Пока боги спят

Глава 7

Глава 7

28, месяц Разлива, 5555 года – 29, месяц Разлива, 5555 года

1

Рик и Стюарт, посовещавшись, приняли решение пересечь границу с Розми пешком, как ранее и планировалось.

Возможность пересечь границу на самолете они даже не рассматривали: для полета на пассажирском лайнере требовались надежные документы, и даже, если бы Рику каким-то чудом удалось их раздобыть, то, наверняка, фото принцессы Иоланты и ее дочери были разосланы по всем аэропортам и вокзалам. Угнать частный самолет и пересечь границу с Розми на нем, также было делом рискованным: озверевшие от всего произошедшего пограничники, наверняка, получили приказ сначала сбивать все, что движется в сторону Розми, а уже потом выяснять, что же это было. Один полковник, может быть, и рискнул бы, но не с доверившимися ему людьми. Пересечь границу на машине было физически невозможно: отвесные стены скал этому не способствовали. На автомобиле они могли лишь ускорить продвижение к границе, не более того.

Поэтому оба друга решили воспользоваться старым лазом, которым очень редко ходили шпионы и диверсанты Розми.

Граница между двумя государствами пролегала по узкой долине, зажатой между отвесной стеной Великих Гор и Кершийским нагорьем. Граница была оснащена всем положенным: забором с колючей проволокой, натянутой в три ряда; контрольно-следовой полосой; сигнализацией и датчиками – от тепловых до датчиков движения. Вдоль нее с двух сторон тянулась дорога, по которой проходили патрули.

Розми тут защищали горы, которые оставались неприступными, поэтому основательных оборонительных сооружений по эту сторону гор никто не строил. Как показала практика, Керши в пору очередного помешательства отправляла самолеты в сторону Великих Гор, откуда уже десантировались захватчики. Если бы Горной Стране взбрело в голову напасть по суши, то она могла бы получить с километр каменистой земли, а дальше упереться в отвесные скалы, нависавшие над долиной.

Однако розмийским пограничникам была известна система пещер, проходившая под Великими Горами, под этой маленькой долинкой, один из подземных туннелей которой выходил под Кершийское нагорье. Вход в эту систему подземных туннелей не охранялся со стороны Керши – слишком запутанной и длинной была система пещер и переходов, в ней терялись не то, что одиночки, на поверхность не выходили целые группы спелеологов! Чтобы пройти по ней и выйти на Розовом перевале в Великих Горах требовалась не только прекрасная память, но и изрядная доля везения. Не все пограничники или шпионы Розми отваживались пройти запутанной многоуровневой подземной системой пещер в Керши. Один поворот не туда и можно было спокойно ложиться и умирать – все равно никто уже никогда не найдет.

Рик во времена своей службы на границе с Керши пользовался этим ходом несколько раз. Он очень надеялся, что память не подведет его и сейчас. Вероятность встретить патрули и отряды кершийцев, поджидающие их группу на подступах к границе, была близка к ста процентам. Кершийцы ни за что на свете не хотели выпускать Иоланту и Талинду из своих лап, тем более после инцидента на их базе. Поэтому они в лепешку разобьются, но не пропустят принцессу и ее дочь в Розми. Никакой патруль розмийцев не успеет им на помощь. Скорее всего, кершийцы ждут группу Рика за пару километров от границы. И вооружены они до зубов.

Маленький отряд полковника сгрудился под кроной очередной древней сосны, прижимаясь, друг к другу во сне, в надежде защититься от ночного холода. Пилот принцессы был совсем плох и последние несколько часов не приходил в сознание, жар не спадал, рана гноилась. Иоланта уже давно ни с кем не разговаривала. Она смотрела в одну точку, не реагировала ни на какие слова, от еды она тоже отказывалась. Женщина полностью отключилась от реальности. Талинда старалась ее напоить хотя бы водой (из еды у них были только украденные у владельца грузовика сухари и пара банок тушенки, которые съели утром), но Иоланта не реагировала ни на что. Девушка украдкой вытирала слезы и шла помогать остальным членам отряда.

День прошел в очередной попытке выжить и опередить кершийцев. Он почти полностью походил на предыдущий. К вечеру отряд вновь повалился на сырую землю, прижимаясь друг к другу, чтобы хоть немного согреться.

- Думаешь, они подпустят нас к нашему лазу? – спросил Стюарт друга, когда они расположились в лесу на ночлег.

- Надеюсь, они про него ничего так и не знают, - Рик почесал заросшую черной щетиной щеку. – Он в пяти километрах от границы… Скорее всего, их патрули и группы стоят ближе к забору…

- Я бы поставил секреты или датчики подальше, на всякий случай, так сказать, - пожал плечами основательный Стю.

- Хвала всем богам, ты не среди кершийцев! – усмехнулся Рик. – Не, не стоит датчики ставить – бегать замучаешься, они будут срабатывать на зайцев, волков и прочую живность. И это не говоря о возможных местных жителях, которым может взбрести в голову прогуляться в сторону забора.

- Раз на кону война с противником, превосходящим тебя техническим оснащением, вооружением, людскими ресурсами – я бы помучился, - признался Стюарт. – Лучше гонять толпу народа и технику на проверки сработавших датчиков, чем потом наблюдать со стороны за дымящейся воронкой на месте собственной столицы.

- Будем надеяться, что среди их командования нет таких параноиков, - Рик хлопнул друга по плечу, сдавая ему дежурство.

Ночь прошла спокойно, а на утро Иоланта просто не проснулась.

Женщина не смогла вынести свалившихся на нее тягот бегства и осознания того, что ее жизнь в сущности ничего не стоит. Она устала, организм ее был измотал переходом, дождем, голодом, ужасом и страхом последних дней, и она просто не смогла заставить себя сначала оставаться в сознании, а потом жить.

Талинда долго плакала над телом матери, потом встала, вытерла распухший красный нос и тихо сказала:

- Полковник Увинсон, полагаю, тащить с собой тело принцессы Иоланты мы не можем себе позволить?

