Повелитель теней. Том 1

Глава 34

Несмотря на то, что ночью Хок лёг довольно поздно, проснулся он с первыми проблесками зари. Небо за окном его комнаты стремительно светлело, и вскоре ясный свет залил небольшую уютную комнату. Киса сладко потянулся рядом на подушке и, перевернувшись на спину, продолжал спать кверху лапами, изогнувшись большой пушистой запятой.

Хок встал и подошёл к окну. Улица, на которую оно выходило, была узкой, и буквально в нескольких метрах темнело закрытое решётчатыми ставнями окошко чердака другого дома. Одевшись, Хок позвонил в колокольчик и вскоре к нему явился молодой слуга с тазом, в котором стоял наполненный подогретой водой кувшин. На плече юноши висело свежее полотенце. Хок уже привык к услужливости слуг в этом мире и не стал возражать, когда юноша предложил полить ему на руки. Осведомившись, можно ли подавать завтрак, юноша удалился.

Хок старался не спешить, чтоб не явиться во дворец слишком рано. Он не торопясь позавтракал, надел перевязь с мечом и отправился уже знакомым путём во дворец. На улицы только начинал выходить рабочий люд. Ремесленники и подмастерья шли в свои мастерские, кухарки с большими плетёными корзинами торопливо бежали в сторону рынка, зевающие во весь рот приказчики гасили фонарики над дверями лавок и открывали витрины. Но через широкую площадь к королевскому дворцу уже шли вереницами богато одетые люди обеих полов. И глядя на их яркие костюмы самых причудливых оттенков, Хок понял, почему Карнач назвал их разноцветной камарильей. Они шли, почти не переговариваясь друг с другом, целеустремлённо глядя на вход в центральное здание-барабан, где уже стоял маленький толстяк в мантии, подбитой золотистым мехом. На его груди поблёскивала широкая цепь с массивным медальоном. Он высокомерно посматривал на пришедших во дворец, и иногда небрежным движением пухлой ручки останавливал кого-то и велел уйти. И тот, кого постигла такая участь, плёлся прочь с поникшими плечами, провожаемый насмешливыми взглядами счастливчиков, кому не возбранялось сегодня попасть во дворец.

Увидев на ступенях рыцаря в походном плаще и простой кольчуге, толстяк нахмурился, но стоило ему услышать его имя, как он решительно оттолкнул входящую в дверь матрону и поклонился, приглашая Хока войти.

— Сэр де Мариньи к королю! — зычно крикнул он куда-то в глубину здания и тут же к Хоку подошёл юный паж в тёмно-красном камзоле и алом коротком плаще. Поклонившись, мальчик жестом пригласил Хока следовать за ним, обогнул широкую лестницу, ведущую в парадные залы и отворив под ней неприметную дверь, повёл его вглубь дворца.

Передние небольшие залы первого этажа, предназначенные для охраны и чиновников, были украшены весьма скупо, на стенах крупной кладки яркими пятнами выделялись небольшие гербы, а по углам стояли разноцветные штандарты. Обстановка состояла из простых лавок из полированного дерева и таких же столов, за которыми, не поднимая головы, уже трудились писцы. У всех дверей стояли вооружённые рыцари гвардии короля. Чуть дальше на стенах появились гобелены и оружие, к лавкам добавились стулья с высокими спинками, на которых за небольшими столами сидели чиновники рангом повыше.

А затем впереди показалась резная арка, открывающая собой королевские покои. Здесь всё было богаче и ярче. Стены были покрыты деревянными панелями ценных пород дерева, выше их украшали гобелены со сценами сражений и охоты, а тяжёлые стропила потолка поблескивали россыпями позолоченных заклёпок. Несмотря на ранний час, эти залы уже были заполнены народом, и Хок чувствовал на себе не слишком любезные взгляды. На него смотрели, как на простолюдина, вторгшегося в высшее общество, а то, что он шёл в сопровождении королевского пажа, и перед ним распахивались двери, вызывало в придворных волну ревнивой подозрительности. В глазах рябило от ярких нарядов, дамы делано закрывали носики расшитыми платочками, словно незнакомец в серых доспехах нёс с собой все неприятные запахи казарм и конюшен.

