Полет Птитса

Глава 7

Глава 7

Пробуждение

Впереди было пространство. Разноцветный поток изгибался и закручивался в спираль, а затем в бублик. Казалось, что какая-то сила уносит тело, а вместе с ним и душу, куда-то дальше. Вырастали и исчезали причудливые нагромождения кристаллов, а между ними ползали покрытые шипами змеи. Приближалась чёрная дыра, конец, и когда тело в неё вошло, послышался писк.

Методичный, электронный писк и шаги людей. Как прозаично.

— Как он? — откуда-то сверху раздался голос.

— В норме, милорд, — послышался ответ, — в голову попала пуля, но мы её вытащили.

Карл проснулся и увидел лишь тьму. Пошевелился и обнаружил, что находится в узком, запертом ящике. Возможно, в гробу? Только стенки почему-то оказались мягкими и липкими, а воздух был не затхлый, но свежий и приятный, как на полях Новоэдема.

Он попытался пошевелиться ещё раз, и теперь сильнее, но тело его не слушалось, и ничего не вышло. От волнения дыхание Карла участилось. Он отчаянно хотел уйти из этого кошмара и закрыл глаза. После чего оказался в новом кошмаре.

Его засасывало в водоворот из разноцветных жидкостей или газов, а кругом сверкали молнии. Шипастые змеи злобно шипели и сворачивались в кольца. Из темноты вылетел космический корабль — ветхий, потрёпанный, с искорёженными башнями на капитанском мостике. На его крыше, где обычно не полагалось находиться людям, скелеты в фуражках матросов Имперского Флота отплясывали свой безумный танец прямо под открытым небом — а точнее, космосом — как будто там и не было невесомости. Они зловеще улыбались, если череп вообще способен выразить улыбку. Где-то шарманка играла бесконечную и бездушную в своей монотонности мелодию. На всех парах корабль летел в воронку вместе с жуткой командой, а змеи росли и скалили зубы.

Карл старался всеми силами удержаться в потоке и не угодить в кошмарный водоворот, но зияющая дыра тянула его к себе. Шипастые змеи со всех сторон смотрели на него, разинув пасти. Шарманка всё громче и громче играла откровенную какофонию, будто насмехаясь над нотами. Карл понял, что сопротивляться бесполезно. Воронка резко притянула его тело, проглотила и причмокнула. И тут всё озарил свет — белый, мягкий, приятный. Карл наконец понял, что жив. Что выжил.

И он открыл глаза. Он был в том же гробу и слышал тот же проклятый писк. Всё так же ничего не было видно, но дышать стало легко.

— Где… я? — зашевелились губы Карла Птитса.

Писк стал громче и участился. Послышались шаги.

— Реанимационный саркофаг номер семь. Он пробудился, милорд.

— Так… Посмотрим…

Гроб с шипением открылся, и Карл снова увидел свет — на этот раз реальный, из комнаты. Писк стих и снова стал обычным. Глаза Карла сначала ничего не хотели видеть, но скоро расплывчатое изображение стало чётким, и он увидел над собой люстру. В её лампах горел огонь — не электрический, а настоящий. Люстра была подвешена под каменным потолком.

Тут источник света закрыло лицо. Оно принадлежало человеку неопределённого возраста и пола, с длинными растрепанными седыми (или белыми) волосами. За большими очками бегали маленькие любопытные глазки, а на губах играла ухмылка.

— Ага! — игриво произнесло лицо фальцетом, — а вот и ещё один пробудился. Так, скажи «А».

Говорило оно на общеимперском.

— Ааа… — еле выдавил Птитс.

— В принципе, ничего страшного с тобой и не случилось — мы и не из таких передряг людей спасали. Только неплохо было бы тебе восстановить организм.

Карл сел и почувствовал сильную слабость. Ноги его вообще не слушались.

— Так, молодец, — тонким голосом произнёс человек в очках, — тебе предстоит многому научиться, поэтому лучше встать на ноги как можно раньше, а?

