Покорная для Короля Нагов (СИ)

Глава 21

Эсмонд…

Она сделала это. Произнесла заветные слова. Признала его мужем. Приняла. В этот нелёгкий для них момент.

Король был в тупике. Он столько времени добивался от неё этого, а когда, наконец, признала — оказался… не готов?

Нет. Сбит с толку, обескуражен.

Эйрин заглянула в глаза мужа. Что она хотела увидеть в них? Радость? Признание её слабости?

Рваный вдох. То ли её, то ли его…

Неважно… Это совсем неважно. Теперь.

Они лежали обнявшись, слившись телами, рука к руке, ладони в ладонях. Их сердца оживали, потихоньку, маленькими вспышками разгорались. Обретали надежду и жизнь.

Как слабый отблеск Менны, проникающий через маленькую щель тяжелых портьер, так и эта надежда проникала в их сердца.

Утро наступило давно. Но ни один из них не решался открыть глаза. Не хотелось, чтоб заканчивалась эта ночь! Ночь, наполненная воздушным, теперь еле осязаемым волшебством.

— Эйрин… — прошептал Король, затаив дыхание.

— Эсмонд…

Нет, не приснилось… Не привиделось…

Он обнял её. Крепко — крепко, с какой — то щемящей нежностью, всё ещё боясь напугать и оттокнуть.

— Всё будет иначе, моя девочка. По — другому, лучше.

— Ты уверен?

— Определённо, родная моя.

Эйрин была ещё слаба, но та уверенность, с которой говорил её муж, была глотком. Свежим, чистым, прозрачным… заполняющим внутренние пустоты, как в сказке, где живая вода оживляла.

Случившегося горе сблизило супругов. Именно оно и заставило переосмыслить и понять. Так лесной пожар уничтожает старый лес, расчищая место для свежей поросли…

Боги рассердились на них, лишили целого мира, но и сплотили. Расплавили и слили воедино.

Королева Экрисса поправлялась. Медленно, но поправлялась. Исчезла бледность. Щёки покрывались румянцем, когда Король бросал горячий взгляд, полный желания и голода. Так смотрит на женщину любящий мужчина.

Именно так на неё смотрел Берг…

" Нет, он так не смотрел… Что же тогда было между нами? "

Просто привязанность. Звенящая тропинка уходящего детства… Прощай…

Король изменился. Зверь, сидевший внутри, притих. Испарился. Либо просто задремал. Красноречивый и холодный взгляд Эйрин теплел. Таял, сбегая серебристым ручейком на раненые сердца, заживляя раны, затягивая рубцы. Соединял тонкой ниточкой слабые ещё ячейки паутинки доверия.

И таяли тучи обид, лжи и неприязни. Таяли с каждым мимолётным взглядом Короля.

А он смотрел. Всегда. Стараясь урвать момент, пока их никто не видит, пока слуги заняты работой. Королева ловила его взгляд, и опускала свой. Но тут же поднимала, утопая в яркой, весенней зелени без капельки желтизны. Упивалась им, словно шелковой весенней травой, пропуская в себя…

Всё было постепенно. Они не торопились. Не выясняли отношений, не строили планов. Просто плыли по течению.

Ламейн сменяла Менна. Ночи тоже изменились. Теперь, в огромной постели, девушка не тряслась от страха и ненависти. Она просто ждала, когда он придёт и ляжет рядом. Смотрела, как он раздевался. Не отводя взгляда, с замиранием наблюдала, как танцевали на его обнаженной коже голубые блики ночного светила.

И, когда горячее и сильное тело мужа соприкасалось с её телом…

Она хотела его. Хотелось снова испытать тот ворох чувств. Хотелось кричать, как тогда. Как кричала она, пожираемая желанием, сладкой истомой, разлившейся по всему телу.

Теперь она уже больше не боялась своего влечения и желания. Ей хотелось, чтоб он обладал ею!