Стенные панели вскоре сменились обивкой из шпалерного шёлка. На смену гобеленам пришли картины в рамах, а мебель становилась всё более изысканной и удобной. Публики стало меньше, и она выглядела всё более утончённой, но реакция на его появление была такой же.

Наконец, миновав несколько залов с расписными потолками и мозаичными полами, Хок оказался в небольшой прихожей, где паж попросил его подождать и нырнул под бархатную гардину, за которой, видимо, была дверь.

— Входите, сэр рыцарь, — учтиво произнёс он, вернувшись и придержав гардину над открытой дверью.

Хок вошёл в просторный кабинет, где помимо резного письменного стола в глубине стоял широкий стол, заваленный картами и исписанными листами бумаги. Вокруг стола толпились несколько человек в бархатных камзолах и мантиях. Сбоку у самой двери застыл высокий человек в кожаных доспехах с хвостом из прямых чёрных волос на темени. Он не спускал с пришедшего пристального и при этом холодного взгляда узких монгольских глаз. Хок даже слегка растерялся, увидев здесь столь необычное лицо, и не заметил, как от группы придворных у стола отделился мужчина в камзоле из тёмно-зелёной парчи, расшитом изумрудами, и направился к нему. Однако заметив его перед собой, Хок поспешно поклонился.

— Сэр де Мариньи? — живо спросил король Ричард, и в его голосе явно звучало нетерпение.

За ним подошёл пожилой человек в чёрном бархате с цепью на груди.

Хок поспешно достал шкатулку и протянул её королю.

— Ваше величество, я уполномочен передать вам скромный дар в знак сердечной дружбы, — произнёс он.

— Отлично, — король взял у него шкатулку и передал её стоявшему рядом старику. — Я благодарен вам, сэр рыцарь.

Он протянул Хоку руку для рукопожатия. Хок подал свою. Король взял её и стиснул своими сильными пальцами, а левой рукой неожиданно вцепился в длинную кружевную манжету на рукаве и резким движением оторвал её. Хок остолбенел от такого странного поступка, в то время как король уже устремился к столу, разрывая шов, скрепляющий концы манжеты. Раскидав на столе бумаги, он достал из-под них какую-то карту и наложил на неё кружево.

— Это оно! — рассмеялся он радостно.

Хок невольно подался вперёд. Только теперь он понял, что схема ориентиров была не в шкатулке, а на манжете, которую Изабо собственноручно сплела и пришила к его рубашке. Он сделал шаг вперёд и замер, потому что странный незнакомец, отойдя от стены, преградил ему путь.

— Оставьте, Джинхэй! — воскликнул король, обернувшись. — Подойдите сюда, друг мой, и простите мне мой странный поступок. Но именно ваша кружевная манжета была тем посланием, что я так давно жду из луара.

Джинхэй снова отступил в сторону, и Хок подошёл к столу. Карта с наложенной на неё сеточкой, в которую были вплетены загадочные маленькие фигурки, была слишком далеко, чтоб он мог рассмотреть её. И при этом король, случайно или намеренно встал так, что закрыл собой стол.

— Вы оказали мне большую услугу, сэр рыцарь, — демонстрируя в улыбке крепкие белые зубы, сообщил король. — Что вы хотите за это?

— Благодарность хороша, когда она выражается в звонкой монете, — произнёс Хок.

— Отличный ответ! — рассмеялся король. — Казначей, подготовьте кавалеру де Мариньи кошелёк с сотней золотых марок.

— Вы очень щедры, ваше величество, — поклонился Хок.

— А что, сэр рыцарь, — снова заговорил король с явным удовольствием окинув взглядом широкие плечи собеседника, а потом сосредоточив внимание на его суровом лице с резкими чертами и карими, широко расставленными глазами, — я вижу вы — человек опытный в военном деле и побывали в разных переделках. Такие воины нужны Сен-Марко. Я предлагаю вам вступить в мою армию, чтоб вместе с нами покорить луар Синего Грифона и взять там богатую добычу. Вам найдётся место среди моих рыцарей, не так ли, маркиз Вайолет?