Карл кивнул. Он только сейчас осознал, что сидит голый, без одежды, но это его беспокоило в последнюю очередь. Покрутив головой, он осмотрел помещение, в котором находился. Стены были сделаны из серого камня, а потолок оказался низким и сводчатым. Слева была видна деревянная неавтоматическая дверь. Что размещалось сзади, мешала увидеть поднятая крышка саркофага. Если бы не компьютер и медицинская аппаратура, подключенная к саркофагу, Карл бы решил, что находится в рыцарском замке из Светлых веков человечества, подобном тем, что он видел в исторических фильмах и фэнтезийных играх вроде «Паладина Добра».

Обладатель странного лица оказался высоким, рослым мужчиной в белом халате с множеством дыр и пятен. Из одного кармана его одеяния торчало горлышко стеклянной химической колбы. Над оборудованием склонилась женщина в зелёном халате и странной маске — вроде бы медицинской, но Птитс таких раньше не видел.

— Биоритмы в норме, милорд. Несколько дней, и он встанет на ноги, — она повернула голову к человеку в очках.

— Ба, ну кто же в этом сомневался! — раздражённо ответил мужчина и развёл руками. Женщина покачала головой и демонстративно отвернулась к экранам приборов, — что ты грустишь, Эскулапочка моя? Если б Узурпатор существовал, от нашего пациента остались бы рожки да ножки, а тот факт, что нам удалось его восстановить после прямого попадания в упор, доказывает мои атеистические умопостроения.

— Кто вы? — Карл обратился к нему, — и где я?

— Я Лорд — нет, Высший Лорд Штейнштейн, — представился обладатель седых волос и дырявого халата, — а можно звать меня просто — профессор Штейнштейн. Или профессор Штейн.

— Милорд, — сквозь маску женщина укоризненно посмотрела на Штейнштейна.

— А это Леди Эскулапия, моя очаровательная милая помощница! — продолжил «Высший Лорд». Женщина испуганно сгорбилась и попятилась чуть-чуть назад, — а каково твое имя?

— Зовите меня просто Карлом, — ответил Птитс. Он осознал, что ему выпал шанс распрощаться с нелепой, ненавистной фамилией, над которой многие смеялись.

— А фамилию скрываешь? — тонким голосом допытывался Штейнштейн, — не нравится она тебе? — лицо Птитса покраснело, — ничего, у нас ты выберешь себе новое, более подходящее имя.

Карл ничего не понял и промолчал. Он подумал, уж не на Рейвенхольд ли его занесло — замки, лорды, леди… Карл бы не удивился, если бы за стеной высились мрачные шпили и летали красные автобусы, знакомые ему по картине в комнате на Великородине. Если это так, то сбылось одно из его детских желаний. Хотя почему его перенесли на Рейвенхольд после казни? Карл припомнил имя губернатора мятежной Антеи. Тот тоже был лордом. Не значило ли это, что Карл находится в месте гораздо хуже Рейвенхольда?

— Где я? — отчетливо повторил он свой второй вопрос.

— Ты среди своих, там, где тебя поймут и выслушают, — голос Штейнштейна стал гораздо тише и спокойнее.

— Где я? — настойчивее, с нажимом, повторил Карл.

— Ты в Тёмном Замке, Карл. А мы разрушители.

От подобного заявления юношу словно ударило электродубинкой. «Высший Лорд», «Узурпатор»! У него уже были подозрения по поводу места, куда он попал, но подтверждение догадки поразило его. Да и имена у них какие-то вроде бы человеческие, но очень странные. Он не мог поверить, что оказался в логове врагов Императора, которое безуспешно пытались отыскать многие охранители. Видимо, после полевой казни Птитса нашли и реанимировали разрушители, и он оказался в их лапах. Впрочем, чего Карл ожидал после хотя бы минутного сомнения в родной Империи?

— Все почему-то думают о Рейвенхольде, когда сюда попадают, — рот Штейнштейна расплылся до ушей.

