И?..
Агафон окинул тоскливым взглядом обступившие его кусты с шипами монстров, за которыми, наверняка, скрывались монстры с шипами, и зубами, разумеется, тоже, груды валежника высотой с забор, почти материальный мрак - не иначе как с человекоядными наклонностями, притаившийся в засаде за чахлым и дрожащим, как его коленки, кругом волшебного света…
И сдулся.
И сдался.
- Наивные, - хмуро и решительно сообщил он, хотя трясущаяся как осиновый лист душа его рвалась и стремилась прочь. - Без руководства дипломированного чародея вам не пройти тут и десяти метров. Слушайтесь меня - и всё будет хорошо.[50]
- И… что нам теперь делать? - пискнула бледная, как луна, Грета.
Агафон задумался на несколько мгновений, снова пришел к выводу, что других вариантов нет, и обреченно выдохнул:
- Спускаться обратно в яму.
- Но…
- Зачем?..
- Но там же жил…
- А если их там еще…
- Обеспечение безопасности продвижения возложим на шевалье как на самого опытного борца с подземными монстрами, - с видом полководца во главе стотысячной армии сурово ткнул пальцем в грудь дворянину студент. - А Лес у нас будет позади…
Он прикусил язык, смешался, закашлялся под горящим взором крестника, но быстро нашелся и бодро продолжил:
- Лес у нас будет позади, неизвестно кто там и что, а самое главное, когда. Поэтому приглядывать за тылом будет царевич. Женщины как самые бестолковые… в смысле, от них там толку никакого не будет, - спешно поправился школяр под вспыхнувшими возмущением взглядами девиц, - держатся в середине. А в самом центре нахожусь я - как ценнейший член экспедиции. Всё понятно?
- Нет, не всё! - выпятила нижнюю губу и опасно прищурила глаза Изабелла. - Мне не понятно, на каком основании какой-то… Афанасиус…
- Агафоникус, - шелковым голоском поправил маг.
- Не имеет значения! - гордо фыркнула ее высочество. - Так вот, мне даже не интересно - мне любопытно, на каком основании он принялся указывать, что должна делать и где стоять я?
- На том… На том, ваше высочество… что через завалы и кусты мы не пройдем, а яма эта - не просто пещера или логово, а подземный ход, и вести он должен к замку, потому что больше ему вести некуда! - подался вперед маг.
- Перед тем, как распоряжаться, ты должен был доложить свои соображения мне, а уж я бы приняла решение… - встретила его нос к носу принцесса, и глаза ее свернули упрямым огнем.
- И какое же решение ты бы приняла?
- Да хоть какое, кроме твоего! И обращайся ко мне на 'вы'!
- Это почему?!
- Что - почему?!
- И то, и другое - почему!
- А и то, и другое потому…
- Извините, что осмеливаюсь прервать вашу ученую дискуссию, - на молниеносно разгорающийся костер ссоры пролился вдруг поток холодной воды учтивой речи, - но предложение волшебника разумно, ваше высочество. А дельная мысль голову не выбирает. В лесу королей нет, как любил говаривать мой отец.
Изабелла, пунцовая от ярости, хватанула ртом воздух, собирая запал для мегатонного взрыва, но вдруг осеклась, словно налетела на невидимую стену.
- Я… я… - прерывисто дыша, но уже не давая воли той буре эмоций, что захлестывали ее еще секунду назад, проговорила принцесса и вдруг резко повернулась к примолкшему справа Лесли.
- Ты тоже думаешь, что это хороший план?
- Я… Да. Нет. То есть, я хотел сказать, что если бы при мне был мой любимый топор…
- Боевой топор и топор лесоруба - не одно и тоже, ваше высочество, - учтиво склонил голову де Шене. - Боюсь, в этом лесу пользы от него всё равно не было бы никакой.
- Да я как раз про такой топор и… и…
Дойдя до различий в топорах, дровосек вспомнил, с кем говорит и про что, и окончательно растерял те немногие слова, что удалось собрать под свои знамена.
Изабелла дернула губой, отвернулась и произнесла, обращаясь к Агафону:
- Я одобряю твой план действий, маг. Ну, разумеется, с поправкой на то, что самый ценный член экспедиции это не ты.
И она вскинула на студиозуса брызнувший ледяными искрами взгляд: попробуй, возрази.
Его премудрие вздохнул, философски пожал плечами и согласно кивнул.
- Хорошо. А теперь, когда наиважнейший момент был так удачно выяснен, нам уже можно идти выручать герцогиню? Ваше высочество?
Путешествие по заброшенному подземному ходу четверки отважных и одного к ним примкнувшего продолжалось третий час.
Острый страх встречи с родственниками, конкурентами или соседями убиенного монстра постепенно сменился приглушенной настороженностью перед неизвестностью. Та, в свою очередь - тупым раздражением длинным тоннелем, в котором не происходило ничего интереснее эвакуации мокриц и пауков при приближении их компании. А закончилось всё на четвертом часу пути резким приступом клаустрофобии, осложненном желанием получить хлеба и зрелищ.
И первого - гораздо больше, чем второго.
- Подумать только… - печально пробормотала принцесса, нарушая молчание, длившееся едва ли не с момента их спуска в подземелье. - На обручальном пиру подавали столько всего аппетитного - пальчики проглотишь, как говорит Шарлемань Семнадцатый… а я съела всего три пирожных. Ну можно быть такой недальновидной дурой, а?..
Унылая песнь страдающего пустотой желудка прозвучала подтверждением ее словам.
Агафон, у которого единственным блюдом в меню дня была бутылка красного, понимающе вздохнул, сглотнул голодную слюну и еще раз оглядел скупо открывающуюся в свете мечущегося над их головами мотылька обстановку: жадными щупальцами свисающие со сводов корни, рваные занавеси из паутины, заплесневелые потеки на щербатой темно-красной кладке, покрытые странной белой грязью широкие камни пола под ногами - и никакой еды. Даже мышей и крыс - неизбежных спутников подземелий - здесь отчего-то не было[51].
- Хоть бы еще один монстр встретился, что ли… - вздохнул шевалье.
- Погеройствовать охота? - ревниво буркнул лесоруб.
- Нет, поесть… - чистосердечно признался де Шене.
Давно презрев выданную на-гора студиозусом диспозицию, Лесли важно шествовал рядом с принцессой в первом ряду, усиленно делая вид, что идет в полуметре от нее только потому, что сам так захотел.
- Ты тоже не поужинал? - сочувственно спросила Грета дворянина, показательно игнорируя принцессу и ее жениха.
- Добавь к этому 'не позавтракал и не пообедал' - и будешь права как никогда, о прекрасная ведьмочка, - улыбнулся галантно де Шене.
- А кстати, шевалье, - встрепенулась Изабелла. - Тебе не кажется, что за тобой остался должок?
- За мной, ваше высочество? - удивленно переспросил Люсьен.
- Да. История о том, как ты здесь оказался. Я полагаю, она должна быть не менее любопытна, чем загадочна.
Де Шене стушевался, промычал что-то нечленораздельное себе под нос, и настороженно замолк.
- Я не расслышала! - повелительно возвысила голос дочь короля. - Говори громче! Если, конечно, от недоедания ты не растерял последние силы.
- Я попал сюда через дыру в воздухе, открытую тем… существом… в оранжерее, - сосредоточенно глядя перед собой, неохотно повторил Люсьен.
- Удивительно, как только вместе со мной туда не пролезла половина всех придворных. Вот был бы балаган тут сейчас… - криво усмехнулась Изабелла, подумала о чем-то с пару секунд, и недоуменно свела брови к переносице:
- А на пиру я тебя, кажется, не видела. Почему тебе не отвели место с остальными участниками, рядом с королевским столом?
- Потому что…
Де Шене осекся и зыркнул колюче на Лесли, до крови прикусив губу.
- Почему? - не унималась принцесса. - Я требую, чтобы ты отвечал на мои вопросы!
- Потому что… ваше высочество… - через несколько метров выдавил красный, как боевой рак, шевалье, - потому что меня не пригласили.
- Не может быть! - Изабелла высокомерно вскинула голову, незамедлительно зацепившись растрепанной, как стог сена в грозу, шевелюрой за сплетение сухих корней, и ойкнула.
Освободив окончательно раскосмаченную прическу и оставив при этом половину жемчужных нитей в плену скрюченных как пальцы подагрика корений, принцесса обвела остановившийся отряд сердитым взглядом - 'только попробуйте что-нибудь сказать!' - и величественно двинулась вперед, продолжая, как ни в чем не бывало:
- Насколько мне известно, шевалье, приглашены были все участники турнира.
- Кроме тех, кого обвинили в колдовстве против соперников и по правилам должны были повесить до заката солнца, ваше высочество, - еле слышно проговорил в ответ рыцарь.
- Что?..
Ошеломленная Изабелла снова остановилась и пораженно уставилась на Люсьена.
- Ты хочешь сказать, что ты… и ты тоже… колдун… как… - и взгляд ее невольно метнулся в сторону школяра.
- Нет!!! - с негодованием вскричал рыцарь, словно обвиненный в родстве с самим Гаваром. - Никогда де Шене не запятнывали родовую честь жульничеством на турнирах! Никогда!
- Но…
- Так заявили королевские герольды, - сквозь стиснутые зубы проговорил дворянин. - Потому что под моим ударом доспехи его высочества Агафона Непобедимого превратились… в некий овощ.
- И при чем тут ты?! - возмущенно воскликнула Грета.
- А при чем тут кто? - болезненно покривился де Шене. - Кому еще было выгодно, чтобы мой противник оказался передо мной беззащитным?
- Кому? - на всякий случай спросил Агафон, забеспокоившийся насчет пытающейся всплыть истины.
Шевалье сумрачно оглядел его, потом покосился на Грету, на Лесли… и уныло вздохнул.
- Не знаю… Получается, что мне…
- Но ведь тебя не повесили! - испуганным кроликом мелькнуло и пропало раскаяние в глазах дровосека.
- Потому что сбежал в суматохе… - понурился Люсьен. - Как трус… Вместо того, чтобы встретить обвинение лицом к лицу…
- И попал прямо на крышу нашей оранжереи? - язвительно усмехнулась королевская дочь.
- Нет, не прямо, - юноша сердито сверкнул исподлобья глазами. - За вечер я всё передумал… - повернул он взлохмаченную голову к чародею и его компаньонке. - Сначала я подозревал вас с Гретой, потому что вы - волшебники. Но потом рассудил, что если бы вы ему помогали, то он пригласил бы вас на пир в свою честь. И вы не лазили бы тайком по дворцовым крышам… Как я. Простите меня за недостойные дворянина мысли.
Шевалье склонил голову и не увидел три пары образцово-показательных румянцев стыда, окрасивших маковым цветом щеки искателей приключений и халявных принцесс и одной пары изумленно расширяющихся глаз.
- Как?.. И они тоже попали сюда из?..
- …Подумав еще немного, я пришел к выводу, что кроме его высочества Агафона сделать это было некому, - не видя и не слыша ничего вокруг себя, продолжал тем временем тихо, но решительно шевалье, и мощные кулаки его судорожно сжимались и разжимались в такт словам. - Я слышал, его дед - великий маг… а значит, он тоже может быть знаком с магией… и… Откровенно говоря, иноземец не понравился мне с первого взгляда. А когда произошла эта нелепость с его доспехами… чтобы отвлечь меня, я теперь полагаю… и все странности на этом турнире происходили только во время его поединков и в его пользу… И мне пришло в голову… когда я еще подумал… немного… что ее высочеству может грозить от него опасность… что он замыслил недоброе… и я должен проследить за…
- Враньё!!!.. - не дослушав обвинения, взревел как огламуренный монстр лесоруб, набросился на соперника, повалив того на землю…
И оба покатились вниз по ступенькам и дальше - по внезапно устремившемуся под уклон коридору.
Студент не успел ничего сообразить, как почувствовал, что рука его по своему хотенью рванула из кармана палочку и выметнулась вперед, попутно увлекая всего остального Агафона за собой.
Раздался хлопок, сноп серебряных искр окутал дерущихся, а когда стал рассеиваться, то в отблесках исчезающих вспышек все увидели, что один из соперников оделся с головы до ног в сверкающие золотом доспехи. Но не успели зрители и ахнуть, как пол коридора внезапно закончился, и оппоненты в мгновение ока пропали из виду.
На влажные камни выплеснулась черная волна.
- Лесли!!!.. - взвизгнула Грета.
- Шевалье!!!.. - охнула принцесса.
- Кабуча!!! - воскликнул маг.
Палочка дернула его вперед так, что едва не оторвала руку, и поэтому на берег студиозус прибыл первым - и не пешком, как оказалось.
В нескольких метрах от пристани он ощутил, как каменный пол неожиданно сменился деревянным, в ту же секунду нога его запнулась обо что-то жесткое и предательски-низкое…
Нос прогулочной плоскодонки и нос мага прибыли на темные воды подземного озера одновременно.
Разогнавшаяся по мокрым камням лодка с оглушительным плеском врезалась в воду, и если бы оглушенный чародей к тому моменту успел сообразить, что случилось и в какую сторону подниматься вверх, команда утопающих в тот же момент пополнилась бы еще одним человеком.
Может быть, его слегка контуженное о банку премудрие и готов был безмятежно полежать на дне лодки еще пару минут, но с волшебной палочкой, впавшей в истерику по поводу безопасности своего подопечного, такие трюки не проходили.
Стрелой взмыла она ввысь, выдергивая оглушенного студента из состояния покоя непосредственно в вертикальное положение, и подобно стрелке компаса закрутилась по сторонам, выискивая крестника.
Но долго стараться ей не пришлось, потому что из воды выметнулась сильная рука и судорожно ухватилась за розовые доски правого борта.
- Осторожно, перевернешь! - окончательно пришел в себя от порции ледяной водички, доставленной прямо в лицо, и возопил чародей.
Быстро сунув палочку за голенище сапога, он упал на колени, перегнулся через бортик и ухватил подмышки закованную в золотые латы неподвижную фигуру.
Голова в рогатом шлеме звучно бумкнулась о край.
- Подтолкни! - сердито рявкнул он спасителю.
- Тяжелый он… не затащишь… Ты держи… а я лучше вас… к пристани толкать стану…- хрипя и отплевываясь, просипел Лесли.
- Так это… не ты?.. - едва не выпустил из рук утопающего волшебник.
- Я… это… Слепой ты, что ли… - раздраженно выдохнул водяной пылью лесоруб. - Ну, давай, держи его… а то сил больше нету…
Через пять минут под взорами потрясенных девушек Агафон и Лесли со скрежетом и звоном вытащили из воды на узкий причал неподвижного шевалье.
- Надо срочно сделать ему искусственное дыхание! - заявила Изабелла.
- Как? - захлопала глазами Грета.
- Ты давишь ему на грудь…
- Кувалдой? - уточнила дочка бондаря.
- Да снимите же вы кто-нибудь с него это железо!!!
Лесли послушно потянулся к пряжкам ремней.
Агафон - к волшебной палочке.
И оказался первым.
Несколько ключевых слов и взмахов, розовые искры, разлетевшиеся во все стороны и прилипшие крошечными лампочками к потолку - и доспехи с де Шене пропали так же неожиданно, как и появились.
- ОЙ!.. - дружно сказали девушки и молниеносно отвернулись, пряча вспыхнувшие румянцем лица в ладонях.
- Кабуча… - сказал школяр.
Еще несколько взмахов - и одежда вернулась.
И вернулась она, судя по всему, из далекого детства: узкая голубая рубашечка до пупа, вышитая веселыми толстенькими рыцарями, коротенькие штанишки с бантами…
- Может, еще раз попробуешь? - предложил, едва сдерживая нервный гогот, дровосек.
Студиозус помялся, почесал в затылке палочкой и решился на третью попытку.
Пять минут сверхчеловеческих усилий чародея и с десяток экспериментов - один неудачнее другого - в конце концов принесли Люсьену красную рубаху с короткими рукавами, такие же штаны в желтую полоску и пару зеленых крокодиловых сапог.
- От добра добра не ищут, - строго вымолвил Агафон, предваряя дальнейшие вопросы и пожелания, и перевел оценивающий взгляд на истекающего озерной водицей крестника.
- Давай я тебя заодно подсушу, - предложил он Лесу.
Тот зябко поёжился - то ли от подземной прохлады, то ли от возможных последствий.
- А давай лучше не надо?
- Ну, как хочешь… - обиженно сложил подковкой губы маг и решительно засунул орудие фейского труда в карман. - Потом не проси.
- Обещаю! - радостно поклялся дровосек.
- Ну, как? Всё? Глаза открывать можно? - донесся из тени в углу голос присевшей и устало задремавшей там принцессы.
- Н-ну, я бы, на его месте, конечно, не хотел, чтобы меня в таком виде кто-то увидел… - с сомнением протянул Лесли.
- Ну, так можно или нет? - сверкнули нетерпеливым огоньком между разведенными потихоньку пальцами очи Изабеллы.
Несостоявшийся утопленник, словно по сигналу, глухо застонал, разлепил глаза, обвел мутным взглядом окружавшие его фигуры, увидел одну - воплощение водяного на земле - и на лице его отразилось неподдельное изумление.
- П-почему… ты…
- Потом объясню… - набычился лесоруб и демонстративно сжал кулак. - Один на один.
- Д-договорились… - дрогнули в улыбке губы шевалье, он попытался встать, упал на колени, сложился пополам, и его вырвало водой.
После этого он почувствовал себя лучше и смог, наконец, подняться, удивленно и недоверчиво оглядывая свой разноцветный наряд.
- Откуда это… - начал было он, но договорить не дал звонкий крик Греты, стремительно приближающийся вместе с топотом ее ног.
- Я нашла!!! Нашла, нашла, нашла!!!
- Что нашла? - выдохнули все как один.
- Его нашла!!!
И из темноты в сопровождении зеленого мотылька, радостная и запыхавшаяся, выскочила дочка бондаря.
- Да кого?!
- Там, сзади, когда мы бежали мимо, я еще подумала, что мне показалось, а мне и не показалось вовсе! Я еще на ходу голову повернула, и думаю: это тень такая, или не тень? Какая-то тень странная! Я еще подумала, что не бывает таких теней, что это неправильная тень, потому что она такой неправильной, то есть, правильной формы, то есть, для тени неправильной, в смысле, не для неправильной тени, что такое неправильная тень, тени неправильные вообще не бывают, тень она или есть, или ее нет, это как совесть, ну, так вот, а для тени у нее…
- ГРЕТА!!!
- Ну, если вам не интересно, как я его нашла…
- Кого - его?! Кого?! - воздел руци горе Агафон.
- А разве я не сказала?.. - смущенно примолкла девушка.
- Нет, ты не сказала, - выдавила последнюю каплю вежливости и терпения из без того не богатых запасов принцесса.
- А-а… - растерянно протянула Грета, но тут же встрепенулась. - Конечно, выход! Я же нашла выход отсюда, вон там он, там в тени дверь была, только она сгнила вся, и под рукой у меня рассыпалась! А за ней - ход короткий, ну, метров тридцать, не больше, потом лесенка наверх - прямо в кусты - а за кустами луну видно!
За густыми, спутанными и растрепанными, как пряди прически Изабеллы, ветвями оккупировавшего пригорок кустарника и впрямь виднелись кусочки ночи. Когда ленивый ветерок нехотя вспоминал о своих обязанностях и равнодушно обдувал забывшийся тяжелым сном лес, закрывающие небо мелкие листочки вздрагивали, взволнованно перешептываясь, и открывали взорам истомившихся по натуральному освещению людей утопающую в толстых грязных тучах луну.
При первых же потоках свежего воздуха, потянувшихся в затхлую вонь подземного хода, зеленый мотылек Агафона пришел в неописуемый восторг и проворно дезертировал, бесстыже оставив маленький отряд почти на ощупь добираться последние несколько метров до зарослей, смутно маячивших в едва подсвеченном проеме.
Когда лицо дровосека уткнулось в стену из прохладной жесткой листвы, подпираемой снаружи гибкими веточками, он понял, что свобода близка как никогда. Лес нетерпеливо просунул руку между ветвей и попробовал отклонить густо переплетенные корявые стволики. Когда те, едва подавшись, упруго вернулись в исходное положение, с видом эксперта перед лицом особо сложного случая дровосек прицокнул языком:
- Н-да… Заросло - как у тещи в огороде…
- Выломаем! - самонадеянно, но опрометчиво проговорил шевалье, водя по плотной зеленой преграде руками в поисках точки приложения силы.
Специалист по зеленым насаждениям не был так поспешен.
- А-а… К-кре… э-э-э… чародей, - пометавшись между именем и должностью фея, остановился на нейтральном Лесли. - Топор бы нужен хороший.
- Два, - быстро отказался от рукопашной с природой и поправил его Люсьен.
- У меня вам тут чего, топорный магазин? - кисло зыркнул на лесоруба и рыцаря Агафон, поиграл с идеей избавления от кустов магическим способом, скоро пришел к выводу, что топоры - в любом количестве - практичнее и безопаснее для всех[52], и выудил из кармана волшебную палочку.
- Два топора для крестника Лесли! - пробормотал он под нос волшебные слова, и не успел подопечный отскочить, как под ноги - или, если быть совсем точным, на ноги ему упал заказ.
Хорошо, что топоры были тупые.
Хотя веса это их отнюдь не лишало.
Высказав всё, что думает, про некоторых знакомых колдунов, не будем тыкать топором, прихрамывающий на обе ноги парень поднял наугад один подарок крестного и взвесил в руке.
- Нормально, сойдет… - хмуро выдавил он и сделал шаг в сторону зеленого противника.
Оставшийся топор достался Люсьену.
Вернее, все - включая шевалье и его премудрие думали, что достался - вплоть до того момента, как пальцы де Шене сомкнулись на топорище.
После этого топор просто исчез.
- Э-э-э…
- А-а-а?..
- Кхм…
Новый взмах палочки, новый топор, новая отдавленная нога - уже самого Агафона, новая попытка шевалье взять орудие лесорубского труда в руки…
- Это такая волшебная шутка, да?
Даже в почти полной тьме было видно, как рыцарь оскорбленно насупился.
- Это такой волшебник, - с отвращением скривился и выговорил студиозус в необъяснимом порыве самокритики. - Ладно, Люся. Не в топорах счастье. Давайте отойдем и предоставим поле боя профессионалу.
- Но мне нужен топор! - не унимался Люсьен. - И, кстати, меч тоже - мой остался на дне озера! И кинжал!
- А мне нужен замок на берегу моря и рябчики, фаршированные ананасами, на завтрак каждый день, - брюзгливо огрызнулся школяр.
- И что? - не поняла принцесса.
- А имею я койко-место в общей комнате и перловку с камбалой по утрам, вот что. Ваше высочество. Так что отнесись к вопросу философски, приятель, - сделал еще одну попытку исправить мировоззрение шевалье волшебник, ухватил того за рукав и оттянул от сосредоточенно взявшегося за привычную работу Лесли.
- Но мне не понятно, почему у него… его… высочества… топор не пропадает? - упрямо не желал ни философствовать, ни относиться юный рыцарь, хоть и отступил, дабы не словить впотьмах обухом по лбу.
- Много знаешь - вечно спишь, - сурово пресек исподволь уходящую не в ту сторону дискуссию Агафон, отвернулся, и с видом важным и таинственным скрестил руки на груди, что должно было дать понять собеседникам, что великий маг настроился размышлять о макрокосме.
Но и компаньоны его - тоже.
- Вот ведь как странно мир устроен… - задумчиво протянула принцесса под стук тупого топора о неподатливое дерево, изредка перемежающийся хрустом доламываемых руками веток и приглушенными профессиональными терминами из стиснутых уст суженого. - Когда ты колдуешь, на тебе вместо куртки появляется балахон очень элегантного покроя и приятного цвета. И крылышки смешные…
Агафон побагровел.
- …А я всегда была уверена, что волшебники страдают врожденным отсутствием вкуса, - не обращая внимания на реакцию чародея, если бы даже различила ее в темноте, продолжала меланхолично королевская дочь. - Постоянно носить черное могут только те, у кого ни на что иное фантазии не хватает. А ведь волшебник, лишенный воображения - всё равно, что птица без клюва!
- Без крыльев, вы хотели сказать, ваше высочество, - поправил де Шене.
- Я хотела сказать 'без клюва', и сказала 'без клюва', шевалье, и не надо, пожалуйста, думать, что ты здесь самый умный, - холодно проговорила Изабелла, а на лице ее крупным шрифтом было дописано окончание фразы: 'потому что самая умная здесь - это я'.
Де Шене прикусил губу и склонил голову - то ли выражая почтение, то ли скрывая его отсутствие.
- А сказала я так, - не моргнув и глазом, продолжила принцесса, - потому что птицы без крыльев бывают, а…
- Ой, птичка смешная!.. - удивленно ткнула пальцем в освободившийся меж тем от зелени клочок неба Грета.
- Где? - недовольная тем, что ее прервали, но снедаемая любопытством более, чем раздражением, повернулась и задрала голову принцесса, пытаясь разглядеть обещанную смешную птичку сквозь изрядно поредевшие под натиском Лесли кусты.
- Вон там, на фоне луны только что видела! - возбужденно сообщила дочка бондаря.
- Летучая мышь, наверное, - оторвавшись на пару секунд от работы, снисходительно предположил дровосек. - Или филин.
- Сам ты - филин, - сообщила ему Грета и показала, пока никто не видит, язык. - Мышь маленькая. Филин - он такой…
Дочка бондаря растопырила руки, втянула голову в плечи, надула щеки, вытянула губы и вытаращила глаза, любезно изображая филина для тех, кто на природе ночью в первый раз.
Принцесса приложила руку к сердцу и навалилась на стену, чтобы не упасть.
- А эта птичка… - исподтишка любуясь произведенным эффектом, продолжила Грета экскурс в орнитологию, - вот такая…
- Только не надо ее изображать, ведьма. Я девушка слабонервная. Как выяснилось. Я сама разгляжу, если она появится, - сухо предупредила Изабелла и снова уставилась в набрякшее невидимыми тучами небо.
- Вот эту ты имела в виду? - ткнул пальцем его премудрие в зависший на несколько мгновений на фоне луны - совсем близко от них на этот раз - черный силуэт.
С которого на ошеломленно открывшую рот принцессу глянули два круглых желтых ока.
Предположение Лесли о филине или даже о летучей мыши было бы подтверждено в эту же секунду и навечно, если бы не крылья загадочной птички.
Вернее, полное их отсутствие.
Там, где у мыши находились бы перепонки, у странного летающего существа были только обтянутые черной кожей кости рук, заканчивающиеся предлинными и претощими крючковатыми пальцами. Тело летуна больше всего напоминало огромное черное меховое яблоко с воткнутыми в него сучками.
Существо моргнуло янтарными плошками-глазищами размером с абрикосы, пискнуло пронзительно - словно гвоздем по стеклу чиркнули, метнулось в открытый лесорубом проход и в мгновение ока исчезло во мраке за спинами людей, обдав их воздушной волной со слабым гнилостным запахом.
- Ч-что… эт…то?.. - слабо шепнула принцесса, оседая по стене.
- Я ж-же… г-говорю… н-не ф-филин… - победно прозаикалась в ответ дочка бондаря.
- Что это было, маг? - нервно нахмурился шевалье.
- Это… - Агафон порылся в анналах памяти и быстро извлек подходящую статью из прошлогоднего курса монстрологии. - Это грабастики. Эндемики Веселого леса.
- От слова 'гроб'? - замогильным голосом уточнил Лесли, выставив перед собой топор и настороженно пожирая глазами плотный мрак подземного хода.
- Нет, что ты, - сделал вид, что весело улыбнулся чародей. - От слова 'заграбастать'. Или 'грабить'. Мнения монстрологов по поводу энтомологии ономастики этого топонима расходятся.
Уловив из всей речи только 'мнения расходятся', дровосек сурово буркнул 'Чего еще от них ждать' и с утроенной яростью накинулся на недобитый кустарник - только ветки полетели.
- Никогда таких не видел… - впечатленный мимолетным явлением, покачал головой де Шене и двинулся вперед - оттаскивать с пути нарубленную Лесли растительность.
