Повелитель теней. Том 2

Глава 16

Князь Карпов оттолкнул Виктора Викторовича и развернулся ко мне, его губы растянулись в широкой улыбке, он раскинул руки в разные стороны, словно хотел обнять весь мир, и радушно воскликнул:

— Ломоносов, мальчик мой! Сколько лет, сколько зим! Какая удивительная встреча, просто поразительно, насколько тесен мир! — он говорил так, словно случайно столкнулся со мной на улице, а не заявился в Академию, где устроил кавардак и безобразную драку. Виктор Викторович ошарашенно поправлял волосы, наблюдая за стариком исподлобья. Карпов шагнул к нему — директор попытался отступить, но неожиданно материализовавшаяся каменная плита за его спиной, не позволила ему это сделать. Так что Карпов без труда заключил его в объятия, расцеловал в обе щёки и пропел: — Виктор, мальчик мой! Ты прости старика, годы меня не щадят, нервишки шалят… Чуть что — сразу вспыхиваю! Ну ты же знаешь, как я тебя уважаю! Ты всегда был моим любимым студентом!

Отпустив Виктора Викторовича, Карпов взял меня под локоть и потащил на улицу, к шикарной серебристой «Волге», припаркованной на платной стоянке. По дороге мы едва не столкнулись в Владимиром — преподавателя «Ранговых способностей и их комбинаций». Одет, как и всегда, модно-молодёжно, что больше подошло бы юнцу, а не взрослому мужчине: рваные джинсы в облипку, футболка с мультяшками и кепка с надписью «Хишный, но симпатишный». В сочетании с его мощной мускулистой фигурой, ужасными шрамами от ожогов и суровым лицом выглядело это забавно. Он поздоровался с Карповым, бросил насмешливый взгляд на меня и протянул:

— Вижу, Ломоносов, больничный у тебя проходит великолепно. Куда направитесь дальше? В стриптиз-клуб, к проституткам или просто гонять по ночному Краснодару? — он ухмыльнулся и добавил: — Надеюсь, болезнь не помешает тебе выступить на Арене. Не сдохни во время боя.

— Постараюсь, — кивнул я.

— Вова, мальчик мой! Не ожидал тебя здесь увидеть! Слышал, что ты скачешь по боевым полям, как горный козёл, а тут — в Академии! Сам! Даже силком тащить не пришлось! — Карпов подскочил к Владимиру и потрепал его за щёки. — Совсем не изменился… Прям как в прошлое вернулся!

Владимир криво усмехнулся, мягко вывернулся из рук Карпова, обогнул нас по широкой дуге и бросил через плечо:

— Хорошего вечера.

Мы с Карповым уселись в машину, водитель сразу же завёл двигатель, колёса мягко зашуршали по гладкому асфальту. В открытое окно дул приятный прохладный ветерок. Я прикинул, как лучше начать разговор о кредитовании, но пока решил не спешить и прощупать почву. Карпов покряхтел, откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза.

— Точь-в-точь как в Москве! Ну, помнишь, когда мы сбежали в закат от психиатрической бригады? Весело было! — он покосился на меня, тяжко вздохнул и с тоской сообщил: — Женился я.

— На той девушке? Из стриптиз-бара? — осторожно уточнил я.

— Именно! За одну ночь так околдовала чертовка, что я готов был к её ногам весь мир положить! Мне мой управляющий все уши прожужжал, отговаривал жениться, но я, понимаешь, старых взглядов — если обесчестил порядочную девушку, то обязан жениться! А управляющий нудел без конца: мол, обкрадёт, отравит, изменит, растранжирит всё состояние… — Карпов ударил кулаками себя по коленям и с горечью завопил: — Да лучше бы отравила!

Я закашлялся от неожиданности и с трудом выдавил:

— Что?

— Она ведь действительно оказалась порядочной! — Карпов горячечно раскраснелся, наклонился ко мне и запыхтел, как рассерженный паровоз. Его глаза горели праведным возмущением. — Порядочной, понимаешь⁈ Попала в тот бар не от хорошей жизни, чуть не покатилась по наклонной, но как только вышла за меня замуж — так всё, как отрезало! Никакого веселья! Сама не развлекается и мне не даёт! Считает каждую копейку, запрещает мне пить, по бабам гулять не пускает! Мой управляющий теперь на неё молиться готов — говорит, что наконец-то кто-то меня в узде держит!

— А это плохо?

— Ломоносов, мальчик мой, — снисходительно протянул Карпов. — Конечно, это хорошо. Для моего Рода, бизнеса, репутации… У меня такое ощущение, что я впервые поставил на правильную лошадь, но радости от этого вообще нет! Люба — так звать жену — настаивает, чтобы я не кутил, не сорил деньгами и ходил на все эти важные приёмы, но какое в этом удовольствие? Разве это счастье — бросить все свои любимые занятия?