— Вы… ещё и мысли мои прочитали? — разъярился Птитс.

В гневе Карл потянулся в сторону так называемого «Высшего Лорда», но тело его плохо слушалось и обмякло на полпути, отчаянно нуждаясь в отдыхе.

— Нет, просто догадка, — невинно улыбнулся «профессор».

— Вы врёте! Вы враги!

— Нет, это твои настоящие враги из Империи внушили тебе это, — неожиданно жёстким тоном сказал Штейнштейн, — транквилизатор! — скомандовал он.

Он своими руками схватил Карла. Тот отчаянно вырывался, сидя в саркофаге, но сопротивление быстро сошло на нет — помимо злости, он чувствовал и большую слабость.

— От…пус…ти-те меня! — беспомощно закричал Карл.

Но «Лорд» крепкой хваткой держал его, а «Леди» поднесла шприц и сделала укол в запястье. Птитс обмяк и упал в саркофаг, и его снова накрыл сон.

Он видел ярко-зелёные поля Новоэдема, посадки и холмы вдали. Небо было голубым и чистым, ни единого облачка. Он смотрел, как зреющие ржаные колосья колышутся на ветру. Сейчас был день. Карл вышел прогуляться и скоро вернётся к бабушке обедать. Но вдруг среди колосьев начали расти огромные кристаллы, из-под земли выползали шипастые змеи и взбирались по ним вверх. Небо почернело. Кристаллы сложились в небоскрёбы, подобные тем, что были на Антее, колосья потянулись к небу, и сам Карл летел вверх, к разверзшейся над полем чёрной дыре, а рядом под шарманку приплясывал Штейнштейн в грязном и дырявом халате, и его глазки хитро поблёскивали за очками. Нет, Карла не засосёт в дыру, это всего лишь сон…

Юноша проснулся. Он лежал в реанимационном саркофаге, крышка была закрыта, но тьма ушла — из боковых панелей струился мягкий голубоватый свет. Электронный писк ниоткуда не раздавался. Карл понял, что впервые после пробуждения чувствовал голод и жажду.

— Кто вообще додумался доверить Штейну новичков? — он услышал голос за крышкой, — это же всё равно, что им сразу показать морду Серпентиры! Может, он разбирается в химии и медицине, но в психологии абсолютный ноль!

Голос был незнакомый, женский.

— Да, он бывает просто невыносим, миледи, — отозвался голос Эскулапии.

Карлу хотелось лишь пить и есть. Он нервно забарабанил кулаками по крышке, надеясь, что его услышат. Саркофаг громко запищал, с шипением открылся, свет внутри погас, и Карл увидел нового человека. Это была молодая женщина с ярко-рыжими волосами до плеч. Она носила красный берет с золотой кокардой в виде секатора. Карл освежил в памяти уроки истории — красный цвет и золотой секатор были символами Алмазова! Но теперь юноша не был уверен, кто погубил больше людей — диктатор из прошлого или имперские власти.

— Доброе утро, Карл, — женщина приветливо улыбнулась.

Карл приподнялся и разглядел её. Незнакомка была одета в мундир цвета хаки, с которым контрастировали ярко-красные галстук и кеды. Строгий жакет подчёркивал её стройную талию, а короткая юбка лишь немного прикрывала оголённые бёдра.

— Пить, — только и мог вымолвить Карл.

Эскулапия дала ему бокал, и он убедился, что внутри была вода.

— Спасибо, — поблагодарил Карл и вернул пустой сосуд, — вы кто? — спросил он у красивой, но странно одетой женщины.

— Я Ребеллия, — представилась она, — я принесла тебе одежду и еду.

«Ещё одно имечко», — подумал Карл, — «наверняка тоже 'Леди».

Карл только сейчас заметил, что на столике рядом с саркофагом стоял поднос, а на нём — зелёная тарелка. Ребеллия дала юноше одежду — подобие ночной рубашки длиной ниже колен. Затем она поставила поднос на одну из стенок саркофага, и Карл съел тарелку питательной смеси. Наконец-то он почувствовал себя сытым.

