Посол Конкордии

6. Ad gloriam

Нирмо, Гар и еще пять магов, трое из которых значились в штате Юстиции Тайн Глелисы, тащились за весьма толстым тюремщиком по главной городской тюрьме. Сразу за ними шагали телохранители Нирмо и отряд северных охотников.

Три предыдущих дня, сразу после дня визита в гильдию наемников Глелисы, Нирмо провел в таверне, отдыхая и инспектируя тамошний бар, Дорам – инспектируя свой «походный бордель», как тихо называли этот отряд наемников сотники и телохранители Нирмо, ставшие приятелями за последнюю неделю, а остальные маги Конкордии в городе занимались ревизией документов Юстиции Тайн.

Как только Нирмо успокоился, он присоединился к инспекции, что поставило крест на изучении бумаг – старший маг так демонстративно кашлял каждый раз, когда в поле его зрения оказывалась немагическая бумажка старше десяти лет от момента написания, что работать в условиях усиленного заклинанием громкости постоянного кашля Гару быстро надоело, и он нашел пару бумаг, которые можно было проверить.

В частности, несколько неодаренных помощников чернокнижника, казненного лет двадцать назад, до сих пор томились в этой тюрьме. По каким-то причинам некоторые люди были неспособны контактировать с древними хтоническими тварями и служить им, а потому в случае обвинения в магических преступлениях могли рассчитывать на мягкий приговор – пожизненное заключение вместо смерти.

Допросить их с заклинанием истины с целью выяснить соответствие их показания зафиксированным в бумагах – прекрасный пример задания, которое «может дать срезовый анализ качества работы Юстиции Тайн Глелисы». Именно так выразился Гар, с ехидной усмешкой вручая Нирмо папку с делом того чернокнижника. Документам в папке было лет двадцать, и в них не было ни капли магии. Зато между страницами остались короткие волосы архивариуса, который папку сшивал, и множества неопределимых частиц.

- А я говорю, Раскрытие истины фон Шлоиа – лучший вариант! – все имена гномов, как личные, так и названия маноров и городов, имели не меньше трех гласных или согласных подряд в своем составе. Один из ритуалистов, адепт Гвиредо, оказался большим поклонником гномского мудреца и правителя подземного города Шлоиа, который прославился своим мощным заклинанием истины.

– Чушь собачья. Простое Око незримого вместе с чтением аур решит все наши проблемы! – спорил с ним Гар. Конечно, доминус мог просто приказать нитруму, но три дня с бумажками заставили Гара более терпимо относиться к возможным развлечениям.

Аргументов у обоих спорщиков было всего два – адепт Гвиредо говорил, что тот гном аристократ и одно сложное заклинание дает более гарантированный результат, чем два простых, а адепт Гар, наоборот, указывал на то, что доверять записям недоростка нечеловеческой расы по меньшей мере наивно, а два простых заклинания легче в исполнении, чем одно сложное. Приводить одинаковые аргументы магам давно наскучило, и они уже минут пятнадцать упражнялись в тонких взаимных оскорблениях, перемежающихся утверждениями своей позиции – исключительно для того, чтобы не забыть, кто именно на какой стороне.

Судя по характеру спора и частоте утверждений, обоим спорщикам было глубоко плевать на то, какой заклинание будет в итоге выбрано. А вот на то, за кем останется последнее слово, плевать им не было.

В итоге спор разрешил Нирмо, сказав, что они воспользуются обычными пытками и псионическим чувством лжи, присущим второму ритуалисту – тому самому, который нанял в телохранители пиратов. Осведомившись у тюремщика, сколько осталось идти до камер помощников чернокнижника, и получив ответ о том, что до демонов много, Гар оставил Гвиредо в покое и повернулся к Нирмо, спрашивая, зачем вообще пытать слуг казненного.

Философски пожав плечами, старший маг сообщил, что можно и не пытать, но если хочется, то можно и пытать. А потом приказал соблюдать молчание, и оставшиеся полчаса тишина подземной части тюрьмы прерывалась лишь редкими всхлипами, всхрапываниями или вскриками заключенных, тяжелым дыханием тюремщика-проводника и стуком о каменный пол окованных сапог телохранителей Нирмо и его стальной трости.

Очередная комната, в которую они зашли после того, как тюремщик отпер двойную дверь и поднял третью при помощи ворота, напоминающего механизм поднятия крепостных ворот, была весьма необычной. Квадратное помещение, в центре которого стояла огромная каменная колонна с вплавленным внутрь негатором магии, было абсолютно пустым за исключением четырех клеток. Клетки стояли по направлениям сторон света от колонны-негатора, и в них не наблюдалось дверей или иных способов покинуть их. Каждая клетка состояла из целых трех клеток разной величины и с разным размером ячеек решетки. Меньшие клетки помещались в большие, а решетки так перекрывали друг друга, что увидеть заключенных можно было лишь в маленькие просветы. Фигуры внутри были скованы цепями, заканчивающимися за пределами камер. Это позволяло допрашивающим беседовать с пленниками, подтягивая цепи ближе к себе. Чтобы заключенные не втянули цепи внутрь, исключив, таким образом, имеющуюся возможность притянуть их к краю клетки для допроса (и заставив пользоваться для этого шестами или копьями), цепи снаружи заканчивались огромными металлическими шарами.

– Ваше магичество, избегайте пользоваться здесь чарами, – прогундосил тюремщик, вытирая нос рукой, – Из клеток этот собачий корм не вытащить просто так. Если вам захочется, то нужно спросить у начальника тюрьмы и, если он согласится, то разломать негатор, затем прожечь клетки или иным образом открыть путь наружу этим хлюпикам. Но не советую – больно бешеные.

Нирмо внимательно посмотрел на тюремщика, кивнул и нетерпеливо махнул рукой, освобождая его. Толстяк протопал к вороту подъемной двери комнаты и там застыл. Можно было не сомневаться, что этот детина при попытке побега легко и быстро опустит дверь на место, а потом неторопливо покосолапит за помощью в караулку стражи, до которой с его скоростью идти не меньше часа.

Чародеи собрались в кружок у восточной клетки и принялись обсуждать ситуацию. Чихающий Нирмо – на этот раз, похоже, не симулирующий аллергию, – вдумчиво изучал документы в папке, пытаясь определить, перед чьей именно клеткой они стоят. Труд художника на изображение данного пленника, бывшего ранее одним из четырех выживших низкоранговых слуг чернокнижника, явно пожалели, и в папке имелось только словесное описание.

Старший маг, изучив протокол допроса двадцатилетней давности, передал папку по кругу остальным магам и взмахом руки подозвал тюремщика. Когда тот подошел, маг попросил его подтянуть металлические шары к нему, чтобы пленник приблизился к краю клетки. Тюремщик, с удовольствием слушая стоны пленника, поочередно передвинул все четыре шара – по одному для каждой из конечностей – и вернулся на свое место у ворота третьей двери.

Приказав всем сделать шаг назад во избежание неожиданностей – через ячейки клетки вполне можно было просунуть худую руку – Нирмо приступил к стандартной процедуре допроса, благо псионические способности, хоть и ослаблялись негаторами магии, но чтения аур, телепатии и предвиденья это касалось в гораздо меньшей мере, чем, скажем, левитации, телекинеза или пирокинеза и им подобных, которые вообще было невозможно использовать вблизи негатора.

Третий пленник отказался отвечать на вопросы, и его пришлось пытать. Юстициары, выйдя за пределы действия негатора, телепортировали откуда-то несколько деревянных шестов, небольшой набор пыточных инструментов и одушевленный шамбок⁴⁷, которому негатор магии не мог помешать действовать.

Притянув пленника вплотную к решетке, его шею и колени зафиксировали деревянными шестами, а руки вытащили из клетки цепями. С обратной стороны юстициары запустили шамбок, который по приказу наносил удары пленнику. Пока маги Юстиции Тайн Глелисы и ритуалист-чтец аур разбирались со строптивым пленником – на это понадобилось весьма немного времени, всего лишь около двадцати минут, – Нирмо и Гар отвернулись от клетки и принялись обсуждать последние новости о передвижениях войск Царства. Их отряду нужно было пройти к замку Вайолетхам через вражескую территорию, и желательно было знать расположение каждого более-менее большого отряда противника. Маги были достаточно брезгливы, чтобы не получать удовольствия от зрелища пыток, но и достаточно равнодушны, чтобы беседовать совсем близко от пытаемого. Впрочем, Гар навскидку не смог, разумеется, вспомнить дислокацию более чем трех десятков отрядов Царства, но общую картину описал довольно радужно – основная трудность будет в том, чтобы уничтожить патрульных и отряды пограничной стражи, а далее избегать крупных поселений, способных послать гонцов в главный лагерь царской армии у замка Пайншор.

На этом выводе, озвученном Нирмо, пленник наконец-таки заговорил, и маги подошли к клетке, фиксируя его ответы. Четвертый пленник начал говорить еще до того, как к его камере подошли и начали задавать вопросы.

Идя обратно по лабиринту подземной части главной тюрьмы Глелисы, Нирмо констатировал, что нынешние показания пленников схожи с теми, которые они давали пару десятилетий назад. Он завел разговор со старшим из трех сопровождающих его юстициаров, приказав подготовить на завтра материалы по способам казни всех чернокнижников за последние десять лет – старший маг собирался проверить их на соответствие классическим рекомендациям по убийству магов, причем как на бумаге, так и при посещении могил. Юстициар молча кивнул, и его глаза подернулись поволокой – он явно передавал просьбу ревизора кому-то из архивариусов.

«Псионик, маг и палач,» – задумчиво сказал себе Нирмо, всматриваясь в отсутствующий взгляд продолжающего шагать юстициара, – «Нам бы такой пригодился, все равно Аетер погиб. Надо поговорить о его переводе с Фдруви.»

Приняв решение, Нирмо пощелкал пальцами у лица телепата, и тот, споткнувшись, с удивлением посмотрел на старшего мага.

– Как относишься к переводу в боевой отряд Конкордии? – судя по знакам на белой мантии юстициара, младший мастер мог и не спрашивать – маг принадлежал к числу членов орденской фракции Гармонии и был обязан подчиниться Нирмо в любом случае, но брать в отряд обиженного палача младший хранитель счел несколько рискованным. К желаниям магов, в отличие от желаний неодаренных, он всегда был чувствителен.