— Сложная ситуация, — посочувствовал я.

— И не говори, — вздохнул Карпов. — Эх, любовь-любовь…

— Но в Краснодар вас выпустили, значит, не всё так плохо?

— Я сбежал, — понизив голос, признался князь. — Сказал жене, что у меня важные переговоры об экспорте зерна, и слинял. Она заподозрит неладное только завтра, а карточки, скорее всего, заблокирует ближе к вечеру. Так что сутки загула мне обеспечены! Мы тут отдыхали неподалёку, в пятизвёздочной гостинице, в Сочи. Знакомых у меня здесь нет, уж думал, придётся развлекаться в одиночестве… Но потом меня осенило! Я ж Ломоносова отправил в Академию, в Краснодар! Приехал сюда, значит, а меня охрана не пускает и тебя не зовёт. Мол, не положено! Внеурочное время! Ух, я их!

— Вы знакомы с Владимиром и Виктором Викторовичем? — поинтересовался я.

— Ещё бы, — хмыкнул Карпов. — Я был директором Академии, когда они учились.

— А почему ушли?

— Скучно, — отрезал Карпов. — Никакого веселья, сплошная бюрократия. А после одной вечеринки мне пришлось написать сорок восемь объяснительных. Представляешь? Сорок восемь! Так что я проработал в Академии чуть больше двух лет и ушёл, да и то — потому что Император об этом попросил, уж ему-то я не мог отказать. Витя, наивная душа, видимо, решил отыграться за отработки, — поймав мой вопросительный взгляд, князь пояснил: — Бедовым мальчишкой он был, постоянно влипал в неприятности. Один раз вообще поспорил, что сварит сложное боевое зелье и взорвал всё правое крыло Академии. Восстанавливали потом полгода! А когда его девушка бросила, он кровать из окна выбросил, чуть нашего завхоза не прибил.

— Как его ещё не отчислили, — развеселился я. Было забавно послушать о подвигах преподавателей. Это сейчас они такие строгие и серьёзные, а когда-то были такими же оболтусами, как и первокурсники.

— Талантливый. Потому и не отчислили, — с уважением произнёс Карпов. — Пару лет и меня догонит по силе. Очень талантливый, — он встряхнулся и строго посмотрел на меня: — Я могу тебе доверять?

— Да, — я кивнул.

— Перед тем как отправимся в казино, нужно заехать к одному дельцу. Ну, дельцу, — Карпов с намёком пошевелил бровями. — Главарь местного преступного мира, через него можно сбыть кое-что дорогое и получить расчёт наличкой, даже крупные суммы. Ох, до чего я дошёл! Если бы я знал раньше, что порядочные женщины — такая непосильная ноша! — он сокрушённо покачал головой и добавил: — В казино я обычно оставляю большие деньги, управляющий моментально увидит огромные списания и доложит жене. Сговорились ироды… Так что пришло время продать несколько ненужных побрякушек.

— Остановите! — я хлопнул по водительскому сиденью, и машина резко затормозила. Карпов удивлённо на меня взглянул, и я извинился: — Простите, но мне вот прям сейчас очень нужно вернуться в Академию, — я выдержал театральную паузу и произнёс: — Ну, чтобы не появляться в казино с пустыми руками.

Мы быстро смотались в Академию, я отобрал из заветного чемодана с сокровищами небольшой пакетик драгоценностей — золотые серёжки, бриллиантовые колье, диадемы, платиновые браслеты — и поспешно спустился обратно, в машину. Вопрос с кредитованием можно считать закрытым — продам побрякушки и сделаю ставку. Правда, передо мной встала другая проблема — что делать с налоговой? Если в первый раз я сделал относительно небольшую ставку на Московской Арене и мог соврать, что взял деньги из личных сбережений, то сейчас… Гм, сейчас я собирался поставить пятьдесят тысяч — а ведь налоговой не составит труда проверить, что предыдущий выигрыш я уже потратил на особняк. С отмыванием денег возиться не хотелось.

— Князь, простите за наглость, — позвал я его, когда мы вышли из «Волги» в неприметном переулке позади ночного клуба. От мусорных баков несло затхлостью и гнилью. — Могу ли я сказать, что занял у вас пятьдесят тысяч рублей, чтобы сделать ставку?

