Полное ведро неприятностей, или молочная ферма попаданки (СИ)

Глава 8

Солнце только-только продрало глаза сквозь утреннюю дымку, а я уже снова топтала мостовую ярмарки. Вчерашняя удачная сделка с доильным аппаратом подхлестнула во мне кураж, словно добрый конь — лишь дай волю. Впереди маячил день, полный забот, но я жаждала закупить все необходимое, чтобы через день — ни днем позже! — отбыть на ферму вместе с артелью Яриса.

Первым делом, как и планировала, направилась в лавку к старому Харитону, торговцу тканями. Мне его еще Мирон посоветовал, так что я знала куда иду. Харитон, как и все старики, был на удивление словоохотлив, а глаза острые, будто шило. Но мне сейчас ни до его баек, ни до уговоров. Нужны были добротные ткани для постельного белья и матрасов, чтобы артель спала не на голых досках. В голове уже вырисовывалась картина: просторная комната, где мужики смогут отдохнуть от праведных трудов, а не ютиться как сельди в бочке. Лён и конопляное полотно — вот мой выбор. Прочные, дышащие, да и стираются легко. Харитон, старый лис, тут же попытался соблазнить меня шелками заморскими да бархатом. Мол, для такой барышни, как я, грех экономить.

— Э, нет, дедуля, — отрезала я, стараясь говорить мягко, но твердо. — Не дело это, на ферме шелка разводить. Там практичность нужна, а не роскошь.

Харитон хмыкнул, почесал за ухом и отступил, но в глазах мелькнула искорка уважения. Видно, оценил мой подход.

Затем настал черед кухонной утвари. Тут уж без сомнений — посуды нужно много и разной. Старой рухляди, доставшейся мне вместе с фермой, явно не хватит, чтобы накормить дюжину голодных мужиков. Пришлось раскошелиться на несколько огромных чугунных котлов, в которых можно целого быка сварить, а еще связку сковород, деревянные ложки и половники — такие, чтобы и самый прожорливый работник не остался голодным. Торговец, добродушный толстяк с красным лицом и сальными усами, поинтересовался, не свадьбу ли я собираюсь справлять.

— Почти угадали, — ответила я, подмигнув ему. — Свадьба с фермой! Будем новую жизнь строить.

Закончив с посудой и обменявшись с толстяком парой шуток, я двинулась дальше по ярмарке. Чтобы таскать все мои покупки, я у трактирщика попросила одолжить на денек его парнишек-работников, которые только рады были выбраться с постоялого двора, и пошляться по ярмарке. Они кряхтя, складывали мои покупки на телегу, которая с каждым шагом становилась все более грузной. Ноги гудели от усталости, но впереди ждала еще половина списка. Заглянула в лавку к кузнецу, где приобрела молотки, гвозди, топоры, пилы — без этих верных помощников на ферме делать нечего. А еще прихватила несколько лопат да грабель — землю копать да сено ворошить. Потом закупила доски и бревна, чтобы залатать прохудившуюся крышу амбара, без которой зерно пропадет, и построить новые загоны для скота чтобы животным было где укрыться от непогоды.

Уже под вечер, когда солнце начало клониться к горизонту, а я почувствовала, что ноги отказываются идти, вспомнила, что совсем забыла о себе.

«Я с этим доильным аппаратом вчера, совсем забыла, что хотела одежды себе купить» — подумала я. «И себя побаловать нужно». Зашла в лавку с одеждой, где долго перебирала между простыми и практичными платьями из грубого холста и яркими, нарядными платьицами. В итоге решила взять и то, и другое. Взяла пару платьев попроще, для работы в поле, чтобы не жалко было испачкать, и два красивых, расшитых цветами наряда — для души, чтобы хоть иногда чувствовать себя молодой девушкой, которой я как раз и была в этом мире. И тут мой взгляд зацепился за диковинную вещицу — красивое, теплое пончо, сшитое из мягкой овечьей шерсти.

— А это что за прелесть? — спросила я у торговки, молодой девушки с румяными щеками.

Девушка, увидев мой интерес, расплылась в улыбке.

— Это пончо из шерсти овец-мериносов, — ответила она. — Шерсть тонкая, теплая, такую только у нас найдете. Как раз для вашей суровой зимы.

