Полёт феникса

15

— Тайрен, а вы знаете, что у Цзоу Риада алиби по крайней мере на одно из убийств? — спросила я.

— Откуда тебе это известно? — хмуро спросил Тайрен.

— От его отца.

— Старик всё никак не уймётся.

— И его можно понять. Так знаете или нет?

— Да, мы это знаем, — не дожидаясь, пока медлящий Тайрен соберётся с мыслями, сказал Гюэ Кей, заработав от друга и повелителя недовольный взгляд. Они с императором сидели над доской облавных шашек и прерывать игру явно не собирались.

— Я бы не стал принимать на веру всё, что говорит министр Цзоу. Он слишком заинтересован.

— Но ведь это подтверждает не он один, не так ли?

— А кто ещё? Его домочадцы? Они могут лишь следовать приказу. А если и нет — верность слуг хозяевам иногда побуждает исполнять и невысказанные просьбы.

— Да не сказал бы я, что тут дело в приказе, — задумчиво возразил Кей. — Служанка госпожи Цзоу твердила, что молодой господин за ворота ни ногой, не только на допросе, но и до него, в частной беседе.

Тайрен лишь фыркнул, показывая, что он думает о словах какой-то служанки.

— Я не понимаю, — сказала я. — Если есть сомнения в его виновности, и даже, я бы сказала, доказательства невиновности — почему Цзоу Риад не только арестован, но и осуждён?

— А у тебя есть другой виновный? — Тайрен поднял на меня хмурый взгляд.

— В смысле?

— В смысле. Ладно, предположим, эту госпожу Пань он действительно не убивал. Но на остальные-то случаи у него алиби нет.

— Тайрен, я тебя умоляю! Неужели у кого-то есть сомнения, что эти убийства — дело рук одного и того же человека?

— А разве есть доказательства обратного?

Я всплеснула руками, в который раз изумляясь местной правовой системе.

— Почему же в таком случае арестован только один человек, а не пятеро? Зачем ограничиваться только одним? Давайте обезглавим пятерых, каждый из которых предположительно совершил по одному убийству!

— Не смешно, — отрезал Тайрен. — Соньши, тебе, как никому, должна быть понятна необходимость успокоить народ. Убийца должен быть найдет и покаран в кратчайшие сроки. Судебное министерство сделало всё, от него зависящее, а что до Цзоу… Что ж, чем-то всегда приходится жертвовать.

Я уставилась на него, начиная понимать, что правовая система тут может быть и не причём. Не это ли практически полным текстом сказал мне Цзоу Лианьюй? Что судебный министр выполнял заказ его величества?

— Ты хочешь сказать… что понимаешь, что Цзоу Риад невиновен… и жертвуешь им ради успокоения народа?

— И ради твоей безопасности. Не хватало только нового бунта, в котором снова потребуют твою голову.

Я осознала, что сижу с открытым ртом, и со стуком захлопнула его. Потом резко выдохнула.

— Ну нет. Я не согласна.

— А я тебе говорил, — флегматично заметил Кей, ставя на поле очередную шашку.

— Тебе понравилось удирать от бунтовщиков? — осведомился Тайрен.

— Нет. Но пока ещё до бунта не дошло, не так ли?

— И не дойдёт. Потому что убийца будет публично казнён, как только двор начнёт снова собираться после Нового года.

— Тайрен!

— Соньши, — он, наконец, поднял на меня глаза, — долг любого подданного — служить своим повелителям всеми силами. В том числе и своей жизнью. Считай, что Цзоу Риад заслонил тебя грудью в бою. Он обязан это сделать, и тут не на что обижаться и нечему возмущаться.

Я помолчала. Нельзя сказать, что его слова совсем не нашли отклика в моей душе. В памяти ещё отзывался пережитый страх, когда я спешно натягивала платье, путаясь в рукавах и завязках, а за окном уже мелькали факелы в руках вооружённых людей, собиравшихся учинить надо мной расправу. А потом бегство через ночной лес, и Мейхи, оставшаяся меня прикрывать… Она сделала это добровольно, но вот возницу, чьего имени я даже не узнала, никто не спросил. И он умер лишь потому, что оказался не в то время и не в том месте.

Так неужели за меня снова и снова должны расплачиваться другие? Да, иногда этого не избежать, но сейчас-то ещё можно побороться.

— Тайрен, — сказала я, — если так рассуждать, то получится, что правитель может позволить себе любое самодурство, любую подлость. Потому что подданные должны. А как насчёт долга правителя перед подданными? Разве добродетельное правление — не его первейшая обязанность?

