Попадалово. Том 1. Том 2

Глава 18

Дверь была слегка приоткрыта. Изнутри сквозило еле уловимым ветерком и ощущением пустоты. Где-то внутри зародился маленький тревожный комок, который разбухал с каждой секундой. Я не решался двинуться с места, боясь самолично убедиться в своих догадках.

Если бы не шаги в дальнем конце коридора, так и продолжал бы стоять на месте, как заключённый в янтарь.

Не глядя вперёд, машинально переместился внутрь и захлопнул за собой дверь.

— Пхе-х, конечно. — Угрюмо усмехнулся я своей прозорливости.

Несмотря на приоткрытое наверх окошко, из комнаты ещё не успел выветриться запах присутствия. Она не успела позабыть своего хозяина и всё ещё надеялась, что он вернётся. Но вместо него ворвался лишь гость. То есть я.

Вальдемар, как я и подумал об этом по пробуждении, решил обойтись без сопливых прощаний и приседаний на дорожку. Проснулся пораньше, да и покинул этот злосчастный город.

Почему я об этом догадался?

Потому что поступил бы точно так же.

Я присел на заправленную наспех кровать и уставился в зеркало напротив. Всё такой же усталый и сонный взгляд, взвихренные волосы и, казалось, постаревшее на месяц за эту ночь лицо.

В тот момент, когда чёрная коробочка с красными цифрами, что стояла на тумбочке, отсигналила восемь утра, в комнату постучали. Уже зная, кто это, я безмолвно прошаркал к двери и открыл её.

Запыхавшийся Макс вмиг прочитал о произошедшем на моём лице. Ну, или мне всего лишь так подумалось.

— Опоздали? — Коротко спросил он.

Я, как болванчик, покачал головой.

Сегодня мы, несмотря на попорченное настроение, решили не опаздывать на пары. Поэтому заблаговременно подготовившись к занятиям, вышли из комнат и двинулись в сторону учебной территории.

Не помню в какой момент, но к нашей компании присовокупилась Маргарита. Впрочем, я ни единой секунды не удивлялся этому факту. Она была как недостающая деталь от огромной и весьма смазанной картины, состоящей из паззлов. Появлялась и исчезала, когда ей заблагорассудится. Без неё ничего не распадалось, но полотно казалось довольно неполным. По крайней мере, так стало казаться в последнее время.

"Но вряд ли она сможет заменить собой ещё одну деталь. Форма не та…"

— А вы знакомы с нашим преподавателем по русскому? — Вбросила Маргарита. — Весьма приличная женщина. Ничего такого за ней не замечала.

— А? — Как полуглухой старик, воскликнул Макс.

— С Еленой Сергеевной, спрашиваю, знакомы? — Назидательно повторила она.

— Ты думаешь мы запоминаем все эти имена? — Недоумевал Макс. — Елены, Ирины, Антонины… на кой чёрт они все так похожи друг на друга…

Мой мозг почему-то пропускал всю эту информацию. Она залетала внутрь меня, но, не находя отклика в отделах, отвечающих за память, с досадой вылетала прочь и упархивала в небытие.

Если бы в тот момент я обработал услышанное, то, возможно, намного меньше бы удивился спустя пару тройку минут. А пока мы стояли в широком коридоре, стены которого были выкрашены в благородно синий оттенок, и ожидали звонка.

Стены обрамляли многочисленные горшки с гигантскими кактусами, фикусами, замиокулькасами и денежными деревьями. Все эти названия я помнил ещё от мамы — когда проживал с ней, целыми днями наблюдал скучную возню с домашними растениями.

На секунду ощутил себя в джунглях и даже, под впечатлением, услышал обезьянье гоготание. Оглядев брезгливое лицо Маргариты, понял, что это не только мои фантазии, а общие. Неподалёку и правда кто-то издавал очень странные звуки.

— Кретин какой-то… — Махнула рукой Маргарита и отвернулась к окну. — Кругом сплошное бескультурье…

Вообще, из-за обилия народа было трудно отыскать источник обезьянства. Я скакал глазами от одного человека к другому. Один раз споткнулся об Алису, но с удивлением для себя, быстро отринул её образ и продолжил поиски. Потом остановился на парне, что влюблёнными глазами куда-то глядел, кажется, это был тот, кто подходил ко мне на днях, с просьбой познакомить его с … а, он тоже идёт к чёрту.