Тут меня и осенило! Я вспомнила о своей Буренке — умной, спокойной корове, которая, словно ангел-хранитель, помогла мне найти работников. «А что, если купить ей это пончо?» — подумала я. «Будет ей приятно, да и теплее зимними вечерами, когда стужа трещит.»

— Я беру его, — сказала я, улыбнувшись. — Это будет подарок… для моей коровы.

Девушка удивленно вскинула брови, но ничего не сказала, лишь молча завернула пончо и отдала мне. Видно, всякое на своем веку повидала…

Под конец дня телега была набита моими покупками до отказа. Возница, крепкий мужичок с окладистой бородой и мозолистыми руками, покряхтывал, но послушно ждал, пока я закончу покупки. Я договорилась с ним, что завтра утром он привезет все это добро к постоялому двору, где остановилась артель Яриса. Сама же поспешила туда, чтобы предупредить рабочих о скором переезде.

Ярис и его товарищи встретили меня настороженно. Рассказала им о том, что все готово к отъезду.

— Завтра утром жду вас на постоялом дворе с вещами, — сказала я. — А послезавтра, как только солнце встанет, трогаемся на ферму.

Я заметила, как в глазах Яриса, когда я упомянула ферму, на мгновение вспыхнул какой-то недобрый огонек. Словно затаившаяся искра, готовая разгореться в пламя. Но тут же это видение исчезло, и он лишь кивнул в знак согласия.

— Хорошо, госпожа. Мы будем готовы вовремя.

Прощаясь с ними, я вновь почувствовала неприятную тревогу, словно под ложечкой засосало. Что-то в поведении Яриса казалось мне неестественным. Будто он что-то недоговаривает, что-то скрывает… Но я постаралась отогнать от себя дурные мысли. Главное, верить в лучшее и не давать страхам овладеть моей душой.

День, вымотавший меня до последней капли, потихоньку уступал место вечеру. В небольшой, но уютной комнате на постоялом дворе царил полумрак, отбрасывавший причудливые тени на стены. Я сидела за шатким столом, в тщетной попытке привести в порядок счета, которые к концу дня казались ворохом хаотичных цифр. Но мысли мои упорно ускользали от бухгалтерии, возвращаясь вновь и вновь к ферме, к предстоящей поездки и, словно назойливая муха, к тому искоса брошенному взгляду Яриса, который не давал мне покоя.

Вдруг, тишину прорезал настойчивый стук в дверь. От неожиданности я вздрогнула, чуть не опрокинув чернильницу.

— Кто там? — робко спросила я, откладывая в сторону исписанные листы бумаги и прислушиваясь к звукам за дверью.

— Это Мирон, госпожа, — раздался приглушенный, знакомый голос. — Можно ли вас побеспокоить?

Мирон? Тот самый добродушный возница, который подвез меня до города. Что могло заставить его навестить меня в столь поздний час? Неужто с что-то случилось?

— Да, конечно, входите, — ответила я, поднимаясь со стула и поправляя подол платья.

Дверь тихонько скрипнула, пропуская в комнату Мирона. В тусклом свете свечи его лицо казалось еще более серьезным, чем я запомнила. Морщины залегли глубже обычного, а в глазах плескалась тревога.

— Простите, что беспокою вас так поздно, госпожа, — начал он виновато, нервно комкая в руках свою видавшую виды шапку. — Но я не мог не предупредить…

— Предупредить? О чем же? — спросила я, чувствуя, как внутри нарастает холодное беспокойство. Что-то нехорошее витало в воздухе.

Мирон замялся, словно слова застревали у него в горле, поборолся с собой, и выпалил:

— О Ярисе… о главе вашей артели.

Услышав это имя, я почувствовала, как сердце ухнуло куда-то вниз, словно в бездонную пропасть. Так значит, мои смутные предчувствия, мои внутренние тревоги, не были напрасны?

— Что с ним не так? — выдохнула я, стараясь сохранить хотя бы видимость хладнокровия, хотя внутри все дрожало.

