Последний фей

УЖАС!!!

- … Всё за счет заведения! - трактирщик вспомнил свои волшебные слова. - И проваливайте отсюда! Да через черный ход!

- Это очень великодушно с вашей стороны, любезнейший, - невозмутимо сделала книксен в его сторону герцогиня. - Но я обещаю сразу же, как только доберусь до дворца, прислать лакея с нужной суммой.

- Очень мило… - выдавил деревянную улыбку Толстый Хансен[113].

Ровный, чуть сиплый голос раздался сзади, перекрывая доносящийся с улицы шум и заставляя оглянуться:

- Не стоит беспокоиться, Жаки. Пусть этот добрый человек скажет, сколько мы ему должны, и казначей заплатит прямо сейчас.

- Луи?!..

- Папа!.. Папочка!!!

- В-ваше… в-величество?!.. - ноги изменили едва поднявшемуся трактирщику, и одним сломанным стулом в его заведении стало больше.

- Папка-а-а-а-а!!!.. - взвизгнула принцесса, рванулась к коренастому черноволосому дворянину, остановившемуся у самого входа и, словно маленькая девочка, повисла у него на шее. - Папочка!..

И тут напускная невозмутимость оставила короля…

После бурной семейной сцены с объятьями, поцелуями и несвязными словами увещевания и объяснения в 'Будуаре принцессы' воцарился относительный покой.

- Но как вы тут оказались, Луи? - все всплескивала руками герцогиня, переводя влюбленный взгляд с брата на мужа, прибывшего в свите вместе с десятком других придворных.

- Благодарите его премудрие Инкассандра, так кстати прибывшего в столицу накануне, - из-за лохматой макушки прижавшейся к нему дочери король кивнул на человека в сиреневом балахоне. - Хоть он и не смог определить, куда вы подевались, но место, где вы появитесь, и время он вычислил с невероятной точностью!

- Всегда рад служить вашему величеству, - галантно склонил голову скромно пристроившийся у косяка волшебник под восхищенными взглядами аудитории.

Агафон тоже послушно отыскал героя дня глазами, и нервно сглотнул.

Завкафедрой техники прорицания и гадания ВыШиМыШи узнал его тоже.

Кривоватая улыбка поползла по его физиономии.

- Ты был с ее высочеством? А я-то думал, отчего ни одно предсказание не шло, как положено… Мне следовало бы догадаться, - только и смог произнести он.

- А, кстати, кто эти люди, Белочка? - Луи только сейчас заметил некоторую общность в нарядах сестры, дочери и еще четырех человек.

- Папочка, все в порядке, все замечательно! - просияла Изабелла. - Ты просто не представляешь! Это мой жених, это его друг с невестой… Нет, ты не туда смотришь! Это мой жених, а не наоборот!

Король недоуменно наморщил лоб.

- Но Белочка, я же помню принца Агафона…

- Папа, я тебе потом все объясню, но свадьба состоится у нас с Люсьеном де Шене! И я еще не закончила представлять моих друзей!

- Надеюсь, больше неожиданностей для нас ты не приберегла, - сдаваясь перед напором бури сюрпризов, каковой всегда была его дочка, покачал головой монарх.

- Конечно, нет! Познакомься: Это - Лесли из Лиственки, дровосек, и его невеста Грета Анна Николь Жюли Шарман, дочь бондаря!

- Лесли?! Из Лиственки?! Но… или он настолько похож на принца Агафона… или… Но где, в таком случае принц Агафон?..

- Папа, успокойся, все так, как должно быть!

- Это называется - без сюрпризов… - спрятал улыбку в усы муж тетушки Жаклин.

- Ты про настоящие сюрпризы еще не слышал, дядюшка Жером, - ответила племянница лукавым взглядом и важно продолжила, кивая в сторону студента: - А вот этот молодой человек - самый выдающийся маг современности Агафоникус Великий!

Инкассандр прыснул, великий Агафоникус попытался провалиться сквозь землю[114], принцесса сердито зарделась.

- Вы можете хихикать сколько вам угодно, ваше прорицательное премудрие, но Гавара одной левой победил он, а не вы!

Ошеломленная, изумленная тишина на несколько секунд повисла в 'Будуаре', а после вельмож словно прорвало:

- Гавара?!..

- Он?!..

- Чур меня, чур!..

- Вы были у Гавара?!..

- И как он вас отпустил?!..

- Как вы туда попали?!..

- Да, вы совершенно правы, я бы сейчас с удовольствием умылась, переоделась и чего-нибудь съела… - наслаждаясь восторженным, замешанным на ужасе вниманием, отрешенно произнесла Изабелла.

- Да что это мы! Немедленно едем во дворец! Кареты ждут! - вскочил король, и придворные заторопились к выходу.