Ответный взгляд юстициара сообщил, что он в гробу видел перевод со спокойной должности в Юстиции Тайн на поле боя, но Нирмо тут же добавил:

– Не забывай, что полем боя, исходя из численности царских войск, вскоре станет Глелиса, а у миссии Конкордии гораздо выше мобильность, чем у города.

Эта фраза, пусть и не вдохновляющая речь великого полководца, принесла Нирмо задумчивый кивок юстициара. Старший маг пообещал выбить разрешение на перевод у магистра здешней Юстиции Тайн – только сейчас младшему мастеру пришло в голову, что, возможно, шифрующийся Фдруви скрывал не только свою расу, но и свое настоящее имя, так что Нирмо предпочел назвать его по рангу, – и, удовлетворенно улыбнувшись, продолжил свой путь.

***

Посольская карета, за которой следовало почти пять десятков человек, в число которых входили все подписавшие контракт телохранителей наемники, покидала Глелису через восточные ворота. Все маги, отправленные в разные конторы найма в баронстве, вернулись к своему мастеру, и большинство из них, кроме тех, что входили в непосредственное окружение Нирмо, двигались на лошадях. Из воинов настоящих боевых коней себе могли позволить только сотники и «Девы битв», а те обозные кони, на которых охрана Нирмо въехала в город, были почти сразу отправлены назад. В Глелисе Нирмо приказал купить десяток лошадей для наемников, но, будучи довольно скупым человеком, не разбирающимся, к тому же, в лошадях, получил десяток обычных крестьянских тяжеловозов. Разумеется, мага никто не предупредил, что эти лошади ходить под седлом не обучены, быстро бегать не любят, а участие в кавалерийской атаке (Нирмо мечтал об эскадроне легкой кавалерии в своем отряде, но тратить огромные суммы на боевых лошадей отнюдь не мечтал) не смогли бы увидеть даже в кошмарах, настолько это нереалистично.

В итоге лошади после активного применения кнутов и того самого мыслящего шамбока Юстиции Тайн, напомнившего Нирмо его трость-плеть, – само собой разумеется, что среди магов никто лошадей особенно не любил, а сотники и наемники, даже если разбирались в уходе за ними, превращаться в конюхов благоразумно не захотели – согласились не скидывать всадников со своих спин, идти относительно синхронно и не ржать издевательски над старшим магом. Тот уже понял, что большую часть этого лошадиного крестьянства придется отправить в обоз.

Политическая ситуация в Глелисе оставалась до обидного неопределенной. Разумеется, за примерно неделю после гибели барона никто и не подумал короновать его первого сына-баронета – Нирмо так и не понял, почему. Видимо, какие-то протоколы передачи власти заржавели настолько, что даже кровь имперских граждан не могла их смазать, ускорив вращение шестеренок бюрократической машины. Этим утром Нирмо лично появился в баронской канцелярии и сообщил о своем временном отъезде по сложным политическим делам. Присутствующий среди клерков Страж Востока насмешливо хмыкнул – он видел на утренней конной прогулке, как три сотни солдат под тремя знаменами – флагами Конкордии с кругами, разделенными плавными линиями на черные и белые половины – перемещались из палаточного лагеря в пяти километрах от северных ворот к восточным в полной боевой готовности.

Больше никакой значимой реакции на его заявление не последовало. Какой-то высокопоставленный клерк сделал пометку в бумагах и, получив подтверждение тому факту, что дуайен Мероннер на время отсутствия господина посла имеет право принимать дипломатические ноты и предложения, поблагодарил Нирмо за визит. «Похоже», – думал посол, которому этим явно указали на дверь, – «Сейчас им не до посла города магов. И даже не до вражеской армии, фигурально выражаясь, стоящей у их стен. Бюрократия превыше всего».

Процессия, наконец, выехала из Глелисы, и все три доминуса вместе с Нилуэ покинули карету. Вместе с ними от колонны солдат за каретой вначале отделились сотники, выкрикивая на ходу приказы, решающие многочисленные вопросы организации движения отряда. А потом воцарился ад, пока телохранители магов и маги пробивались к своим местам в построении, пока наемные роты сворачивали развернутый было лагерь – разумеется, Нирмо покинул таверну около полудня, в то время как наемные сотни передислоцировались к восточным воротам к десятому часу дня, и, само собой, наемники не ждали все это время в строю, – и пока толпа превращалась в колонну и от колонны отделялись патрули.

На ночном совещании, в котором вместе с магами участвовали и сотники всех трех рот, было решено отправить сотню Фирдорна перед каретой, а сотню Купара и сотню Мижардина непосредственно следом за ней. Половина наемной роты, старшим магом которой был Нирмо, та самая, которой руководил эльф-квартерон Шардо, занялась тем, чем занималась все время с момента выхода из Конкордии – патрулированием. Шардо, Нилуэ и Купар определили количество патрулей – три передовых, следующих по дороге и сбоку от нее в километре перед авангардом и периодически продвигающихся вперед, и меняющееся в зависимости от количества свободных патрульных некоторое количество фланговых патрулей. Отрядный обоз следовал в середине построения арьергарда – между шестым и седьмым десятками роты Мижардина.

Войска не двигаются по лесам. Во всяком случае, войска в строю с обозами в течение длительного времени. Поэтому путь до замка Вайолетхам был проложен по существующим дорогам, пусть Нирмо и выбирал самые плохо прорисованные, почти незаметные линии, обозначающие обычные грунтовые или лесовозные дороги. Следует отметить, что основные имперские дороги, называемые имперскими трактами, по которым отряд передвигался от самого замка Роузмилл, были по-настоящему великолепны. Областные центры и города соединялись друг с другом и с замками дорогами из огромных, идеально подогнанных каменных плит. Что удивительно, построены они были без капли волшебства, – первые императоры, покоряющие земли вокруг Империума, порабощали потерпевшие поражение племена и заставляли их прокладывать дороги к имперским гарнизонам для того, чтобы те могли усмирять любые восстания в кратчайшие сроки. Так что эти превосходные дорожные пути впитали в себя больше крови, чем иное поле битвы.

С второстепенными поселениями города и замки соединялись гравийными дорогами. Если расстояние между двумя поселениями было больше дневного перехода, на этих дорогах строились постоялые дворы и почтовые станции, превращая дорогу в обычный тракт.

Грунтовые же или лесовозные дороги строили только в двух случаях –для вывоза ресурсов с места их добычи, например, отдаленной лесопилки или шахты, и при необходимости организовать нерегулярное сообщение между двумя второстепенными поселениями. Качеством дорожного покрытия, шириной или частотой использования такие дороги не отличались, да и полноценных таможен на них не строили. Максимум – посты пограничной стражи.

Как ни удивительно, кроме Империи и Королевства, настолько развитой технологией постройки дорог не мог похвастаться никто. Маги игнорировали препятствия материального мира и проблемы своих учеников и неодаренных слуг, да и контролировали весьма небольшую территорию. Ханским подданным родные степи и пустыни были милее узких дорог, а пираты Союза вне раскачивающихся палуб кораблей чувствовали себя одинаково плохо что на имперских трактах, что на звериных тропах. Возможно даже, что на звериных тропах им было лучше, так как падать было не так больно.

В Царстве же дороги вроде бы строить пытались, но получались у тамошних строителей, по большей части, просто утоптанные тропинки разной ширины. Говорят, что элементалисты Земли именно тогда и взбунтовались, когда тогдашний правитель потребовал от них проложить волшебные пути во все уголки его страны.

Отряд двигался по имперском тракту, ведущему к захваченному замку Стэррифог, целый день. Потом один из патрулей авангарда обнаружил гравийную дорогу, пересекающую имперский тракт с юго-запада на север, и отряд свернул в северном направлении. Спустя полдня пути с трех из десяти купленных Нирмо в Глелисе лошадей слетели подковы. Пришлось объявить привал, на котором взбешенный старший маг лично отрезал несчастным животным головы заклинанием Воздушной пластины Укенги, и в котлы наемникам в дополнение к стандартному рациону пошла конина. Что характерно, опытные наемники Конкордии из сотен Фирдорна и Мижардина восприняли расширение рациона довольно радостно – в северных землях, где расположен город магов, конина является одним из традиционных блюд, а убитые лошади были достаточно молоды для того, чтобы их мясо осталось нежным. А вот имперские наемники, за исключением пиратов и северных охотников, наотрез отказались есть ее, на радость остальным, получившим увеличенный паек.

– Видимо, эти имперские варвары просто не могут позволить себе разводить достаточно лошадей, чтобы употреблять их в пищу, – поделился Нирмо с Гаром и Дорамом, отрывая зубами кусок от стейка из конины.

– Несчастные… – печально подтвердил Дорам, продолжающий играть в кантус с Гаром и достигший, надо сказать, немалых успехом в управлении элементалем Воды. Маги сидели друг напротив друга у одного из окон кареты, а снаружи сражались песчаный и водный элементали, подчиняясь приказам и следуя советам своих создателей. Магические создания теперь были размером с человека, да и Дорам с Гаром почерпнули основы ритуальной магии у Нирмо. Иногда старший маг совсем скучал – что на пути в Глелису, что во время нахождения в ней, – и тогда он, замечая партию в кантус, принимался давать советы по созданию и использованию ритуальных артефактов как основ для создания элементалей. Младшие маги думали, что Нирмо – хороший игрок в эту игру-поединок.

К слову, младший мастер был неплохим игроком, но официально имел лишь седьмой разряд. Низший из семи, само собой, да и бумаги, подтверждающие его присуждение, были им потеряны давным-давно. Играл же он на уровне где-то пятого, не выше. Талант к магии, могущество и знания ритуалистики не давали тактической гибкости ума, необходимой для получения удовольствия от дуэли слуг. Нирмо предпочитал чувствовать, как его заклинания раздирают плоть и души врагов, как они сталкиваются с магией и телами оппонентов, как просачиваются в щели в их защите, – проще говоря, он был боевым магом-ритуалистом. Участвуя в поединках в кантус, он не переставал зевать и думать о том, что одно-единственное заклинание – и этот одерживающий над ним победу игрок превращается в хорошо прожаренный или многократно изломанный кусок мяса.

Прямо сейчас внутри водного элементаля крутилось «сердце», созданное по советам Нирмо – маленький аметист, исчерченный руническими символами. Этот зачарованный камень создавал особую пленку поверх элементаля, контролируя его форму и уменьшая количество магических сил, тратящихся на поддержание существования этого создания. Гар же использовал «сердце» собственной разработки, руны на котором Нирмо, не изменяя сути, связал в единый рисунок, что значительно усилило силу заклинания. Это был мраморный шарик, магически притягивающий песчинки. В результате песчаный элементаль стремился к форме шара, что было довольно-таки неспортивно по правилам профессионального кантуса в силу простоты, примитивности и, как следствием, надежности и неизящности подобного сохранения формы элементаля.