- А они больше нигде и не живут, - поспешил успокоить его и дам - но большей частью себя - Агафон. - Их привлекают так называемые 'места силы', мощные магические поля. Ведут ночной образ жизни. Вьют гнезда в дуплах высоких деревьев[53]. Линяют в ноябре и апреле. Питаются магией…
- Это радует… - пробормотала принцесса.
- …а также листьями, травой, цветами там всякими… тоже…
- Как кролики, что ли? - уточнила Грета.
- Н-ну, да. Кролики. Только воздушные, - с облегчением подхватил идею студиозус, скудные познания которого в области летающей фауны Веселого леса закончились еще четыре предложения назад. - В общем, опасаться тут совсем нечего. Летают - и пусть себе. Ерунда. Мухи. Только в шерсти. Отмахнуться и забыть. И вообще, не волнуйтесь. В этой части леса нет ничего страшнее сих безобидных зверюшек. Факт, доказанный науч… Фу!.. какая вонь…
Его премудрие раздраженно прервал популяризацию своих представлений о летучей фауне Веселого леса, полученных в прошлом году во время ночной заготовки шпаргалок к утреннему экзамену и помахал перед сморщенным, как прошлогодняя морковка, носом рукой.
При первом же движении пальцы его ударились о нечто теплое и пушистое, примостившееся в районе плеча.
Рука чародея замерла. Рот приоткрылся - кричать, или уже поздно?.. Глаза выкатились из орбит и попытались заглянуть за ухо…
- Действительно, запахло очень скверно, - брезгливо изрекла ее высочество, недовольно - и бесплодно - озирая чернильную тьму в поисках неожиданно зафонтанировавшего источника смрада…
И тут над плечом Агафона вспыхнули желтым огнем две абрикосины.
При первых же нотах душераздирающего вокала двух женских голосов и одного мужского дровосек подскочил, выронил топор, метнулся в недорубленный кустарник, не прорвался, отброшенный спружинившими ветками качнулся назад, спотыкнулся о шевалье, повалился, увлекая за собой соперника…
Агафон шарахнулся вправо, влево, вопя, что было сил, на ходу вырвал из кармана волшебную палочку и яростно ткнул в то место, где только что сидела проклятая тварь…
И где теперь каким-то чудом - или злым колдовством не иначе как самого Гавара - оказался лоб принцессы.
Заглядывать ей под косу, чтобы проверить, верно ли старинные стихи описывают сказочную деву - красоту ненаглядную, он так и не решился, да и попробовал бы он только… ибо ярче горящей во лбу звезды пылали только глаза Изабеллы - нездешним человекоубийственным огнем.
- Да как!!!.. Ты!!!.. Посмел!!!..
Его премудрие тихо заскулил, схватился за голову и попытался вжаться в стену.
Грабастик, сделавший свое черное дело и оставивший на прощанье три длинные царапины на левой щеке от своих когтей и еще пять коротких - от ногтей принцессиных, благополучно пропал. Но богатейшая подборка эпитетов в адрес всех идиотских колдунов и их не менее дурацких палочек уносились в освещаемую золотистым светом тьму еще минут пять - пока злополучная звезда не вспыхнула радужными искрами, доведя принцессу до истерики[54], и не погасла совсем.
А еще через пять минут последняя поросль, отделяющая их от воли и ночи, была вырублена под самый корешок, и со смешанными чувствами едва успокоившиеся люди сделали первые шаги наружу, полной грудью вдыхая напоенный терпким предчувствием грядущего дождя ночной воздух.
Тоскливый пронзительный вой, внезапно зародившийся где-то слева и словно прожигающий насквозь длинными ледяными иглами ужаса душу, приветствовал их возвращение на поверхность.
Агафон нервно вздрогнул, споткнулся об обрубок и повалился вперед, в последний миг ухватившись за руку Леса.
Над головой его тут же свистнул топор и посыпались сбитые листья и мелкие прутики.
- Ты чего?!.. - возмущенно воскликнул маг.
- П-под ноги с-смотреть надо!.. - старательно делая вид, что не пытался только что убить неведомое чудище, прыгнувшее ему на спину, сконфуженно рявкнул через плечо дровосек.
Его премудрие ответить не решился из опасения откусить себе язык тихо выстукивающими чечетку зубами.
- К-кто это?.. - пискнула за его спиной дочка бондаря.
- К-то-то большой и голодный, - довольно точно определил студиозус.
- Я… так и подумала… отчего-то… - сипло прошептала Грета.
- А чем он… п-питается?.. - поинтересовалась Изабелла.
- Листьями, травой и цветами? - невинно предположил замыкающий процессию Люсьен.
Молчание самых различных оттенков было ему ответом.
Поверженные ветви мягко пружинили под ногами, скалясь тут и там куцыми культяпками стволиков и распространяя острый аромат свежесрубленного дерева и мятых листьев. Густая зелень, нависавшая над их головами подобием низкого свода, шелестела и колыхалась сердитыми волнами под прикосновением отводящих ее в стороны рук. Осторожно ступая и придерживая мстительно норовящие хлестнуть по глазам ветки, люди молча пробирались к выходу из живого тоннеля, и дыхание их сбивалось и рвалось, не попадая в такт бешено молотившимся сердцам.
Пройдя еще несколько метров по вырубленному Лесом в кустарнике коридору, спасатели неожиданно выступили на открытое пространство и тихо ахнули.
Перед ними, затопленная призрачно-матовым лунным светом, простиралась вытянутая веретеном долина, окруженная со всех сторон непроницаемой стеной враждебного леса. А в самом конце ее, облитая холодным сиянием ночного светила как глазурью, пугающая и давящая, возвышалась темная громада замка.
Уже с первого беглого взгляда начинало мерещиться, будто обиталище колдуна подминало, угнетая и душа своим присутствием и поросшее островами жесткой травы пустое пространство долины, и настороженно затаившийся лес, и даже подобострастно освещавшую его луну. При виде него даже самый отважный и решительно настроенный доселе человек начинал сомневаться в правильности своих планов, здравости намерений и полноценности умственных способностей, заведших его сюда.
Заунывный же долгий вой, сопровождавший неотступно их первые шаги по равнине, рассеивал остатки сомнений, со скоростью распространяющегося звука переводя их в уверенность.
Это были владения Гавара, ни на мгновение не забывал стоящий будто на раскаленных углях Агафон. Никто иной тут не ожидался и не приветствовался, а остаться мог исключительно в роли корма для того длинного списка чудовищ, что прилагался к старому школьному учебнику, и неизменно служил пищей не для одного ночного кошмара многих поколений второкурсников.
Подумать только: замок Гавара! И я туда иду! Сам! Добровольно! Своими ногами! Иду! К замку! Гавара!..
Я с ума сошел.
Точно.
Железно.
Сошел.
Спрыгнул.
Спятил.
Съехал.
Грохнулся вверх тормашками головой о мостовую.
Что я тут делаю?
Чародей, упрямо и отчаянно отказываясь верить себе и окружающей его действительности, напоминающей, скорее, один из тех кошмаров, сделал несколько шагов вперед, неуклюже споткнулся о собственную ногу, ругнулся нервно и остановился, словно заводной солдатик, исчерпавший ресурс своей пружинки.
Что. Я. Тут. Делаю?!
Что мы все тут делаем?..
Они что, все идиоты, и не понимают, куда попали и куда идут?! Они думают, это всё шутки с игрушками? Неужели они ничего не чувствуют - ведь этот замок, не говоря уже про хозяина, сожрет их, перемелет, разотрет и выкинет, и даже не заметит?!..
Хотя, чего с них взять, если даже я до сих пор не верю, что это возможно, что это реально, что это происходит со мной, что Гавар…
Каждый ребенок в Шантони знал легенду о Веселом лесе. Раньше - лет сто, или даже сто двадцать назад - название леса описывало его с точностью: зеленый, солнечный, воздушный, напоенный пьянящим ягодно-грибным духом, самый обширный лес северо-запада королевства служил домом не только для его крылатых и четвероногих обитателей, но и Лесному маркизу. Так прозвали Жермена дю Буа, его владельца и полновластного хозяина.
Полновластного - пока в один далеко не прекрасный день крестьяне окрестных деревень не обнаружили над таким дружелюбным и милым лесом кружащую тучу из странных черных тварей. Тремя днями позже девочка, пошедшая за ягодами, наткнулась на опушке на умирающего старика с мутным безумным взглядом. Только по одежде - вернее, ее остаткам на плечах бедняги, изодранных страшными когтями неведомых зверей - сельчане сумели догадаться, что истекающий кровью сумасшедший и есть маркиз Жермен. Трех сыновей, двух дочерей его, жену и прислугу так никто и никогда больше не видел.
Да и не до них сельчанам было, если признаться. С того дня, как угасший от ран телесных и душевных дю Буа сошел в землю, в его лесных владениях начались события странные и пугающие: незнакомые завывания и рык, жуткие следы, исчезновение людей, ночные набеги неведомых тварей на дома и амбары…
Старосты запросили помощи короля, но отряд пикинеров, вошедший в лес, обратно не вышел. Такая же судьба постигла и два десятка отважных рыцарей и егерей.
После этого процесс массового исхода жителей деревень, обескровленных атаками чудовищ, стал необратимым: за две недели опустело пять из шести деревень, прилегавших к Веселому некогда лесу…
И тогда появился Гавар.
На дороге жителей последней деревни, собравших в телеги и тачки пожитки, какие можно было унести на себе или верной коняге и вышедших в путь в никуда, встал человек.
Кто-то говорил, что ему было лет пятьдесят, не больше. Кто-то спорил, что двадцать. Некоторые утверждали, что это был глубокий старик. Иные - что мужчина в расцвете сил. Но все, кто обсуждал произошедшее потом, сходились на одном: человек, преградивший им путь, вышел из леса. И рядом с ним, как друзья, как добрые соседи, шли четыре зеленых монстра с оружием и в одежде.
Окинув беженцев холодным взглядом, колдун заявил, что с этого дня бояться добрым жителям Бобровой Учи нечего, что они могут оставаться, где жили, и даже заходить как раньше на окраины леса, собирая грибы, ягоды и травы, и даже рубить деревья на дрова - но при условии, что ни соваться вглубь, ни охотиться они не будут. Нарушителя ждет смерть. Послушных - спокойная мирная жизнь. За доброту свою и защиту он, Гавар, теперь каждую неделю будет требовать дань - продуктами и припасами, самого лучшего качества. Которую добрые селяне будут оставлять на окраине деревни каждое воскресенье, если и впрямь хотят, чтобы жизнь их текла спокойно и мирно. Список необходимого к следующему разу они будут находить на том же месте…
С тех пор прошел век, а, может, и век с четвертью.
Колдун не обманул: хоть холодящие кровь звуки и впредь долетали из Веселого леса, и пугающие следы то и дело появлялись у деревни, иногда вместе с теми, кто их оставляет, крестьян никто не трогал. Чего нельзя было сказать о пришлых искателях славы, репутации или возмездия - волшебниках, рыцарях, воинах, авантюристах и просто безумцах…
На этом страшная сказка Бобровой Учи заканчивалась, и начиналась иная.
На третьем рыцаре селяне опомнились, вдумались, что пропускают, и дружно взялись за дело: четвертый искатель приключений уже заплатил за право войти в их лес, выдал чаевые проводнику - естественно, авансом, и выложил денежки за то, чтобы имя его было увековечено на стеле Отваги.
Посмертно, если возникнет необходимость.
С уведомлением родственников.
За отдельную плату.
'Нет такой стелы? Так будет!' - отвергли его робкие возражения крестьяне, и слово сдержали: за две недели посреди деревни воздвиглась стела, выложилась плитами площадь, установилась ограда, скамейки и лавочки с сувенирами: глиняными фигурками монстров, шляпами, платками и рубахами с их изображениями и портретами Гавара и тех, кто решился бросить ему вызов, а заодно и шкурами подохших или убитых храбрецами чудовищ.
Для самых разумных из пришлецов оборотистые крестьяне проводили экскурсию по безопасной опушке с показом следов, прослушиванием жутчайших рыков и завываний[55] и запечатлением выписанным специально из Монплезира художником на фоне заранее нарисованного монстра по выбору.
После того, как об открывшемся аттракционе узнала широкая шантоньская публика, зеваки, жадные до острых ощущений, повалили в Бобровую Учу толпами - вытаптывать окраины леса, заказывать свои портреты с чудищами и покупать для спален коврики из шкур и кож семируков, змееконей, грабастиков и прочей живности, давно и надежно сменившей привычных и милых медведей, змей и лисиц. А поскольку желающих приобрести такую безделицу очень скоро стало гораздо больше, чем вожделенных кожных покровов, то в ход пошла и традиционная фауна - подстриженная, подкрашенная, утыканная шипами, перьями, оклеенная пластинами и награжденная когтями из коровьих рогов и прочими элементами чудовищного тюнинга. А поскольку человеческая фантазия скромную труженицу-природу всегда опережала, то и количество видов монстров, обитающих в Веселом лесу, стало увеличиваться с каждым новым шорником.
Больше видов - больше туристов, охотников и прочих исследователей.
Больше пришлых - больше потребность в сувенирах.
Больше потребность…
А уж когда еще кому-то пришла в голову мысль изображать в лицах и костюмах самые драматические сцены из истории овладения лесом монстрами и колдуном…
Конечно, время от времени правящая династия страны вспоминала про отбившийся от ее цепких рук лес, посылала экспедицию-другую на усмирение и устранение… и больше ее не видела.
На том пыл возмездия короля охладевал - до следующего года.
Но годы шли, сменяя друг друга, менялись крестьяне и короли, и лишь один Гавар оставался неизменным, как небо, как вода, как камни…
Как Веселый лес.
Через тридцать лет после пришествия чудовищ сельчане искренне не понимали, как они когда-то могли зарабатывать себе на жизнь гроши тяжким трудом дровосеков или хлеборобов, а между королями Шантони и Гаваром был достигнут негласный уговор: короли правят Шантонью, колдун правит лесом, и в дела друг друга обе стороны не лезут.
И вдруг - да еще как! - всё переменилось…
Зачем?
Отчего?
Почему?..
Ответов, увы, было гораздо меньше, чем вопросов, чтобы не сказать, что их не было совсем.
- Н-нам туда, - решил, наконец, прервать затянувшееся молчание и высказать очевидное де Шене.
- Ч-чего?.. - еле слышно выдавила Грета, словно ветерок в листве прошуршал, и шевалье смущенно понял, что и его сообщение прозвучало немногим громче.
Все перевели вопросительные взоры на чародея.
- Нам… туда?.. - тихо-претихо шепнула растерявшая годовые запасы спеси принцесса.
Понимая, что больше всего ему сейчас хочется сказать 'Нет, обратно, и чем скорее, тем лучше, и ну ее к снытям болотным, эту тетку', чародей сглотнул пересохшим горлом, откашлялся - словно наждаком по кирпичу пошаркали, и целенаправленно не глядя на затаившийся, словно в засаде, замок, угрюмо проговорил:
- Если хотите успеть до утра - то да.
Ни вопросов, ни обсуждений в кои-то веки не последовало, и весь отряд, кучно и безмолвно, двинулся вперед: Лесли в авангарде с топором наперевес, Люсьен рядом, глаза шныряют по земле в поисках хоть чего-нибудь, подходящего на роль оружия, дамы, позабыв на время классовую и прочую рознь, сгрудились подле Агафона, истерично зыркающего по сторонам, палочка наготове.
- Хорошо еще, что место ровное… - для ободрения соратников ли, себя ли [56] пробормотал дровосек.
- Из замка лучше видно… - внесла свою долю бодрости в настроение команды Грета.
- На таком расстоянии оттуда человека не разглядеть, - то ли спросил, то ли сообщил свое мнение чародей и, захваченный новой мыслью, снова замедлил шаг до минимума.
Одновременно, как по команде, свое вИдение проблемы попытался высказать и давешний источник унылого зычного воя - и, как почудилось магу, гораздо ближе, чем раньше.
- Если мы вообще доберемся до самого Гавара… - непроизвольно вырвалась у школяра мысль, последние несколько минут большой зеленой мухой зудевшая в его окованном страхом мозгу.
- Я чувствую, как на меня из темноты кто-то так и смотрит, так и смотрит, будто взглядом пожирает… - неуютно поежилась дочка бондаря, жалобно оглянулась по сторонам, и в скудном свете провалившейся в тучи луны ее лицо показалось белесым, как саван.
Студент остановился.
- Трусы! Никто на вас не смотрит! - разъяренно прорычала принцесса и отважно бросилась вперед, обгоняя даже лесоруба. - Ни в одном окне даже свет не горит!!!
Оба рыцаря, отталкивая друг друга локтями и обжигая неприязненными взглядами как кислотой, кинулись за ней.
- Во-первых, из неосвещенного помещения лучше видно, что делается на улице. Во-вторых, магу такого уровня, как Гавар, чтобы видеть ночью, свечки не нужны, - дотошно стал перечислять контраргументы исполненный дурных предчувствий школяр, и ноги его как-то сами по себе из положения 'стоя на месте' перешли в режим 'задний ход с ускорением'. - А в-третьих, при такой лунище да на ровном месте нас обнаружит даже слепой!
По мягкой земле глухо застучали уносящиеся прочь шаги.
- Эй, волшебник, ты куда?!
- Я не 'куда', я - 'откуда'! - выкрикнул через плечо Агафон, проворно ретируясь в сторону подземного тоннеля.
- Стой, ты не имеешь права!!!..
Де Шене бросил кипящий ревностью и темными подозрениями взгляд на раздутого от сознания собственной важности дровосека и метнулся догонять их единственную, но быстро исчезающую надежду на магическую поддержку[57].
- А ты не имеешь мозгов! Как и вы все тут! - исступленно лягаясь и извиваясь, словно плотоядный змееконь - герой одной из иллюстраций из того самого учебника - обезумевший от страха студент вырывался из стальной хватки шевалье. - Вам что, жить всем надоело?! В виде человеков? Побыть слизнями захотели, пауками, поющей плесенью или ходячими трупами? Так это - воля ваша, идите, бегите, неситесь, задрав штаны! А я…
Озвучить вариант альтернативных действий его премудрию не дал испуганный женский вскрик, долетевший оттуда, где несколько минут назад бурлящая гневом и презрением Изабелла неслась навстречу своей судьбе.
- Началось… - провещал и обмяк Агафон.
- Ваше высочество!!! - Люсьен, выпустив из рук кулем осевшего на землю кудесника, вихрем ринулся на звук.
Но расторопный и близкий Лесли у цели был первым: рискуя жизнью, здоровьем[58] и единственным оружием отряда[59] он уже доставал из затянутого ряской бочажка провалившуюся по колено в грязную мутную воду принцессу.
- Здесь болото, - тонко, но несколько запоздало подметила дочь бондаря, испытующе переминаясь с ноги на ногу на мягко пружинящей и похлюпывающей почве.
Налетевший из ниоткуда порыв ветра всколыхнул и погнал по сонной долине волны высокой жесткой травы.
- Камыши и осока! - с отчаянием, граничащим с паникой, воскликнула принцесса. - Тут до самого замка кругом сплошная трясина!
- Не знал, что ваше высочество может отличить осоку от лебеды, - в ожидании благодарности за спасение смастерил из подручного материала комплимент Лесли.
- Не знала, что ваше высочество считает меня идиоткой, не способной даже на такую малость, - огрызнулась Изабелла, брезгливо вытирая облепленные болотной грязью ладони о подол бального платья, увидеть которому следующий бал уж если и было суждено, то только в роли половой тряпки.
Растерявшись от нежданного оскорбления там, где ожидалась признательность, дровосек обиженно вспыхнул, словно от публичной пощечины, и яростно прикусил губу, будто пытаясь удержать за зубами готовые сорваться возмущенные слова.
Агафон сочувственно поморщился, но тоже промолчал: ради трона люди и не такое каждый день переносят.
Шевалье закаменел лицом…
- А я не знала, что ваше высочество не знает слова 'спасибо'! - неожиданно для себя выпалила и сама изумилась Грета.
- Не твое дело, ведьма! - надменно вскинула голову принцесса, скорее удивленная, нежели возмущенная непредвиденным бунтом на корабле. - А из этой лужи я могла бы выбраться самостоятельно, не надо меня принимать за беспомощного инвалида!
- В следующий раз, когда ваше высочество будет тонуть, не трогай ее, Лес… - дочка бондаря, хоть и в запале негодования, но вспомнила обещание, прикусила язык и поспешила вывернуться: - Не трогай ее, хоть в лесу, хоть на болоте, я хотела сказать!.. И если утопнет - значит, самостоятельно вылезти не могла, и надо было ее спасать!
- Грета… - смущенно пробормотал дровосек, и багровая краска стыда - за прилюдное унижение и за то, что принял защиту от той, кого предал, залила и мучительно исказила его простое и совсем еще недавно честное лицо. - Ну… зачем…
- И ты дурак тоже! - прошипела ему в ухо девушка и сердито отвернулась.
- Что нам теперь делать? - растерянно оглянулся де Шене.
- Это не лечится, если ты это имеешь в виду, дворянин, - фыркнула односельчанка царевича Лесли.
- Нет, я имею в виду…
- И ты что-то имеешь против меня, да? - вызывающе уткнула руки в бока Изабелла. - Тебе тоже мои манеры не по вкусу?
- Нет, - коротко ответил де Шене. - Ваша матушка так никогда бы себя не вела.
Принцесса хватанула воздух беззвучно открытым ртом, будто нужные и ненужные слова вдруг кончились во всем мире, и глаза ее вспыхнули неистовым огнем.
- Да что ты знаешь про мою маму!!! - выдохнула она яростно через несколько секунд. - Ты!!!.. Ты!!!.. Ты!!!.. Деревенщина!!!
- Я имел честь лицезреть ее величество, ваше высочество, - тихо и почтительно проговорил рыцарь. - Десять лет назад. Судьба распорядилась так, что произошло это как раз в тот месяц, когда она… скоропостижно покинула своих поданных и тех, кто был ей дорог. Это была великая королева.
- Ты… ты… ты… Ты ничего не понимаешь!!! - выкрикнула безысходно Изабелла и, будто снова лишившись дара речи, взмахнула в воздухе стиснутыми кулаками.
Если бы ее спутники думали, что это возможно, они бы решили, будто на глазах принцессы блеснули слезы.
- Как скажете, ваше высочество, - послушно склонил голову Люсьен.
- Да, я скажу! Я всем вам скажу! Всем! Вы не имеете никакого права! Вы не можете! Я вам запрещаю! Вам, стервятникам, которым от королевской дочери нужно только…
Заунывный пронзительный вой, словно оплакивавший все невинные души, когда-либо побывавшие в Веселом лесу, донесся вдруг со стороны болота, заглушая последние слова Изабеллы, и люди вздрогнули и очнулись от морока дрязги, вспомнив, где они, зачем сюда пришли и почему собирались уходить.
- Д-да… к-кто… это?.. - непослушными трясущимися губами пробормотал лесоруб, стискивая топорище до онемения пальцев.
- По-моему, земураг, - неожиданно донесся из-за спин усталый, полный обреченной покорности голос студента. - Или чекмарник. Хотя, не исключено, что тернохвост.
- К-какая разница? - нашел в себе силы и громкость де Шене.
- Принципиальная? - со спокойствием человека, уже распрощавшегося с жизнью, уточнил Агафон. - В способе поедания и продолжительности переваривания добычи.
- И… куда… нам теперь?.. - прошептала Грета.
- Обходить по кромке леса, куда еще… Я же говорил…
Оспаривать ни один из фактов спутники его премудрия не стали, и маленький отряд безмолвно взял курс на край зловещей, пропитанной до последнего корешка и листика подвижным угольно-черным мраком стены, по непонятному недоразумению носящей ласковое солнечное название 'опушка'.
По самой окраине леса пройти не получилось: чахлые корявые стволики деревьев и кустов, отбившихся на свои кроны от старших товарищей и чудом проросших на заболоченной земле, вставали на их пути если и не густой, то всё же непроходимой преградой. И путникам, чтобы обойти и трясину, и ее живую изгородь, пришлось углубиться в лес.
С первыми же шагами под густым навесом из разрываемых ветром листьев стало понятно, что без освещения путь продолжать было можно только очень медленно и на коленях, тщательно ощупывая всё, что подбрасывал им под ноги лес с самым развитым чувством юмора в Шантони.
Бурелом и лианы, муравейники и норы, клубки змей и липкие ловчие сети шпагатных пауков, получивших такое название отнюдь не из-за своих гимнастических способностей…
На девятом сюрпризе - зарослях лабиринтного шиповника - экспедиция остановилась и окружила чародея.
- Нам нужен свет, уважаемый Агафоникус, - вежливо, но решительно проговорил Люсьен.
- Да, точно, нужен, - подтвердила Грета, пытаясь высвободить зацепившийся за колючки подол с минимальным ущербом для многострадального наряда.
Попытка, судя по тихому треску медленно и в разнообразных направлениях разрываемой ткани, проходила с отвратительным успехом.
- А я что сделаю? - попытался вразумить соратников его премудрие. - У меня с собой даже спичек нет!
- Ты должен создать хоть один огонек! Хоть самый крошечный! При помощи своего волшебства! - сердито заявила принцесса. - Иначе мы проблуждаем тут в трех соснах до утра!
- Свет заметят из замка, - резонно возразил студент.
- Твой? - скептически хмыкнул Лесли. - Хорошо, если заметить его сможем мы.
Волшебник гордо поджал губы и окатил крестника презрительным молчанием, но с того подобные трюки скатывались как с гуся вода.
- Ладно, - оставил проигрышные позиции и вздохнул студиозус. - Но если через пять секунд после того, как я зажгу светильник… засвечу фонарь… запалю лес… сюда примчится Гавар…
- Мы скажем тебе 'спасибо', что не пришлось тащиться за ним до самого логова, - куртуазно договорил шевалье.
- Я вас предупредил… - загробным голосом пробормотал чародей, не находя больше аргументов для отказа от исполнения крестнических обязанностей, вынул из кармана волшебную палочку и отвернулся.
- Небольшой фонарь, чтобы крестнику Лесли было видно, куда он свалится, - неразборчиво процедил он сквозь зубы волшебные слова, и в ту же секунду услышал, как дровосек ойкнул, а все остальные ахнули.
Потом хихикнули.
Потом загоготали.
Пронзенный странным предчувствием, школяр стремительно обернулся, ожидая увидеть что угодно…
Но только не это.
Не видимая ранее неровная поляна озарялась теперь неярким лазурным сиянием - как раз то, что надо… если бы не исходило оно из небольшого лилового синяка под левым глазом лесоруба, что делало его похожим на нелепый передвижной маяк-мутант.
Маг прыснул, и тут же поспешно, не дожидаясь комментариев и воздаяний по делам своим, взмахнул палочкой. Свет погас, заново погружая удивленную полянку во мрак.
Еще несколько страстных пассов и пожеланий - менее экспрессивных и более точных на этот раз - и заказываемый фонарь появился снова, теперь уже в руке дровосека.
Когда в далеком детстве бабушка рассказывала ему сказку про комарика с фонариком, спасшего муху от паука, светильник главного героя рисовался в его воображении именно таким - шестигранным, расширяющимся кверху и с медной крышечкой с колечком.
Но самое главное сходство, всё же, было в размерах: отважный комарик мог унести штуки три таких фонарей в одной руке, походя попинывая при этом отсеченную голову главного злодея и кокетничая напропалую с нареченной разносчицей инфекционных заболеваний.
- А где еще четыре сотни? - язвительно уточнила Изабелла, кончиками пальчиков с остатками маникюра поднимая с ладони суженого крошечную светящуюся точку.
- Сейчас будет… - обреченно вздохнул маг, взмахнул палочкой…
И для разнообразия сдержал свое обещание.