— Конечно, Ломоносов, ты ж мне жизнь спас, — добродушно отмахнулся Карпов и посмотрел на наручные часы. — Пойдём, пойдём, нам туда, за угол. Нужно поспешить, Гаврош долго трезвым не ходит, а когда напивается, никого не обслуживает, даже меня к чёрту посылает. Скоро полночь, значит — вот-вот к бутылке приложится.

В переулке была слышна громкая музыка, которая играла внутри клуба. Пританцовывая под бодрую мелодию, Карпов привёл меня к высокой железной двери, рядом с нею, на стене, блестел звонок. Князь нажал на него и не отпускал минуты три, пока дверь с грохотом не распахнулась и перед нами не показался здоровенный амбал с татуированной рожей.

— Чего растрезвонились⁈ — рявкнул он.

— Мы к Гаврошу, — высокомерно процедил Карпов, в одно мгновение превратившись в высокомерного говнюка, и указал на меня: — Парень со мной.

Амбал прищурился:

— Карп, ты, что ли? Проходи! — он отошёл в сторону.

— Карп? — с иронией прошептал я.

— Приходится соответствовать окружению, — задорно усмехнулся князь.

Миновав длинный тёмный коридор, мы вошли в тесное помещение, половину которого занимала высокая застеклённая стойка — стекло было чёрным, тонированным, абсолютно непрозрачным. Единственное квадратное окошко было неплотно прикрыто. Карпов со всей силы долбанул несколько раз по стеклу, и в ту же секунду из окошка показался огромный орлиный нос, а уже потом — остальное лицо Гавроша, пожилого мужика с морщинистыми, как курага, щеками.

— Карп? Чего тебе? — недружелюбно пробурчал Гаврош. — Я же говорил, больше с тобой не пью. После того раза до сих пор не нашёл, куда машину подевал.

— То старое ржавое ведро? — расхохотался Карпов. — Хватит жмотиться, ты себе триста таких машин можешь купить!

— Сам ты ведро, — проворчал Гаврош. — А «Жигули» напоминали мне о дорогих временах. Тех, когда я с тобой ещё не был знаком. Так чего пришёл-то?

— Вот зачем, — Карпов достал из кармана небольшой мешочек и швырнул его в окошко. — Мой друг тоже кое-что принёс.

— Да? — Гаврош перевёл взгляд на меня, и я протянул ему пакет с драгоценностями. Он хмыкнул, взвесил на ладони сначала мешочек, потом — мой пакет, и сказал: — Богатый улов.

Ему потребовалось сорок минут, чтобы оценить товар. Ещё минут двадцать Гаврош потратил, чтобы всё перепроверить. В итоге он высунул в окошко свой огромный нос и заключил:

— Карп, у тебя на пятнадцать тысяч, а твоего друга — на шестьдесят восемь. Устраивает?

— Устраивает.

Мы забрали деньги и хотели покинуть подпольный ломбард, когда в помещение буквально ворвалась заплаканная девушка. Она достала платочек, вытерла слёзы, высморкалась и подбежала к окошку. Гаврош с похотливой жадностью оглядел её от макушки до пяток и спросил:

— Чем могу служить?

— Я… Я хочу продать семейную реликвию, — всхлипнула девушка и с трепетом вытащила из-за пазухи круглую золотую бляху диаметром сантиметров двадцать. На ней было что-то выгравировано, однако слов я не смог рассмотреть. — Это принадлежало моему прадеду, графу Ладыгину. Орден Золотого Руна, за заслуги во время Первой мировой войны. Он… Он стоит очень дорого.

— Дорого, говоришь? — мерзко усмехнулся Гаврош, покрутил Орден, внимательно изучая его со всех сторон и заявил: — Пятьсот рублей — больше не дам.

— Что⁈ — девушка пошатнулась, её глаза наполнились слезами. — Но его цена превышает восемьдесят тысяч. Месяц назад, на аукционе…

— Ну так идите на аукцион, милочка, и не отвлекайте меня от работы, — скривился Гаврош.

— У меня нет времени, мне срочно нужны деньги! Наша семья разорилась, и, если я не выплачу долги до завтрашнего дня, родовое поместье заберут, а моих братьев и сестёр отправят в детдом, — девушка разрыдалась. — Пожалуйста, хотя бы четыре тысячи…

— Так и быть, — Гаврош наклонился вперёд, почти по пояс высунувшись из окошка, и нагло потрогал девушку за грудь и талию. Она так растерялась, что даже не попыталась его оттолкнуть. — Если останешься на пару часов и развлечёшь меня, я дам тебе ещё две тысячи. А если ещё и завтра обслужишь, то добавлю до четырёх.

— Я… Пожалуйста… — девушка, абсолютно разбитая и раздавленная, слепо уставилась на Орден. По её щекам лились слёзы.