Он повернулся к пожилому человеку в камзоле, отделанном золотым шнуром. Тот, внимательно взглянул на Хока и кивнул.

— Безусловно, я найду ему место в своём войске. Он может поступить под командование капитана Брудена.

Хок невольно вскинул бровь и, заметив это, король снова рассмеялся.

— Боюсь, что вы недооценили сего славного рыцаря. Подыщите ему место капитана в моём войске. А пока, сэр де Мариньи, я надеюсь видеть вас при дворе среди моих придворных. Только… — Ричард снова окинул его взглядом. — Приоденьтесь! Теперь у вас хватит денег на богатый камзол и расшитые штаны. Королевский дворец — не казарма, и здесь не место кольчугам и дорожным плащам.

— Я понял вас, ваше величество, — кивнул Хок.

И король тут же утратил к нему всякий интерес. Он повернулся к столу и склонился над своей драгоценной картой, за шанс взглянуть на которую Хок отдал бы немало. Какое-то время он смотрел на спину Ричарда, а потом заметил, как рядом снова возник Джинхэй.

Кивнув ему, Хок направился к дверям, и, получив тяжёлый кошелёк от старика, который смотрел на него, как на грабителя, отнимающего у него последний кусок хлеба, вышел из кабинета. Он снова шёл по залам дворца, но на сей раз без провожатого, и устремлённые на него взгляды были ещё более холодными и колючими. Перспектива вернуться сюда вновь его вовсе не прельщала. Да и вступать в войско короля, о котором он слышал столько плохого, ему не хотелось. Он решил в самое ближайшее время выяснить у барона Дэлвин-Элидира, можно ли проигнорировать предложения Ричарда.

Выйдя из дворца, он пересёк площадь и, пройдя немного по уже заполненной народом Королевской улице, свернул направо в небольшую улочку. Ему нужно было подумать в тишине, и он решил побродить и заодно осмотреть город.

Через некоторое время охватившее его тревожное настроение куда-то улетучилось. Улочки, по которым он шёл, были узкими и грязными, дома нависали над головой верхними этажами. Здесь тоже были лавочки, но маленькие и бедные, а небольшие трактиры предназначались для подмастерьев и бедноты. Несколько раз свернув, он прошёл по улице кузнечного цеха, где в первых этажах домов размещались за широкими распахнутыми дверями небольшие кузни. Потом тяжелое зловоние известило его о том, что он перешёл во владения кожевников. На улице ткачей в углах и у дверей светлели скатавшиеся в комки волокна шерсти, а там, где жили красильщики, вдоль улицы текли разноцветные ручейки, и стоял едкий запах краски.

Остановившись возле небольшой лавки, он засмотрелся на выставленные на прилавке грубоватые кружева, и снова подумал о хитрости Изабо, так ловко спрятавшей своё послание на самом виду. А ведь король не сказал о ней ни слова, не задал ни одного вопроса. Похоже, она зря рассчитывает на его признательность.

— Купите кружевную косынку для своей подруги, сэр рыцарь, — умоляюще взглянула на него старушка, сидевшая за прилавком.

Она была худенькой, и коклюшки стремительно скакали в её желтоватых пальцах. Кружево было некрасивым и сероватым, но он выбрал одну косынку и подал кружевнице золотую монетку, которую та схватила так поспешно, словно боялась, что он передумает.

Он уже собирался идти дальше, когда заметил позади несколько молодых людей в бархатных камзолах, которые стояли в конце улицы, глядя на него. Даже если б эта пустынная улица была заполнена народом, он бы не смог их не заметить, так чуждо они выглядели на фоне потемневших стен домов, покрытых чёрной и серой плесенью.

Повернувшись, он пошёл дальше, свернул на следующую улицу и на ходу обернулся. Эти люди всё так же шли за ним, не слишком скрываясь. Он решил не нарываться на неприятности и свернул туда, где по его расчётам находилась Королевская улица. Пройдя ещё какое-то расстояние, он неожиданно остановился, потому что улицу перегородила стена дома. Он оказался в тупике и обернулся, положив руку на эфес меча и спокойно оценивая свои шансы в случае, если придётся драться.