- Это будет неразумно и очень сильно задержит нас, - честно говоря, Рик ожидал куда более продолжительной истерики, завываний и уж точно не ждал такого вопроса. Он переглянулся со Стюартом. – Мы могли бы похоронить ее, но это тоже сильно нас задержит. Как бы ужасно не звучали мои слова, но кершийцы уже вполне могут быть недалеко, поняв, что мы на грузовике. Мы не можем задерживаться. Мертвым все равно. Мы еще живы.

- Я понимаю, - девочка несколько бесконечных секунд смотрела прямо в изумрудные, чуть раскосые с поднятыми к вискам внешними уголками глаза полковника. Она и сама не знала, что хотела в них увидеть: поддержку или оправдание, а может быть хотела, чтобы он опроверг ее слова. – Но и бросить мою мать так мы не можем.

- Не можем, - нехотя согласился полковник.

- Возможно, есть способ как-то отдать ей последние почести и не задерживать наш отряд? – она глубоко вздохнула.

- Мы можем взорвать машину, когда приблизимся к пещерам, что проходят под границей. Это отвлечет их от нас, и будет достойным погребальным костром Ее Высочеству, - решил Рик. Он понимал, что идет на риск и придется тратить драгоценные боеприпасы, но бросить принцессу на растерзание хищникам – это уже перебор, а копать могилу не было ни времени, ни сил… Да и лопаты у них не наблюдалось.

- Это может привлечь ненужное внимание к нашему тайному ходу. Поэтому лучше это сделать, раз уж собрались рассекретить себя, на максимальном расстоянии от входа в систему пещер, - с нажимом проговорил Стюарт. – Не стоит давать им возможность обнаружить эту дверь в Розми.

- Хорошо, сделаем так, - кивнула девочка. – Что делаем сейчас?

- Выступаем.

- Хорошо, - она еще раз вздохнула, пытаясь успокоиться. – Что с пилотом? – Талинда обернулась к одному из телохранителей.

- Ваша Светлость, думаю, он до вечера не дотянет: слишком сильный жар и рана опухла, гноя стало еще больше. Его бьет лихорадка, он потерял очень много крови, и я подозреваю, что началось заражение крови.

- Если он будет еще жив, мы обязательно потащим его с собой, полковник, Розми своих не бросает, - девочка вновь взглянула в глаза Увинсона. Она не знала, что будет делать, если он откажется, если сочтет ее всего лишь глупым ребенком. Этот человек иногда казался вполне добрым, отзывчивым, а иногда превращался в ледяную статую, глаза его становились похожими на осколки зеленого льда, и ее пробирала оторопь. Как она может ему приказывать?

- Да, Розми своих не бросает, - Рик слегка склонил голову, признавая то ли ее право ему приказывать, то ли прописную истину.

- Тогда не будем терять время, - она вздохнула еще раз, вытерла слезы.

- Ты понимаешь, что этот костер может стать и нам погребальным? - осведомился Стюарт, когда Талинда направилась в сторону пилота, чтобы проверить его повязки.

- А ты предлагаешь бросить тело принцессы? – приподнял одну бровь Рик.

- Нет, - Стюарт окинул взглядом старенький грузовичок и его пассажиров, перетаскивающих тело принцессы в кузов. – Просто хочу убедиться, что ты осознаешь риск. Талинду надо посадить в кабину, нечего ей ехать с телом принцессы.

- Сам с ней и спорь, если хочешь! – огрызнулся друг.

- Что-то не хочется. Ты – старший по званию, вот и спорь.

Этот день выдался очень жарким, пыльным, даже ветер не дул, а рек поблизости не встречалось, чтобы люди могли попить. Как назло, ближе к полудню кончился бензин. Грузовик встал. До границы было еще довольно далеко. Умер раненный пилот. Мир ополчился на маленький измученный отряд.

Было принято решение взрывать грузовичок прямо тут и идти к границе пешком по лесу, там хоть была некая тень и возможность скрыться от посторонних глаз. Измученные и уставшие люди молча попрощались с погибшими спутниками. Талинда забрала серебряную цепочку пилота[1] с собой, решив отдать ее родственникам погибшего. Кулон матери она взяла себе еще утром.

Так путники двинулись прочь, оставив горящую машину за спинами, не оборачиваясь, и надеясь увидеть родные дома.

2

Дарел Паул Нотингейм в глубокой задумчивости расхаживал по небольшому залу храма Крома, где обычно происходили ритуалы жертвоприношения верховному богу Света. Само собой, т.к. Кром являлся богом Света, то и людские жертвы, да и кровь вообще ему были не нужны, поэтому обычно жрецы и люди несли дары: вино, фрукты, колосья пшеницы, свечи или же какие-то другие предметы, в которые они вкладывали частицу своей души.

Под высоким потолком царила приятная прохлада. Как это часто случалось в храмах, расположенных в пустынях, одна из стен зала отсутствовала, ее заменяла изящная колоннада. Между мраморными черными стройными колоннами пролетал прохладный утренний ветерок, раздувающий тонкие белые занавеси, что висели между ними. Статуя Крома застыла у одной из расписанных искусными фресками стен. Бог грома и молний грозно взирал на своего жреца, мечущегося по черно-белому мраморному полу.

Маленький жрец размышлял о будущем Розми и о своем собственном.

Дарел был человеком честолюбивым, гордым и хитрым. Он сумел многого добиться, высоко поднялся по жреческой лестнице. Обзавелся нужными знакомствами не только среди жреческой братии, но и в высшем свете. Полезных знакомств у него не было только среди военных и спецслужб. Их он инстинктивно избегал, ведь часто они смотрели на жреца-недомерка свысока своего роста и могучего телосложения, которым отличались все розмийцы-мужчины. Еще будучи ребенком Дарел натерпелся от своего отца-военнослужащего, мечтающего отправить сына по своим стопам в армию, изнурявшего его физической подготовкой и отправившего в конце концов на службу.

Сейчас жрец горько жалел о своем промахе. Надо было перешагивать через свою гордость и заставлять себя общаться с вояками. Они бы очень пригодились в скором будущем, когда начнется грызня за опустевший трон.

Сам Дарел не имел никаких шансов занять престол Розми, но кто сказал, что ему нужно было именно это? Серенький невзрачный жрец был вовсе не против стать кукловодом, править за спиной венценосца. И пусть у Дарела не было никаких прав на трон, зато он знал человека, который в нынешних условиях мог предъявить свои права.