Он же боялся до сих пор. Знал, что ей ещё больно. Что ещё нельзя погрузиться в мягкое, горячее лоно. Ускорить темп, излиться в неё. Терпел…

Сжимал кулаки, проклиная себя за горячую натуру, слишком страстный, больной нрав. Боялся выпустить Зверя, снова всё испортить. Держался.

Только поцелуй, долгий, глубокий. Только поцелуй и расплавленные объятия — всё, что он предлагал ей…

Эйрин же чувствовала, что этот проклятый замок вовсе не так страшен. Это просто дом, её новый дом. Он начинал нравиться. Так нравится новый сорт яблок или новое платье. И её муж…

Они расстались несколько часов назад, а она уже скучала. Эйрин надела яркое, открытое платье. До ужина оставалась ещё уйма времени, но, благодаря стараниям Тайрины, Королева была готова раньше. Ей не терпелось его увидеть…

Девушка долго мучилась — идти или нет… Но всё же пошла.

Робко и тихо постучала в тяжелую дверь.

— Войдите! — грозно и недовольно.

Эсмонд не ожидал увидеть её так скоро. Такую хорошенькую и желанную. Несмелую.

Она медлила, наматывая на палец локон. Потом подошла.

" Зачем она пришла, зачем соблазняет? " — подумал он и оторопел, когда нежные мятные губы коснулись его губ, унося в водоворот желания. Подталкивая к краю, с которого так легко сорваться и упасть.

Он устоял. Сжимая мягкое, податливое тело. Потом с неохотой оторвав его от себя.

— Прости… Я зря пришла.

— Нет! — почти криком в ответ.

Он усадил её на колени, дав почувствовать восставшую плоть. Показывая, как на самом деле Эйрин нужна и желанна ему.

— Маленькая, надо потерпеть. Тебе нельзя. Одни Боги знают, как мне тяжело сдерживаться…

Он поцеловал её. Горячо, сильно. Смяв желанные губы, прикусив. Зверь вырвался. Поймал!

" Не отпущу. Моя! "

" Твоя. " — согласился Король — " Наша. Только не сейчас. Позже."

Зверь облизнулся, накрыв своими нежные губы желанной добычи, властно и горячо. Спустился ниже, к шее, и ниже, обойдя языком ключицу… К маленькой груди.

" Моя, не отдам! "

Рыкнув, вдруг затих, уступая человеческой натуре.

Все накладывало свой след, отпечаток. Эйрин жалела об утраченном счастье. Не было и дня, чтобы она не грустила. В тайне от всех, о своем горе, прикладывая руки к плоскому животу, моля о прощении.

Девушка очень любила сад… Тогда была зла, сказав, что ей это все ненавистно, чтобы досадить.

На самом деле он был прекрасен. Девушка любила проводить здесь немного времени, вдали от всех. Именно здесь, во всем этом ярком великолепии, сидя на скамеечке, под тенью и прохладой деревьев — грустить и думать о погибшем ребенке.

Представлять, какой бы он был?

Эсмонд знал, чувствовал, думал, что время лечит, забудется, успокоится. А сейчас разрывалось его сердце, слыша ее плач. Смотря в родные глаза, он замечал эту грусть

— Эйрин! Родная, не плачь! Все будет и он тоже будет! Обязательно! Твой и мой малыш…

Она вытерла слезы, всхлипывая и прижимаясь к его стальной груди.

— Знаю, Эсмонд, но до сих пор больно! Больно в груди, больно дышать, думать.

— Тихо, родная! Как помочь тебе? Ты только скажи. Я все сделаю.

— Давай уедем? Уедем далеко, ненадолго, хотя бы на денек?

Она смотрела на него своим ранимым взглядом, ища поддержки.

— Хорошо, маленькая!