Молодые люди приблизились, и он увидел на их поясах довольно внушительные боевые мечи. Они были рыцарями, и их было семь человек. Вперёд вышел белокурый широкоплечий мужчина в берете с пером. Вид у него был заносчивый.

— Скажите-ка сударь, что это вы делали сегодня во дворце? — без предисловий поинтересовался он, тоже положив руку на эфес.

— Я был там по делу короля, о котором не обязан докладывать вам, сударь, — холодно ответил Хок.

— Вам придётся ответить и умереть, — холодно улыбнулся блондин и вытащил из ножен свой клинок. — И от того, как скоро вы ответите, будет зависеть, насколько менее мучительной будет ваша смерть.

— Вы, и правда, думаете, что я задёшево отдам свою жизнь? — усмехнулся Хок и выхватил меч.

Они напали все вместе, и вскоре Хок понял, что его дела плохи. Это были рыцари, настоящие средневековые рыцари, которые с детства обучались фехтованию на мечах и тренировались постоянно, потому они бились сильно и опасно. И их было много. Ему удалось ударить одного по руке, а другого ткнуть в бок, отчего баланс немного сместился в его сторону, и всё же его шансы уцелеть были невелики. Они нападали вместе и весьма умело, почти не мешая друг другу, а отбивать сразу пять мечей, и при этом наносить ответные удары было сложно. Они постепенно теснили его к стене, где у него не будет места для манёвра. Он лихорадочно искал возможность прорваться сквозь их ряд, а тут ещё один из раненных пришёл в себя и счёл возможным продолжить поединок.

Хок сделал очередной шаг назад, опасаясь, что вот-вот наткнётся спиной на сырую стену, и тут произошло нечто невероятное. Сзади, из-за его спины выступил ещё один человек с мечом и с яростью набросился на нападавших. За его плечами победно реял белый шёлковый плащ, под которым белым серебром поблескивали латы. Он бился левой рукой и был неудобным противником. Это, а также его внезапное появление ниоткуда и неистовый натиск привели противников в замешательство. На них не было доспехов, и он очень быстро воспользовался этим, нанеся смертельный удар в сердце белокурому предводителю этой компании. Это сбило их боевой настрой, а Хок мгновенно воспрянул духом, снова кинувшись в атаку. Ему не хотелось никого убивать, но проучить наглецов стоило. И вскоре они были обращены в бегство, и удирали, зажимая руками раны и порезы.

Проводивший их до угла незнакомец, наконец, обернулся и с улыбкой взглянул на Хока.

— Простите, командор де Мариньи, — произнёс он, возвращаясь к нему, — что я испортил вам чистую победу, но мне показалось, что баланс сил был слегка не в вашу пользу, потому осмелился вмешаться. Право же, не сердитесь!

— Разве на вас можно сердиться, командор Ноттингем, — проворчал Хок, глядя на него. — Честно говоря, вы явились как нельзя вовремя, кстати, откуда?

— Для меня не существует стен, — усмехнулся тот, ударив кулаком по стене ближайшего здания, и его рука вошла в камень, словно он был лишь видением.

— Вы проходите сквозь стены?

— Лучше, я прохожу сквозь границы измерений. Но это не так важно. Ты ранен, Рауль, — Ноттингем указал ему на левую руку чуть выше локтя, где из неглубокого пореза сочилась кровь. — Пойдём, я знаю, где тебя перевяжут, и мы сможем спокойно поговорить.

Джим отвел его в небольшую аптеку, размещавшуюся на первом этаже дома, от которого уже была видна широкая улица, запруженная народом. Аккуратный старичок-аптекарь умело обработал рану, наложил на неё тягучий ароматный бальзам и замотал чистой белой тканью, после чего, подхватив брошенную Ноттингемом монету, вышел из задней комнаты, где принимал больных.

— Как получилось, что ты так вовремя оказался рядом? — спросил Хок, натягивая лишившуюся манжеты, а теперь и прорезанную и залитую кровью рубашку.