Дальнейший путь процессии возглавлял уже он, с полной пригоршней микроскопических фонарей, дружно испускавших неровный желтоватый свет. Фонарики были размером с маковое зернышко, и нести их быстрым шагом по неровной местности в сомкнутых накриво ладонях был так же просто и удобно, как пригоршню настоящего мака. То и дело отдельно взятые несознательные светильнички проскакивали сквозь невзначай раздвинувшиеся пальцы, или сметались ветками с верхушки кучи, или просто ссыпались при неловком наклоне, но на их месте всегда самым необъяснимым образом появлялись новые, и торопливый путь отряда к замку Гавара продолжался без остановок.
Пока не прекращающие ни на секунду поиск глаза шевалье не вспыхнули радостным светом, затмевающим все четыреста фонарей, и он не вскричал:
- Смотрите!!!..
И все посмотрели.
Объект, вызвавший такую бурю восторга со стороны обычно сдержанного рыцаря, не привлек бы в иные времена даже мимолетного внимания.
Дубина.
Простая дубина, отпиленный толстый кусок дерева, пронзенный в двух местах массивными железными шипами, зарывшаяся одним концом в кучу веток.
- Погоди, откуда она здесь? - настороженно перехватила нетерпеливую руку де Шене рассудительная дочка бондаря.
- Это-то как раз понятно, - снисходительно усмехнулся маг. - Такие дубины делают гугни.
- Кто?..
- Гуг-ни, - медленно и четко на этот раз повторил студент. - Такие зеленые уродцы. Живут в этих местах.
- А-а-а… они не будут возражать, если шевалье ее возьмет? - осторожно поинтересовалась Грета.
- Если узнают - может, и будут, - пожал плечами школяр. - Но где ты видишь поблизости хоть одного? Они - твари тупые и забывчивые. Постоянно теряют вещи, оружие, друг друга…
- Ну, так я не поняла, чего мы стоим? - недовольно притопнула Изабелла. - Бери свою палку, де Шене, и пойдем!
Уговаривать рыцаря, без оружия чувствующего себя раздетым, долго было не надо: едва получив одобрительный кивок от его премудрия, Люсьен нагнулся и еще раз смерил оценивающим взглядом специалиста новое оружие: коротковато, плохо сбалансировано, но чего ждать от такого малорослого народца, судя по длине дубинке, как эти… как их там…
Пальцы юноши уверенно сомкнулись на ее тонком[60] конце, и он поднял свою находку.
Вернее, попытался поднять.
Раздраженно поджав губы, он дернул изо всех сил раз, два…
Кажется, проклятая рукоятка была длиннее, чем он думал, и надежно застряла в той куче земли и листьев.
Да что ты будешь делать…
С третьего раза самодельная палица загадочных гугней поддалась, и изумленный де Шене оказался счастливым обладателем не дубинки - дубины: то, что он принял за конец потоньше, оказалось всего лишь ее серединой: настоящая рукоять, обмотанная широкими кожаными ремнями, начиналась сантиметрах в тридцати от того места, куда легли его пальцы.
Обрадованный рыцарь хотел было поделиться приятным сюрпризом со спутниками, как неожиданно его голову посетила мысль о том, что бы изменившиеся размеры оружия могли означать. Но и ее шевалье ни сформулировать, ни высказать не успел, потому что, в полное ее подтверждение, гора земли, листвы и веток внезапно зашевелилась, закряхтела сердито, и в тусклом свете агафоновой пригоршни из нее показалось сначала плечо, потом рука, а за ними и обрюзглая гнусная рожа цвета весенней жабы, с толстыми надбровьями, плоским носом, огромной пастью и маленькими мутно-желтыми глазками.
Путники ахнули, шарахнулись от ожившего холмика в разные стороны - и очень вовремя, потому что уже через полминуты на месте груды лесного мусора возвышалось огромное безволосое существо в набедренной повязке размером с наволочку. Медленно разевая кривой рот, усаженный десятками мелких острых зубов, оно утробно стенало и взывало к справедливости, простирая громадные лапы с железными наручами в сторону ночных похитителей частной собственности.
Потом, дождавшись, пока со всей лесной округи, заглушая громкий шелест дождя и далекие раскаты грома, стали доноситься такие же тягучие утробные вскрики, гугень неспешно, но целеустремленно двинулся вслед за уносящейся в ночь дубиной. Массивные челюсти его при этом методично задвигались, пережевывая то ли проглоченное оскорбление, то ли воображаемые кости неизвестных обидчиков.
Но такие подробности экспедиционный корпус Изабеллы разглядеть уже не смог.
Людям, во весь опор улепетывающим по полосе препятствий, именуемой профанами лесом, при начинающейся грозе и освещении из горсти комариных фонариков, рассматривать оставшихся у них за спиной монстров иногда бывает не очень сподручно.
Спортивного запала кроссменов хватило аж до третьего завала из бурелома.
Преодолев на остатках адреналина, но больше по инерции, и это препятствие, беглецы один за другим остановились, согнувшись пополам в поисках новых сил и второго - а лучше сразу третьего - дыхания.
Грета страдальчески замычала и медленно осела на землю.
- Отстал?.. Нет?.. - свистя и сипя измученными легкими, будто деревенский пьяница - изодранной гармошкой, школяр нервно навострил уши, стараясь уловить хоть что-нибудь за негромким, но странно всезаглушающим шумом дождя.
Ожидал ли маг услышать тяжкий топот, треск ломаемых грузной тушей сучьев или довольный рев ограбленного гугня у себя над головой, он и сам толком не определился, но как бы ни напрягал студиозус слух, кругом звучал только сосредоточенно хлещущий по кронам дождь, перемежаемый всхрапами и вспышками грозы.
- Я… всё… уже… Не могу… дальше…- хватая воздух ртом, словно вылавливая последние его на Белом Свете глотки, сообщила в пространство Изабелла и с обессиленным стоном опустилась на самую нижнюю и самую толстую валежину из лесной баррикады - единственное посадочное место на расстоянии от постепенно намокающей земли.
- Предлагаю… сделать привал… минут на пять… десять… - не дав размышлениям мага углубиться слишком далеко, рвано выдохнул шевалье, навалившись всем телом на трофейную дубинку как дряхлый старик - на клюку.
Спорить никто не стал. Даже лесоруб, в иное время ни за что не упустивший бы шанса показать свое превосходство над соперником, только снисходительно хмыкнул, не находя дыхания на более осмысленное выражение презрения. Положив на землю топор в традиционно-осторожном полуметре от принцессы, он присел на него, тяжело дыша и подставляя разгоряченное лицо проникающему сквозь плотный навес листвы дождю.
Чародей, разжав кулак, с сожалением поглядел на оставшиеся сотни две зернышек-фонариков, заметно потускневших, погрустневших и отчего-то переставших размножаться, и с грустным мычанием водрузился на кучу сухих еще недавно веток.
- Дай… мне… фонарей… тоже… - повелительно протянула руку принцесса. - Не хочу… в темноте сидеть…
Школяр перестал стараться определить, в каком боку у него больше колет, а в каком - режет, выдохнул сквозь стиснутые зубы, встал, отсыпал в пригоршню ее высочеству половину, поймал суровый сверлящий взгляд, и молча отдал всё.
- Объявляю привал… на три минуты… - дождавшись, когда раскат приближающейся грозы уляжется, напыщенно, будто восседала на троне в шелках и горностаях, а не на гнилом бревне в мокром изодранном платье, объявила принцесса.
- Но гугни… - начал было Агафон, нервно оглянувшись.
- Гугень… Единственное число… Остался далеко позади… И не надо меня пугать, маг, - донесся холодный голос с единственной пригодной для сидения валежины будто с престола. - А еще… откровенно говоря… я не поняла.. почему мы бежали от этого урода? И это с двумя вооруженными рыцарями и волшебником! И после этого мы рассчитываем вызвать на бой самого Гавара?
Если бы в лесу было достаточно светло, чтобы обменяться сконфуженными взглядами, два рыцаря и волшебник непременно бы это сделали[61].
А тем временем ее высочество продолжала надменно холодно-язвительным тоном:
- Надувать щеки и выпячивать грудь, когда поблизости нет зверя страшнее комара, кое-кто из здесь присутствующих готов хоть целый день подряд. Но стоит какой-то зеленой мартышке показаться из кустов, как все герои несутся наперегонки со всемогущим кудесником так, что ни один монстр их не догонит! Кто из самых отважных крикнул 'дуем отсюда быстро'?
- Ну, я, - хмуро сообщил студент. - Если я не вспомнил сразу их размеров, это не значит, что всё остальное забыл тоже.
- Забыл - или не знал? - ехидно хмыкнула Изабелла.
- Гугни хоть и укладываются на ночевки порознь, но недалеко друг от друга, - целенаправленно не замечая издевки, угрюмо продолжил школяр, словно отвечал урок. - И стоит одному заорать, как самые ближние прибегают на зов за считанные секунды и начинают лупить по всему, что оказывается вокруг, без разбора. Чуть позже прибегают те, которые были подальше, и добивают то, что ускользнуло от первых. Групповой инстинкт выживания. На гугня не рискует напасть даже шестиногий семирук. Ну, если только очень голодный… И то только один раз.
- Двум воякам и одному колдуну уж можно было сделать так, чтобы он замолчал! - словно не слыша слов чародея, заявила принцесса.
- Вернуть ему дубину и спеть колыбельную? - раздраженно фыркнул чародей.
- Ну, если у кое-кого из здесь присутствующих больше ни на что не хватает ни фантазии, ни храбрости, кроме как улепетывать от собственной тени… - презрительно воззрилась Изабелла на жениха.
- Я не улепетывал! - подскочил Лесли, словно сидел на Гаваре. - Я… прикрывал отступление!
- Ах, какая невиданная отвага! - язвительно скривились губы королевской дочери. - Я рада, что твой язык работает даже быстрее, чем твои ноги, царевич. Чего не скажешь о твоих руках с топором, которым ты так любишь потрясать!
Лесли открыл возмущенно рот, словно собираясь, наконец, высказать всё, накопившееся за полдня их знакомства, но вспомнил помолвку, представил грядущую свадьбу с дочерью самого короля и почти ощутил на макушке вес будущей короны…
Короны Шантони!
Елки-палки деревянные, разве всё это не стоит одного-двух бранных слов от нареченной?!
Трех-четырех?..
Пяти-шести?..
Семи-восьми?..
Десятков?..
Каждый день?..
Подумаешь, гордость…
При чем тут гордость, если речь идет о…
О чем?
Ах, да… о короне… Короне Шантони…
Ну, конечно же, она стОит всего этого, и даже больше!
Только чего уж больше, почему-то у лесоруба не представлялось, сколько он ни пытался…
А между тем, Изабелла, прекрасная и язвительная, со сладким ядом в вежливом голоске продолжала:
- …Ну, а ты, шевалье, скажи теперь, что это было не бегство вовсе, а перегруппировка из стратегических соображений!
- Из морально-этических, - тихо огрызнулся за сосредоточенно молчащего де Шене Агафон.
- Ага, понятно! Вы не хотели подвергать опасности мою драгоценную жизнь!
- Скорее, жизнь этого несчастного ограбленного существа, которое так удобно обозвать уродом и приказать убить, оттого что оно не пресмыкается… перед кое-кем из здесь присутствующих… только потому, что ее отец носит металлическую шапку с зазубринами… - еле слышно пробурчала Грета, угрюмо ощупывая лишившуюся порванного башмака, но приобретшую множество порезов и заноз ногу.
Как оказалось, еле - но слышно.
- Что ты там сказала, ведьма? - подалась вперед и возмущенно прищурилась Изабелла.
- Погода, говорю, хорошая, - развела губы в деревянной улыбке дочка бондаря.
- Нет, ты что-то про меня сказала! И про моего отца!
- Повторить? - оторвалась от изучения ноги и ответила прищуром на прищур Грета.
- Что бы она ни сказала, вам послышалось, ваше высочество, - метнув на нее быстрый предупреждающий взгляд, галантно заверил принцессу Люсьен. - Ученица волшебника считает, что это существо было очень безобразным.
- Нет, эта хамоватая деревенщина сказала что-то другое! Агафон, что? Ты ведь слышал!
Оба Агафона синхронно закачали головами.
Настоящий, вовремя спохватившись, спешно изобразил рабочий момент производственной гимнастики молодого мага - три качания, три кивания и интенсивное вращение головой по часовой стрелке.
- Дождь шумел… ваше высочество… - упрямо глядя в землю и безуспешно пытаясь подавить почти неприличное злорадство, проговорил фальшивый, исподтишка показывая бывшей пассии кулак.
- А, кстати, что у тебя с ногой, мадемуазель Грета? - переводя светскую беседу в более спокойное русло, вытянул шею Люсьен в сторону дочки бондаря, напряженно сжавшей губы в ожидании схватки.
- Посветить? - живо присоединился к нему студент и, не дожидаясь ответа, вытянул из кармана палочку и взмахнул.
На кончике ее появилась и повисла крошечная, сияющая нежным медовым светом капля.
- Для прогулки по лесу надо выбирать обувь понадежнее, мадемуазель ведьма, - озабоченно прищелкнул языком шевалье, обозревая открывшуюся картину не тяжких, но очень болезненных телесных повреждений.
- Она и была надежной, - хмуро буркнула наследница бондаря. - Пока была.
Лесли глянул на изодранную сучьями ступню землячки и болезненно сморщился.
- Дальше так идти нельзя. Агафоникус, как у тебя с сапогами?
- Не отдам! - испугался чародей.
- Да нет… наколдовать если?.. Можешь?
- А-а, это… - странным голосом протянул школяр, словно размышляя, не проще ли и безопаснее для его реноме будет всё-таки отдать свои.
- Да, это, - не ведая про неразрешимую дилемму своего фея, подтвердил лесоруб.
- Н-ну… Конечно, могу[62].
И тут же в один миг вокруг Гретиной ноги развернулась бестолковая суета со спецэффектами - самый первый результат, достигаемый любым заклинанием Агафона-фея ли, Агафона-мага.
Изабелла, величаво восседающая в гордом одиночестве на своем трухлявом престоле, позабытая и позаброшенная даже Лесли, взирала на суматоху, усиленно пытаясь сохранять на лице выражением стоического равнодушия. Поджав надменно губы, чтобы не кусать их от досады, она беспрестанно твердила иное заклятье, словно от этого зависела сама ее жизнь: 'Король должен оставаться королем даже в хлеву. Король должен оставаться королем даже в хлеву. Король должен оставаться королем даже в хлеву…'
Но, в отличие от агафоновых, ее заклинание не помогало никак и ни от чего - ни на муравьиный шажок.
'Они это специально делают…' - уязвленная Изабелла не заметила, как со своей мантры королевского спокойствия соскользнула в глубокое и скользкое наклонное русло горечи, обиды и злости. - 'Сговориться успели… Толкутся вокруг этой крестьянки только чтобы из себя меня вывести… А сами - трусы! Оба! Вместо того чтобы показать, что способны встретить любую опасность лицом к лицу, как подобает настоящим рыцарям, бросились бежать, стоило третьему трусу открыть рот! И еще хватает наглости оправдываться! Полагают, что если человек принцесса, то обязательно дура набитая, пустышка расфуфыренная, слюнтяйка и размазня. Что можно ей крутить и вертеть как тряпичной куклой. Что стоит наговорить ей пошлостей, которые они именуют комплиментами - и она перестанет видеть, чего им всем на самом деле от нее хочется. Ну почему, если у тебя в приданом не сундук с половиками, а королевство, то всем вдруг становится глубоко безразлично, что у тебя в душе?! Ты можешь быть какой угодно сварливой и уродливой дурой, но пока твой отец - король, все они буду петь о том, какой ты гений чистой красоты и доброты и покорно глотать любые унижения! Трусы, подхалимы и лицемеры - вот пусть и получают то, чего…'
Отчаянная мысль принцессы оборвалась внезапно, потому что пальцев ее бережно коснулось что-то маленькое, мягкое и теплое.
Только предыдущий сеанс самовнушения о правилах поведения королей в местах, для них не предназначенных, не дал ей моментально взвизгнуть и подскочить.
Изабелла медленно, затаив перепугано сбившееся дыхание, перевела взгляд на свою руку, вернее, туда, где кончалась она и начиналосьнечто, и сердце ее пропустило такт.
Возле холеных некогда ногтей, украшенных теперь насыщенной каемкой из травы и грязи, стояло… или сидело?.. оно: розовое, гладкое, больше всего напоминающее согнутую под прямым углом сосиску. Если, конечно, на Белом Свете водились бы сосиски, снабженные тремя десятками коротеньких тонких ножек, двумя парами крошечных ручек, и одной парой огромных, проникающих в самую душу меланхоличным мечтательным взором синих глаз, опушенных такими же ультрамариновыми ресничками.
Существо бережно притронулось к указательному пальцу принцессы нижней правой ручкой, конфузливо отдернуло ее, будто поразившись собственной смелости, попятилось и виновато потупило взгляд.
Как завороженная, ее высочество приподняла руку с валежины и медленно и плавно, чтобы не напугать таинственную зверюшку, дотронулась кончиками пальцев ее спинки.
Существо не испугалось, но отступило на шаг - или, если умножить на количество принимавших участие в процессе ног, на тридцать шагов - и снова умоляюще воззрилось на девушку, прижав к грудке миниатюрные ручки.
Принцесса сделала большие глаза, вопросительно подняла брови и вдруг почувствовала, что краснеет.
Еще не хватало начать разговаривать с экзотическими животными или, что еще хуже, задавать им вопросы…
А вдруг они ответят?
Загадочный ночной гость снова шагнул к ее пальцам, протянул было к ним ручки, но снова отдернул и грустно моргнул пушистыми ресничками.
Изабелла улыбнулась, и неожиданное понимание озарило ее разум: деликатный зверек спрашивал разрешения прикоснуться!
Отбросив все сомнения насчет здравости рассудка и прочих недоразумений, принцесса ласково улыбнулась лесному чуду, ободряюще кивнула и протянула ему раскрытую ладонь.
Аквамариновые глаза зверюшки наполнились слезами благодарности.
Дрожащими, похожими на кукольные, ручками она аккуратно взяла протянутые ей пальцы, прижала к груди, словно в порыве переполняющих ее высоких чувств…
Оглянувшись на истошный вопль принцессы, Агафон успел заметить только как нечто, похожее на упитанный бумеранг, описало дугу и пропало в кустах.
- Она укусила меня!!! Укусила!!! Укусила!!!.. - возмущенная и растерянная Изабелла ткнула залитый кровью палец под нос студенту, словно предъявляла тело на опознание.
- Кто? - одним движением сгреб с земли топор Лесли.
- Что? - подхватил дубину де Шене.
- Где? - подоспела Грета, обутая в розовые валенки с калошами.
- Что это было? - всё еще осмысляя увиденное, вопросил маг.
- Это я тебя хочу спросить, что это было!!! - неуклюже балансируя на тонкой грани истерики, вскричало ее погрызенное высочество.
Несколько слов в описании портрета злоумышленника - любителя чужих пальцев, и его премудрие понимающе кивнул, поставив диагноз.
- Рукоед.
- Кто?..
- Что?..
- Рукоед, - наслаждаясь произведенным эффектом, отчетливо повторил он. - Коренной обитатель Веселого леса. Бывает двух видов - большой и малый. Этот какой величины был?
- Большой!!! - снова предъявила для опознания покусанную конечность Изабелла. - Еще чуть-чуть - и…
- А, по-моему, это был малый… - задумчивым голосом произнесла дочка бондаря.
- А я говорю тебе… - разгневанно вскричала ее высочество…
И тут ее взгляд упал туда, куда, не отрываясь, смотрела Грета.
На нечто, напоминающее согнутую под прямым углом сосиску. Если, конечно, на Белом Свете водились бы сосиски, снабженные тремя десятками коротеньких ножек, двумя парами маленьких ручек, и одной парой огромных, проникающих в самую душу меланхоличным мечтательным взором синих глаз, опушенных такими же ультрамариновыми ресницами.
Ах, да.
И размером с большое бревно.
Существо просительно приложило ручки к груди и устремило туманный васильковый взор на нервно дернувшиеся руки Изабеллы.
Топор Лесли и дубина шевалье взметнулись и опустились на лысую голову рукоеда одновременно.
И с одинаковым успехом.
На ровной гладкой коже застенчивой твари не осталось и следа. Ничуть не смущенные, рыцари успели нанести еще по два удара, прежде чем крохотные ручки монстра выметнулись и мертвой хваткой уцепились в раздражавшее его оружие.
В следующую секунду на том месте, где только что была ровная блестящая кожа груди, разверзлось огромное алое отверстие, усеянное голубыми клыками. И не успели защитники руки и, как следствие, прочих органов ее высочества опомниться, как половина топора и дубины со смачным хрустом исчезли в ненасытной утробе, оставив в судорожно сжатых кулаках людей самую неинтересную половину топорища и безвредный огрызок трофея.
И тут, в довершение эффекта, кусты справа от опешившего отряда зашуршали, и над черной зубчатой листвой показались три розовые и гладкие, как коленка младенца, макушки.
Кто из отряда первым бросил самый популярный боевой клич дня - 'дуем отсюда быстро' - так и осталось невыясненным, хотя четыре пятых экспедиционного корпуса потом клялись и божились, что голос был, во-первых, женский, а во-вторых, не Греты.
Но, так или иначе, уже через несколько секунд даже самый легкоатлетически одаренный рукоед не мог и надеяться догнать скрывшуюся во тьме добычу.
Лес кончился неожиданно.
Еще полминуты назад под ногами путников разверзались наполненные чем-то зеленым и склизким ямы, по лицам остервенело хлестали, метя попасть по глазам, упругие ветки, цепкие не то лианы, не то змеи норовили ухватить за руки, туловища и шею, а плотная как матрас темнота, ворча и поскуливая, следила за незваными гостями зелеными и желтыми глазами всех размеров и разрезов… И вдруг в один момент Веселый лес вместе с его жизнерадостными сюрпризами, загадками и тайнами остался позади, будто топором отрубило, а спасатели королевских тетушек, хрипя и задыхаясь от переизбытка новых впечатлений и физических упражнений, обнаружили себя вновь под открытым небом.
То, что за их спинами остался еще и непроницаемый и надежный, как бабушкин зонт, полог из листьев, люди поняли всего секундой позже, когда на разгоряченные гонкой головы обрушились декалитры и децибелы грозы.
- Как это мы вовремя!.. - едва перекрывая ровный мощный шум вколачивающихся в землю струй, с отвращением возгласил школяр и тоскливо втянул моментально промокшую голову в не менее сырые плечи. - Может, вернемся?..
- В какой стороне замок? - не обращая внимания на самого отважного и стойкого члена их отряда, выкрикнул де Шене. - Кто-нибудь видит?
- В такую погоду мы увидим его только когда уткнемся носами в стену! - разочарованно воскликнула принцесса.
'Если нос задирать не слишком, стену можно заметить даже сейчас', - откуда ни возьмись, всплыла в мозгу Лесли непрошенная мысль, и он, испуганный неожиданным ее появлением, торопливо прихлопнул рот рукой: вдруг вылетит - не объяснишь, что на самом деле имел в виду!..
Но самое смешное в том, еще более неожиданно почувствовал дровосек, что на самом деле имел он в виду именно это. И объяснять что-либо кому-либо по сему поводу, и меньше всего - ее вздорному высочеству, он не хотел. Не потому что не мог бы исхитриться, или извернуться, или замять для ясности - а исключительно из медленно просыпающегося под бесчисленными пинками, тычками и уколами непреклонного крестьянского упрямства.
Не хочу и не буду.
Что сказал, то сказал.
Имею право.
Пусть обращается со мной как с человеком - и я про нее хорошо думать стану!
- Ну и дождина… - промычала рядом Грета, безуспешно загораживаясь согнутой рукой от заливающих лицо струй. - В такую погоду хорошая собака хозяина из дому не выведет…
- Волшебник! Эй, волшебник! - лесоруб требовательно потряс за плечо уныло обхватившего себя за плечи Агафона. - Как нам найти замок, отвечай!
- Думаешь, я - рыба, и вижу в темноте и под водой? - огрызнулся студент. - Еще минута - и я тут сам себя не най…
Небо над их головами взорвалось с ушераздирающим треском, пучок белых молний резанул по привыкшим ко тьме глазам, и его премудрие тихо пискнул и прикусил язык.
Метрах в двадцати от них, театрально подсвеченная болезненно-белой вспышкой изломанных разрядов небесного электричества, возвышалась цитадель Гавара.
А под самыми их ногами плескалась и пенилась, пронзаемая тысячами стрел обезумевшего дождя, мутная, как колдовское варево, вода рва.
- Где-то должен быть мост! - уверенно заявил Люсьен.
- Кому? - кисло уточнил Агафон.
- Что - кому? - не понял рыцарь.
- Кому должен? Насколько нам известно, Гавар вообще может не выходить из замка. Или, если приспичит, он может вылетать из него. Сквозь трубу. Или окошко. Что необходимости мосту не добавляет, - брюзгливо проговорил студент.
- Ну, давай тогда будем тут стоять, пока он нас не заметит и прилетит! - сердито выкрикнула принцесса.
И, словно чтобы подчеркнуть ее слова, почти над их головами, высвечивая нечто громоздкое и крылатое, сверкнула молния. Вдогонку ей грохнул-покатился гром, выжимая из успокоившейся было тучи новую порцию ледяной воды, которой среднестатистическому водопаду хватило бы на день ударной работы.
- Я совсем не это имел в виду… - с безнадежным влажным вздохом сдался маг, опасливо косясь в потемневшее снова небо. - В конце концов, лучше быть превращенным в лягушу, чем утонуть на ровном… пока… месте…
- Идем налево, - махнул рукой де Шене.
- Это почему налево?! - из успевшего глубоко въесться чувства противоречия возразил Лесли, воинственно взмахнув новым топором, сотворенным заботливым крестным на бегу[63]. - Направо!
Не дожидаясь, пока ее высочество внесет еще больше разнообразия в назревающую войну направлений, сказав 'прямо и через стену', чародей дернул за рукав шевалье:
- Пошли, Люся… Если ему так охота, пусть идет хоть по дну… А мои магические чувства подсказывают мне, что мост должен быть налево.
И снова магические чувства не обманули его премудрие: мост оказался именно там, где он и предполагал, слева от них[64].
После сорока минут пути, когда все, включая хмуро притихшего школяра, начали подумывать, что в стене оплота Гавара ворота не были даже спроектированы, при очередной вспышке грозы на темном фоне куртины вырисовался чернильно-черный провал. А к нему, через кипящую от дождевых струй воду пополам с грязью, как манна небесная, как розовая греза хрустального майского дня, как сбывшаяся мечта идиота, простирался мост.
Поперек которого лежало массивной грудой, тяжко вздыхая, нечто бугристо-бесформенное.
Девушки как по команде замедлили шаг и как бы невзначай переместились за спины юношей.
- Ч-что это? - боязливо прозаикалась Грета в ухо мага.
- К-кто-нибудь успел разглядеть, как оно выглядит? - обвел тот вопросительным взглядом лица товарищей, едва различимые в свете восхода, безуспешно пробивающегося сквозь грязное одеяло грозы.
- Большое?.. - неуверенно предположила Изабелла.
- С жеребенка?.. - наморщил лоб Люсьен.
- Теленка? - возразила Грета.
- Годовалого? - уточнил Лесли.
- С быка племенного! - возразила принцесса.
- А… конечности у него были? Какие-нибудь? - продолжил опрос школяр, словно заполняя анкету.
- Были?
- Не было?
- Не знаю?
Агафон разочарованно вздохнул и полез в карман за палочкой.
- Стойте здесь, не сходите с места. Я сейчас посвечу.
И храбро отступил на несколько шагов назад.
- Эй, ты куда? Мост же там! - удивленно обернулся де Шене.
- Дальность действия заклинания закритична… - невразумительно пробормотал чародей, вытянул вперед руку с палочкой и потребовал света.
Пучок традиционных розовых искр вылетел из кончика палочки и осыпал прикорнувшее на их пути существо веселой мерцающей пылью.
Агафон расхохотался.
- Так бы сразу и говорили! Пошли вперед, ребята. Время не ждет!
- К-как это - пошли? - настороженно уставилась на недовольно заворочавшуюся в назойливом освещении тушу принцесса. - А как же монстр?
- А-а-а, это… Это не монстр, - со снисходительной усмешкой проговорил студент.