Да, у старого друга при других обстоятельствах права были крайне сомнительными, – он был бастардом Кристофера VIII, - но при отсутствии наследников династии Уайтроуз вообще, Нил обретал все шансы стать следующим королем. И пусть он не отличался особым умом и сообразительностью, но именно поэтому Дарел в свою очередь имел все шансы стать теневым правителем Розми. Нил будет восседать на троне, а Дарел будет править.

Прекрасная идея!

Надо только опередить Тиберия, верховного жреца Крома, и начать склонять остальных жрецов на свою сторону, не то этот старый дурак перетащит их в свой лагерь. Нет, конечно, с подачи Дарела, Тиберий призывал жрецов к тому, чтобы они выступили на стороне Нила, но при этом верховный служитель Крома планировал сам править из-за спины господина Роуза. Дарелу же отводилась роль того, кто будет помогать влиять на нового короля.

Тиберий был серьезным соперником в игре. У него было влияние и связи со многими другими верховными жрецами богов пантеона. Тиберий происходил из древнего рода ноэлов, что сумели породниться с династией Уайтроуз еще сто лет назад. И Тиберий был верховным жрецом верховного бога Розми, в конце концов. Хоть умом он также не блистал, как и Нил, однако это обстоятельство не помешало ему в свое время занять пост верховного жреца Крома. И это тоже надо было учитывать маленькому жрецу.

Чего не было у Тиберия, так это верных людей среди военных и полиции, не было союзников у него и среди финансовых воротил. Впрочем, у Дарела их тоже не было. Эти люди были у Нила. Но ведь Тиберий мог блюсти свои интересы через других жрецов Крома, и воины Крома подчинялись тому же Тиберию… Хотя их глава в последнее время демонстративно соблюдал династию между воинами Крома и жрецами Крома. Может быть, удастся и его перетащить на свою сторону?

Ладно, сейчас надо было прикинуть, сколько же еще жрецов других богов согласится поддержать Нила. И надо поговорить с самим Нилом, чтобы он оживил свои связи с военными и старыми друзьями. Вообще, надо бы подготовить его к тому, что ему необходимо занять трон брата!

Вдруг Дарел ощутил на себе чей-то пристальный взгляд.

Он резко обернулся.

В зале никого не было, кроме самого жреца и статуи его бога. Глаза статуи пристально и зло смотрели на серенького жреца. В ужасе Дарел закрыл глаза. Когда он через несколько секунд вновь их открыл, то вздохнул с облегчением: ему показалось. Мраморная статуя так и оставалась простым каменным изваянием бога бурь и ненастий. Глаза ее, сделанные из черного оникса, так и оставались мертвыми глазами статуи, которые никак не могли гневно взирать на жреца.

Дарел сглотнул.

Он полагал, что боги Света, конечно, существуют или существовали, во всяком случае, раньше, только им давно нет дела до людей. То ли устали бороться с человеческой сущностью и природой, которая на протяжении веков уничтожала самих людей и избранную богами страну, то ли уснули. Время от времени, Дарелу становилось стыдно за такие мысли, ведь когда-то он истово верил в богов, поэтому и стал жрецом. Но приступы стыда становились все более и более редкими.

Он довольно удачно избрал свой жизненный путь, открывший ему двери к власти, позволивший использовать свой ум и проницательность для борьбы за власть. Теперь осталась одна последняя битва на пути к вершине. Потом надо будет удержать власть, но это будет потом. Зная Тиберия и некоторых других верховных жрецов или жрецов из высшего Круга Посвящения, Дарел убеждался в том, что служители забывают своих богов. Они больше начинают заботиться о себе и своей выгоде, чем о своей пастве.

Иногда Дарелу становилось страшно: если вспомнить многочисленные хроники и легенды, да и саму историю, боги Света никогда не прощали тех, кто их предал. Особенно своих жрецов. Хотя время от времени, они и допускали распри и раздор, даже позволяли жрецам вмешиваться в государственные дела и создавать свои королевства, но в итоге все же ставили своих жрецов на место. Или уничтожали. Хотя до дня мести и расправы могли пройти годы или даже века. От чего бы еще одному жрецу Крома не достичь вершин власти над страной?

Дарел еще раз взглянул на статую.

Точно показалось.

Это разыгралось воображение и сказывается усталость. С момента убийства королевской семьи маленький жрец почти не спал, развив бурную деятельность, заставив Тиберия не только поверить в Нила и успешность авантюры, но и начать действовать.

Так и до сумасшествия недолго.

Дарел покачал головой и решил поспать хоть несколько часов.

3

Талинда шла через лес вслед за полковником Увинсоном, слушаясь его во всем, ведь только благодаря его умению выживать и уму, она еще была жива. Девушка очень хотела бы погрузиться в бессознательное состояние, в котором пребывала ее мать накануне смерти, и тихо умереть, но что-то не давало ей сдаться.

Может быть, фамильное упрямство Уайтроузов, в свое время заставившее ее предков не только выжить, но и начать жизнь заново на совершенно неизведанной планете среди враждебного населения и множества опасностей. Может быть, это был всепоглощающий гнев на Керши. Гнев - тоже фамильное достояние… Досталось оно от ее прапрабабки, жены Луиса I, первого короля их династии, а она была коренной розмийкой.

В любом случае юная наследница престола (которая еще об этом и не подозревала) собиралась не только выжить, но и отомстить. Страшно отомстить. Жестоко. Так, чтобы Керши надолго запомнила, что значит убивать розмийцев, и чем это может обернуться для нее.

Именно переполнявшие девушку гнев и упрямство не давали ей плакать и отодвигали на второй план горе, охватившее ее после гибели матери. Иногда Талинде казалось даже, что эти чувства сумели вытеснить и боль утраты, и боль избитого тела, и голод, и жажду. Словно бы только эти два чувства остались в ее израненной душе.

Голодная, уставшая, избитая девочка упрямо переставляла ноги, стискивая зубы от боли при каждом вздохе – ребра треснули. Но Талинда Виктория пробиралась по весеннему горному лесу вслед за полковником Увинсоном, не позволяя себе ни на миг попросить пощады. В ее голове уже не осталось ни одной мысли, кроме как о мести.

