— Привет, — поздоровался со мной обросший мужик в огромном ватнике. Спутавшиеся космы закрывали верхнюю половину его лица, из-за чего глаза выглядели как две чёрных впадины. Он сидел перед костром и жарил над огнём… крысу? Проморгавшись, я понял, что всё ещё лежу в чистом поле. Наступила ночь, на тёмно-синем небе сияли яркие звёзды. Мужик протянул мне прутик, на который была нанизан гм… весьма своеобразный шашлык, и предложил: — Угощайся.
— Нет, спасибо. Не голоден, — я приподнялся на локтях, размял шею и плечи и со вздохом сел. Осмотрел себя. Вроде бы всё нормально. Ни чёрных вен, ни разлагающейся кожи. Обычный Марк Ломоносов. Но сильно же меня приложило, если я провалялся в отключке часов шесть как минимум. Последствия от поглощения кристалла Психотроника слишком быстро прогрессируют. Я посмотрел на мужика и спросил: — А что ты здесь делаешь?
— Мой вопрос, — с укором ткнул в меня пальцем он и ухмыльнулся, обведя рукой поле перед собой. — Околица — это моя родная деревня. Мой дом. Мне не нужна крыша, я и посреди поля обустрою домашний очаг.
— Бомж, значит? — хмыкнул я, встал и отряхнул одежду, похлопав по карманам. Как и думал, бумажника нет. Я повернулся к бомжу, требовательно протянул руку и велел: — Возвращай деньги.
— А как же плата?
— За что?
— За охрану. Рядом с Околицей волки водятся, могли бы и сожрать, — бомж задрал лохматую голову и завыл.
— Подавились бы, — отрезал я, просканировал его и, отыскав кошелёк, наклонился и вытащил его из грязного ватника. Бомж попытался сопротивляться, но я вывернул его руку, и он сдался. Я пересчитал деньги. Вроде бы всё на месте. Покосившись на мужика, я всё-таки вытащил десять рублей и сунул ему ладонь. — Купи нормальной еды.
— Спасибо, — бомж улыбнулся мне как старому другу, словно ничего не произошло, и поинтересовался: — А ты по нужде в поле спишь или из прихоти?
— По случайности, — я скривился, сдерживая тошноту, когда он с аппетитом и чавканьем вгрызся в жареную крысу. — А у тебя, должно быть, припасена слезливая история?
— Неа, мне просто так захотелось, — подмигнул мне бомж. — Зачем мне каменный дом, когда Околица — …
— Да-да, помню, Околица — твой дом. Ну, следуя твоей логике, людям следует жить под открытым небом.
— Зачем же… Люди — на удивление хрупкие создания, — с затаённой грустью произнёс бомж, и от него повеяло поразительной мощью. Он словно перестал сдерживать свою магию, и та, почуяв, как ослабли поводья, от души разгулялась. Запахло озоном, и я активировал энергетические доспехи. Вообще-то это было бесполезно — от такой силы за щитом не спрячешься. К тому же бомж уже десять раз мог бы меня прихлопнуть. То есть ему что-то нужно. Будто прочитав мои мысли, бомж негромко рассмеялся и миролюбиво сказал: — Да, мне кое-что нужно. Твоя жизнь. Успокойся, успокойся, не бей старика! — замахал он руками, когда я сотворил воздушный кулак. — Не в дурном смысле, нет… Мне нужно, чтобы ты жил. И продолжал создавать невообразимый хаос, как и в предыдущие месяцы.
— Кто ты?
— Бомж, как ты и сказал, — пожал плечами мужик. — А что, не похож?
— Отличная маскировка, — похвалил я. — Вылитый бездомный, да ещё и сумасшедший.
— Перед такими странными личностями люди иногда открываются с неожиданных сторон, — хмыкнул бомж. — Люблю иносказания, но, думаю, можно поговорить и прямо… Я пришёл, чтобы предупредить тебя: очень скоро всё изменится. Колесо судьбы набирает обороты. Не зевай. Сегодня кое-что случится. Никто этого не заметит. Никто об этом не узнает. Но это может стать началом конца, — он разложил перед костром обглоданные крысиные косточки и пробормотал: — Глянь-ка, на первый взгляд, они все из одного тела, из одной плоти… Ни одна из них не привлекает внимания.
