Полет Птитса

Глава 14

С корабля на корабль

В звёздном небе над Павлом — одной из двух лун Великородины — искривилась ткань пространства, и в реальный мир вылетела сияющая шнява Имперского Военно-Космического Флота. За вытянутым кораблём следили стволы оборонного комплекса, пока он не сел на площадке военного космопорта и не пристыковался к зданию абордажным мостиком.

Открылся стыковочный шлюз, и вслед за двумя матросами в броне стремительным шагом вышел офицер Имперской Армии. Он был одет в оливковый мундир, стандартный для Вооруженных Сил Великородины, и нёс чемодан с багажом.

Офицер подошёл к ожидающим его людям и отдал им честь. Одним из них был генерал Лавр Евгеньевич Дуров, полный и седой. На его груди блестели ордена — правда, их было меньше, чем у Хонориуса Х. Хонорика. Другой был тоже толстым, но среднего возраста, и носил чёрный деловой костюм с синим галстуком.

— Mr. Fox, this is Captain Carl Ptits, an officer I offer you (Мистер Фокс, это капитан Карл Птитс — офицер, которого я вам предоставил), — на ломаном всеобщем сказал Дуров.

— Ready to serve the Emperor! (Готов служить Императору!) — отсалютовал офицер. Он был высокий и худой, с орлиным носом и тёмными короткими волосами. Чёрные глаза офицера оценивающе разглядывали помещение и людей в нём.

— Did you say that he graduated Severus Military Academy? (Вы говорили, что он окончил Военную Академию на Северусе?) — человек в костюме говорил развязно, с глизеанским акцентом.

— Yes. And he fought on Anthea (Да. И он сражался на Антее), — добавил генерал, — in a gorilla war (в войне горилл).

«Guerrilla, stupid idiot! (В партизанской, тупица!)» — в мыслях возмутился капитан Птитс. Конечно, высшие чины Великородины редко утруждали себя изучением общеимперского и произносили речи по бумажкам, но он не ожидал, что военный командир мог перепутать слова «партизан» и «горилла».

— Тебе понравятся твои ребята, Карл Саныч, — Дуров перешёл на родной язык, — все как на подбор — орлы!

— Почту за честь командовать ими, Ваше Превосходительство, — холодно ответил офицер.

— Это мистер Сэмюел Фокс, будущий губернатор Зекариса — глизеанец оживился, когда Дуров представил его Птитсу, — думаю, вас уже проинструктировали на Северусе.

У Фокса было толстое обрюзгшее лицо и редкие русые волосы. Кроме того, будущий губернатор носил аккуратные усы щёточкой. «Он выглядит прямо как типичный глизеанский миллионер», — сделал заключение Птитс.

— Так точно, Ваше Превосходительство, — ответил он.

Генерал Дуров ушёл, а капитан остался наедине с Фоксом.

— Carl, I’m sure we’ll do great things together (Карл, я уверен, вместе мы будем творить великие дела), — фамильярным тоном произнес Фокс и протянул руку с короткими пальцами.

— I shall not fail, sir (Я не подведу, сэр), — сказал офицер и пожал руку глизеанца.

— I’m sure you won’t. You’re so severe. From Severus, well? (Я уверен, что нет. Вы же такой суровый. С Северуса, да?)

— The war hardened me as well as infamous Velikorodinean winters (Война закалила меня, как и печально известные зимы на Великородине).

— Oh my Emperor, this terrible weather (О мой Император, эта плохая погода), — Карлу губернатор нравился меньше и меньше своей разговорчивостью и подчёркнуто-расслабленной глизеанской манерой речи, — I’ve been here for a week and nearly caught a cold. But we’ll leave for Zecaris soon. What do you know about that planet? (Я пробыл здесь неделю и едва не простыл. Но скоро мы улетим на Зекарис. Что вы знаете о той планете?)

— I’ve read the reports and the data files. It’s covered with oceans and… (Я читал доклады и информационные файлы. Она покрыта океанами, и…)

— And it’s warm there! (И там тепло!) — рассмеялся Фокс, — beaches, palms, girls — it should be fantastic (пляжи, пальмы, девушки — это должно быть бесподобно).

Птитс только изобразил улыбку. Он знал, что в большинстве своём из военных академий выходят либо весёлые рубахи-парни, либо серьёзные и надменные карьеристы. Поскольку он бы не справился с первой ролью, то выбрал вторую. И, что характерно, среди офицеров обоих типов шпионов было поровну.