Она прямо видела, как над кершийской столицей распускается огненный цветок, который посеяла ковровая бомбардировка самолетов Розми, пронесшихся над этим грязным городом. Она видела кершийских дипломатов, униженно просящих перемирия и заверяющих ее, Талинду, в вечной своей дружбе, молящих принять контрибуцию… Перед ее мысленным взором вставал неизвестный ей конференц-зал со стенами нежно-зеленого цвета, одна стена которого была стеклянной и выходила на какой-то аэродром. В помещении находился деревянный стол с вырезанной на нем огромной звездой Розми[2]…

Зал был заполнен странными людьми: дипломатами, военными, еще кем-то, Талинда видела Стюарта Грейсстоуна, видела совершенно седого господина Ларуса и девушку, по лицу которой текли слезы. Она была в форме офицера Розми, что само по себе было очень странным, ведь в армии Розми не служили женщины… Но почему-то Талинда не видела Рика Увинсона, хотя знала, что он должен быть там…

Кершийцы умоляли ее простить их и заверяли в искренности своих извинений… Рядом с ними был ее второй дед – император Алсултана, которого Талинда видела всего раз десять в жизни… И он также заверял ее в вечной дружбе Алсултана и Розми, залогом которой была сама Талинда – внучка императора.

На лбу же девушка ощущала что-то тяжелое, охватывающее ее голову… Корона? Но как? Этого просто не может быть!

Очнулась Талинда Виктория на мягком мху. Она лежала лицом вниз, ее пытались перевернуть полковник Увинсон и один из телохранителей.

- Все хорошо, - прошептала она, - все хорошо… Это просто случайно… Споткнулась…

- Сможете идти, Ваша Светлость? – осведомился полковник. - Осталось еще немного, тогда будем в относительной безопасности. Сейчас Вам никак нельзя падать.

- Да, я дойду, - она вновь улыбнулась. – Просто отключилась не на долго… Наверное, недосып. Я уже в норме… Полковник, а у вас есть дети? – вдруг спросила она. Судя по лицу Рика, он был ошарашен.

- Нет, Ваша Светлость… У меня нет детей. Во всяком случае, я о них ничего не знаю.

- Странно, - она встала на ноги, подержалась за дерево. – А я видела… У вас есть дочка…

- Вы перепутали, - улыбнулся Рик. – У подполковника Грейсстоуна есть дочь.

И вновь лес…

Сосны чередовались с елями, ели сменялись соснами. Воздух был пронизан солнечными лучами и щебетом весенних птиц. Пахло нагретыми стволами и древесной смолой, по веткам скакали тощие после зимы белки. Посреди мягкого зеленого, сизого и белесого мха появлялись прогалины, заполненные подснежниками и отцветающей ветреницей. На редких полянках стояли кустики, ветки которых были опушены молодыми листиками, еще ярко-зелеными и нежными.

Надо идти. Надо идти.

Наверное, именно так и закаляется воля. Именно в таких условиях человек и взрослеет, и становится тем, кто он есть… Талинда знала лишь одно – она не должна стать тем слабым звеном, из-за которого их отряд будет подвергаться опасности. Она никогда не будет слабой! Она никогда не сдастся! Никогда!

С ночевкой отряду повезло: они вышли к ручью с крутыми берегами, из которого смогли напиться, промыть раны и сбитые в кровь ноги. Ночевали они под обрывом, в небольшой земляной каверне.

Розмийцы еще день пробирались по лесу, чувствовали спиной преследователей, что вышли на их след… А может быть, те просто случайно увидели следы, что оставлял отряд… Кто ж его знает? В любом случае в спину розмийцам теперь дышала погоня. Стюарт заметил лишь, что им пока везет – у преследователей нет с собой собак, иначе их нашли бы куда быстрее.

Иногда розмийцам приходилось подолгу лежать в кустах или в оврагах, пока мимо проходили патрули кершийских пограничников или группы преследователей, то ли ждавших беглецов на довольно большом участке границы, то ли понявших, куда направились розмийцы. В такие минуты Талинде казалось, что ее сердце стучит настолько громко, что враг вот-вот его услышит и тогда им придет конец! Она старалась задерживать дыхание или дышать через раз, а от страха холодный пот катился по ее спине. Она в ужасе сжимала липкой рукой рукоять пистолета и все ждала, и ждала… К вечеру девочка устала пуще прежнего. Голод и жажда мучили ее непрерывно, ко всем неприятностям добавились еще какие-то слепни или другие насекомые, что следовали за отрядом по пятам и жалили непрестанно.

К вечеру небольшой измученный отряд вышел на опушку леса. Дальше расстилалась каменистая равнина, посреди которой то тут, то там виднелись выходы гранита или же целые островки, сложенные глыбами камней. Ветер волнами набегал на прошлогоднюю высокую траву, что колыхалась в долине.

- Передвигаемся ползком, головы не поднимать, следить буду только я, - приказал полковник Увинсон. – Не стрелять без моего приказа. Если я сказал «лежать» - лежать и не дышать, и не думайте, что вы знаете лучше меня, КАК пересекать открытую местность, - это полковник уже обратился к телохранителям Талинды. – Я тут несколько раз ходил, я знаю, как они патрулируют, вы – нет. Сейчас они ждут нас здесь. Они могут устроить секреты, тут могут быть патрули и собаки. Они не уверены, что мы пойдем именно здесь, но я бы устроил теплую встречу на протяжении всей границы, поэтому считаем, что нас ждут и о нас знают.

- Так точно, - отчеканили телохранители.

- Да, - кивнула девочка.

- Да, - кивнул выживший пилот Рика.

- Госпожа Талинда, вы – самое слабое наше звено идете между мной и Стюартом, понятно?

- Да.

- Боитесь?

- Да.

- Это хорошо, тогда у вас есть шансы, - полковник изобразил улыбку. – Будете меня слушаться – вернетесь к деду живой и невредимой, дом уже близко. Не будете слушаться – умрете и погубите всех нас. Поняли, какая ответственность на вас?

- Да.