Впрочем, Гар на такое отвечал тем, что «правила профессионального кантуса требуют призывать множество элементалей или элементальных сгустков, так что данное обвинение неактуально».

Таким образом маги убивали время, а солдаты шагали и разведывали дорогу. Спустя четыре дня и несколько поворотов отряд забрел по лесовозной дороге в заброшенную лесопилку, и ему пришлось возвращаться на три часа пути назад. С учетом разворота колонны было потрачена половина дня. После этого случая Нирмо стал внимательнее следить за выбором пути и пообещал казнить следующего виновника потери времени. Судя по состоянию казны, время было на исходе.

Через день отряд пересек границу между имперским баронством Глелиса и царской областью Мормонтом. Небольшой отряд пограничной стражи, на который наткнулся зашедший на три километра вперед патруль в авангарде, был проклят совместными усилиями всех ритуальных магов миссии Конкордии. Маги начаровали вокруг поста пограничной стражи непробиваемый эллипсоид примерно пятиста метров шириной и около ста метров высотой, выполненный из толстого, семиметрового слоя льда, и убрали из него весь воздух. Сложность заклинания состояла в том, что эллипсоид изо льда без воздуха просто мечтал о том, чтобы сложиться внутрь, а такой результат отнюдь не гарантировал смерти всего живого, и магам приходилось искусственно поддерживать приемлемое давление и сохранять монолитность ледяных стенок. Так что когда колонна подошла к границе, а левитирующий круг магов – для выполнения столь сложной задачи всем магам, кроме Нилуэ и пары адептов пришлось объединиться в магический круг, лидером которого стал Нирмо, и одновременно левитировать себя и поддерживать проклятие – распался, и виднеющаяся над землей часть ледяного эллипсоида сложилась внутрь себя, внутри не было ни единой искры жизни человека или животных, зато почему-то на растениях обнаружилась изморозь.

Искушенные в Сигилах Огня чародеи растопили льдины, перегородившие путь, и через полчаса ожидания колонна продолжила движение. По расчетам Нилуэ, самого опытного в таких вопросах, сферу могли увидеть примерно в пятидесятикилометровой зоне вокруг. Карта, дополненная информацией имперской разведки о движении войск Царства, утверждала, что, кроме нескольких малых деревень и одного небольшого царского города в округе ничего быть не должно.

– Беспокоит меня этот город, но делать нечего, – цокнул языком Нилуэ, указывая пальцем в наполовину развернутую внутри посольской кареты малую карту.

– Ты о чем? – уточнил Нирмо, на губах которого играла легкая улыбка. Чародей обожал творить магию, а окоченевшие трупы нескольких десятков смертных его совершенно не беспокоили.

– В любых городах есть имперская власть. Ну, то есть, ты понял – любая власть. Какой-нибудь наместник, начальник стражи или еще кто, получающий сведения от караульных. А также находящийся в курсе планов крупных магических экспериментов в округе. Ну вот представь, что ты крестьянин, младший мастер. Увидел ты ледяную глыбу над лесом – ну и имп с ней, магики развлекаются. А если ты точно знаешь, что там государственная граница, а «магиков» такого уровня или в таком количестве ближе ставки царя не найти, то начинаешь беспокоиться, пересматривать инструкции и приказы… А любые инструкции и приказы требуют в таких случаях провести разведку, а потом посылать за войсками.

– Короче, Нилуэ, – недовольно поморщился Нирмо, согнав улыбку с лица. Это действительно было проблемой.

– Времени мало. Переводим солдат на форсированный марш. Двадцать километров в день, не меньше. И не светиться, ничего не грабить и не поджигать. Согласны, мастер? – скрежеща доспехами, Нилуэ приоткрыл дверцу кареты, намереваясь покинуть ее.

– Да. Иди, – когда Нилуэ выходил, старшему магу почудилось тихое и укоризненное «Напортачили вы с этим заклинанием, кудесники», на что он мог лишь кивнуть. Его грусть по настоящей магии, возможно, только что создала им проблему.

Вокруг кареты раздался шум и крики, перемежающиеся хлопками телепортационной магии – Нилуэ мерцал около каждого более-менее значимого мага и офицера, давая указания о новом темпе ходьбы и времени ближайшего привала. Несмотря на то, что грунтовая дорога стала заметно менее широкой и серьезно потеряла в утоптанности и качестве, солдаты ускорили шаг. Десятники и сотники донесут до них проблему на ближайшем привале, время которых сократится.

***

Замок Вайолетхам раскинулся перед небольшим отрядом из десятка разведчиков. Нирмо решил не прятаться, и потому кавалькада с ним во главе сейчас гарцевала в трех километрах от замковых стен. Несмотря на полдень, ворота замка были заперты, а на стенах было много часовых.

Это означало, что булаву среди ниток утаить не получилось, и разведчики Царства донесли начальнику гарнизона замка о трех ротах солдат города магов. К слову, именно в это время дуайен Мероннер по приказу Нирмо передает бумагу об объявлении войны, подписанную Верховным Хранителем Нелиллом Балансом, послу Царства в Глелисе. Впрочем, надо быть дураком, чтобы не догадаться, что три роты солдат, более десятка големов и еще больше магов путешествуют в строю по дорогам другого государства не ради дружеского визита.

Нирмо на текущий момент радовали целых три вещи, связанные с текущим заданием.

Во-первых, замок был деревянный. Это не значит, что его легко поджечь, а даже наоборот – но вот повредить немагическими средствами или тараном будет гораздо легче.

Во-вторых, раскинутая Дорамом невероятно сложная магическая паутина, основанная за получением информации от частичек воды в воздухе, – Нирмо был очень удивлен тем, что практически в любом воздухе есть мелкие частички воды, – констатировала тот факт, что на протяжении дневного перехода во все стороны крупные скопления живых существ совпадают с поселениями на карте и лагерем Нирмо. Констатировала она это факт целых пять секунд, после чего схлопнулась, а Дорам упал в обморок.

В-третьих, на стенах замка развевались по большей части флаги Царства – зеленые полотна с красным геральдическим кабаном. Один-единственный флаг над воротами обозначал какое-то непонятное геральдическое создание на фиолетовом фоне, и, скорее всего, это был герб хозяина. Однако на основном флагштоке герба аристократа заметно не было, и это вселяло определенные надежды на то, что им будет противостоять обычный гарнизон. Как правило, аристократы оставляли около сотни полноценных солдат в гарнизонах своих замков, и это были не лучшие представители армий государства. Конечно, начальник гарнизона мог набрать под тысячу крестьян в виде ополчения – но это требовало времени, которого Нирмо не собирался давать.

Прямо сейчас две роты рассредоточились вокруг замка, блокируя все подходы, а рота Мижардина работала в ближайшем лесу, подготавливая таран и связки осадных лестниц. Нирмо не был гениальным стратегом, и то, что он помнил о тактике, укладывалось в стратегию «завалить врагов трупами своих солдат». В принципе, учитывая очевидный цейтнот – никто точно не знал, достигли ли сведения о них лагеря царской армии, но следовало надеяться на лучшее, рассчитывать на худшее и понимать, что трем сотням воинов невозможно спрятаться в центре вражеской провинции, – другие командиры предложить стратегию лучше не могли. Разве что уточняли приказы Нирмо в силу своего опыта. Например, находящаяся напротив замковых ворот рота сейчас строила небольшой укрепленный лагерь с пятиметровой башней по центру для лучников и чародеев, в который уже двигали таран и сносили связанные лестницы, а к роте Мижардина скакал гонец от уставшего телепортироваться Нилуэ с приказом срубить толстые ростовые щиты из прочного дерева для тарана и магов и покрыть их шкурами животных или чарами защиты от огня.

– Концепция осады мне кажется в корне неверной! – разглагольствовал Нирмо, намекая на старый разговор об уменьшении числа «дармоедов», – Наша задача – жестокий и бескомпромиссный штурм. Это меховые ублюдки нанесли оскорбление Конкордии, уничтожив неподалеку отсюда миссию Кетрола Течение Судеб и оборвав жизни более чем шести сотен слуг Гармонии. Сегодня они заплатят за свои злодеяния! И помните – чем быстрее мы убьем всех внутри этого замка, тем больше у нас шансов выжить! Вперед!

Спустя шесть часов Нирмо произносил точно такую же экспрессивную речь (заменив лишь первое предложение на обращение к слушателям), поднявшись на наспех построенную и укрепленную чарами прочности башню. Его слушали две сотни солдат – роты Купара и Фирдорна, должные пойти на штурм вместе с чародеями и големами. Рота Мижардина, блокирующая замок со всех сторон, оставалась в резерве, а сам старший маг решил размяться, чтобы не допускать больше просчетов из-за тоски по магической силе, струящейся по венам.

На стенах было полно защитников, притом преимущественно на стенах около ворот и башнях на западной, привратной стороне крепости. Крепостные стены и башни были утыканы факелами, несмотря на то, что смеркаться только начало, по периметру замковых стен стояло шесть или семь чанов с чем-то кипящим – смолой, каучуком или маслом. Наемникам предстояло это узнать.

Стены по остальным сторонам света оставались практически без защитников – там располагались маленькие группки царских лучников, вполне способные и явно намеренные стрелять навесом. Башенка, на которой стоял Нирмо, находилась примерно в одном километре от фланкирующих крепостных башен – то есть как минимум четыре полета стрелы⁴⁸. Конечно, в замке Царства наверняка находилось несколько снайперов, способных легкой стрелой дострелить до башни старшего мага из своих мощных луков⁴⁹, но такой выстрел не способен никому повредить и нанести может лишь моральный ущерб.

Нирмо взмахнул рукой, в которой была зажата трость-булава, – едва ли не первый раз за все время этой миссии он держал ее не как трость, а именно как булаву, словно готовясь наносить ей удары, – и аметист в ее навершии ослепительно ярко вспыхнул. Нирмо шагнул с башни и пролевитировал немного на юг – чуть в сторону от штурмующих. На башенке заняли позиции трое солдат с ростовыми щитами на случай какого-нибудь снайпера с зачарованными стрелами и группа магов с Дорамом во главе. Кроме щитоносцев, около башенки расположились четыре конные фигуры и около десятка иных телохранителей. Одна из «Дев битв» пренебрегла традиционным обмундированием, напоминающих стальное нижнее белье, и облачилась в бесформенную бригантину.