Словно в ответ на его слова сине-зеленое чудище с моста приподняло три из своих многочисленных конечностей и неопределенно помахало ими - то ли грозя, то ли предупреждая, то ли приветствуя.
- Д-да?.. - недоверчиво промычал Лесли, чьи личные определения монстра в настоящий момент подвергались срочному уточнению.
- Но он…
- Но у него…
- Но он может…
- Не обращайте внимания, - выспренно отмахнулся от всеобщих страхов его премудрие. - Пойдем. Будет приставать - просто пните.
- Тогда ты первый, - распорядилась умудренная опытом принцесса, болезненно прикрывая от дождя едва не оттяпанный рукоедом палец.
- Да легко, - торжествующе усмехнулся Агафон и гордо ступил на мост.
Как просто быть героем, когда степень опасности равна нулю!
- А кто… это… собственно?.. - с пугливым любопытством вытянула шею Грета из-за плеча студента.
- Шестиногий семирук, - довольный своей эрудицией, в кои-то веки оказавшейся на высоте, сообщил маг. - Живет в трясинах и в прочей стоячей воде. Питается болотной травой, илом, пиявками и лягушками. Безвреднее кролика и неповоротливей индюка. Кстати, единственное безопасное существо Веселого леса. Так что, спешите видеть.
- А, может, они питаются пиявками только потому, что принцесс не пробовали? - не удержалась дочка бондаря.
- Только потому, что пиявки вкуснее, - авторитетно просветил ее студиозус и уверенно зашагал вперед, не обращая внимания на возмущенно ахнувшую Изабеллу, не знавшую, огорчаться ей сему прискорбному факту или радоваться.
Товарищи его по оружию - а, вернее, его отсутствию - осторожно и напряженно ступая, двинулись за ним.
Демонстративно не глядя на вальяжно развалившееся чудище, его премудрие гордо прошествовал мимо, а когда то гостеприимно ухватило его за штанину двумя рукощупальцами, отбросил их прочь презрительным пинком и наставительно погрозил светящейся палочкой:
- Руки прочь от великого мага!
Упитанное, но невоспитанное создание, словно устыдившись своих некультурных манер, тут же конфузливо спрятало за жирную спину шаловливые конечности и даже чуть сдвинулось к противоположному краю.
- Учитесь! - снисходительно кинул через плечо студиозус, и бодрым пружинистым шагом прошествовал к отверстому зеву ворот.
Ступая опасливо по самой кромке моста, спасатели - один за другим - миновали обиженно затаившегося семирука. Недоверчиво косящаяся на чудовище Изабелла строй замыкала.
Когда голова колонны уже почти достигла ворот, мимо нее вдруг даже не пробежал - пронесся ее хвост.
- Он ущипнул меня! - гневно сквозь зубы прорычала Агафону принцесса, юрко занимая лидирующую позицию. - Это ты нарочно подстроил!
Чародей закусил губу и спешно скроил суровое лицо.
- Я же сказал, распустит руки - дай ему пинка, - строго произнес он.
- За что он вас ущипнул, ваше высочество? - сочувственно спросил Лесли.
- Не твое дело!
- Тебе об этом только мечтать, - хихикнула Грета на ухо односельчанину.
- Он должен получить за это по заслугам!!! - гневно прошипела багровая Изабелла.
- Хотите, ваше высочество, я вернусь и ущипну его тоже? - доблестно предложил де Шене.
На экспедиционный корпус почти в полном составе напала эпидемия кашля.
Принцесса, горя очами и ланитами, яростно скрежетнула зубами и, не оглядываясь, даже не вошла - вбежала в обитель Гавара так, словно это был самый комфортный постоялый двор на Белом Свете.
Вбежала, опомнилась и остановилась - испуганно и растерянно.
- И… куда сейчас? - обернулась на спутников она и как бы невзначай попятилась, стараясь забиться в самую середину своего немногочисленного отряда.
'Куда сейчас теперь?..' - застрял у них на языках невысказанным тот же самый вопрос.
Трудно сказать, чего ожидали увидеть спасатели тетушек, добравшись, наконец, до вожделенного замка. Судя по выражениям их физиономий - как минимум столбик с двумя приколоченными к нему указателями: 'Герцогиня Жаклин там' и 'К Гавару - в противоположную сторону'.
Вот так и разбиваются надежды.
Потому что ни столбика, ни справочного бюро, ни робкой, но говорливой прислуги, готовой выложить, где, куда и к кому, а равно часы приема по личным вопросам, на всем замковом дворе не наблюдалось, и появление их, похоже, даже не планировалось.
В утреннем свете, слабо сочащемся вместе с дождем сквозь набрякшие ливнями тучи, перед ними раскинулся двор, ровно залитый одной исполинской нечистой лужей. Маленькие окна замка взирали на мир мутными темными стеклами, забранными декоративными, но ржавыми решетками. Верхние этажи и крыши терялись в рваных клочьях ночной тьмы, зацепившихся, казалось, за острые шпили и смиренно прикорнувших средь флюгеров и гербов до следующего вечера. Слева и впереди, у центрального крыла, расстилалась парадная лестница. У начала перил ее стояли два огромных кашпо, доверху заваленных человеческими черепами. Мрачная громада цитадели Гавара - ни огонька, ни тени живой - нависала над нежданными и незванными пришельцами гигантским могильным камнем.
Добро пожаловать, гости дорогие…
Люди притихли, словно почувствовав на своих лицах вместе с холодным дождем ледяное дыхание ужаса, затаившегося в темной утробе замка, и сбились в плотную кучу у самых ворот, позабыв и раздоры, и рознь.
- Я думаю… - прошептал де Шене, судорожно сжимая в кулаке огрызок дубины гугеня, - черный ход искать… не стоит… рассветет совсем скоро… Войдем через парадное… и начнем искать… с первого этажа…
Спорить никто не стал.
Настороженно озираясь по сторонам и беспрестанно ощупывая отчаянными взглядами зияющие слепой чернотой окна, великолепная пятерка стремглав форсировала лужу и прижалась к стене замка, дрожа от возбуждения и задыхаясь, будто ожидая в любой момент окрика или удара магической молнии.
Никого.
Ничего.
Тишина…
Шевалье, невзначай оказавшийся в голове штурмового отряда, безмолвно сделал округлый жест согнутой в локте рукой: нам за угол.
Вперед.
Повинуясь сигналу, люди медленно двинулись к углу, отделяющему их от гостеприимно манившей своими черепохранилищами лестницы.
План рыцаря был понятен.
Успеть проникнуть в замок до рассвета.
Потом успеть покинуть его до…
Нет.
Просто: успеть покинуть.
Пригибаясь и стараясь вжаться в камень, словно это могло помочь, выскочи кто-нибудь внезапно из-за угла, крошечный отряд спешно продвигался вперед, лихорадочно вслушиваясь во всё скрывающий сплошной шум дождя.
Люсьен дошел уже до самого угла, как вдруг чародей истеричным шепотом выкрикнул 'Стой!' - и все застыли в тех позах, что были - нелепый горельеф безумного мастера.
- Что слу… - недовольно начала было принцесса, и прикусила язык.
Тяжелое хлопанье крыльев теперь услышали все, а секундой спустя из-за стены, из предрассветного полумрака, залитого дождем, вылетела огромная странная птица и плавно скрылась за углом.
Послышался скрежет - словно железа о камень, звук падения чего-то большого и мягкого, и голос - гнусавый, ворчливый, хриплый голос, то ли бранящий кого-то, то ли жалующийся.
В ответ на тираду, к изумлению шевалье, раздалась мелодичная низкая трель, словно певчая птичка размером с овечку толковала с хрипатым.
Еще пара слов - и с той, и с другой стороны - и снова о камень скрежетнуло протяжно, захлопали тяжко крылья, будто матрас выбивали, и загадочный летун взмыл в мокрое темное небо и пропал за стеной.
- Путь свободен, - обернулся Люсьен спустя полминуты.
- Что… кто… это было?.. - сверкая нервно глазами, спросила принцесса.
- Не знаю… - передернул плечами шевалье. - Что-то… большое, зеленое и безобразное… Если бы не крылья. Словно жаба шипастая с крыльями доброго духа, вот на что это было похоже.
- Жаборонок, - с первой ноты угадал Агафон. - А второго сумел разглядеть?
- Тоже большой, зеленый и уродливый, - не стал утруждать себя разнообразиями описаний де Шене.
- Еще один жаборонок? - удивилась Грета.
- Нет, на двух ногах, в одежде и без крыльев. Этот… жаборонок… принес ему какого-то зверя, бросил, почирикал и улетел.
- Так этот, второй, был гугень? - насторожился Лесли.
- Д-да кто его в темноте да за дождем разберет… - неуверенно пожал плечами Люсьен. - Может, и гугень… Хотя одежды на нем, кажется, было побольше, чем на том…
- Это слуга Гавара! - озарило принцессу.
- Повар? - предположил чародей, и желудок его отозвался с голодным энтузиазмом, едва не заглушая слова своего хозяина.
- Может, и повар, - согласно кивнул шевалье, снова выглянул из-за угла - осторожно и медленно - и снова подал разрешающий знак: - Пойдем, тихо всё!
И вновь, прижимаясь к стене, компания потекла - плавно, но спешно - к зияющей черепами лестнице, по выщербленным гранитным ступеням вверх, согнувшись прокралась вдоль стенки под окнами, прислушалась у двери - никого… и юркнула внутрь, снова мгновенно прижавшись к стене.
Дверь, распахнутая настежь, может, десятилетия назад, покосилась, покосилась, врезаясь углами резных дубовых створок в мягкий мрамор пола, и петли ее заржавели, покрывшись буро-красными бугристыми наростами коррозии словно коростой. На белом когда-то полу у входа в пугающий своей невидимой огромностью приемный зал собралась изрядная лужа, то и дело вздрагивающая рябью от врывающегося в пустое гулкое помещение гуляки-ветра.
Агафон взял наизготовку палочку и прислушался до звона в ушах, до боли, до галлюцинаций…
Никого.
- К-куда теп-перь?.. - испуганной мышкой пискнула Грета.
Де Шене сделал ей знак молчать, крадучись вышел из исполняющего обязанности придверного коврика миниатюрного пруда и опустился на колени.
- Посветить? - шепотом, едва слышным из-за отдаленного громыхания удаляющейся на покой грозы, предложил маг.
- Угу… - буркнул рыцарь.
Агафон вывел в воздухе нужный узор, и палочка замерцала матовым розовым светом по всей длине.
Шевалье устремил на палочку встревоженный взгляд, хотел что-то сказать, но подумал получше, махнул рукой, и тихо и проворно стал перемещаться вокруг берега лужи. Студиозус, поняв всё без слов, поспешно засунул предательски мигающий светильник в рукав так, что наружу выставлялись только последние сантиметров пять. Рыцарь оторвался на секунду от своего занятия и благодарно кивнул.
- Что он делает? - насторожился дровосек.
- Ищет следы зеленого, - не задумываясь, проговорила принцесса. - Везде сухо, а там, где он прошел, должна быть вода.
- Откуда вы знаете… ваше высочество? - не вспомнив вовремя о прецедентах и последствиях, неосторожно спросил Лесли, и тут же испуганно прикусил язык и сжался, ожидая взрыва.
Но вместо стандартной отповеди или издевки Изабелла промолчала, и едва проникающий свет зарождающегося восхода неуловимо пробежал по ее осунувшемуся грязному лицу, таинственно играя и меняя оттенки выражения.
- Неважно, - наконец, прошептала она и отвернулась, давая понять, что разговор окончен.
Тем временем волшебник и Люсьен, исчезавшие ненадолго во тьме, вернулись, и шевалье, торопя арьергард, резко взмахнул рукой:
- Пойдем! Мы нашли кухню!
- Ведите, - решительно мотнула головой Изабелла.
Но де Шене, будто не слыша, подошел к необычно притихшей дочке бондаря и заботливо поинтересовался:
- Как твои ноги?
Грета скрипнула зубами.
Давно промокшие волшебные валенки приобрели вес и комфорт колодок каторжника. Розовая краска неспешно стекала с них, собираясь под ногами в лужи цвета жизнерадостного поросенка. Калоши, почувствовав себя в родной стихии, незаметно отрастили рыбий хвост и плавники, пытались пуститься в самостоятельное плавание, а когда снова и снова не получалось - открывали розовый рот и раздраженно лязгали железными зубами.
- Босиком было бы еще хуже?.. - неуверенно предположила девушка.
Потом подумала еще раз, со смачным хлюпаньем выбралась на относительно сухое место и решительно стянула своевольную обувь.
Освобожденные валенки неловкой утиной походкой тут же затопали наружу, спрыгнули с крыльца и, плеща хвостами и прихрюкивая, довольно погрузились в мутную лужу.
- А, может, и не хуже, - проговорила Грета, страдальчески морщась и шевеля ярко-розовыми пальцами исцарапанной ноги.
- Не болит? - вытянул шею и неуклюже поинтересовался Лесли.
- Болит! - хмуро отрезала девушка - словно пощечину дала, потом спохватилась, взгляд ее помягчал, метнулся в поисках лица неверного друга… но было поздно.
Получивший суровую отповедь дровосек уже пристыженно отвернулся к принцессе, старательно притворяясь, что ничего ни у кого не спрашивал и не слышал никакого ответа.
Та же не менее старательно показывала всем своим видом, что слышала и видела всё, и даже больше.
И за это 'больше' милому другу еще придется ответить - не раз, и не два.
Люсьен меж тем снял рубаху, разорвал надвое и протянул крестьянке:
- Перемотай свои ноги, мадемуазель ведьма. Я отдал бы тебе сапоги, но они размеров на семь больше…
- Валенки были бы удобнее, - усмехнулась Грета, поблагодарила рыцаря кивком, и торопливо принялась за многострадальные ступни.
- Держи куртку, - сунул оставшемуся полуголым шевалье свою одежку Агафон.
- Благодарю, - с достоинством склонил голову Люсьен, неловко натянул печально треснувшую в плечах поношенную суконную куртку, приобретенную студентом прошлым утром у старьевщика, и быстрым тихим шепотком принялся вводить в курс дела соперника, принцессу и дочку бондаря:
- Путь пока свободен. На кухню мы не заглядывали, но по звукам там не больше двоих. Одного устраняем, второго допрашиваем. Агафон, будь готов. Женщины остаются снаружи.
Агафон который Лесли прорычал себе под нос нечто неразборчиво-воинственное, что могло быть интерпретировано и как 'всегда готов', и как 'без болотных знаем'.
Агафон который Агафон трусовато поежился, озираясь по темным углам приемного зала.
- А, может, ну их, на кухне?.. Пусть болтают? А мы тетку поищем так, сами? Потихоньку?
- Рискованно, - коротко мотнул головой Люсьен.
- А на слуг Гавара нападать с голыми руками - не рискованно?
- И это рискованно, - без пререканий согласился шевалье. - Но без проводника в этом замке человека можно искать сутки, если не больше. Да еще если украдкой…
Студиозус в ответ лишь промычал что-то кисло, но возражать больше не стал.
Через три минуты импровизированные портянки были надежно намотаны, и девушка выпрямилась.
- Я всё.
- Тогда пойдем, - тихо прошептал шевалье.
- Пойдемте, ваше высочество, - галантно продублировал лесоруб, получил почти предсказуемое 'Я не глухая', и экспедиционный корпус, не говоря больше ни слова, проворно устремился за лидерами: Лесли с топором наготове, Грета - сжимая подобранный во дворе камень, принцесса - отчаянно желая, чтобы мысль подобрать во дворе камень пришла в голову и ей.
Его премудрие шел первым, с поднятой над втянутой в плечи головой стремительно тускнеющей палочкой, каждую секунду ожидая, что из-за погруженного во мрак поворота, или ниши, или лестницы на него навалится если не сам хозяин замка, то дюжина его прихлебателей - всенепременнейше, и тогда…
И зачем я в это ввязался, и зачем я на это согласился, и зачем… зачем… зачем…
Пока маленький отряд подбирался к цели, Лесли не уставал гадать, как в почти кромешной тьме разведка смогла определить, что нашла именно кухню. В его представлении, как никогда не виденный им театр - с вешалки, поварня начиналась с ароматов: свежеиспеченного хлеба по утрам, луковой похлебки - в обед, тушеных свиных или бараньих ребрышек с кашей - вечером, когда мужчины возвращались с поля или из леса… Сейчас же, сколько бы они ни продвигались вперед, какое бы количество дверей, лестниц и арок не миновали - запах везде оставался один: затхлой сырости, слежавшейся пыли, приволья мышей и гниющего дерева.
Запах запустения.
Запах уныния.
Запах старого дома, оставшегося умирать в одиночестве.
Потом, в свете тускло переливающейся палочки крестного, он заметил на беломраморном полу неровную ржавую дорожку, поверх которой через каждые несколько шагов мутно поблескивали круглые красные пятна. Которые могли остаться только от свежей крови, накапавшей совсем недавно поверх такой же крови, проливавшейся по этому маршруту долгое время и постоянно.
Кухня.
Завернув за очередной угол, отряд вдруг остался в темноте: то ли мерцающая чахоточным бледным светом палочка, наконец, испустила дух, то ли места ее хозяину показались небезопасными. Уточнить никто не успел: привыкшие к слабому, но свету глаза адаптировались к тьме и неожиданно различили тусклую серую полосу полуоткрытой двери. Из щели ощутимо пахнУло дымной горечью безнадежно подгорающего мяса, и до слуха застывших у стены людей донеслись приглушенные расстоянием и дубовыми створками голоса.
Один из них был, похоже, тот самый, брюзгливый, разговаривавший с жаборонком. Второй - грубее и ниже.
Люди, как один, бесшумно приникли к дубовым резным доскам дверей и замерли, прислушиваясь.
- …вонять… - кислым утробным басом цедил грубый голос.
- Горелое мясо всегда вонять, - в порядке объяснения отвечал их старый знакомец, очевидно, заслуженный шеф-повар замка.
- Гнусь, - с отвращением изрек грубый.
- Гнусь, - тут же согласился повар. - Жечь - еду портить.
- Бугни есть когда?
- Гдддр отнести горелое мясо человеку женщине - и тушу рубить.
- Какая туша?
Послышалось неопределенное мычание, звук шагов и протяжный разочарованный вздох, больше похожий на стон.
- Опять змееконь…
- Хороший, - сурово пресек недовольство кулинар.
- Тощий… маленький… - не сдавался бас.
- Грррм хочет толстого - ест семирука.
- Гнусь! - еще более быстро и решительно, чем говоря о предыдущем пункте меню, выпалил бас.
- Заелся…
- Скажи леталу - пусть рукоеда приносить!
- Летало рукоедов не любить, змееконей любить.
- Грррм змееконей не любить!
- Сам охоться.
- Гнусь! Гугни охотиться! Гугни - гнусь! Бугням летало еду приносить! Рукоед вкусно… С травой, которую люди из деревни хозяину давать. С их плодами желтыми. И красными. И с хлебом. И с мокром.
- С чем?
- Ну, с влажном.
- С чем?..
- С… с сыром!.. Тоже вкусно?
- Не знаю.
- Ты пробовать?
- Нет. Хозяин узнать.
- Давай чуть-чуть?
- Узнать!
- А если вкусно?..
Осторожно-преосторожно, словно змееконь в засаде, Агафон просунул сначала нос, потом голову в приоткрытую створку и одним жадным испуганным взглядом ухватил открывавшуюся картину.
Длинная, утонувшая в грозовом предрассветном полумраке кухня зияла холодной чернотой огромных, как норы гиперпотамов, каминов. Перевернутые столы, бочки, чаны, корзины, скамьи и прочая мебель пополам с утварью слагались в горы и горные массивы вдоль прямого как стрела прохода. Единственное озерцо света, озарявшее невидимых доселе собеседников, исходило от камина в самом дальнем конце.
Один из них наклонился и, похоже, потыкал в огонь кочергой, разбивая не прогоревшие поленья. Задремавшее было пламя встрепенулось, подскочило, мгновенно подсвечивая стоявшую вполоборота к нему фигуру, и тут же метнулись пучками разноцветные искры драгоценных камней - словно шатт-аль-шейхский калиф в вывернутом наизнанку плаще Гаруна аль-Маруна заглянул на огонек - озаряя зеленую кожу, безволосое лицо и голову, уши, похожие на рога, колючие черные гребни вдоль рук и ног…
Чародей вздрогнул и юркнул назад.
- Что там? - нетерпеливо прошептал рвущийся в бой де Шене.
- Двое бугней, - загробным голосом ответил маг.
- Кого?..
- Чего?..
- Бугней. Тех зеленых уродов из легенды. Телохранителей Гавара. Родственники гугней - только поумнее, позеленее, и любят всё блестящее и красивое.
- А ты не путаешь? - прищурилась принцесса.
- Рост за два метра, усыпанные самоцветами словно елка в калифском дворце, зеленые… Угадай с трех раз, кто это?
- Оружие есть? - ничуть не обескураженный новостью, требовательно уточнил Люсьен.
- Наверное…
- Тс-с-с-с! - сердито шепнула Изабелла. - Они снова заговорили!
И люди опять прильнули к щели.
- …Давай человека женщину? - спрашивал тем временем бас.
- Хозяин тебя самого потом!..
- Давай?.. - не отставал хрипатый. - Вкусно!
- Уйди, - был неизменным непреклонный ответ.
Тогда гурман сменил тактику.
- Гдддр, зачем хозяину человек женщина? Не нужна! Бугни ее есть - хозяин спасибо сказать!
- Зачем? Тебя не спросить, Грррм!
- Давай! Не заметить хозяин!
- Уйди.
- Кусочек? Маленький?
- Молчи! - яростно рявкнул кулинар, но в голосе его дрогнули и зазвенели на всю кухню басовитые струны сомнения.
- Давай ногу? - услышал вожделенную музыку и усилил атаку хрипатый.
- Скоро…вородкой… кинуть? - пригрозил искусителю[65] повар.
- Не нужно человеку женщине ногу! Убежать с ногой! - отыскал еще один убойный аргумент настырный - или измученный змееконной диетой - Грррм. - А бугень - ловить как дурак!
- Убежать, точно…
- Да в болоте утонуть, с ногами вместе… Добро пропадать!
- Пропадать… - задумчивым эхом вздохнул повар.
Изабелла гневно дернулась, и только проворное вмешательство шевалье не позволило переключить зеленым гурманам внимание с ножек герцогини на голову ее племянницы.
- Я требую немедленно разделаться с этими мерзкими людоедами!!! - яростно прошипела принцесса, вырываясь из крепкой хватки Люсьена. - И как ты смеешь прикасаться ко мне, нахал!
Агафон сжался: казалось, звук пощечины мог быть слышен на другом конце кухни даже за дверью и на фоне кулинарных дебатов бугней.
- Если так называемые рыцари и великий маг сию секунду не вылезут из своей норы, то я пойду сама и…
- Выцарапаете им глаза? Выскажете всё, что про них думаете? Дадите затрещину - если допрыгнете? С которого начнете? - ушатом холодной воды пролились на пылающий гнев королевской дочери слова недрогнувшего шевалье. - А если кричать еще громче, то они придут сами, и вам не придется утруждать себя дорогой через кухню, ваше высочество.
Принцесса глухо рыкнула, закусила губу, сжалась, словно пружина арбалета, и замолчала - то ли осознав всю нелепость своего порыва, то ли собирая новые аргументы и силы.
- Как ты посмел притронуться к ее высочеству? - сообразив, что может, наконец, сказать что-то, за что не будет обруган или высмеян, сурово набычился и свел брови на переносице Лесли.
- Если это был вызов… - сверкнули в ответ недобрым огоньком очи де Шене.
- Тихо!!! - шикнула вдруг за плечо не отрывавшаяся на очередное представление Грета. - Они выходят!!!
- За тетушкой?! - снова взвилась Изабелла.
- Не знаю! Пока вы там… развлекались… заглядывал еще один бугень, позвал этих, и они выходят… вышли! Без еды!
- К тетушке?!..
- Заходим быстро! - выпустил из рук принцессу и рванул тяжелую створку на себя шевалье.
Петли коротко скрипнули.
- Никого? Точно? - замешкался, не желая покидать относительную безопасность, Агафон.
В дальнем конце коридора за их спинами, словно в ответ, послышались медленные шаркающие шаги, и отряд моментально и дружно, оставив сомнения, юркнул в образовавшуюся щель.
Вприпрыжку, не отрывая взглядов от двери в дальнем конце кухни, готовые при первом же признаке возвращения бугней шмыгнуть в заливавшую еще развалы тьму, спасатели тетушек за полминуты домчались до противоположного конца поварни, освещаемого разожженным камином. Рядом с ним - скорее, в качестве сиденья для повара, нежели как кухонная утварь - лежал перевернутый котел. Над огнем обреченно обугливался на вертеле огромный бесформенный кусок мяса. У стены, в тени разделочного стола, растянувшись во всю длину, лежал с изодранной сломанной шеей небольшой змееконь - добыча, принесенная дрессированным - или дружественным - жаборонком бугням на завтрак. Чуть поодаль расположился объемный ларь.
Шестым чувством не евшего почти сутки человека его премудрие понял, что и где ему сейчас больше всего надо, подобно самонаводящейся стреле устремился к ларю и без раздумья распахнул крышку.
Компания радостно охнула, на мгновение позабыв и про томившуюся где-то в сердце вражеской цитадели герцогиню, и про бугней, и даже про Гавара.
- Колбаса!..
- Сыр!..
- Репа!..
- Хлеб!..
- Набираем и прячемся!!! - скомандовал Люсьен, осторожно выглянул из полуоткрытых дверей, осмотрелся и выскользнул в опустевший коридор.
По первому пункту блиц-плана шевалье уговаривать не надо было никого.
Даже если бы повар разрешил своему обжоре-приятелю приобщиться к кулинарным благам человечества, вряд ли он причинил бы припасам колдуна больший ущерб, чем четверо голодных, как сто рукоедов, людей. Сыр, колбаса, репа, хлеб, зелень, редиска - все пошло если не сразу в рот, то в карманы, за пазуху или в подол.
В считанные секунды недельные запасы Гавара уменьшились едва ли не в половину, и только тогда экспедиционный корпус, превратившийся в отряд фуражиров, вспомнил, зачем он здесь, и заметался: куда?..
И где де Шене?
Дверь глухо скрипнула, заставляя застигнутых врасплох людей подскочить, роняя экспроприированное, и в кухню просунулась голова Люсьена.
- Дальше по коридору есть комната - чулан, наверное. Похоже, заброшенная, - торопливо заговорил он, пропал из виду, снова появился - бледный и взволнованный:
- Скорей туда! Кто-то идет!!!..
Девушки в сопровождении лесоруба метнулись в открытую рыцарем дверь. Агафон, с заполненными до отказа руками, подцепил носком сапога откинутую крышку опустошенного сундука, виртуозно принял ее на колено другой ноги - чтобы не хлопнула, поглядел, не обронено ли чего, зафутболил в развалы мебели две репы и полкруга копченой колбасы, и только потом со всей прыти рванул туда, куда указывал шевалье.
Де Шене успел заскочить в облюбованный чулан последним - и вовремя: из-за угла, вместе со светом факела, бормоча вполголоса что-то несвязно-сердитое, показался бугень. Тиская в зеленых гребнистых лапах нечто большое и, не исключено, когда-то белое, вошел он в кухню и пропал из виду.
- Захватим? - дрожащим от возбуждения и страха шепотом спросил Лесли и пригнулся, сжимая топор, готовый выскочить вслед зеленому монстру - и будь, что будет.
- Погоди. Если он пойдет с едой и один, я за ним лучше прослежу, - быстро отозвался рыцарь.
Лесли, скорее почувствовав, чем сообразив, что сказала бы сейчас принцесса, так же импульсивно бросил, вложив в еле слышный шепот оглушительную дозу презрения:
- Трусишь?
И тут же внутренне охнул, смутился и сжался от стыда и отвращения к себе, словно в ожидании заслуженной пощечины.
Оскорбить неплохого, в общем-то, парня, только потому, что так пожелала бы Изабелла?.. Даже не думая?.. Походя?.. Как она с ним, так и он - со всеми?.. Нате, получайте?..
