Полное ведро неприятностей, или молочная ферма попаданки (СИ)

Глава 6

Солнце едва выползло из-за горизонта, а я уже вовсю хлопотала по хозяйству. Пересчитав сокровища, что раздобыла ночью (золота, честно говоря, неприлично много, а уж драгоценности… Мои старые бусы покраснели бы от стыда, увидев такое великолепие), я решила первым делом навестить двух самых важных людей по соседству.

Монеты, увесистые и сверкающие, оттягивали карман. Приятная тяжесть, надо сказать, но я-то знала: деньги любят счет и, главное, умное использование. А с чего начать восстановление фермы? Правильно, с тех, кто поможет.

Первым делом — к кузнецу Кузьме. Его ручищи еще в день знакомства вызвали мое восхищение. Как оказалось у него не только руки большие, но еще и большое доброе сердце, раз он не отказал и помощь в восстановлении фермы. Без него я бы точно не справилась с починкой коровника и загона.

— Здравствуй, Алина, — Кузьма отложил в сторону раскаленный кусок железа, вытер чумазые руки о кожаный фартук, пропитанный запахом гари и угля, и с неприкрытым интересом покосился на мой тугой кошель. — Какими судьбами? Помощь на ферме нужна? Или плуг все таки решила заказать?

Я улыбнулась, предвидя грядущие перемены. Рассыпала на деревянный стол горсть золотых монет. Звякнули весело, отскакивая друг от друга — словно предвкушали грядущее благополучие.

— Не только за плугом, Кузьма, — ответила я, не в силах сдержать довольной ухмылки. — За топорами, и за серпами, и за косами… В общем, за всем, что может пригодиться в поле.

Глаза у Кузьмы округлились так, будто я ему самого лешего показала. Он жадно сглотнул слюну, глядя на золото — как я поняла это редкость в этих местах. Искорка жадности промелькнула в его взгляде, но тут же уступила место профессиональному интересу. С маниакальным вниманием принялся он разглядывать монеты, проверяя подлинность.

— Будет сделано, как скажешь, Алина, — торжественно провозгласил Кузьма. — Такое железо выкую, что век сносу не будет. Да не просто выкую — с душой сделаю, — он ухмыльнулся, сверкнув зубами. — Давно таких заказов не получал… Видать, счастье тебе привалило? Али клад нашла?

— Привалило, Кузьма, привалило, — загадочно ответила я, подмигнув ему. — Знаешь как говорят: меньше знаешь, крепче спишь. Пусть это останется нашей с тобой маленькой тайной. А ты уж, будь другом, исполни заказ, как надо.

Расплатившись с кузнецом и договорившись о сроках выполнения заказа, отправилась я к Агафье, его жене, местной травнице. Сердце пело от предвкушения обновления. Их домик стоявший на самом краю леса, всегда благоухал чабрецом, сушеными грибами и еще какими-то неуловимыми ароматами трав и кореньев. Агафья словно ждала меня или знала, что я приду.

— Агафья, милая, — обратилась я к травнице, переступив порог ее тесной, но уютной избушки. Выложила на стол несколько серебряных монет. — Помоги мне с семенами. Да такими, чтобы урожай глаз радовал. Чтобы зерно было крупное, а колос — полновесный. Да и с удобрениями какими-нибудь, чтобы земля моя силу набрала. Чтобы не просила, а давала.

Агафья, этакая сморщенная копия печеного яблока, прищурилась и, рассматривая монеты на свет и пробуя их на зуб (видимо, старая привычка), согласно кивнула.

— Будет тебе урожай, — усмехнулась женщина загадочно. — Знаю я одно верное средство… Да только дорогая нынче всякая живность, ох дорогая… А земля, она ж как дитя малое — ухода требует. Но за такие деньги, Алина, помогу. Подберу тебе травы заповедные, коренья волшебные. Земля твоя отблагодарит тебя щедро. Да только ты и сама умеешь с землей говорить, я ж вижу.

Расплатившись с травницей, я вышла из ее дома словно обновленная. В голове роились планы, а сердце горело энтузиазмом. У меня все получится, я знала.

Вернувшись на ферму, я полная решимости приступила к делу. Благодаря советам Буренки, которая к слову знала больше чем я думала, я начала осваивать магию земли. То мое приключение в лесу, когда я устраивала кульбиты это было лишь баловство, а сейчас я действовала осознанно и у меня получалось. Я чувствовала эту энергию, эту силу, рвущуюся наружу. Просто под руководством Буренки направила ее в нужное русло.

Ферма, что досталась мне в наследство была не только животноводческой, но и имела поля, которые когда-то возделывали, и которым я хотела вернуть жизнь. Потому и нужны мне были семена и плуг, а еще мне нужны были рабочие, которые смогли бы всем этим заниматься, так как несмотря на магию и мои силы, я просто не могла в одиночку все возделывать и за всем следить.

Я решила хотя бы начать приводить поля в порядок, а уж завтра отправится в городок, что был неподалеку, чтобы нанять работников и доярок.