«Умная. Выживет, быть может», – мельком подумал Нирмо, отводя взгляд.

Маги на башенке принялись размахивать магическими инструментами и вычерчивать в воздухе непонятные символы, рождая мощное заклинание водной элементалистики. Замок Вайолетхам был слишком близко к ставке царя Витфара у замка Пайншор. Вернее, между ними лежало несколько дневных переходов даже не для медленно двигающегося отряда с обозами, но даже для пешего бродяги. Однако заклинания элементальных Штормов были настолько могущественными и их следствия были видны с такого большого расстояния, что Нирмо отнюдь не улыбалось привлечь сюда несколько тысяч солдат, которых царь немедленно пошлет выяснить, кто именно использует высшую боевую магию в пределах его владений.

Так что первоначальный план штурма, набросанный Нирмо сразу по получению приказа от Хранителя Баланса, претерпел изменения. Малую чародейскую призму зачаровывать было просто некогда, так что треть магов вместе с Дорамом сокрушала основную магическую оборону врагов, большая часть оставшихся двигалась под защитой ростовых щитов в порядках штурмующих, а Нирмо, Гар и все каменные гаргульи вступят в бой в качестве финального удара. Фирдорн принял общее командование штурмом на себя как наиболее опытный в тактических вопросах маг.

Несмотря на то, что подготовка первого магического удара Дорамом требовала большого количества времени, он все же закончил ее за несколько минут до того, как согласованные на совещании боевые порядки штурмующих сформировались.

Две колонны солдат, каждая из которых несла по четыре штурмовые лестницы, постепенно превращались из толпы в нечто, напоминающее нарисованную на военной карте структуру. Среди них расположились четыре группы по два мага, перед которыми держали по два ростовых щита четыре воина-наемника Конкордии, а рядом под прикрытием собственных щитов рассредоточились нанятые телохранители магов.

Нирмо уже зачаровал аметист в навершии своей трости-булавы, подготовив и удерживая Большую воздушную композицию де Рина – сильное заклинание воздушной элементалистики, позволяющее выпустить некоторое количество незримых и очень плотных сгустков воздуха, наносящих удары, по силе подобные боевому молоту. Количество сгустков определялось магической силой чародея. Средний ученик не был способен даже произнести эти чары, средний адепт был способен вызвать один или два сгустка магии Воздуха. Нирмо при помощи своего магического инструмента мог вместо обычных для мастеров магии пяти сгустков вызвать целых пятнадцать. Как гласили легенды и учебники по теории магии, автором этого заклинания был Тонуки де Рин, один из виконтов Королевства и Белый волшебник, то есть Высший маг Воздуха. Он мог нанести серьезные повреждения целой сотне человек непрерывным шквалом магических воздушных ударов.

Нирмо не успел заскучать, как заклинание Дорама и четырех его помощников обрело силу. Это оказался Таран Воды. Из воздуха постепенно конденсировалась влага, собираясь в цилиндр и уплотняясь. Когда цилиндр достиг ширины руки человека, все пятеро магов в унисон запели, добавляя вербальный компонент заклинанию, и процесс увеличения Тарана пошел еще быстрее.

На стене среди защитников вдруг появились фигуры в фиолетовых мантиях. Нирмо было простер свой магический инструмент в их направлении, но тут же опустил его – во-первых, он вспомнил, что сгустки воздуха просто не долетят до крепостной стены, а во-вторых, на стене оказались обычные слабые маги, принадлежащие к Ордену Тайн лишь формально. Вместо того, чтобы попытаться распутать магические линии мощного, но невероятно примитивного заклинания, они принялись бомбардировать его разными чарами. Само собой, особого успеха это не имело, хотя скорость формирования Тарана Воды явно замедлилась.

Таран только достиг метровой толщины, как солдаты выстроились в колонны и даже сделали несколько шагов вперед, а те, кто был назначен обслугой обычного, деревянного тарана, приготовились было его схватить за специально предназначенные для перекатывания бревна, как Нирмо замахал сияющей тростью, приказывая остановиться. Раздались громкие крики, приказы, звуки пары зуботычин, и обе роты выполнили приказ.

Таран Воды вскоре окончательно сформировался и ударил по вершине одной из фланкирующих крепостных башен. Будь создатель Тарана Высшим магом, защитникам оставалось только отступить за пределы видимости, чтобы чародей не мог их поразить долгоживущим титаническим цилиндром из спрессованной воды – но удар адепта, пусть и высокого круга посвящения, был одноразовым. Раздались громкие крики, несколько фигурок выпало из башни как внутрь замка, так и наружу, а остальных просто смыло на лестницу или иной проход, ведущий внутрь башни. Таран Воды рассыпался.

– В атаку! – проорал усиливший голос Фирдорн, который магией выдрал снизу кусок почвы и медленно сжимал его до состояния, близкого к камню. Для всех простых и большинства сложных заклинаний километровая дистанция была непреодолима – на такой дистанции магия, находясь далеко от ее создателя, теряла нить подпитки и развеивалась. Таран Воды был редким исключением, но для него требовался прямой зрительный контакт с целью. Во всяком случае, если творил его не Высший маг.

Колонны солдат бегом двинулись вперед, удерживая осадные лестницы и щиты. У большинства воинов оружие пока находилось в ножнах по причине отсутствия свободной руки. Один из десятков левее крайней колонны катил таран, еще десяток тащил ростовые деревянные щиты, покрытые шкурами и прикрывающие как обслугу тарана, так и самих солдат. Колонна, которая была рядом с тараном, состояла из большего числа солдат, чем другая – предполагалось, что, если таран разобьет ворота, «лишние» солдаты атакуют через них.

Пока осадное снаряжение не достигло стен, четыре группы магов – если не считать Фирдорна, находящегося среди солдат центральной колонны, – выстроились в редкую цепь, прикрываемую щитоносцами на расстоянии метров пятиста от стен. Сейчас они накладывали защитные чары на себя, своих телохранителей и идущих на штурм наемников. Когда последние солдаты колонн минуют их, они медленным шагом двинутся вперед с тем, чтобы, достигнув стометровой дистанции до стен, приступить к уничтожению врагов боевой магией.

Все лучники, находящиеся на башнях, сфокусировали огонь на колоннах, приближающихся к стенам. Некоторым для этого пришлось стрелять навесом, градусов на сорок, и лишь надеяться, чтобы стрелы попали в цель. Большинство стрелков, находящихся позади линии дружинников на стенах, стреляли по башенке, на которой находился Дорам. Судя по всему, несмотря на речь Нирмо и его сияющую в сгущающихся сумерках трость, его сочли аристократом, а Дорама – старшим магом. Традиционное мышление жителей немагического государства работало против них.

Однако смысл в их усилиях был. Стрелки чередовали легкие и тяжелые стрелы, различные техники навесной стрельбы, парочка явных элитных стрелков даже пользовалась услугами собственных магов для зачарования стрел. Длинные луки воинов Царства сгибались и разгибались, посылая вестниц смерти в направлении деревянной башенки.

Через несколько минут пара фигур у башенки свалилась, утыканная стрелами. Одна из этих фигур принадлежала конной воительнице «походного борделя». Ростовые щиты, которыми прикрывали колдующего Дорама и его помощников, требовали замены, и к башенке уже несли новые. Зачарованные стрелы морозили щиты, поджигали, выбивали целые куски дерева и ломали руки, держащие их. Однако таких стрел было немного – около трех десятков. Остальные просто втыкались в щиты, в деревянную конструкцию башенки или даже бессильно падали на землю.

Ситуация с достигнувшими двухсотметровой отметки до крепостных стен солдатами была гораздо хуже. Они продвигались, оставляя за собой тела своих товарищей, а поднятые вверх щиты постепенно становились похожими на дикобразов. Вначале один, а потом и все снайперы – элитные стрелки Царства, которых хоть и было немного, но свою малочисленность они компенсировали качеством оружия и магической поддержкой – перенесли огонь на таран. К тарану новые щиты подтащить не удалось бы, в отличие от башенки, да и он рисковал выйти из зоны обстрела, приблизившись к воротам.

Маги явно получили схожие приказы, но они на то и были магами, чтобы плевать на них. Единственной чародейской реакцией на таран оказались чары, вытащившие огромный пласт земли прямо на его пути и вывалившие его на воинов. Земля вреда особого не нанесла, разве что несколько откашливающих ее и отряхивающих себя солдат были пронзены стрелами, а вот яма перед тараном заставила воинов сменить курс и приняться ее объезжать, усложнив работу щитоносцев по прикрытию обслуги тарана.

Десятка полтора чародеев, находящихся в замке, – среди них выделялись недавно присоединившиеся к сражению магистр земной элементалистики, помешавший тарану, и явный мастер Ордена Тайн, противостоящий сейчас Дораму, – устроили настоящую магическую дуэль со всеми магами штурмующих, проявившими себя. Группу гаргулий, среди которых стояли Нирмо и Гар с телохранителями, обороняющиеся пока игнорировали.

Нирмо бездеятельно наблюдал за сражением, спрятав навершие трости с сияющим аметистом в ладони. Его время еще не пришло.

***

Башня Древних. Личные покои магистра Хирека

Молодой маг в легкой белой мантии постучал в резную дверь покоев Хранителя Баланса и, не дожидаясь ответа, вошел.

Весьма просторное помещение из-за великого множества шкафов и стеллажей, заполненных магическими инструментами и ингредиентами, казалось тесным, как каморка лакея. Единственным условно просторным местом комнаты был центр, в котором стоял круглый массивный стол, целиком выточенный из титанического кристалла зеленого хризоберилла. Судя по колебаниям магического поля, стол был мощнейшим артефактом, заряженным магической силой до предела. За столом в удобном кресле сидел глава Шестого круга магов Конкордии магистр Хирек и вглядывался в хрустальный шар, который был единственным предметом, нашедшим себе место на огромном столе.

Услышал звук отворяющейся двери, седой Высший маг, без традиционного вычурного шлема высших иерархов Ордена Тайн казавшийся совсем старым и слабым, взмахом руки рассеял картинку в шаре и левитацией повернул кресло так, чтобы быть прямо напротив своего ученика.

Маг лет двадцати пяти без знаков магического ранга на мантии преклонил колено перед наставником.