— Помню, как ты критиковала эту доктрину, — хмыкнул муж.

— Я критиковала не саму доктрину, а слепую уверенность, что ею можно решить все проблемы. Против же следования добродетели я ничего не имею, если не доводить до абсурда.

Тайрен хмыкнул ещё раз.

— Считай, что ты доводишь, — сказал он. — Ещё какие-нибудь аргументы будут? Если нет, то ты меня не убедила.

— Тайрен, а если убийства продолжатся и после казни, что тогда? Так и будешь назначать виноватых и их казнить?

— Прошло уже четыре месяца, но новых убийств не было.

— Ну, я бы на месте убийцы тоже затаился, — заметил Кей, до того отрешённо разглядывавший доску. — Так что её величество права. Если мы казним Цзоу, а потом найдут ещё один труп, то какие слухи пойдут? И к гадателям ходить не надо: да-да, убивает оборотниха-императрица, а император её покрывает, хватая кого ни попадя.

Тайрен скривился, глядя на лучшего друга взглядом "и ты, Брут", но с ответом сразу не нашёлся.

— Но ведь этого может и не произойти, — наконец сказал он.

— Если это не просто сумасшедший убийца, а, как ты боишься, недоброжелатели твоей супруги опять взялись за своё — будет обязательно. Ты сделаешь им роскошный подарок, казнив невиновного. Более того — даже если убийца к политике не имеет отношения и действительно уймётся, я не удивлюсь, если у него найдётся подражатель. По той же самой причине.

Я усиленно закивала.

— Что-то раньше ты так рьяно не возражал, — кисло сказал Тайрен.

— Я надеялся, что всё же смогу найти настоящего преступника, и тогда вопрос решится сам собой. Но мне не хватает времени. Дай мне ещё хотя бы месяц.

Мы с Тайреном удивлённо посмотрели на него.

— Ты сам ищешь преступника? И ничего не говорил мне?

— Пока у меня только подозрения. Судебное министерство уже проверяло всех, кого только можно, и никаких доказательств не нашло. Что бы я мог им возразить?

— Тогда, может, поделишься своими подозрениями с нами? Раз уж начал.

Кей помедлил, вертя в пальцах шашку, которую намеревался поставить на поле.

— Хоть я тут и говорил про политику, — сказал он, — но, подозреваю, что дело не в ней. Скорее всего, это внутренние интриги Церемониального министерства. Проще говоря, кто-то очень хочет сместить министра Цзоу с его должности.

— И поэтому взялся за его сына?

— Именно. Даже если старик и выдержит — думаю, ты охотно отправишь его в отставку по первой же просьбе его подчинённых. Чтобы не маячил тут и не напоминал тебе о твоей, пусть и вынужденной… несправедливости.

— Дерзишь, — мрачно заметил Тайрен.

— Надеюсь, годы дружбы и преданности дают мне право на откровенность.

— И ради этого — четыре трупа?

— Если я прав — убийца, или скорее тот, кто стоит за ним, просто безошибочно определил твою болевую точку. Ради её величества ты пойдёшь на что угодно.

Кей отвесил поклон в мою сторону. Я промолчала, стараясь слиться со стеной. Откровенность такой степени уместна лишь при разговоре наедине.

— Достаточно распустить порочащие императрицу слухи, и ты согласишься казнить любого, лишь бы это прекратилось.

— Но с чего ты вообще решил, что искать надо в самом министерстве?

— Меня удивило, как легко погасли эти разговоры. Ну, не то чтобы совсем, люди шепчутся, конечно, но, похоже, из-под этого котла дрова уже вытащили. А между тем, если бы некто собирался действительно вылить чёрный горшок на Мать Народа, как раз сейчас разговоры должны были бы стать вдвое интенсивнее. Тем более, что молодой господин Цзоу в городе достаточно популярен. Вспомни, как за него заступались. Самое время, казалось бы, объявить, что её величество злонамеренно валит свои грехи на непричастного. Ещё и личный мотив какой-нибудь приплести — вот и готов портрет волчицы с волчьим сердцем. Но нет, такой прекрасной возможностью никто не пользуется. Похоже, убийцы уже достигли своей цели, и в дальнейшем нагнетании нет нужды. Вот я и задумался, кому это может быть выгодно.

Тайрен задумчиво смотрел на друга, забыв про игру. Кей не торопил его.

— Но пока меня никто не просит освободить сановника Цзоу от должности, — наконец сказал император.

