Покорная для Короля Нагов (СИ)

Глава 18

Тьма упала на Экрисс. По бархату неба рассыпались звёзды. Менна заглянула в окно, осветила Королевские покои.

Эсмонд не спал, сон не шёл к нему совсем. Король сидел в тяжёлом глубоком кресле и смотря на в окно на ночное светило, гонял в голове тяжелые мысли, как железные шары.

Проклятая дрянь! Отродье алкаша, а как им вертит… И он тоже хорош… Все уже смеются чуть ли не в открытую!

Бунт подавил, а Эйрин…

В дверь робко постучали. Зверь заворочался, почувствовав ЕЁ…

— Заходи!

Королева вошла, прикрыла за собой дверь и прильнула к ней, комкая на груди палантин. В полутьме покоев, в ночном свете пряди волос её серебрились, падая на плечи…

— Чего тебе? — спросил он, сглотнув горький горячий комок — Почему не спишь? Эйрин! Ты… плачешь? Что случилось?

Быстро, рывком поднялся из кресла. Подошёл к жене, обнял. Перестарался вчера… Не надо было так! Она же не шлюха… Эта девочка о постельных утехах и половины не знает! А он так с ней… Ей что секс, что какое — нибудь мифическое чудовище — одинаково страшны. А тут ещё и секс с чудовищем…

Король усмехнулся:

— Не плачь, моя девочка. Не надо… Разберёмся как — нибудь. Я вот думаю всё — зачем то же свели нас с тобой Боги? Ты говорить со мной не хочешь, думаешь, я зверь… Может, и так. Даже скорее всего так и есть. А только и со зверями договориться можно. Как думаешь? Ну, Эйрин!

Девушка, уткнувшись ему в грудь, глухо ревела. Эсмонд вздохнул, поднял жену на руки и унёс в кресло.

— Маленькая ты ещё… Маленькая и глупая. Думаешь, прошлое вернуть можно? Судьбу обойти? Нет… Может, попробуем снова? Постараемся? А, девочка? Ты чего плачешь? Из — за чего? Да скажи мне!

Она только мотала головой, рассыпая тёплые волосы по его белой рубашке. И выла. В голос выла, уже даже не приглушая рыдания.

— Ты как по покойнику ревешь, девочка… Подожди. Успокойся!

Придерживая жену одной рукой под спину и прижимая к себе, другой достал из ящика низкого стола маленькую бутылочку. Сдернул ногтем пробку. Нежно запахло чем — то сладким.

— Пей.

Эйрин отхлебнула, икнула и закашлялась.

— Гадость… — задушенно прошептала она.

Король кивнул:

— Согласен! Несусветная гадость. Настойка каэрры. Но… прекрасно успокаивает и проясняет разум.

— Каэ… Что?

— Каэрра, трава. В горах растёт, на Севере Экрисса. Не знала?

Эйрин отрицательно покачала головой.

— Ну вот, а теперь будешь знать. Там красиво, на Севере…

— Я только читала про Север. Там холодно?

Он пожал плечами:

— Как сказать… Нам — нет. Вам, людям… Холодно, наверное? Я не знаю, Эйрин… Вы вообще странные… И в жару жарко, и в холод не согреться. Я раньше думал — для чего вы? Слабые, уязвимые… Что Боги хотели, когда создавали вас? Пока тебя не встретил. Тогда понял, для чего.

— И что поняли, сир?

Она подняла голову и смотрела ему в лицо, широко распахнув глаза.

Он промолчал.

Потом выдохнул:

— Научи меня любить тебя, Эйрин. Как ты хочешь? Расскажи мне. Тебе ведь никак не нравится… Я всё перепробовал. Что сделать, чтоб хотя бы не быть тебе отвратительным? Если это возможно, конечно…

Ей стало стыдно.

Ведь не для того она пришла сюда ночью. Не для этих разговоров. И рыдать не хотела…

Так вышло. Вот просто так вышло!

Не хотела она сидеть сейчас у него на коленях, прижавшись к твердой сильной груди щекой, слышать удары его сердца, мерные и глухие…

Вдыхать его запах — терпкий, пряный, мужской. Горячий, вызывающий странные ощущения — теплоту внизу, теплоту внутри…

От Берга пахнет по — другому: сухой травой, тёплым молоком и летом. И ещё совсем немного карамелью…

От отца пахло прелью, пылью и дешёвым алкоголем… Алкоголем чаще. Особенно в последние дни…

Эйрин стояла сейчас на распутье. На очередном перекрёстке.

Понять? Любить? Или…

— Вы мне не отвратительны! — вдруг сказала она — Просто… Я Вас иногда не понимаю.

Тяжёлая рука легла ей на плечи.