— Только одни… Ты и я…

— Будет, как ты хочешь! Я распоряжусь, чтобы все было готово!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Выехали засветло, как только Ламейн окрасил небосвод оранжевым светом. Один конь, два путника. Джан остался в стойле, недовольно перебирая копытами, рассерженно фыркая. Его не взяли, пренебрегли…

Но такова воля Короля. Эсмонд запретил жене ехать верхом, только с ним. Сейчас он был собственником. А Эйрин и не спорила.

Ближе к обеду они сделали привал, хотя охотничья усадьба находилась очень близко.

Расстелили плед, достали из корзины еду. Ели не спеша, наслаждались каждым кусочком, будь то вяленое мясо или медовый десерт.

Эйрин хотела облизнуть липкие пальцы, Эсмонд сделал это сам. Облизав каждый палец, уложил жену на мягкую перину травы. Зарылся лицом в шёлк волос. И забылся долгим, страстным поцелуем, ломающим выстроенные барьеры…

Зверь проснулся, зарычал, прося подпустить.

" Только не сломай…"

Он притронулся к нежным губам, пропустил сквозь пальцы пушистую прядь волос. Прикусив нижнюю губу, предложил страстный танец. Его пара согласилась, пойдя на поводу у своих чувств и желаний. Её руки протянулись к нему, желая обнять, приласкать, раздеть.

Здесь и сейчас! Медлить нельзя, иначе она сгорит, умрет, исчезнет…

Послышался треск ткани рубашки, пуговицы посыпались на траву, жемчуг, хрустальные слёзы…

Сладко — сладко…

" Осторожно! " — предупредил Король.

" Да помню я! "- огрызнулся Зверь — " Не сломать! "

Его руки и язык везде, они исследуют тело, даря восторг, отключая разум, погружая в водоворот безумия и желания. Кружа над опасностью, поднимая в самую высь.

Платье было отброшено в сторону, Эсмонд скользил янтарно — зелёным взглядом по телу жены, боясь упустить маленький кусочек кожи без внимания и ласки.

— Ты красивая, моя девочка… Ты очень красивая! И очень худенькая… Как росточек цветка. Ты как ребёнок, Эйрин. Я постараюсь осторожно…

Он медлил. Не знал, как поступить…

Потихоньку сжал грудь. Притронулся тихо, подавляя желание взять сильно и мощно.

Её соски затвердели то ли от его ласки, то ли от небольшого тёплого ветерка.

Девушка застонала, прижав его голову к груди.

— Эсмонд…

— Что ты хочешь, маленькая?

— Тебя… Всего.

Он коснулся её мягких губок, раздвигая языком нежную кожу, боясь поранить. Впитал её сок. Проник внутрь, захватив губами горошинку клитора. Осторожно, боясь спугнуть, поранить.

Девочка его слаба, и, не в силах вынести сладкую, тягучую пытку, взорвалась раньше, сжав пальчиками его длинные волосы. Стоны её громкие и хриплые… Оргазм, сотрясающий всё её тело… Глаза, покрытые страстной дымкой…

— Я хочу большего, ну пожалуйста… — всхлипнула Эйрин.

Он плавно скользнул в глубину её тела, которое готовно и нежно приняло его. Осторожно заполнил её собой. Толчок… Тихий, медленный.

Они оба горят… Агония близка и опасна, как лихорадка. Их тела теперь соединены, прочно. Слиты в одно. И дыхание одно на двоих, как и сердечный ритм. Громкий, отдающийся в висках. Взрывающийся миллиардами огнёй, фейерверками чувств.

— Люблю…

В её глазах — слёзы, они бегут и девушка не в силах их остановить.

Он прижал её к себе, высушил слёзы поцелуями…

— Девочка моя, тебе больно? Говорил ведь…

— Да нет же… Я не ожидала, что это может быть так… ярко!

— Это ещё малая часть того, что ты можешь испытать. Я покажу тебе, если позволишь.

— Позволю, Эсмонд. — улыбнулась она — Позволю… Муж мой!

И только теперь ощутили они оба, что живы.

Только теперь…