Земля была сухая и каменистая. Измученная долгим пренебрежением. Но под моими руками плуг двигался легче, чем когда-либо. Хотя здесь нужно было отдать должное Буренке, которая этот самый плуг тащила. Лошади то в моем хозяйстве и не оказалось. Земля размягчалась, становилась податливой, словно отзываясь на мое прикосновение.

— Тут навоза надо побольше, — вдруг заявила Буренка, отрываясь от травы. — А вон там, смотри, земля кислая, известь надо добавить. Иначе урожая не жди.

Я чуть не выронила поводья от удивления.

— Откуда ты знаешь? Ты что, агрономом заделалась?

— Чувствую, — мотнула она головой. — Земля голодная, ей подкормка нужна. Я ж корова, трава — моя еда. Мне виднее, что тут полезно.

Я усмехнулась, но совету последовала. И правда, там, где был навоз, земля казалась живее, лучше держала влагу. А там, где посыпала известь, поперли сорняки, как ненормальные. Буренка вообще оказалась неожиданно полезной советчицей. Где лучше косить траву, какие сорняки выполоть, какие травы добавить в корм скоту — она знала все. Такое ощущение, что эта корова чувствует землю лучше любого ученого агронома.

Но, признаться, одной мне было не справиться со всем этим великолепием. Ни магия, ни советы Бурёнки не могли заменить рабочих рук. Ну хоть пару мужиков для работы в поле. И доярок надо нанять, чтобы производить достаточно масла, сыра и сметаны. Чтобы возить на продажу в город.

— Нам нужны рабочие, Бурен, — сказала я в один из вечеров, сидя на веранде у и потягивая травяной чай. — Кто-то должен помогать мне в поле, кто-то ухаживать за скотом. Одной мне не потянуть.

— Это да, — согласилась корова, лениво жуя свежую траву, которую я специально для нее принесла. Так уж сложилось, что Буренка проводила у фермерского дома больше времени, чем в коровнике. — Да только кто к тебе пойдет? Наши люди перемен боятся хуже огня. Да и работать в поле — не фунт изюма, спину гнуть весь день придется.

— Найду, — уверенно ответила я. — У меня теперь золото есть. Предложу хорошие деньги — любой согласится. И условия создам райские. Пусть только приходят.

Но не тут-то было! На следующий день, отправившись в деревню, на поиски работников, а не в городок, как сперва планировала, так как предположила, что деревенские скорее согласятся пойти ко мне работать, нежели городские, я столкнулась с каким-то странным отношением. Предлагала деньги, обещала обеды до отвала, говорила, что после работы можно отдыхать в тени деревьев… Но все отказывались, бормотали что-то невнятное, отводили глаза и спешили прочь. Кто-то даже крестился мне вслед. В конце концов, в отчаянии, я присела на завалинке, рядом со слепым стариком. Мне про него рассказывала всезнающая Буренка.

— Дедушка, скажи, что не так? — взмолилась я, искренне не понимая, что же происходит. — Почему никто не идет ко мне работать? Деньги предлагаю хорошие, условия — лучше не придумаешь! Чего им надо?

Дед л вздохнул, погладил свою длинную, седую бороду, словно сотканную из лунного света, и печально покачал головой.

— Эх, девка, девка, — проскрипел он, словно старая дверь. — Не в деньгах дело, милая… Не в них вовсе. Боятся люди.

— Боятся? Чего? — я удивленно посмотрела на старика.

— Коровы твоей говорящей боятся, — ответил старик, глядя мне прямо в глаза. — Говорят, что она прорицательница. Видит будущее и предсказывает всякие несчастья. Что она проклятье на человека наложит, если ей что-то не понравится… Боятся люди гнева коровы-прорицательницы… Никто не хочет связываться с животным, которое будущее видит. Себе дороже, говорят. Беду накличешь. Вот и трусят по своим углам, копейки считают, но к тебе не идут. Суеверные они у нас… Да и ты непонятно откуда в наших появилась.

Я опешила. Неужели из-за этих суеверных страхов мне не удастся восстановить ферму? Неужели Буренка, моя верная помощница, стала причиной всех моих бед?

— Что же теперь делать? — это был скорее риторический вопрос, но старик подумал, что я спрашиваю у него.

— Езжай милая в город, там люди посмелее, да и меньше наслышаны о корове твоей говорящей, — посоветовал старик и я поняла что он прав.

— Спасибо, — поблагодарила я старика и встав, ушла. Вернувшись домой, я первым делом встретила Буренку.

— Ну что? Нашла работников? — поинтересовалась рогатая советчица.

— Нет, — и я отрицательно покачала головой. — Все тебя боятся. Сейчас соберусь и в город пойду.

— Да куда ж ты одна отправишься? — запричитала Буренка.

— Деваться некуда, придется, — пожала я плечами и зашла в фермерский дом собираться в дорогу.