Я шагнул, чтобы прервать это форменное издевательство, но Карпов внезапно схватил меня за руку и дёрнул к двери.

— Не вмешивайся. Думаешь, мне это нравится? — прошипел он. — Но такие правила. В этом месте каждый сам за себя. Если вмешаешься в чужие торги, тебя изобьют и выбросят в мусорный бак. И хорошо, если целым, а не по частям. Нерушимое правило. Поблажек не дают даже постоянным посетителям. Понимаю, кровь кипит, но послушай старика. С Гаврошем даже я не справлюсь, прохвост притворяется беззащитным ювелиром, а на самом деле… — Карпов передёрнул плечами. — В общем, я заступаться за тебя не буду.

Так-с, сражаться с Гаврошем мне не с руки. Во-первых, не в моём положении открыто конфликтовать с главарём преступности Краснодарского края. Во-вторых, я ничего от этого не выиграю, да и бедную девушку подставлю. Развязывать войну с преступниками в мои планы точно не входило. Однако оставлять Гавроша безнаказанным я тоже не намерен. Тем временем девушка дрожащими руками протянула Гаврошу Орден Золотого Руна, поспешно спрятала пятьсот рублей в карман и поплелась на выход.

Гаврош покосился на меня и Карпова и рыкнул:

— Чего стоите?

Мы последовали за девушкой. Как только вышли в переулок, я окликнул её. Она вздрогнула и со страхом развернулась, сжав кулаки. Видимо, подумала, что мы собираемся её ограбить.

— Сколько вы должны выплатить? — спросил я.

Девушка несколько секунд безмолвно на меня смотрела, но всё-таки еле слышно прошептала:

— Семь тысяч.

— Держите, — я отсчитал нужную сумму, добавил сверху две тысячи и протянул ей. — Позволите вас проводить домой?

— С-с-с-спасибо, — пролепетала девушка, перебирая мятые купюры. Её ноги подогнулись, она рухнула на землю и зарыдала в голос. После сильного стресса её накрыло истерикой от облегчения. Карпов закудахтал, как курица-наседка, засуетился и помог довести девушку до «Волги». Мы усадили её на переднее сиденье, пристегнули и забрались назад. Она, заикаясь, сказала своё адрес — Липовый переулок, двадцать первый дом — и продолжила плакать. Еле-еле мы успокоили её, когда автомобиль остановился у двухэтажного особняка, сложенного из белого кирпича.

— С-с-с-спасибо, — повторила девушка и вылезла из машины, прижимая деньги к груди.

— Орден жалко, — вздохнул Карпов, когда за ней закрылась калитка. — Если бы она не согласилась… Эх! Ну, чего горевать о неслучившемся? Дима, гони в казино «777»! Я слышал, там сегодня выступают девицы из кабаре! — вдруг раздалась переливчатая мелодия, Карпов вытащил телефон и с лёгким испугом уставился на экран, на котором горела надпись «Любимая». — Всем молчать, ни звука! Я в гостиничном номере!

Пока он разговаривал с женой, я закрыл глаза, сосредоточился и отправил к Гаврошу двадцать Теней. Карпов сказал, что тот очень скоро напьётся и закроет свой подпольный ломбард. Вот тогда мои Тени разграбят его шарашкину контору. Это будет бессмысленное и беспощадное ограбление — я приказал Теням разгромить ломбард и растащить драгоценности по всему Краснодару. Пусть люди порадуются. А Гаврош никогда не узнает, кто подложил ему такую свинью. Деньги у меня теперь есть, так что рисковать и забирать имущество Гавроша, чтобы меня вычислили, я не буду. Единственную вещь, которую я приказал забрать Теням, — это Орден Золотого Руна, чуть позже я верну его хозяйке.

— Приехали! — гаркнул Карпов, выводя меня из размышлений. — Всё на зеро!

Я открыл глаза и вылез из машины — мы находились на окраине Краснодара, перед огромным сияющим зданием. Над главным входом висела здоровенная вывеска «777». Карпов взбежал по лестнице, словно пятнадцатилетний мальчишка, и подскочил к охраннику, показал ему какую-то карточку. Охранник кивнул и перевёл взгляд на меня.

— Он со мной, — вставил Карпов. — Запишите и оформите ему доступ, Марк Ломоносов.

— Секундочку, — поднял указательный палец охранник, включил планшет, который держал в руке, и что-то напечатал. Потом переспросил: — Марк Ломоносов?

— Да, — кивнул я.

— Вы в чёрном списке, — сообщил мне охранник.

— В смысле? — я озадаченно нахмурился.

— В прямом, — хмыкнул он. — Вы и вся ваша деревня Северные Гребешки.