– Магистр? – голос молодого человека был весьма задумчив. Худой и оттого кажущийся гораздо более высоким служитель магических искусств, на мизинцах которого виднелись перстни с драгоценными камнями, а в руках – тонкий тридцатисантиметровый жезл с тремя неювелирными непрозрачными аметистами разных оттенков фиолетового, заканчивающийся пятисантиметровой высоты кристаллом горного хрусталя, ожидал ответа учителя со склоненной головой.

– Встань, Нирмо. Ты выполнил свое задание? – шепот великого волшебника проник в уши ученика, а потом могучим потоком воздушной стихии захлопнул дверь, о которой молодой Нирмо забыл.

– Да, Хранитель, – ученик протянул седому волшебнику жезл, как рыцарь протягивает свой меч королю для принесения вассальной клятвы. Как только жезл магией поднялся из рук ученика и медленно полетел к креслу Хирека, Нирмо встал.

– Подробности, – тонкие пальцы магистра Хирека со старческими пятнами и сморщенной кожей поглаживали магический жезл, поворачивая его и рассматривая аметисты. На кристалл горного хрусталя Хранитель Баланса даже не взглянул, а вот двум черточкам на теле жезла у навершия и одной трещине у противоположного конца уделил большое внимание.

– Малефикар был именно там, где вы мне приказали его искать, – начал ученик, не меняя позу, – Я приказал десятку арбалетчиков окружить его дом и стрелять на поражение во всякого, кто не носит белую мантию, а потом начаровал Малую воздушную композицию Вади на правый перстень и Воздушный круговорот Норитилиана-младшего на левый, – Нирмо умолчал о том, что на это он потратил целых полчаса, во время которых его явно рассматривал и житель затерянного в глуши домика, и возможные свидетели. Тогда ученик пообещал себе в будущем всегда ходить с заранее подготовленным заклинанием, путь и неимоверно сложно поддерживать стремящиеся высвободиться или рассыпаться чары, – Когда я закончил, то нанес Сигил Судьбы на ноготь указательного пальца…

– Что? – изумленно перебил Хирек.

– Ой, извините, магистр. Это такая руна, которая помогает видеть сокрытое, в том числе ложь, препятствия и спрятавшихся врагов. Мне сказали на встрече членов культа Судьбы, – Нирмо явно ожидал проблем и мысленно проклинал свой длинный язык. Но наставник отнесся к этому довольно спокойно и даже с легкой насмешкой.

– Я знаю про руну и культ. Когда-то он был несравненно более влиятелен... Но, возвращаясь к теме, не советую играться с Сигилом Судьбы и вообще с нанесением Сигилов и рунических заклинаний на свое тело. Этим ты буквально гарантируешь себе откат, который может поразить твое астральное тело или даже твою собственную судьбу, – поучительно сказал он и приказал продолжать отчет.

– Я оставил четырех арбалетчиков по периметру следить за всеми возможными выходами из дома, а остальным приказал штурмовать дом через главный вход. Первые двое погибли, состарившись за пару секунд – какое-то обратное целительское заклинание омоложение, созданное артефактом, переделанным в ловушку. Мы проверили первые комнаты и ворвались в зал примерно в центре дома малефикара. Тут одна из дверей открылась и через нее полезли какие-то странные твари – человекоподобные голые существа, безоружные, но быстрые, с большими зубами и сильными рукам. Я приказал трем арбалетчикам заблокировать эту дверь, пока сам с оставшимися проверяю противоположную часть здания. Мы нашли тюрьму с двумя камерами, в них была пара пленников. Их я приказал казнить и оставил арбалетчика сторожить трупы, – Нирмо замолк и вопросительно посмотрел на наставника.

– Правильно, это мог быть малефикар, переселившийся в чужое тело или изменивший внешность. Они часто так делают, и я никогда не понимал, почему смертные властители не исполняют требования Юстиции Тайн казнить таких пленных, – подтвердил правильность действий своего ученика магистр и приказал, – Дальше.

– Больше ничего интересного я не нашел и вернулся в зал. Там двое выживших арбалетчиков сдерживали волну тварей, и я помог им расправиться с ними, использовав наполовину Малую воздушную композицию Вади. Мы вошли в проход и в последней комнате нашли малефикара со знаками мастера-целителя на мантии, – Нирмо замолчал, потирая один из своих перстней. Потом резко отнял палец от камня на перстне, как будто на что-то решившись и тихим, не похожим на себя обычного голосом спросил, – Наставник?

– Да, мой мальчик? – от магистра Хирека не укрылось странное состояние ученика.

– Почему он был настолько слаб? – выпалил Нирмо, избегая смотреть учителю в глаза.

– И ты понял это после первого же задания вне Конкордии, мальчик. Молодец. В чем проявилась слабость этого мага? – Хранитель Баланса отбросил аметистовый жезл, как ненужную игрушку, сложил руки на коленях и пристально взглянул на младшего мага.

– Он откинул нас к стене и обрушил на нас целый десяток заклинаний, пока я с ним сражался. Арбалетчики успели выпустить по одному болту. Когда один из них умер, я приказал второму отступить и перезарядить арбалет. Когда он вернулся – через минуту, не больше, – все было кончено. Наставник, этот шарлатан пользовался артефактами, амулетами, элементалистикой, попытался состарить меня вот этим самым жезлом, как его артефакт состарил первых моих солдат, но не успел, короче, делал все, что мог. Я лишь выпустил Воздушный круговорот Норитилиана-младшего и отражал всплесками чар и короткими рунескриптами пытающиеся поразить меня заклинания. Когда круговорот рассеялся, а малефикар использовал все свои артефакты, я разрядил в него весь оставшийся заряд Малой воздушной композиции. Он превратил грудную клетку этого шарлатана в кровавое месиво, и все закончилось, – Нирмо экспрессивно взмахивал руками, в лицах показывая, как летели заклинания и как он их отражал, но в глазах его стоял вопрос.

– И? – подбодрил магистр после того, как молчание затянулось.

– Он был мастером, учитель. Я же не дотягиваю до ранга даже адепта и четко осознаю это. Благодаря вам, – подпустил шпильку Нирмо, после чего вновь стал серьезным, – Как я мог так легко убить мастера магии, искушенного в темных искусствах?

Магистр Хирек встал с кресла и, припадая на левую ногу, пошел к одному из дальних стеллажей. Не услышав шагов Нирмо, он развернулся и поманил ученика за собой.

– Ты никогда не думал, чем магия отличается от любых других искусств или даже простых человеческих занятий? – серьезно спросил Хирек.

– Конечно, это же Великое Искусство… – патетично начал было Нирмо декларировать затверженные наизусть прописные истины, но вдруг обнаружил, что из его открытого рта больше не выскальзывает ни один звук.

– Да, я и забыл, что вас теперь заставляют заучивать непонятные вам самим слова… – Хранитель Баланса дошел до стеллажа у противоположной стены своего кабинета и начал рыться на его полках, целенаправленно разыскивая какой-то предмет. Потом выпрямился, махнул рукой, и его фигура дрогнула и раздвоилась. Прозрачная копия магистра Хирека продолжила перебирать сваленные в беспорядке магические инструменты и книги, а настоящий Высший маг развернулся к своему ученику.

– Магия – это способ манипуляции незримыми потоками энергии, пронизывающими весь мир. Она существует всегда и везде, магия – одна из фундаментальных сил нашей Вселенной. Магические поля могут быть сильными, как в нашем мире, и позволять творить элементальные заклинания всяким недомагам, управляя стихией силой разума или видя незримое. Магические поля могут быть слабыми или даже вовсе отсутствовать в мире – но магия как таковая существует всегда, и достучаться до нее можно отовсюду! Как, ты думаешь, маги Легионов Иных Миров убегают из тех миров, где нет магии? Как, ты думаешь, они в те миры попадают из нашего, если там якобы нет магии? – Хранитель Баланса принялся ходить вперед-назад, а его глаза разгорелись голубым светом, – Магия превыше богов, магия превыше тех тварей, что соперничают с ними за влияние при помощи чернокнижников, и эти существа покушаются на ее влияние, ослабляя магический план везде, где только можно! Но повредить самой сути магии они не в силах! Магия – это силы и символы, которые лежат в основе существования всей плеяды миров!!!

Хирек остановился, подошел вплотную к своему ученику и тихо начал:

– Ты действительно думаешь, что магии можно научиться между делом, как можно научиться рисовать, делая по несколько рисунков каждый вечер? Или как можно научиться боевым искусствам, занимаясь по утрам с учителем фехтования?! Как можно учить иностранные языки, читая книжку в перерывах между перекладыванием бумажек в канцелярии?!! Невозможно!!! – старик кричал, но этот крик был совершенно не впечатляющим по своим качествам. Скорее, это было громкое сипящее шипение, но Нирмо попятился, ощутив сильнейшую волну дикой магии, которую излучал впавший бешенство учитель. Потом ученик Хирека будет много думать об этом разговоре, и поймет, что более никогда не видел взбешенного наставника. Все свои чувства старый волшебник играл – но не испытывал их. За исключением этого откровенного разговора о магии.

– Ты знаешь, – вдруг продолжил Хирек спустя пять минут, в течение которых он глубоко дышал и успокаивался, – Насколько продвигается в магических искусствах средний маг после выпуска из любого Элементального Универсума, Академии Ментальной магии, Академии Иллюзий, тренировочных лагерей Легионов Иных Миров и, наконец, учебных башен Конкордии и учебных комнат Купола Высшего Совета?

Хирек подождал ответа, но не дождался. В глазах Нирмо можно было прочесть не непонимание, а изумленное и очень негативное озарение.

– Ты все понял. Почти ни на сколько, ученик! Если маг живет среди смертных, если он зарабатывает себе на жизнь, выполняя чьи-то приказы, если он живет не магией, как ей живут наши ученики, а, скажем, политикой или торговлей – он и за сотню лет не достигнет результатов, которые получил за два десятилетия обучения в магическом государстве! Как ты думаешь, сколько я учился? – это был явно риторический вопрос, но Нирмо склонил голову, демонстрируя интерес. Наставник явно забыл, что только что наложил заклинание немоты на своего ученика, – Сто пятьдесят лет, мой мальчик. Полтора века я потратил на изучение таинств магии, и сейчас, когда я прожил в своем теле почти четыреста лет, – больше, чем все, о ком я слышал, – я могу сказать с полной уверенностью, что за два с половиной века после принятия титула Хранителя Баланса и политической ответственности за Конкордию я постиг столько магических тайн, – если так можно называть эти фокусы, – сколько смог бы постигнуть за год самостоятельного изучения, если бы я жил отшельником, как мой наставник.