- Осознайте ее. На короле Розми ответственность куда больше, так что вам еще повезло, - он похлопал по плечу девочку.

- На главнокомандующем армии Розми не меньшая, - не осталась в долгу Талинда.

- Так я всего лишь командир Первого отряда Фритауна, - хмыкнул Рик Увинсон.

- А я всего лишь младшая дочь кронпринца Розми, - напомнила Талинда Виктория.

4

На одной из окраин Ариэль, в грязноватом баре, куда частенько вызывали полицию и скорую помощь, в этот час царило оживление. Обычные посетители сего заведения пребывали в небывалом возбуждении, от чего толстый бармен в грязной порванной по вороту футболке, был засыпан заказами на пиво, сидр, водку и дешевый виски, который пользовался тут неизменным успехом в дни футбольных матчей и боксерских поединков. Пара толстых официанток неопределенного возраста не успевали разносить заказы по грязным замызганным пластиковым столам. Их постоянно дергали и торопили, что не прибавляло атмосфере бара дружелюбия. Проклятия и ругательства сыпались и от посетителей, и от злого персонала заведения. Одна из официанток уже разбила кружку пива, уронив ее на пол, от чего ее настроение резко ухудшилось. Теперь она зло ставила кружки на столы, пиво разливалось, в воздухе к аромату пота и не слишком часто мытых тел добавлялся запах кислого пива или разлитой водки.

Посетители бара, работяги с близлежащей фабрики и небольшого завода, пребывали в нехорошем возбуждении. Они что-то громко обсуждали, продолжали угрюмо заказывать еще дешевой водки и виски, которые запивали старым пивом, стучали по облезлым столам пудовыми и маленькими кулаками, иногда хватали собеседника за ворот рубахи. Лица их раскраснелись от споров, а кто-то с тревогой потягивал свое пиво в одиночестве, нахмурив кустистые брови.

Все эти люди понимали: начинались тяжелые времена…

За одним из маленьких столиков посреди полутемного зала сидели грузчик с завода, где производили известные на всей Дидьене часы, и комплектовщик со склада известной в Ариэль, Оберуне[3] и Буддограде[4] сети продуктовых супермаркетов. Оба мужичины уже разменяли пятый десяток. Их заскорузлые пальцы стискивали ручки пивных кружек, а грубые лица раскраснелись от жаркого спора и царившей в баре духоты. Оба обсуждали заявление пресс-секретаря Его Величества Джонатана II, которое только что транслировалось по телевизору, чей огромный экран располагался за стойкой бара. Именно это заявление, прервавшее футбольный матч, и повергло в шок и ужас многих посетителей бара, заставив их призадуматься о будущем. Не только своем, но и всей страны, что было вовсе не свойственно данной категории граждан.

- Вот, Боб, ты подумай, - предложил в десятый раз грузчик своему оппоненту, - что ж теперь будет дальше-то?!

- Да, что будет-то? – не понимал комплектовщик, по имени Боб.

- Ну, что будет-то? Что будет? Да жесть будет! – грузчик Дэн стукнул кружкой с пивом по грязной столешнице. Из пепельницы упало несколько скорлупок от фисташек, поданных с пивом. – Вот только что по телеку все программы прервали и сказали, что принц Лоуренс жив! А сколько ему лет-то?

- Да кто ж его знает? - попытался свести вместе разъезжающиеся глаза Боб.

- Да сопляк он еще! За него ж этот будет править… как его… регент! – воскликнул Дэн. – А чтоб стать регентом сколько драки будет! И ведь и нас, простой народ, попытаются втянуть! А тогда… Тогда кровушка наша польется! Вот попомни мои слова – польется!

- А мы здесь при чем? – удивился Боб. – Пусть друг друга режут!

- Э, нет! Вот нас и отправят резать друг друга! А у кого людишек больше останется, тот и власть пригребет себе, - с этими словами Дэн с глубокомысленным видом отпил из своей кружки.

- С чего мы-то за них драться будем-то? Вот ноэлов у нас много, их дело воевать, вот пусть и воюют. Мы ж народ простой, нам все равно. Лишь бы жизнь да выпивка не дорожали, да деньжата вовремя платили. А там пускай хоть порежут друг друга, хоть на кол пересажают!

- Дурак ты, Боб, - глубокомысленно заявил грузчик.

- Сейчас как в лоб заеду, будешь мне тут словами кидаться! – зло рявкнул комплектовщик, даже немного протрезвев.

- Да погоди ты руками махать, - примирительно остановил его Дэн. – Вот сам рассуди: все войны кто затевает? Правительства. Ноэлы. А кто кровь всегда проливает? Простой народ. Потому как пожгут твой дом, ты и пойдешь с ними воевать. А пожгут его для того свои, чтоб ты их врагу морду бить пошел. Или чужие пожгут, чтоб наказать своего врага, а ты под раздачу просто попал. Так и проливают кровь простые люди, как мы с тобой.

- Пожгут – пойду сволочам мстить, - согласился Боб, стукнув кружкой по столу. – Коли не пожгут, то какой мне резон идти с кем-то воевать? Лишь бы деньги платили, цены не росли бы, а кто правит нами… Да какая к Сету разница? Боги на то есть. Вот боги пусть и разбираются, их ли избранник правит, иль нет.

- Боги-то разберутся, - согласился Дэн. – И коли не тот, кто надо – жрецам нашим шепнут, а те уж нам растолкуют, нам и ноэллам, а те и пойдут с оружием правоту богов поддерживать… Да только мы, простой народ, откуда знаем, что боги кому скажут? Может, и не говорили они ничего, а кто-то просто власти захотел и денег?

- Ну, это может быть, - согласился комплектовщик. – Это завсегда… Вот только жрецы… они ж эта… врать-то не боятся? Боги-то все видят и потом такое устроят… мало не покажется.

- Это когда будет-то! – усмехнулся Дэн. – Эй, Сара, когда ты пиво-то наше принесешь? И водочку б добавить неплохо было бы!

- У меня что, десять рук и ног, Дэнис? – заорала толстая рыжая официантка. – Вот как принесу, так принесу! Не один ты просишь!