Но…
Но я же не такой!!!..
Вернее, был не такой.
Еще позавчера утром.
Господи… что со мной… зачем это всё?.. отчего я согласился?.. что я делаю?
Каким я стал?!..
Было почти физически ощутимо, как в ответ на обиду шевалье напрягся, сжимая огрызок дубины, застыл на грани взрыва…
Но сдержался.
- Просто у него ума больше, чем кое у кого из здесь присутствующих, - как бы невзначай пробормотала Грета.
- Послушай… - набравшись духа, начало было Лесли, но принцесса сердито шикнула на спорщиков.
Дверной проем, озаренный смешанным оранжево-серым светом догорающего огня и разгорающегося утра, заполнился вдруг широкой тенью, и в коридор шагнула громадная мускулистая фигура, обмотанная вокруг талии той самой белой когда-то тканью, с корзиной в одной руке и с факелом - в другой.
- Лакей?!.. - тихо, но нервно хихикнула Изабелла.
В корзине, распространяя на все стороны запах фатально горелого мяса, лежал так и не снятый с вертела кус. Меж прутьев, ручками вниз, торчали три ложки, две из них, наверняка, вместо вилки и ножа. Слева от мяса лежало нечто напоминающее скомканную половую тряпку - салфетка, если следовать логике. Справа приткнулась литровая деревянная кружка с шарнирной крышкой. Что было налито в нее, оставалось только догадываться. Довершали сервировку три репы, эстетично и симметрично разложенные кверху хвостиками по краям корзины.
Сразу было видно, что Гавар заказал для своей пленницы обслуживание по высшему классу.
Не переставая ворчать и не оглядываясь по сторонам, кашевар ссутулился и широким сердитым шагом существа, которого помимо своих прямых обязанностей заставляют заниматься ерундой, направился в ту сторону, откуда появился несколько минут назад.
- Догоним? - неуверенно вопросил лесоруб у темного, звенящего нервным напряжением и дурными предчувствиями пространства чулана.
Де Шене выглянул настороженно, прислушался, затаив дыхание - никого. Сонную, чтобы не сказать, мертвую тишину замка нарушала лишь мерная поступь удаляющегося бугня и его затихающее бормотание.
И не успел никто возразить, или предложить иной план, как де Шене выскользнул за дверь и неслышной тенью пропал во тьме погруженного в остатки ночи коридора.
Оставшимся в относительной безопасности заброшенного чулана людям не оставалось теперь ничего иного, как только сидеть, молчать и ждать[66].
Первая ласточка тревоги прилетела, как всегда, неожиданно: в дальнем конце коридора, в стороне, противоположной той, куда ушли кашевар и Люсьен, зародился и стал расти в громкости тяжелый топот нескольких пар ног и голоса - низкие, сиплые, грубые.
Бугни.
Они приближались к укрытию людей, оживленно обсуждая что-то, но отрывистые коверканные фразы то и дело тонули в звуке шагов, звоне пряжек, снаряжения и оружия.
Маленький отряд затаил дыхание, прижался к стенам и замер.
Грета взвесила в руке свой камень и взяла на прицел дверной проем.
Изабелла ухватила покрепче похищенную на кухне кочергу.
Лесли встал у двери с топором наперевес.
Агафон притаился с другой стороны от входа, взял наизготовку палочку, словно меч, и даже перестал жевать.
Дойдя до полуоткрытой двери их убежища, слуги Гавара остановились, обменялись настороженными восклицаниями и принялись принюхиваться.
- Мясо…
- Гореть…
- Опять…
- Гнусь…
- Горелое мясо хозяин есть!
- Я и говорить… Хозяин - а есть всякую гадость.
- Тебя не спросить!
- А жалко. Я бы ему сказать.
- Гдддр говорить, хозяин человека женщину привести. Еще ее горелым мясом кормить теперь, - прохрипел знакомый уже бас.
- Гдддр врать! Хозяин никуда не ходить, бугни никуда не ходить, как он человека женщину привести?
- Гмммр сам дурак! Хозяину привести - ходить не надо! Грррм видеть. Хороший человек женщина. Мягкий. Свежий.
- У хозяина вкус проснуться! - последовало одобрительное восклицание.
- Бугней угостить? - оживился другой.
- А если это любовь? - предположил Грррм.
Товарищи его завяли.
- Если любовь - то не угостить… Только когда поссориться…
- Бугни немного подождать! - нашелся оптимист - знаток семейной психологии, и гурманы воспрянули духом.
- Пойти смотреть!
- Нога моя! - торопливо оповестил знакомый бас, и три пары сапог тяжело зашаркали, неуклюже перемещаясь от чулана дальше по коридору и вверх по лестнице.
- Омерзительные твари… Бедная тетушка Жаки… - дрожащим то ли от ненависти, то ли от жалости голосом тихо пробормотала Изабелла.
- Бедные мы… если поймают… - пробормотал студент.
- Типун тебе на язык! - шикнула Грета.
- А лучше им, - предложил лесоруб.
- Думаешь, это отобьет у них аппетит? - мрачно изрек Агафон и снова затих, прислушиваясь - настороженно и мучительно - к приглушенным, но звенящим скрытой опасностью звукам вражьего замка.
Где-то вдалеке, за окнами кухни, вяло догромыхивала остатками грома уходящая гроза. Дождь со всей дури лупил по крышам и ржавым железным подоконникам. Ветер с веселым посвистом гулял по коридорам и переходам. Вернулся, помахивая корзиной и ворча под нос что-то унылое, повар. Ревматически поскрипывали старые балки и перекрытия. Лениво скреблась под полом мышь. Этажом или двумя выше кто-то уронил что-то большое и звонкое…
Кто-то кричал.
- Это же… - моментально захолодело в груди Агафона.
- Люсьен! - потрясенным шепотом договорила за него Грета.
- Кабуча!!!..
Лесли молча скрипнул зубами и метнулся к выходу, но маг, угадав в темноте движение, вцепился и отчаянно повис у него на рукаве.
- Не вылазь! Всё равно не поможем!
- Они сожрут его!!!
- Так ты же об этом только и мечтал! - желчным шепотом выкрикнула Грета.
- Дура!!! - рявкнул Лес, стряхнул с себя крестного как сухой лист, ухватился за ручку двери…
- Стой! Шум приближается! - вцепилась в другой его рукав дочь бондаря.
- Они возвращаются! Тащат его сюда! - догадался студент.
- Затаимся и ударим им в тыл! - азартно прошептала принцесса, сжимая кочергу.
Агафон представил ее напыщенное высочество, выскакивающее из кладовки и ударяющее кочергой в тыл двухметровому вооруженному до зубов чудовищу, чудовище, хватающееся обеими руками за тыл и обнаруживающее там кочергу…
Если бы всё это не грозило произойти с ним и поблизости от него, хохотал бы он до вечера как минимум.
Но теперь только мысленно простонал.
А вслух, как крестный, не желающий прибавления своего подопечного - и самого себя - к быстро богатеющему рациону зеленых монстров, поспешно воскликнул:
- Все тихо - мы в засаде!
Дровосек, хоть и не особенно разбиравшийся в тонкостях стратегии и тактики освобождения заложников, согласился с предложением волшебника и принцессы и послушно притих, замерев у самых дверей с занесенным над головой топором.
Радостный сиплый гомон, шарканье ног и звон оружия быстро приближались - теперь уже оглашая первый этаж.
Надо ли говорить, что все разговоры гаварова воинства крутились вокруг органолептических свойств нового кандидата в меню.
Чародей усиленно навострил уши и раз за разом пытался проникнуть сквозь возбужденный бугнев галдеж и уловить хоть какие-то признаки того, что они не ошибаются, что де Шене действительно попался и сейчас находится с ними… Но ни голоса, ни звуков сопротивления шевалье слышно не было: если он и находился в плену у гаваровых приспешников, то или был без сознания, или затаился, выжидая удобный момент… для чего?
Побега?
Но, судя по коротко мелькнувшим за приоткрытой створкой заломленным за спину и скрученным кожаным ремнем человеческим рукам, такой момент мог не наступить никогда. А само 'никогда' могло завершиться на разделочном столе бугней уже через десять минут.
Содрогаясь от отвращения и гнева, товарищи рыцаря застыли вдоль стен чулана, стиснув зубы и сжимая немудрящее оружие. Казалось, еще одно слово, один удар, один взрыв самодовольного гогота, больше похожего на рыгание - и они выскочат из безопасности своего укрытия и набросятся на мерзких тварей очертя голову, и провались тогда земля и небо…
И пополнят их меню еще на четыре блюда.
- Ну, сделайте, сделайте же вы хоть что-нибудь!!!.. - бессильно сжимая свое бесполезное оружие, стонала сквозь сведенные яростью зубы принцесса. - Вы, трусы, бахвалы, ничтожества, бабы!!!.. Надутые индюки! Крысы, зарывшиеся в свои норы…
Она говорила 'вы', но Лес превосходно понимал, кого Изабелла имела в виду.
Ядовитые слова принцессы в своей несправедливой запальчивости хлестали и жгли почище любой плети, углубляя и без того воспаленные и кровоточащие раны, в изобилии покрывающие смятенную, растерянную, сконфуженную душу Лесли уже почти полдня.
Казавшиеся ему половиной жизни.
Самой ужасной ее половиной.
Лесоруб, вздрогнув и сморщившись, тихо застонал, словно от физической боли. Может, он и впрямь был трусом, бахвалом, ничтожеством и бабой - после десятого повторения этой литании в свой адрес он уже ни в чем не был уверен. Но даже такое никчемное и забитое существо иногда понимает, что если вывалиться наобум в самую гущу приспешников Гавара с тупым топором, кочергой и булыжником, то к своре кусачих и рвущих эпитетов, горстями швыряемых ему в затылок, можно будет прибавить еще один.
'Полный дурак.'
Если они потащат шевалье на убой, то пропади всё пропадом, стратегия и тактика, он выбежит и погибнет - но с чистой совестью… Но вот если бы только у них был шанс, всего лишь один, маленький, пусть даже самый крошечный шанс на победу…
Дверь кухни заскрипела, отворяясь.
- Они ведут его резать!..
Агафон положил руку на изогнутую ручку двери, выставляя другой волшебную палочку прямо перед собой, подобно копью[67], вдохнул рвано, бросил крестнику 'Выскакиваем на счет 'три'…
- И чего это глупые бугни тут делать? - донесся из глубины кухни знакомый голос брюзгливого повара, и шестое чувство чародея дало подножку всем остальным, ухватило стоп-кран и рвануло, что было сил: 'Стоять!!!'
- Стой!!! - рука волшебника слетела с ручки двери и, что было сил, вцепилась во взбугрившееся напряженными мускулами плечо крестника. - Погодим!
- Чего годить? - нетерпеливо прорычал дровосек, но потная от волнения ладонь чародея прикрыла ему рот.
- Тс-с-с… Сейчас увидишь…
- Гдддр, смотреть, человек мужик поймать! - возбужденно и радостно похвастался тем временем хрипатый бас.
- Вкусный!
- С поющей плесенью!
- Со слизью семирука!
- С желчью змееконя!
- Вку-усно, - одобрительно промычал кулинар, но тут же спохватился: - Хозяин видеть?
Градус энтузиазма в рядах зеленых гурманов упал.
- Хозяину не надо…
- Хозяину неинтересно…
- Хозяин человек мужик не есть!
- Дурень Гмммр! Хозяин должен знать! А если хозяин человек мужик призвать?
- Кому человек мужик, кроме нас, нужен?! Хозяину не нужен!
- У хозяина человек женщина есть!
- Да и ту он не есть…
- Не твоего брюха дело, Грррм! - сурово пресек попытку бунта на корабле повар. - Хозяину лучше знать!
Бугни, сознавая правоту кашевара, поникли.
- И чего теперь? Человек мужик не есть?
- К хозяину отвести. Хозяин сказать есть - бугни есть.
- Вести к хозяину!!!
- Хозяин сейчас делами заниматься, в раболатори, - сурово оборвал высунувшиеся было ростки оптимизма кулинар. - Не беспокоить. Не отрывать.
- Но человек мужик…
- Гнннр хотеть семируком стать? Иди к хозяину, когда хозяин некогда!
Конечно, Гнннр хотел этим утром многого, но стать семируком не входило даже в первую тысячу его немудрящих желаний. Поэтому обиженный бугень насупился и отступил.
- Куда человек мужик девать? - рассеянно пнув пленника, с горьким недоумением вопросил Гнннр.
- На кухню! - радостно предложил Грррм.
- Еще не хватать! - пресек покушение на свою законную территорию кашевар. - Вон кладовка, туда и девать.
Агафон мгновенно и с ужасом понял, какую кладовку имеет в виду повар и сдавленно охнул.
- Живым не дамся… - прошипел лесоруб и схватился за ручку двери…
Но тут Грррм уперся.
- Кладовка темно, человек мужик не видно, - капризно пробасил обжора.
- Комната есть с окном, там! - обрадованно воскликнул тот, кого называли Гмммром. - Бугни сидеть, кости играть, на человек мужик смотреть, аппетит нагонять!
- Гнннр аппетит нагонять не надо - надо аппетит разгонять… Скоро Гнннр семирука есть…
- Гнннр семирука есть - Грррм человек мужик кушать! - радостно провозгласил бас и довольный своим остроумием загоготал.
Два голоса скрипуче поддержали его, а один просто пробормотал:
- Грррм опять сострить, опять удачно…
- Ладно. Валить отсюда, дармоеды, - отсмеявшись, сурово провещал кулинар. - А у Гдддр нет времени - тушу разделывать надо, соус готовить. Или семирука принести?
Под возобновившийся скрежещущий гогот дверь кухни скрипнула, открываясь и закрываясь, а топот трех пар нечеловеческих ног стал медленно откатываться вправо по коридору.
И вдруг пропал.
- Зашли, злыдни зеленые, - прошептала Грета.
Его премудрие с тихим стоном выдохнул, прикрыл глаза и медленно осел по стенке.
- Испугался? - снисходительно пробормотал лесоруб.
- Это ты про себя? - огрызнулся маг.
Лесли по обретенной за полдня нервозной инерции хотел сказать в ответ что-нибудь язвительное или выспренное, чтобы произвести впечатление на избранницу, но призадумался на секунду, опустил глаза и смущенно хмыкнул:
- И про себя тоже.
- Снаружи бугни, внутри зайцы… - пробормотала с отвращением еле - но слышно - принцесса, словно хлестнула кнутом, и во мраке чулана повисла напряженная колючая тишина.
Лес вздрогнул, покачнулся, как будто настоящая плеть наотмашь стегнула его по лицу, и замер.
Кто-кто, а уж он-то знал, что при поединке человека даже с самым могучим деревом рано или поздно настает момент для решительного удара, после которого столетний дуб или упрямая лиственница рухнут, заламывая ветки как руки и панически шумя поверженными кронами. Как лесоруб, он знал и чувствовал, когда и какой удар станет для дерева последним.
Как человек, он знал и чувствовал, какой удар станет последним для него, и когда простой деревенский парень, вдруг возомнивший себя будущим королем, упадет и больше не встанет.
Было дерево - и нет дерева. Есть ветки, кора, корни где-то в земле, живая еще и зеленая листва, куча щепы и кремовая, с темными кольцами лет, сердцевина…
А дерево умерло.
Был лесоруб - душа-парень, рассудительный, добрый, надежный - и нет его…
Останется только согнувшийся под каблуком сварливой королевской дочери альфонс и лизоблюд, забывший собственные корни и собственное имя.
Она же права, принцесса! Как же она права! Я - заяц! Трусливый дурак, опасающийся и слово поперек ей сказать! Пустоголовый, надутый болван, замороченный россказнями про какую-то куму Уню, собственную необычайность и эту идиотскую корону, которая не на мою голову была выкована! И которая мне не нужна, если хорошо-то дурным котелком подумать! Зачем?! Зачем дровосеку и сыну дровосека королевство, роскошь и придворные?! Дома, в своей деревне, я был по-настоящему счастлив - хоть и понял это только теперь, когда до трона осталась всего пара шагов. Как же, оказывается, всё просто! Каждый должен заниматься своим делом: короли - править, а не хамить, волшебники - колдовать, а не сводничать, а дровосеки…
Дровосеки для начала должны расставить всё по местам.
И всех.
Начиная с себя.
- Я не заяц, ваше высочество, - неожиданно серьезно и сухо вдруг прошептал лесоруб, - не индюк и не крыса. Я - человек.
Изабелла презрительно фыркнула:
- Человек бы был уже на полпути к логову этих тварей с топором наперевес! Но, похоже, твой топор, принц Агафон, гораздо больше твоей отваги, как бы ты ни пыжился. У тебя только слова льва - а сердце мыши!
- Это еще ничего, - прошептала Грета. - У одной моей знакомой слова соловья, а мозги курицы.
- Что?.. - ахнула от столь неслыханной дерзости Изабелла.
- Кума Уня. Из дома напротив. С пионами в палисаднике. Я про нее говорю. Помнишь ее… а-а-а… э-э-э… Агафоникус?
- Конечно, - уверенным шепотом сообщил студиозус. - Кума Уня. Кто же еще. Как же ее не помнить… заразу… А ваше высочество, если не секрет, про кого подумало?
Холодная, кипящая льдом тишина была ему ответом.
- Ну, так что делать будем? - нарушила молчание с минуту спустя дочка бондаря.
- Надо поглядеть, куда они его забросили, - не задумываясь, словно ожидал этого вопроса, выдохнул Лесли. - Я пойду.
- Куда ты пойдешь в своих бахилах! - тут же вскинулся маг. - Неслышнее тебя ступает только пьяный медведь на протезах! А там же красться надо! Пойду я!
- У вас у всех обувь на ногах, а у меня - портянки, - ни с того, ни с сего сообщила вдруг крестьянка, и не успел никто ничего понять, как девушка проворно приоткрыла пошире дверь и ловко выскользнула наружу, как злополучный Люсьен за полчаса до нее.
- Грета!!! - рванулся за ней Лесли.
- Тихо!!! - рыкнул на него маг, вцепляясь в запястье обеими руками. - Не ее услышат, так тебя!
- Грета…
- Тихо, парень… тихо… Она молодец. У нее получится, - успокаивая не находящего себе места лесоруба, говорил чародей, но так мало, так катастрофически мало верил своим же словам…
Озадаченная новым, непонятным для нее раскладом Изабелла недоуменно хмыкнула, непонимающе хмуря брови, но тут же шагнула вперед и требовательно дернула за рубаху дровосека.
- А тебе не кажется, принц Агафон, суженый мой - ряженый, что ты не в ту сторону поглядывать начал? И это еще до свадьбы!
Еще час… да что там - час, полчаса назад вид ревнующей его принцессы пролился бы сладчайшим бальзамом на измученную душу Лесли, и он возрадовался бы, воспрянул духом и с готовностью бы повинился во всех грехах - мыслимых и немыслимых, даже если бы ни в чем и не был виноват…
Но не теперь.
Сейчас выбор его был сделан.
И пусть оскорбленная и преданная Грета никогда не взглянет в его сторону, и плеваться будет при виде своего бывшего приятеля каждый раз, но и игрушкой он больше не будет - ни для вздорной королевской дочери, ни для непутевого фея.
- Я… - отважно собравшись с духом, проговорил Лес. - Я…
И тут в коридоре послышались тяжелые шаркающие шаги.
Они приближались со стороны, противоположной той, куда ушла Грета - неспешно, вразвалочку, вальяжно шествуя по гладкому камню холодного пола, и с каждым неторопливым шагом напряжение в затихшем чуланчике росло и умножалось, кристаллизуясь в страх, отчаяние и слепую отвагу.
Топ-топ-шварк-топ-шварк…
Топ-топ-шварк…
Топ…
Стоп.
Шаги остановились прямо напротив их двери.
Агафон побледнел как полотно и выставил палочку перед собой.
Лесли, не издав ни звука, занес над головой топор и отступил на полшага, чтобы сподручнее было бить.
Принцесса замахнулась кочергой.
Дверь скрипнула, приоткрываясь…
Топор, кочерга и палочка просвистели в воздухе одновременно[68].
Если бы у розовых валенок с рыбными калошами была голова, шея или хотя бы туловище…
- Ч-что это?.. - пискнула ее высочество, потрясенно разглядывая нерешительно остановившееся в проходе чудо современной магии.
На случай, если принцесса от переживаний ослабела зрением, студиозус любезно проинформировал:
- Обувь Греты накупалась.
Непонятно как, но у всех троих создалось стойкое впечатление, что довольно истекающие розовой водицей валенки близоруко оглядывали темноту чулана, выискивая свою хозяйку.
- Она… э-э-э… вышла, - едва понимая, что он и, самое главное, зачем делает, вежливо прошептал Агафон. - Скоро будет.
Валенки, причавкивая налитыми грязной водой калошами, неуверенно потоптались на месте.
- Вошли бы вы, что ли? - ворчливо пробормотал лесоруб. - Или топали бы отсюда. А то понабежит сейчас всякой твари по две пары…
Его премудрие мог бы поклясться, что в ответ на эти слова сотворенная им в лесу обувка грустно вздохнула и пожала отсутствующими вместе с головой, шеей и туловищем плечами. После чего аккуратно протиснулась в расширенную ей же щель и скромно встала у дальней стены.
Стоять в ожидании им долго не пришлось: совершенно неожиданно для застывших в молчаливом и сконфуженном удивлении людей дверь приотворилась снова, и на этот раз в чулан вбежала та, кого все ждали.
- Грета!..
- За тобой не гонятся?
- Тебя видели?
- Ты видела?..
- Да, видела… - дрожащим от волнения голоском шепнула крестьянка. - Там, направо, есть комнатка… вроде подсобки… на одно окно… дверь на той стороне… Так вот они в ней пристроились… Сидят за столом, в кости играют… а Люсьен у окна лежит… связанный… И руки, и ноги…
- Оружие далеко у них? - спросил Лесли.
- На ремнях висит… на них же самих… ножи… рядом топоры лежат… и мечи… доспехи… тоже есть… хоть и на груди только…
- Шлемы?
- Нет…
- Значит, если всадить им в спину топор, или огреть по голове… - задумчиво проговорила принцесса.
- Угу… господа бугни, не толпитесь… всаживание топоров в спины - дело индивидуальное… ждите своей очереди… подходите по одному… - тут же оптимистично пробормотал школяр.
- А что? - откликнулся дровосек. - Если бы по одному - так я бы, поди, и тупым топором с ними справился.
- По одному-то мы их вызывать будем, что ли? - взорвался, как целый склад сарказма, волшебник. - Или номерки выдадим?
- Н-да… - почесал в затылке перед лицом неразрешимой проблемы Лесли. - А хорошо бы было…
- А если… - хватая воздух ртом, чтобы восстановить нервно сбивающееся дыхание, прошептала Грета. - Если мы их сможем по одному выманить?
- Как? - угрюмо процедил маг.
- Ну… двое спинами к двери сидят, один мордой. И вот если бы нам сначала того, что мордой к нам, выманить… а потом тех двух… по очереди…
- Женщина!!! Не надо объяснять мне, в каком порядке мы должны выманивать бугней, когда я спросил, как мы их должны выманить!!!
- Не ори на Грету! - сурово прицыкнул Лес.
- Я не ору, я выражаюсь, - хмуро оправдался маг.
- И не выражайся! - не прошла отговорка.
- А слушай, Агафон…никус, - было слышно, как дыхание крестьянки снова прервалось, но уже не от волнения, а озарения. - А если бы выманивали его не мы… а, скажем, повар?
- Повар? - не понял идеи студент. - Ты хочешь перетянуть его на нашу сторону?
- Да нет же!!! - нетерпеливо притопнула замотанной в тряпку ногой дочка бондаря. - Никого я перетягивать не хочу! Тем более, его. Просто… помнишь, ты же смог наложить на нас чары этой… илюси… когда все на нас смотрели, а видели кого-то другого?
- Н-ну? - настороженно протянул волшебник, косясь с подозрением в сторону принцессы - не сообразила ли дамочка, когда и по какому конкретно поводу такие чары накладывались.
- Ну, так вот! - радостно продолжила Грета. - Ты наложил бы снова на кого-нибудь такие чары, будто это повар, и он подошел бы тихонько к двери той комнаты и поманил одного! А Лес… То есть, как только бы тот вылез, я хотела сказать… принц дал бы ему топором по башке!
- М-м-да?.. - задумался Агафон, и почти физически ощутил на себе нетерпеливые вопросительные взгляды троих товарищей и одной пары обуви.
- Ну?.. - не выдержал затянувшегося молчания лесоруб.
- Пожалуй… я смогу. Попробовать, - торопливо договорил маг, пока у его аудитории не сложилось неверного впечатления. - На тебе.
- На мне?.. - смешалась дочка бондаря. - Н-ну, я готова… конечно… но рост…
- Для магии иллюзии ни рост, ни вес, ни отпечатки пальцев значения не имеют, - выспренно фыркнул студиозус, засунул палочку в карман и в предвкушении возвращения к истокам профессионального образования потер руки. - А тебя я выбрал потому, что с момента последнего наложения такого заклинания суток еще не прошло, поэтому процесс по накатанной колее должен пойти скорее. Ну, а теперь стой смирно и молчи…
Заклинание на этот раз и впрямь сработало раза в три быстрее, чем в городе, и через несколько минут довольный плодами трудов своих Агафон утомленно вздохнул и опустил руки.
- Готово.
- Точно готово? - въедливо поинтересовалась крестьянка, ощупывая себя со всех сторон и даже похлопывая по макушке и ушам. - А я ничего не…
- Грета, а чем, по твоему мнению, иллюзия отличается от трансформации? - усталым скучным голосом вопросил маг.
- И…люся… от… какой фомации?.. - озадаченно повторила дочка бондаря.
- Ты ей зубы-то не заговаривай, ведун, - строго прозвучал в темноте голос крестника. - А то сначала Уня, потом Люся…
- А ты не лезь туда, в чем ничего не смыслишь, - брюзгливо посоветовал маг и решительно потянул створку двери на себя. - Все разуваемся, чтобы не топать, и идем!
Розовые валенки, с энтузиазмом рванувшиеся было вослед хозяйке, остановились, словно налетев на стену, и жалобно чавкнули накопившейся водой.
- А кто разуться не может, остается здесь - прикрывать тылы, - строго проговорил маг.
Вздохнув калошами, верная обувь Греты печально потопталась на месте и замерла, покорная слову создателя и неказистой судьбинушке.
Успокоенный отряд осторожно выглянул наружу.
Мутный серый свет слабо освещенного коридора пролился на выступившую первой дочку бондаря, и спутники ее ахнули. Всё - начиная от двухметрового роста и заканчивая бесчисленными кольцами, бусами, браслетами, серьгами и диадемами, нашитыми на кожаную куртку, было точь-в-точь как у настоящего повара. Близнецы-братья. Поставь их рядом - не отличить.
Было бы.
Если бы не цвет кожи.
Белый, как у самой избалованной королевской дочери.
- Бугень-альбинос? - скривилась презрительно Изабелла.
- Кабуча!.. - схватился за голову маг, сделал несколько шагов назад, потом снова вперед, ожидая, что вот-вот поля их срезонируют, как во дворце, и окраска иллюзии станет такой, какой надо - не мытьем, так катаньем…
И вспомнил.
Сам-то он личины теперь не носит!
- Заходим обратно! - торопливо прошипел он.
- Не получилось? - разочарованно протянула Грета, не способная увидеть ни результат, ни его отсутствие.
- Получилось… почти… - угрюмо прорычал чародей. - Заходим, говорю!!!
- Может, в полутьме-то они цвет не разберут? - неуверенно предположил Лесли. - Подумают, что заболел?..
- А, кстати, с чего это вы вообще придумали, что при виде повара бугень выйдет к нему, ничего не сказав другим? - саркастично проговорила вдруг принцесса.
Даже если бы план Греты и волшебника был безупречным, причины для упреков она всё равно бы нашла: слишком много важных решений в последние пятнадцать минут проплыли мимо ее носа. А тут - такой провал!