— Не случайно, — ответил Ноттингем. Он стоял у низкого окна и внимательно осматривал улицу. — Это опасное место и я присматриваю за своими ребятами, хотя, в основном, они справляются сами. Карнач ведёт себя разумно. Чего не скажешь о тебе, — он обернулся. — Я наблюдал за тобой, когда ты шёл во дворец, и потом, когда вышел оттуда. Эта компания сразу увязалась следом, а ты отправился в самый тёмный и безлюдный район города. Здесь всегда нужно оглядываться назад и избегать трущоб и предместий.

— Я учту, — кивнул Хок, с огорчением рассматривая разрез на рукаве суконной куртки. — Ты знаешь, что это за парни?

— Наверняка из свиты какого-нибудь прихлебателя местного короля. Я не интересуюсь придворными интригами и не участвую в местной жизни. Я просто наблюдаю за происходящим, и вмешиваюсь только тогда, когда кому-то из наших грозит опасность.

Хок посмотрел на Ноттингема, чувствуя где-то глубоко в душе досаду и даже что-то похожее на ревность. Джеймс в латах и белом плаще выглядел также естественно, как в космофлотовской форме или потёртых джинсах. Его широкие скулы были покрыты тёмной двухдневной щетиной, добавлявшей его образу брутальности, светло-голубые глаза холодно поблескивали, тонкие чёрные брови были напряжённо сдвинуты к переносице.

— Вся разница между нами, Рауль, состоит в том, что ты на своём месте в тех временах, в которых жил в прошлые инкарнации, а я — везде. Я листаю измерения и времена, как книгу.

— Ты хочешь сказать, что можешь уходить в прошлое и будущее?

— Это не сложно, если знаешь, как…

— И ты не мог пойти назад и предотвратить то, что случилось с Азаровым?

Ноттингем отошёл от окна и, привычным движением расправив плащ, присел на деревянную скамью у стены.

— Знаешь, у меня в детстве была собака, бордер-колли Безил. Он погиб в лесу. Его укусила змея. Я очень горевал, хотя родители привезли мне чудную хаски Тиффани. Однажды я решился на подвиг, ушёл в прошлое и спас Безила от змеи, а вернувшись назад, я нашёл его дома, но Тиффани там не было. Зачем она была нужна, если есть Безил, верно? Но я беспокоился о ней, это ведь тоже была моя собака. И, в конце концов, решил выяснить, что с ней стало. Оказалось, что её взял себе зоолог, смотритель парка палеолита в Сибири и назвал Марусей. Её задрал пещерный медведь, когда она защищала раненного хозяина. Теперь я горевал о другой собаке. Ты меня понимаешь? Если изменить что-то в прошлом, не факт, что будет лучше.

— Это другое.

— Нет, если мы не знаем причин происходящего. А я не знаю, почему Бен стрелял в Азарова. Я возвращался назад, просто чтоб выяснить это. Я почувствовал между ними напряжение, боль и противостояние. Причиной было что-то из их прошлого, но недавнего. Это было между ними, и сунься я в этот момент в этот конфликт, от меня не осталось бы и мокрого места. Я сразу понял, что это напряжение приближается к критической точке и за ней последует коллапс. И Бен выстрелил.

— Ты не попытался спасти командира?

— Зачем? — Джеймс откинулся спиной на стену и мрачно взглянул на Хока. — Я никогда его не любил. Он меня контролировал, а это неприятно. Он контролировал всех. Это не его вина, это его характер. Он всё держит под контролем. Ему нужно сделать усилие над собой, чтоб не вмешиваться в чужую жизнь. В отношении меня и Бена он таких усилий не делал. Может, Бен и не замечал или прощал ему это, а мне это мешало. Я постоянно чувствовал себя под колпаком. Я живу в лабиринте, а из-за него я вынужден был ходить по одному единственному коридору. Бродить по соседним измерениям, заглядывать в иные времена для меня так же естественно, как для тебя ходить по коридорам «Пилигрима» и переключать окна на экране компьютера. Я так живу. Я так жил всегда. Мои навыки направлены на то, чтоб уцелеть в чужих мирах и временах и не вмешиваться в естественный ход событий, если они происходят вне моей текущей реальности. В остальном я совершенно обычный человек. Так вот, Азаров перекрыл мне доступ к тем возможностям, которые я имел. И я вынужден был жить, как все.