— Правда? Не отвратителен? Это уже лучше. Я не хочу, чтоб ты мучалась со мной. Мне хочется сделать тебя счастливой… Ты уж потерпи, девочка! Всё наладится, я уверен…

" Слабак! " — фыркнул Зверь — " Теперь ещё распусти сопли и подотрись её юбкой! "

— Заткнись! Закрой пасть… — прошипел Король.

— Что?! — Эйрин удивленно посмотрела на мужа.

Он встал из кресла, держа её на руках.

— Я буду любить тебя, родная моя… Любить, как умею… Может, когда — нибудь и ты ответишь мне тем же? Не говори " нет". Только Боги знают, что нас ждёт. Будущее покрыто мраком…

Он уложил её в постель. В свою постель, на жёсткие простыни.

Она закрыла лицо руками. Не от него, а от жара и стыда. Стыда за то, что опять вынуждена обмануть мужа, чтобы спасти жизнь другому…

Уже и самой даже непонятно было, зачем…

" Король всё равно ничего не узнает. " — подумала Эйрин, заталкивая муки совести в крепкую клетку и запирая дверь — " Рано утром на виселице вздернут другого арестанта, а голова будет прикрыта мешком… "

Он медленно развязал пояс халата. Начал целовать освобождающиеся сантиметры кожи. Очень медленно. Очень нежно. Как только мог, как только умел… Обведя пальцами груди, спустился ниже, туда, в средоточие женского начала, место схождения всех параллелей на свете…

" Тюфяк, сопливый пацан! " — задыхался Зверь — " Что ты развел здесь?! Трахни её! "

Король не слушал его.

— Иди ко мне, — прошептал он — иди, не бойся.

Провел пальцем по мокрым уже губкам, нашёл набухший бугорок клитора, погладил. Эйрин, уронив голову на плечо мужа, застонала… Оттолкнулась ладонью от его груди, попыталась отстраниться.

— Не бойся, маленькая моя… Всё нормально, всё хорошо… Всё правильно. Иди сюда.

Подняв её под ягодицы, усадил лицом к себе и мягко вошёл в тёплое мокрое лоно. Поцеловал соски, один и другой.

— Ты маленькая, очень маленькая… Королева Экрисса. Двигайся сама. Попробуй…

Она двинулась, ощущая его в себе. Ни с чем не сравнить было это восхитительное чувство заполненности! Муж, положив руку ей на поясницу, пальцами другой потеребил клитор.

— Не надо…

— Почему? — спросил он — Тебе больно?

Она закусила губы и помотала головой. Низ живота её горел, горело всё внутри. Девушка едва сдерживала стоны. Положив руки на крепкие смуглые плечи, двинулась быстрее, навстречу ему, всё глубже вбирая его в себя.

— Какая ты сладкая… Тесная и сладкая! У тебя ТАМ пахнет мятой и карамелью, Эйрин! Ты мягкая и беленькая, как котёнок… Любимая моя… Обними меня, не бойся…

Она обняла его, двигаясь сильнее и теряя силы… Голова кружилась, как от крепкого вина. Девушка уткнулась щекой в шею мужа и сжала губы, чтоб не завыть от удовольствия, как животное.

— Не надо так сдерживаться, — прошептал он, обжигая дыханием щёку. — Кричи!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он перевернул её на спину и вошёл до конца. Подняв ноги жены под колени, прижал их к своим бёдрам и двинулся несколько раз резче.

— Эйрин, не сдерживайся! Кричи!

Тело пронзило судорогой, она закричала, уперевшись затылком в плоскую бархатную подушку, чувствуя, как его член бьется у неё внутри диким зверем. Разум оставил её.

— Ещё! Ещё! И ещё! Сильнее!

Эйрин уже не понимала, что кричит и зачем…

И, взорвавшись внутри миллиардами огненных брызг, задохнувшись от восторга, почувствовала, как и он взрывается в ней. Горячее пламя хлынуло в неё жгучим потоком, Эсмонд стиснул руками её тугие ягодицы, прижал к шелку простыней и застонал, прикрыв глаза…

Прошли миллионы секунд, прежде чем она отдышалась и спросила:

— Сир… Что это было… Я умерла? Я провалилась в Тёмную Бездну, да?!

Он вышел из лона жены, откинулся на постели и вдруг… расхохотался:

— Так и есть! Так и есть, родная моя… Так и есть…

Он положил руку на её влажное лоно, ощутив ладонью сладкий сироп их близости, притянул к себе блестящее от испарины наслаждения тело жены и впервые за это время приказал:

— Спи. Теперь спи.

У девушки не осталось сил ни на душ, ни на пререкания. Она уснула, крепко прижавшись спиной к твердой груди мужа.

… За окном серел рассвет. Тревожный, мерзкий и холодный. Холодный рассвет перед казнью…

Тучи над кладбищем нависли так низко, что, казалось, скоро упадут на землю, на покосившиеся памятники, на свежие холмики и сольются с ними.