Ответа студента она не удостоилась - торопливо и нервно его премудрие накладывал чары иллюзии на себя, медленно превращаясь - не мудрствуя лукаво - еще в одного белого бугеньского кулинара.
Но зато Грета отозвалась тут же и с воодушевлением:
- Точно! А вот если бы повар показывал ему что-то, чего никто другой видеть не должен…
- Репу? - пришло в голову Лесли.
- Сыр? - с сомнением предположила Изабелла.
- Что-то вроде этого… - осенило школяра, и рука его зависла на половине пасса. - Приблизительно…
Гмммр сидел на скамье спиной к окошку, с каждой секундой всё больше и больше наливаясь раздражением и злостью, пока ему самому не начало казаться, что еще немного - и лопнет его терпение, и тогда - берегитесь все, и спасайтесь, кто может.
Мало того, что жрать хотелось уже так, что съел бы уж без особых мук даже семирука - так еще и эти два грыма, словно сговорившись, выигрывали у него одну игру за другой!
Две кучки драгоценностей и бижутерии, отодранной нервно подрагивающей рукой от его кожаного дублета и сложенной перед товарищами, неуклонно росли с каждым коном.
Нахально-довольные ухмылки партнеров росли и ширились прямо пропорционально.
- Ну, не спать! - пихнул в бок Гнннра Грррм.
Тот, хитро подмигнув зачем-то приятелю (уж не сговаривались ли они о чем?!), потряс стаканчик, бодро защелкавший костями, и выметнул его содержимое на заскорузлую столешницу.
- Считать! - загорелись отсветами нового выигрыша маленькие глазки Грррма.
- А чего считать… - кисло протянул Гнннр и состроил унылую рожу, разглядывая тонкие косточки человеческих пальцев, желтоватой россыпью разметавшиеся по столу. - Ты выиграть. Три касания, два перекрестья, один тройной. Гнннр - то же самое было, тройной нет. Гмммр - одно касание…
Удовлетворенно кивнув, Грррм подгреб к себе кольцо Гнннра, перекочевывавшее от одного игрока к другому уже раз седьмой, и сережку Гмммра, оторванную взбешенной лапой хозяина от плеча дублета едва ли не с куском кожи.
- Гнннр не везти сегодня как семируку, - самодовольно заметил Грррм, мысленно прикидывая, куда он такое богатство после завтрака будет нашивать.
Злосчастный бугень в ответ только прорычал что-то и потянулся оторвать от рукава рубахи вторую серьгу.
И замер.
Из-за полуоткрытой двери, мигая так, словно у него начался нервный тик, выглянул повар Гдддр.
Одна его лапа, с пальцем, загадочно приложенным к губам, застыла у лица.
Но не успел Гмммр даже начать соображать, что бы этот непонятный жест мог означать, как вторая рука их кашевара украдкой вытянула из-за дубовой створки на обозрение его, Гмммра, чудо.
Мечту всего утра.
Человека женщину.
С торчащими из ушей пучками зелени, кругом колбасы на голове и репой в зубах.
Неужели хозяин поссорился, наконец-то, со своей добычей и отдал ее Гдддру? А тот - хороший, добрый, славный Гдддр, я всегда думал, что он ко мне относится лучше, чем к другим - решил разделить ее тихонечко со мной?!..
Нет, не пропало утро зря.
Пусть эти грымы сидят тут со своими блестюшками, пыжатся, как семируки над жабой.
А мы с Гдддром…
Гмммр позабыл про сережку, про игру, про подозрительно везучих партнеров, медленно поднялся, как загипнотизированный и, не глядя по сторонам, устремился в обход стола туда, где только что узрел диво дивное аппетитное.
- Гмммр куда пойти? - недовольный прерванной на самом доходном месте игрой, сердито спросил Грррм.
- Живот болеть, - рассеянно буркнул бугень и, не обращая более внимания на загоготавших приятелей, проворно выскочил в коридор.
Чтобы не позволить моментально обмякшему телу упасть и наделать шума, девушки и волшебник проворно подхватили тяжеленного бугня на руки и бережно опустили на пол. В следующую секунду Лесли засунул топор за пояс и взвалил монстра на плечи. Остальные, действуя по заранее обговоренному плану, захватили болтающиеся ноги в грубых земураговых сапогах, и первая жертва своего гурманства была поспешно затащена в чуланчик.
- Так держать! - показал большой палец крестнику Агафон, и Лесли довольно улыбнулся и скромно потупился.
'Хорошо еще, что не пришлось с ним драться - а то неизвестно, кто бы сейчас стоял тут и улыбался', - с мысленным вздохом подумал он, ободряюще похлопал лжегерцогиню по плечу, и истребители людоедов, не говоря больше ни слова, спешно выдвинулись на позицию для выполнения второй части операции.
Оставшиеся вдвоем бугни положения не сменили и игру не прервали - дробный тонкий стукаток костей по столешнице был слышен даже в коридоре.
Как и было обговорено ранее, Грета снова обхватила Агафона рукой за шею, Лесли замер за косяком с поднятым топором, и теперь настал черед принцессы вступать в активные боевые действия.
Она вызвалась на это сама.
Она сказала, что сможет.
Значит, она должна.
Взвесив в руке кусочек репы размером с лесной орех, Изабелла прищурила левый глаз, прицелилась в спину того бугня, что справа…
Недолет.
С чувством промолвив про себя[69] слова, которые принцессам знать не полагалось по определению, она оторвала зубами от репы второй кусок, чуть покрупнее, выплюнула, примерилась, прицелилась…
Снаряд ушел вбок по замысловатой крученой траектории, едва не задев по макушке левого бугня.
Еще кусок, новый прицел…
Если бы ее задачей было попасть в де Шене, на этот раз ее высочество справилась бы великолепно.
От мягкого удара в ухо замутненные, залитые кровью из раны на лбу глаза шевалье приоткрылись чуть-чуть… и тут же распахнулись - шире некуда: в нескольких шагах от него, в дверном проеме стоял людоед и держал герцогиню Туазо, да еще в таком виде!..
И тут же другая пара глаз - черных, хищных, пытливых - вперилась в его лицо.
- Человек мужик… - начал было высказывать недоумение Гнннр по поводу выражения физиономии своей жертвы, повернулся, чтобы проследить за ее взглядом - и замер.
- Что Гнннр говорить? - рассеянно оторвался от подсчитывания выигрыша Грррм.
- Гнннр говорить, Грррм человек-мужик покараулить, Гнннр… на двор пойти.
- А-а-а… - снисходительно хмыкнул бугень. - Прорвать вас сегодня, что ли… Семирука съесть?
- Сам семирук вонючий… - походя вернул любезность товарищ, торопливо выкарабкиваясь из-за скамьи.
- Кто семирук вонючий?.. - зависла лапа Грррма над россыпью вновь обретенных украшений.
Партнер его, не обращая внимания на провокационный вопрос, шагнул к двери.
- Грррм говорить, кто тут семирук вонючий?! - разгневанно рявкнул бугень, давая понять, что вопрос из риторического быстро превращался в экзистенциальный.
Не дожидаясь ответа, он ловко перебросил ноги через скамейку, кинулся за удаляющимся приятелем и яростно рванул его за плечо, разворачивая к себе вполоборота, когда тот уже переступал порог.
- Кто семирук?…
Опустившийся подобно гильотине топор Лесли просвистел у самого уха людоеда и ударил его по не захваченному Грррмом плечу.
Люди содрогнулись от звука стали, встретившейся с плотью, бугень охнул[70]…
И здоровая рука его, на лету сжимаясь в кулак, моментально выметнулась к лицу дровосека, с честью опровергая первый постулат небрежного наблюдения.
Отброшенный зубодробительным ударом, Лесли кубарем отлетел на несколько метров вместе с топором, впечатался головой в стену и обмяк.
Что было дальше - понять не успели не только его ошеломленные товарищи, но и сам бугень вместе со своей прославленной молниеносной реакцией.
Рука Агафона, словно зажив самостоятельной, отдельной от всего остального студента жизнью, в мгновение ока вырвала из кармана вместе с куском ткани палочку и яростно ткнула взбешенного Гнннра прямо в морду.
Раздался мелодичный перезвон серебряных колокольчиков, розовая пыль, разметаемая радужными крыльями, воздушными клубами взлетела к самому потолку, пугая и окрашивая застигнутых врасплох пауков… А когда пропала - будто в воздухе растворилась - то поперек дверного проема вместо разъяренного бугня лежала большущая сине-зеленая склизкая туша, украшенная беспорядочным сплетеньем толстых руко- и ногощупалец, среди которых, подобно одуванчикам на свалке, выглядывали на волосатых ниточках желтые глаза.
И воняла.
- Гнусь! - с отвращением скривился оставшийся бугень и, в подтверждение тезиса второго, обвел сверлящим взором застывших по ту сторону семирука людей, после всплеска магии фей растерявших все личины. - Кто гнусь в дом притащить? Человек мужик?
Взгляд его задержался на бледной физиономии школяра, и осознание несколько иного рода медленно озарило перекошенную гневом зеленую морду.
- А кто человек мужик в дом притащить? - сладким голоском пчелы над неучтенной бочкой меда вопросил Грррм.
После того же, как до мозга бугня дошла и остальная информация, передаваемая восторженно не верящими себе глазами, злобная еще секунду назад рожа осветилась умильной радостью.
- …и человек женщина, две штуки?..
И, брезгливо подвинув ногой тушу слабо шевелящегося семирука, Грррм вытянул из ножен кинжал, похожий больше на короткий меч, и повелительно ткнул им в сторону кухни:
- Все туда идти. К завтраку успеть.
К чьему завтраку должны были успевать люди, двоетолков ни у кого не возникло.
- Бегите!!! - выкрикнул Агафон девушкам, вскинул палочку, лихорадочно вспоминая хоть какое-нибудь заклинание, которое можно было бы применить в подобном случае, и даже почти вспомнил, но легкий презрительный удар могучего зеленого кулака сбил его с ног и отправил кувырком по коридору.
- Не злить Грррм! Чучело! - угрожающе оскаля острые желтые клыки, двинулся к нему бугень.
- От чучела слышу… - сквозь стиснутые зубы прошипел чародей, вскинул палочку и выпалил короткое фейское заклинание на трансформацию мыши в лошадь.
Струя серебряных искр попала людоеду в голову с расстояния в полметра…
После этого спасения быть не могло.
Для Агафона.
От зеленого чудовища на двух копытах, ростом с гарцующего жеребца и с головой и хвостом исполинской мыши.
Исступленно пропищав и хлестнув себя метровым хвостом, монстр отшвырнул кинжал и обрушился на студента.
Волшебник испуганно кинулся вбок, но огромная зеленая туша шмякнулась ему на ноги так, что кости, казалось, захрустели, и когтистая лапа вцепилась в плечо, заставляя завыть от боли и выронить палочку.
Агафон дернулся вправо, влево, пытаясь вырваться, вывернуться, выскользнуть из яростной хватки, но могучие пальцы чудовища не давали ему сдвинуться и на десяток сантиметров без того, чтобы не лишиться руки.
Еще один мощный рывок - теперь уже бугня - и белое от отчаяния и ужаса лицо чародея оказалось перед оскаленной пастью новоиспеченной конемыши.
Полный ненависти взгляд - и удар головой об каменный пол, такой, что искры серебристые из глаз посыпались - без всякого фейства…
Краем заполошно зазвеневшего уха маг слышал, как будто кто-то где-то то ли закричал, то ли зарычал… И то ли чудилось ему, то ли виделось сверкающее над головой людоеда лезвие длинного кинжала, похожего, скорее, на короткий меч… И утробный смех монстра отдавался хтоническим эхом в гудящей голове - кто же в здравом уме надеется пробить куртку из земураговой шкуры ножом…
Горячее смрадное дыхание чудища в районе горла обволокло школяра зловонным коконом, приводя в сознание, и снова едва не лишая чувств[71]… и вдруг ослабло. Голова бугня мотнулась в сторону, будто от удара, и на секунду в поле отчаянно расфокусированного зрения мага оказалось багровое от ярости лицо Лесли.
И его топор.
- Бей его, бей!!!..
- Бей!!!..
- Мага задену…
Скользящий удар по широкой, как лодка, обтянутой курткой спине монстра - и неистово рыкнув, разъяренный бугень отшвырнул Агафона, вскочил и накинулся на нового обидчика.
Сцепившись в смертельной схватке, противники покатились по полу.
Чародей попытался подняться на ноги или хотя бы отыскать выроненную палочку, но все поплыло отчего-то перед глазами, закуролесилось, закружилось, и он с глухим стоном снова обрушился на пол, схватился за голову и потерял сознание.
Тем временем принцесса, подобно разъяренной осе, металась с кинжалом вокруг перекатывающихся противников, то уворачиваясь и отскакивая, то вприпрыжку догоняя, и стремилась ткнуть бугня, но все усилия ее заканчивались то новой царапиной на куртке монстра, то отдергиванием в последнюю минуту клинка от спины дровосека.
- Освободи Люсьена!!! - осенило вдруг Грету. - Скорей! Он поможет!
Изабелла, не говоря ни слова, метнулась назад по коридору, в оставленную на милость семирука подсобку, перескочила через тревожно, но бестолково завозившееся сине-зеленое чудище и бросилась к рыцарю.
Через полминуты де Шене с подобранным на скамье мечом наголо выбежал в коридор и понесся на помощь товарищу.
Принцесса с кинжалом - за ним.
И в пылу драки и бега никто не услышал, как тихо скрипнув, распахнулась дверь кухни, и в коридор выступил, раздраженно скрестив руки на груди, повар.
- Какого еще грыма глупые бугни так шу…
Открывшуюся изумленному взору картину он осознал мгновенно, метнулся назад, и через несколько секунд выбежал обратно, сжимая в руках огромный разделочно-боевой топор[72].
Впившись загоревшимся жаждой крови, битвы и деликатесов взглядом в спину шевалье, он ринулся вперед… и не заметил, как из приоткрытой двери чулана наперерез ему вышмыгнуло и бросилось под ноги нечто мокро-розовое, и сразу же за ним - еще одно.
Оставшуюся часть пути до поворота кулинар проделал с той же скоростью, что и бежал - только на животе и отдельно от топора.
Встреча его головы и стены состоялась строго по расписанию, и неожиданностей не принесла: вслед за коротким замыканием в мозгу, сопровождающемся искрами и беспорядочными вспышками яркого света, темнота наступила вполне предсказуемо.
А спустя еще полминуты затих, успокоенный своим же мечом, Грррм.
Лесли, кряхтя и постанывая, отбросил с себя безвольно замершее тело людоеда и поднялся, шатаясь и ошалело тряся головой.
- Он… точно… всё?.. - утирая ладонью кровь с разбитых губ, сдавленно проговорил лесоруб.
- Точнее не бывает… - подтвердил Люсьен, вытирая клинок о рукав земураговой куртки.
- Ты узнал, где держат герцогиню? - вспомнила о цели их экспедиции Грета.
- Да, - кивнул рыцарь.
- Надо спешить! - требовательно притопнула Изабелла. - Поднимаем мага - и вперед!
- Пока остальные не набежали, - поддержал ее шевалье.
- А… здесь еще и остальные есть?.. - встревоженно оглянулся дровосек.
- Должны быть, - склоняясь над приглушенно застонавшим феем, проговорил де Шене. - Когда я там лежал, бугни говорили про других. Эти - ночной караул. А те сейчас должны быть где-то в казарме, или как там у них это называется…
- Как только до сих пор не набежали… на наш-то гвалт… - опасливо втянула голову в плечи Грета.
- Вставай, кудесник, вставай… - потряс за плечо беспокойно мычащего школяра Лесли, но, не дождавшись иного ответа, махнул рукой, сгреб и забросил себе на плечо.
- Палочка где у него? - спохватилась Изабелла.
- Вот! - бросилась в дальний конец коридора на блеск розового великолепия дочка бондаря.
- Куда идем? - заозирался лесоруб.
- За мной, - коротко бросил де Шене и едва ли не вприпрыжку помчался по коридору - туда, куда уходил тайком всего лишь час назад.
- Молодцы, спасибо! - улыбнулась и кивнула на бегу Грета скромно пристроившимся на спине поверженного бугня валенкам.
Гламурная обувка галантно расшаркалась, лихо подпрыгнула, прихлюпнув подошвой о подошву, и торопливо прыснула вслед за хозяйкой.
Комната, где томилась в неведении, смятении и пыли тетушка принцессы, располагалась на третьем этаже, в средней части замка. Как и сообщил шевалье, охраны у дверей не было - обязанности ее выполнял толстый дубовый брус, подпирающий дверь одним концом, и уткнувшийся в стену напротив другим.
Люсьен нежно приобнял деревяшку, подналег плечом, и та с натужным скрежетом поддалась, оставляя широкую царапину на потемневшей от времени панели двери - одну из многих.
- Прошу, ваше высочество, - куртуазно указал он бревном на освобожденный проход.
- И поскорее, - обеспокоенно насторожилась Грета. - Кажется, они своих нашли…
Кто и чьих нашел, в пояснениях ни для кого не нуждалось.
Отряд моментально замер, прислушиваясь…
И верно, где-то вдали, приглушенные многометровой толщей камня и лабиринтами переходов и лестниц, но не менее от этого жуткие, разносились яростные вопли бугней.
Как прорываться обратно и, если уж речь об этом зашла, где это самое 'обратно' находится, думать даже не хотелось.
- Быстрее, быстрее! - пришел в себя на плече крестника и сразу включился в процесс нагнетания всеобщей нервозности Агафон.
- Тетушка Жаки?..
Принцесса рванула дверь на себя, вбежала в комнату… и оказалась в объятьях герцогини.
- О, Белочка!.. - разрыдалась пленница. - И ты!.. И тебя!.. Но как?.. Бедная девочка!..
- Тетушка, слезы потом, мы пришли за тобой, бежим отсюда! - не теряя времени, ухватила за руку потерянную, отчаявшуюся герцогиню ее высочество и поволокла к выходу.
- Но как?.. Но куда?.. Но разве?.. Но с кем?.. Но кто?.. Но откуда?..
Десятки вопросов зарождались на губах ошеломленной дамы и умирали, чтобы уступить дорогу новому десятку… ни один из которых, впрочем, так и не получил ответа.
- Тетушка, бегом!!! - буксир по имени Изабелла вылетел из комнаты, где ее поджидали, тревожно уставясь по разным сторонам длинного гулкого коридора, товарищи.
И взволнованно притопывающие валенки Греты.
При виде их герцогиня Туазо встала как вкопанная, и уже никакая сила не могла снова сдвинуть ее с места.
- Куда теперь? - остановилась перевести дух и принцесса.
Дровосек метнулся было в ту сторону, откуда они пришли, но лестничная клетка как по команде озарилась неровным оранжевым светом факелов.
- Туда! - ткнул де Шене мечом в погруженный во тьму противоположный конец коридора, но не успели они пробежать и пяти метров, как хрупкая тишина за поворотом взорвалась гортанной какофонией чужих голосов.
- Кабуча!!! - испуганно взвыл маг, кинулся назад, увлекая за собой остальных - и был встречен торжествующим ревом выскакивающих с лестницы бугней.
- В комнату!!! - проорал шевалье. - Возвращаемся!!!
И экспедиционный корпус в полном составе влетел в так поспешно и так ненадолго покинутую герцогиней тюрьму со всеми удобствами.
Лесли, вбежавший последним, проворно развернулся, захлопнул за собой дверь, вогнал в каменный паз в стене стальной шпингалет и, тяжело дыша, навалился на створку сам.
Секундой позже сплошная дубовая доска, выбранная неизвестным, но предусмотрительным строителем на роль двери, содрогнулась под чередой тяжелых ударов.
- Они ее высадят!.. - испуганно пискнула герцогиня.
- Обязательно, - кивнул рыцарь со спокойствием взведенного арбалета. - Но не сразу. Она открывается наружу, петли и запор надежные, а это значит, что выбить они ее не смогут. Только сломать. А ломать мореную дубовую доску толщиной в пятнадцать сантиметров непросто даже бугню.
- Одному - да, но там же их не меньше десятка! - нервно воскликнула Грета.
- Но подойти-то к двери за раз может только один - дверь утоплена в толще стены, а проем узкий, - рассеянно сообщил де Шене, оглядывая небольшую комнатушку - едва ли больше укрывавшего их чулана - с сосредоточенным видом генерала перед главным сражением войны. - И брусом ее не выбить - коридор узок тоже. Места для разбега и размаха нет. Строил этот замок не дурак…
- Какая разница - дурак или не дурак?! Выйти-то отсюда мы всё равно не сможем!!! - на грани истерики выкрикнула принцесса в лицо Люсьену, словно это была исключительно его вина. - Мы в ловушке! И протянем ровно столько, сколько продержится эта доска!
- Или пока не подойдет Гавар, раздраженный всем этим стуком и криком, - замогильным голосом добавил чародей.
- Гавар…
Впервые за несколько часов вспомнив, кому они обязаны своим появлением в Веселом лесу, люди притихли.
Гавар…
Для окончательного завершения всех их бед и злоключений именно его пришествия и не хватало…
- Если бы у нас была веревка, мы бы могли спуститься через окно… Мы прямо над парадным крыльцом… - грустно проговорила крестьянка, выглядывая наружу из распахнутого окна. - Но веревки у нас нет…
- Простыни! - оживилась Изабелла.
- Деточка, ты не у себя дома, - печально вздохнула ее тетя. - Тут нет даже наматрасника, не то, что простыней…
- Да и сколько их нужно, чтобы с третьего этажа достать хотя бы до первого… - скептически протянул дровосек.
- Меньше, чем ты думаешь, - хмыкнула невольно герцогиня и скосила глаза на скромно потупившуюся племянницу.
- Я тогда была маленькой девочкой, тетя… и весила раз в пять меньше любого из наших рыцарей.
- Тогда… может… может… - глаза крестьянки пытливо оббежали всю комнатку в поисках штор, гобеленов, ковров, балдахинов, или хотя бы платяного шкафа, где могла храниться старая одежда - и остались ни с чем.
Платяной шкаф, конечно, в номере 'герцогский люкс' имелся, хоть и использовался сейчас вместе со столом, стульями и кроватью в качестве составляющих баррикады поперек вышибаемой неутомимым бугнем двери. Но кроме трех плечиков на перекладине, пяти полок, килограмма пыли на них и нескольких квадратных метров паутины, он был абсолютно пуст.
- А, может, мой к… кудесник что-нибудь соорудит? - пришла свежая мысль в голову Лесли.
- Он?!..
Уныло притулившиеся у окна валенки радостно подпрыгнули.
Вместе с герцогиней Жаклин, ее сердцем и давлением.
Грета скептически хмыкнула, шевалье поджал губы, а отважную еще минуту назад Изабеллу заставила побледнеть одна лишь мысль о том, что спускаться придется по чему-то, вышедшему из-под очумелых ручек их волшебника.
Дверь под натиском снаружи вздрогнула.
Раздался тихий треск.
- А что?.. - с жизнерадостностью трехнедельного трупа улыбнулся маг. - Хуже-то ведь уже не будет!
- Будет, обязательно будет, - оптимистично заверила всех сомневающихся крестьянка и преподнесла ему палочку.
Но других вариантов, кроме как сразу открыть дверь или дожидаться подхода хозяина замка, всё равно не было, и его премудрию было разрешено послужить на благо общества еще раз.
- Веревка, веревка… - забормотал он торопливо, перетрясая заваленную почище чердака скупердяя память на предмет единственного нужного заклинания. - Веревка…
- Или веревочная лестница, - с каменным лицом посоветовал дровосек, словно не слыша беспорядочных остервенелых ударов по старой усталой доске двери.
- …или веревочная лестница, или веревочная лестница, или…
- Может, для этого что-нибудь надо? - сочувственно склонила голову герцогиня.
- Точно!!! - просиял Агафон. - Пеньку!
- И веревочных дел мастера с подмастерьем, - любезно подсказала Изабелла.
Студиозус демонстративно сделал вид, что из-за грохота в коридоре ничего не расслышал.
- Или… или… - задумчиво теребя замызганный ворот рубахи, продолжил он, - или… волосы! Чем длиннее, тем лучше!
- Даже не думай, - сурово мотнула головой королевская дочка. - Мы тебе не Рапунцели! Того, что есть у всех троих, не наберется и на шнурок до второго этажа!
- Да вы меня неверно поняли! - возмутился студент. - Один волос! Для синтеза, экстраполяции и мультипликации!
- И для всего… этого… тебе хватит одного волоса? - с благоговейным изумлением поднялись брови тетушки принцессы.
- Двух - точно, - словно в выходные на базаре тут же повысил ставку чародей. - А лучше трех. Или четырех. Но не меньше десятка.
- А, может, тогда уж нитки? - дотронулась до своего модного рукава 'три четверти'[73] ее высочество.
- Нитки?.. - призадумался на мгновение маг, и тут же просветлел лицом: - Даже лучше! Про нитки я хоть учил! Когда-то…
Принцесса помяла пальцами ощетинившийся шелковинками край, вытянула две куцые ниточки сантиметров по пять и протянула школяру.
- Хватит?
- Премного благодарен, - официально проговорил тот, осторожно взял щепотью предлагаемый материал для мультипликации экстраполяции - но, главным образом, для синтеза импровизации - и едва не выронил, когда под исступленным напором снаружи дверь снова предупреждающе хрустнула.
И то, о чем она предупреждала спрятавшихся за ее пятнадцатисантиметровой спиной людей, не понравилось никому.
- Маг, давай бегом! - нервно стиснула пальцы на рукояти трофейного кинжала Грета.
- А кто будет тут командовать, станет превращать нитки в веревки сам… - ворчливо промычал студиозус, бережно, словно спящую гадюку, положил тонкие розовые волокна на сидение единственной не призванной в ополчение табуретки и сделал шаг назад, закатывая рукава. - На всякий случай отойдите, ладно?
Наблюдатели пренебрежительно хмыкнули: знаем мы эти ваши чародейские трюки для отвода глаз - 'слабонервных просим покинуть помещение'!
И напрасно.
Потому что после никто из них не смог пожаловаться, что его не предупреждали.
Скривившись и прищурившись так, будто пытался выиграть приз ежегодной ярмарки за самую страшную рожу, его премудрие торопливо сквозь зубы затараторил описание заклинания, заученного в прошлом семестре к дифзачету по прикладной трансформации текстильных материалов, который, если останется в живых, пересдавать четвертый раз придется уже этой осенью:
- Лестница веревочная… Одна штука… Количество текстильного материала - от одной единицы до плюс бесконечности… Есть. Минимальная длина - четыре и семьдесят восемь сотых сантиметра… Есть. Зафиксировать прочно на противоположных концах строго горизонтального деревянного штыря… Угу. У меня тут столярная мастерская, куда не плюнь - попадешь в строго горизонтальный… Стоп. А если ее набок перевернуть?
Табуретка была спешно обращена толстыми прямыми ножками к стене, и сбивчивый речитатив продолжился с новой скоростью:
- Заготовки зафиксировать прочно… Щаз. Пять сантиметров. На этих слоновьих ногах. Прочно зафиксирую, морским узлом завяжу два раза, и сбоку бантик организую. Вообще не думают, чего сочиняют, теоретики, через пень их да в коромысло!.. Ладно, так сойдет… главное, чтобы не упали…
Под это рационализаторское решение студиозус положил по ниточке на оба конца ближней к нему ножки, напряженно сморщился, словно считывая нечто с одного ему видимой шпаргалки, и забубнил дальше:
- Вокруг получившейся конструкции очистить пространство в радиусе одного метра от хромых на левые ноги старше семидесяти семи, беременных лысых и астрологов… - испытующий взгляд на сгрудившихся вокруг зрителей… - Для шерсти коэффициент Вишнера равен пяти, для льна - семи, для хлопка - тридцати трем, для базальтового волокна - пятнадцать… для шелка… среднее арифметическое… Для получения времени выдержки вторичного пасса в секундах умножаем на код времени суток… утро… девять и две…
- Но, по-моему, сейчас уже ближе к полудню… - неуверенно начал было де Шене, но тут чересчур мощный - и чересчур результативный - удар в дверь заставил содрогнуться доску, баррикаду и экспедиционный корпус в полном составе.