— Вопрос времени. И я уверен — если ты отложишь казнь, к тебе обязательно начнут ходить просители, умоляя этого не делать. Даже не отмена, а оттягивание приговора заставит наших преступников зашевелиться.

— Но такие просьбы сами по себе ещё ничего не докажут.

— Нет. Но если враги министра снова начнут действовать, быть может, в их построениях обнаружится изъян, которым я смогу воспользоваться.

Ещё одна пауза.

— У тебя есть месяц, — тоном окончательного решения постановил Тайрен.

— Ваше величество, — доложила Ле Лан, — пришёл евнух из дворца Изначальной Чистоты.

— Проси, — я сделала ещё один глоток чая. Гарем… Все стучат на всех, и порой совершенно бескорыстно. Я не пыталась прикармливать доносчиков, но, похоже, управитель Добродетельной супруги считал своим долгом держать меня в курсе всех событий.

— Ваше величество, — посланец бухнулся на колени и поклонился, — господин Чжулю просил передать, что госпожа Чжан в ярости из-за происшедшего вчера. Заявила, что она будет не она, если не заставит госпожу Талантливую супругу заплатить сторицей, и ещё всякие глупости…

— Какого рода?

— Э-э… — замялся евнух. Ясно, значит, Чжан Анян, забыв про осторожность, проехалась и по мне, потакающей её врагине.

— Ладно, не важно. Продолжай.

— И ещё она велела пригласить к себе наложницу Су Вансин.

— Когда?

— На завтра. Выпить чаю в саду Долголетия.

То есть поближе ко дворцу Великого Превосходства. Случайно ли? Су Вансин вчера удостоилась милости от Тайрена, они беседовали около часа, и по слухам, даже целовались. В свои покои, он, правда, её не приглашал, уж о таком бы я узнала в первую очередь. Но весь гарем замер в нетерпеливом ожидании.

Вчерашнее происшествие действительно было достаточно неприятным. Из всех доступных развлечений нам из-за траура осталось лишь одно — интеллектуальные беседы. Вот Шейн Кадж и постаралась устроить литературный вечер, на который был приглашён и его величество. Звездой вечера стала наложница Су, оказавшаяся настоящей поэтической энциклопедией — она знала наизусть множество стихотворных строк, в том числе и малоизвестных поэтов, и даже сама сочиняла неплохие, хотя и не выдающиеся стихи. И лишь один момент испортил получившуюся очень удачной встречу: когда Добродетельная супруга Чжан вошла в комнату, оказалось, что перетянутая накануне обивка стен в точности совпадает по тону с её новым платьем.

Пустяк, скажете? Но не для женщины, которая несколько часов выбирает наряд и украшения, стремясь понравиться единственному доступному мужчине. Когда кипящая Чжан Анян вышла, я посмотрела на хозяйку, выразительно приподняв брови, но та продолжала улыбаться, непроницаемая, как храмовый идол. Устраивать ей допрос было бы неуместно, да и без допроса всё было ясно: подстроить сопернице гадость — дело святое. Удивляться не приходилось, хотя я не ожидала от Кадж такой мелочности.

— Постарайтесь узнать, о чём они будут говорить, — распорядилась я, и евнух поклонился. Я поставила чашечку и задумчиво посмотрела в сад. Было ещё довольно холодно, но прислуга уже сдвигала рамы, открывая дорогу весеннему воздуху, так что сидеть приходилось около жаровни. Но, если не считать холода, погода радовала. Гадатели обещали хорошую весну, и кажется, погода после двух лет издевательств над Северной империей решила смилостивиться. Дожди шли обильно, но не чрезмерно, чередуясь с солнечными днями, все были преисполнены надежд и молились о хорошем урожае.

— Я надеялся, что в этом году смогу объявить поход на юг, — сказал мне Тайрен на днях, — но, увы, придётся подождать ещё годик. Сейчас мы его просто не осилим. Хорошо, что южане ведут себя тихо.

Я вспомнила, как сидела перед толпой чиновников и отдавала приказы, отнюдь не будучи уверенной, что их выполнят, и не было рядом никого, с кем можно было бы разделить ответственность или хотя бы толком посоветоваться — и тихо порадовалась нашей временной бедности. Пусть уж муж будет рядом подольше. Если даже снаряд в одну воронку дважды не попадает, и едва ли мне опять придётся брать на себя всю полноту власти — и без того достаточно вспомнить, как я жила от письма до письма. Война есть война, и императоры ни от чего не застрахованы…

Поживём хоть годик как люди, всей семьёй, с детьми, чтобы они хотя бы не забывали, как выглядят их отец и мать. И, кстати, о семье…

— Навещу-ка я, пожалуй, Талантливую супругу.