- Погодите, ваше величество, ваше высочество! Это вам на дорожку! - в обнимку с наполненной угощениями корзиной, с поклоном приблизился Толстый Хансен.

- А это тебе - за беспокойство, - казначей в обмен вручил туго набитый кошелек[115].

Во дворце, откружив и откаруселив, потихоньку улеглась суета, вызванная возвращением пропавшей принцессы. Теплые сумерки мягко опустились на землю, огни погасли в окнах и зажглись вдоль дорожек, ночной патруль задержался с выходом, выспрашивая у дневного все известные и неизвестные им подробности о невероятных событиях прошлых дней… Сонная ночная тишина, убаюкивающе звеня цикадами и соловьями, окутала дворец и его сады, парки, дорожки и беседки.

Но где-то невдалеке от дворца… совсем рядом… чу!.. звякнула струна… другая… третья… точно кто-то робкий или неумелый касался лютни.

Под балконом твоим,

Ожиданьем томим,

Я стою полуночной порой.

Стих мой робок и нем,

Не герой я совсем -

Но тебе и не нужен герой…

Так и есть!

Преклонив колено, неловко поддерживая гриф инструмента перевязанной рукой с локтем, положенным на край скамейки, под миниатюрным балкончиком, больше похожим на широкий карниз, стоит юноша - темноволосый и статный и тщательно, но ох как неловко перебирает правой рукой струны.

Для чего я пою?

Время юность мою

Заряжает, как камень в пращу.

Лишь порою в ночи

В час мерцанья свечи

Вновь и вновь твою тень я ищу.

Ты сильна и горда.

Но меня, как тогда,

За любовь и за память прости:

Ведь не в силах и ты

Сквозь чужие мечты

Словно призрак, беззвучно уйти.

Занавеси балконной двери дрогнули неуверенно - то ли тронутые боязливой рукой, то ли ночным ветерком - и снова замерли.

Ты светла, как луна,

И вольна, как волна,

И нежна, как июльская ночь.

Как тебя не любить?!

Если только забыть

То, что ты королевская дочь.

Для тебя для одной

Сам я буду волной,

И звездою, и ветром в ночи.

Больше лжи и оков

Я боюсь твоих слов,

Но прошу: не молчи, не молчи!..

Но вот с последним словом-мольбой, слетевшем с обветренных губ юноши, портьера распахнулась, дверь открылась нараспашку, на балкон выступила Изабелла с чем-то длинным и белым в руках, замешкалась на несколько секунд…

И вдруг перед самым носом влюбленного рыцаря, разматываясь, как пожарный рукав, возникла веревка из разорванных и связанных вместе простыней. Но не успел Люсьен даже подумать, сможет ли он взобраться на второй этаж с одной рукой, как его невеста перекинула ногу через перила, уцепилась за привязанную простыню и принялась спускаться.

Веревка оборвалась метрах в двух от земли, но Изабелла, не успев и вскрикнуть, оказалась в неуклюжих, но надежных объятьях шевалье.

- А десять лет назад она меня выдержала… - задыхаясь от пережитого испуга, но больше - от смеха, шепотом проговорила принцесса, обхватывая его за шею.

- Наверное, ты выросла с тех пор… - уткнулся носом ей в ухо рыцарь.

- Ничего подобного! - горячо возразила она.

- Хотя, ты права, - улыбнулся де Шене. - Ты точно такая же маленькая хулиганка, какой была тогда.

- И чтобы доказать тебе это, держи! - Изабелла вывернулась из рук Люсьена и, к изумлению того, вытащил из-за пояса охотничий нож в серебряных ножнах.

- У тебя в комнате - коллекция ножей? - удивился рыцарь.

- Нет, - потупила взгляд Изабелла. - Не коллекция. Только один. Был. Вот этот. Тот самый, который…

Договаривать было не нужно.

Дыхание юноши перехватило, и он нежно взял в свою руку ее маленькую ручку, сжимавшую украшенные рельефами ножны.

- И ты?.. - только выдохнул он.

- Да… - почти беззвучно кивнула она, и глаза их встретились. - Я берегла его с того самого дня, как… как не смогла к тебе прийти…

Теплая ночь, вздыхая цикадами, незаметно превратилась в раннее утро, огни фонарей устало мерцали за узорчатыми ламповыми стеклами, ночной патруль неспешно обходил дорожки, без устали обсуждая, померещилось им или нет, когда увидели, как два розовых валенка пролезли в подворотню и торопливо зашагали куда-то по дороге… А Изабелла и Люсьен все сидели у балкона на скамеечке и говорили, говорили, говорили…

Ведь им так много надо было друг другу сказать за потерянные десять лет…