Похищенный воин.

Глава 7 Про королевскую охоту, а также рабскую работу.

Глава 7. Про королевскую охоту, а также рабскую работу.

Однажды рано утром мы проснулись от оглушительного стука в дверь, воплей и свиста.

- Просыпайтесь!! Выходите! Мы поймали паука!

Буревестник тарахтел, как дятел. Пупс отчаянно свистел, и что-то шипел ящер. Я резко открыл дверь, и птица долбанула меня в коленку, заставив прыгать на одной ноге, и вспоминать разными «добрыми» словами проклятого дятла и его маму.

- Он уже второй день вас выслеживает, а мы его поймали, - радостно прошипел ящер. В ста шагах от дома притаилась нерукотворная западня для всех вновь прибывших - лужа смолы. Жители долины всегда обходили ее стороной, и вовремя просветили нас с Оли. Я стал использовать это вещество вместо угля для плавки меди, для изготовления факелов и чтоб быстрее разжечь костёр. В вязкой черной луже паук напоминал муху на липкой бумаге, только размером с большую собаку. Его ноги были наверное больше метра, а челюсти смогли бы прокусить меня насквозь. И как эти три товарища умудрились его сюда заманить? Туловище и лапы паука покрывала густая красная щетина, сильно испачканная смолой. Членистоногий монстр, наверное, был того же вида, что и застреленный мной в пещере, во вторую ночь моего путешествия. Того паука мне не удалось хорошо рассмотреть, его съели ящеры падальщики. Впрочем и этим «любовался» я не долго. Оли подняла здоровенный булыжник и швырнула в насекомое с такой силой, что брызги оранжевой крови полетели во все стороны, к великому восторгу пупса, ящера и буревестника. Камушек килограмм так с пятьдесят, брошенный с размаху полутонной моей подругой размазал чудовище как соплю и наполовину утопил в «гудроне».

- Как же его теперь достать из смолы?

- Ой! Извини, я не подумала! Надо было эту мерзость копьем заколоть, и им же потом вытащить. Но я так боюсь и ненавижу пауков!

- Да вытащим мы его! По частям вытащим! Мы хоть каждый день смолу черпать готовы, если ты будешь в день по пауку давит! – Ободряли кентавриссу радостные неразлучные друзья.

Происшествие натолкнуло меня на мысль. Сшив довольно быстро из кусков шкур чучело пупса, я набил его сухой травой и листьями, и вымазал смолой.

- Что ты будешь делать с этой куклой? - спросила Оли.

- Буду ловить пауков, - ответил я.

К западным скалам мы двинулись вдоль верхней границы долины, окаймленной ледником, скалами, высокими горами. Вела нас тройка скальных друзей, заманившая паука. Идти через лес Оли не советовала, опасаясь встретить врагов в зарослях. Все пупсы и буревестники повылазили из своих норок в снегу и приветствовали нас. Многие из них отправились с нами, вооружившись кольями, копьями с костяными наконечниками и каменными молотками. В одном месте наш путь проходил мимо огромной пещеры. Меня предупредили, что нужно идти как можно тише. Здесь было настолько мощное эхо, что сильный шум мог вызвать обвал. В середине дня мы подошли к логову пауков. В это время солнце палит очень сильно и почти все хищники спят. Нам, спускавшимся сверху, пещеры были видны ещё издали. Их новые хозяева оплели входы паутиной. Привязав к кукле верёвку я бросил ее в ближайшую пещеру. Верёвка натянулась почти сразу и потащила меня следом. Оли схватила конец, и скоро огромный паук был извлечён из своей норы. Как просто! Таким способом мой дедушка ловил тарантулов в степи, когда был подростком . Орава пупсов и буревестников налетела на паука. Они били его молотками, кололи копьями, кусали и клевали, пока совсем не разорвали на куски. Привлечённая шумом, огромная самка (ее размеры втрое превышали человеческие) выскочила наружу. Мелюзга бросилась врассыпную. Я выхватил пистолет. Но Оли опередила меня, швырнув подвернувшийся валун в голову паучихи. Раздался хруст. Насекомое перевернулось и вытянулось. Оно было мертво. Отцепив куклу от останков паука я кинул её в следующую нору. В этот раз пришлось подождать и даже подёргать за веревку, после чего паук осмелился клюнуть. Его ждала та же участь, что и сородичей. Смола с куклы стёрлась почти совсем, да и сама она превратилась в подобие половой тряпки. Мы решили вернуться домой. По дороге мне пришла ещё одна идея ловушки. – А что, если набить шкуру саблезубой гориллы горячей глиной из грязевого вулкана, обмазать смолой, и поставить перед дверью? Оли говорила, что пауки хорошо видят в темноте и теплокровных. Возможно у них развито инфракрасное зрение. Если они явятся сюда ночью, то могут принять горячую глину за теплую кровь и прилипнут. Вечером я принялся мастерить чучело. Оли помогала мне, переступив через свою брезгливость. Мертвых, кентаврисса боялась, едва ли не больше, чем хищников. А тут и мертвец и хищник – два в одном. Когда же я начал набивать куклу глиной противно стало мне. Саблезубая обезьяна имеет специфический запах – сравнимый, разве что, с букетом из запахов год не мытого человека и псины. Если жил на Земле Маугли, то пах он, наверное, как-то так. От тепла вонища усилилась многократно. Чтобы закончить работу, мне пришлось завязать нос и рот мокрой тряпкой. Наконец набив и зашив куклу я отошел на несколько шагов назад разглядывая свой труд. Ящер, пупс и буревестник стояли рядом восхищённо вытаращив глаза на чучело.