Ле Лан поклонилась и бросилась за подбитым мехом плащом.

Кадж, однако, каяться в обиде, нанесённой Добродетельной супруге, явно не собиралась. Она выслушала мои упрёки в том, что никак не помогает мне в поддержании мира и порядка во Внутреннем дворце, смиренно признала, что действовала необдуманно, но тут же сослалась на то, сколько зла и склок сама претерпела из-за Чжан Анян.

— Старшая сестра, любому терпению есть предел. Слуга сожалеет, что сделала ношу государыни тяжелее, и с радостью бы помирилась с супругой Чжан, если бы мир зависел от меня одной.

Я поморщилась. В этом Кадж была права — ждать доброй воли от Чжан Анян не приходилось.

— Но ты понимаешь, что теперь она будет спать на соломе и лизать желчь, чтобы не забыть о мести тебе?

— Она и раньше вела себя точно так же. Между нами давно море крови.

— Завтра она приглашает выпить чаю Су Вансин. Наверняка попытается перетянуть её на свою сторону и создать свою партию.

— Су Вансин? — похоже, Кадж развеселилась. — Ничего удивительного. Эту девицу легко подчинить — по крайней мере, на первый взгляд.

— Почему?

— Разве старшая сестра не слышала слухов?

— Какого рода?

— Старшая сестра не задумывалась, отчего наложница Су так искусна в изящной словесности и так смела в суждениях, что напоминает саму государыню?

— Не юли, пожалуйста, — раздражённо попросила я.

— Говорят, что наложница Су попала в гарем потому, что её брат отличился в сражении, и император оказал милость его семье. Но я слышала, что на самом деле Су Вансин доводилось ночевать в ивах.

Я моргнула, не сразу сообразив, что это очередной вежливый эвфемизм для обозначения весёлого дома.

— Ну и что? В гарем может войти любая, была бы хороша собой и здорова. Даже одна из императриц в юности была уличной певичкой.

— Так-то оно так. Но большая часто наложниц всё же — дочери аристократов и заслуженных чиновников. Су Вансин среди них и так как росток полыни на пионовой клумбе. Представь, что будет, если о её истинном происхождении заговорят открыто. К тому же это значит, что у неё нет защиты. Ни за неё саму, ни за её родню, если такая есть, никто не заступится. Это всё могла бы компенсировать только милость его величества, но Сын Неба никого не замечает, кроме старшей сестры.

Я машинально кивнула. Ну да, не замечает. С тех пор, как мы вместе, других дев, побывавших в его постели, можно пересчитать по пальцам. Даже если Су Вансин туда и влезет… Может, оно и к лучшему? Не знаю, какой реакции ждала Кадж, рассказывая мне всё это, но я, выслушав, прониклась к девушке невольным сочувствием. Даже если эти слухи — неправда, достаточно разнести их достаточно широко, и она уже не отмоется.

Милость императора действительно могла бы стать наложнице Су защитой. А если ещё и повезёт ребёнка родить… Даже если это будет сын, едва ли он начнёт угрожать Ючжитару, пока его мать не будет угрожать мне. А она станет мне реальной соперницей только в том случае, если я Тайрену опротивею вконец, но это вряд ли. Если сломалась кость, остаётся сухожилие, если его любовь ко мне когда-нибудь и угаснет, нас и без неё очень многое связывает.

Пожалуй, имеет смысл познакомиться с наложницей Су поближе.

— Старшая сестра, — Кадж тем временем подалась ко мне и понизила голос, — хоть это и не касается дел Внутреннего дворца, но прости мне моё любопытство… Правда ли, что его величество задумал помиловать молодого господина Цзоу?

— Неправда. Казнь всего лишь отложена на время.

— Почему же? Разве в этом деле есть какие-то сомнения?

Я немного поколебалась, но решила, что вреда от откровенности не будет.

— Да, появились некоторые. Теперь их проверяют. Если обвинение подтвердится, приговор приведут в исполнение.

— У ног Сына Неба каждый может надеяться на справедливость, — улыбнулась Кадж. Каким-то образом она ухитрялась льстить так, что это не выглядело банальным желанием понравится. — Говоря откровенно, и у меня были некоторые сомнения. Молодой господин Цзоу из тех, кто глазом косо не взглянет, о нём шла самая добрая молва, разве что порой порицали за излишнее легкомыслие. И вдруг ни с того ни с сего — жестокие убийства? Но я решила, что правосудию виднее.