Город Престольный мало изменился за десять лет. Бесконечные серые ряды небоскрёбов из железобетона. Жёлтые маршрутные флаеры и пробки в воздухе. Грязь, слякоть и запах дешёвого табака. На крышах играла неоновыми красками реклама сока «Барбалат» и пива «Старина Декстер». С гигантских экранов вещала голова Константина Ракова. Губернатор выглядел ещё старее и болезненнее, чем раньше, и на его лице и шее появились отчётливо видимые кибернетические импланты, а его правый глаз сверкал, как у охранителя Иммолато.

Лишь в одном город отличался от того, который десять лет назад в последний раз увидел Карл — с серого пасмурного неба падали снежные хлопья. Они засыпали крыши небоскрёбов и мосты среднего яруса, стёкла домов и флаеров. Из подъездов выезжали роботы-уборщики и ковшами сгребали грязно-жёлтый снег в громадные кучи. Как всегда в зимнее время, число аварий на воздушных трассах стремительно возросло.

Инесса Михайловна Кальман, семидесятидвухлетняя учительница основ почитания Императора в одной из желобинских школ, вышла из кабинета директора. В полутёмном вестибюле с серыми колоннами её окликнул охранник.

— Инес Михална, вам кто-то принёс цветы, — хриплым голосом произнёс громила в форме, — какой-то военный, — и охранник протянул учительнице букет красных роз.

Кальман нашла в цветах записку и прочитала:

«Капитан Карл Птитс».

Она закрыла глаза, вдохнула запах цветов и почувствовала прилив счастья — её до сих пор не забыл один из её лучших учеников. И, хвала Императору, он выбрал настоящую мужскую профессию — защищать Империю.

Даритель цветов знал, что Кальман с пиететом относится к военным — её погибший муж служил на космофлоте. Поэтому он приписал к своему имени воинское звание.

«Спасибо, Инесса Михайловна», — подумал Карл, — «если вы хотели, чтобы я ненавидел веру в Императора, у вас всё прекрасно получилось. Если бы Он был действительно так всесилен, вам и вашим коллегам не пришлось бы вдалбливать её в наши головы молотком».

Он ухмыльнулся, проходя к флаеробусной остановке на крыше мимо бюста святого Макария, на голове которого красовалась шапка из снега.

Бухгалтер «ВР-Банка» Мария Дмитриева забрала одиннадцатилетнюю дочь из школы, и они вернулись на флаере домой, в квартиру в одном из множества серых небоскрёбов. Женщина сидела за столом на кухне, а напротив ела суп маленькая Таня. За окном, где бушевала метель и носились флаеры, на мосту между домами стоял человек в военной форме. Марии показалось, что он за ней следит. На мгновение она встретилась глазами с офицером, но между ними пролетел длинный грузовой флаер, и военный исчез, как будто его там и не было.

Карл помнил, что десять лет назад Таня была ещё младенцем, и что тогда же в этом доме жил один из его лучших друзей — её родной брат. Сейчас Борис Дмитриев, наверное, сражается за Императора в одном из дальних миров. Или погиб.

Жёлтый маршрутный флаер мчал дальше по пути, который Карл изрядно подзабыл. Когда-то это была его основная дорога: из дома в школу, из школы — домой. Капитан Птитс вышел на крыше небоскрёба с номером 288 и поехал вниз. Он смотрел сквозь прозрачную стенку лифта, не отрывая глаз от нескольких невысоких дымовых труб, построенных вместо большой старой трубы котельной. Солнце уже садилось, но его всё равно не было видно за свинцовыми тучами.

В квартире зазвенел звонок. Карлу открыла дверь женщина в домашнем халате. Привычного мяуканья не последовало.

— Кто? — удивлённо спросила она, — Карл? — она наконец-то узнала гостя, — этого не может быть, нет… Ты же…

Эльза Птитс бросилась с объятиями на своего сына, которого раньше считала погибшим. По её щекам текли слёзы.

— Это я, мама, твой Карл, — тихо проговорил Птитс, обнимая маму.

— Я думала… — мама не могла перестать плакать, — где ты был… всё это время? Почему мы не узнали, что ты…

— Все решили, что я погиб на Антее. Но я сражался в партизанском отряде, — ответил Карл, — наша миссия была засекречена, и её рассекретили только недавно…

— Ты? Партизан? — мама посмотрела блестящими от слёз глазами в чёрные глаза Птитса.