— Ты, кажется, говорил, что можно обойтись без намёков?
— Правда — горькое лекарство, и его следует принимать строго по рецепту, — цокнул языком бомж и щёлкнул пальцами. Неожиданно одна из крысиных косточек зашевелилась, подпрыгнула и трансформировалась в Жука Костееда. Мелкая тварь жадно набросилась на остальные кости и моментально измолотила их в белую муку своими крепкими жвалами. Бомж покосился на меня, отслеживая реакцию, и проворчал: — Кое-кто всё-таки отличался, да? Некоторые об этом знают, но ничего не могут сделать, а другие даже не подозревают…
— И какая из косточек — это я?
— Ты — костёр, — бомж засунул руку в огонь, разворошил угли, и ослепительно яркие искры засыпали Жука Короеда. Тот раскрыл крылья, пытаясь сбежать, но они загорелись, и Жук беспомощно рухнул в пламя. — Во всяком случае я надеюсь на это. Кто-то же должен…
— И всё-таки кто ты? Какой смысл мне тебе верить? Назови хотя бы одну причину.
— Можешь верить, а можешь — нет, — бомж пригладил грязные космы и откинул их со лба. Впервые за весь разговор я увидел его глаза. Желтоватые, сияющие потусторонним светом, но покрытые бельмами. Он был слеп как крот. У меня резко заболела голова, в глазных впадинах появилось неприятное давление, будто мозг распух и просился наружу. В какой-то момент меня поглотила абсолютная уверенность, что вот-вот мой череп взорвётся и разлетится на мелкие осколки. Невыносимое ментальное давление усиливалось в геометрической прогрессии. Я сосредоточился и построил перед собой мысленную стену. Давление немного ослабло, и у меня получилось включить полноценную ментальную защиту. И всё равно мощь существа, сидящего передо мной, угнетала. Бомж наблюдал за мной с лёгкой полуулыбкой. Наконец, он произнёс: — А ты знал, что люди не способны выдержать божественную силу? Их тела разрываются изнутри. Однако если какому-нибудь человеку доведётся какое-то время пообщаться с Богом, потерявшим былую мощь… тогда сработает эффект привыкания. И у него выработается иммунитет. Этот человек должен обладать незаурядными способностями и сильной магией, но это возможно.
Моя челюсть окаменела, я ровным голосом уточнил:
— На что ты намекаешь?
— Ни на что, — бомж покопался в мешке, лежащем сбоку от него, вытащил новую дохлую крысу, насадил её на прутик и принялся поджаривать.
— А тебе и правда скучно, да? — я усмехнулся, проследив взглядом, как он посыпает крысу какими-то травами. В воздухе разлился пряный аромат. Бомж не ответил, лишь зачерпнул из кармана щедрую щепоть этих странных специй и швырнул их в костёр. В небо поднялся столб пламени, и плотная стена дыма скрыла фигуру бомжа. Когда ветер разогнал дым, мой лохматый собеседник исчез. Я потёр виски, прикрыв глаза, и протянул: — Каждый развлекается как может.
Я потушил костёр и потопал к духовочной станции. Добрался туда к одиннадцати и в полночь уже был в Академии. Тянуло плюнуть на всё и отрубиться на несколько часов, однако проблему Алисы я так и не решил. Договориться с директором Колледжа магических искусств будет очень сложно — я утратил свой единственный козырь, Чернокнижника. Теперь директору нет смысла отпускать Алису; она — единственный призрачный шанс осуществить его безумную мечту. Запугать? Сомневаюсь, что он поведётся. Уж два и два точно сложит и поймёт, кто ему угрожает, и принципиально пошлёт куда подальше, и по итогу всё выльется в прямое противостояние. Я ходил по своей комнате туда-сюда просчитывая все варианты, но ни один меня не устраивал. Может, опять обратиться к Андрею, чтобы он задействовал Ронинов? Или просто-напросто попытаться подкупить? Нет, директор Колледжа чересчур идейный, точно откажется от денег. Я задумчиво вертел телефон в руках, раздумывая — звонить Андрею или не стоит, когда экран засветился. На нём был незнакомый номер. Я ответил на звонок:
— Алло?