- Ну как? – Обратился я к ним и Оли.

- Великолепно! Здорово! Как живой! – Закричали друзья.

- Прошу знакомиться: - наш новый друг – Вонючка Гарри. Будет жить у нас, надеюсь, что не долго.

Скальные друзья захихикали. Оли скривилась – шутка ей не понравилась.

- Привет Гарри старина!!! – Крикнул буревестник восторженно разведя руки. – Как же ты воняешь!? – Птица покачала головой, после чего закатилась смехом вместе с ящером и пупсом. Если можно назвать смехом кудахтанье, кваканье и писк.

- Гари, ты б что ли помылся? А? – Предложил новому знакомому ящер.

- Воняет и правда жутко. – Согласился я.

- Как все снежные монстры. – Пожала плечами Оли. – Хотя ты прав. Пауки не клюнут на запах хищника. Но это легко исправить.

И не дожидаясь вопроса как, Оли повернулась к чучелу задом, и обписала с головы до ног.

- Теперь они будут думать, что это кентаврисса. – Ответила Оли на удивлённое выражение моего лица.(Раньше она никогда так себя не вела, хотя понятия стыда у кентавриссы отличались от людских.)

- Бедняга Гарри, за что его так унизили. – Трагически произнес пупс шмыгнув носом. - Замочили средь бела дня.

- Гарри, когда я сказал помыться, я не это имел ввиду. – Покачал головою ящер.

- Гарри!!! Так ты теперь Оли?! – Крикнул буревестник.

Друзья снова расхохотались. Оли пропустила их шутки мимо ушей.

- Не очень то похоже на кентавриссу. – Пробормотал я.

- Пауки не особо сообразительны. – Ответила Оли. – Пупс тоже не был похож на настоящего.

- Да он и не пах как настоящий! – Возрозил пупс.

- Дубина! Он же к пауку в нору полез! – Одернул приятеля ящер. – К тебе в дом влезут, ты сильно принюхиваться будешь!?

Кентаврисса повернулась лицом к чучелу.

- Ну вот. – Сказала она с довольным видом. – Обсохнет, и можно смолить. Теперь хоть не так воняет.

В тот же вечер я вынес, от греха, из дому шкуру летучего тигра. Не знаю, догадалась ли о причине моего поступка Оли, но обрадовалась очень сильно, и обещала соткать мне кучу мягких циновок. Скальные друзья тоже остались довольны, забрав мою постель в свою нору.

Ночью мы не зажгли огня в камине и почти не спали. Сжав палаш, я сидел около двери, готовый к нападению. В конце концов сон все же сморил меня. Но очень скоро я проснулся от громкого шума. Снаружи что - то тарахтело, шуршало. Оли стояла посреди дома с копьем наготове. Мы так и не решились выйти ночью, но и сомкнуть глаз до утра тоже не смогли. Утром был обнаружен улов. Аж два паука прилипли к чучелу. По - видимому, второй принял попытки первого освободиться за схватку и пришёл на помощь. Оли затоптала их обоих копытами. Последнего скальные жители поймали без меня и кентавриссы. Но смерть его ждала совсем не такая, как других. Связанного паука пупсы и буревестники дотащили до своего нового места обитания. Там его обмазали смолой, обложили сухими ветками и подожгли. На казнь собрались все пупсы и буревестники, даже ящеры пробудились от спячки. Явились любопытные из огородных пупсов. Я присутствовать не стал. Сжигание живого существа не представлялось мне интересным зрелищем. Оли тоже не пошла. Ее жалостливая душа не выдерживала вида страданий беззащитной жертвы.

