного и близко не было, про вторник и не говорю!

Грести мне надоело, я оставил в покое вёсла и улыбнулся.

— Ты меня раскусила! Я — брачный аферист!

— Очень смешно! — фыркнула Вика и скорчила раздражённую гримасу. — Папа таких даже на порог не пускает! — Она хмыкнула. — Вот тоже странно! Чего это он так к тебе расположен? У тебя, случаем, нет родни в соврескоме?

— Нет, — покачал я головой. — У меня просто намерения серьёзные.

— Ври больше! — фыркнула Виктория и протянула руку. — Помоги забраться!

В зелёных глазах замелькали чертенята, и поскольку оказаться за бортом в штанах мне совершенно не хотелось, я снял их и нырнул в воду самостоятельно. Мы немного поплавали, потом забрались в лодку, и Вика возвращаться к прерванному разговору не стала, вместо этого принялась внимательно меня разглядывать.

— И откуда у тебя все эти шрамы? — полюбопытствовала она.

Заживало на мне всё как на собаке, но оставленные пулями отметины после нескольких минут в прохладной воде отчётливо выделялись на коже, да и рубцы выглядели полученными в разное время, врать об аварии определённо не стоило.

— Только не говори, что с мотоцикла упал! — уловила мои сомнения Вика. — Не поверю!

Я пожал плечами.

— С мотоцикла тоже падал, было дело. Да я ж рассказывал: воевал, контузило. Ерунда! Оператора не так-то просто убить.

— А орден тебе за что дали?

— Который из? — усмехнулся я в ответ.

Глаза Вики округлились.

— А у тебя их несколько⁈

— Ну… — замялся я. — Наверное, только Республиканский крест. «Знак Почёта» вроде как не совсем орден.

Тут барышня всерьёз насела на меня с расспросами, но отбрехался как-то. Потом мы ещё искупались, сдали лодку и ненадолго заглянули в ресторан, поэтому вернулись на дачу, лишь когда солнце уже начало клониться к верхушкам деревьев, а гости разъехались.

— Я с Петром еду! — сразу объявила Вика и продемонстрировала отцу шлем и очки. — Вот! Он специально для меня взял!

Кондрат Семёнович махнул рукой.

— Только не лихачь! — предупредил он и протянул связку ключей. — Занеси Герасиму, а мы поедем, пожалуй. Анатолий! Открывай ворота!

Я покрутил на указательном пальце кольцо с ключами и вопросительно глянул на Вику.

— Мы друг у друга за дачами присматриваем! — пояснила та, надевая шлем. — Поехали!

— Да тут пешком проще дойти!

— А мотоцикл ты на улице бросишь? И какой смысл потом за ним возвращаться?

— Ну да, ну да, — признал я правоту девчонки, выкатил со двора мотоцикл, уселся на него сам, дождался, когда позади устроится Вика, и обратился к сверхсиле.

Мы проехали несколько домов и остановились, но просто отдать ключи и откланяться, конечно же, не вышло. Во дворе нас встретила Лия, и барышни зацепились языками, а там и Герасим вышел, отозвал меня в сторонку, поинтересовался ходом учений. Я ввёл его в курс дела, заодно рассказал, где я видел эти учения и такой отпуск.

Герасим только руками развёл.

— Ну извини, меня самого перед фактом поставили.

Я вздохнул.

— Да ладно, чего уж! — Потом спросил: — Тебя в подробности не посвящали? Это ж неспроста всё, а подготовка к какой-то конкретной операции!

Мой начальник взгляда не отвёл и покачал головой.

— Нет, не наш проект, здесь всё мимо меня идёт. Но вариантов на самом деле не так много. Либо готовимся к вводу войск в Латландию, Литландию и Эстландию, либо намечаются активные действия в левобережной части Окреста.

— Ладно, поживём — увидим, — хмыкнул я и позвал: — Вика, поехали!

Барышня бросила точить лясы и вслед за мной двинулась к мотоциклу.

— Пока-пока! — помахал я на прощание Герасиму и Лии, надел шлем и очки, натянул краги. — Готова? — спросил у спутницы.