— Многое изменилось. Изменился и я. Я уже не тот Карл.На Антее меня нашёл Имперский флот, и я тогда твёрдо решил стать военным.

Его голос звучал несколько сухо и отстранённо. Он хотел дать волю эмоциям, хотел заплакать, но не мог сильнее выразить привязанность, ведь его будущее было с теми, кого мама считала предателями и еретиками. Он мог вообще не заходить к ней — так было бы лучше и для него, и для неё, но легенда требовала вести себя как можно более правдоподобно для человека, сохранившего верность Империи.

— Как… как… — мама до сих пор не могла поверить в реальность происходящего, — почему же ты не сказал раньше?

— Мой отряд отправился на Дальний рубеж Галактики. Я был в местах, отрезанных от связи, поэтому не мог объявиться, — продолжал Карл, — я поступил в Военную Академию на Северусе и стал капитаном Имперской Армии, — он показал маме звёзды на погонах, — сейчас я прилетел ненадолго. Скоро отбываю в другой мир.

— Карлуша, мой любимый сын… Как же я рада… Прошу тебя, останься хотя бы на час. Ты, наверное, голодный?

— Я не могу, мама, — Карл выразил сожаление, — я должен исполнить долг.

Мама не отпускала его. Потеря сына была для Эльзы и Александра Птитсов величайшим горем, ведь Карл — самое дорогое, что у них было. А теперь он неожиданно воскрес, словно свалившись с Петра или Павла. Всё-таки Император милосерден. И справедлив.

— Где отец? — тихо спросил Карл.

— Он… на работе, — всхлипнула мама, — прилетит только вечером.

— Передай ему привет от сына. А Мурзик?

— Его… нет. Он выпал из окна через два года после твоего…

И мама снова зашлась в плаче, отчего шея Карла стала мокрой. Эльза Птитс изменилась за десять лет, как Ребеллия, Штейнштейн и все остальные. Чёрные волосы начали заметно седеть, на лице появились морщины, а движения стали не такими быстрыми. Отец, наверное, тоже постарел. Время и условия жизни на Великородине никого не щадили — даже вечного Ракова. Да и вообще в этой Вселенной не менялись лишь Леди Серпентира и Верховный Владыка Философ.

Квартира тоже стала выглядеть иначе. Родители Птитса сделали ремонт и, возможно, не один. Обои в прихожей теперь были светло-розовыми, а на стене висел церковный календарь на 996 год. Кухня, которую Карл окинул быстрым взглядом, осталась прежней. А вот дверь в его комнату была закрыта, и он не видел, что внутри. Возможно, родители сначала оставили её как есть, надеясь на возвращение сына, но затем потеряли надежду и переоборудовали её в кладовую или вторую гостиную…

Мать с сыном простояли десять минут, держась друг за друга и не сказав ни слова, пока за окном не стемнело. Карл снял руку с маминой спины, чтобы посмотреть время на коммуникаторе, и сказал:

— Мне пора, мама — через три часа я вылетаю. Меня ждёт другая жизнь, — и он отпустил её.

— Что бы ни случилось, прошу тебя — береги себя, — быстро заговорила мама, — и верь в Императора. Он тебя защитит.

— Конечно, — сдержанно улыбнулся Птитс, — пока, мама. И помни, что я тебя люблю, где бы ни был.

Он поцеловал маму в щёку и вышел из квартиры.

Военная лодка доставила Карла в Павловский космопорт, где к вылету были готовы три мановара, линейный корабль, фрегат, корвет и множество кораблей низших классов. Эта флотилия должна очистить Зекарис от инопланетной скверны и затем присоединиться к священному походу адмирала Икабода Джозайи Бримстоуна на Банис.

Карл стоял вместе с Фоксом на мостике, глядя, как шеренги солдат грузятся на мановары. С такой высоты пехотинцы казались игрушечными, как и взбирающиеся вслед за ними на борт танки класса «Защитник» и отряды шагающих «Крестоносцев». Вход на мостик сторожили два телохранителя из отряда Птитса. Перед отлётом капитан проинструктировал свою роту из ста человек — все они были из системы Великородины — и объявил, что шутить с ними не намерен. Некоторые формулировки Птитс брал из лексикона ныне покойного Руслана Пандорина, хотя в устах Карла они звучали совершенно иначе. К своему удивлению, капитан узнал среди своих солдат Яна Петухевича — одного из тех, с кем он десять лет назад штурмовал Антею. Ян, конечно, тоже изменился — он стал выглядеть ещё более боевитым и храбрым. «Галактика тесна», — Карлу вспомнилось одно из любимых выражений мамы, — «очень тесна».