— Да, я тоже так решила.

— Говорят, что отсрочкой недовольны. Ну, людей можно понять.

Я кивнула. Кей как в воду глядел — уже через пару дней после объявления о том, что казнь откладывается, на общей аудиенции нашёлся сановник, заговоривший о недопустимости излишнего мягкосердечия императора. О том, что кровь убиенных вопиет, и что народ необходимо успокоить. Отец подозреваемого имел неосторожность резко возразить, и на него набросились уже несколько, обвиняя в пристрастности и потакании преступному сыну. Тайрен ссору прервал, но министра Цзоу из зала пришлось выводить под руки. После этого и Тайрен согласился, что в самое ближайшее время следует ждать делегацию с просьбой назначить нового министра. Он оказался прав, причём обратился с этой просьбой один из Великих наставников, сановников первого ранга. Который, казалось бы, не имел никакого отношения к Церемониальному министерству, если не считать того, что один из его внуков был женат на сводной сестре заместителя министра.

Конечно, это ничего не доказывало — аристократия вся родня друг другу. Но Тайрен был упрям, и как правило, все попытки на него давить заканчивались в лучшем случае ничем. И если раньше он относился к продолжению поисков виновного без энтузиазма, то теперь его настроение изменилось.

— Пусть Кей ищет, сколько нужно, — сказал он мне. — Чтоб не думали, будто смогут диктовать, кого мне казнить, а кого миловать. Тем более что народ не так уж и негодует.

Жители столицы и в самом деле, если верить докладам, заняли скорее выжидательную позицию. Слухи ходили самые противоречивые, но в умах людей не возобладал ни один из вариантов.

— Расскажешь мне, чем закончится дело? — вырвала меня из размышлений Кадж.

— Расскажу. Да ты и сама узнаешь.

— Ну, из первых рук узнавать всегда интереснее.

Мы понимающе улыбнулись друг другу и расстались.

На следующий день мне доложили, что подслушать в деталях, о чём говорили Добродетельная супруга и наложница Су, не удалось, так как госпожа Чжан предусмотрительно отослала прислугу подальше. Но, кажется, речь шла о любовном привороте. Я велела присматривать за обеими потщательней — к магии я относилась скептически, но не хотелось бы, чтоб императора нечаянно отравили, пытаясь заслужить его благосклонность. А потом, признаться, я и забыла о них, потому что дело Цзоу Риада неожиданно набрало обороты.

В то утро я сидела в кабинете Тайрена за ширмой, слушая, как он принимает сановников, обсуждая с ними детали налогообложения: с кого уже можно драть три шкуры, а кому после двух неурожайных лет всё ещё приходится делать послабления. Обсуждалось также возможное переселение людей на опустевшие земли и то, понадобятся ли переселенцам помощь от государства и льготы, или справятся и без них. Потом мы с Тайреном обсудим всё между собой, но пока я делала вид, будто меня в комнате нет, хотя и подозревала, что моё присутствие — секрет полишинеля. В самый разгар совещания Цза Чуали доложил о приходе Кея. Верховный командующий гвардии Нетупящихся мечей ворвался в кабинет, едва не оттолкнув евнуха, и тут же почти потребовал разговора наедине. Заинтересованный Тайрен вышел из кабинета вместе с ним, и я с трудом подавила порыв выскочить из-за ширмы и побежать следом. Любопытство разыгралось, и когда совещание завершилось, я первым делом спросила, что понадобилось Кею.

— Он, представь себе, пресёк попытку побега молодого господина Цзоу, — объяснил Тайрен. — Но посоветовал мне сделать вид, будто тот действительно сбежал. Якобы это поможем ему поймать убийцу с поличным.

— И ты?..

— Согласился, — Тайрен пожал плечами с лёгкой улыбкой, и я вдруг увидела того юношу, беспечного любителя авантюр, с которым познакомилась, едва попав этот мир. — Посмотрим, что он задумал.

Мальчишки, подумала я. Вам бы только поиграть в детективов. Но это даже хорошо, что супруг пришёл в доброе расположение духа.

— Надеюсь, ты не будешь карать Цзоу Риада за попытку побега? Его, в принципе, можно понять.

— Только из уважения к заслугам его отца, — усмехнулся Тайрен. — А вот теми, кто пытался вывести его из камеры, я займусь прямо сейчас. Если Кей прав, то поимка убийцы может и не понадобиться.