— Он… не такой, каким кажется на первый взгляд, госпожа, — Мирон понизил голос почти до шепота, словно боялся, что его услышат. — О нем в наших краях ходят недобрые слухи. Говорят, он человек скользкий, себе на уме, и с законом у него давние счеты.

— Что именно говорят? — настаивала я, чувствуя, как по спине пробегает леденящий холодок.

— Да разное… — Мирон избегал смотреть мне в глаза, словно ему было стыдно произносить то, что он собирался сказать. — Что мужиков обманывал, прикинувшись добрым болагодетелем, на чужой земле лес рубил без разрешения, скупщиков краденым товаром крышевал, помогая укрываться от справедливого суда. Конкретно ничего доказать конечно не могут, но, как говорится, дыма без огня не бывает.

Я прикусила губу, обдумывая услышанное. Если хоть половина из этого правда, то я умудрилась вляпаться в серьезную передрягу. Получается, доверилась человеку, который может разрушить все, к чему я так стремилась.

— И почему же вы молчали все это время? Почему не предупредили меня раньше? — упрекнула я Мирона, хотя понимала, что он вряд ли мог знать о моих планах.

— Я не знал, что судьба вас сведет, госпожа, — ответил он с искренним сожалением. — А когда увидел вас сегодня на ярмарке, да еще и с этой артелью… не смог промолчать. Нельзя вас оставлять в неведении.

Я вздохнула, стараясь собраться с мыслями. Мирон не виноват. Он просто хотел помочь, предостеречь меня от ошибки. Но его откровения лишь подлили масла в огонь моих сомнений.

— И что же мне теперь делать? — прошептала я, чувствуя себя словно загнанной в угол зверем.

— Просто будьте внимательны, госпожа, — посоветовал Мирон. — Присмотритесь к нему повнимательнее. Не доверяйте слепо, каждое слово и действие подвергайте сомнению.

Я покачала головой, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Легко сказать — присмотритесь. Практически невозможно. Как я могу доверять кому-то, когда мне говорят, что этот человек — лжец? Я уже наняла эту артель, внесла предоплату, закупила все необходимое для фермы. Как я могу отказаться? Это слишком поздно, и будет значить, что все потраченные деньги и время были зря.

— Слишком много поставлено на карту, Мирон, — сказала я, устало прикрывая глаза. — Я зашла слишком далеко, чтобы отступить.

Мирон печально посмотрел на меня, понимая мою дилемму.

— Я понимаю, госпожа… Но раз так, тогда будьте особенно бдительны. Не позволяйте ему себя обмануть. Даже если не знаете, чему верить.

— Я постараюсь, — пообещала я, хотя сама не верила в то, что смогу сдержать свое слово. У Мирона не было никаких конкретных обвинений, только слухи и домыслы. Верить им или нет — я не знала. Но зерно сомнения было посеяно, и теперь оно прорастало в моей душе, отравляя все вокруг.

— Спасибо вам, Мирон, — искренне поблагодарила я его. — За то что не оставили меня в беде.

Мирон поклонился и тихонько вышел из комнаты, оставив меня наедине со моими страхами.

Я осталась одна, в тишине, нарушаемой лишь тихим потрескиванием свечи и биением моего собственного сердца. Слова Мирона эхом отдавались в моей голове. Ярис… Скользкий, ненадежный, с сомнительной репутацией. И теперь мне предстояло отправиться с ним на ферму, работать бок о бок, доверять ему свою жизнь и свое будущее.

Тревога и неопределенность сковали меня, словно обруч. Новый день, день поездки, предвещал новые испытания. Но я должна быть сильной. Должна быть осторожной. И любой ценой, чего бы это ни стоило, я должна защитить свою ферму от любой угрозы, даже если эта угроза прячется под личиной простого работника.

Закрыв глаза, я постаралась отогнать от себя дурные мысли и набраться сил. Завтра все решится. А там, на ферме, будет видно, кто есть кто. В конце концов, я не позволю никому, ни одному лжецу, меня обмануть. Я выстою. Я справлюсь.

Ночью тревога не давала сомкнуть глаз. Мысли о Ярисе и надвигающейся опасности не давали мне уснуть. Под утро я все же провалилась в беспокойный сон, полный кошмаров и тревожных предчувствий.