- Вот сволочь кершийская, - громко возмутился Дэн. – Нет чтоб людям хорошим помочь новость такую переварить, так ты еще и хамишь!

- Да что новость?! Жив наследник вашего короля! Радоваться должны, - ответила злая тетка. Как истинная кершийка она искренне ненавидела Розми и всех ее жителей, и в то же время истово им завидовала. Именно поэтому двадцать лет назад она вышла замуж за розмийского солдата, с которым познакомилась на далеком отдыхе в далекой стране, и поехала за красивой сказочной жизнью в Розми… Сказки не получилось, а уезжать уже было некуда. Она застряла в этом городе, опускаясь все ниже и ниже, а теперь застряла и в этом проклятом баре, среди этих мерзких людишек. – Пацанчек жив, будет дальше править. Что переживать-то? – официантка грохнула на стол две пол-литровые кружки пива и маленькую бутылку водки.

- Ничего ты не понимаешь, - ответил Дэн. – Рег… Это… Как его? Регент у нас теперь будет. Если бы не твои сородичи – был бы жив принц Джеффри. А вы его убили! Как тебе еще тут появляться нестыдно-то?

- А пойло ваше кто вам, святым розмийским забулдыгам, разносить будет? – резонно осведомилась тетка. – Сами что ль пойдете?

- Можем и сами, - стукнул по столу Боб.

- Потом бутылок не досчитаешься и денег, - ответила женщина. – И не стучи мне тут по столу, пойло свое разливаешь. Кто убирать за тобой будет?

- Ты и уберешь! – физиономия комплектовщика раскраснелась пуще прежнего, кулаки стиснулись.

- Вот попросишь еще раз в долг налить – хрен тебе! Как в долг налить – так Сара, дорогая, а как короленыша вашего прибили – так сволочь кершийская! – заорала официантка. Боб хотел что-то ответить, но более трезвый Дэн его удержал, понимая, что злопамятная тетка не нальет в будущем. Сара была женщиной вредной и сволочной.

- Да ты прости, погорячились мы, - примирительно заявил Дэн. – Сама понимаешь, что дальше-то будет – не знаем. Страшно нам.

- Да что будет, что будет, - махнула пластиковым подносом официантка. – Война тут будет. Драть глотки друг другу начнете, как у вас тут водится. А потом пацаненок вырастет и всех выживших порвет или же его пришибут. Ребенок долго на троне не просидит. Куклой станет. Будут регенты разные за ниточки его дергать. А принц ваш сам виноват, сам драку устроил. И сам подох как собака, и жену свою с дочкой погубил.

- Ты подожди хоронить-то, - взмахнул рукой Боб. – О принцессе нашей и дочке ее еще ничего не известно!

- Да коли принца убили, так и их уже порешили давненько, - отмахнулась Сара подносом. – Потешились и порешили. Скоро объявят.

- Вот все б тебе гадости говорить, язык твой злобный, - стукнул по столу Дэн. – Тебе ж сказали, их сам Первый отряд вытаскивать полетел. Эти кого угодно откуда угодно вытащат!

- Полетел, - согласилась официантка. – И сам пропал. Сколько дней о них ни слуху, ни духу? То-то и оно.

С этими словами женщина удалилась к бару за следующей порцией пива и сидра для жаждущих посетителей.

- Да, она ж права, как неприятно это не было бы, - вздохнул Дэн. – Мертвы наша принцесса да госпожа Талинда Виктория.

- Так не объявляли же еще, - возразил Боб. – Да и если живы они, нам-то что? Госпожа Талинда Виктория ж женщина, толку-то с нее. Баба – она и есть баба, что королева, что жена моя, что Сара эта паскудная, он махнул рукой, скривившись.

- Ну, она уже взрослая, - грузчик отпил из кружки большой глоток пива. – Регента при ней уже не будет. Права дергать за ниточки, что твою марионетку, оспаривать уже не будут. Может у нас тогда войны не случится?

- Вот как замуж выйдет, так за нее муж править и будет, - махнул рукой Боб. – Но муж может быть один… Тогда и воевать ноэлы не будут…

- Ну, а сколько у нас королев было? – спросил Дэн. – И не все плохими были… Вон те же Клементины[5]. Нормальные бабы. А у госпожи Талинды дед какой? Уж у него-то внучка не может быть дурой… Ну, совсем уж дурой.

- Но отец ее подкачал ведь, - напомнил комплектовщик. – Вона что учудил в Керши. Кто ж знает, может и она в него?

- Всяко, она лучше, чем ребенок и война, - поднял стопку с водкой Дэн. – Пусть лучше жива она будет, чем мертва.

- Пусть, - согласился Боб.

Выпили. Занюхали рукавами не слишком свежих рубах. Запили кислым пивом.

- А все одно, мужик на троне лучше, - покачал косматой головой Боб.

- Лучше-то лучше, - крякнул Дэн. – Да коли принцу Лоуренсу было бы годков так двадцать – тогда вопросов нет. Кто бы тогда даже живую госпожу Талинду Викторию рассматривать стал? Никто. Потому что баба. А с ними, с бабами, тяжело, им надо за мужем сидеть и обеды готовить. Мужик в доме хозяин. Но тут ведь как получается, принцу-то годков всего ничего. Я ж тебе говорю, другие за него править примутся. И многие править-то захотят. Вот крови прольется…

- А ее и так прольется, - повернулся к ним от соседнего столика кладовщик с завода, где работал Дэн.

- И чего ты так думаешь? – нахмурился Боб.

- Да что за пацана драться будут, что за бабу… Один мал совсем, вторая пропала или просто баба. Не, я думаю, что это боги нам знак дают, династию эту поганую прекратив, - Сэм пересел за стол к приятелю. – Они ж кто?

- Кто? – удивились Дэн и Боб.

- Они - пришельцы, - глубокомысленно изрек Сэм. – Они к нам прилетели, королей наших порешили, нас, простых розмийцев, потеснили, городов своих понастроили, законов своих понапридумывали. Нет, хватит им нас теснить! Вот боги Света и род их поганый на корню уничтожили. Надо наших королей возвращать. При них-то как хорошо жилось.

- Ты будто бы помнишь, как при них жилось, - заржал Дэн.

