Повелитель Ифритов

Глава 28. Не рой яму Ифритору

— Вы додумались притащить это в Новый Крас?! Вы с ума сошли?!

— Просим прощения, уважаемый представитель, — услышал я за спиной крик Добронравова, — но у нас все под контролем! Новейшая система…

— Это одержимая боевая техника! В городе! Да вы правда с ума сошли!

Я стоял к ним спиной. Не отрываясь, смотрел на то, что предстало передо мной. Неужели эти люди были настолько глупы, что решили, будто смогут контролировать обезумевший ифрит? Даже для ифритора это невыполнимая вещь. А для них…

Звук двигателей самолета усилился. Из динамиков зазвучали бомбовые разрывы, да так, будто были они совсем близко.

Когда ворота распахнулись, я увидел ее. Одержимый сухопутный минный тральщик смотрел на меня безумными глазами. По всей видимости, когда-то это был танк с противоминными катками. Сейчас же, даже сложно было определить модель.

Искореженный ржавый корпус. Закопчённая черным броня. Башни нет. Сверху огромная дыра. За-то ифритная составляющая присутствовала во всей красе.

“Маруся” поползла ко мне на пузе. Задребезжали разорванные, запутавшиеся в катках гусеницы. По обоим бортам танкового остова росли чудовищные руки. Трал — каток увешанный цепями, бешено вращался. Цепи свистели в воздухе. Выбивали из пола искры и бетонную крошку. Одержимость смотрела на меня полными ужаса глазами. Ее беспокойное, женское лицо разместилось на передней части покатой брони.

Я видел, как внутри корпуса, лихорадочно бился обезумевший ифрит. Это был Ифрит Жажды Спастись от Бомбардировки.

Все эти звуки, все то, что шумело вокруг, — лишь раздражители для ифрита. Попытка вызвать в нем те эмоции, которых он наелся, в боях. Если есть они, значит должен быть и основной раздражитель — катализатор.

Не было в попытке бояр совладать с ифритом ничего удивительного. Это не что иное, как подобранные наобум звуки-раздражители. Видимо, Добронравовы проводили испытания и поняли, что на ифрита воздействуют разные явления, например, звуки (но не только они). Причем такие, которые вызывают в духе соответствующие эмоции. Отсюда шум авианалета.

И этот фон держал ифрит в постоянном стрессе. Должен быть еще один звук, который заставит его действовать. Выполнять примитивные команды. Такой простой контроль ифритов известен мне давно. Это не первая параллель, где его используют. И он заведомо тупиковый. На раздражителях далеко не уедешь. Особенно если не представлять себе природы одержимых вещей.

— Дай угадаю, — проговорил я себе под нос, — еще один звук?

Сзади раздался громкий сигнал противовоздушной тревоги. Ифрит немедленно оживился. Стал активнее. Он задвигался. Перебирая руками, пополз ко мне.

Я медленно попятился. Тральщик же, приподнял свой каток. Каток внезапно остановился, цепи забренчали, повисли плетьми, заколебались. Тогда каток задрожал, лопнул посередине. Я видел, что в месте слома оказались огромные, но изящные женские кисти. Только длинные когти придавали им опасности.

— Значит, ты и правда Маруся, — проговорил я, — экипаж звал тебя так. Думал о тебе в женском роде. Вот ты такая и вышла. Красавица. Да и ифрит в тебе интересный…

Вой сирены усилился. Маруся сфокусировала на мне беспокойные глаза. Ее черные на красном зрачки припадочно тряслись.

Одержимость задрала руку. Половина катка тральщика вокруг предплечья закрутилась. Засвистели цепи. Маруся ударила о землю там, где был я. Грохнуло. Искры и камни брызнули в разные стороны. Заколотили по стенам и моей броне.