Уничтожение пауков принесло нам славу, и добавило забот. Долинные пупсы, постоянно подвергавшиеся набегам гремлинов, стали умолять меня и Оли избавить их от этой напасти. Я обещал помочь, но и представить не мог, как это сделать. Гремлины нападали в основном ночью, а днём прятались в скалах, колючих зарослях и роще плотоядных деревьев, приближаться к которой Оли строго-настрого мне запрещала. Со слов кентавриссы – деревья испускают запах, который привлекает и сводит с ума людей, и многих других существ, делая легкой добычей хищных растений. Оли считала, что именно роща стала причиной исчезновения в долине людей.

- Пупсы наверняка это знают! – Возмущалась кентаврисса. – Подло с их стороны отправлять тебя в логово гремлинов! Пусть сами стерегут свои огороды и хижины, раз такие бессовестные!

- Оли! Да ты просто умница! Отлично ты придумала! – Воскликнул я осенённый внезапной идеей.

- Правда!? Я умница!? Спасибо! – Умилилась осчастливленная похвалой кентаврисса. – А, что я придумала?

– Чтобы пупсы сами стерегли свои огороды. Надо вооружить и обучить сражаться пупсов, тогда они сами смогут защитить себя в любой момент.

- Здорово! – Оли было обрадовалась, но сразу осеклась. – Только, где мы оружия столько возьмем, да ещё и подходящего пупсам?

С того дня я почти безвылазно работал в кузнице, изготавливая наконечники для копий и топоры. Именно это оружие наиболее подходило как огородникам, так и скальным жителям, умевшим обращаться с заострёнными палками и каменными молотками. По началу у меня выходило лишь несколько топоров за день. Мне пришлось выковать множество необходимых кузнечных инструментов, сделать из глины литейные формы. Мои кузнечные навыки были весьма посредственными – помощь кузнецу в армии. А познания в литье сводились к отливке в детстве свинцовых грузил. Поэтому инструменты и формы приходилось переделывать несколько раз. Зато когда производственный процесс наконец наладился, количество наконечников и топоров выросло до сотни. Качество оружия тоже стало лучше, ибо я постиг изготовленье бронзы. Получив новое блестящее оружие пупсы ходили гордые и счастливые. Соплеменники им завидовали. Оли говорила, что пупсы называют меня своим королём. Правда сам я чувствовал себя их рабом. Ещё затемно я начинал работу, и оставлял когда солнце уже пряталось за горы и долину освещали одна или более лун. Моим «подданным», кроме оружия, срочно понадобились керамические горшки, кувшины, чашки и тазы. В долине было много глины разных сортов. Из одной получалась отличная посуда. Другая шла на формы для отливки наконечников стрел и копий. Третья, застывая, держала камни не хуже цемента. Отдыхая от кузнечной работы я брался за гончарную. Уставал я ужасно и те несколько часов, что выпадали мне на сон, спал как убитый. Слава Богу у меня была помощница. Что бы я делал без Оли!? Сказать, что кентаврисса работала как лошадь, было-бы не только некорректно(лошадь для кентавров слово нецензурное), но и неправильно., - как лошадь вкалывал я, а Оли как взвод стройбата и средних размеров трактор. Ещё она убедила огородных пупсов снабжать нас продуктами и металлом, чем весьма сэкономила наше время. Скальные жители вызвались помогать сами. Они изготавливали древка копий и ручки топоров. Добывали для меня медь, серебро, олово и золото. Обучала стрелять пупсов Оли. (Она же сама мастерила для них маленькие луки.) А драться – тройка неразлучных друзей – буревестник, ящер и пупс, овладевшие новым оружием первыми.

Высыпаться удавалось лишь високосными ночами. Поначалу правда я порывался работать в кузнице, что очень огорчало и нервировало Оли. Даже прогулка ночью в кусты вызывала у кентавриссы панику. – Не ходи! Не ходи туда! Можно же до утра потерпеть!