— Смотреть на голых и голодных новичков — вот садюга… — покачала головой Ребеллия.

Юноша обречённо вздохнул, с недоверием глядя на неё.

— Ты прошёл долгий путь, и тебе нужен отдых, — вслух произнесла она, — чувствуй себя как дома. Тебе нечего бояться — мы не злые.

Она погладила Карла по голове, и он обнаружил, что за время пребывания в саркофаге его волосы чудесным образом отросли.

— Долго меня, э-э-э, восстанавливали? — поинтересовался он. При всём недоверии к ней, Ребеллия показалась ему приятнее Штейнштейна.

— Стандартную неделю. Сейчас 11 августа 986 года.

— Мы на какой-то планете? — у Карла было много вопросов.

— Нет, мы в космосе.

— Тёмный Замок — космическая станция?

— Можно сказать и так, — тепло улыбнулась Ребеллия.

— Что со мной будет? — в голосе Карла послышалась тревога.

— Ты будешь учиться здесь и получишь, так сказать, высшее образование, — мягко ответила Ребеллия, — а затем ты станешь Лордом Разрушения и сможешь помочь нам свергнуть Узурпатора.

— Кого? — с недоумением спросил Карл.

— Так мы называем самозваное божество, промывающее людям мозги.

Юноша не верил своим ушам. Он мечтал о новой, иной жизни, отличной от той, что прожили его родители и должен был прожить он сам, и сейчас ему выпала — да, наяву, взаправду! — возможность её начать.

— Конечно, ты можешь отказаться, и мы вернём тебя обратно в Империю, — Ребеллия уловила замешательство Карла, — ты забудешь всё, что здесь произошло, и вернёшься к обычной жизни. Реабилитировать тебя будет легко — Пандорин и все свидетели твоей казни мертвы. Мы их убили.

Но зачем возвращаться? Чтобы наслаждаться скучной, во всём предопределённой жизнью обывателя на Великородине? Чтобы днём летать на флаере между небоскрёбами под загаженным небом и гореть на монотонной работе, а вечером по телевизору слушать обещания вечного Ракова? Чтобы связать свою жизнь с женой, которая ценила бы только его бытовые навыки и умение зарабатывать деньги, но не видела его личность? Потонуть в болоте условностей и требований, которые были бы нужны ей, его родителям, кому угодно, но никак не ему самому? А в Тёмном Замке Карл сможет найти свое настоящее призвание и, самое главное — по-настоящему стать для кого-то своим, понятым и выслушанным!

— Нет, я останусь, — твёрдо заявил юноша.

— Что ж, вполне разумно, учитывая твоё досье, — заключила Ребеллия.

— Досье? — переспросил Карл.

— Да. Мы внедрились в Импернет и по базам данных отслеживаем тех, кто мог бы внести свой вклад в дело Разрушения. На Антее мы спасли ещё пятнадцать человек. Так вот, в твоей характеристике из школы написано: «Независим, держится несколько обособленно».

Карл вяло улыбнулся, узнав слог Кальман. Как раз за это она его невзлюбила.

— Сколько времени длится обучение? — поинтересовался он.

— Пять стандартных лет.

— Чему меня будут учить?

— Всякому — мятежеведению, философии, точным наукам.

У Карла загорелись глаза от любопытства — он будет изучать то, о чём раньше и не догадывался.

— Когда начнём? — спросил он с энтузиазмом.

— Первого сентября — тут мы ничем не отличаемся от имперцев, чтобы вам было привычнее, — снова улыбнулась Ребеллия, — а сейчас тебе надо прийти в себя и набраться сил — они тебе понадобятся, — она прикоснулась к его руке и вместе с Эскулапией вышла из комнаты.

Он лёг в саркофаг, и крышка с писком закрылась.