Я отскочил в сторону. Легко увернулся. И хотя внутри ифритной брони я был далеко не таким быстрым, скорости мне хватало. Я бы мог легко покончить с одержимостью. У меня был пистолет исполнения желаний и я мог пожелать ей развалиться на куски. Но я решил поступить иначе. План мести созрел в моей голове.

Я мимолетно оглянулся. На трибуне, защищенные магическими щитами, стояли хозяева арены. Рядом с ними был и Литвинин. Все четверо смотрели на нас с Марусей. Добронравов держал в руках какой-то предмет. Кажется, пульт управления звуком. Когда он жал кнопку. Вновь зазвучала сирена противовоздушной тревоги. Тогда ифрит активизировался.

Ну что ж. Придется устроить все так, чтобы представитель РосАрмы уцелел. Он нужен мне живым. Да и мужик он, кажется, нормальный.

Маруся попятилась назад, низко заворчала, сжала кулаки. Когда звук сирены усилился. Она бросилась ко мне. Скакнула на своих конечностях. Да так, что танковый остов поднялся в воздух.

Я прыгнул, подключил ифрит скорости. Мгновенного рывка случиться не могло из-за брони. Но и этого хватило, чтобы увеличить расстояние прыжка. Я отлетел, перекатился. Сел на колено. Прямо в трех метрах от меня Ифрит врезалась в стену.

Вся арена затряслась, заходила ходуном. Я видел, как бояре сверху вздрогнули. Тучный Зосимов даже тяжело опустился на свое кресло. Все продолжали следить за мной.

Маруся же вцепилась когтями в стену. Катки на ее руках стали вращаться. Цепи замолотили по бетону. Звенья брызнули в стороны.

Когда она потянулась за мной рукой. Я отпрыгнул вновь, замер в нескольких метрах от ее пятерни. Огромные серые пальцы жадно хватали воздух. Ифрит стал медленно отрываться от стены. Разворачиваться ко мне.

У меня появилось время. Я напрягся, всмотрелся в ифирт. Увидел, как он нервно дрожит. Переливается красно-серым цветом крови, смешанной с грязью. Покорить я его не мог. Никто не мог. Однако эмоции Ифритора — это оружие Ифритора.

Я применил ифритное усмирение. Когда я схватил ифрит ментальной техникой. Он вздрогнул. Замер на месте.

— Какого черта? — заорал Добронравов, — какого черта она не двига… — его заглушил звук сирены.

Я же впустил в себя эмоции этого чудовища. Ощутил всей душой страх того, что авиабомба вот вот рухнет на голову. Животный, иступленный страх. Перемешенный, однако, с надеждой на спасение.

Тогда я напряг волю. Пустил по каналу, что проложил страх ифрита, другую эмоцию. Эмоцию спокойствия. Несвойственная ифриту, она подействовала на него, как кувалда.

Маруся вздрогнула, опустила руки. Ее испуганное лицо сменило выражение. Стало спокойным.

— Ваша машина — дрянь! — орал Литвинин, — разделайтесь с одержимостью! Немедленно! Она вышла из-под контроля!

Что говорил Добронравов, я не слышал. Он что-то неуверенно мямлил. Внезапно (для них, а не для меня), Маруся медленно развернулась, уставилась на шумящие колонки по окружности потолка. Одержимость подползла к стене, размахнулась и впилась рукой в бетонное покрытие. Потом второй. Когда она стала карабкаться вверх, на трибуне началась паника.

Все шло по плану. Новая эмоция Маруси изменила ее поведения. Несвойственное ифриту спокойствие, скоро выветрится из ее сущности. Страх смерти и желание спастись возьмут верх. А пока, я сменил полярность. Теперь раздражители, все эти звуки, что резонировали с ее природой, стали ей противны. Ифрит направился выламывать колонки.

И тут дело было за мной. Я должен был “подстелить соломку” Марусе. Я разбежался, прыгнул. Тут же подключил ифрит скорости. Рывок вверх оказался непривычно низким. Я оттолкнулся еще и от стены, прыгнул вправо. Зацепившись за ограждение трибуны, забрался наверх.