— Марк? — голос показался знакомым, но я не узнал его обладателя. Однако долго гадать мне не пришлось, голос представился: — Марк, это Анна Викторовна, сестра Виктора Викторовича, мы с тобой недавно разговаривали… Я последовала твоему совету, но у меня возникли небольшие трудности. Мне больше не к кому обратиться, потому что о моих эм… способностях знаешь только ты.
— Помощь от простого студента? — я фыркнул.
— Я не знаю, что делать! — в панике воскликнула Анна Викторовна, внезапно потеряв самообладание. — Я выторговала себе свободу и проникла в их лабораторию, но… но… — она подавилась и закашлялась. Пару минут она кряхтела в трубку, но всё-таки смогла сделать глубокий вдох и грустно призналась: — Не представляю, как управлять такой организацией. Что мне требовать? Какие условия выдвигать? — она судорожно вздохнула и уточнила: — Ты же знаешь… знаешь о них? О Психотрониках? Да о чём я спрашиваю? Конечно знаешь! Это же ты написал ту записку, ты же меня предупреждал…
— Куда подъезжать? — я вспомнил адрес лаборатории, где держали Машу, назвал его и спросил: — Туда?
— Да, — радостно произнесла Анна Викторовна. — Именно туда! Позвони мне, когда подъедешь, я прикажу тебя встретить.
Чуть ранее, этот же день, лаборатория Психотроников.
Анне Викторовне пришлось потратить много сил, чтобы доказать серьёзность своих намерений. Она использовала свой дар снова и снова, понемногу калеча Психотроников. Тот, который был наблюдателем в Академии, сдался довольно быстро, а вот здесь, в лаборатории, Психотроники были очень упрямыми. Возможно, на своей территории они чувствовали себя уверенно и не сомневались, что охрана скрутит Анну Викторовну и отправит её на операционный стол, в качестве очередной подопытной. Ну, в таком случае им пришлось обломиться. Все их попытки освободиться или навредить ей, Анна Викторовна обращала против них же. В конце концов она победила, и её провели к главному Психотронику — он явно заправлял в этой лаборатории. Их беседа была долгой и плодотворной. Анне Викторовне гарантировали неприкосновенность и фактически сделали официальным работником этой лаборатории, а также согласились выполнить её требования. Разумеется, в рамках разумного. На следующий вечер назначили собрание, где Анна Викторовна и должна была озвучить свои условия. И вот здесь-то перед ней встали некоторые трудности. Не кричать же ей тупо: «Свободу оракулам!»?
Ей выделили личный кабинет, и она несколько часов потратила на составление вдохновенной речи. Правда, тут же опомнилась и вычеркнула к лешему все красивые метафоры — Психотроникам плевать на пафос. Она настолько изнервничалась, что заснула за столом, уложив голову на исчерканные черновики. Очнулась от неприятных ощущений — в запястья и лодыжки что-то врезалось и сильно сдавило. Анна Викторовна встрепенулась, попыталась вскочить, но вёрёвки не позволили — она упала на жёсткий матрас и оберчённо застонала. Пока она спала, кто-то связал её и приковал к кровати!
— Немедленно выпустите меня! — прокричала Анна Викторовна. — Вы же знаете, что я могу сделать! Спросите у своих дружков!
— У тех, кого ты убила? — дверь открылась, и в комнату скользнул высокий Психотроник. Лысый, с тёмным знаком на лбу, единственное отличие от его братии — ярко-красные глаза с узкими кошачьими зрачками. Он шагнул к Анне Викторовне и присел на краешек её кровати. — Мы уже отправили в полицию все собранные данные о твоих преступлениях и попросили, чтобы ты отбывала заключение в нашей тюрьме, — Психотроник тонко улыбнулся. — Ты действительно считала, что можешь нас переиграть? Очень недальновидно с твоей стороны. Или в вашей семье мозг есть только у твоего брата? — он с деланным сожалением покачал головой. — К несчастью, с сестрой-преступницей он недолго просидит на посту директора Академии.
— Я устала вам доказывать по десятому кругу, — закатила глаза Анна Викторовна. — Просто спросите у своих дружков, что я с вами сделаю, если вы меня не освободите. Мне кажется, я их впечатлила.
— Ну же, попробуйте, — одобрительно кивнул Психотроник.