— Да! — отозвалась Вика. — Только не ползи с черепашьей скоростью, как в прошлый раз! Прибавь газу!

— Кондрат Семёнович…

— Ой, да перестань ты! Нам же нужно машину догнать, правда?

— Держись крепче!

Но вопреки этим своим словам на узеньких улочках дачного посёлка я не разгонялся, всерьёз прибавил скорость уже только после пропускного пункта. Впрочем, не лихачил и там, поскольку дорога петляла по сосновому лесу и обзор из-за крутых поворотов и густого подлеска оставлял желать лучшего. Ещё не хватало во встречную машину лоб в лоб влететь! Я даже потенциал набрал в пару сотен килоджоулей, дабы иметь возможность не полагаться исключительно на тормоза и при необходимости нейтрализовать нашу кинетическую энергию одномоментно.

После этого ощутил определённую уверенность в своих силах и начал разгоняться, благо лес поредел и меж деревьев замаячило поле. И Вика подзуживала, и самому плестись с черепашьей скоростью нисколько не хотелось. Вот сейчас обогнём ельник и выжму из движка все лошадиные силы…

Я легко вошёл в поворот, мотоцикл выскочил на широкую прогалину меж деревьев, а там время будто остановилось — дальше всё сплошь отдельными кадрами!

Автомобиль Врана с распахнутыми дверцами. Два вездехода с красными полосами вдоль бортов. Фургон с зарешёченным окошком. Кондрат Семёнович с браслетами наручников на запястьях. Его секретарь на земле с заломленными за спину руками. Кто-то в штатском, кто-то в форме.

И — Ефим Суббота!

РКВД!

Меня так и перетряхнуло всего, совершенно машинально я принял в сторону, и мотоцикл перескочил через неглубокую канаву, помчался дальше по обочине, в объезд перегородивших дорогу автомобилей.

— Держись!

Электродвигатель работал совершенно бесшумно, наше появление оказалось для всех полнейшей неожиданностью, ближайший боец с броском наперерез откровенно промешкал и… Помехи!

Я завалил мотоцикл набок и выкрутил руль, развернулся разом на девяносто градусов. Падения избежал лишь благодаря изменению вектора кинетической энергии, из-под заднего колеса полетели обрывки дёрна и палая листва, мы помчались в лес, благо с этой стороны сосны росли на достаточном удалении друг от друга. А до поля рукой подать! Вырвемся!

Энергетический импульс прошёл стороной, и лишь сорвал листву с куста орешника, но тут же нас нагнала очередная порция помех. Я завалил мотоцикл в разворот, вновь резко поменяв направление движения, и вырулил к прорехе меж деревьев, за которыми виднелось поле с иссушенной летним зноем травой.

Толстенная сосна взорвалась у комля ворохом щепок, перебитый силовым выпадом ствол начал заваливаться, перекрывая проезд, и я задействовал набранный потенциал, дабы замедлить его падение. Мы успели проскочить под сучьями, погнали дальше.

Мелькнула направленная в переднее колесо шаровая молния, я встретил её зоной энергетической турбулентности, а сам огрызаться не стал, лишь пригнулся к рулю да окутался облаком сверхсилы, готовясь ронять пули. Сидевшая сзади Вика вцепилась в меня до синяков, отвлекаться на неё не пришлось, даже когда мотоцикл заскакал на кочках и рытвинах, скрытых высокой полевой травой.

Огонь вдогонку не открыли, зато под рёв движка сорвался с места один из вездеходов. Тяжёлая машина помчалась наперерез, дистанция между нами начала сокращаться, но я уже вполне освоился и пустил часть энергии на работу с силой тяжести — мотоцикл сразу перестало мотать, и он пошёл заметно плавнее, а дальше в траве мелькнула узенькая тропинка. Я вывернул на неё и прибавил скорость, начав генерировать электричество на предельной для движка мощности.

Уйдём! Точно уйдём!

И всё бы ничего, но в голове в такт пульсу билось безответное:

«Ты что творишь? Ты что творишь? Ты что опять творишь, идиот⁈»