Никто не обращал внимания на то, что я оказался сверху. Все уставились на ифрита. Маруся же, вцепилась в трибуну, погнула ограждение. Со скрипом и лязгом металла, она, как огроманя улитка, перевалилась вперед. С железным грохотом опустила корпус на зрительские ряды. Погнула, разметала кресла.

— ПРОКЛЯТЬЕ! — орал представитель Армы, — ДА ЧТО ВЫ НАТВОРИЛИ, ИДИОТЫ?!

— Уничтожить одержимость! — скомандовал Добронравов.

Маги-гвардейцы разделились. Было их тут десятка полтора. Большинство остались держать щиты. Шестеро выступили вперед. Стали метать в ифрит магические снаряды. Я знал, что они не смогут использовать свою силу на максимум. Если в глубине арены можно было разгуляться, то сверху очень легко начать пожар. Тогда погибнут все.

Огненные шары и молнии, ледяные осколки, забарабанили по броне Маруси. Кое-где проделали новые дыры. До конца раздробили правую гусеницу.

Ифрит не обращала на них внимания, только прополз к ближайшей стене. Маруся потянулась, полезла по стене выше, стала почти вертикально. Дотянувшись до колонки, с хрустом вырвала ее. Размяла в руках. Проводка вспыхнула искрами. Звук двигателей самолета и шум бомб исчезли.

— Спасаемся! Все на выход! — заорал Ланской.

Тут же, немедленно, все помчались к широкой двери парадного входа. Рядом с ней и разрывала колонку Маруся. Я видел, как несколько гвардейцев юркнули вниз. Они помчались к неприметным ходам, которыми пользовалась прислуга. Мне даже стало смешно, что бояре не подумали о них. Не привыкли ходить такими путями.

— Ну что, — я смотрел, как Ланской и Добронравов приближаются к входу. Тучный Зосимов плелся следом. Все были в окружении гвардии — проверю, как Аврора поработала над вытяжателем. Но сначала…

Я достал пистолет исполнения желаний. Извлек магазин с единственным патроном.

— Спасайтесь, Селихов! — Крикнул мне Литвинин. Он остался на месте. Видимо, ждал меня, — эта тварь убьет нас всех!

Я не ответил. Посмотрел на пистолет. Он посмотрел в ответ, каким-то милым, добродушным взглядом. В следующее мгновение я взвел курок, направил ствол на Литвинина.

— Что вы делаете?! — крикнул он.

— Спасаю вас. Окажись снаружи арены, — проговорил я и нажал на спуск. Ствол холосто щелкнул.

Все случилось, как я и думал. Представитель РосАрмы просто исчез. Испарился, как его и не было. Теперь он в безопасности.

— Боже! Пропустите, пропустите! Дайте пройти!

— Дорогу!

— А проклятье!

Я посмотрел на бояр. Они были уже близко к входу. Бежали наперегонки, расталкивали своих людей.

Я принял позу вытягивания магии. Броня на руках расплылась, обнажила ладони. Вытягивать через нее было невозможно. Броня бы просто все впитала. Это можно использовать, но не сейчас.

Завихрения телекинетической силы потянулись к пальцам. Довольно быстро магия пристала к ладоням.

— Третий потенциал, — проговорил я себе под нос, — молодец, Аврора.

Медицинский дух-хранитель отозвалась в голове привычным сигналом.

Я выбросил руки вперед. Телекинетическая хватка устремилась к Марусе, зацепилась за правую руку. Я напрягся, потянул изо всех сил. Ифрит накренился вбок. Безвольные траки заскользили по стене. Маруся рухнула на пузо, перекрыла дворянам главный выход.

Они завопили, бросились назад. Остатки гвардии же сконцентрировались вокруг них, принялась защищать. В это самое мгновение, я увидел, как ифрит очистился от моих эмоций.