Последние слова школяр договаривал уже сплошной скороговоркой, не различимой даже для специалиста, не говоря уже о простых болельщиках и случайных жертвах.
Последний залп торопливых сбивчивых слов - уже текста заклинания, завершающий пасс - словно ликующего тореадора перед поверженным быком - и проворный отскок назад, в объятья и на ногу принцессы…
- Смотри, куда идешь!!!
…торопливый маневр, рывок к окну, оглянуться недоуменно:
- А я не понял: чего вы все там стои…
Договорить студент не успел: оттуда, где мгновение назад мирно и скромно лежала украшенная двумя крохотными шелковинками табуретка, к высокому сводчатому потолку подобно фонтану взметнулось воздушное розовое облако чего-то легкого, почти прозрачного, больше всего напоминающего разматываемую на волокна сахарную вату. И не успели изумленные зрители охнуть, отойти или понять, что произошло, как летучая субстанция нежно опустилась на пол и стремительно принялась увеличиваться в объеме.
Уже через пару секунд невесомая с виду масса доходила им до пояса.
Застигнутая врасплох аудитория несколько запоздало попробовала эвакуироваться - но тщетно: все попытки стронуться с места заканчивались теперь в лучшем случае в полушаге от исходного места, на четвереньках и со слоем непрерывно размножающейся паутины над головой - клейкой как гудрон, прочной как проволока и запутанной, словно понятия Агафона о магии.
- К-кабуча… - схватился за голову и простонал волшебник. - Опять…
- Сделай что-нибудь!!! - проорал из стремительно разрастающихся шелковых дебрей Лесли. - Эта штука с места сдвинуться не дает! Как сквозь цемент идешь!
- Она… в нос лезет… и в рот… - в панике прокричала, силясь подняться с коленок, Грета. - Вдохнуть боязно!..
- И липнет ко всему!.. - пожаловалась тетушка принцессы. - Я… чувствую себя мухой… в тенетах паука!..
- Ой… а паука тут нет?.. - раздался испуганный голос дочки бондаря. - Я пауков боюсь!..
- Прекрати… это… немедленно!!!.. - донесся сердитый выкрик Изабеллы, адресованный то ли крестьянке, то ли студенту.
- Но вы сами… Но я не знаю… Но я же предупреждал… Но всегда так получалось… - попытался то ли оправдаться, то ли усугубить ситуацию Агафон. - То есть, не так… не совсем так… не всегда… Меньше… намного… Может, это зависит от количества присутствующих?.. Наверняка должна быть какая-то формула…
- Высвободи нас! - придушенно и жалобно выкрикнула герцогиня.
- Но я не знаю, что де…
- Пожалуйста!.. - беспомощно взмолилась она, и студент, не привыкший слышать такое волшебное слово от представителя королевской семьи, от неожиданности согласился:
- Конечно, я попробую!
Он с сомнением вытянул из кармана палочку, подумал с секунду, повертел в руках, крякнул раздраженно, засунул бесполезный сейчас артефакт обратно, сосредоточился, наморщил лоб, взмахнул руками в серии энергичных пассов…
Паутина окрасилась в приятный сиреневый цвет, приобрела прозрачность первосортного осеннего тумана, и запутавшихся в ней людей стало не различить совсем.
- Оттенок… нас вполне… устраивал!.. - кипя от возмущения и ехидства, воскликнула принцесса.
- К-кабуча!.. - потерянно повторил единственное волшебное слово, которое его никогда не подводило, чародей. - Кабуча…
- Немедленно… убери эту… гадость… маг! - сипло потребовал шевалье. - Она точно… нас не пускает!.. И пытается… придушить!..
Кто-то из женщин натужно закашлялся.
- Но я только что пробовал!!! Я не могу!!! - отчаянно взвыл его премудрие и прижался задом к подоконнику. - Что-то при наложении заклинания пошло наперекосяк!!!..
От него до стремительно увеличивающейся сиреневой горы несостоявшегося альпинистского снаряжения оставалось не больше полуметра.
Розовые валенки, испуганно переминаясь с калоши на калошу и то и дело наступая ему на ноги, пугливо жались к стенке.
В отчаянии волшебник бросил взгляд наружу: метров двадцать отвесной стены, выщербленное каменное парадное крыльцо, за ним - двор, погруженный в мутную лужу… Ни карнизов, ни лестниц, ни уступов…
- Что пошло наперекосяк?! - неистово взревел Люсьен за его спиной.
- Не знаю!!! - с жалким и отчаянным выражением лица обернулся студент, будто на строгого экзаменатора, увидел, что неудержимая паутина исподволь подступила едва не вплотную, и запрыгнул на подоконник. - Я не знаю!!!..
- Думай!!!..
- Я… Я правда не знаю!!!
- Время суток… наврал?..
- Нет!.. Да!.. Может быть…
- Что еще?..
- Не знаю!!!
- Вспомни… с начала!!!..
- Длина… материал… коэффициент…
Яростный удар в испуганно задребезжавшую всеми трещинами дверь заставил студента подпрыгнуть, едва не выскакивая из распахнутого окна… а заодно выбил из головы новую мысль.
- Крепление!!! - что было сил, выкрикнул он. - Нитки надо было закрепить, но они были короткие, а ножка толстая… Они, наверное, упали!
- Что надо… делать?.. - хрипя и задыхаясь, перебил его дровосек.
- Найти концы и привязать их к ножке с двух сторон!
- Какие концы?!
- Мы тут сами… концы отдадим скоро… - со свистом и хрипом хватая ртом воздух пополам со всюду проникающей шелковой паутиной, просипел невидимый де Шене.
- Сам наковырял… сам и привязывай!.. - донесся мстительный голос принцессы.
- Но я к табуретке не пробьюсь!.. - тоскливо простонал чародей. - А иначе ничего не выйдет!
То, что ничего может не выйти и при нахождении всех концов, студиозус благоразумно утаил от и без того перевозбужденной публики.
И она ему поверила.
- Я… кажется… вижу табуретку!.. - донесся из сиреневых дебрей голос Лесли. - Она… шагах в двух от меня!.. Как… найти концы?..
- Они… они должны быть в районе ножек! Которые ближе к окну! Куда я их клал!
- А если не найду… где их искать?..
Голос крестника зазвучал еще более приглушенно - значит, он сумел развернуться и сейчас пробивался к источнику неприятностей.
- Если не найдешь… - начал Агафон, подумал, что не стоит натуралистическими подробностями пересеивать и без того замечательно проросшую панику, и вымученно-жизнерадостным голосом проорал: - Они на месте! Я знаю! Они должны там быть!
- Ты до нее… доберешься?.. - обеспокоенно воскликнула Грета.
- Д-доберусь… дай только топор поднять… - прохрипел дровосек.
- Только не переверни еще и табуретку! Только не переверни ее, кабуча ты деревенская!!! - подскочил на своем командном пункте школяр, но крестник его уже не слышал.
Сиреневый туман облетело яростно 'пригнитесь!', паутина покачнулась, как желе, еле ощутимо дрогнула - похоже, Лес сумел дотянуться до топора.
Спутанные волокна цвета незабудки, задумчиво извиваясь, словно пробуя на вкус воздух подобно языку кобры, теперь подбирались и к самому волшебнику, но он точно не замечал их.
- Ну?.. Ну?.. Ну?.. - напряженно стиснув кулаки, выкрикивал он каждые две-три секунды.
- Не вижу… где… не вижу… проклятая… не вижу…
Под чудовищным ударом подзабытых из-за суеты с паутиной бугней дверь и баррикада вдруг содрогнулись, и чистый воздух комнаты стремительно наполнился горьким запахом дыма от факелов.
- Они ее сломали!!!.. - взвизгнула герцогиня.
Словно в подтверждение предположения смутные ранее рык и вопли зеленых монстров увеличились в четкости и громкости в несколько раз.
- Кабуча… - исступленно схватился за голову студент. - Кабуча…
Безнадежный и скорбный стон его перекрыл грохот еще одного удара - и треск сокрушаемого дерева, равно как и ликующие вопли врага, на этот раз показались оглушительными.
С прощальным скрежетом расколовшаяся на половинки дверь была сорвана людоедами с петель, и с веселыми завываниями размахивая мечами и топорами, бросились они на штурм мебельного завала…
И тут обнаружилось, что кроме них повод для торжества нашелся и у еще одного участника событий.
Сиреневая паутина, мелко задрожав, словно от нежданной радости, еле слышно вздохнула и с нежной целеустремленностью утекающего в дыру сиропа устремилась на освоение нового, закрытого доселе пространства.
Было слышно, как бугни сначала недоуменно отмахнулись, через несколько секунд попробовали драться, а еще через полминуты откатились в коридор, да там и застряли.
- Хоть какая-то… от тебя польза… колдун… - просипела принцесса.
- Надолго ли?.. - угрюмо прогудел через плечо Лесли, словно через подушку говорил.
- До прихода Гавара-то просидим… поди… - оптимистично предположила и закашлялась где-то слева Грета.
- Ну, как?.. Ну, как?.. Дошел?.. Нашел?.. - нервно выкрикивал то и дело чародей, отодвигаясь по мере здравого смысла и ширины подоконника от паутины, замедлившей свой ход у свежего воздуха.
- Дошел… - наконец-то выдохнул приглушенно крестник. - Где искать?
- Первую ищи там, откуда ножка растет! А вторую - где кончается! - взволнованно подскочил Агафон, едва не отправившись в полет на волю вверх тормашками.
Но такая мелочь не могла умерить его полного новой надежды пыла.
- Нашел?.. Нашел?..
Тишина в ответ.
- Нашел?!.. - уже тоном и накалом выше.
- Да тут всё так запутано… - растеряно и неохотно отозвался, наконец, Лес.
Паутина задрожала как желе: волны ударов шли с того направления, где должна была находиться дверь.
Похоже, бугни тоже времени зря не теряли…
- На самых концах!!! Ножки!!! Ищи!!! - почти истерично вскричал Агафон.
- Да не глухой я, чего орешь?! - раздраженно рявкнул в ответ дровосек, и студент обиженно примолк.
Ровно на пять секунд.
- Ну?.. Ну?.. Ну?.. Как?..
- Да не могу я!!! Не могу найти!!!.. - отчаяние и растерянность звенели на этот раз надтреснутым набатом в каждом слове лесоруба. - Ничего не видно! Мало того, что все перепутано, так еще и темно!
- Ищи еще!..
- Ищи хорошо!..
- Маг сказал - по концам!..
- Наклонись!..
- Присмотрись!..
- Пощупай!.. - посыпались подсказки со всех сторон.
- Да я и при свете солнца тоньше гвоздя своими лапами нащупать ничего не могу! - оправдываясь, жалобно возгласил лесоруб. - А тут - нитки!..
- К-кабуча… - простонал сквозь сведенные страхом зубы школяр. - Погоди! Я попробую тебе посветить!
Трясущаяся рука волшебника быстро извлекла из кармана палочку, едва не выронив за окошко, уперла конец в упругую массу, направив в ту сторону, где вроде бы должен был находиться дровосек…
- Большой, толстый и яркий луч для крестника Лесли - чтобы ему всё было видно! - дал вводную фей, выговорил слова нужного заклинания…
И для разнообразия всё получилось именно так, как заказывал.
Ослепительный луч света толщиной с его руку ударил в шелковую сиреневую мешанину…
Запахло горелым шелком…
Деревом…
Мясом…
И перед расширившимися как юбилейные десять копеек лукоморской чеканки очами студента образовался круглый тоннель диаметром с полметра.
То, что напуганные вусмерть чувства его не обманывали, в ту же секунду подтвердила отдаленная какофония завываний - похоже, в коридоре. Но, к ужасу крестного, почти моментально ее перекрыл еще один возмущенный вопль - гораздо ближе:
- Предупреждать надо!!! Шептун недоделанный!!! Живодер!!!
Показалось Агафону или нет, но в образовавшемся просвете мелькнуло мускулистое плечо неопределенного цвета в обрамлении из горелой рубахи и почти лысая половина головы.
- Концы!!! Ищи концы!!! - оставил извинения и раскаяния на потом и проорал дурным голосом маг.
- Какие, в дрын корявый, концы?!?!?! Их тут теперь сотни!!!
- С-сотни?.. - растерянно промямлил его премудрие.
Про сотни свободных концов и последствиях такого отклонения от канона в его учебнике не говорилось ничего. Возможно, те, у кого подобное случалось, до написания мемуаров просто не доживали…
Паутина же наоборот, будто оправившись от шока, сердито заворочалась. Волоконца зашевелились, точно живые, и устремились друг к другу подобно давно потерянным родственникам.
Проход стал быстро затягиваться.
- Да бери тогда любые два, вытягивай и привязывай!!! - спохватился и провопил что было мочи в исчезающую дыру студиозус. - Хуже не будет!!!
- И это радует… - загробным голосом простонала где-то в царстве шелкового мрака принцесса.
- А-а-а, да чтоб тебя!!!.. - взревел лесоруб, и паутинная масса дернулась, словно кто-то рванул ее за живое.
И через несколько мгновений - еще раз.
- Привязал!!! - раздался, наконец, долгожданный выкрик.
- Все будьте готовы!!!
- К чему?.. - слабо пискнула герцогиня.
Пока его премудрие колебался между двумя вариантами ответа - оптимистичным 'ко всему' и реалистичным 'к самому худшему', с шелковой путаницей началось твориться нечто странное.
Вся масса затрепетала, словно заяц перед лисой, расширилась, чуть не выбросив чародея из окна, точно вздыхая, и в тот же миг подалась назад, вибрируя в судорожных конвульсиях. И на глазах у изумленного волшебника из отдельных, невидимых простым взглядом шелковых нитей стали свиваться змеи, которые пытались удушить нечто… нечто… нечто похожее на…
- К-кабуча!.. - сорвавшимся вдруг шепотом выдохнул студент. - Кабуча, кабуча три раза!.. У меня получилось!!!
Потому что при внимательном рассмотрении змеи оказались толстыми сиреневыми веревками, обвивающими поразительное количество… табуреток.
Веревочная лестница невероятной длины и спутанности с табуретками вместо перекладин - вот что заполняло сейчас комнату!
Не теряя времени, его премудрие ухватил первую попавшуюся табуретину, надежно перевитую крепчайшим шелковым канатом, и вышвырнул в окно. Потом другую, третью…
Когда маг оглянулся - рядом уже стояла наготове вся опергруппа.
Лесли выглянул наружу.
- До земли дошло!
- Вылазим!..
- Бугни?..
- Кто-то должен их задержать!
Агафон бросил беглый взгляд на комнату, заполненную спутанными веревками и табуретками почти до четверти своей высоты, на мебельное заграждение, заваленное и обмотанное ими же, представил, сколько этого добра сейчас в узком, забитом людоедами коридоре… и уверенно махнул рукой:
- И так не пройдут.
Крестьянка хотела что-то сказать[74], но за баррикадой послышалась разъяренная возня и проклятия, и она лишь дернула головой, подхватила валенки, сбросила вниз и первой перевалила через подоконник.
Второй была герцогиня. Третьей - принцесса.
Заграждение дрогнуло.
Агафон нетерпеливо прикрикнул - и Лесли с обожженным плечом, шеей и затылком бросил изображать из себя камикадзе и молча скрылся внизу. За ним - по новому окрику мага - Люсьен.
Тяжеленный шкаф, составлявший основу выстроенной юношами преграды, со скрежетом поехал, неспешно, но равномерно двигая впереди себя и кровать, и водруженный на нее стол, и стулья, и путаницу из шелка и дерева…
Агафон хотел было последовать за соратниками, но представил, как спустя считанные секунды им на головы вывалится вся зеленая гаварова рать, застыл с занесенной на подоконник ногой, развернулся и метнулся назад, спотыкаясь и падая, к медленно сдающей свои позиции преграде.
Путаясь в сиреневых канатах, лихорадочно раскидал он размноженные заклинанием табуретки, трясущимися руками ухватил за ножку одну,ту самую - определить ее было очень просто по интенсивному багровому свечению - и швырнул с размаху в первую показавшуюся над шкафом зеленую рожу.
Если бы на его месте сейчас был Лесли или даже Люсьен - возможно, на этом история для них и закончилась бы…
Но не для его премудрия[75].
Долгие годы опыта уклонения от последствий недоученных заклинаний не прошли для школяра даром.
Не глядя, достиг ли его снаряд цели, прытко отскочил он в сторону, кинулся к окошку, споткнулся, растянулся, попытался встать…
И остался на месте.
Сильная жесткая рука вцепилась ему в голень так, словно собиралась раздробить кость.
Агафон взвыл, лягнул проворного бугня свободной ногой, не попал, лягнул снова - каблук сапога встретился с чем-то неподатливым, может, со лбом, маг дернулся еще раз неистово, пытаясь вырваться, вывернуться, выскочить из безжалостных объятий…
Баррикада за его спиной скрежетнула снова, загрохотала переворачиваемой мебелью, расширяя проход основным силам и без того превосходящего противника… Бугень, захвативший его, завозился, пытаясь подняться, но шелковые веревки под огромными ногами скользили и разъезжались, заставляя злобно рычащее чудовище спотыкаться и падать снова и снова под панические, но бесполезные пинки человека.
Со стороны их потуги подняться смотрелись как какая-то нелепая пародия на скоростной заплыв…
А еще чародей вспомнил о перевернутой табуретке и побледнел.
То, что пока ничего не загорелось и не взорвалось, было хорошим признаком.
Для него.
Но что-то ведь всё равно должно было случиться, пойти не так, вразнос, наперекосяк - ведь даром такие штуки, как разрушение основы магической конструкции в процессе ее действия, никогда еще не проходили!..
А, может, сейчас?..
Слева от него, одновременно с торжествующим ревом еще одного протиснувшегося среди смешения мебели и веревок бугня, почти на грани слышимости, настроенное на катастрофу ухо волшебника уловило низкое шипение - будто воздух выходил из кузнечного меха.
Волшебник молниеносно повернул голову на звук - и сердце, молотящее до сего момента как крестьянская артель в жатву перед грозой, замерло и пропустило такт.
Ибо глаза его - наполненные болью, отчаянием и страхом - встретились с другой парой глаз: спокойных, зеленых, с узким вертикальным зрачком.
К носу волшебника из приоткрытой сиреневой пасти, между двумя клыками длиной сантиметров пять, выметнулся раздвоенный черный язычок.
Студент закаменел.
Лучше бы был взрыв…
Сиреневая змея - бывшая паутина - бывшая веревка - приподнялась над своими неподвижными еще, но уже покрывающимися чешуёй товарками, примериваясь для броска.
Справа от нее вознесла большую, квадратную, как сиденье табуретки, голову змея другая, рядом с ней зашевелилась третья…
- Кыш, гнусь! - сердито махнул на готовую к атаке рептилию поймавший студента монстр. - Гфффд поймать человек му…
Закончить он не успел: что ни говори, а реакция бугня с реакцией змеи сравнится еще не скоро.
Хватка сразу разжалась. Агафон, почуяв шанс, не стал тратить время на попытки подняться на предательски неустойчивой - а теперь еще и ядовитой - поверхности, и ринулся к заветному финишу уже на четвереньках, с замирающим сердцем ощущая тут и там под ладонями не гладкую шелковистость канатов, но шершавую чешуйчатость змей…
- Человек мужик стоять! - прогремел за его спиной злобный крик выбирающихся из завалов бугней, как будто они и впрямь рассчитывали, что услышав их призыв человек мужик, чувствующий себя больше всего сейчас человеком-котом, остановится, и даже развернется и пойдет им навстречу.
- Попасться! - раздался рык у него за спиной - совсем рядом, и новая цепкая лапа обрушилась на его плечо, роняя, переворачивая…
Студиозус дернулся и взвыл отчаянно: ведь до вершины его мечтаний - до подоконника со всё еще веревочной лестницей - оставалось всего метра два!..
И тут, словно ангел мщения, из-за края окна поднялась человеческая фигура в прожженной рубахе. В руке ее сверкнул топор, свистнул стальной стрекозой у чародея над головой…
Захват бугня ослаб.
Не дожидаясь комментариев со стороны борющихся с шелком и змеями приятелей монстра, и не удосуживаясь выразить благодарность исчезнувшему за окном спасителю, школяр, как нашкодивший кот, одним испуганным прыжком вскочил на подоконник.
Не бросив даже мельком ни единого взгляда во взорвавшуюся за его спиной дикими воплями комнату, он развернулся, вцепился в веревки, нащупывая ногами ближайшую табуретовую перекладину, и с ловкостью человека, первый раз спускающегося по веревочной лестнице, но очень хотящего жить, устремился вниз.
Прошедшие по цепочке изменения, вызванные неверно разрушенным заклинанием нагнали, едва маг миновал второй этаж. И поэтому, когда обнаружилось, что держится он руками уже не за канаты, а за гибкие чешуйчатые тела сиреневых змей, а под ногами больше не клон мирной мебели покойного маркиза, а их переплетенные шеи с отверстыми пастями на плоских квадратных головах, падать было не слишком высоко.
Поджидавшие внизу товарищи ловко подхватили низвергающегося волшебника на сплетенные сетью руки и, не тратя время на возвращение его на твердую землю, тут же бросились бежать.
Мгновение спустя дождь из чрезвычайно недовольных и исключительно ядовитых сиреневых змей, секунды назад еще бывших веревочной лестницей, обрушился на то место, где они только что стояли.
Женщины и валенки, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, поджидали их, забившись в нишу привратной башенки.
- Бугни?.. - испуганно глянула на подозрительно пустое окно своей недавней темницы герцогиня.
- Я с ними разделался, - расплылось в самодовольной, хоть и слегка кособокой улыбке лицо Агафона.
- Слазь, приехали, - ворчливо буркнул Лесли, сгружая крестного в общую лужу.
- Куда сейчас? - огляделся студент в поисках выхода.
И побледнел.
Потому что в темном проеме парадного в лучах тусклого солнца, затянутого муаром облаков, вдруг блеснули разноцветные искры драгоценных камней.
- Бугни!!! - проорал он. - Бежим!!!
А на крыльцо уже выскакивали зеленые громилы с мечами наголо.
Беглецов уговаривать было не надо: Люсьен ринулся к распахнутым воротам, волоча за руки Изабеллу и Грету, за ним - дровосек с тетушкой Жаклин на буксире, последним - его премудрие и бесстыдно наступавшие ему на пятки розовые валенки.
- В лес!!! Через болото не пройдем!!! - прокричал шевалье, устремляясь вперед.
Набрякшие влагой доски моста глухо застучали под ногами, и апатичная сине-зеленая груда плоти и щупалец, так, похоже, и не покидавшая облюбованное ночью место, недовольно заворочалась.
Герцогиня взвизгнула, уперлась ногами в настил и, едва не вывернувшись из хватки Лесли, метнулась назад - то ли рефлекторно, то ли сочтя, что простые зеленые бугни о двух ногах и руках ближе и понятнее жуткой руконогой туши цвета морской волны.
- Это семирук, он безвредный! - лесоруб рванул королевскую сестру так, что если бы та вздумала сопротивляться дальше, то рисковала остаться без руки.
Словно в подтверждение его слов чудовище чуть сменило положение и снова успокоилось.
Позади раздался плеск воды, взбаламучиваемой бегущими ногами.
- Быстрее!!! - панически взвыл маг, стрелой проносясь мимо флегматично замершего под слабыми утренними лучами монстра.
- Бегите, я их задержу! - выкрикнул де Шене, выпуская своих подопечных и останавливаясь у края моста с обнаженным мечом наготове.
Чародей, сверкая пятками, соскочил на землю, подхватил брошенных рыцарем девушек и поволок их к лесу, не оглядываясь.
Неизвестно, как у шевалье, а его запасы героизма были исчерпаны не только на сегодня, но и на десять лет вперед.
В проеме ворот показалась гвардия Гавара.
И тут валенки Греты, отчего-то приотставшие на середине моста, подскочили к сине-зеленой туше и дали ей увесистого пинка с одной ноги, потом с другой, потом еще раз - и бросились наутек.
Чудовище возмущенно взревело всей своей пятисоткилограммовой утробой, в воздух выметнулся веер щупалец, и каждое нашло себе цель. Застигнутые врасплох шестеро бугней, обвитые склизкими конечностями толщиной с туловище человека, взмыли ввысь, неистово вопя и размахивая мечами, но почти моментально затихли, обмякли, и были с презрением брошены монстром в набегавший арьергард.
Тут же превратившийся в арьергард отступающий.
А на кончиках торжествующе поднятых ногощупалец Люсьен, вместо присосок, к изумлению своему разглядел крючья жал.
Те, кто один раз впопыхах или по незнанию путал шестиногого семирука с его таким же терпеливым и покладистым, но обидчивым и ядовитым родственником - семируким шестиногом, второй попытки разобраться, как правило, не имели.
Задыхаясь и увязая в грязи, беглецы в полном составе добрались до края леса и, словно в спасительное убежище, нырнули под его выжидательно притихшие, как земураг в засаде, мокрые своды.
Мог ли подумать хоть кто-то из них еще несколько часов назад, что они будут так радоваться возвращению в Веселый лес?
Подобный нелепый парадокс мелькнул напуганным змееконем в мозгу школяра, но тут же пропал перед лицом более насущной проблемы, обдумать раньше которую ему было не то, чтобы некогда - скорее не предполагал, что до нее вообще когда-нибудь дойдут руки, ноги, а вместе с ними - и весь остальной Агафон.
И формулировка у ней была предельно простая.
Куда теперь?
Едва болото и замок пропали из виду, скрытые плотной стеной из деревьев, лиан и кустов, выбившиеся из сил люди будто по команде, один за другим, стали замедлять шаги. Еще несколько метров, усеянных оторванными ночной грозой сучьями - и отряд остановился. Кто согнувшись пополам, кто обессиленно навалившись на шершавые от мха и лишайников стволы деревьев, кто просто опустившись на мокрую землю, хватали они судорожно разевающимися ртами воздух. Но коварная субстанция отчего-то приобрела вдруг плотность ваты и упорно не желала идти в измученные, агонизирующие легкие.
- Надо… бежать… дальше… - измученно опираясь на воткнутый в землю меч, настойчиво прохрипел шевалье.
- Куда… дальше?.. - студент решил не скупиться и обрушить мучавший его уже с полчаса вопрос и на головы товарищей.
- Куда?.. - просипел крестник. - В дыру… конечно…
- А потом?.. - не отставал чародей.
- Потом?.. Потом?.. Потом?.. - озадаченно переглянулись юноши.
- Потом… будет потом… - раздраженно отмахнулась Изабелла. - Сначала… до подземного хода… добраться бы…
- А… эти… зеленые… могут нас… догнать?.. - герцогиня устремила нервный взгляд на сомкнувшийся за ними деревянным занавесом угрюмый лес.
- Могут… - оптимистично заверил ее школяр. - Сбросят… семирука… шестинога… в ров… освободят проход… и вперед…
- Тогда… надо бежать!.. - забеспокоилась теперь, немного отдышавшись, и Грета.
- Не надо… - не столько озвучил, сколько изобразил исступленным мотанием головы студент.
- П-почему?.. - изумилась де Туазо.
- Спокойно ходить… надо… Потому что… еще один… такой забег… и одним великим магом… на Белом Свете… станет меньше… - выдохнул, сипя натруженной грудной клеткой, Агафон.
- Какая… жалость… - не преминула сообщить принцесса, прижимаясь ладонями и щекой к теплому, похожему на ажурные замшевые цветы, лишайнику. - Такие… люди… пропадают… а недотепы… всякие… вроде тебя… здравствуют… и ничего…
- Агафоникус… показал себя… великолеп… замеча… хор… неплохим… иногда… чародеем… - вступился за так и не нарвавшегося на комплимент студента де Шене. - Если бы не он…
- …жизнь была бы… намного более предсказуемой… - ехидно поморщилась ее высочество.
- Профанам… недоступно скрытое величие… - гордо фыркнул школяр, изгоняя из легких с таким трудом загнанные туда миллилитры холодного влажного воздуха, пропитанного прелью, и надсадно закашлялся.