Очнулся спустя полминуты, когда смог-таки оторваться от совершенных изгибов Горчаковой. Наконец, устало вперился в придурка, коего так долго искал. И зачем, спрашивается?

Это был небольшого роста, взъерошенный и цепкий парнишка, и правда чем-то напоминающий обезьяну. Такое же вытянутое лицо, длинные руки и безумное безразличие в глазах. Он игрался со своим другом — похожим на него, но более очеловеченным парнем со стёртой внешностью.

Не знаю, что это была за игра, но суть её состояла в том, чтобы прятаться за растениями и кидать друг в друга смятыми тетрадными листами. Заменить бумагу грязью или говном — игрище приобрело бы более аутентичный вид.

Обезьяноподобный ухал и придуривался, но, тем не менее прекрасно уклонялся от снарядов. Сноровка у него была что надо. Крутясь меж цветов, как в первобытном танце, он нырял, выпрыгивал, почти летал над землёй. Почти каждый из его бросков достигал цели. Доминирование было очевидным.

Поймал себя на мысли, что я восхищаюсь этим парнем. Несмотря на всё его безрассудство, дело он своё знал. Было ужасно интересно за этим наблюдать. Даже зарождавшаяся было где-то в подсознании брезгливость сошла на нет.

Но, видимо, не считая меня, все остальные хотели ему врезать. Нет. Неправильное замечание. Никто из остальных не захотел бы марать руки об такого отброса и деревенщину. Ведь он, как это сразу видно, не из местных. То есть, из замкадья, как и я. Но со мной-то худо-бедно ещё считаются, а вот с ним…

Та степень высокомерия и недовольства, с которой на трюкача смотрела вся собравшаяся публика — давила даже на меня. Почти физически ощущались волны презрения, исходящие от каждого из присутствующих.

"Как он этого не чувствует?"

Но парнишка как ни в чём ни бывало продолжал веселье. И это ещё один плюс, улетающий к нему от меня. Всегда восхищался людьми, которых не заботят взоры окружающих, то, что о них подумают. Наверное, такие люди более свободны, чем кто бы то ни было. Они не скованны невидимыми верёвками чужого мнения.

Я достал из кармана русфон, чтобы посмотреть время. До звонка оставалось три минуты.

Маргарита, дабы отвлечься от неугодного зрелища, что-то рассказывала Максу. Он, развесив уши, слушал. До меня долетали лишь обрывки фраз, но и эти обрывки истончались на лету, по итогу лишь нежно касаясь кожи.

Тревожный комок, что вспыхнул во мне ещё перед дверью Вальдемара, почему-то не растворился. Он словно затаился, скрывая от меня своё присутствие, а сейчас снова дал о себе знать. Я облизнул шероховатые губы и сел на подоконник. Стал ждать.

Неожиданно до меня дошло, что участником назревающего неудобства станет обезьяний мальчик, и я стал пристально следить за его движениями. За тем, куда он швыряет свои бумажные патроны. Время слегка замедлилось, потому что траектория снарядов была под моим контролем.

Но я ошибся.

Вернее, сконцентрировался не совсем на том объекте. Осечку дал не обезьяна. Что, впрочем, неудивительно. Проштрафился его друг, что, задумавшись, швырнул белый комок совершенно не туда, куда стоило бы.

Обидный тычок пришёлся прямо в затылок неподалёку стоящему мужику.

"Стоп, что здесь делает этот громила? Один из преподавателей?"

Когда здоровяк развернулся, внутри меня что-то щёлкнуло. Его слегка глуповатое, но стремительно набирающее злобу лицо выдавало в нём не взрослого мужика, а подростка-переростка. Лицо принадлежало моему ровеснику, а вот тело…

Такое тело обычно выставляют против главного героя в каком-нибудь боевике. И выставляют в самый решительный момент, когда кажется, что сейчас точно настанет кирдык.