- Ага. Потерпишь тут, особенно когда утро через полтора суток!

Выходить ночью я перестал после того, как однажды во время работы в кузнице мне чуть было не прилетело в голову гремлинское копьё, брошенное из кустов. Пришлось оборудовать в доме ночной горшок - в углу за ширмой. А время в високосную ночь посвящать плетению верёвок и работе с деревом.

За десять лунных циклов мы вооружили почти всех долинных пупсов и скальных жителей. Идея оказалась верной. Оснащённые новым оружием, огородники выдержали нападение на деревню. Убитых и раненых среди них было вдвое больше, чем у гремлинов, но последним пришлось отступить. В тот же вечер крупный отряд скальных пупсов, ящеров и буревестников столкнулся с гремлинами недалеко от бывших паучьих нор. Встреча была неожиданной для тех и других, но бой получился нешуточный. Гремлины сильнее пупсов и буревестников, проворнее ящеров. Они созданы для убийства. Но скальных жителей было в три раза больше, они были лучше вооружены и настроены решительно. Потери были равные с обеих сторон. Под утро к полю боя пришёл огромный носорог. Гремлины разбежались, побросав раненых, которых победители уничтожили, увеличив число убитых врагов вдвое. Моя настоящая профессия тоже пригодилась. Всех раненых приносили ко мне для оказания помощи. У местных жителей иммунитет очень хороший. Кровь останавливается быстро, раны не гноятся (здесь, наверное, просто нет гнилостных и болезнетворных бактерий). Пришитые хвосты и лапы прирастают на третий день. Приходилось делать и полостные операции предварительно введя в наркоз пациентов(по совету Оли) водным раствором корня кровохлебки.

После победы скальных жителей все разумные существа в долине захотели приобрести луки. От ленивцев, размером почти с человека, до тихарей - не крупнее кошки. Луки делала в основном кентаврисса. Она стала настоящим мастером. Знала, какое дерево лучше подходит и как его обрабатывать. По её словам, деревья сами говорили ей это. Я тем временем решил разделаться с последним врагом в долине. В самом ее низу, на границе с пустыней росла большая роща хищных деревьев. Они отравили всю растительность возле себя, кроме колючих кустарников и красного ядовитого камыша. Первое, что я сделал - это перекрыл все речки и ручьи, питающие рощу. Одну речку я развернул к западным скалам, где вновь обосновались скальные пупсы с ящерами и птицами. Теперь у них появилось достаточно воды, чтобы вычистить замусоренные пауками свое пещеры. Для строительства дамб мне пришлось сделать тележку. Ну и трудное же это было дело! Колёса я выдолбил из ствола гигантского можжевельника. Пришлось рубить дерево топором, а затем придавать кускам нужную толщину бронзовой стамеской и ножом. Зато потом кентаврисса возила мне сразу по тонне камней, которые оставалось только сложить. Вместо цемента я использовал смолу и глину из грязевого вулкана.

Уже через две високосные ночи после завершения последней дамбы листья хищных деревьев засохли и осыпались без воды. Вместе с Оли и толпой скальных жителей мы отправились вечером в сторону рощи, где подожгли заросли кровохлёбки, разделявшие хищную рощу с остальной долиной. Сухая трава вспыхнула, как порох. Ветер с гор раздул пламя с большой скоростью, и вскоре оно объяло всю рощу. Мы ушли подальше от пламени. Считалось, что дым кровохлебки ядовит. Утром следующего дня я отправился посмотреть на результат пожара. Кровохлебка и колючий кустарник выгорели дотла. Хищные деревья обгорели. Они не погибли, а впали как бы в оцепенение. Их голые обугленные ветви безжизненно повисли. Чтобы они не ожили больше никогда, я стал сдирать кору со стволов деревьев с помощью топора. Оли и скальные жители принялись мне помогать. Пришли на помощь и огородники. За несколько дней мы расправились со всей рощей. Мёртвые деревья были свалены, порублены на куски и сожжены на уголь. В роще я впервые увидел гремлинов. Мертвые, они валялись то тут, то там среди голых стволов. Пупсы насчитали пятьдесят трупов. По - видимому, плотоядный лес был последним прибежищем мелких монстров. По размеру гремлины не больше пупса, но длинные когти и пасть, усеянная острыми зубами, делали их опасными противниками. К тому же у многих нашли топоры и копья.

- Они погибли от дыма, - сказала мне Оли.