— А, ну удачи, — пожелала я. О том, как именно займутся этими бедолагами, знать не хотелось.

О побеге объявили по городу и вывесили плакаты с портретом, перечнем примет и обещанием награды за преступника или сведения о нём. Портрет, кстати, был на удивление реалистичен: могут же, когда хотят. Видимо, художников Судебного министерства больше волновали практические соображения, чем соблюдение так почитаемых канонов. Ещё пару дней было тихо, а потом город всколыхнули слухи об очередном убийстве.

Правда, на этот раз слухи были лишь слухами — если в прошлый раз жертвы были известны, то теперь говорили разное, кое-то договаривался до того, что оказавшийся таким злодеем молодой господин Цзоу вырезал целую семью. Нет, две семьи. И ещё слуг. Город заволновался, я даже подумала, что как бы ныне сидящей в тюрьме жертве чужих интриг не пришлось потом уехать из столицы, даже если для неё всё закончится благополучно. Будут на него коситься и поминать всю эту историю, как в том анекдоте: то ли он украл шубу, то ли у него украли шубу… Ну, или, как говорят здесь — это словно мужской монастырь против женского монастыря: даже если ничего не происходит, всё-таки что-то есть.

— Также, ваше величество, — вечером того же дня доложил евнух Цза в числе других дел, — поступило прошение: все заведующие отделами Церемониального министерства умоляют вас об аудиенции.

— Вот как? — приподнял бровь Тайрен. — Я приму их завтра.

— Слушаюсь, ваше величество.

— Соньши, ты распорядилась об ужине?

— Только что накрыли, — подтвердила я. — Думаешь, это оно? В смысле, будут просить об отставке министра Цзоу?

— Почти не сомневаюсь. И, надеюсь, господин заместитель Тэн тоже пожалует — у меня для него сюрприз.

— Неужели Кей всё-таки нашёл убийцу? — восхитилась я, но Тайрен лишь улыбнулся загадочной улыбкой.

— Ваше величество, — сановник пятого ранга, видимо, заведующий какого-то из отделов Церемониального министерства, подобающим образом поклонился, — я бесконечно почитаю министра Цзоу. Но… в сложившихся обстоятельствах…

Он замялся и явно в поисках поддержки обернулся к своим товарищам.

— Мы всё обсудили между собой и пришли к выводу, что дальнейшее его пребывание на посту министра будет неуместным, — пришёл ему на помощь один из них.

— Вот как? — лениво протянул рассматривающий свои ногти Тайрен. — Это почему же?

Я сидела рядом с ним, даже не пытаясь спрятаться за ширмой. Такое преставление заслуживало того, чтобы полюбоваться им из партера. В результате все почтенные мужи делали вид, будто меня не существует, и даже довольно успешно. После первых взглядов в мою сторону никто не глядел.

— Отец преступного сына, не сумевший воспитать его — разве он может как следует проследить за порядком во вверенном ему министерстве? Государственные ритуалы не терпят ни малейшей небрежности. Только муж высочайшей добродетели и ясного разума может исполнять обязанности министра церемоний.

— К тому же, — добавил ещё один из четвёрки, — есть подозрение, что именно он помог скрыться злодею, ведомый родственными чувствами. Но его дом даже не обыскали. Ваш слуга удивлён таким упущением Судебного министерства.

— Сановник Тэн, — Тайрен внимательно посмотрел на стоявшего чуть в стороне заместителя министра, — вы разделяете это мнение?

Сановник Тэн, представительный, несмотря на невысокий даже по местным меркам рост, мужчина с чёрной бородкой, сделал шаг вперёд, сохраняя на лице чуть извиняющуюся улыбку. Как будто ему было неловко находиться здесь.

— Ваше величество, — изящно поклонился он, — поистине министр Цзоу мне как отец. Он много лет был моим наставником и примером для подражания в делах государственных. Я также необыкновенно уважаю его разум и нравственные качества. И если бы значение имело только моё мнение… Но, увы, интересы империи и вашего величества прежде всего. Дело даже не в том, будто министр Цзоу недостоин выполнять свои обязанности. Дело в том, сможет ли он делать это надлежащим образом, когда против него все чиновники его же министерства?

— Которых возглавляете вы?

— Что вы, ваше величество. Но разве я могу пренебречь мнением своих собратьев?

Тайрен покивал.