Магистр приподнялся в воздух и перелетел в свое кресло, развернув его к неподвижно стоящему и осмысливающему услышанное ученику.

– Но при этом магические государства вроде Конкордии позволяют опытным магам не исполнять приказы иерархов, а сосредоточиться на своих исследования, обязывая их взамен лишь защищать общий дом. По сути, для них Конкордия – это просто большая, разносторонне развитая и хорошо оснащенная группа отшельников. Меня и других Хранителей это не касается, наша работа – политика, но твой дружок Кетрол, например, с тех пор, как стал старшим адептом, плюет на все приказы и не вылезает из исследовательских лабораторий своего учителя магистра Гендани. И, я уверен, будет так делать еще лет двадцать, пока ему не надоест и пока он не захочет купаться в заслуженной роскоши и власти, – в голосе Хирека отчетливо слышалась ностальгия по временам, когда он сам был таким же отчаянным исследователем магии.

– Зачем изучать новые тайны, если уже изученные приносят тебе все, чего ты хочешь, думаю я сейчас? Зачем рисковать в смертельных экспериментах, если я могу умереть с года на год и никогда не воспользуюсь плодами своих трудов… – печаль никуда не ушла, но к ней добавилась задумчивость. Хирек оперся на подлокотник кресла и слегка привстал, вглядываясь в лицо Нирмо, улавливая каждое мимическое колебание его мышц, – Ты понимаешь… Маги, которые не решились присоединиться к любому магическому государству и не решились стать отшельниками, по сути, слабы. Они не прониклись магией, и магия не прониклась ими. Здесь мы учим вас в атмосфере, далекой от любого возможного отдыха и любых занятий, кроме магии. Только самые богатые дети могут развлекаться вместо уроков, – и, получая деньги их родителей, мы не сможем выпустить их хорошими магами. Так, посредственностями, которые, однако, будут сильнее многих, выучившихся в небольших магических школах или у частных наставников, живущих среди смертных.

Сзади что-то прогромыхало. Обернувшись, Нирмо увидел, как полупрозрачная копия магистра достает из кучи барахла тонкую стальную булаву примерно метровой длины с не слишком большим для булавы навершием. Или, как внезапно подумал Нирмо, стилизованную под булаву трость. «Оригинально! Первый раз такое вижу!» – восхитился ученик, но тут же обернулся к опустившему в кресло и переводящему дух от этого усилия наставнику. В его голове бродило множество мыслей, множество вопросов, которые он хотел задать, но Хранителю явно было не до них.

– Я сделаю так, чтобы ты всегда помнил об этом разговоре. Рановато он случился, конечно, ведь ты еще не ощутил того пресыщения магией, которое ощущают бакалавры и магистры Элементальных Универсумов и иных магических Академий, – Хирек заколебался, но все же очень тихо, почти неслышно добавил, – Которое ощутил я два с половиной века назад.

Магистр опять с трудом встал со своего кресла, принял у быстро подлетевшей к нему копии трость и поднял ее в воздух левитацией. В булавоподобном навершии трости оказался вплавлен ювелирного качества полупрозрачный аметист. Хранитель некоторое время смотрел на него, а потом повелительно махнул рукой, и его копия распалась на множество мелких голубых частиц и впиталась в аметист.

Хирек сделал несколько шагов к Нирмо и, подняв его правую руку, поставил ее на трость, заставив обхватить навершие так, что острый угол аметиста глубоко впился в кожу. По магическому инструменту – это явно была не просто стильная трость – потекли тонкие потоки крови ученика, привязывая трость к своему новому хозяину.

– Как только маг перестает без остатка тратить все свое время на изучение магии, – горячо прошептал старик в лицо молодому магу, окутывая того запахом озона и чистейшего горного воздуха. Это заставило Нирмо еще раз вспомнить его возраст и произнести эту цифру про себя. Маг такого возраста, оставшийся в своем теле, уже не человек. Дыхание людей не пахнет грозовым горным воздухом. Четырехсотлетнего тела не существует. Сколько еще осталось великому магу? Сколько лет он уже живет в долг? А его учитель тем временем продолжал горячо говорить, – Он перестает учиться магии вовсе. Как только маг перестает учиться магии, он перестает становиться сильнее. Сейчас у тебя есть возможность учиться магии – в будущем, неважно, как скоро оно наступит, через двадцать или через сто двадцать лет, – ее у тебя не будет.

Магистр резко развернулся и его голос стал звучать необычайно сухо.

– Жезл в виде булавы – подарок. Твое первое задание – избавься от этих раздражающих меня перстней и сделай себе нормальный магический жезл из этой заготовки. Твое второе задание – рассей заклинание немоты при помощи ритуальной магии рун. Петь заклинания и наполнять магической силой похабные жесты не разрешаю. А теперь вон!

Чудовищной силы поток воздуха подхватил Нирмо, открыл дверь кабинета магистра и так поставил ученика на пол перед с силой захлопнувшейся дверью, что тот не удержался на ногах и упал.

Нирмо готов был поклясться, что по щекам старого волшебника текли слезы.

***

Таран все-таки не дошел до ворот. Когда он достиг мертвой зоны лучников, с неба с чудовищным грохотом упало что-то размером с пару слонов, и следы тарана и двух десятков солдат можно было искать только на дне огромной и по-настоящему непроходимой ямы перед воротам. Чтобы закидать такую фашинами⁵⁰, понадобилось бы пустить на них целую рощу.

– Магистр магии Земли вряд ли будет нам еще опасен, – подвел итог Нирмо. И действительно, после Тени Кометы – одного из самых сильных заклинаний боевой элементалистики Земли, в честь которого получил титул дуайен Мероннер – даже Коричневый волшебник рисковал потерять значительную долю сил, не говоря уже о простом выпускнике Академии с увеличенным сроком обучения.

Дорам разочаровался в поединке с мастером Ордена Тайн – высший элементалист Воды просто не успевал создавать сложные заклинания, как мастер находил в них слабое место и разрушал. Единственное, что у Дорама получилось, так это заморозить содержимое кипящих котлов на ближайшей стене. Теперь тайное варево было полностью бесполезно для обороняющихся.

Но в итоге Дорам и его маги-помощники пошли по пути наименьшего сопротивления – вместо сложных заклинания они создавали простые магические конструкты – ледяные иглы и куски земли, а также чары, именуемые в среде магов «лучевыми», то есть мгновенно распространяющиеся он мага до цели. В число последних входили молнии и огненные копья. Учитывая километровую дистанцию до скоплений защитников на стенах, магам приходилось вкладывать огромное количество магических сил в свои чары, зато рассеять их было почти невозможно, а поднимать защитные чары не было уже смысла – осадные лестницы стояли под стенами, крепко прицепившись к камню.

Вернее, три осадные лестницы, принадлежащие самой большой колонне, стояли под стеной между двумя фланкирующими башнями, а две лестницы второй колонны – одна была уничтожена магами врага – были приставлены к вершине северной фланкирующей башни.

По ним лезли наемники Конкордии, поддерживаемые наконец-таки вышедшими на стометровую дистанцию группами магов с щитоносцами. Лучники Царства в очередной раз доказали, что их не зря боится весь цивилизованный мир – одна из четырех групп, та, в которой был юстициар-палач, целиком полегла под струей зачарованных стрел и шквалом не зачарованных тяжелых метровых монстров. Утыканные ими тела телохранителей, наемников-щитоносцев, облаченных в белые мантии магов валялись без движения среди раздробленных в пыль щитов.

Остальные три группы магов не смогли бы сопротивляться обстрелу – все-таки стрелки не зря считались врагами магов – но опытный военачальник обороняющихся разумно приказал перенести огонь на обычных солдат, штурмующих стены. Двигаясь по осадным лестницам между фланкирующих башен, те были легкими мишенями как для профессиональных лучников, так и для града метательных снарядов, которые имел при себе буквально каждый воин Царства и которые посыпались на наемников, как только те начали лезть по лестницам. Тяжелые дротики, джариды, метательные копья и метательные топоры легко пробивали тела воинов, почти не замечая бригантин, хауберков и кольчуг.

Но маги штурмующих не были оставлены без внимания – наоборот, внимания им хватало с избытком. Почти полтора десятка магов осажденных в ранге учеников и адептов практически все свое внимание сфокусировали на шестерых чародеях Конкордии. Как только наемники ворвутся на стены, тем будет уже не до магической дуэли – но до тех пор шестерым адептам Ордена Тайн придется сражаться за свои жизни и помнить, что если вражеские маги перенесут огонь на наемников, то штурм захлебнется.

В это время Нирмо и его телохранитель в ранге сотника вместе с Гаром и семью его северными охотниками, тесно обхватив корпусы гаргулий, поднялись в воздух. Каменным големам Конкордии крылья нужны были не для полетов и не для красоты, а именно для таких случаев – они обхватывали себя широкими крыльями спереди, прикрывая тех, кто держится на них сзади, и левитировали в указанном направлении. В указанном направлении была одна из дальних крепостных башен, с которой ранее периодически срывались обычные и зачарованные огнем стрелы – это означало, по подсчетам Нилуэ, наличие двух-трех стрелков и одного снайпера вместе с его магом-помощником.

Сам Нилуэ, взяв четырех наемников из охраны укрепленного лагеря, телепортировался минуту назад на крышу этой башни, и сейчас оттуда раздавался громкий шум драки, а также виднелись синие и красные всполохи, символизирующие применение телепортационной и огненной магии.

К сожалению, в Конкордии никто не считал нужным делать маскирующихся каменных големов – учитывая, что общее количество членов всех Стай колебалось около трех тысяч големов, это было излишней работой, – а потому Малую Башенную Стаю гаргулий Конкордии заметили довольно быстро. Пару магических ударов пришлось отводить Нирмо, так как Гар был целиком погружен в процесс управления десятком големов, а небольшой шквал стрел каменные создания как будто и не заметили. Впрочем, военачальник обороняющихся был действительно опытен, а потому маги и лучники вскоре перестали реагировать на эту угрозу, зато из замкового донжона выбрался отряд из трех десятков тяжеловооруженных воинов и нескольких облаченных в мантии фигур, поспешивший к башне, к которой левитировали гаргульи. Командующий обороной бросил в бой свои резервы.