Собрав в узелок нехитрую снедь — краюху ржаного хлеба, головку сыра, несколько вареных яиц и вяленое мясо — и крепко затянув горловину кожаного мешочка с золотыми монетами, заработанными непосильным трудом и чудесным везением, я ступила за порог дома. На крыльце меня уже ждала Буренка, взгляд ее больших карих глаз был полон печали и какой-то непонятной тревоги. Казалось, тяжесть предстоящей разлуки легла на ее рогатую голову непосильным бременем.

— Будь осторожна, Алина, — проговорила она, и голос ее звучал тише обычного. — Город — это клубок змей, где каждый норовит ужалить исподтишка. И помни мои слова: не все то золото, что блестит. За блеском монет часто скрывается гнилая душа.

Я вздохнула, понимая ее беспокойство. Буренка, как настоящая подруга, чувствовала мои страхи и сомнения. Протянув руку, я погладила ее по мягкой морде.

— Не волнуйся, Бурен. Я буду осторожна. И постараюсь вернуться как можно скорее. Ты тут окончательно всех не распугай.

Сердце мое щемило от тоски, и я заторопилась по дороге, ведущей в город. Путь предстоял неблизкий, добрых полдня ходьбы, и уже через час я начала жалеть, что не озаботилась хотя бы небольшой тележкой. Узелок с припасами оттягивал плечо, а мешочек с монетами неприятно впивался в бок. Но перспектива нанять работников и вдохнуть новую жизнь в заброшенную ферму придавала сил.

К счастью, словно в ответ на мои молитвы, через некоторое время вдалеке показался обоз, медленно колыхающийся по пыльной дороге. Я прибавила шаг, надеясь догнать его до наступления сумерек, когда путники старались не рисковать, передвигаясь между деревнями. Вскоре я уже задыхалась от бега, но все же настигла повозку, запряженную двумя могучими гнедыми лошадьми. Кожаная сбруя с начищенными бляхами позвякивала в такт их размеренному шагу. Управлял этим всем крепкий мужчина. Лицо его обветрено солнцем и прорезано сетью глубоких морщин, борода густая и седая, словно зимний иней. Подняв глаза, я приветливо улыбнулась обознику.

— Доброго дня, — прокричала я, пытаясь восстановить дыхание. — Не подбросишь ли добрую душу до города? Ноги уже совсем не держат.

Обозник, чьи глаза цвета осеннего неба казались добрыми и мудрыми, окинул меня внимательным, оценивающим взглядом. Смерив меня с головы до ног, он задержал взгляд на моем узелке.

— До города, говоришь? — произнес он хриплым голосом, в котором сквозила усталость и опыт дорог. — Что ж, девице одной по дорогам шататься небезопасно. В наше время всякое случается. Разбойники нынче совсем осмелели. Залазь в телегу, будешь мне компанию составлять, а то совсем заскучал я один, вот уже и с лошадьми начал разговаривать.

Я с радостью забралась в повозку, поблагодарив обозника за великодушие. В телеге пахло свежескошенным сеном, дегтем и дымом костра — запахами, которые всегда успокаивали и напоминали о доме. Оказалось, имя моему спасителю — Мирон, и он везет в город гончарные изделия на ярмарку. Мы разговорились, и дорога, будто по волшебству, перестала казаться утомительной. Мирон оказался кладезем деревенской мудрости и забавных историй. Он рассказывал о приключениях, которые случались с ним в дороге, о странных людях и диковинных зверях, о лесных духах и проделках водяных. Его байки были настолько увлекательными, что я и не заметила как мы прибыли в город.

К вечеру, когда солнце уже начало багрянить горизонт и длинные тени легли по земле, мы наконец-то добрались до городских ворот. Поблагодарив Мирона за щедрый подвоз и увлекательное путешествие, вручив ему в знак бладарности пару медных монет, я распрощалась с ним, пообещав обязательно навестить его на ярмарке. На моем лице играла улыбка вперемешку с долей грусти: хорошие попутчики — большая редкость. Переборов накатывающую тревогу, мне нужно было найти постоялый двор, где можно было бы отдохнуть после долгой дороги и собраться с мыслями.

По совету Мирона (а он знал город как свои пять пальцев), я направилась к постоялому двору под названием «Три медведя», расположенному на самой окраине. Молва гласила: цены здесь приемлемые, а еда — сытная. Двор встретил меня тихой, умиротворяющей атмосферой. От него веяло теплом очага и покоем. Запах душистых трав и свежеиспеченного хлеба дурманил и обещал приятный отдых.

Рассчитавшись с хозяином постоялого двора — лысым мужчиной с добрыми глазами, похожим на добродушного медведя — и получив ключ от скромной, но чистой комнаты на втором этаже, я скинула с плеча узелок на шершавое домотканое покрывало, украшавшее кровать, и, устало вздохнув, опустилась на жесткий деревянный стул. День выдался нелегким, но завтрашний сулил еще больше испытаний. Мне предстояло найти людей, готовых рискнуть и работать на моей ферме, невзирая на суеверные страхи и неблагоприятные сплетни о говорящей корове, в которых поневоле и я сама начинала видеть недобрый знак.