На следующий день ноги уже лучше слушались, несмотря на никуда не ушедшую слабость. Когда в комнате никого не было, Карл вылез из реанимационного саркофага и медленно побрёл к двери. С большим усилием он открыл её и обнаружил, что за ней находилась небольшая комнатка, а в ней — ещё две двери. Но больше всего его заинтересовало окно. Оно было само по себе необычным по форме — узким и готическим, как в соборе глизеанского или рейвенхольдского обряда, а стекло было без витражей, но странного фиолетового оттенка. А за окном Карл увидел бескрайнюю чёрную бездну и точки звёзд. Космос. Пустота между мирами. Он видел космос и раньше, когда летал на Новоэдем и когда летел в тартане на Антею, но только сейчас ощутил величие пространства. Звёзды, которые казались ему точками, на самом деле достигали многих тысяч километров в диаметре — гиганты, карлики, сверхновые… И вокруг каждой из них вращались целые планетарные системы — колонизированные людьми, подчиняющиеся Империи или независимые; завоёванные космоварварами и другими чуждыми расами или же никем не заселённые и не тронутые. Интересно, как же выглядит Тёмный Замок из космоса? Похож ли он на имперские орбитальные станции, которые встречаются повсюду? Вряд ли.

Карл постоял у окна, опираясь на холодную каменную стену, а затем посмотрел, что находится за дверями. Одна из них была заперта. Вероятно, оттуда заходили Штейнштейн, Ребеллия и Эскулапия. За другой Карл обнаружил душевую и туалет. Он помылся и справил нужду, а когда он вернулся, у саркофага его ждала Эскулапия и поздравила с возвращением на ноги.

Следующие несколько дней он провёл в лазарете, идя на поправку. Ему открыли вторую дверь, и за ней оказался высокий коридор с готическими окнами, связывающий множество палат. Карл видел людей в белых ночных рубашках. В основном это были юноши и девушки приблизительно того же возраста. Их разрушители тоже где-то нашли и привели в Дом. Карл теперь ел в столовой, где кормили кашами — они были вкуснее армейской стряпни Крысюка. Он спал уже не в саркофаге, а на кровати в той же комнате. По вечерам к нему приходила Ребеллия и рассказывала о разрушителях и Тёмном Замке. В вопросах идеологии она ограничивалась общими словами, потому что ему ещё предстояло всё изучить, зато поведала многое о своей жизни.

— Я выросла в Империи, на Кастароне. Семья у меня большая — много братьев и сестёр. Родители были очень требовательны ко мне. Я для них была надеждой и должна была подавать пример младшим. Всё закончилось, когда я сбежала из дома с революционерами.

Птитс внимательно слушал Ребеллию. Юноша вспомнил, как его родители ждали от него высоких результатов и примерного поведения и боялись, что всё будет иначе. Он мог понять Ребеллию. Только на неё, видимо, давили сильнее…

— Я участвовала в восстаниях на дальних колониях и довольно быстро стала символом революции для многих. Ребеллия означает «мятежница». Я выбрала себе это имя ещё до того, как стала Леди Разрушения. Агенты Замка меня нашли и предложили принять участие в более глобальном мятеже, охватившем всю Галактику. И вот я очутилась тут, в самом центре восстания. Я верно служила своему делу, и недавно меня даже выбрали Высшей Леди, — доброжелательно рассказывала Ребеллия.

— Высшей? Как Штейнштейн? — спросил Карл.

— Да-да. Мы вместе с Верховным Владыкой Философом и Серпентирой правим Замком. Наша цель — представлять различные идеологические объединения и определять общую политику разрушителей. Мы как имперские министры, но нас тринадцать. Ну да, и ещё те двое над нами.

— А кто такая Серпентира?

— Леди Серпентира, — поправила Ребеллия, — она не выносит, когда к ней обращаются без титула. Это правая рука Верховного Владыки. Милая старушка. Такая же древняя, как и он, — Карл расслышал в словах Высшей Леди саркастические нотки.

— А сколько им лет? — поинтересовался он.

— Почти тысяча.