Подлетев вплотную к вершине башни, свита Нирмо увидела Нилуэ с копьем в одной руке, который прятался за зачарованным щитом от натянувшего свой лук снайпера Царства. Стрела была не зачарована, и пробить она могла слабую броню портального мага, но не его щит. Еще несколько минут, и пальцы снайпера устали бы держать туго натянутую тетиву, и бой закончился бы победой мастера портальной магии, но ситуация изменилась еще быстрее – накопивший энергию на телепортацию Нилуэ магическим образом перенесся вплотную к элитному стрелку и ударом копья пробил ему глотку.

Перед тем, как опуститься на крышу башни, Нирмо кинул взгляд на ситуацию на поле боя. Из шести магов Конкордии уцелело четверо. Две из трех групп потеряли по одному человеку, и лишь группа Элидина Килдена Дриза осталась невредимой. Однако все выжившие маги, в том числе Дорам сотоварищи, бомбардировали заклинаниями стены безо всякой цели – не было никаких признаков присутствия магов обороняющихся. Наемники прорвались на фланкирующую башню и оттуда раздавались звуки ожесточенного боя, а вот самая крупная колонна никак не могла закрепиться на стенах под обстрелом со стен и второй фланкирующей башни, на которую поднялись то ли сметенные Тараном Воды стрелки, то ли новые.

Гаргульи посыпались на крышу башни, усыпанную трупами, с громким стуком. Тела троих наемников, ученика мага и двух стрелков валялись около лестницы, ведущей внутрь башни. Судя по всему, Нилуэ и наемники прижали гарнизон башни и не позволяли им уйти, но в процессе сражения погибли. Когда Нирмо спросил, где четвертый наемник, Нилуэ лишь безразлично кивнул в сторону крепостного двора и проронил короткое «выпал».

Северные охотники, служившие телохранителями Гару, рассредоточились впереди гаргулий. Трое из них наложили стрелы на короткие луки, остальные подготовили холодное оружие. Гар, полностью погруженный в управление гаргульями, остался сзади, а Нирмо и оба его телохранителя встали в центре. Сотник, имя которого Нирмо опять забыл, прикрыл их обоих тяжелой павизой⁵¹.

Отряд медленно двинулся вниз по лестнице, притом вооруженные холодным оружием охотники, внезапно, видимо, вспомнив последствия гибели охраняемого мага, окружили медленно бредущего Гара.

На первой деревянной площадке внутри башни неожиданностей не было, на второй тоже, но когда отряд достиг третьей, которая была собственно крепостной стеной, внизу послышались звуки открываемой двери, крики и топот окованных сапог по камню. У отряда был выбор – двинуться по стене с риском попасть под обстрел или встретить вражеское подкрепление, или последовать иному пути.

Нирмо недолго подумал и приказал отступить на предыдущую площадку. Четыре из десяти гаргулий левитировали на крышу башни, скрывшись от взора поднимающихся солдат вместе с Гаром, а остальные заняли узкий проход, который Нирмо едва успел укрепить магией, – деревянные ступени явно были не рассчитаны на сражение закованных в железо солдат с каменными истуканами. Все северные охотники достали луки и заняли позиции за големами.

Нирмо не успел ухмыльнуться глупости использования охотничьих луков против серьезной брони, как свистнувшая стрела вонзилась в глазное отверстие в шлеме-маске царского стража, отправив того в нижний мир.

Впрочем, это был мимолетный успех. Человек пять стрелков Царства, среди которых не было ни одного снайпера, устроили недолгую дуэль с северными охотниками, в результате которой у подкрепления осажденных стало на одного стрелка меньше, а из семи северных охотников уйти из зоны обстрела смогли лишь двое.

Младший мастер отошел от ограждения, философски пожал плечами и решил не тратить связанное заклинание Большой воздушной композиции де Рина на стрелков, вычерчивая нижним концом трости-булавы на укрепленной древесине лестнице руны разрушения без капли силы. Жизни варваров его не интересовали, а свое дело они сделали – тяжеловооруженные воины уже частично поднялись на крепостную стену и Нирмо мог оценить их примерный состав.

Десяток стражей в тяжелых кольчугах, редких в Царстве сюрко⁵² и шлемах-масках с выгравированными гневными лицами, четыре стрелка, три мага ранга адептов Ордена Тайн – настоящих адептов, получивших классическое пятнадцатилетнее образование, а не вольных пародий, а также полтора десятка дружинников в хауберках. Все воины были вооружены традиционным дробящим оружием и держали наготове по несколько метательных снарядов.

Издевательски улыбнувшийся Нирмо сделал то, ради чего он готовил Большую воздушную композицию, – выпустил твердые сгустки воздуха нешироким веером, накрыв ими первый десяток, уже поднявшийся на крепостную стену, и задев поднимающуюся массу. Урон воинам в доспехах воздушные удары наносили серьезный, ломая суставы и кости, сталкивая воинов друг с другом и используя их тяжесть против их самих.

Старший маг быстро начертил в воздухе три руны, которые превратились в дым и вошли в нос одного из трех адептов, заставив его изгибаться в предсмертных корчах, и, понаблюдав за тем, как Нилуэ копьем сбил выпущенную раненым стрелком из слабо натянутого лука стрелу, отошел от края лестницы.

Нирмо аккуратно поднимался по лестнице на первую ниже крыше деревянную площадку и там, присев, вгляделся в аметист и удовлетворенно кивнул – вдохнувший Ядовитые испарения Рдлина адепт был окончательно и бесповоротно мертв. Чародей ненадолго задумался и, подгоняемый звуками рубящихся гаргулий и воинов Царства, начал готовить Малый смерч Норитилиана-старшего.

За то время, пока Нирмо колдовал, две из шести гаргулий были выведены из строя – попросту сброшены солдатами с лестницы вниз, где они достигали каменного пола башни и разбивались на кусочки, уничтожаемые двумя выжившими адептами. Маги оценили уровень их противника и спустились достаточно низко, чтобы Нирмо не мог их увидеть, а значит, не смог бы применить против них быстро подготавливаемые чары.

За короткое время боя чудовищные лапы гаргулий и наложенные на их тело телекинетические чары, позволяющие наносить удары дальше, чем дотягиваются лапы, лишили жизни пятерых стражей и столько же дружинников, практически полностью игнорируя доспех. Действительно, металлические кольчуги, останавливающие каменные лапы с острыми когтями и магическими раздирающими чарами, относятся к легендарным артефактам, а не к вооружению гарнизона замка.

Старший маг взмахом руки приказал Гару поднять гаргулий на площадку вверх, в то время как он сам поднялся на крышу к своему другу. Гаргульи невысоко взлетели, и одну из них ту же в прыжке сбил страж, упавший вместе с ней вниз. «Восстановлению не подлежат», – удовлетворенно хмыкнул Нирмо, наблюдая за гаснущими огоньками жизни стража и заклинаниями гаргульи, разрушаемыми магией двух прятавшихся адептов. Несмотря на то, что гаргульи были символом Конкордии, классические маги относились к ним как к инструментам, в отличие от некромантов, с нежной и слегка извращенной любовью относящихся к созданной ими нежити⁵³.

Гаргульи ускорили свою левитацию и опустились на первую площадку ниже крыши. Когда солдаты Царства ринулись за ними, стрелки и маги, подчиняясь приказу следующего последним воина в облачении стража, заняли позиции на крепостной стене, нанося удары по гаргульям. Сфокусировав все усилия на одной из трех оставшихся гаргулий, они отбили ей правое крыло и обе верхние лапы, сделав голема практически беспомощным.

Несколько стражей и десяток дружинников ворвались на самую верхнюю деревянную площадку, размахивая дробящим оружием. Их палицы были неприятно эффективны против каменных големов, и Гар, не дожидаясь приказа Нирмо, направил четырех прятавшихся до этого момента гаргулий вниз, на не подозревающих об угрозе воинов.

Чудовищный удар, с которым четыре ожившие каменные статуи обрушились на столпившихся на площадке и тесной деревянной лестнице людей, стал фатальным для существования этого армейского подразделения. Укрепленная магией древесина трещала, тела людей и их кости трансформировались в желе, некоторые воины выпадали вниз, увеличивая количество трупов на нижних лестницах башни и ее полу. Четверо выживших и попытавшихся отступить воинов, среди которых оказался главный страж и трое дружинников, обнаружили, что дистанционно запитанная магической силой руна разрушения взорвалась, оставив от находящейся ниже площадки лишь падающие вниз обгорелые деревяшки.

Конечно, столпившиеся на стене стрелки и маги, добившие поврежденную ранее гаргулью и уничтожившие еще одну, могли дать воинам уйти, но тут в бой в очередной раз вступил Нирмо, высвободив Малый смерч Норитилиана-старшего и, гордо и бесстрашно встав под защиту павизы сотника-телохранителя, начал поражать разбросанные тут и там тела людей короткими электрическими импульсами. Ритуальный маг успел убить трех смертных, и это был весьма хороший результат для не терпящей спешки ритуальной магии.

Трое дружинников в едином порыве бросились на спускающуюся гаргулью, пытаясь повторить подвиг стража и сбросить ее вниз, но на этот раз все прошло иначе – каменная статуя с огромной силой ударила крыльями, заставив солдат на миг остановиться, а потом нанесла когтистыми лапами, усиленными телекинетическими чарами, серьезнейшие раны, заставившие всех трех дружинников завыть под ноги и упасть на лестницу.

Главный страж – судя по всему, подумал Нирмо, это и есть командир гарнизона, – сумел неведомым образом перепрыгнуть разрушенную площадку и очутиться на крепостной стене. Оглянувшись на стонущих стрелков – Нирмо убил слабыми молниями двух адептов и одного стрелка, еще один был выброшен Малым смерчем вниз, – страж открыл массивную деревянную дверь, ведущую из башни на непосредственно крепостную стену, и побежал, делая странные жесты двум едва заметным фигурам на балконе донжона.

Оставшиеся пятеро гаргулий по приказу Гара добили раненых и остановились, ожидая, пока Нирмо левитирует всех остальных с крыши башни на крепостную стену. Слегка уставший младший мастер подошел к бойнице и, старясь не слишком высовываться, осмотрел картину боя.

С бойницы на уровне крепостной стены не было видно, как обстоят дела у магов штурмующих, но башенка Дорама все еще держалась и периодически выпускала ледяные игры. Выглядела она, однако, весьма и весьма потрепанной, – судя по всему, мастер Ордена Тайн все же вступил в прямой бой с пятерыми магами Конкордии, и ему не повезло. Под башней, однако, виднелись три конные фигуры – «Девы битв» больше потерь не понесли. Нирмо искривил губы в удивленной усмешке и тут же забыл о них.

