Повесть Вендийских Гор

31

Сторожевой сурок, стоявший столбиком на холмике над своей норой, вглядывался поочередно то в пустое бледное небо с одиноко кружившей птицей, то на дорогу, где только раз, да и то не так давно, кого-то видел. Жуткое существо с двумя головами и восемью ногами тащило за собой другое — еще более ужасное: о трех головах с развевающимися за спинами разорванными шкурами. Самое ужасное, что у этого второго существа даже не было ног, что-то смутное, круглое мелькало под ним, что-то похожее на солнце или луну, ясно разглядеть не удалось. Чудовища умчались так же внезапно, как и появились, и только легкий утренний ветерок хлопотал на пыльной дороге, заботливо заметая следы.

Сторожевой сурок чутко вслушивался в привычные звуки: писк сородичей, шуршание растущих трав, скрип камней и вкрадчивые шорохи ветра.

Звуки оставались привычными долго, очень долго, и поэтому, когда появились другие звуки, сурок не сразу поднял тревогу. Один звук он уже слышал — мерный стук бега восьминогого существа, а к нему приплетались другие: и все они, кроме одного, были звуками ударяющихся о землю ног. Только ног, принадлежащих большим животным, а самое главное — ног было невероятно много. Но все перекрывал этот последний оставшийся звук. Сурок не смог определить его.

Другие сурки, заслышав сигнал тревоги, кинулись в норы. Он ушел с поста последним и увидел, как по дороге несется кошмарная стая из разных жутких тварей.

Уже виденное им восьминогое чудовище окружали звери, чем-то похожие на сурков, но в десятки раз больше. Они имели белую шкуру с черными пятнами. И именно от них исходил перекрывающий остальное отрывистый звук. Они иногда пригибали вытянутые морды к земле и что-то вынюхивали. Длинные хвосты метались из стороны в сторону. За ними бежали, нелепо подпрыгивая, звери, подобные расчлененным половинкам восьминогого чудовища, только из спин у них торчали дополнительные шеи со сверкающими головами.

Сурок отчаянно завизжал и без чувств сполз в нору, на лапы сородичей, подхвативших его и унесших в спасительную глубину тайных ходов.

Гириш мчался на колеснице за сбежавшими разбойниками. Его красный плащ развевался на ветру. Широкий кожаный пояс с пятью ножами и двумя мечами охватывал его сильный, крупный торс. Трехслойные шелковые штаны с громким хлопаньем полоскались во встречных потоках воздуха. Суровое лицо было невозмутимо и ни один мускул не двигался. Лай пятидесяти охотничьих собак, уверенно и стремительно идущих по следу, ласкал слух.

За Гиришем на резвых высоких лошадях скакали отборные воины из внутреннего скрытого гарнизона пограничной крепости. Сто двадцать сильных, великолепно обученных вендийцев, лучших из лучших. Ни один из них в жизни не думал заниматься никаким делом, кроме войны. Они были воинами по рождению и еще в колыбели играли с остро наточенными кинжалами. Гириш не занимал их никакой службой внутри крепости, они только тренировались изо дня в день, из ночи в ночь. Раджа держал их на самый ответственный случай. Теперь такой случай настал. Второй день они преследовали разбойников, не приближаясь к ним. Утром двадцать псов и десять воинов пришлось оставить сражаться с ужасным белым чудовищем, жутко разъяренным из-за раны, которую нанесли ему разбойники. Оно сразу растерзало нескольких псов, но его никак не удавалось убить. Гириш не стал дожидаться исхода битвы.

— Вперед! — приказал он. — Мы не можем позволить убийцам далеко уйти! Они не должны затеряться в благословенных просторах Вендии! Вы же не хотите, чтобы они убивали ваших сыновей и насиловали ваших возлюбленных жен и дочерей, чтобы они разбивали головы вашим отцам и издевались над матерями?

Воины взревели в ответ как боевые слоны. Мечи разом ударили по щитам, загремев как сотня громов. Горы ответили многократным эхом, укатившимся в неизвестную даль.

Раджа был доволен. Все складывалось так, как он хотел. Чтобы псы и воины не добрались до разбойников раньше времени, он иногда нарочно поворачивал колесницу не туда, и псы бесились, не понимая, почему нельзя преследовать людей, пахнущих хекену, по прямой. Гириш восторженно вскрикивал, когда возвращал колесницу на правильный путь, и воины вскрикивали вместе с ним и не скупились на угрозы проклятым разбойникам.

Дорога становилась все запущеннее и суровее. За одним из поворотов открылась похожая на глубокую чашу долина с чахлыми соснами, искореженными и погнутыми, словно здесь баловался ребенок великана. Между соснами росли мясистые хвощи и белый мох. Большие валуны поблескивали в лучах полуденного солнца.

Холодный ветер, налетевший внезапно, пронизал Гириша и воинов до костей. Он метался по долине порывами, как попавший в яму волк, воя и не находя выхода. Небо постепенно темнело.

Пройдя между двумя черными скалами, вершины которых вздымались словно указующие персты, дорога вышла на равнину. Горы кончились. Голая, лишенная растительности, каменистая пустыня простиралась насколько хватало глаз.