— Почему ж ты не ушёл?

Джеймс неопределённо пожал плечами.

— Я человек и мне необходимо человеческое общество. Эти проблемы возникали везде и всегда. По крайней мере, на «Паладине» мне не приходится скрывать, что я не совсем такой, как все.

— А Олдридж?

— Бен ни на кого не давит. Он умеет доверять людям. Я имею в виду, что он понимает, что если взрослому человеку в наше время дан дар, то он уже, скорее всего, умеет им пользоваться с максимальной пользой для себя и наименьшим вредом для окружающих.

— А почему ты не уйдёшь отсюда? Ты ведь наверняка можешь вернуться домой?

Ноттингем усмехнулся.

— Мы возвращаемся к тому, с чего начали. Я везде дома, Рауль. Захочу — уйду…

— А как насчёт того, чтоб помочь товарищам, которые хотят, но не могут вернуться?

— Помочь? Как? Сообщить на Землю, где мы и что здесь происходит? Вы узнали об этом, и сильно это нам помогло? К тому же… Знаешь, может быть, всё это имеет смысл. Это опыт для каждого, который нужно просто пережить. Если урок усвоен, откроются новые возможности.

— Только не для Азарова.

— Как знать… — Джеймс какое-то время смотрел на Хока и, наконец, покачал головой: — Ты неисправим, Рауль. Ты не понимаешь, что произошло. Можно попытаться разнять двух дерущихся собак, хотя я не стал бы это делать. Но лезть в драку двух тираннозавров Рекс, это просто глупо. Всё имеет свои причины и следствия. Всё для чего-то нужно. Ты идёшь своим путём, другие идут другими, но каждый должен пройти свой путь сам. И не нужно вмешиваться, если тебя не просят.

— Занятно слышать это от офицера поисково-спасательного флота.

— А вот это уже, действительно, другое, — серьёзно возразил Джеймс.

— Но ты помнишь, кто ты?

— Конечно, но в данный момент это не актуально. Посмотри вокруг. Какой космофлот? Здесь дикий мир, феодализм, варварство. Тут сильный съедает слабого, а слабый травит сильного. Если смотреть с позиции офицера космофлота, можно свихнуться, поэтому я пока отложил эту маску. За рыцарским забралом мне как-то уютнее.

— А ты не думаешь, что как старший офицер звездолёта, ты сейчас замещаешь командира и старпома, а, следовательно, отвечаешь за звездолёт и экипаж?

Джеймс снисходительно улыбнулся.

— От тебя я это слышу, Рауль? Где твой звездолёт и твой экипаж? Где твой командир? Мы все здесь распылены, как ветхозаветные иудеи. Каждый выгребает из этого болота, как может. Пусть так и будет.

— То есть, ты не собираешься возвращаться к своим обязанностям?

— Честно говоря, нет. И не вижу причин для этого.

— Как насчёт восстановления работоспособности экипажа и возвращения домой?

— Это невозможно.

— Дело не в возможностях, а в исполнении уставных обязанностей. Если мы потеряем людей, мы никогда не вернёмся домой.

— Вы никогда не вернётесь домой, а у меня дома нет.

— То есть, ты не собираешься возвращаться к своим обязанностям второго помощника?

— Снова стоять навытяжку и подчиняться приказам? — усмехнулся Ноттингем. — Ещё раз говорю, Рауль. Вернуться сейчас на звездолёты, жить там дружной космофлотовской коммуной и ждать чуда в виде восстановления энергоснабжения — это глупая игра, побег от реальности. Мы в другом мире. И я не собираюсь плыть поперёк течения только потому, что меня когда-то назначили вторым помощником. И никто не заставит меня вернуться на мостик, по крайней мере, не ты.

— Как насчёт Северовой?

— Она очаровательная женщина и ради неё я, пожалуй, рискну выступить на рыцарском турнире, но сидеть на мёртвом звездолёте не стану даже ради неё.

— Неужели нет ничего, что заставило бы тебя, наконец, вспомнить о своих обязанностях офицера? — раздражённо воскликнул Хок.