Анна Викторовна почуяла неладное, но, подавив волнение, активировала способность. Ничего не изменилось. Она запаниковала и попробовала снова. Психотроник снисходительно похлопал её по руке и протянул:
— Ты никчёмна. Не в целом, конечно, но перед нами — да. Ты ничего не стоишь. Ты могла одолеть Психотроников один на один, когда они не были готовы к нападению. Но сейчас… Сейчас ты в нашей лаборатории, где трудятся десятки Психотроников, где есть целый склад с защитными артефактами. Ты организовала прекрасную ловушку. Самой себе. Умница, — он провёл холодным пальцем по её лбу, словно делая разрез. — Когда мои коллеги изучат тебя, я вырежу твой мозг, законсервирую и добавлю в свою коллекцию. Люблю собирать диковинных зверушек.
Анна Викторовна с трудом сдержала слёзы, понимая, что проиграла. Она прикрыла глаза и услышала, как с тихим скрипом приоткрылась дверь. Анна Викторовна приподняла веки и увидела, как в комнату заглянула голова молодой девушки — она робко взглянула на Психотроника и протараторила:
— Жрец Мокоши требует немедленной аудиенции! Я попросила его подождать в комнате для посетителей, но он…
— Он не хочет сидеть и ждать, сложив руки, пока мою подопечную запугивают до смерти, — высокий седобородый мужчина распахнул дверь, аккуратно отодвинул девушку и перешагнул через порог. Увидев Анну Викторовну, он всплеснул руками и вскричал: — Как вы смеете так обращаться с живым воплощением Мокоши⁈
— Что? Воплощение? — Психотроник озадаченно уставился на Анну Викторовну, и ей показалось, что в его глазах промелькнул страх. Он подскочил и возразил: — Она не может быть воплощением, произошла ошибка. Перед вами жестокая убийца, которая…
— Вы желаете поспорить с Богом? — строго нахмурился Жрец.
— Нет, я не…
— Вот и хорошо. А теперь развяжите-ка многоуважаемую Анну Викторовну, мне нужно обсудить с ней подготовку к официальному посвящению. Всё-таки божественное воплощение появляется очень и очень редко, нашему поколению невероятно повезло стать свидетелями такого грандиозного события. Я уже сообщил об этом Императору, мы проведём церемонию в Москве, в Храме Мокоши.
Психотроник небрежно взмахнул рукой, и верёвки ослабли, Анна Викторовна смогла выпутаться. Неожиданно даже для самой себя, она нагло ухмыльнулась и спросила у Психотроника:
— Получается, что собрание всё-таки состоится?
Поздний вечер этого же дня, обитель Мокоши.
Богиня нежилась в тёплой ванне, в которой плавали сотни цветов, и попивала ароматный глинтвейн. У неё, как и у остальных Богов, не было потребности в еде или питье, но ей это просто-напросто нравилось. Особенно её слабостью было горячее мороженое — чего только люди не выдумают! Сегодня Мокошь впервые за неделю расслабилась — потому что смогла исправить свою ошибку. Она объявила женщину, которую одарила, своим воплощением. Теперь Перуну не подкопаться — Боги имели право одаривать свои воплощения чем угодно, это не регламентировалось Соглашением о Невмешательстве. Конечно, Мокошь немного коробило, что из-за собственной глупости ей пришлось сделать своим воплощением такую бездарность, как… Как там её? Анна? Впрочем, неважно. Мокошь потянулась за конфетами, когда по её обители пронёсся мощный раскат грома. Она вздрогнула, когда в ванную неспешно вошёл Перун. Высокий мускулистый мужчина с окладистой чёрной бородой — один из его человеческих обликов.
— Здравствуй, дорогая, — он вальяжно опустил руку в воду и брызнул в лицо Мокоши несколько капель.
— Здравствуй, — Мокошь попыталась соблазнительно улыбнуться, но её внутренности сжались от страха. — Соскучился по мне? Или, может, у тебя, наконец, закончился траур по той богиньке, что управляла кровью?
— Я за кое-чем пришёл, — хмыкнул Перун и ласково провёл по её груди, слегка задержав пальцы на твёрдом соске. — Если точнее — то за твоим сердцем.
— Надеюсь, это означает приглашение на свидание? — Мокошь фальшиво рассмеялась, ужас захлестнул её с головой.
В глазах Перуна сквозил мертвенный холод.
— Конечно, — подтвердил он и оскалился.