Ядро-дух внутри машины вновь запульсировало. Нервно задрожало. Сейчас я стал ее главным раздражителем. Тот, кто нарушил поток ее эмоций. Влил спокойствие, которого ифрит не хотел чувствовать в себе.

Разъяренная машина возжелала убить меня. Вот только на пути у нее были бояре и группа родовой гвардии. Мой план пришел в действие. Все выглядело так, будто Добронравов сам натравил на них эту одержимость.

Маруся напряглась, развернулась. Она встала на четыре конечности, с трудом подняла железное брюхо.

— Она бросится! Бросится на нас! — заорал Добронравов

— Уничтожьте ее! — Крикнул Зосимов, — всем!.. — не смог договорить он.

Они и дернуться не успели. Маруся понеслась вперед. Стукнула перед собой согнутыми в локтях руками. Катки завертелись. Она поехала на них, помогая остальными конечностями. Неожиданно быстро метнулась ко мне.

Бояре и пикнуть не успели. Их, и их гвардию Маруся просто перемолола. Я словно в замедленной съемке видел, как цепь рассекла Добронравова вдоль, спустя мгновение его затянуло под каток. Зосимов лопнул под гнетом раскрученный цепей, как шарик. Ланской, было, пытался спастись. Отпрыгнул, но недалеко. Его все равно задели цепи, перебили, затянули под Марусю. Ифрит вдобавок потоптался по его трупу.

Вся арена громыхала от того, как одержимость бежала ко мне. Я посмотрел в глаза обезумевшей Марусе. Сунул магазин в пистолет желаний, передернул ствольную коробку. Последний патрон встал в казенник.

— Развалилась на части, — проговорил я и прицелился.

Когда спустил курок, прогремел выстрел. Пуля щелкнула о броню одержимости, высекла искру.

Маруся тут же изменилась в лице. Напуганное, обезумевшее выражение сменилось удивленным. Правая рука отвалилась. Каток зажужжал, метнулся под днище, ударил по ее собственным ногам. Ифрит упала. Вторая рука с грохотом отлетела, ударилась в стену. Лопнули сварные швы. Ифритные конечности отделились от тела, остались лежать позади.

Двигаясь по инерции, огромный бронированный саркофаг ифрита заскользил по полу. Проделал в нем широкую борозду. Разлезся по швам на ходу. Огромная куча металла и брони застыла буквально за полметра до меня. Я ухмыльнулся, победно поставил ногу на покатый нос машины, прямо на надпись “Маруся”.

Лицо Маруси застыло без движения. Глаза словно бы погасли. Остались недвижимыми. Ифритным зрением я наблюдал, как дух покидал разрушенную оболочку.

— Ну привет, мой новый дружок, — проговорил я и достал из пространственного портала часов, бутылку из-под сока, — добро пожаловать в коллекцию.

Ифрит Сильной Жажды Спастись от Бомбардировок большим красно-грязным пятном висел над листами расколотой брони.

Я поместил ифрита в бутылку, спрятал ее в часы. К этому моменты броня уже приняла вид моего привычного легкого осеннего плаща.

Я бросил взгляд на тела, что лежали на пути разрушенной одержимости. Переломанные и раздавленные враги выглядели жалкими. Троих разом. Результат оказался лучше, чем я предполагал. Хотя, и они сыграли роль в собственной смерти. Если бы не их самонадеянности в играх с одержимой вещью, мне бы не удалось прихлопнуть всех троих.

Что ж. В Новом Красе случится серьезная перестановка сил. И я должен быть в эпицентре этих событий.

— Нужно бы встретиться с Литвининым, — задумчиво обронил я и развернулся, пошел к входу для прислуги. Нужно убираться. Не хочу быть здесь, когда нагрянут власти.

Внезапно, в тишине, повисшей на арене, раздался пронзительный писк смартфона. Я обернулся. Сжал губы, внимательно осмотрел тела и прислушался. Звук доносился от тела одного из бояр.