И только чудо обычно спасало героя от обидной смерти.

Придётся ли теперь рассчитывать на него?

По лицу бедолаги, которому грозила опасность, я понял, что он в растерянности. Даже частые смаргивания не могли избавить его от надвигающейся угрозы.

Пока что никто, кроме нас четверых, судя по всему, не понимал, что грядёт. Все продолжали разговаривать, заниматься своими делами, не обращая внимания на затихнувших.

Я посмотрел на мальчика-обезьяну и удивился его спокойствию. Либо он очень умело маскировал своё волнение, либо и правда ни о чём не переживал.

— Какого лешего… — Наконец подал голос здоровяк. — Ты чё творишь? — Он атаковал безумным взглядом парнишку и потихоньку приближался.

— Я, я… я не специально… — Нелепо бормотал он и медленно пятился назад. Но его заклинания не действовали.

Вдруг перед громилой возник обезьяна, преградив ему путь, и с невозмутимостью, как у бюста Юлия Цезаря, произнёс:

— Это не он. Это я.

Будто орк, услышавший где-то под ногами гномий писк, здоровяк опустил голову. С интересом стал разглядывать смельчака. С интересом льва, который перед тем, как напасть, осматривает жертву.

— Ты? — Спрашивал он.

— Я. — Отвечал будущий кусок мяса, пожертвовавший собой ради друга.

Конечно, я понимал и положение здоровяка. В этой ситуации, когда коллектив ещё не сложился, и одногруппники не понимают, кто из себя что представляет, действовать иначе для него было бы невыгодно. Если бы проигнорировал обидное попадание — сильно пострадала бы репутация. А так как красноречием он явно не обладал, путь был один — физическая разборка.

И вот сейчас, когда пространство уже почти что искрилось, публика умолкла и стала наблюдать. Всё это мне напомнило известно что — очередной бой на арене. Когда два человека в силу обстоятельств вынуждены под взором алчущих хлеба и зрелищ зрителей драться друг с другом.

"Как неизобретательно…" — Успел подумать я, и сжатый как под прессом кулак отправился в небольшое тельце.

Отправился, да не достиг своей цели. Ко всеобщему, но не к моему удивлению. Естественно, такой сноровистый и юркий паренёк просто не мог не уклониться от столь тупой атаки.

Сделав перекат между широко расставленных мощных ног, точно мультяшный ниндзя, обезьяна-парень оказался за спиной противника. И нет, в спину он атаковать не стал. Дождался, как настоящий и честный воин, пока здоровяк развернётся.

Из-за неудачной атаки, и, наверное, всеобщего внимания, что было к нему приковано, громила рассвирепел. Ещё не успев толком развернуться, уже попытался нашарить своей лапищей врага. Но вместо него наткнулся на здоровенное денежное дерево, что непроходимой стеной росло возле стены. Горшок с ним вывалился на пол, превратив ближайшее пространство в чёрные зыбучие пески.

Ни капли не удивившись учинённому беспорядку, детина глазами старался нашарить мелкую обезьянку, которая в данный момент выставляла его посмешищем. Большим и разрушительным посмешищем.

Стоящий в нескольких метрах с еле заметной улыбкой на пухлых губах, парень ждал.

Амбал, чтобы на этот раз точно не упустить противника из рук, расставил их в стороны и как носорог помчался вперёд. Вдобавок ко всему он начал издавать страшные вопли.

"Настоящее животное…"

Окинув взором обезьяну и уловив его ехидство, понял, что и к этому он готов. Судя по всему, убегать он не собирался, а напротив, готовил изощрённую атаку. Но какую… что можно от него ожидать?

"Неужели использует магию?" — подумалось ненароком.

Тут глаза обезьяны загорелись оранжевым светом, словно внутри его головы кто-то нажал на включатель. Он оскалил зубы, принял неестественную для человека стойку и уже готовился оторваться от земли, как перед ним вырос огромный и непрошибаемый синий щит.

С другой стороны щита донёсся глухой стук и пошла вибрация. Громила-носорог головой впечатался в преграду и отлетел назад. Обезьяна же, тоже не ожидав такого поворота, потерял равновесие и упал на спину. Звериный дух из его тела тут же улетучился.