— У меня к вам будет несколько вопросов, сановник, — он кинул взгляд на стоящего у дверей Цза Чуали, и тот, понятливо поклонившись, исчез за дверью. — И по поводу министра Цзоу в том числе.

— Спрашивайте, ваше величество.

Однако Тайрен замолчал. И молчал довольно долго под выжидающими взглядами просителей, пока за дверью не раздались шаги, звяканье — и в комнату в сопровождении охраны не ввели какого-то человека. На нём была тюремная роба, шею и поднятые к ней руки сжимала колодка-канга. На первый взгляд арестант не отличался от местных ничем, кроме причёски с косами вместо пучка, но если приглядеться… Едва ли я обратила бы внимание, встреть я его в толпе, но несколько более округлённый овал лица, более плоская, чем у жителей империй, переносица… В целом, его голова показалось мне похожей на полуспустившийся и слегка вдавленный мяч.

— Посмотрите повнимательней, господин Тэн, — сказал Тайрен. — Вы узнаёте этого человека?

— Э… Нет, ваше величество.

— В самом деле? А разве это не вы купили его из числа пленных, которых я привёл с собой из последнего похода?

— Ваше величество, — после секундного вглядывания в незнакомца ответил заместитель, — покупкой рабов, как и наймом слуг, занимается мой управляющий. Быть может, этот человек и служил в моём доме, но я его не помню. Он чем-то провинился? В таком случае я нижайше прошу прощения и разрешения возместить причинённый им ущерб.

— О да, он провинился. Он был взят с поличным в Лотосовом квартале при попытке убить одну из прислужниц в доме "Зовущих красавиц".

— Каков злодей!

— И при нём было найдено вот это оружие, — Тайрен снова посмотрел на господина Цза, и тот с поклоном поднёс на небольшом подносике кинжал с коротким загнутым лезвием и простой, кажется, бронзовой рукоятью. Я наклонилась вперёд, всматриваясь. Кинжал больше напоминал стилет — благодаря полузабытой реконструкторской тусовке я немного подковалась в холодном оружии. Клинок был в сечении круглым, с остриём, но без боковых лезвий.

— Экзотическая вещица, — светским тоном продолжил Тайрен. — Кажется, такие используют южные варвары-моу. Следователи, ведшие дело об убийствах в Лотосовом квартале, уверены, что все жертвы были убиты этим кинжалом — или точно таким же.

В комнате повисла тишина. Заведующие отделами переглянулись.

— Что скажете, сановник Тэн?

— Ваше величество, что же ваш слуга может сказать? — развёл руками сановник, державшийся, надо сказать, с полным самообладанием. — Если этот человек убийца, то… Слуга не смеет задавать вопросы…

— О том, почему был арестован Цзоу Риад? Что ж, как ни прискорбно, непогрешимых нет, и Судебное министерство порой допускает ошибки. Но Небо даёт нам возможность их исправить.

— Хвала Небу! А этот… человек… он говорит что-нибудь?

— Увы, пока молчит, — с явным сожалением ответил Тайрен. — Но времени с его ареста прошло мало, и следователи ещё не испробовали всех методов допроса, так что посмотрим, насколько его хватит. Но время идёт, кровь убитых вопиет. Потому я и спрашиваю вас.

— Меня, ваше величество? Но… при чём тут ничтожный? Виновен этот человек в тех убийствах, или нет, я признаю свою части вины за его поступки, но…

— Это похвально, что вы признаёте свою вину, — с нехорошей улыбкой перебил его Тайрен, махнув рукой окружавшим бывшего военнопленного стражам. — Сэкономим время Судебному министерству и Цензорату. Сегодня утром, когда вы отбыли на службу, чтобы собрать сих достойных сановников и подать жалобу на вашего начальника, следователи наведались в ваш дом и допросили слуг. Многие из них оказались куда разговорчивее этого раба. Допросы ещё продолжаются, но предварительная картина уже ясна. Особенно ценные сведения дал ваш управляющий, я даже думаю, не сделать ли ему послабление… Хотя он безусловно виновен хотя бы в том, что не донёс.

Вот теперь заместитель Тэн побледнел. Стража вывела арестанта, и двери успели закрыться, пока хвативший ртом воздух сановник сумел выдавить:

— Мои слуги арестованы?!