— Господин капитан, — Петухевич подошёл к Птитсу после того, как тот отпустил солдат, — вы тот самый Птитс, с которым я сражался на Антее?

— Так точно, сержант Петухевич. Это я, Карл Птитс, — сказал Карл, — я выжил в битве за Антею, — он не сдержал улыбку, — а теперь иди к своим ребятам.

— Есть! — отдал честь Петухевич.

Когда погрузка танков и шагоходов закончилась, капитан Птитс скомандовал своим солдатам ступить на борт мановара «Неукротимый». Сам он, доверив взводы лейтенантам, отправился вместе с глизеанцем на мостик. Во время путешествия через гиперпространство он будет обязан слушать неинтересные байки и несмешные шутки будущего губернатора. Глизеанские анекдоты его совершенно не интересовали, но истории из жизни Фокса могли оказаться весьма полезными.

Планета Глизе была открыта ещё до Восхождения Императора с помощью примитивных телескопов. Людей она с самого начала привлекла своим сходством с Землёй. Они колонизировали её одной из первых, и с тех пор на Глизе стала развиваться торговля. Посреди Империи глизеанцы стали синонимом бизнесменов и капиталистов. Они даже изобрели свою разновидность Культа Императора, согласно которой больше шансов на спасение и воссоединение с Ним было у наиболее богатых и трудолюбивых. Жители некоторых миров, особенно Великородины, недолюбливали глизеанцев — возможно, ещё не утихли отголоски великого противостояния ВССМ и Империи, где Глизе играла очень важную роль для второй стороны, или же люди просто завидовали уровню жизни на планете и богатству её обитателей. Так или иначе, она славилась наиболее свободными нравами во всей Империи, и бытовало мнение, что охранители не уничтожили её атомными бомбами с линейных кораблей только потому, что она занимала особое место в имперской финансовой системе.

По традиции на Великородине типичного глизеанского бизнесмена представляли как невероятно солидного толстяка в строгом костюме, курящего дорогие сигары. Конечно, это далеко не всегда соответствовало действительности, но в случае Сэмюела Ричарда Фокса наблюдалось полное совпадение — как будто он специально стремился соответствовать образу. В каюте, обставленной предметами роскоши, будущий губернатор сидел в большом солидном кожаном кресле и курил сигару, которая по форме напоминала боевой корабль. В другом таком же кресле расположился Птитс. Отгоняя рукой зловонный дым и слушая бессмысленную болтовню своего начальника, капитан изучал план будущего города на информационном планшете. Новую столицу Зекариса Фокс собирался разместить на небольшом острове, названном им Высокая гора.

«Действительно богатая фантазия», — саркастически подумал Карл, разглядывая снимки острова с заметным пиком, — «и почему он никак не может заткнуться?»

На Высокой горе уже присутствовали полуразрушенные человеческие постройки — видимо, их оставили прежние поселенцы. Карл не знал, что Фокс собирался сделать с развалинами, но, скорее всего, Сэмюел бы их просто снёс. Если верить отчётам, все нужные материалы для нового поселения и даже планетарной крепости находились на мановаре. Строителям оставалось лишь установить готовые блоки согласно плану, в котором не было места для каких-либо иных построек.

Но Карла больше занимало другое. Его немного насторожила та самоуверенность, с которой имперцы принялись воевать с космоварварами в этом походе. Конечно, техника чужаков ни в какое сравнение не шла с человеческой, хотя и была сделана по человеческим чертежам. Но космоварвары превосходили людей по численности, силе и свирепости. От их атак не были застрахованы даже крупные цивилизованные миры наподобие Заксенвельта, где вырос Фридрих Грюнвальд.

— Приготовиться к прыжку в гиперпространство!

Большие окна каюты Фокса захлопнулись. Сэмюел и Карл положили планшет и сигару в ящик стола. Стиснув зубы и взявшись за ручки кресел, будущий губернатор и его адъютант приготовились к пространственному переходу.

— Правый борт, огонь!

БАБАХ!

Палубу мановара сотрясло от отдачи тяжёлых пушек. Залп попал в левый борт космоварварской посудины, издалека напоминающей линейный корабль, и в космосе вспыхнул яркий шар взрыва. При этом на мостике имперского флагмана никто не услышал ни звука.