— Ну… — Ноттингем посмотрел в потолок. — Разве что ангел с огненным мечом преградит мне дорогу и укажет путь, которым мне следует идти.

— И что, это сработает? — неожиданно уточнил Хок.

— Это поразит, слегка испугает, и приведёт к прозрению. Так что, видимо, сработает. Только я не верю в ангелов.

— Ты будешь очень удивлён, — заметил Рауль.

Ноттингем с иронией взглянул на него.

— Твоя вера в чудеса меня восхищает. А теперь я должен откланяться. Будь осторожен и береги себя.

— Если ты понадобишься, где тебя искать?

— Если я понадоблюсь, я сам тебя найду, — усмехнулся Джим, поднявшись, прошёл по маленькой комнате к окну и вышел сквозь стену.

— Если ты надеялся удивить меня, то стоило придумать что-нибудь покруче, — проворчал Хок и принялся натягивать кольчугу.

Он вернулся в дом барона Делвин-Элидира и поинтересовался у встретившего его слуги, дома ли хозяин. Юноша сообщил, что барон дома, принимает в своих комнатах одного из своих друзей, и если сэр рыцарь желает…

— Нет, не стоит его беспокоить, — улыбнулся Хок и задумчиво посмотрел на свой локоть. — Не знаешь ли ты, парень, где можно починить кольчугу?

Парень не знал, но обещал выяснить, и Хок направился к себе в комнату. Однако едва он успел снять перевязь с мечом и тяжёлые наручи, как в дверь решительно постучали. Открыв её, он увидел на пороге барона, который обеспокоенно смотрел на него.

— Простите, что врываюсь без приглашения, командор, — произнёс он, входя, — но Жиль сказал, что вы ранены. Что случилось?

— Это просто царапина, — заверил его Хок, но барона это не удовлетворило.

— Вы ходили этим утром к королю, не так ли? Я не спрашиваю вас об обстоятельствах аудиенции, это ваше дело. Но прошу вас рассказать о том, как вы получили эту вашу так называемую царапину. Это может быть связано с вашим визитом во дворец?

— Это связано непосредственно, — кивнул Хок, — поскольку напавших на меня людей интересовала цель этого визита.

Барон нахмурился.

— Послушайте, командор, у меня в гостях сейчас мой друг Танкред Аллар. Он бывает при дворе, знает там многих и, если вы хотите разобраться в сути этого нападения, то, может, согласитесь рассказать об этом ему. Он вполне надёжный человек и не станет болтать лишнего за этими стенами.

— Не думаю, что это такое уж секретное дело, — пожал плечами Хок. — Хотя, конечно, мне хотелось бы знать, кто стоит за этим нападением.

Вместе с бароном он прошёл в небольшую гостиную, где возле камина стоял высокий молодой мужчина в синем камзоле, отделанном серебром. Белый кружевной воротник на его плечах подчёркивал смуглый оттенок широкоскулого лица и черноту коротко постриженных кудрей. Барон Аллар был широкоплечим, и небольшой тонкий шрам на левой щеке придавал ему вид бывалого воина. Он крепко пожал Хоку руку и внимательно взглянул на своего друга.

Барон объяснил, что заставило его привести сюда гостя, и предложил присесть в кресла у камина. Хок рассказал о том, как на него напали семеро незнакомцев, скупо сообщив, что на помощь ему пришёл проходивший по улице рыцарь, после вмешательства которого нападавшие обратились в бегство.

— Тот, что говорил с вами, был высоким блондином? — озабоченно уточнил Танкред Аллар, внимательно выслушав этот рассказ. — У него было узкое лицо и светло-голубые глаза? Вы не заметили, не было ли у него на руке массивного перстня с агатом?

— Он был в перчатках, ваша светлость, — ответил Хок. — Но я заметил на его поясе кожаный кошелёк, украшенный брошью в виде оскаленной морды какой-то кошки. Я хорошо рассмотрел её, когда он упал.