Только спустя несколько секунд я осознал, что произошло. Обернулся в ту сторону, где ранее стоял Макс, и не увидел его. Он находился рядом со своим щитом, одной ногой ступая на половину со здоровяком, другой на обезьянью часть.

— Так, ребятки, а ну ка успокоились. — Уверенным голосом раздался он и тут же стал магнитом для десятков глаз. Я ощущал, как ранее презрительные, потом ожидающие битвы, а теперь недоумевающие взоры воткнулись в Макса. Он находился в центре внимания. Его авторитет был непререкаем, и никто из присутствующих не посмел и пикнуть в его сторону.

Даже ярившийся мгновение назад амбал не стал спорить. Он, потупив лицо и почёсывая пострадавший лоб, сидел на жопе ровно. Обезьяна, поняв, что тоже виноват, сник.

Я осознал, что тоже поступил неправильно. Стоило вмешаться, попытаться примирить, может, используя свою популярность, двух заигравшихся идиотов. Но я ничего не предпринял. Так же, как и остальные, поддался на азарт, испытал прилив любопытства и продолжил ничего не делать. Я дал слабину.

Но Макс, единственный, как оказалось, здравомыслящий среди нас человек, закончил то, что могло вылиться в серьёзный инцидент. Если бы не он — кто-нибудь бы точно пострадал. А так, кроме самолюбия двух детишек и одного денежного дерева — всё остальное осталось целым.

Перед тем, как прозвенел звонок, в коридор вбежала Роза Борисовна. Многолетний опыт работы и преподавательская дотошность вмиг помогли ей вычислить нарушителей. Она острым, как шило пальцем стрельнула сначала в амбала, а потом и в обезьяну. В унисон со звонком начала визжать что-то дидактическое, и убивающее своей яростью.

Как я понял, все эти цветы — её забота. И за опрокинутое денежное дерево она была готова живьём содрать шкуру с любого. Когда-то уверенные в своей безнаказанности и непобедимости, теперь сто процентные провинившиеся дети с опущенными рожами поплелись за Розой Борисовной.

Вдруг дверь, в которой должна была проходить пара, раскрылась. Елена Сергеевна теперь в зелёном и не таком облегающем как синее платье стояла на пороге. Некоторое время пыталась понять, что здесь произошло, а как увидела давящую злобными каблуками пол Розу Борисовну, пришла в сознание. Жестом пригласила учеников в кабинет.

Готов поклясться, Макса с того момента окружала непробиваемая скорлупа авторитета. И я, как его друг, тоже получал от этого свой эффект. Когда мы продвигались в толпе к кабинету, все остальные уступали дорогу и с небольшим страхом смотрели исподлобья. Естественно, кроме идеальной Горчаковой и усмехающейся Алисы. Ну и Маргариты, разумеется.

В этот раз мы заняли те парты, которые посчитали нужным. А не те, что остались свободными. Макс расположился за третьей партой первого ряда, я за третьей партой второго ряда, а Маргарита села прямо за мной. Алиса спряталась на последней, а передо мной, блестя шелковистыми вихрами, восседала госпожа Горчакова.

Только когда захлопнулась дверь в кабинет, я осознал, в каком неловком положении нахожусь. Елена Сергеевна, что ещё вчера в открытую намекала мне на близость, теперь расхаживала перед всем классом и в первую очередь передо мной. Да, она по максимуму старалась не смотреть на меня, но взгляд её то и дело соскальзывал на мои красные от стыда щёки. А мой взгляд переплывал то на неё, то на Горчакову, и точно не знал, на ком ему остановиться. Ему хотелось охватить их всех разом и никогда не отпускать.

— Здравствуйте, ребята. Меня зовут Елена Сергеевна Аксакова, и я буду вести у вас Русский Язык. — Начала она вступительную речь и на слове язык, которое она слегка посмаковала во рту, посмотрела на меня.

Сглотнув тяжёлую слюну, я открыл тетрадь и корявым почерком вывел на полях сегодняшнее число. А про себя подумал — "Твою мать…"