— Эй, пацаны! — сотрясал кулаками вождь космоварваров на своём судне, — нам в натуре крышка!

Он был похож на человекообразную обезьяну в угловатой, низкотехнологичной моторизованной броне. Его лицо напоминало печёную картошку, нос был сплюснут, а крошечных глаз как будто вообще не было.

— Надо драпать! — крикнул кто-то из толпы на «сходняке» — так они называли мостик.

— Нет, йоп! Мы чёткие пацаны и мы будем драться! — в ярости вождь застрелил из примитивного ружья того, кто предложил отступать, — В АТАКУ, ЙОП!

Криво склёпанные суда космоварваров повернулись и беспорядочно направились к имперским кораблям.

— Не стоит недооценивать чужаков, — сказал на всеобщем командир «Неукротимого» вице-адмирал Савельев, — их корабли слабы, но их гораздо больше!

Карл и Фокс находились рядом с ним на мостике «Неукротимого» и наблюдали за сражением. Этот мановар не относился к флоту Великородины, как «Святой Александр», и не принадлежал Охранительному Бюро, поэтому его интерьеры были серыми и нейтральными, без особых украшений. Как и на остальных подобных кораблях, офицеры связи сидели за компьютерными терминалами, расположенными по периметру стен мостика, а командиры расхаживали за их спинами, поглядывая на экраны с зелёными символами.

— ОГОНЬ ИЗ ВСЕХ ОРУДИЙ! — проорал Савельев.

Крепко сложенный и одетый в чёрный, чистый с иголочки мундир, он выглядел как типичный командир Имперского Военно-Космического Флота.

БАБАХ! Мостик мановара встряхнуло от пушечных залпов на обоих его бортах.Снаряды пролетали сотни километров и врезались в броню кораблей космоварваров, превращая их в огненные шары.

Карл видел из продолговатого окна лишь молниеносные космические корабли, оранжевые вспышки и хаос. Вездесущий хаос, который был в каждом сражении. А в случае космоварваров фактор хаоса удваивался, если не увеличивался в тысячу раз. Бой шёл настолько быстро и стремительно, что экипаж корабля в основном полагался на автоматические системы наведения и слежения. Никто не знал, была ли такая же продвинутая техника у космоварваров, не очень сильных в электронике, или же чужаки просто палили наудачу.

— Потери? — спросил Савельев. Голос вице-адмирала звучал громко и отчётливо.

— Бриг, люггер и два биландера, сэр, — доложил офицер связи, который сидел за одним из компьютерных терминалов.

— А вражеские?

— Одна единица второго класса, десять единиц четвёртого, двадцать — пятого и неопределённое число шестого.

Космоварвары строили совершенно фантастические гибриды различных типов кораблей, поэтому идентифицировать их можно было лишь по классам — большим группам, включающим в себя суда схожего размера и предназначения.

— Отлично, — усмехнулся Фокс, — Мы их дожмём.

Карл не разделял оптимизма будущего губернатора. Несмотря на перевес в пользу имперцев, у Птитса было ощущение, что они полезли в осиное гнездо. С базы на луне Зекариса на имперский флот устремился целый рой посудин шестого класса.

— Император милостивый… — проговорил вице-адмирал, — навести башню на скопление кораблей!

Поворотная башня со сдвоенными тяжёлыми орудиями развернулась в сторону железного облака. Выстрел — и несколько кораблей космоварваров отправились в небытие. Но другие летели, и летели неумолимо. Их глуповатые, но злобные капитаны были полны решимости выкинуть мелких человечков из системы «Синюхи» — так они называли Зекарис.

— Вице-адмирал, приближается неопознанный корабль! — закричал другой офицер связи, — это пинк. По виду наш, но без имперских знаков!

— Что? Пираты? — вопрос Савельева повис в воздухе.

Только третьей силы в конфликте не хватало. Пираты запросто могли встрять в битву, ограбить несколько кораблей и скрыться в гиперпространстве.

Пинк — небольшой кораблик, похожий на гантель, влетел в самое сердце роя и начал поражать чужаков бортовыми залпами и поворотным мини-лазером. На этом таинственном судне стояло всего девять орудий — гораздо меньше, чем на мановаре. Но их хватало, чтобы справиться с мелкими судами космоварваров.

— Что за… Он атакует обезьян! — удивился Фокс.