- Мне дед рассказывал, - кивнул Сэм. – Никто под окнами машинами не грохотал. В армию всех брали, а не только пришельцев этих проклятых…

- Слышь, так и сейчас всех берут, - напомнил грузчик.

- Это сколько лет пройти должно было-то! – взмахнул кружкой с пивом кладовщик. – Нет, не надо их нам! Это боги их изничтожают как тараканов. Блустаров вернуть надобно.

- Это кто? – удивился Боб.

- Это короли прежние, что допрежь пришельцев были, - махнул рукой Дэн. – Так их тоже не осталось уже.

- Остались, - улыбнулся пьяный Сэм. – Вот у нас тут, в Ариэль, и живут последние.

- Так то ж баба! – возмутился Дэн.

- Одну бабу на другую менять… - фыркнул Боб.

- Не, лучше пусть пацанчик будет… - махнул рукой Дэн.

Выпили. Призадумались. Загрустили…

И такие грустные разговоры шли по всей стране.

Людям было страшно. Люди боялись. Боялись неизвестности и будущего, которое было им сейчас неведомо. И больше всего они боялись войны и крови. Радовало их лишь одно – уцелел хотя бы принц Лоуренс. Значит, не будет смены династии, значит, надежда есть, что их дети вырастут и не узнают ужасов гражданской войны и голода, а их родители смогут спокойно умереть в своей постели.

Не понимали жители Розми лишь одного: почему король Джонатан сообщил о том, что принц жив, но не назвал его своим преемником?

5

Король с трудом открыл глаза…

Где-то рядом с постелью присела Неумолимая госпожа. Он ее еще не видел, но уже давно ощущал. «Еще не сейчас, не сейчас», - вновь прошептал он. Ему надо еще несколько дней! Ведь не будет же этот проклятый Увинсон блуждать по горам Керши до скончания веков! Это же вам не Радужный Коридор[6]!!!

А может быть Талинда и сам Увинсон уже мертвы? Ведь они одни посреди вражеской страны, что кинула все силы на поимку беглецов, которых нельзя выпускать – Розми начнет войну, если выяснится, что кершийцы причинили хоть какой-то вред принцессе и ее дочери. Сколько же людей Винсент отправил на поиски внучки?

А что, если Талинда уже давно лежит на дне какой-нибудь пропасти? Чтобы случайно сорваться со скалы не надо никаких кершийских солдат. Достаточно одного неловкого шага или движения. Но с другой стороны, Увинсон не дурак, он не потащит неопытных женщин в горы теми тропами, где могут пройти лишь скалолазы или горцы.

Да где же они могли пропасть?!

Нетвердой рукой король нажал на кнопку вызова дежурного медика.

- Найдите генерала Бодлер-Тюрри. Немедленно, - прошептал он, когда к постели умирающего приблизился встревоженный врач. Тот лишь кивнул и отправился на поиски генерала.

Через пятнадцать минут, показавшихся старому королю вечностью, в покои вошел генерал. Как всегда тихий и неприметный человек в серой военной форме с Всевидящим Оком[7] на левом плече. Сегодня выражение его голубых глаз не было сонным, а простецкое лицо было встревоженным.

- Вы звали, Ваше Величество? – осведомился Винсент.

- Да, Винсент, - прошелестел король. – Что известно о Талинде?

- Ничего, - замялся генерал.

- Винсент, ты уверен? Если ты скрываешь от меня ее смерть…

- Ваше Величество! – чуть ли не впервые в жизни перебил короля генерал. – Как Вы могли такое подумать? Я ничего никогда от Вас не скрывал.

- Но уже столько дней мы ничего не знаем о моей внучке! – зло выкрикнул король. Получился, конечно же, не крик, но голос Джонатана возвысился. Впрочем, он почти сразу зашелся в приступе сильнейшего кашля, забрызгав кровью все одеяло, что укрывало его до подбородка.

Генерал кинулся к королю, желая помочь, но тот остановил его жестом. Когда Джонатан II прокашлялся, утер губы платком, что подал ему генерал, он заговорил снова:

- Винсент, почему мы ничего о ней не знаем? Может быть, она мертва? Твои агенты могут быть подкуплены?

- Нет, - покачал головой Бодлер-Тюрри. – Мы на самом деле ничего не знаем о ее судьбе, как и кершийцы. Они ищут ее с невероятной тщательностью, но тоже безуспешно. Увинсон сумел раствориться на их территории. Мои люди не подкуплены. Их невозможно подкупить – по этому делу работают исключительно патриоты и преданные лично мне агенты, за которых я могу поручиться жизнью. К тому же, они прекрасно понимают, что их семьи могут ни в чем себе не отказывать именно благодаря тому, что сами агенты рискуют жизнью. Как только у меня появится сомнение в их лояльности – их семьи лишатся денежного потока, их будущее будет под вопросом, а доступ во многие сферы закрыт.

- Тогда что же? Как этот сукин сын сумел раствориться в Керши и исчезнуть даже от своих? – настаивал король.

- Я покопался в его досье, - признался Бодлер-Тюрри. – В его лояльности у меня нет никаких сомнений. А растворился… Он ведь много лет служил на границе с Керши, и часто выходил в рейды в разведку на территорию врага. Он не только летун, он еще и служил в роте разведки, и выполнял самые разные задания. Керши – его специализация. Но в этом Вы могли убедиться несколько лет назад, когда он участвовал в спасательной операции, когда на Вас было совершено покушение.

- Я помню это. Именно поэтому я и выбрал этого сукиного сына для такой операции, - огрызнулся король.

- Честно говоря, он не сменил Дженси еще лишь потому, что постоянно конфликтует с начальством и трактует приказы командования по-своему, - доложил Винсент, успокаивая не столько себя, сколько умирающего старика. - Его ненавидят многие, но подчиненные готовы молиться на него и беспрекословно выполняют его приказы. Он никогда никого не бросил в плену или на вражеской территории. Он никогда никого не предал. Этот человек обладает незапятнанной репутацией.

- Ты же в нем сомневался, - усмехнулся король.