— Что⁈ — Карл не поверил своим ушам. Столько не жили даже самые богатые и знатные представители имперской элиты, которые могли себе позволить омолаживающую терапию.

— Он наш лидер с самого Восхождения Императора. Он видел запуск Тёмного Замка и Великую Войну. Никто не знает, откуда он взялся и что продлевает ему жизнь. Имперцы считают, что он сам Дьявол, Змей Разрушения, но я не верю в эти религиозные бредни — я атеистка.

Юноша вспомнил уроки истории и основ почитания Императора в своей школе. Кальман его учила, что атеисты — какая-то секта с Древней Земли, представители которой считали, будто никаких богов не существует. Как там звали их предводителя? Доббин? Докейн? Имя потерялось в глубинах памяти Карла.

— В смысле — не верите в Императора? — переспросил юноша.

— Да, — с улыбкой ответила Ребеллия, — ни в Императора, ни в других богов. Но у нас не все такие. Тут много тех, кто исповедует верования Древней Земли. А кто-то верует в Змея Разрушения, хотя для большинства он скорее метафора, чем реальное божество.

До недавних пор Карл не мог себе представить, что есть люди, верующие в других богов, кроме Императора, или вообще не верующие — и не в далёком прошлом, а здесь и сейчас. Он гадал, сколько нового ему ещё предстоит узнать. Все знания, которые он получил в семье и школе, могли оказаться ошибочными.

Через две недели после своего чудесного пробуждения Карл уже чувствовал себя полностью здоровым. Как и многие товарищи по несчастью (или по счастью?), он к тому моменту бегал по коридору с высокими окнами и делал упражнения в тренажёрном зале, тоже оформленном в готическом стиле. Его меню в столовой также изменилось — появились мясо и супы. Карл видел вокруг множество сверстников, но у него почему-то не было особого желания общаться с ними. Его единственным собеседником оставалась Леди Ребеллия.

Тем вечером всё началось как обычно. Пришли Эскулапия и Ребеллия. Первая осмотрела Карла и радостно сказала:

— Всё, он полностью здоров! Пора переправлять его на верхний уровень.

Юноше выдали новую одежду — чёрные рубашку и брюки. Когда он оделся в душевой, Ребеллия скомандовала:

— Пойдём!

Оставив Эскулапию лечить других обращённых, они вдвоём пошли по коридору в сторону готической арки с автоматической дверью, которая раньше была закрыта. Сейчас он заметил среди сонма белых ночных рубашек девушку в такой же одежде, как и он. Её вёл мужчина в чёрном костюме и сомбреро.

Ребеллия подошла к арке и крикнула:

— Лифт!

— Голос распознан. Доступ открыт, — ответил машинный голос.

Автоматические двери распахнулись, и Карл и Ребеллия шагнули в лифт вместе с мужчиной и девушкой.

— Ребеллия, — обратился к мятежнице мужчина, вальяжно улыбаясь, — ты как всегда неотразима.

Его чёрный глянцевый костюм с красной вышивкой с трудом скрывал упитанную, близкую к полной фигуру. Крупный подбородок и выдающийся нос придавали его лицу серьёзности и твёрдости, оттеняя мягкие, расплывчатые губы.

— Перебьёшься, Валдоро, — поддразнила его Ребеллия, — верхний уровень! — сообщила она лифту.

Двери закрылись, и лифт поехал наверх.

— Ещё один инициат? — продолжил беседу Валдоро, — надеюсь, он себя хорошо покажет. Карл, я правильно понимаю? — он посмотрел на Карла.

— Да, Родриго, — сказала Ребеллия, и Валдоро явственно смутился, — ты обращаешься к людям по их прежним именам, а сам морщишься от своего собственного.

— Извините, — ответил Валдоро, — женщины… — шепнул он своей спутнице в чёрном. Девушка посмотрела на него с брезгливой неприязнью.

За оставшееся время никто в лифте не произнёс ни слова. Вскоре он остановился, автоматические двери открылись, и Карл вслед за другими пассажирами шагнул вперёд.