Бах! Бах! Бах! Карл жалел, что не слышит звуки битвы в космосе и представлял их в воображении. Он не отрицал, что в этом хаосе из выстрелов и всполохов есть какое-то особое очарование.

— Остался лишь флагман, — заключил вице-адмирал, когда у космоварваров закончились корабли.

— Господин вице-адмирал, пинк хочет с нами связаться, — сообщил офицер связи.

— Выведи, — Савельев подошёл к его монитору.

На большом экране появился молодой мужчина, одетый в красную куртку, подобную тем, которые носят пираты. У него были каштановые волосы средней длины, а его лицо обрамляла небольшая бородка с бакенбардами.

— Господа офицеры, с вами говорит капитан Пиксель, — говорил он быстро и бодро, — я служил на Имперском Флоте, а теперь стал вольным корсаром. Если вам нужна помощь, буду рад служить.

Капитан Птитс подошёл к монитору вслед за вице-адмиралом, внимательно всматриваясь в лицо корсара на экране. Это Пиксель? Тот самый Пиксель, о котором рассказывал Грюнвальд? Не может этого быть. Галактика на самом деле была ещё теснее, чем Карл мог себе представить.

— Сбить? — спросил Савельев у Фокса.

— Нет, — лениво протянул глизеанец, — он может быть нам полезен.

Его явно впечатлило, как Пиксель расправился с роем кораблей.

— Господин Пиксель, — обратился вице-адмирал к капитану пинка, — если вы на нашей стороне, то, именем Императора, вы будете беспрекословно подчиняться мне.

— После боя мы обсудим ваш корсарский патент, — добавил подошедший к монитору Фокс, после чего Пиксель улыбнулся, — а то нехорошо такому капитану, как вы, быть вне закона.

Савельев нахмурил брови, но ничем не мог возразить будущему губернатору.

— Хорошо, сэр, — ответил Пиксель.

О некоторой сомнительности моральных принципов глизеанца и особенно о его слабости к пиратам Карл знал ещё из отчётов разведки. Если бы пинком управлял какой-нибудь другой космический разбойник, капитан Птитс бы насторожился. Но если это действительно тот Пиксель, о котором Карл слышал от Грюнвальда, на этого человека можно положиться.

— Я как командующий флотилией приказываю вам перейти в наступление вместе с остальными! — скомандовал Савельев.

— Вас понял! — отозвался Пиксель, и на экране монитора снова появилось изображение боя.

Остатки имперской флотилии ринулись в атаку на поджидающий их флагман космоварваров. Главный корабль чужаков, похоже, был собран из двух мановаров, сваренных по бортам, и поэтому выглядел грозно, хотя и слегка комично.

Две орудийные башни вместо лазеров стреляли ракетами непонятного вида, и это оружие, как ни странно, оказалось чрезвычайно эффективным. Ракеты вылетали с завидной частотой, и четыре залпа, раздавшиеся за минуту, разнесли имперский корвет в клочья. Выжившие спаслись на лодках и тартанах.

— Пиксель, уничтожить башни! — приказал вице-адмирал.

— Есть! — послышался голос Пикселя.

Не успело пройти и полминуты, как пинк подлетел к флагману противника. Два выстрела из бортовых пушек — и одной из ракетных башен уже нет.

— Его люди хорошо владеют кораблём, — признал Савельев, — наверное, они давно летают на этом пинке.

Вторая башня продолжила изрыгать ракеты, и теперь в направлении Пикселя — космоварвары сообразили, кто представляет наибольшую угрозу для их любимого оружия. Но это чужакам не помогло. Пинк нырнул под флагман космоварваров и внезапно появился с другой стороны, прицелившись мини-лазером в орудийную башню. Синий луч одним выстрелом вывел последнюю ракетную установку из строя.

— ЧЁ? — взревел вождь космоварваров на «сходняке», — атас, пацаны! Драпаем!

Но имперцы уже окружили это металлическое чудище, которое всем своим видом издевалось над вековыми принципами кораблестроения, и даже самому последнему тугодуму из числа чужаков стало понятно, что произойдёт дальше.

— Огонь! — скомандовал вице-адмирал.

Испещрённый и продырявленный выстрелами чужацкий флагман остался дрейфовать в невесомости. Многочисленные спасательные капсулы космоварваров попали под обстрел, и никто не смог спастись. Империя разбила флот врага — сегодня Император благоволил людям.