Ещё мы обнаружили в роще множество скелетов людей и животных, оставшихся после пиршества деревьев. Скальные пупсы собрали их в кучу. По традиции Ирия, останки всех нехищных разумных существ должны предаваться огню. Кости обложили хворостом и подожгли, предварительно обмазов смолой и маслом из плодов огненого цветка. (Масло это горит, как керосин. Само растение в сухом виде тоже хорошо горит. Смешав масло огненного цветка с селитрой, я изобрел довольно мощную взрывчатку. Изготовить порох у меня не получилось из за отсутствия серы. Но селитры было полно в старых навозных кучах пупсов, что я заметил ещё у Иоганна.) Среди останков нашлось много личных вещей. Большинство из них были бесполезны. Ну зачем, например, может понадобиться пожеванное седло или лоскуток мундира?! Но для пупсов весь этот хлам представлял большую ценность. Они собирали его и тащили в свои норы. Мне удалось найти зеркальце от автомобиля и жестяную коробочку из-под чая. В последней оказалось действительно настоящее сокровище: жемчужное ожерелье, каждая бусинка которого с вишню величиной. На Земле этого хватило бы лет на сто безбедной жизни. Но зачем оно мне здесь? Я гораздо больше был бы рад, окажись в коробочке патроны к парабеллуму. Свои находки я решил подарить Оли. Вид огромного количества останков расстроил кентавриссу, и она удалилась домой.

Еще одним следом человека в долине были земные растения. Вокруг дома росли яблони, апельсины и грецкий орех. Я также посадил здесь семена из сухофруктов, кедровые орехи и фундук. Правда, ничто из этого еще не проросло, зато местные культуры, посаженные Оли, уже начали давать первые урожаи. Пользу от дружбы с кентавриссой просто невозможно было переоценить. Она переносила грузы, которые были не под силу нескольким людям, работала в кузнице, в огороде, да еще и неплохо готовила. А в доме Оли ходила так осторожно, что, несмотря на свои размеры, не задевала ни посуды, ни нехитрой мебели, сооружённой мною. Постепенно я привык к необычности своей подруги. Хотя знал о ней ещё очень мало. Тяжелый ежедневный труд почти не позволял нам общаться.

- Иногда мне кажется, - как-то раз сказала Оли, - что раньше я была человеком.

Да. Если бы она была девушкой на Земле, у меня никогда не хватило бы духу не то чтобы познакомиться с ней, но даже заговорить. А если бы была лошадью, в жизни не хватило бы на неё денег. Оли я нашел трудящейся в саду. Я подозвал кентавриссу и попросил наклониться и закрыть глаза. Оли удивилась, но выполнила просьбу. Я надел ожерелье на её шею. На роскошной груди кентавриссы оно смотрелось просто великолепно. Уныние на прекрасном лице сменилось восторгом. Я протянул Оли зеркальце, чтобы она лучше могла себя разглядеть. Кентаврисса улыбнулась ослепительной улыбкой, сияющей ярче жемчуга. Опустившись на колени, она обвила меня руками и поцеловала.

- Ты часто говоришь, что хочешь вернуться домой, - сказала она. - Если ты отправишься туда, возьмёшь меня с собой?

- Я не знаю, когда попаду туда. К тому же на Земле совсем нет кентавров.

- Ну и хорошо. Хищных хоть бы и вовсе не было. А вегетарианцы тупые, как мордюши, и трусливые, как тихари. Никто не заступится, если тебя будут убивать. Её глаза снова стали печальными, из уголка одного покатилась слезинка. Я обнял Оли за талию.

- Успокойся. Возьму тебя, конечно. У нас хорошо. Вообще никто никого не убивает и не ест.

Я рассказывал ещё много всяких небылиц, чтобы успокоить Оли. И мне это удалось. Рядом росло большое дерево с развесистой кроной, сплошь покрытой красно-розовыми, крупными, ароматными цветами. Забравшись на него я сорвал один цветок и подарил его кентавриссе. Сияя улыбкой, Оли украсила им причёску. Как и любая девчонка, она обожала цветы, украшения и знаки внимания вообще. Сорвать цветок Оли могла и сама – достаточно только поднять руку. Но получить от меня подарок ей было всегда приятно. Подойдя к маленькому озеру, кентаврисса долго любовалась своим отражением. Заходящее солнце озаряло долину багровым цветом.