Усилием воли заставил он подняться на ноги возмущенно требующее отдыха, обеда и сна тело и ткнул рукой в сторону барьера из валежника, неприступной крепостной стеной возвышающегося впереди и чуть левее: - Нам… в ту сторону…
- Откуда… ты знаешь?.. - натужно отдуваясь, встала и Грета.
- Фонарики… - усмехнулся маг. - Видишь?
Все поглядели туда, куда указывал волшебник, и заметили еле различимо светящуюся точку между корней молодого бука. А ближе к завалу - еще одну, среди куцей редкой травы.
Принцесса оценивающе оглядела находку и согласно кивнула в сторону бурелома:
- Хорошо… Туда… Только… может… сейчас мы его обойдем?..
- Настоящие герои… не ищут легких путей… - выспренно возгласил волшебник, из хмурого чувства противоречия готовый сейчас не то, что кабаркаться через кучу валежника, но и забраться на самое высокое дерево леса.
- Хорошо… что я герой… не настоящий… - усмехнулся Люсьен, выдернул из земли меч и галантно помог подняться герцогине. - Идем…
- А когда отдышимся… всё равно бежим… - упрямо повторила Грета.
Будто в поддержку ее слов где-то вдалеке раздался и заходил тугими волнами по-над кронами Веселого леса заунывный многоголосый вой.
По утихании которого спорить с предложением дочки бондаря не стал даже Агафон.
Безмолвно, опасливо косясь по сторонам в поисках зеленой ли рожи, розовой ли макушки, или иного знака приближения местной фауны, люди заспешили прочь.
Стиснув зубы и прикрывая лица от веток, лиан и комаров, торопливо пробирались они сквозь заросли и бурелом. И чем больше завалов, буераков, коряг и ям, подсвечиваемых редким пунктиром из миниатюрных фонариков, доставалось им обходить, тем больше, выше, шире и глубже становилось их изумление. Потому что при свете дня мысль о том, что эту полосу препятствий можно штурмовать впотьмах и с разбегу казалась им попеременно то откровенно нелепой, то просто самоубийственной.
Валенки крестьянки, старательно маневрируя так, чтобы путь их всегда пролегал через самые большие лужи, неотвязно тащились за ними. Время от времени то тут, то там, путники замечали крохотные светящиеся крупинки - фонарики Агафона - и с новой долей уверенности спешно продолжали свой путь.
Веселый лес вокруг них теперь отстраненно звенел комарами, сдержанно вздыхал кронами и молчал, словно жалел издерганных людей и не желал пугать[76].
- Послушай, кудесник, - нарушил, наконец, молчание Люсьен. - А я так и не понял насчет этого зверя на мосту. Почему этот… семирук, ты его назвал?.. не бросился на нас ни ночью, ни теперь, а на бугней напал? Да еще как… Ты же утверждал, что он безвредный!
- Безвредный… - тихо гыгыкнул Лесли. - Эти твари в его когтях не успели и по разу дернуться!
- Если бы я знала, что он настолько безвредный, я бы лучше через стену полезла… - язвительно пробормотала Грета.
- Тебе не привыкать, - не остался в долгу студент, и, повернув голову к шевалье, несколько сконфуженно отозвался: - А явление сие криптозоологическое объясняется очень просто тем, что… э-э-э… существо это оказалось… э-э-э… не шестиногим семируком… а семируким шестиногом… если ты улавливаешь разницу. Потому и цапнуло… их.
- Оно решило, что это бугни надавали ему пинков! - озарило Грету, и она с новым уважением глянула в сторону своей предприимчивой обувки.
Та расшаркалась, давя румяные поганки.
- Спасибо большое, - искренне проговорила им дочка бондаря.
В ответ валенки по-военному стукнули пяткой о пятку, неуклюже наступая себе на рыбные хвосты.
- А если бы мы его пнули… ночью, к примеру… как кое-то советовал… оно цапнуло бы нас? - демонстративно не обращая внимания на крестьянку и ее обувь, дотошно прищурилась в сторону мага Изабелла.
- Н-ну… - стушевался школяр еще больше. - Может, промахнулось бы… в темноте-то…
- Силы небесные… Волшебничек на нашу голову… - картинно закатила глаза и простонала ее высочество. - До семи считать не умеет… руки от ног отличить не в состоянии… а туда же…
- К сведению некоторых здесь присутствующих анатомически-математических гениев, внешне между ними вообще никакой разницы нет, - уязвленно насупился чародей. - Пока не нападет - не различишь. И если бы не их сходство, рохлю семирука давно бы уже извели!
- А откуда тогда известно, что это - два разных животных? - первый раз за полдня перестала трястись и хоть чем-то заинтересовалась и герцогиня Жаклин.
- Семирук при передвижении преимущественно пользуется ногами, а еду собирает руками. И то, и другое у него с присосками, - уверенно и авторитетно, как будто сроду не принимал одного за другого, пояснил волшебник. - А шестиног ногами с ядовитыми крючьями не только перемещается, но и защищается.
- И что? - в ожидании развития математическо-зоологической темы, уставился на него Лесли.
- Что - что? - недовольно уточнил студент, многозначительно косясь на чересчур любознательного лесоруба.
- Почему они так называются, вот что? - увлекшийся магическим естествознанием, крестник не хотел ни отступать, ни понимать намеков.
- Спроси у того болвана, который их так поименовывал, - брюзгливее, чем хотел, отозвался маг, на прошлогодней зимней сессии как раз срезавшийся на таком вопросе, а еще на количестве и применении конечностей у сине-зеленых монстров.
- А, кстати, в самом деле, кто их так… - начал было дровосек задавать третий вопрос, приведший его крестного к весенней, а потом и осенней переэкзаменовке, и осекся, точно вдруг забыл, что хотел сказать, или одна мысль, более важная, перебила другую.
Но идея, ни с того, ни с сего посетившая его разум возмущенный, уже была высказана задумчиво ее высочеством:
- А давайте… свернем здесь… н-направо?..
- Это еще в честь чего? - удивился Агафон, но уже в следующую секунду сморгнул и наморщил лоб, гадая, как он мог усомниться в таком здравом предложении.
- П-потому что… тут… полянка… какая-то… п-подозрительная… - заикаясь и спотыкаясь на каждом слове, словно переводя с листа с малознакомого языка, проговорила принцесса. - Значит… надо идти направо…
- Да, деточка… - с каким-то сонным изумлением почти сразу поддержала ее тетушка. - Действительно… У меня тоже создалось впечатление… что надо срочно свернуть направо…
- Да зачем?.. - растерянно оглядел странно притихших дам де Шене, но почти сразу же пожал плечами, свел озадаченно брови над переносицей, и вздохнул: - Да, кажется, действительно надо свернуть.
- Ну, надо, так надо… - развела руками Грета и послушно устремилась вслед за остальными.
- Странно, как мы раньше в эту сторону не пошли! - возбужденно жестикулируя, говорила она странно притихшим товарищам. - И зачем надо было тащиться в самую глубь леса, когда можно было пройти по опушке? Это ведь и легче, и проще, и быстрее, и светлее, и удобнее, и деревьев там меньше, и чудовищ тоже, а если и есть, то и размерами они там должны быть меньше, потому что на ровном месте не спрячешься, и засаду не устроишь, тебя же добыча видеть будет, и убегать, и голодным можно только так остаться, или вовсе удохнешь и вымрешь, а значит, все крупные монстры будут скрываться в лесу, ну и пусть они там скрываются, потому что они там, и лес там, а мы тут теперь, и вообще не знаю, чего мы раньше тут не пошли, а все мелкие монстрики нам не страшны, потому что у нас и меч, и топор если надо крестный Агафон наколдует, и палочка у него есть, и сам он волшебник, только не знает еще как, но ведь когда-нибудь же всё равно узнает, а еще там птички поют так красиво, так душевно, так проникновенно, а здесь никто не поет, и не пел, а, может, и пел, но я сколько иду, и сейчас, и ночью, и ни разу не слы…
- Грета… ты можешь помолчать?.. - словно очнувшись от транса, с выражением неописуемой муки на лице взмолился Агафон.
- Ну, вот… - личико крестьянки сделалось жалким и несчастным. - Всегда вы, мужики, так… Никакого понимания… Стоит только бедной девушке рот на секундочку приоткрыть - и сразу орать…
- Хоть немного?.. Грета? Пожалуйста?.. - просительно глянул на нее Люсьен.
- Ради тебя - постараюсь… - испустила тяжкий вздох девушка и закусила губу, мужественно запирая не успевшие еще вырваться слова на замок.
- Птички у нее распелись… 'В роще калина, темно - не видно…' - бросив кислый взгляд на крестьянку, пренебрежительно фыркнула Изабелла и продолжила сосредоточенно продираться сквозь сплетение ветвей и лиан к замаячившему сквозь медленно редеющий подлесок болоту.
Но и вправду - чем ближе к трясине подходили люди, тем явственней слышалось нежное пение какой-то птицы. Она то возвышала тонкий хрустальный голосок в переливчатых трелях, обволакивающих душу мягкой теплой лапой сонного счастья, то пускалась выводить простую, но такую проникновенную мелодию, что слезы наворачивались на глаза, а в горле щипало, и хотелось улыбаться и плакать от чистой и светлой грусти, что навевала безыскусная песенка неведомой певуньи.
Еще несколько метров, и последние молодые деревца - форпост леса у границы топи - расступились, открывая умиротворенно остановившимся путникам вид на широкую полосу цвета хаки, поросшую камышом и осокой от края до края унылой долины. Справа, километрах в двух-трех от них, маячила непреклонная и презрительная громада замка. От нее, смешно размахивая руками с чем-то блестящим, бежали в их сторону по кромке леса с десяток громоздких фигур. А прямо перед беглецами…
Агафон ахнул.
Прямо перед ними, вцепившись в полусгнившую коряжину кривыми когтями размером с рожок для мороженого, сидело нечто. С виду оно больше всего напоминало жабу размером с человека - если бы жабы даже такой величины имели короткие рога, беспорядочно произраставшие на покрытой бурыми пластинами морде, когти и крылья - огромные, опушенные снежно-белыми перьями, словно какой-то непоседливый волшебник начал превращать мерзкое чудище в доброго духа, но бросил на половине и забыл.
- Жаборонок… - отстраненно улыбнулся сладкоголосому монстру шевалье.
- Это он и есть? - с тихим любопытством глянула на явление Изабелла. - Который приносил бугням дичь?
- Ну, может, и не тот же самый… - неуверенно пожал плечами Люсьен и, склонив голову набок, влюбленными глазами впился в щебечущее самозабвенно чудо. - Но похож… Особенно крылья… Сказка, а не крылья… Поглядите…
- Красота неописуемая… - прошептала Грета.
- Крылья у него действительно восхитительные… - умильно проворковала герцогиня. - Так бы стояла и любовалась…
- И слушала… - мечтательно полуприкрыла глаза принцесса. - Какой голос… Какое пение…
- Музыка небес… - промурлыкала в экстазе тетушка. - Нирвана…
- Точно… мир ванны… самый… - с видом знатока кивнул Лесли и запрокинул голову, будто вдыхая неземные звуки.
Над замершим в созерцании певучего дива отрядом воцарились мир и безмятежность.
И только Агафон нерешительно нахмурился, будто какая-то заноза глубоко в подсознании не давала ему покоя, пожевал губами и растерянно пробормотал:
- Бугни бегут сюда… Скоро будут здесь…
- Ну и что? - туманно улыбнулась Изабелла, ритмично покачиваясь в такт чарующей мелодии песни. - Пусть будут…
- Погоди… - физиономия де Шене растеряла чуток своей экзальтированности и омрачилась тенью заботы. - Какие… бугни?..
- Зачем бугни?.. - тоже вспомнила кое-что и зябко поежилась герцогиня.
- Откуда?.. - встревожилась, наконец, и принцесса.
- Оттуда, - мотнул в сторону замка головой волшебник. - Бугни. Те самые. Гавара.
- Но… - потерянно заозирался теперь и Лесли, словно только что свалился с облака. - Но… а чего мы тогда?… Разве мы… разве нам, то есть…
- Не надо бежать?.. - робко договорила за него герцогиня.
- Бежать?!.. Бежать?!.. Бежать?!.. - патетически возопил маг. - Да именно это в последние несколько минут я и пытаюсь сделать, в отличие от вас, музыкальных маньяков!
Крестьянка поморщилась, будто такое нелепое заявление в подобную дивную минуту было по меньшей мере святотатством, но в следующую секунду слова школяра дошли и до ее замутненного руладами чудовища сознания.
- Я не маньяк… я просто музыку люблю… и песни всякие… хорошие… А он так свищет… так заливается… всю жизнь бы слушала…
- Надо бежать, а она рот разинув стоит! - возмущенно вскричал Лесли.
- Чего вы все тут выстроились как на параде?! - горячо поддержала его принцесса. - Бежим!
- Беги, беги… - с неприязнью уставился на нее волшебник. - Ну, чего стоишь?
- Я… я… я… - побледнела Изабелла, не сделав ни единого движения. - Я… я… не могу!..
- И я… даже пальцем шевельнуть… - сообщил шевалье после непродолжительной борьбы с самим собой, растерянно взирая то на выроненный трофейный меч посреди жесткой болотной травы, то на торопливо перескакивающих с кочки на кочку по одной им ведомой тропинке людоедов. - Даже нагнуться не получается!..
- Что с нами? - с испугом воскликнул лесоруб, сколь отчаянно, столь и бесплодно пытаясь пошевелить хоть рукой, хоть ногой.
С таким же успехом он мог пытаться силой мысли заставить пойти дерево за своей спиной.
- Песня жаборонка, - угрюмо процедил чародей, словно параграф учебника пересказывал, - имеет психотропно-парализующий эффект. Попав в радиус поражения и подвергшись ее воздействию на протяжении критического интервала времени, жертва теряет способность к самостоятельному перемещению, а в некоторых случаях, и ясность сознания. Но если второе можно преодолеть, то от первого средств не найдено… Так эта гадина и охотится, кстати. Выбирает себе меню на день, садится на опушке и начинает высвистывать нужного зверя. Заказ выходит как дурак - и приятного аппетита…
- А я-то думал, как он с такими огромными крыльями в лесу промышляет?.. - оставил бесполезные старания пошевелиться и удивленно покачал головой Люсьен.
- Ты еще про всякую чушь думать будешь в такой момент!!! - на грани истерики вскричала принцесса. - Ты бы лучше подумал, как нам от него сбежать! От него и его дружков!
- Я же сказал - никак! - отвечая на вопрос вместо сконфузившегося рыцаря, подавленно огрызнулся студент. - Пока жаборонок сам не отпустит…
- А когда он нас отпустит? - нервно вытянула шею в сторону резво приближающихся людоедов герцогиня.
- Когда эти прискачут - тогда и отпустит… - убито сообщил Агафон и повесил голову. - Палочку отдам - это они его на нас науськали…
Потому что перед завораживающей песней крылатой твари бессильна была не только блокируемая монстром человеческая магия, но и орудие фейского труда, оттягивающее карман школяра мертвым грузом.
Такая же безжизненная тишина повисла свинцовым гнетом над обездвиженным, беспомощным, а потому обреченным отрядом.
Розовые валенки, еще недавно такие энергичные, вяло плескались в бочажке за оседланной жаборонком корягой.
Надежды ни на помощь, ни на спасение не было.
- Страхолюдина, конечно… чего спорить… Но зато как заливается, шельмец… Как заливается… - блаженно улыбаясь, словно не грозил им скорый плен, а то и чего похуже, проговорила неожиданно не в лад, невпопад крестьянка. - Ровно покойная теща Жана Колёсника на день Последнего Колоса… Ох, голосистая бабка была… а какие песни знала… старинные сплошь… да еще какие сердечные… Так слезу и вышибало… за душу аж хватало… до печеночек пробирало…
Сочувственно воздохнув, товарищи ее потупили взоры, не в силах смотреть ни на самодовольно разливающуюся соловьем буро-зеленую тварь, ни на приближающихся врагов, ни на цепко захваченную колдовскими чарами жаборонка Грету.
- Ой, а вот это он сейчас выводит… вот это… - благоговейным шепотом сообщила дочка бондаря, остекленевшим взором глядя куда-то в подпространство. - Похоже на мою любимую… про землянику…
И, к смущению и почти ощутимой неловкости людей, крестьянка прикрыла глаза, склонила голову набок, и прочувствованно, с придыханием затянула:
Жила в одной деревне Эмма,
Красою знатная была -
Лицом прекрасней орхидеи -
Цветами юности цвела…
После первого куплета смущение слушателей сменилось смятением.
После второго - нехорошим предчувствием.
Которое переросло в полную тихого ужаса обреченность после третьего.
Больше всего люди сейчас жалели, что не в состоянии поднять руки - если не кинуть в певицу хоть чем-нибудь, то хотя бы просто зажать уши - потому что такие приемы, как свист, завывания и просто исступленные призывы немедленно прекратить дополнительную пытку поймавшая кураж артистка игнорировала как шум ветра в кронах.
…Но вот однажды рыцарь важный
По той деревне проезжал
И деву стройную как лебедь
Он у сарая увидал…
По мере того, как разворачивалась история взаимоотношений бестолковой девы с лицом растения-паразита и сластолюбивого проезжего, все и каждое по отдельности предчувствия сбывались по полной программе, с каждым душераздирающим куплетом достигая всё новых и новых высот.
…Сказал ей рыцарь подбоченясь
И заиграли чувства в нем:
Пойдем со мною в лес зеленый -
Мы землянику там найдем…
Оказывается, познал экспедиционный корпус почти в полном составе, на Белом Свете имеются вещи пострашнее людоедов, лесных чудищ и злых колдунов.
…А поутру, лишь солнце встало,
Уехал рыцарь молодой -
Лишь пыль дорожная осталась -
Да на руке горит кольцо…
Не замечая реакции аудитории, Грета выводила деревенские страдания проникновенным, как пение циркулярной пилы, наткнувшейся на сучок, голосом, и искренние слезы сочувствия горькой судьбинушке бессчастной девицы выступали на ее прикрытых в исполнительском экстазе глазах.
…И люди в той деревне стали
Пенять девице без конца.
Эммануэлью ее звали,
Исторья правдой та была.
Когда последний тоскливый звук песни Греты затих, тетушка принцессы расплакалась, сама Изабелла выглядела так, словно выпила три стакана рыбьего жира, в глазах Люсьена застыло болезненное недоумение: 'За что?..', физиономия Лесли отражала всеохватывающее блаженное облегчение, а Агафон…
Агафон готов был взлететь от мимолетного прикосновения крыла удачи.
- Жаборонок!!! - звенящим от радости голосом выкрикнул он прежде, чем набравшая в груди воздуха аудитория смогла начать высказывать мнения по поводу сольного номера дочки бондаря. - Жаборонку плохо!!!
Четыре пары глаз устремились мгновенно на певучего монстра[77] и тоже вспыхнули надеждой: самодовольная еще недавно морда чудовища была теперь перекошена словно от немыслимой душевной муки, круглые желтые глаза подернуты полупрозрачной пленкой, когти судорожно сжимались и разжимались. Казалось, еще немного - и тварь, наплевав на обязательства и дружбу, взмахнет своими ангельскими крыльями и рванет отсюда очертя голову и затыкая уши лапами…
На озвучивание вывода его премудрие времени терять не стал.
На горе поет петух,
Под горою лошади!
Милка, косо не гляди -
Давай гулять по площади!..
Если бы Грета могла петь на октаву ниже, это прозвучало бы именно так, но, в отличие от крестьянки, волшебник знал поражающую силу своего вокала и теперь пользовался этим беззастенчиво.
На войне как на войне.
Принцесса и ее тетушка, не сообразив сразу, что происходит, вздрогнули и жалостно застонали, подобно душам, поджариваемым на плутониевых сковородках. Шевалье же уловил замысел мага моментально.
'Нам пеняют за деяния фривольные,
Называют нас 'ворами' и 'дубьём'…
А мы сами тоже люди подневольные:
Мы походной жизни тяготы несем!..' - заорал он во всю рыцарскую глотку любимые военные куплеты деда.
Жаборонок позеленел, забыв, что он не хамелеон.
Лесоруб при виде дрогнувшего чудовища встрепенулся, крякнул, разинул рот и загорланил игривую кабацкую песню так, что над лесом поднялась и закуролесилась, сталкиваясь и рассыпаясь перьями, маленькая стая испуганных ворон:
Одну простую сагу,
А может быть балладу,
А может даже притчу
Желаю я пропеть!
Её я вспомню сразу
А может и не сразу,
А может быть припомню
На четверть иль на треть!..
Чудовище покачнулось, и обнадеженные люди азартно усилили натиск:
'…Оторвался лист зеленый
Над сараем полетел.
Парень девке в сени лазил -
Познакомиться хотел!..' - вопил чародей.
'А походы - развлечение ведь то ещё…
На коне в жару скакать такая жесть:
Отобьёшь себе дворянское достоинство,
Родословная пылает - аж не сесть!..' - вторил ему де Шене.
'Одной простой служанке,
А может быть дворянке,
А может быть купчихе
Нежданно повезло:
Послал король ей мужа -
Богатого виконта,
А в нём на центнер жира
И мозгу на кило!..' - соловьем-разбойником заливался сипло лесоруб, не сводя горящего взора с нервно передергивающего крыльями жаборонка.
Наконец-то идею поняли и женщины.
'Ночною мглой укрылся сад,
И звезды с неба не глядят,
И, словно бы утомлена,
Свой лик укрыла тьмой луна.
Один лишь рыцарь молодой
В ту ночь не смог найти покой:
Отважен, нежен и влюблён
По саду тихо ходит он!..' - слаженный королевский дуэт окрасил и притушил разухабистую какофонию.
Жаборонок неожиданно ожил, глаза его умильно сверкнули, и сладкая, опутывающая не хуже паутины мелодия полилась из широкой пасти с новой силой.
- Цыц вы!!! - страшным голосом гаркнул на дам Агафон и, не останавливаясь ни на секунду, чтобы объясниться или извиниться, взревел не своим голосом:
На яру растет калина,
На калине - колбаса!
Милка вечером не вышла -
В ногу цапнула оса!..
Но королевские родственницы и так уже поняли свою промашку и сконфуженно замолкли, давая полную силу и волю сводному мужскому хору.
И тот старался.
…Но по жизни так внезапно всё меняется,
Ведь геральдика намешана хитро -
На главе моей корона засияется,
А не это шлемовидное ведро!..
…В альков она взлетела,
А может не взлетела,
А может быть к подругам
Стрелою понеслась,
И всем им рассказала,
А может быть поведала,
Что чудная помолвка
Волшебно задалась!..
'…Но появился рыцарь бедный
На тощем чахлом жеребце.
Собою сумрачный и бледный,
Следы порока на лице…' - решила, что негоже такой замечательной спевке проходить без участия примы и поддержала команду очередной любимой песней Грета.
То ли тембр ее голоса был уникальным, то ли отсутствие слуха, голоса и вкуса носило особо неповторимое сочетание, то ли даже у монстров имеется предел выносливости, но выступление дочери бондаря оказалось решающим.
Из пасти жаборонока вместо околдовывающего пения вырвался тонкий жалостный вой, огромные крылья хлопнули, окатывая вокалистов стеной брызг грязи, болотной воды и лягушачьего потомства, заливая им лица…
А когда грязные руки людей прочистили глаза, то от посланца бугней не осталось иного следа, кроме содранной гнилой коры на коряжине.
Несколько секунд спустя, подхватив меч и Грету, отряд рванулся бежать, маневрируя по частому худосочному подлеску. Крестьянка, вцепившись в руку Люсьена и резво перебирая ногами, всё же вид имела более чем слегка озадаченный, и время от времени недоуменно мотала головой, словно норовя вытряхнуть через уши что-то ненужное, но привязчивое.
Похоже было, что отважные осинки и буки, некогда выступившие на завоевание трясины по поручению своего родителя-леса, медленно, но верно проигрывали эту битву. Тут и там валялись, погрузившись наполовину в топкую почву, подгнившие у корней или задушенные болотным вьюнком стволики, образуя между мелкими, но неожиданными бочагами барьеры и завалы. Объеденные неизвестным любителем молодой древесины, торчали среди них сторожевым частоколом огрызки высотой не более полуметра. То и дело попадались изогнутые дугами деревца, притянутые за кроны и превращенные в ловушки для всего, что мельче волка, трясинными паукрабами…
Но что команде, тренированной на преодоление метровых стен из валежника и ям от вывороченных с корнями столетних лесных великанов, несколько луж и жалких корявых палок! И люди неслись по пружинящей прихлюпывающей земле подобно скаковым лошадям на конкурном поле, не теряя времени на то, чтобы оглянуться. Тем более что в этом не было особого смысла: дикий ор и гиканье настигающих преследователей недвусмысленно информировал об их местонахождении, скорости и неспешно, но непреклонно сокращающемся расстоянии. И люди бежали, падая и вставая, поднимая друг друга, задыхаясь, загибаясь от боли в боках и груди, не видя перед глазами ничего, кроме отрывочно вспыхивающих серым оловянным светом картин бесконечной трясины и леса…
Но ближе, живее и реальнее всего происходившего с ними были резкие злые выкрики нагоняющих бугней.
Да кончится ли это проклятое болото когда-нибудь, или сам Гавар водит их кругами, ухихикиваясь до колотья в печеночках?..
Агафон, сипя и хрипя измученной грудной клеткой и сжимая в потной руке до судорог чье-то опутанное браслетами запястье, споткнулся о выступающий корень непонятно как выросшего здесь толстого дерева и полетел плашмя, едва успев выпустить из сведенных пальцев худую руку. Падая, он зарылся лицом в грязь, но тут же поднялся, лихорадочно отплевываясь, размазывая по щекам и со слезами выковыривая из глаз тину, едкую, не хуже хозяйственного мыла…
И вдруг понял, что подниматься-то он еще не закончил.
Медленно проплыло перед ним белое лицо застывшей безмолвно герцогини, тощие кривые стволы чахлого леска с чудом проросшими между ними баобабами, спины налетающих на них - будто тоже поголовно натолкали себе кусачей ряски в глаза - товарищей…
Неведомая сила, поднимавшая студента, развернула его неожиданно, и прямо перед единственным освобожденным от грязи глазом пленника очутился плаксиво перекошенный рот, усаженный острыми, как иглы, кривыми желтыми зубами.
- Чуваек? - вопросительно проговорил рот, обдав все еще по инерции пытающегося бежать школяра зловонием отродясь не чищенных зубов.
- Ч-что?.. - уточнил волшебник тоже скорее по инерции, чем из желания понять или завязать разговор со схватившим его за шкирку существом.
- Чуваек? Дуйбина? Ноча? - повторил монстр, и маленькие бурые глазки его недобро блеснули.
Рука его премудрия рванулась к карману за палочкой, но вторая могучая лапища монстра перехватила ее и дернула.
Палочка вместе с карманом отправилась в свободный полет к земле.
Чародей не удивился бы, если бы узнал, что за ней последовала и его кисть: после рывка чудовища руку он больше не чувствовал, если не считать сплошного пульсирующего очага пронзительной боли там, где еще недавно начиналась ладонь.
Жалобно взвыв, маг прижал бедную конечность к груди, схватил другой рукой, чуть выдохнул облегченно - кисть не отваливалась, по крайней мере, пока.
И тут он - опять же сам по себе - развернулся в пол-оборота.
Откуда ни возьмись, в паре сантиметров от его носа появилась и зависла на несколько мгновений огромная дубина с пробитыми сквозь ее конец двумя заостренными железными штырями.
- Хряп! - то ли представился, то ли пригрозил монстр.
Дубина пропала из поля зрения, и Агафон снова поплыл - но теперь уже не только вверх, но и вперед.
Слоном к слону - слона не увидать.
А вот с расстояния вытянутой руки…
Гугень?!..
Один отчаянный мазок рукавом по замазанной тиной физиономии - и картина новой катастрофы открылась его застывшему в ужасе взору: прогуливающиеся вокруг баобабы… товарищи, дергающиеся беспомощно в их ветвях…
То есть, руках…
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