— И он мёртв… — Танкред сдержанно усмехнулся. — Думаю, что ваш нежданный спаситель заслужил благодарность многих невинно обиженных людей, отомстив за причинённые им несчастья. На вас напал Пьер де Муллен, он подручный виконта Монтре, и занимался при нём самыми неприглядными делами. Хуже то, что остальным удалось бежать. С другой стороны, надеюсь, они скажут, что де Муллена убили не вы, а тот, другой.

— Де Муллен действовал по приказу Монтре? — уточнил Делвин-Элидир.

— Без сомнения, и это уже совсем плохо. Монтре возглавляет одну из группировок при дворе, и противостоит партии маркиза Вайолета. Вайолет в преддверии войны пользуется у короля особой милостью, а Монтре поднялся из низов, оказывая королю различные услуги, за которые не взялся бы честный человек. Одно время он даже возглавлял тайную полицию, но там его быстро сменил граф Раймунд. Должно быть, Монтре опасается, что военная партия займёт главенствующее положение при короле, и его клике безродных и неразборчивых в средствах выскочек не останется места возле трона.

— Они могут обвинить командора де Мариньи в убийстве де Муллена? — прямо спросил Делвин-Элидир.

— Не думаю. Тогда всплывут подробности весьма неуместного интереса де Муллена к делам, касающимся короля. Как отнёсся к вам Ричард? — Аллар взглянул на Хока.

— Благосклонно, — ответил тот. — За услугу он наградил меня кошельком золота и велел Вайолету подыскать мне место капитана в армии.

— Тогда они точно постараются замолчать этот случай. К тому же для Монтре де Муллен — небольшая потеря. Возможно, он сам уже начал тяготиться тем, что этот малый слишком много знает. Хотя, возможно, его смертью заинтересуется тайная полиция. Советую вам, сэр де Мариньи, искренне ответить на все их вопросы, если они будут заданы. Вам нечего стыдиться. Вы действовали правильно, отказавшись удовлетворить их любопытство, и имели право защищать свою жизнь с оружием в руках. Вы ведь намерены принять предложение короля относительно службы?

Хок бросил быстрый взгляд на Делвин-Элидира.

— Не то, чтоб я боялся смерти, ваша светлость, — произнёс он. — Но мне не хотелось бы связывать себя какими-то обязательствами, особенно перед войной. Устав нашего ордена не позволяет нам участвовать в чужих битвах.

Аллар нахмурился.

— Они прибыли из космоса, Танкред, — напомнил ему Делвин-Элидир. — Их мир давно не знает войн, а убийство считается непозволительным актом. Не думаю, что командор де Мариньи плохой солдат, но он должен подчиняться законам своего мира.

— Простите, сэр рыцарь, — виновато улыбнулся Аллар. — На мгновение я забыл, что ещё недавно вы мужественно сражались с семью далеко не худшими клинками Сен-Марко и остались живы. Я думаю, мы найдём выход из этой ситуации. Не советую вам отклонять предложение короля, однако, он не указал вам, под чьим началом вы должны служить. Стало быть, вы можете поступить на службу к любому из вассалов Сен-Марко.

— Де Морен? — спросил Делвин-Элидир.

— Я поговорю с Тристаном, — кивнул тот. — Не думаю, что он откажется взять в свой отряд столь отважного рыцаря, к тому же прекрасно владеющего мечом. До начала военной кампании должность капитана будет чисто номинальной, без каких-либо обязательств, поскольку на данный момент почти всё войско де Морена остаётся в его владениях. А там… Всегда можно что-то переиграть.

— Благодарю вас, ваша светлость, — он перевёл взгляд на Делвин-Элидира. — Я благодарен вам за участие, барон. Теперь позвольте мне удалиться и не мешать вашему общению с другом.

— Вы не мешаете, командор, однако мы не смеем вас удерживать, — учтиво ответил тот. — Насчёт кольчуги обратитесь к моему оруженосцу. Кстати, если вам нужно обновить гардероб, он вызовет к вам моего портного.

— Я непременно воспользуюсь вашим советом, — Хок поднялся. — Я говорил со своими друзьями. С вами согласны встретиться, но так, чтоб не привлекать постороннего внимания.

— Это разумно, — кивнул Делвин-Элидир.