Парнишка — копщик, бритый наголо, весь покрытый шрамами и оспинами бросил заступ на землю и закурил. Закашлялся и, зажав папиросу желтоватыми зубами, поправил намотанный вокруг шеи серый толстый шарф.

— Вон, идут. — сказал его напарник, высокий старик в вязанном жилете и огромной шляпе — Начинай копать, Кон! А то получим сейчас…

К копщикам подошли пятеро: Советник Короля, палач и… сам Король Эсмонд Покоритель с двумя стражниками.

Копщики согнулись в поклоне до самой земли, трясясь от страха.

" Твою Тьму… "- подумал старший из них — " Не признал Змея из — за плаща… Глаза подвели, мать их! "

— Раскапывайте. Раскапывайте и показывайте! — голос Эсмонда хрипел, как тысяча беуллов — Я хочу знать, точно ли Терранит мертв…

Он бесился. Из — за того, что не смог лично присутствовать на казни. Из — за того, что утром девчонка снова одержала над ним верх. Король сейчас даже не мог сказать, почему…

Она просто сказала:

— Останьтесь, сир. Я думаю, казнь великолепно пройдёт без Вас. Отправьте кого — нибудь проследить за ней.

И он остался… С ней. Остался, чтобы повторилось то, ночное сумасшествие… Оно повторилось.

А позже прибыл один из Советников и произнёс только одну фразу:

— Там что — то нечисто, сир.

Эсмонд кинул янтарный взгляд на жену и отправился на тюремное кладбище.

Казненных не закапывали глубоко. Поэтому долго ждать не пришлось. Через короткое время на свежей земле перед присутствующими лежали четыре тела, завернутые в крепкую мешковину.

— Утренняя казнь. — сказал Советник, зябко поёживаясь и потирая руки — Все здесь…

Наг кивнул:

— Показывайте!

Послышался треск разрезаемой ткани. Ррраз! Дввва! Трррри! Четыррре…

И вслед за этим " четыррре " шипение.

Настоящее змеиное шипение:

— Гдееее… эта мятешшшшная сволоччччь?! Где Терранит?!

… Ему было больно. Вернее, им. И Королю, и Зверю. И если Король ещё как то мог терпеть боль, то Зверь кричал и бесновался.

— Ты обманула… Подлая двурушная тварь…

Эйрин положила тонкую руку на подлокотник кресла. Выдохнула. Потом медленно повернулась и синие глаза встретились с янтарным взглядом Зверя.

— Скажи, Эйрин… Дорогая моя супруга… — начал он абсолютно спокойно — Мне просто интересно… Неужели он… ОН… Стоит таких жертв? Этот ссыкун? Этот мамкин обсосок? Неужели стоит? Его жизнь тебе дороже всего на свете? Твоего благополучия? Твоего спокойствия? Твоей жизни? А, Королева? Эта мелкая убогая тварь тебе дороже всего? Тебе плевать на судьбы всего Экрисса?

Король перевёл дыхание. Ему было горько. Ну почему она так делает? За что? Ну за что?

— Девочка моя, девочка…

Эйрин молчала, уставившись в пол. Обман раскрылся и сейчас ей было стыдно. Грела только одна мысль — Берг жив! И сейчас он уже где то далеко отсюда… А здесь…

Она вновь подняла глаза:

— Сир, мне очень жаль. Я не могла поступить иначе. Я бы себе не простила, если бы не попыталась.

Где то вдалеке загремело, собиралась гроза. Девушка вздрогнула.

— Ну и что мне теперь с тобой делать, Эйрин?

— Поступайте согласно законам Экрисса, сир.

Зверь рявкнул:

" А она хорошо придумала! Что там по этим законам — либо казнь, либо ссылка в Раберон, верно? Вооот, в Рабероне — то они и встретятся, она да её молокосос… "

Эсмонд дёрнул шнур колокольчика:

— Пригласите Сильвину. — велел Король вошедшему слуге.

Когда экономка явилась, ей был отдан приказ предоставить Королеве Эйрин отдельные аппартаменты в Красном Крыле.

Девушка, послушно склонив голову, пошла следом за Сильвиной.

Проходя мимо Эсмонда, бросила на него взгляд.

— Прощайте. — сказала она.

Дверь за ними затворилась.

Король сел в кресло и тупо уставился в пол. Наклонился, поднял уроненный женой платок.

Скомкал в руке.

И вдруг вздрогнул, как от удара.

Она, проходя мимо, удаляясь в изгнание, позорнее которого для неё не было, одарила его, своего мужа, взглядом…

… В котором не было и не капли раскаяния!

Только обида и торжество.

Торжество!!!

Зверь взвыл. Он всё понял.