Забравшиеся на одну из фланкирующих башен наемники захватили ее и спустились, тесня воинов Царства, обороняющихся от главной колонны. Прямо сейчас один из магов в фиолетовой мантии, сражающийся на стороне Царства вроде бы вдали от непосредственного боя, неожиданно для себя оказался лицом к лицу с одним из наемников Конкордии. Скалящий зубы воин в кольчуге и с мечом наносил медленные, но мощные удары, которые маг парировал чем-то вроде невидимого щита. Первый удар он принял на руку, второй отвел в сторону, возвратным движением щита, которым маг управлял обеими руками, отбил вернувшийся клинок… Но магу никто не мог помочь из сражавшихся рядом, а найти время для заклинания, участвуя в бою, трудно. Да и реакция этого чародея явно не соответствовала таковой у боевого мага. Очередной удар меча отрубил магу кисть, затем клинок вонзился в живот, тут же был вытащен, перехвачен обратным хватом и вонзился в горло чародею.

Отвернувшись от картины расправы с собратом, старший маг осмотрел главную позицию обороняющихся напротив приставленных лестниц основной штурмовой колонны. Та наконец-таки захватила плацдарм на крепостной стене и потихоньку его расширяла. Нирмо показалось, что среди штурмующих мелькнуло несколько приметных лиц, которые он привык видеть в резервной роте Мижардина, но он тут же отбросил эти мысли. Тактикой штурма командовал Фирдорн, ему было виднее.

– Сэр Нирмо! – раздался крик сбоку. Подбежав в распахнутой двери, он увидел главного стража, странно левитирующего к балкону донжона, на котором его ожидала фигура в темном плаще.

Младший мастер на секунду задумался, почему страж левитирует так странно, – как будто пытаясь тащить тяжелого себя и периодически не справляясь и проваливаясь в воздушные ямы. Но тут его взгляд нашарил странное маленькое существо, как будто тащившее на себе командующего обороной, и Нирмо успокоился. «Мало ли магических тварей на свете...» – мысленно произнес он и приказал Нилуэ:

– Как только он окажется в донжоне, телепортируйся и убей там всех. А мы пока разделимся.

Подчиняясь приказу Нирмо, маг порталов неподвижно встал, наблюдая за с трудом перелетающим внутренний двор замка офицером и подготавливая заклинание телепортации. Гар и двое выживших северных охотников спрятались у одной из башенных бойниц, выходящих на внутренний двор, а управляемые доминусом гаргульи быстро побежали по крепостной стене к одной из групп стрелков, стреляющих навесом по штурмующим. Сам Нирмо вместе с прикрывающим его сотником – старший маг вспомнил, что его звали Милефом, – перебежками двинулся к захваченной воинами Конкордии фланкирующей башне. Штурмовать донжон под перекрестным обстрелом нескольких групп лучников он не хотел, а расправа над ними займет слишком много времени.

Когда Нирмо, выполнив ответной воинское приветствие встретившему его в захваченной башне окровавленному и почему-то радостному сотнику Купару, начал подниматься по лестнице, чтобы обозреть ситуацию с крыши, он услышал хлопот телепортации и синюю вспышку на балконе донжона. Нилуэ начал выполнять приказ мастера.

Вершина фланкирующей башни, в отличие от вершин обычных башен, была прикрыта крышей. В стенах были проделаны по-настоящему огромные бойницы в противовес маленьким отверстиям в других виденных старшим магом башнях – Нирмо не знал, зачем, но они помогли солдатам захватить эту фланкирующую башню.

Поднявшись на вершину, Нирмо подошел к окну и встал так, что подставленная сотником-телохранителем павиза блокировала возможные выстрелы из внутреннего двора крепости. Здесь расположилась также группа наемников с арбалетами – маги абсолютно не интересовались экипировкой наемников, но архивариусы Реестров требовали, чтобы в наемной роте находилось около двадцати арбалетов. Арбалеты были бросовые, отвратительного качества и не обладающие особой меткостью – до уровня арбалетов королевских стрелков они не дотягивали, да даже до уровня арбалетов имперского производства им было далеко. Зато сила натяжения этих арбалетов была впечатляющей – выстрел откидывал цель назад, а перезарядка их натягиванием воротов занимала около минуты. Когда штурмовые колонны формировались, половину арбалетчиков включили в эту колонну, а вторую половину в центральную. Как видел Нирмо, стрелки в центральной колонне сделали по одному выстрелу и практически ни в кого не попали. Перезаряжать же арбалет минуту под огнем лучников, способных держать в воздухе несколько стрел в один момент времени, как и тащить арбалеты по штурмовым лестницам, было глупостью, поэтому вместе с телами неудачливых воинов перед стенами крепости валялись отброшенные машины смерти.

Теперь Нирмо смог увидеть выживших магов. По опустевшей лестнице поднимались трое чародеев, среди которых знакомо сиял перстень мага Астрала. Впереди и позади них вилась цепочка телохранителей, в том числе тех, чьи маги явно погибли от стрел и заклинаний. Нирмо еще не решил, что с ними делать, – не было времени на такие раздумья.

Башенка Дорама выглядела страшно – обгорелая, покосившаяся на одну сторону и пронзенная титаническим ледяным копьем. Похоже, что магическую битву с мастером Ордена Тайн пережили тоже не все, но нить жизни мага Воды, как чувствовал Нирмо, еще не оборвалась. Однако никаких чар маги в башне не создавали – видимо, лишились всех магических сил и сейчас спешно их восстанавливали.

Обе волны наемников – и те, которые прорвались на стену под огнем из фланкирующих башен, и те, что захватили одну из них, – слились в одну и при поддержке своих арбалетчиков и с помощью уничтожающих разрозненные группы стрелков гаргулий Гара уже оттеснили остатки обороняющихся на каменную лестницу, ведущую с крепостной стены во внутренний двор замка. Видимых защитников оставалось около двадцати – израненные воины, среди которых были только дружинники с парой стрелков и чудом выжившим обессиленным чародеем со знаками мастера на мантии, сдаваться не желали. Кроме того, вторая фланкирующая башня издавала звуки сражения – похоже, какой-то отряд наемников был отряжен, чтобы окончательно подавить тамошнее сопротивление.

Судя по количеству трупов у стен и отсутствии костров вокруг крепости, которые развели блокирующие пути отхода из замка воины наемной сотни Мижардина, третья рота присоединилась к первым двум в штурме, чтобы обеспечить успех. Нирмо вызвал с крепостной стены Купара и задал ему вопрос насчет хода штурма.

– Вы правы, лорд Нирмо, мы едва не потерпели поражение. Лорд Фирдорн отдал приказ снять почти все посты и отправить восемь десятков наемников роты Мижардина на штурм. Сам лорд Мижардин поддержал Дорама, который чуть не погиб в магическом сражении, – сотник кивнул на пострадавшую башенку.

Обернувшись от Купара, Нирмо как раз застал момент, когда последний организованный островок сопротивления рухнул – защитники побежали с каменной лестницы к донжону, забыв обо всем.

– Неприятно… – тихо сказал молчавший весь бой Милеф.

– Ммм! – многозначительно промычал Нирмо, отойдя от бойницы и пытаясь сосредоточиться на аметисте. Младший мастер устал, но, если два десятка солдат дойдут до донжона, отряду Конкордии придется понести много потерь и потерять много времени, выбивая их оттуда. Наконец что-то начало получаться, и в глубине аметиста принялась разгораться голубая искра. Нирмо подготавливал довольно редко применяемое им заклинание высвобождения воздушного элементаля – Малую инвокацию духа трех ветров. Он только сейчас заметил, что активное применение магии истощило его резервы, а управлять элементалем, тем более не призванным, а высвобожденным⁵⁴, гораздо легче, чем творить боевые чары, хотя и гораздо опаснее. В глубине души Нирмо испытывал настоящую радость от активного применения магии, от того, что снова прикасается к древним тайнам и дает им вдохнуть свежий воздух современного мира. Младший мастер Нирмо принадлежал к тем магам, что всегда старались использовать необычные чары, но в последние годы он стал забывать свою любовь к сложным заклинаниям, заматываясь в долгих командировках Юстиции Тайн и используя примитивные молнии и потоки воздуха. Наверное, именно это магистр Хирек называл чувством пресыщения магией.

Нирмо пообещал себе, что по возвращении в Конкордию запрется в лабораториях Башни Древних и займется магическими исследованиями, наплевав на все. «Я еще недостаточно силен, чтобы заканчивать изучение магии!» – устало, но твердо подумал он, начерчивая глазами финальный символ заклинания и с трудом удерживая весь рунический рисунок в своем разуме. Усталость давала о себе знать – проблем с удерживанием заклинаний он имел с тех пор, как начал носить знаки адепта на мантии.

Впрочем, он все равно опоздал. Массивная дверь донжона закрылась за полутора десятками добежавших воинов. Последние двое внесли в нее раненного болтом в плечо мага и закрыли за собой дверь, скорее всего, даже забаррикадировав ее.

Гаргульи добивали предпоследнюю группу стрелков, обойдя крепостные стены по периметру. С последней перестреливались через узкие внутренние бойницы занявшие обе фланкирующие башни арбалетчики наемников. Отряд примерно в пять десятков наемников во главе с Фирдорном выстроился у донжона, дверь которого пытался снести магией доминус, а остальные выжившие солдаты, общим числом меньше сотни, разделились на группы по пять-десять воинов и обыскивали башни и строения внутреннего двора.

Арбалетчики без потерь разделались с оставшимися лучниками, и перенесли огонь на окна и бойницы донжона. Гаргульи Гара, которых осталось четыре, тяжело поднялись в воздух и очень медленно полевитировали прямо к Нирмо. Судя по всему, у них заканчивалась энергия, вырабатываемая за день в ограниченных пределах и не аккумулируемая в каменных телах по причине опасности этого процесса, – безмозглые големы, умеющие аккумулировать магическую энергию, привлекали разнообразных темных и не очень, зато всегда бестелесных духов, которые, получив трудноуязвимое тело и сохранив свои способности к магии Астрала, были крайне неприятными и неожиданными противниками. Если же перенапрячь гаргулий, то они навечно останутся каменными статуями.

– Похоже, ночевать придется здесь, – недовольно сообщил Нирмо то ли сам себе, то ли Купару, то ли Милефу.