- Да. Эта сволочь совершенно неуправляемая, - согласился генерал. - Увинсон обладает непредсказуемостью, которая позволила выполнить ему множество невыполнимых заданий. Он просто гипнотизирует людей. Он несколько раз выбирался из кершийского и алсултанского плена. В свете того, что сейчас происходит – именно такой человек нам и нужен. То, что их еще никто не нашел, и является лучшим доказательством того, что они еще живы, - генерал глубоко вздохнул.

- Ты отправил людей на их поиски?

- Да, агенты отправлены в Керши на все возможные направления, по которым Увинсон может идти в сторону Розми. Пока ничего. Своего помощника, полковника Фишера, я направил на Розовый перевал. Именно на базе на этом перевале служил Увинсон, когда был в роте разведки, - припомнил досье Увинсона генерал. Досье, полное выговоров, дисциплинарных наказаний и наград, поощрений и рекомендаций. - Там есть возможность пройти через сеть подземных пещер с Кершийского нагорья под Великие Горы. Мало кто отваживается им воспользоваться, потому что это очень опасно и можно легко заблудиться, но Увинсон ходил этим путем несколько раз. На его месте я бы решил воспользоваться этой системой пещер, тем более, в Керши о ней ничего не знают, - предположил Винсент.

- Он может там заплутать…

- Может, - согласился генерал. – Но пробираться в Розми другими путями – самоубийство. Они сейчас обложили всю границу так, что там и мышь не проскочит. Как только их засекут – нам придется вызволять их при помощи военных, это вызовет открытый военный конфликт, чего я бы хотел избежать. Обстановка в стране неспокойная, - продолжил Винсент. - Вновь заговорили о династии Блустар. Многие готовятся к драке за регентство. Поэтому все вооруженные силы понадобятся нам здесь, в Розми. На них теперь нельзя полностью положиться – в армии и полиции служит слишком много коренных розмийцев.

- Не уводи разговор в сторону, - прошептал король. – Фишер – надежный человек?

- Другого я бы туда не послал. Он сообщит немедленно, как только будет что-то известно. Он привел базу в полную боевую готовность. Выставил группу быстрого реагирования к нашей стороне подземных пещер, так что они немедленно узнают, если кто-то подойдет к двери, что разделяет подземный коридор.

- Хорошо, - глубоко вздохнул король. – Ты как думаешь, она жива? Или…

- Наверняка это могут знать лишь боги, - покачал головой Винсент. Сердце его разрывалось от боли, когда он произносил эти слова, убивающие надежду в измученном болезнью старике. Генерал лучше любого другого человека в Розми знал, каким на самом деле был король, знал о его жестокости и всех интригах, что позволили возвыситься Розми и подавить развитие других стран. Но он искренне был предан этому старику, единственными слабостями которого были Розми и внучка. Именно в таком порядке. – Это не проверенная еще информация, но только что поступило сообщение, что найдена угнанная взорванная машина, где обнаружены два обуглившихся тела. Женщина и мужчина. Кершийцы полагают, что это могут быть принцесса Иоланта и кто-то из ее свиты или пилотов.

Серо-зеленые глаза старика застыли на мгновение. В них полыхнул бирюзовый огонь ужаса и гнева, а потом дрожащими губами король прошептал:

- Иоланта? Ты уверен?

- В этом никто не может быть уверен, но по состоянию скелета любой патологоанатом может сказать, в каком примерно возрасте наступила смерть, - постарался заверить короля Винсент. – Кости госпожи Талинды сильно отличаются от костей ее матери. Она еще подросток и ее скелет не до конца стал скелетом взрослого человека. Однозначно тело принадлежит взрослой женщине. Принадлежность тел беглецам, под вопросом – они должны находиться в горах, а взорванная машина была обнаружена сегодня утром в предгорьях.

- Хорошо, - пробормотал король. – Наверное, я поторопился объявить о том, что Лоуренс выжил… Но Лоуренция права – если Талинда мертва, то он – единственный наследник, а в случае его появления после моей смерти, половина народа не поверит в то, что это мой внук.

- Но Вы не объявили его наследником, - напомнил Винсент.

- Не объявил, - согласился король, устало прикрыв глаза. – Я еще надеюсь, что моя внучка жива. Видишь, человек хочет одного, а боги вмешиваются и решают по-своему. Когда моя внучка вернется, тебе надо будет решить этот вопрос до конца, ни у кого не должно быть сомнений в легитимности ее власти.

- Да, Ваше Величество, - склонил голову генерал.

[1]Все военные пилоты в Розми носят именные жетоны в виде орла Венеры, богини неба, полетов. Чаще всего цепочка сделана из простого металла, а вот орлов заказывают именно серебряными, потому что этот цвет, как и голубой, белый и алый считаются цветами Венеры, а она считается названной матерью всех летчиков Розми.

[2]Звезда Розми – несимметричная голубая звезда с шестью лучами, три из которых направлены вверх, три вниз, центральный нижний луч обрезан на середине. В центре звезды золотой небольшой круг.

[3] Оберун – один из древнейших городов Розми, население 12 миллионов человек, находится в джунглях недалеко от Ариэль. Стоит на двух берегах реки Бродяги. Именно Оберун в старину считался городом ученых, тут располагалась самая большая на тот момент библиотека в стране.

[4]Буддоград – город, население которого 5 миллионов человек, находится в джунглях, стоит на реке Баз. Это один из немногих городов не только сохранившийся от цивилизации Первых людей, но город, обитаемый, где ни на один день не прекращалась жизнь, хотя были периоды, когда все население города составляло не более тысячи человек.

[5] Имеются в виду королевы-воительницы Розми. Они принадлежали разным династиям, но все были воинами и сражались или за целостность Розми, или же выступали на стороне богов Света, против жрецов и приспешников Сета. В Розми они наиболее почитаются народом.

[6]Радужный Коридор – потустороннее явление, он появляется в старом крыле дворца в Замке Королей. Называется так потому, что стенки этого образования переливаются всеми цветами радуги. Неосторожных людей он затягивает в себя, но оттуда еще никто не возвращался.

[7]Всевидящее Око – символ Разведывательной службы Розми. Также значок на военной форме, обозначающий принадлежность военнослужащего к данному роду войск, хотя именно РСР не подчиняется главнокомандующему армии Розми.