— Некоторые из них, — кивнул император. — Благодаря им выяснились интереснейшие подробности. Например то, что перед каждым убийством вы отправляли убийце посланца. Нет, сами вы с ним не общались, так что с чистой совестью можете поклясться, что не отдавали ему приказов. Но можете ли вы сказать, что вообще не приказывали никого убить? О, к слову сказать, ваш племянник, который пил с Цзоу Риадом накануне ареста последнего, тоже схвачен. Давайте поспорим, как скоро он признается, что напоил приятеля до невменяемого состояния по вашему приказу, и даже, быть может, что-то добавил ему в вино, а потом оттащил туда, куда ему было сказано?

Я с невольным уважением глянула на мужа, впечатлённая такой оперативностью.

— Ваше величество!.. — сановник Тэн упал на колени, ткнувшись лбом в пол. — Я не смею спорить с вашим величеством, однако…

— Однако?

— Мои слуги оговорили себя и меня, или были подкуплены! Ваше величество, должно быть, кто-то давно плетёт сети против вашего ничтожного слуги, и вот теперь вылил на меня чёрный горшок клеветы перед лицом Сына Неба! И теперь я стою под остриём и могу лишь уповать на справедливость и прозорливость вашего величества!

— И кто же, по-вашему, на вас клевещет?

— Ничтожный не может знать, но как у вашего величества есть враги, так есть враги и у ваших верных слуг, мечтающие, чтобы от нас и пластинки лат не осталось, — сановник поднял голову, не изменив положения тела, так что я невольно подивилась гибкости его шеи. — Должно быть… должно быть, это кто-то из Судебного министерства. Раз он может навязать допрашиваемым нужные ему показания.

— А кстати, о Судебном министерстве, спасибо, что напомнили. Не объясните ли вы, зачем вам понадобилось подкупать начальника министерской тюрьмы, когда вы навещали его, поздравляя с рождением внука?

— Ваше величество! — почти прорыдал несчастный заместитель. — Неужели теперь даже вручение подарков будет поставлено в вину этому ничтожному?

— Смотря, с какой целью подарки вручаются. Начальник тюрьмы уверяет, что вы уговаривали его отпустить преступника — скажете, тоже клевета?

— Разумеется!

— Как интересно, все только и делают, что на вас клевещут. С чего бы это вдруг?

— Ваше величество, я могу лишь гадать, за что меня так ненавидят, что и попытку побега Цзоу Риада вздумали приписать мне!

— Попытку побега? — Тайрен никак не выделил первое слово, однако сановник Тэн застыл, открыв рот. Потом закрыл, медленно выпрямился и сел на пятки, сложив руки на коленях.

— Любопытно. Я-то полагал, что вы действительно купились на наше маленькое представление, сановник. Но вы оказались то ли ещё наглее, то ли ещё глупее, чем я о вас думал.

Тэн молчал. Как ни странно, но его лицо опять стало спокойным — тем спокойствием, которое осеняет людей, принявших неизбежное.

— Пусть обвиняемый на самом деле не бежал, и вы это знали, но, должно быть, непросто вот так взять и остановиться, уже почти добившись цели. Тем более что начальник тюрьмы не был арестован, и вы решили, что он вас не выдал. И правильно решили, так что я им ещё займусь. Вы думали, что я не захочу терять лицо и брать свои слова обратно, раз уж объявил о побеге преступника? Или… вы, наверное, и не возражали б, если молодого господина Цзоу оправдали, в конце концов, вы ведь ничего против него не имели, вам было нужно лишь стащить с лошади его отца? И если успеть принести жалобу сейчас, пока оправдание ещё не состоялось и общественное мнение настроено против этой семьи… да, у вас был шанс на успех. Что скажете?

— Ваше величество, — даже чуть торжественно произнёс сановник Тэн, — раз уж меня постигла такая злая судьба, могу сказать лишь одно: вверяю себя в руки правосудия вашего величества.

— Пусть будет так, — кивнул Тайрен.

Арестованного сановника увели, за ним тихо ушли заведующие, сперва подтвердив на язвительный вопрос Тайрена, что жалоб больше не имеют. Последним вышел евнух Цза, оставив нас с мужем наедине.

— Тайрен, ты же сказал, будто начальник тюрьмы свидетельствовал против заместителя Тэна, — сказала я. — А теперь выясняется, что он его не выдал?

— Я блефовал, — безмятежно улыбнулся Тайрен. — И он купился. Собственно, что начальник тюрьмы тоже был подкуплен, предположил Кей, и я до сих пор не знаю, прав ли он. Эта падаль прокололась лишь на знании о том, что побег не состоялся, должно быть, его люди следили снаружи. Следствие ещё далеко от завершения.

— Но Кей всё равно молодец. И ты тоже.

— А то ж! Повезло мне с другом, верно?